Текст книги "Авторское право"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

–Около пятнадцати тонн, – проворчал я. Тверской за нашими спинам, кажется, подавился собственной слюной. Ну и чего вот он такой впечатлительный? Обычный гидравлический инструмент способен выдать подобное усилие и даже больше. Наверняка где-то в машинном отделении есть расширитель и большей массы, но только туда уже не пробраться. Не успеем, расшевелили осиное гнездо. Теперь только вперед и надеяться, что информаторий способен нас спасти. Неприятное, надо сказать, допущение.

В отличие от Яра, Сатринг смотрел на стену изучающе:

–Пополам не выйдет, – сказал, наконец. Сказал и посмотрел на меня внимательно, словно сдавая все свои карты. Я понял его: если на него придется семь тонн, он не справится. Либо умрет от разрыва сердца, либо вовсе не сможет свое тело заставить повиноваться. А смогу ли я? На мне усиленный костюм, я могу поднять ну-у-у... если очень напрячься пятьсот кило. Даже близко не лежало к десяти тоннам. Но ведь сейчас речь шла не об этом, а о тех скрытых резервах, которыми я владел когда-то, о способности разламывать металл одним прикосновением. Где сейчас все это, осталось ли во мне или растрачено попросту и забыто?

–Доров, в лоб не выйдет, не утянем мы ее в паз, – Сатринг снова уставился на стену. – Тебе это не по силам. Даже в Школе не вышло бы, это чересчур. Но вот это – несущая система механизма. Что если ее сломать? Разбить?

–Надо пробовать, – согласился я и провел пальцами по похожим на шестерни дугам.

–Вот чувствовало мое сердце – плохо я вооружился, – бурчал за спиной Тверской. – Надо было брать лучевой разрядник, плазменный резак, что угодно. Никаких же правил на этот счет нет, а плазменный резак работает даже на кораблях с включенной системой безопасности. Иначе, как бы техники работали...

–Яр, успокойся, невозможно предугадать все. Плазменный резак в бою – это даже не смешно, короткая струя в пару сантиметров – никакое не оружие.

–Но сейчас, чтобы взрезать дверь, ее бы хватило!

Не став пререкаться, я прикрыл глаза. Понятно же, что все мы на пределе, пусть себе...

Вскрикнул Яр, разорвался металл, я ощутил – словно волной накатил тяжелый прилив – смрад и ужас, сбивший все мысли в отчаянный коктейль. Повернувшись, увидел, как один за другим Яр посылает арбалетные болты в проем, из которого тянутся бардовые с черными разводами конечности, похожие на сплющенные щупальца.

Сатринг встал с другой стороны от меня, взялся за раму и теперь глядел, словно подбадривая. Он был готов создать напряжение в металле, чтобы мне было проще разрушить механизм.

–Давай, – одними губами прошептал глава Школы. – Не подведи, как никогда не подводил. Иначе будет все равно.

Он ведь прав, – отстраняя страх, удушливыми волнами накатывающий из-за перегородок, подумал я, – пока мы существуем, смерти нет, а когда она придет, нас уже не станет.

В ушах зазвенело, и в создание вплыли какие-то образы, я вспомнил снежную Эгиду и то, забытое ощущение, когда искусственная личность Контролера, существующая независимо от меня, пришла на выручку. Я прочувствовал каждой клеткой отстраненное безразличие, которое ощущал, доходя до границы возможностей; то самое чувство, позволяющее заставить тело совершать невозможное. Впервые за долгие годы оно пришло, когда я позвал, под действием страха ли или боязни смерти, оно выползло и покорно вытекло из руки, ударив в стену. При этом я отчетливо расслышал, как что-то хрустнуло в предплечье. Казалось, я ударил кулаком в крипичную стену, хотя прикоснулся к металлу двумя пальцами. Боль растеклась по всему телу и я потерял нить происходящего, разглядывая плывущие перед глазами черные точки. Меня кто-то дернул, что-то кричал Яр, Сатринг принялся заталкивать меня в узкую щель между стеной и я повалился на пол, но уже в рубке ККЧП. Упал неудачно, придавив сломанную руку, вскрикнул. С трудом перевернулся.

Яр и Сатринг старательно толкали дверь, пытаясь закрыться от пролезших внутрь конечностей. Одна из бардовых щупалец обвила ногу Яра, и я видел, как боевой костюм защиты под этим прикосновением шипит, слегка дымясь, и оплывает. Пошатываясь, я поднялся, подобрал меч Сатринга, оказавшийся вместе со мной на полу, и, размахнувшись, одним движением срезал все отростки. Противный, тяжелый звук на пределе слышимости резанул барабанные перепонки – тварь отлично чувствовала боль – и дверь захлопнулась. Яр, нагнувшись, сдернул петлю обрубленной конечности с ноги, но ткань скафандра продолжала плавиться. К тому же, задымилась перчатка. Сатринг, так и не отпускающий рамы двери, оглянулся и сказал быстро:

–Снимай, или до костей разъест.

