Текст книги "Чужое счастье"
Автор книги: Эйлин Гудж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Анна сидела, уставившись на монитор компьютера, хмурясь и покусывая ноготь на большом пальце.
Кому: [email protected]
Тема: Жизнь – дерьмо!
Дорогая Моника!
Прости, что я так долго не писала. Дело в том, что меня уволили. Эта сука невзлюбила меня с самого начала и все время докучала мне, донимая меня из-за каждой мелочи, даже если я не имела к этому никакого отношения. И это в то время, когда Брианна болела свинкой и я не могла спать по ночам. Итак, я не сдержалась. Я все высказала этой суке. Даже сказала ей, какая она уродина и что я не знаю, как ее старик выдерживает ее присутствие. Я знаю, мне нужно было держать язык за зубами. Но мне настолько опротивело то, что она обращается со мной так, как будто я дерьмо, в которое она вступила. Как будто она делает мне огромное одолжение. Разве я не заслуживаю некоторого уважения? Разве я слишком о многом прошу?
Ну, ладно, в любом случае теперь надзирающий за мной сотрудник полиции не на моей стороне. Найти другую работу будет нелегко, но я не сдамся. Иногда мне кажется, что единственное, благодаря чему я еще не опустила руки, – это твоя забота.
Твоя подруга
Кристэл.
Печатая ответ, Анна еще сильнее нахмурилась.
Кому: [email protected]
Тема: RE: Жизнь – дерьмо!
Кристэл,
Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО переживаю за тебя… и очень сильно. И я понимаю, как неприятно то, что теперь полицейский, который за тобой наблюдает, не на твоей стороне… Но поверь мне, есть лучшие способы справиться с этой ситуацией. И если тебе не удается ничего добиться, ты можешь уволиться, не сжигая мосты. Я говорю это не для того, чтобы пинать тебя, когда ты в такой ситуации. Я знаю, через что тебе довелось пройти. Но посмотри на это с другой стороны – если ты сумела преодолеть столько трудностей, то ты сможешь добиться своего. Какая тебе разница, что думают о тебе другие? Имеет значение только то, какого ты сама мнения о себе.
С наилучшими пожеланиями,
Моника.
Анне не нравилось то, что она обманывает Кристэл, ее особенно, но разве та последовала бы ее советам, если бы знала, что их дает никому не известная сестра Моники? Кроме того, если бульварная пресса раздует из этого скандал…
Анна вздохнула. У нее и без этого было достаточно проблем. Как, например, то, что Моника снова начала пить. И то, как она себя в последнее время вела. Анна иногда сравнивала сестру со шляпкой на голове у женщины, мчащейся в машине на полной скорости, которая вот-вот слетит. Сейчас Моника набросилась на Брэнта, который недавно зашел, несомненно, чтобы просить денег. Разъяренные голоса доносились со служебной лестницы.
– Ты отбираешь у меня последние десять центов, жалкий сукин сын! – изо всех сил кричала Моника. – Собственно говоря, ты можешь попрощаться со своим содержанием.
– Да что ты? Ну, в таком случае тебе придется поговорить с моим адвокатом. – Брэнт лаял, но не кусался.
Моника издала хриплый смешок.
– Чем ты собираешься его оплачивать – просроченным чеком? Господи, ты вызываешь у меня отвращение.
– Хорошо, хорошо, мне жаль, что я не сказал тебе о кабриолете. Но, как я и говорил, это ненадолго. – Его голос стал тише. – Дело в том, что сейчас я немного на мели. Если ты мне чуть-чуть одолжишь, я верну долг, как только встану на ноги.
– Когда это будет, лет через двадцать?
– Малышка, пожалуйста.
– Не называй меня «малышкой». На тот случай, если ты забыл, я напомню тебе, что мы в разводе.
– Хорошо, хорошо. Успокойся.
– Именно это ты и сказал, когда я узнала, что ты трахал ту девку. Клянусь, я уверена, что это твои же подружки тебя и сдали, иначе и быть не может.
– Послушай, это уже слишком. Ты даже чертову садовнику платишь больше. – В голосе Брэнта слышался страх даже тогда, когда он сделал попытку постоять за себя.
– А что, ты их заработал?
