Текст книги "Чужое счастье"

Автор книги: Эйлин Гудж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Вы случайно не задумали еще один выход на бис? – поддразнила их Финч, бросая взгляд на свежие фотографии, разбросанные на столе. Она взглянула на сделанную в коричневых тонах фотографию обнаженной Мавис Фиджеральд, сидевшей за пианино в искусно накинутой ей на плечо шалью с бахромой.

– Господи, нет, конечно. Одного раза вполне достаточно, – поспешно объяснила Мод. – Мы пытаемся решить, какая из них лучше всего подойдет для обложки. Это для пасхальной распродажи выпечки. Ты же знаешь, что клуб обычно проводит продажу джема? Ну, Дороти и придумала идеальное название для него – «Предохраняющий». Ну как, звучит?

Финч покачала головой и улыбнулась. Она знала, что ей следовало бы уже привыкнуть к шуткам Мод, но это уже было чересчур.

– Разве вы и так уже не достаточно известны?

– Скорее печально известны, – Мод заморгала голубыми глазами.

– Как насчет этой? – Финч указала на групповой снимок, на котором леди держали горшки с растениями возле «стратегических мест». Мод стояла посередине, выглядывая из-под огромной соломенной шляпы. Финч подумала, что это очень похоже на Мод.

– Тебе не кажется, что я здесь выгляжу слишком… – Мод запнулась, захихикав.

– Сексуально? – поддразнила ее Финч. – Да, ты окончательно разобьешь сердце старому Вальдо. – Было известно, что уборщик в местном клубе был неравнодушен к Мод, хотя та изо всех сил старалась держать его на расстоянии. Она решительно заявила, что достаточно насмотрелась на то, как мужики топят свою жизнь на дне бутылки, имея в виду своего мужа. Финч чмокнула ее в щеку, пахнувшую ландышами.

– Мне нужно бежать. К ужину вернусь. – Она помахала Дороти на прощанье. – До свидания. Рада была познакомиться.

Тарахтя по улице Олд-Сорренто-роуд в пикапе Гектора, Финч снова подумала об Анне. Репортеры все еще жили возле ее дома, сейчас их осталось не более дюжины, но этого было вполне достаточно, чтобы держать Анну взаперти. Финч хотелось сообщить Анне, что они с друзьями уже собрали почти три тысячи долларов, но вчера вечером, когда она отправилась к Анне, чтобы рассказать ей об этом, той не оказалось дома. Финч утешала себя мыслью о том, что к возвращению Анны они соберут еще больше денег. Сегодня они с Энди намеревались обратиться за помощью к матерям девочек, которые будут присутствовать на вечеринке.

Приехав в «Ти-энд-Симпаси», Финч увидела Клэр, которая суетилась в переднике, заканчивая сервировку стола.

– Я не опоздала? – спросила Финч. Клэр всегда была такой собранной, что Финч чувствовала себя рядом с ней бестолковой.

– Как раз вовремя. – Клэр вставила веточку клематиса в вазу и, выпрямившись, улыбнулась Финч. – Энди в кухне. Уверена, что ей нужна помощь.

Волосы Клэр цвета кленового сиропа были собраны в узел, из которого выбивались кудрявые завитки, спускавшиеся на ее тонкую шею. Золотой медальон в форме сердечка, подаренный ей мужем Мэттом в честь помолвки – со вставленной фотографией Мэтта и его двух детей – выглядывал из-под кружевной блузки.

Свадьба Клэр и Мэтта на прошлое Рождество была самой романтичной из всех, которые Финч когда-либо видела. Во время церемонии в церкви святого Хавьера горели свечи и мисс Хикс из библиотеки, у которой оказался на удивление хороший голос, пела «Аве Мария», а затем торжество продолжилось элегантным приемом в ресторане «Исла-Верде».

С заднего двора доносились стук молотка и жужжание пилы – Мэтт со своей бригадой перестраивал гараж, в который они с Клэр собирались переезжать. Работа была почти окончена. Оставалось только выбрать краску, обои и кафель – это доводило Энди до слез, считавшей все это жутко скучным, и невероятно восхищало Финч, выросшую без настоящего дома.

Энди суетилась в кухне, раскладывая крохотные клубничные пирожные на покрытые салфетками тарелки. Финч потянулась за одним из них, но Энди шлепнула ее по руке.

– Эй! Вспомни прошлый раз.

Разве Финч могла такое забыть? Кучка тринадцатилетних девочек, которые все вместе весили меньше Мэтта, слопали все до последней крошки и потребовали еще. К счастью, холодильник был забит на случай таких вот неожиданностей. Минута в микроволновке – и девочки уже жадно поедали теплые шоколадные пирожные с орехами и лимонные коржики.

– Будем надеяться, что сегодняшняя команда не такая прожорливая, – сказала Финч.

Энди вручила ей нож и указала на кастрюльку с пирожными, стоявшую на плите.

– Порежь их мелко, так, чтобы казалось, что их больше.

За минуту до того, как должны были появиться гости, на каждый стол поставили серебряные étagère^[14], на которых расположились тарелки с бутербродами, клубничные пирожные, маленькие слоеные пирожные с кремом, эклеры, миниатюрное печенье и шоколадные пирожные. Клэр купила étagère у Делайлы Симс, постоянной клиентки «Три-Хаус», которая нашла их в чулане у своей бабушки, когда готовилась выставить поместье на аукцион. Финч даже не знала тогда, как они называются, пока Клэр не сказала ей, и сейчас она всегда старалась произносить это слово с правильным ударением, – это название казалось ей очень утонченным.

Клэр сделала шаг назад, чтобы насладиться эффектом.

– Я почти жалею, что мне не тринадцать.

– Какой ты была в этом возрасте? – Энди слизала шоколадную глазурь с пальца. Странно было видеть их вместе – такие похожие в чем-то и в то же время такие разные. Год назад Энди даже не знала о существовании Клэр, но сейчас они были так близки, словно выросли вместе. Энди была подружкой невесты на свадьбе Клэр, и когда в прошлом году умерла приемная мать Клэр, Энди летала с сестрой в Мирамонт на похороны.

Клэр улыбнулась.

– Тогда я думала, что я уродина, но теперь знаю, что это было только игрой моего воображения. Конечно же, то, что я была на целый фут выше самого высокого мальчика в нашем классе, тоже сыграло свою роль.

– Тебе следует послушать Джастина, – Энди скорчила рожицу. Ее маленький братец вымахал за прошедший год, и его голос был похож на голос лягушонка Кермита. – В прошлом году он шарахался от девушек, как от чумы. А сейчас он и его друзья только и говорят о том, кто из девчонок носит бюстгальтер.

Клэр налила молоко в кувшин.

– Я была последней девочкой в классе, которой купили бюстгальтер. В церкви я молилась о том, чтобы у меня выросла грудь.

– К счастью, мне никогда не приходилось об этом беспокоиться. – Энди искоса взглянула на свою грудь, которая была предметом зависти любой девчонки в средней школе Портола. – Моей проблемой были прыщи. Я выглядела словно пицца-люкс.

– Пицца? Я думала, что это чаепитие.

Все головы повернулись к матери Энди, впорхнувшей в дверь. Герри была одета в обтягивающие джинсы, кожаный пиджак и розовый полосатый топ. Достаточно было посмотреть на Герри, чтобы понять, откуда у Энди такая роскошная грудь.

Энди закатила глаза.

– Мы говорили о… – она запнулась, – не обращай внимания.

Герри пожала плечами – она привыкла к тому, что Энди обращалась с ней как с пришельцем с другой планеты. Она поставила пакет из супермаркета, который держала в руках, на стол у двери. Каждую неделю она приносила сумки с лимонами с деревьев «Исла-Верде», которые Клэр использовала с пользой, делая из них свои знаменитые лимонные пирожные.

– У кого день рождения? – спросила Герри, глядя на нарисованный от руки плакат, висевший над дверью.

– У дочери преподобного Григса, – сказала Клэр.

Герри бросила жадный взгляд на накрытый стол.

– Вам повезло, что я на диете, иначе я набросилась бы на все это, как муравей на пикнике. – Она говорила, что набрала вес, пока была в Европе, но Финч этого не заметила.