– Господи, Моника, я жил ради тебя. Я целовал землю, по которой ты ходила.
– Ах, правда? И какое же отношение к твоему поклонению имеет скандал с этими шлюхами в «Американ экспресс»? – Теперь Моника действительно вошла во вкус. Анна поняла, что ее сестра просто получала удовольствие от ссоры.
– Если ты не спишь со своим мужем, то что, по-твоему, он должен делать? Ты была единственной женщиной, которую я хотел.
– И ты считаешь, что от этого мне станет легче?
Анна встала и закрыла дверь. Она и сейчас слышала их, но голоса звучали приглушенно. Когда-то Анна считала, что должна бежать вниз в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля, но теперь она так не думала. Единственная причина, по которой Анна все еще оставалась в «ЛореиЛинде», – это то, что ей нужно было подыскать другую работу. А это оказалось нелегкой задачей, потому что ей приходилось тайком совершать звонки и украдкой бегать на собеседования, чувствуя себя при этом секретным агентом ФБР.
Приглушенная перебранка по ту сторону двери стала громче, и Анна ощутила смутную тревогу. Неужели ситуация действительно вышла из-под контроля? Как тогда, когда Моника запустила в Брэнта вазу, которая чуть не попала ему в голову.
Анна вздохнула. Она все-таки решила уйти, потому что каждый день казался ей невыносимым. Она толкала в гору сизифов камень – задание, которое усложнялось еще и тем, что Моника в любой момент могла сорваться – почти так, как будто она, подобно флюгеру, подхватывала малейшее колебание ветра.
Затем Анна подумала о Кристэл, которая пытается добиться успеха в практически нереальных условиях. «Почему я должна себя жалеть?» – подумала Анна. Сейчас, когда ее мать была в «Саншайн Хоум», Анне стало легче. Она ходила в тренажерный зал и проводила больше времени с Лиз и Диланом. Она даже говорила с Мардж Фоулер из музея насчет того, чтобы стать экскурсоводом. Мардж, в свою очередь, направила ее в Женскую лигу, которая искала добровольцев для проведения экскурсий по историческим местам. Готовясь к этому, Анна читала все книги на эту тему, которые смогла найти, чтобы восстановить в памяти то, что она знала об истории города. В результате Анна подружилась с Вивьен Хикс из библиотеки. Они несколько раз вместе пили кофе, и однажды Вивьен сделала ей комплимент, заметив, что Анна очень сильно похудела.
И остальные стали это замечать. Анна больше не делала покупки в отделе больших размеров магазина «Раск». Она даже начала пользоваться косметикой – совсем чуть-чуть, и этого было достаточно, чтобы сделать ее лицо более выразительным и подчеркнуть глаза. (Если Анна и научилась чему-либо из своих советов о красоте, которые она годами раздавала, то это тому, что чем меньше косметики, тем лучше.) Норма Дивэйн уговорила ее добавить несколько едва заметных подкрашенных прядей в прическу.
Мысли Анны вернулись к Марку. Воспоминание об их совместно проведенной ночи, как драгоценный камень, было спрятано на дне ее души. То, что он не позвонил, не означало, что он не хочет ее видеть. Она знала, что Марк боится причинить ей боль. Друзья Анны могли бы сказать ей, что она тешит себя напрасными надеждами, но выражение лица Марка, когда он говорил «до свидания»… Никто не мог бы так хорошо сыграть. Анна видела, как он разрывался, желая то, что она предлагала, и в то же время зная, что этого будет недостаточно для каждого из них.
Анна представила, как насмехалась бы над ней Лиз. «Добро пожаловать в реальный мир», – сказала бы она. Но Анна меньше всего хотела, чтобы из-за слов Лиз у нее образовался ком в горле. Тот простой факт, что Марк держался на расстоянии, доказывал: он был благороднее, чем женатый любовник ее сестры, кем бы он ни был.