– Мам, – добродушно проворчала Энди, когда Герри решила попробовать лишний кусочек. Было время, когда Герри вела себя более сдержанно, как и подобало матери троих детей. Но с тех пор как она снова вышла замуж, ситуация ухудшилась. В придачу к тому, что у Энди появился отчим, ей пришлось переехать из дома, в котором она жила с самого рождения, хотя Финч считала, что новая комната, в два раза большая по размеру, чем старая, вполне компенсировала эти неудобства.

Герри повернулась к Финч.

– Есть какие-нибудь результаты?

Финч запаниковала, подумав, что Энди, должно быть, рассказала матери о Лорейн, но вдруг поняла, что Герри говорила о ребенке, которого собирались усыновить Лаура и Гектор.

– Они все еще ждут, – ответила Финч. – В агентстве сказали, что это может занять некоторое время.

– Скажи им, что я за них очень переживаю, – произнесла Герри.

Зазвенел таймер на печке.

– Мой пирог! – Клэр побежала доставать его, а Герри поцокала за ней в холщовых туфлях на платформе, неся сумку с лимонами.

Финч услышала, что на аллею въехала машина, и, выглянув в окно, увидела, как стайка тринадцатилетних девочек выпорхнула из «Субары Аутбэк», а заботливая мать-пастушка выгоняла их на дорожку.

– Девочки! Следите за манерами! – закричала она, когда те с восторженными воплями кинулись внутрь. Это была миссис Лихи, которой принадлежал магазин «Рыболов», расположенный рядом с магазином семьи ДеЛаРоса, – маленькая подвижная женщина с короткими пушистыми волосами и очками, как у Салли Джесс Рафаэль. Миссис Лихи с усталым вздохом обернулась к Финч.

– Они этой ночью были у нас. Девочки не спали допоздна, поэтому взвинчены до предела.

– Думаю, мы справимся, – с улыбкой сказала Финч.

– В таком случае они в вашем распоряжении. – Миссис Лихи бросила предостерегающий взгляд на полнощекую рыженькую девочку, уже схватившую пирожное, пока Энди собирала остальных вместе и показывала им, куда положить подарки. – Я вернусь в три часа, чтобы забрать их.

Когда миссис Лихи уже собиралась выйти за дверь, Финч набралась смелости и произнесла:

– Миссис Лихи, мы собираем деньги в фонд защиты Анны Винченси. Вы не хотите сделать взнос? Сколько сможете. Ей может помочь каждый доллар.

Улыбка миссис Лихи померкла, и Финч подумала: «Ну и ну!» Пока что ей везло, но некоторые люди уже считали Анну виновной, пока не будет доказано обратное. Финч поняла, что миссис Лихи как раз из таких, еще до того, как та холодно ответила:

– Я бы с удовольствием, но это может выглядеть так, словно я принимаю чью-либо сторону.

– Но ведь Анна невиновна! – выпалила Финч.

Миссис Лихи бросила на нее взгляд, полный упрека. Она, очевидно, считала, что эту тему не следует обсуждать при девочках.

– Я думаю, присяжные разберутся, – сказала она намеренно приглушенным тоном и, сделав шаг назад, ретировалась. – А сейчас, если вы позволите…

Финч почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Как можно быть такой безразличной? Она уже собралась высказать этой суке все, что о ней думает, но, вспомнив о том, что здесь дети, сдержалась.

– Я уверена, что если бы вы знали Анну лучше… – начала Финч и осеклась. Взгляд миссис Лихи остановил бы и поезд.

– Я согласна с тем, что Анна не похожа на убийцу, но вы же знаете, как говорят: в тихом омуте черти водятся.

Финч сдержала злой остроумный ответ, который хотела швырнуть миссис Лихи в лицо.

Финч была почти рада беспорядку, царившему на вечеринке, – это не давало ей погрузиться в собственные душераздирающие мысли. Несколько часов они с Энди занимались тем, что разливали лимонад, горячий шоколад и чай и выставляли на стол сэндвичи и конфеты, которые поедались сразу же, как только появлялись на тарелках. Энди и Финч улыбались, шутили и организовывали игры, но все это время Финч ощущала, как в ней растет чувство страха. Что ожидает Анну, если большинство людей будут думать то же самое, что и миссис Лихи?

Вскоре Клэр внесла торт, покрытый глазурью из белого шоколада и украшенный сахарными розами. Его поставили перед именинницей, и ее глаза расширились от изумления. Остальные девочки хлопали и подбадривали ее, и Натали понадобилось две попытки, чтобы задуть все свечи. Бедняжка страдала астмой, хотя этого и нельзя было сказать, глядя на ее розовые щечки и сияющие глаза.

Миссис Григс приехала ровно в три часа, чтобы забрать Натали. После того как миссис Лихи дала ей такой резкий ответ, Финч совсем не хотелось обращаться с такой же просьбой к миссис Григс. Но миссис Григс всегда относилась к ней дружелюбно, и Финч не могла себе позволить струсить, когда Анна так нуждалась в ее помощи.

Она подождала, пока Натали добежала до машины, держа по пакету с уже открытыми подарками в каждой руке, но не успела Финч и рот открыть, как жена пастора излила на них поток благодарности.

– Не знаю, как вас и благодарить, девочки! Не помню, когда в последний раз я видела Нат такой счастливой. Жаль, что меня здесь не было. – Миссис Григс выглядела грустной. Прошли те дни, когда она принимала активное участие в жизни дочери; Натали ясно дала понять матери, что та не должна появляться на празднике.

– Мы сделали много фотографий, – успокоила ее Энди.

– Жду не дождусь, когда увижу их. – Судя по выражению лица миссис Григс, переходный возраст был тяжелым не только для Натали, но и для ее матери.

Финч откашлялась.

– Ммм, кстати, мы тут подумали…

Заметив, что Финч колеблется, Энди пришла ей на помощь.

– Мы собираем деньги в фонд защиты Анны Винченси.

Финч почувствовала, что у нее во рту пересохло. Преподобные мистер и миссис Григс оказывали большое влияние на общественное мнение. Если у них были сомнения насчет Анны…

Но миссис Григс, полнощекая, как и ее муж, с лицом в форме сердца и выступающим острым носом, опровергла ее опасения.

– У меня с собой только сорок долларов. Этого хватит? – Она вынула кошелек, достала две двадцатки и вложила их в руку Финч. – Скажите, пожалуйста, Анне, что мы молимся за нее. Кстати, мой муж будет говорить о ней во время воскресной проповеди. – Немного помолчав, миссис Григс сообщила по секрету приглушенным голосом: – У некоторых людей есть тенденция спешить с суждениями. Им нужно напоминать, что именно против этого предостерегал Иисус. – Она засунула кошелек обратно в сумку с улыбкой женщины, надеющейся изменить мир к лучшему хотя бы чуть-чуть. Финч готова была ее расцеловать.

Было время, когда она не верила в Бога. Но сейчас, глядя как миссис Григс шагала по дорожке, Финч подумала, что нет ничего невозможного и чудеса в этом мире все-таки случаются.

– Почти приехали. – Люсьен нажал на клаксон, из желто-оранжевого облака пыли, нависшего над дорогой, появился пес.

Финч не думала, что Люсьен живет так далеко от города. Глядя на ряд почтовых ящиков, склонившихся под разными углами среди зарослей сорняков, она задумалась над тем, правда ли, что его отец был так богат, как она считала. Как можно равнодушнее она сказала:

– Ты никогда мне не рассказывал, чем занимается твой отец.

– Он на пенсии. – Лицо Люсьена приняло суровое выражение, которое он всегда напускал на себя, когда речь заходила о его отце.

– А чем он занимался раньше?

– Жил.

– Не знала, что за это дают пенсию.

– Дают, если ты богат. – Судя по циничному тону, Люсьен не очень-то этим гордился. – Мой отец заработал кучу денег на операциях с недвижимостью, – объяснил он. – С тех пор на эти деньги и жил. Он как паршивая овца в стаде.

Паршивая овца или нет, но он мог оказаться снобом.

– Интересно, что он обо мне подумает? – нервно спросила Финч.

– Он не вправе тебя судить, поверь мне. – Люсьен, должно быть, понял, как это прозвучало, поэтому тут же добавил: – Но я уверен, что ты ему понравишься. А почему бы и нет?

Финч могла, конечно, привести несколько причин, но решила оставить свои мысли при себе.