Анна заставила себя взглянуть на монитор. Одно сообщение было от поклонника, который по нескольку раз смотрел все фильмы с участием Моники. Он внес предложение по римейку фильма «Темная победа», согласно которому героиня Моники Бетт Дэвис должна быть хромой, а не слепой. Еще одно от [email protected], в котором спрашивалось, что думает Моника о межрасовых отношениях, потому что автор письма испытывала сильное половое влечение к черному парню с работы. И одно от няни-пенсионерки по имени Дотти, которая после долгих лет жизни в браке со склонным к садизму мужем нашла в себе смелость уйти от него. Она поблагодарила «Монику» за поддержку, говоря, что ее письмо было последним толчком, в котором она нуждалась.
Слава Богу, что в последнее время ничего не было слышно от Гэри Кэри. Возможно, его напугало письмо, в котором Анна сообщила, что ему не стоит волноваться насчет безопасности в «ЛореиЛинда», потому что в дополнение к системе сигнализации она патрулировалась охранниками с собаками. Возможно, Анна несколько перегнула палку, но откуда он мог знать, что это неправда?
Анна выходила из системы, когда поняла, что больше не слышит Монику и Брэнта. Они помирились или просто переместились в другую часть дома? Она поднялась и осторожно приоткрыла дверь. Наступило время ланча, и Анна умирала от голоду. Некоторое время она размышляла, стоит ли идти в кухню, так как это могло привести к тому, что она будет втянута в ссору.
В итоге голод решил за нее. Анна на цыпочках спустилась вниз по ступенькам и обнаружила, что в кухне не было никого, кроме Арселы, которая мыла посуду после ланча. Анна открыла холодильник и увидела, что он завален низкокалорийным сыром и порезанной тонкими ломтиками грудинкой индейки, которую Арсела купила специально для нее.
– Какие последние новости от Черри? – спросила Анна, размазывая горчицу по кусочку пшеничного хлеба.
Арсела просияла.
– Она скоро приедет. Адвокат сказал, что все в порядке. – Домработница помолчала, а потом благодарно произнесла: – Спасибо, мисс Анна! – Ее глаза наполнились слезами.
– Я ничего не сделала, правда. – Все, что сделала Анна, – это попросила подругу Мод, Дороти Стейнберг, написать письмо, в котором бы говорилось, что по приезде в Штаты Черри будет работать в больнице. – Я просто рада, что это сработало. Я не могу дождаться, когда я с ней встречусь.
Анна как раз собиралась вцепиться зубами в свой сэндвич, когда услышала взрыв смеха, доносившийся из патио. Она выглянула в окно и заметила Монику и Брэнта, которые, кажется, забыли о своей стычке. Они были не одни – к ним присоединился Гленн. Анна не слышала, как он звонил, должно быть, его впустила Арсела. В эти дни Анна была так поглощена мыслями, что ей с трудом удавалось сосредоточиться на своей работе. Моника позвала ее взмахом руки. О Господи! Анна никак не могла это проигнорировать: Монику не удовлетворит то оправдание, что у нее был перерыв на ланч, а в последнее время Анна изо всех сил старалась сгладить все шероховатости в их отношениях.
Отложив свой сэндвич, Анна открыла дверь и вышла в патио. Она давно не видела Брэнта и Гленна. Приготовившись к стандартному приветствию – бессмысленному подмигиванию Брэнта и сердечному «Привет!» Гленна (он напоминал ей учителя, который поощряет застенчивого ребенка подпевать в такт), – Анна была удивлена, когда они уставились на нее так, будто раньше никогда не видели.
Брэнт издал протяжный тихий свист.
– Ну, знаешь что? – он осмотрел ее с ног до головы и повернулся к Монике. – Твоя сестра – шикарная баба.
– Не то чтобы ты раньше не была великолепной, – быстро перебил его Гленн. – Но теперь… – он отступил назад, чтобы внимательнее присмотреться. Он был в черной шелковой футболке и серой куртке от Армани, капли пота, как драгоценные камни, блестели в его уложенных гелем волосах. Он выглядел почти… соблазнительно. – Я немедленно подпишу с тобой контракт. – Спохватившись, Гленн добавил: – Хотя тебе будет нелегко соперничать с моей знаменитой клиенткой.
– Представь себе! – воскликнула Моника, и Анна почувствовала холодные нотки в ее голосе. – Я пыталась уговорить Анну позволить мне купить ей новый гардероб, но она настояла на том, чтобы ушить свои старые вещи. Она всегда была слишком практичной.