В конце ухабистой грязной дорожки, на фоне которой подъездная аллея к дому Финч казалась автострадой, они свернули на покрытую гравием аллею, и им открылся вид на дом Люсьена – беспорядочно построенный на разных уровнях особняк, затененный великолепными столетними дубами. Неподалеку на холме виднелись конюшня и загон.

– Я не знала, что у вас есть лошади, – сказала Финч.

– Когда-то были, сейчас нет. Их продали. – Люсьен остановился в конце целого ряда машин. Финч заметила, что двор очень красиво оформлен, там был даже декоративный пруд с водопадом, но выглядело все это довольно запущенным.

– Плохо. – Девочка подумала о том, какой несчастной она была бы, потеряв Чейен.

Люсьен пожал плечами.

– В любом случае они были для вида.

Финч не могла себе представить, чтобы кто-то владел лошадью так, как владеют скульптурой, но воздержалась от комментариев и последовала за Люсьеном к дому. Шторы были опущены, но даже в полутьме она заметила, что в доме давненько не убирали. Куда бы Финч ни посмотрела, везде видела переполненные пепельницы, пустые банки из-под пива и кофейные чашки. Когда она шла по ковру в гостиной, у нее под подошвами хрустели крошки то ли от сухариков, то ли от чипсов.

Из глубины дома доносились голоса и заразительный мужской смех. Финч ступила через порог скользящей стеклянной двери в патио, где несколько мужчин средних лет сидели за столом и пили пиво. Один из них поднял руку, приветствуя Люсьена и Финч и не отрывая при этом взгляда от лысого парня в гавайке, рассказывавшего анекдот. Когда тот закончил, все пятеро разразились громким смехом. И только после этого мужчина, который, как Финч предположила, был отцом Люсьена, поднялся со стула, держа в одной руке сигарету, а в другой пиво, и неспешным шагом пошел им навстречу.

– Пап, это Финч. – Люсьен нервничал, когда знакомил их.

– Привет. Рад, что ты смогла приехать, – мясистая рука сжала руку Финч, и она посмотрела в покрасневшее лицо, слегка похожее на лицо Люсьена.

– Спасибо, что пригласили, мистер…

– Гай. Мы здесь не судьи, чтобы соблюдать формальности, – он подмигнул. – Что будете пить?

– «Спрайт», если можно. – Финч показалось, что он ей и коктейль с мартини смешал бы, если бы она попросила.

– Я принесу. – Люсьен исчез в доме, оставив Финч наедине со своим отцом.

– Я так понимаю, что мы земляки. Я тоже из Нью-Йорка. – Гай упал на стул, указывая Финч на соседний. – У нас была двухэтажная квартира на углу Семьдесят Второй и Мэдисон, с видом на парк. Я девять штук за нее платил. Черт, и до сих пор плачу, – сказал он, несомненно имея в виду алименты, которые получала его бывшая жена.

– Я жила в районе Флэтбуш. – Финч почувствовала злорадство, увидев удивление на лице Гая. Для таких людей, как отец Люсьена, та часть Бруклина, должно быть, казалась такой же далекой, как и Луна.

Гай быстро оправился и сказал даже более дружелюбно, чем следовало бы:

– Ну, не важно, откуда ты, важно, где ты закончишь свой путь. – Он пристально вглядывался затуманенным взором в Люсьена, появившегося с напитками в руке. – Правда, сынок?

– Правда, папа, – Люсьен скупо улыбнулся.

– Посмотри, например, на меня. Меня начало тошнить от бешеной гонки за богатством, и я сдался. Решил, что пришло время наслаждаться жизнью.

Финч подумала, что он уж слишком ею наслаждался, но вслух сказала:

– У вас красивый дом.

– Пятнадцать акров рая. Разве это не жизнь? – Гай вытянул свою руку в экспансивном жесте, опрокинув стоявшую на столе возле его локтя банку с пивом. Она отскочила с глухим металлическим звуком от кафельного пола и укатилась в кусты. – Ты только посмотри на этот вид! – Он взглянул на темно-желтые холмы, тянувшиеся до самого горизонта. Когда Гай снова посмотрел на Финч, на какое-то мгновение ей показалось, что он задумался, кто она такая и что здесь делает. Затем он улыбнулся и сказал:

– Не буду вам надоедать. Почему бы вам не поплавать?

– Я хотел сначала показать здесь все. – Люсьен выглядел так, словно не мог дождаться, когда же представится возможность сбежать.

– Конечно, не торопись. Я тебя позову, когда барбекю будет готово. – Гай поднялся со стула, пластмассовые планки которого заскрипели, и направился назад к друзьям.

Люсьен поставил напитки и повел Финч через боковые ворота к тропинке, ведущей по травянистому склону к конюшне. Спустя некоторое время Финч осмелилась и осторожно сказала:

– Мне твой отец показался милым.

– Да, он просто душка, – Люсьен бросил мрачный взгляд на дом.

– Все почему-то считают своих родителей хуже, чем они есть на самом деле. – Финч подумала об отце Энди, который вел себя так, словно Энди и Джастин были пережитками от его первого брака и он в них больше не нуждался, но в то же время не решался выбросить. – В любом случае все не так уж и плохо, если ты все еще здесь живешь.

– Скажем так, это меньшее из двух зол.

– Ну, по крайней мере у тебя есть родители.

– Когда они вспоминают, что я где-то поблизости. – Люсьен пнул камень, и тот укатился в высокую траву. Затем, натянуто улыбнувшись, он сказал:

– Но ты права, могло быть и хуже. Кроме того, уже через год меня здесь не будет.

Внезапно Финч почувствовала боль, подумав о колледже. Люсьен хочет поступить в Гарвард или Йель, а ей повезет, если она попадет в местный университет.

Они продолжали идти в тишине, слушая, как трава шелестит у них под ногами. Насекомые кружились в лучах солнечного света, падавшего под углом на землю сквозь деревья, и густые облака, несущиеся над головами, накрывали окружавшие их холмы своей тенью.

Когда они добрались до конюшни, Люсьен просунул туда голову, чтобы убедиться в том, что там не обосновалось какое-нибудь дикое животное. Финч видела, что с тех пор, как здесь кто-то был в последний раз, прошло много времени, но тем не менее у нее создалось впечатление, что здесь что-то внезапно прервали, словно лошадей однажды вывели на прогулку и забыли вернуть. Стойла были посыпаны прессованной соломой, а из колышка в стене торчал пыльный гвоздь. Несколько пар сапог с налипшей на них грязью были выстроены в ряд у двери.

– Ты умеешь ездить верхом? – спросила она, указывая на уздечку, густо покрытую пылью.

Люсьен кивнул.

– Мама брала меня с собой в Центральный парк. Там есть конюшня. – Он выглядел грустным, словно вспомнил более счастливые времена. – Но мы недолго туда ходили. Вскоре она начала так напиваться, что едва могла держаться в седле.

Финч коснулась его руки и ласково сказала:

– Так будет не всегда. Ты уже знаешь это, не так ли?

Люсьен пожал плечами. При этом он выглядел не очень убежденным.

– Ага, я знаю. Точнее чувствую. – Он посмотрел Финч в глаза, и она поняла, что он собирается ее поцеловать.

На этот раз она сдалась, позволив его языку играть со своим. Она не нервничала до тех пор, пока Люсьен не отпрянул и спросил:

– Ты мне доверяешь?

– Это зависит от разных причин. – Именно сейчас он должен предложить ей снять одежду и сказать, что они не будут заходить слишком далеко и что она может оставить лифчик и трусы, если хочет.

Он поднял голову, ошеломленно глядя на нее.

– Ты все еще не понимаешь?

– Что?

– Я чувствую себя самым счастливым человеком на земле, просто находясь рядом с тобой.

Финч не знала, что сказать. Мысль о том, что какому-то парню интересна она сама, а не то, что она может ему дать, казалась ей невероятной.

– Это правда? – недоверчиво спросила она.

Люсьен кивнул. Его глаза изучали ее лицо.

– Хочешь вернуться?

Финч задумалась, после чего тихо сказала:

– Нет.

Они отыскали несколько попон в сундуке, стоящем в сарае. Люсьен расстелил их на остатках сена на сеновале и улегся на них вместе с Финч. Они целовались еще какое-то время в теплом неподвижном воздухе под балками. Немного погодя Финч села и сняла футболку. На ней не было бюстгальтера. Люсьен осторожно провел рукой по полоске от бикини, белевшей на ее загорелом теле.