Даже Анну, которая лучше других знала, на что способна ее сестра, поразила ловкость, с которой Моника перевела внимание со стройной фигуры Анны на мешковатые слаксы и топ, которые были на ней надеты, – вещи, которые еще несколько недель назад плотно облегали ее тело, – в то же время напоминая Брэнту и Гленну о своей щедрости.
У Анны загорелись щеки, и она опустила взгляд.
– У меня нет времени ходить по магазинам, – беспечно сказала она, думая о всех тех случаях, когда возила на инвалидной коляске свою сестру вверх и вниз по Родео-Драйв, а Моника ни разу не предложила ей купить даже пару колготок.
– Здесь не из-за чего волноваться, детка. С такой фигурой, как у тебя, тебе вовсе не нужно наряжаться, – глаза Брэнта бродили вверх-вниз по телу Анны.
– Что вы скажете, если мы все пойдем поплаваем? – с воодушевлением спросил Гленн.
У Анны оборвалось сердце. Но до того, как она успела пробормотать какой-либо предлог для отказа, Моника улыбнулась своей улыбкой чеширского кота и сказала:
– Это как раз то, о чем я подумала.
Анна бросила на Брэнта отчаянный взгляд, но это было бесполезно. Он был не в том положении, чтобы командовать. Моника получала все, что хотела. Единственная причина, по которой она время от времени ссорилась с бывшим мужем, – это то, что она любила напоминать ему, кто из них босс.
Однако Анна сделала все возможное, чтобы отказаться.
– Я бы с удовольствием, но я пообещала Тьерри, что перезвоню ему по поводу всех этих изменений, – вы ведь знаете, как он ненавидит, когда кто-то заставляет его ждать.
Моника вела себя так, будто она ничего не слышала.
– Полотенец должно хватить всем, хотя с Арселой ни в чем нельзя быть уверенной. – Она вздохнула – многострадальный работодатель, страдающий от собственной доброты. – Почему бы тебе не пойти и не проверить? – сказала она Анне.
Кровь прилила к щекам Анны. Она хотела дать своей сестре пощечину, но Брэнт и Гленн решили бы, что она ведет себя неадекватно. К тому же не было никаких гарантий, что Моника не захочет отомстить ей, например прекратив финансирование «Саншайн Хоум», что она уже не раз грозилась сделать. Анна глубоко вздохнула и направилась к домику у воды.
Через несколько минут она уже подходила к комоду, где лежал ее купальный костюм, и вдруг ей пришло в голову, что он будет висеть на ней как на вешалке. Анна покопалась в груде бикини, которые до несчастного случая предпочитала ее сестра, и выбрала самый открытый. Не глядя в зеркало, Анна надела его. Когда она наконец-то рискнула украдкой на себя взглянуть, сквозь нее прошла волна шока. И не только потому, что бикини идеально сидели на ней. Она выглядела…
Сексуально. Анна не просто льстила себе. Невозможно было отрицать того, что она видела в зеркале: грудь, которая соблазнительно выглядывала из бюстгальтера на бретельках, и ноги, которые не тряслись, как бы она ни двигалась. И это было не только потому, что Анна сбросила вес; упражнения на износ в гимнастическом зале окупились сполна. Как это она до сих пор этого не замечала?
Она вышла как раз тогда, когда Брэнт и Гленн появились из раздевалки, расположенной с другой стороны. Брэнт выпустил еще один похотливый свист, а Гленн молча уставился на нее.
Моника, которая надела купальник еще до прихода Брэнта, была недовольна тем, что отошла на второй план. Но это продолжалось только мгновение. Она через бассейн посмотрела на Анну, и ее каменный взгляд сказал все. Затем с напускной веселостью Моника произнесла:
– Когда вы, парни, закончите разглядывать мою сестру, я с удовольствием воспользовалась бы вашей помощью. – Она повернулась к Анне, когда та подошла поближе. – Я и забыла, что у меня до сих пор есть это старье. Ну, забирай себе на здоровье. Видит Бог, я не могу сейчас себе такое позволить.
– О чем ты говоришь? – Гленн продолжал гнуть свою линию. – Ты до сих пор самая эффектная женщина на планете!