– Ты уверена? – спросил он. Если она не любила Люсьена до этого момента, то сейчас все изменилось. Финч не сомневалась, что он хотел ее, но еще больше он хотел, чтобы это было ее решением.

Она вспомнила, как когда-то ее тело переходило из рук в руки, как пальто, которое сдают в гардероб.

– Прошло довольно много времени…

Люсьен серьезно смотрел на нее.

– Тебя кто-то обидел – в этом все дело?

Финч подтянула коленки к груди, дрожа от теплого ветра.

– Ты знаешь Сьюзи Уэнтворт? – спросила она. Люсьен улыбнулся, словно говоря: «А кто ж ее не знает? Она же школьная потаскушка». – Ну, и я была такой же. Парням даже не нужно было спаивать меня. – Финч ощутила потребность наказать себя, нарисовать такую отвратительную картину, чтобы Люсьен брезгливо отвернулся от нее.

– Мне все равно, даже если ты спала со всей футбольной командой, – сказал он.

Финч почувствовала, как что-то, сжимавшее ее изнутри, немного ослабло.

– Я и не хотела их. Просто… – она отчаянно пыталась подобрать слова, – мне в то время казалось, что я невидимка, а когда я занималась сексом, то знала, что существую.

Люсьен медленно кивнул.

– Мне знакомо это ощущение.

Финч закатила его рукав и легонько пробежала кончиками пальцев по воспаленному шраму на запястье. На этот раз Люсьен не убрал руку.

– Теперь твоя очередь, – сказала она.

– Особо рассказывать нечего, – его голос звучал обыденно. – Не подумай, что я собрался покончить с собой из-за того, что мои родители развелись, это не так! Мне стало лучше, когда они перестали кидаться друг на друга. – Люсьен помолчал немного, глядя вверх на пылинки, которые лениво парили в лучах солнечного света. – Затем, я не знаю, спустя год или около того, мир разлетелся на куски. Знаешь поговорку: чему быть, того не миновать? Вот так я себя чувствовал, словно распадался на мелкие осколки.

Кончики пальцев Финч двигались к его ладони.

– И вся королевская конница, и вся королевская рать…

– … не могут Шалтая, не могут Болтая, не могут Шалтая-Болтая собрать, – Люсьен хрипло рассмеялся.

– Я видела однажды, как умер человек.

– Правда? – он повернулся к ней.

Спустя столько времени это казалось Финч не воспоминанием, а скорее полузабытым кошмаром.

– Это был любовник моей приемной матери. Я видела, как он истек кровью до смерти, и даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь ему.

– Уверен, что у тебя были на то причины.

– Ага, я его ненавидела.

– Тогда он заслуживал смерти.

– Никто не заслуживает смерти. – Финч поразила та горячность, с которой она это сказала.

Она легла рядом с Люсьеном, слушая размеренное биение его сердца и представляя себе, как оно перекачивает кровь.

«Это должен был быть мой первый раз», – подумала она, когда они наконец занялись любовью. Она чувствовала себя так, словно все действительно происходило с ней в первый раз.

Финч знала, что у Люсьена тоже был определенный опыт, не только потому, что в бумажнике у него лежал презерватив; она догадалась об этом, почувствовав, как осторожно он вошел в нее, словно не хотел слишком быстро кончить. Спустя несколько минут Финч стала подгонять его.

– Все хорошо.

Люсьен отстранился и удивленно посмотрел на нее.

– А как же ты?

– Не думаю, что я смогу. – Финч никогда не испытывала оргазма с другими парнями.

Люсьен улыбнулся.

– Посмотрим.

Он продолжал двигаться. С предыдущими любовниками все происходило быстро, но секс с Люсьеном был похож на медленный танец голышом. Эмоции становились все сильнее – не неистовый ураган, о котором пишут в любовных романах, а скорее теплая волна, разлетающаяся маленькими брызгами. Внезапно Финч выгнулась и учащенно задышала.

– О-о-о!

Люсьен тоже закричал и спустя мгновение перевернулся на спину. Финч лежала рядом с ним, потная с головы до ног, с грохочущим сердцем. Она вспомнила равнодушные слова любви, за которыми следовало быстрое одевание и «должен-бежать-я-тебе-утром-перезвоню». Но Люсьен просто приподнялся на локте и посмотрел на Финч.