– Которая к тому же никому не наставит рога, – Моника говорила так весело, как будто это была самая изумительная шутка.
Только Анна знала, что это правда: Моника не была в постели ни с кем с момента несчастного случая. Не то чтобы не нашлось мужчин, готовых вступить в связь с Моникой Винсент, стоило ей только поманить пальцем, но ее гордость не позволила бы ей сделать это. Вместо этого Моника предпочитала создавать иллюзию того, что она une femme fatele[13], неистово флиртуя со всеми, от Гленна до сыновей садовника, иногда даже переходя границы приличия, как это произошло с парнем Энди. Она также ничего не делала для того, чтобы опровергнуть слухи, которые расходились со стремительной быстротой, такие, как, например, о настройщике пианино, с которым у нее якобы была любовная связь, – слух, который наверняка усилил их популярность. Но за всем этим скрывалось отчаяние: Моника осознавала, что она больше никогда не будет счастлива как женщина.
Этого было достаточно, чтобы Анна ее пожалела. Почти.
Анна залезла в бассейн и немного поплавала, что теперь, когда она не чувствовала себя горбатым китом, не было так ужасно. Она с удовольствием плескалась, пока двое мужчин составляли компанию Монике на мелком краю бассейна, а затем выбралась наверх, стараясь не привлекать к себе внимания.
Арсела, которая догадывалась, что Анна, должно быть, умирает от голоду, вынесла поднос с фруктами и сыром. Анна взяла немного винограда, растянувшись в шезлонге. Она с удивлением подумала, что не так уж плохо провела время. Это было лучше, чем сидеть в душной комнате наверху, хотя если бы шесть месяцев назад кто-то сказал Анне, что настанет день, когда она не будет стыдиться своего тела, надев купальник, Анна рассмеялась бы ему в лицо.
Скоро Гленн с сожалением сообщил, что ему пора идти, – он сказал, что обедает с Харви, произнеся имя одного из самых важных продюсеров Голливуда так небрежно, как богатые женщины роняют свои шубки. Анна воспользовалась моментом и принесла свои извинения.
Она была в раздевалке, воюя с застежкой на купальнике, и вдруг дверь открылась. Анна удивленно обернулась и увидела Гленна, стоявшего в дверном проеме. Косой свет, падающий сквозь жалюзи, придавал ему зловещий вид, как у Клайда Рейнса в «Печально известном».
– Помощь нужна? – спросил он.
– Гленн? Что ты здесь делаешь? – Анна уперлась руками в бока и нерешительно посмотрела на него.
– Надеюсь, я тебе не помешал? – он обезоруживающе улыбнулся.
– Нет, конечно нет. – Анна ненавидела себя за эти слова. Почему она это сказала? Он должен был знать, как ей неловко.
– Я не хотел тебя смущать, но то, как ты в этом выглядишь, – его взгляд многозначительно скользнул вниз.
Анна съежилась. Она подумала, что даже в порнофильмах для соблазнения девушек используют фразы получше.
– Спасибо, – небрежно сказала она, осторожно потянувшись за полотенцем.
– Но я всегда считал, что ты великолепна!
«Лжец», – подумала Анна. Но голос Гленна звучал так искренне, что она моментально потеряла бдительность. Когда он подошел ближе и сжал ее в своих объятиях, она была слишком ошеломлена, чтобы протестовать.
Затем его рот приблизился к ее губам. О Боже!
Когда-то Анна могла спокойно принять его поцелуй, но сейчас она думала о том, что его липкое туловище было прижато к ее коже, а его язык настойчиво пытался проникнуть в ее рот. Анна попыталась вырваться, но Гленн лишь сжал ее крепче, как будто она сопротивлялась для того, чтобы возбудить его. Она издала негромкий крик и оттолкнула его.
– Гленн… не надо. Пожалуйста.
Он отступил назад с притворно оскорбленным выражением лица.
– Ты шутишь, да?
– Нет, не шучу, – Анна вложила в свои слова столько убедительности, сколько могла, не прибегая к крику. Она не хотела, чтобы остальные это слышали. – Ты мне нравишься. Давай все так и оставим, хорошо?