– Ты только подумай – вместо этого мы могли пойти поплавать.

– Очень смешно.

Выражение его лица стало серьезным, и он нежно убрал прядь волос с ее щеки.

– Ты очень красивая. Ты знаешь об этом?

– Ты это просто так говоришь.

– Зачем мне лгать?

– Не знаю.

– Тебе нужно научиться доверять кому-нибудь хотя бы иногда, – сказал Люсьен. – И этим кем-нибудь мог бы оказаться я.

Финч думала над его словами, когда они спускались по холму. Достаточно ли она доверяет Люсьену, чтобы делиться с ним своими надеждами и мечтами?

– Я получила письмо от той леди, – произнесла она осторожно.

– Какой леди?

– Той, о которой я тебе говорила, – Лорейн Уэллс.

– И что она пишет?

– Она хочет со мной встретиться.

– Когда?

– Я собираюсь съездить к ней на следующие выходные.

– Мы можем поехать на моей машине.

Финч не ожидала, что он захочет поехать с ней, и быстро ответила:

– Это будет не очень весело.

– Веселее, чем околачиваться здесь.

Финч опустила взгляд, потому что не хотела, чтобы Люсьен догадался, что она ему очень благодарна. В то же время ее внутренний голос кричал о том, что еще не поздно отступить и избежать разочарования. Финч помолчала, глядя на него.

– Ты и правда так думаешь? Я имею в виду то, что ты сказал до этого. Это ничего не изменит?

Люсьен притянул ее к себе, обнял и тихо сказал:

– Почему изменения обязательно должны быть плохими?

Когда вечером Финч приехала домой, она обнаружила, что Лаура и Гектор неподвижно сидят на диване, держась за руки. Это было так необычно – видеть их в оцепенении, что Финч сама замерла, испуганно глядя то на одного, то на другого, и у нее в голове пронеслись жуткие мысли насчет Анны.

– Что случилось? – спросила она.

Лаура непонимающе посмотрела на нее. Затем ее лицо расплылось в мечтательной улыбке.

– Ничего, – сказала она.

– Звонили из агентства. – Гектор пошевелился, словно просыпаясь от глубокого сна, и повернул к Финч широкое загорелое лицо.

– В воскресенье? – Финч сделала шаг вперед и наступила на резиновую кость, служившую игрушкой для собаки.

– Сьюзан не могла дождаться, когда скажет нам об этом, – голос Лауры дрожал от волнения. – У них есть для нас ребенок.

Финч почувствовала облегчение – с Анной все в порядке! – и только после этого до нее дошло: у нее будет брат или сестра.

– О Господи! Вы серьезно?

– Сама посмотри. – Лаура поднялась с дивана и подошла к ободранному письменному столу, на котором стоял компьютер с плавающими по экрану цветными кубиками.

Она кликнула мышкой, и кубики сменились фотографиями улыбающегося полнощекого ребенка с черной, торчащей дыбом шевелюрой. Финч почувствовала, как ее сердце наполняется радостью.

– Ее зовут Эсперанца. – Лаура провела пальцем по полненькой щеке малышки так нежно, словно это была не фотография, а оригинал из плоти и крови. – Разве она не красавица?

– Когда мы ее заберем? – затаив дыхание, спросила Финч.

– Сьюзан говорит, что это займет, по меньшей мере, шесть недель.

– Хорошо, что я говорю по-испански. – Гектор усмехнулся, словно гордый отец, закидывая свои пыльные сапоги на кофейный столик, сделанный из старых деревянных ставней.

Финч уставилась на фото.

– Она такая прелесть!

Эсперанца. В переводе с испанского – «надежда».

– Надеюсь, ты так же счастлива, как и мы, – Лаура обняла ее за талию.

Финч знала, что Лаура не хочет, чтобы она чувствовала себя менее значимой.

– Ты шутишь? Теперь я буду зарабатывать в два раза больше, присматривая за детьми. – Финч не осмелилась сказать о том, что у нее на душе. Вряд ли Гектору понравилось бы находиться в обществе двух женщин, плачущих у него на груди.