Но она тут же поняла, что ей не стоило этого говорить.
– Ты мне тоже нравишься, – проговорил Гленн сиплым от волнения голосом, прищурив глаза. Он провел кончиком пальца по ее ключице. Анна никогда раньше не замечала, какой он волосатый, как обезьяна.
– Я не это имела в виду, – слабо запротестовала она.
– Я знаю, но разве друзья не могут немного развлечься? – Он игриво потянул за одну из ее завязок.
– Перестань, Гленн. Я серьезно. – Анна вставила в свой голос беспечную нотку, отчаянно надеясь, что ей удастся его успокоить.
– Я тоже. – Гленн оскалил зубы. Его влажное тело вызывало у Анны отвращение.
– Послушай, если я невольно дала тебе напрасные надежды, я…
Он закрыл ее рот своим и прижался к ней всем телом. А затем улыбнулся ей во весь рот. Его палец пробрался под резинку ее бикини. Когда Анна попыталась вырваться, ей показалось, что Гленна это лишь сильнее воспламенило.
– Перестань! – прошипела она. – Прекрати сейчас же, или я…
– Закричишь? – с изумлением спросил Гленн низким и глубоким голосом, как будто у них есть секрет от всех остальных, что на самом деле так и было: они оба знали, кого обвинит Моника.
Снова засомневавшись, Анна не отвечала достаточно долго, чтобы Гленн воспринял ее молчание как согласие и начал коленом раздвигать ее ноги. Анна почувствовала под влажными спортивными трусами Гленна его твердый и горячий пенис, и ее охватила паника. Она подумала о Марке, его нежности. Это придало Анне сил, которых ей не хватало.
Она запрокинула голову и закричала во весь голос.
Гленн попятился, бросая на Анну сердитый взгляд. Он явно не ожидал этого от робкой, как мышь, Анны. До того как он успел собраться с мыслями и поправить свои спортивные трусы, дверь открылась. Над волосатым плечом Гленна в дверном проеме возвышался силуэт Брэнта.
– Что за… Эй, убери от нее свои руки! – Брэнт стремительно шагнул вперед.
Выпрямившись, он схватился за стул. И за долю секунды до того, как Брэнт успел им замахнуться, проснулось истинное «я» Гленна – парня из Комптона, который сменил фамилию Эччеверия на девичью фамилию своей матери и потратил уйму времени на изучение привычек работников киноиндустрии, пока подрабатывал шофером во время учебы в колледже.
Он яростно бросился на Брэнта, не как боксер, а как уличный задиристый хулиган, который не привык драться по правилам. Хотя Брэнт был выше Гленна и превосходил его в весе по меньшей мере на двадцать фунтов, его мускулы не обладали достаточной силой. Удар пришелся на его живот, и Брэнт отлетел назад к стене. Словно каскадер в вестерне, он медленно, с глухим стуком, сполз на пол.
Анна замерла. Гленн тоже не двигался, уставившись на Брэнта, свернувшегося калачиком на полу и еле дышавшего. Эта немая сцена запечатлелась в памяти Анны, это была очень живописная картина. Вскоре на дверной проем упала тень. Анна подняла взгляд и увидела Монику, в ее глазах горела такая ненависть, что Анна почувствовала, как у нее мороз пошел по коже.
Уйти от сестры было не так легко, как она надеялась. Но если бы Анна осталась, ее жизнь могла бы стать еще тяжелее.
Воспоминания Анны о том злополучном дне постепенно отступили.
– Гленн? Я не представляю его в роли убийцы, если ты это имел в виду, – он мог быть кем угодно, но не убийцей.
– А он говорит о тебе по-другому. – Брэнт сделал еще одну затяжку. – Он сказал копам, что ты угрожала Монике. Они спрашивали меня, замечал ли я что-либо подобное.
От такого оскорбления щеки Анны запылали.
– И что ты им сказал?
– Что судя по тому, что я видел, все было по-другому. После того как Моника с тобой обращалась, я не осудил бы тебя, если бы ты действительно ее укокошила.
Анна почувствовала, как кровь отлила от ее лица. У Брэнта могли быть добрые намерения, но он невольно сделал так, чтобы вина Анны показалась еще более очевидной.
Марк взял руку Анны и сжал ее.
– Откуда мы можем знать, что Гленн не запудривает всем мозги, чтобы прикрыть собственную задницу?
Анна покачала головой.
– Никто не убивает того, у кого он всегда может занять денег.
– Может, мы напрасно ищем мотив?
– Преступление, совершенное в порыве страсти? – спросила Анна. Эта мысль приходила ей в голову, но, насколько она знала, Гленн и Моника не были связаны романтическими отношениями, что опровергало сценарий с ревнивым любовником.
До того как они успели выдвинуть новые версии, дверь приоткрылась и девушка-панк просунула свою голову.
– Они ждут вас, – сказала она Брэнту. – Нужен разогрев?
Он подмигнул, давая понять, что в этом не будет необходимости. Пока Анна изо всех сил старалась не думать о том, какой разогрев девушка имела в виду, Брэнт встал.
– Послушай, мне жаль – тебя обвинили напрасно, – сказал он Анне. – Если я чем-то смогу помочь, вы знаете, где меня найти.
– Спасибо, – сказала она, подумав, что Брэнт и так уже сделал для нее очень много.
Он поцеловал ее в щеку и вышел за дверь, оставляя после себя запах сухого вина.
– На Брэнта рассчитывать не стоит, – холодно заметила Анна, когда они отъезжали с места парковки. – Мы не продвинулись ни на шаг.
– За исключением того, что теперь мы точно знаем, как обстоят дела с Гленном.
– Да, я знаю, что он лжец и подлый тип.
В этот раз Анна не сдержалась и все рассказала Марку о том дне – как Гленн ее лапал, и что, если бы Брэнт не остановил его, взял бы ее силой. Марк не сказал ни слова. Когда Анна закончила, он неожиданно обнял ее за плечи.
– Ты ведь знаешь, что в этом не было твоей вины, правда? – настойчиво спросил он, оборачиваясь, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Умом я это понимаю.
– По-моему, тебе нужно возложить вину на того, кому она на самом деле принадлежит.
– Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, – сказала Анна.
– Возможно, ты боишься, что тебе придется принять какие-то меры.
Она позволила себе слегка улыбнуться.
– Это в тебе говорит психиатр.
– Просто пообещай мне, что в следующий раз, когда кто-нибудь тебя сильно разозлит, ты задашь ему жару.
– Даже если это будешь ты?
– Особенно если это буду я.
Анна даже не осознавала, что дрожит, пока Марк не заключил ее в свои объятия и она не почувствовала, что успокаивается.
– Я все равно не представляю Гленна в роли убийцы, – возразила Анна. И это несмотря на то, что ей хотелось бы, чтобы это был он.
– А ты могла раньше представить его в роли насильника?
– Он не… – Анна остановилась. – Нет.
Марк откинулся назад.
– Хорошо, тогда посмотрим, что Гленн может сказать в свое оправдание. – Выражение его лица было хмурым, когда он нажал на сцепление и выехал на дорогу.
– При условии, что он вообще будет с нами говорить.
– В любом случае мы застанем его врасплох.
Интересно, какая от этого будет польза, подумала Анна. Если даже представить себе, что Гленн действительно убил Монику, каким же образом они это докажут? Даже если…
Она указала Марку дорогу к офису Гленна, добавив:
– Если мы поспешим, то застанем его прежде, чем он уйдет на ланч.
Глава одиннадцатая
В тот время как Анна и Марк двигались на юг по шоссе Санта-Моника, Финч рассматривала конверт, лежавший на ее комоде. Сразу после завтрака она ушла тренировать Чейен и заскочила домой, чтобы принять душ и переодеться перед тем, как встретиться с Энди. Они были хозяйками чаепитий в «Ти-энд-Симпаси», проводившихся в честь дня рождения тринадцатилетних девочек, первое из которых увенчалось огромным успехом, так что теперь у них было много заказов на несколько месяцев вперед. Но мысли о довольном визге тринадцатилетних девочек исчезли в тот момент, когда Финч взяла в руки письмо, несомненно оставленное Мод, которая обычно забирала почту. Конверт нежно-голубого цвета слегка пах лавандой и был довольно сильно помят. Когда Финч увидела обратный адрес, ее сердце учащенно забилось.
Мисс Лорейн Уэллс
1345 Беллвю-Мэнор
Пасадена, Калифорния 91105
Она упала на кровать, разрывая в клочья край конверта. Когда Финч писала Лорейн, то не ожидала, что та так быстро ей ответит. На самом деле она не надеялась, что та вообще ответит. И вот теперь Финч дрожащими пальцами достала лист канцелярской бумаги.
Дорогая мисс Кайли!
Спасибо вам за ваше письмо. Я бы хотела встретиться с Вами, если это возможно, но, к сожалению, я сейчас не очень часто выхожу из дому. Мне восемьдесят семь лет, и мне были реплантированы обе ноги. Если бы Вы приехали ко мне, я была бы Вам очень благодарна. Я уверена, что нам будет о чем поговорить.
Вы можете позвонить мне по этому телефону: (626) 555-8976. Надеюсь на скорую встречу.
Искренне Ваша,
Лорейн Уэллс.
Финч перечитала письмо и нахмурилась. Что именно оно значило?
Вероятно, Лорейн Уэллс одинокая старая леди, которой не с кем поговорить. Все, что Финч услышит, это куча всяких историй и сплетен, к которым она не имеет никакого отношения. Она спрятала письмо обратно в конверт и зашвырнула его в комод. «Пусть полежит, пока я скажу Люсьену», – подумала она.
Эта мысль удивила Финч. Почему ему, а не Энди? Один поцелуй еще не означал, что они с Люсьеном пара. Как и тот факт, что завтра Финч собиралась на барбекю к нему домой. Неважно, что Люсьен шутил, будто его отец бывал так пьян, что Люсьен мог привести домой на ночь девчонку, а старик этого даже не заметил бы.
«Люсьен не такой, как другие парни», – сказала себе Финч. Большинство из них все время пытались залезть к ней под юбку. Конечно, если он не был хитрее других, как последний ее парень, притворявшийся, что любит ее, и который, как оказалось, использовал ее, чтобы вернуть свою бывшую девушку.
Отогнав неприятные воспоминания, Финч осмотрелась, пытаясь собраться с мыслями. Ее комната, выходившая окнами на конюшню, не сильно изменилась с тех пор, как в ней жил Гектор, за исключением того, что на кровати появилось клетчатое покрывало – подарок от швейного кружка Мод, после того как удочерение Финч стало свершившимся фактом, и календарей, которые она повесила: на одном было изображено стадо мустангов, несущихся по равнине, а на другом – кобыла и ее жеребенок. В рамку зеркала над комодом был вставлен моментальный снимок Энди, кривлявшейся перед камерой, сделанный на последнем открытии галереи Иана, и еще один, запечатлевший Лауру и Гектора в день их свадьбы в окружении всего клана Кайли – ДеЛаРоса.
Финч приняла душ и надела платье. Как правило, она предпочитала джинсы, но все девчонки на вечеринке будут в нарядной одежде. Она не хотела выглядеть невзрачной по сравнению с ними.
– Господи, ты отлично выглядишь, – сказала Мод, когда Финч вошла в кухню, хлопнув дверью. – Ты знакома с моей подругой, доктором Стейнберг? – Мод указала на женщину, сидевшую за столом возле нее. Доктор Стейнберг выглядела моложе Мод, в ее каштановых волосах было очень мало седины.
Ее лицо показалось Финч знакомым…
– А вы не?..
– Мисс Ноябрь, – сказала женщина со смехом, выпячивая почти плоскую грудь, – хотя я предпочла бы, чтобы ты называла меня Дороти.
Финч вспомнила, что Дороти, не являющуюся официальным членом кружка кройки и шитья, пригласили позировать для календаря, поскольку эта идея частично принадлежала ей. Прибыль должна была пойти на исследовательскую программу, которую она возглавляла. Дружба Дороти и Мод началась год назад, когда Мод послала доктору Стейнберг цветы в знак благодарности за то, что та спасла жизнь Джеку, – Дороти была главным неонатологом в Доминиканской больнице. Затем Дороти попросила Мод помочь с ежегодным сбором средств для больницы. С тех пор они стали настоящими подругами.