Тверского уговаривать не пришлось, он быстро сдернул с себя расплавляющийся костюм и подскочил ко мне:

–Информаторий давай...

Я повернулся к хорошо знакомой консоли управления ККЧП. Под главным пультом была приветливо отодвинута блокирующая пластина и зияли темными провалами два процессорных гнезда. Два! И никак иначе. Наша встреча с Сатрингом была определена, даже если бы кто-то из нас попал на ККЧП в одиночку, это ничего бы не изменило – корабль не оживет без обоих процессоров. Странно, я столько знал о Черной Птице, но о подобном даже не подозревал.

–Дай свой тоже, – попросил я, заметив, как содрогнулось тело Сатригнга, вцепившегося в дверь. Видимо, водоросль взялась дергать за раму с другой стороны. – Нужны оба, иначе не выйдет.

–Да? – Сатринг изучающее поглядел на меня, поняв, так же как и я, иронию сложившейся ситуации, потом кивнул: – В кармане мешочек.

Яр доставал сам – я едва держался на ногах. Ощущение были очень нехорошие, как будто температура сорок один, а ты только что пробежал пару километров. Нет ни сил, ни желания, ноги ватные, в ушах звенит и кажется, что вот-вот потеряешь сознание. Очень опасная в таких случаях апатия советует просто улечься на пол и дать надорванному телу отдохнуть, и только разум кричит: не смей. Осталось совсем немного.

–Пошли, – увидев, как Яр взял в руки информаторий, кивнул я. – По моей команде на счет три вставляй в гнездо. Раз, два, три.

Диски ушли в пазы, на панели забегали разноцветные огоньки, зажглись тестовые индикаторы. Развернулись обзорные экраны, по ним побежали ряды символов, которые мне были непонятны. Они падали снизу вверх и казались нескончаемыми.

Windows new century, – с остервенелым отчаянием подумал я, – загрузка еще быстрее, производительность еще выше...

Додумать не успел. Вся рубка дернулась – это водоросль, не терпя неудач, сдавила нас со всех сторон разом. В это же мгновение корабль вздрогнул, словно просыпаясь, по коридорам разнесся ужасающий вой тревоги. Так ККЧП оповещал, что на борту чужие. Я повернулся. С перекошенным от напряжения лицом, Сатринг удерживал дверь, но между переборкой и краем уже появился зазор, в который просунулись десятки тонких отростков. Они отжимали дверь, и Сатринг медленно съезжал по полу, хотя ногами не переступал.

Яр бросился было помогать, но его усилие вроде бы ничего не изменили. Теперь они отползали оба. На негнущихся ногах я подошел и снова срубил отростки, но на этот раз водоросль не отпустила и хватку не ослабила. В щель метнулись еще ленты, одна пролетела у меня перед глазами, заставив озвереть. Если она попадет мне по лицу, это что же, опять пластическую операцию делать?

Я извернулся, обрубил все, что было в пределах видимости, гадая, через сколько минут ККЧП запустит системы безопасности. Сирена все выла, и вдруг я через щель увидел огненный смерч, летящий по коридору. Переборки, закрытые нами, распахивались, и огненная волна замкнутого взрыва, заполняла собой пространство. Ужасающее зрелище и еще более ужасающее наполнение. Корабль распрыскивал высоко горючий аэрозоль, горящий с высокими температурами. Эта вспышка не могла повредить стенам, потому что прогорала моментально, а все поверхности корабля были обработана специальным составом, способным отклонять горение в течение пяти секунд. Зато незащищенные объекты в этом адском пламени сгорали моментально... оставаясь на стенах выгоревшими силуэтами.

–Закрывай! – заорал я, потому что аэрозоль прекрасно проникал во все щели и, не имея возможности налечь на дверь, налег на Тверского. Яр издал сдавленный хрип, но дверь захлопнулась. Сирена утихла. Наступила потрясающая, полная тишина, в которой было слышно, как стучит сердце Яра и тяжело дышит Сатринг.

–Все? – спросил глава Школы растеряно.

Я отошел, грузно уселся на пол у стены, баюкая сломанную руку. Сколько ломал кости – ни с чем несравнимо, гораздо хуже рваных или колотых ран. Организм отзывается тяжелее, тут же появляется слабость. От сломанных костей и ушибов легче потерять сознание, чем от любой другой травмы.

–Похоже, да, – Яр сипло вздохнул, тоже сполз на пол, но там же, под дверью. Сатринг не стал унижаться, прошел по рубке, крутанул капитанское кресло, но присел на него так... не по-хозяйски, словно в гостях.

–Придется посидеть тут немного, – устало сообщил я, шаря глазами и выискивая, что бы такое отломать, чтобы сделать шину. Боль в сломанной конечности не уймется, пока не зафиксировать кость. – Системы регенерации должны очистить воздух и наполнить его кислородом.

–А у меня шлем есть, – сообщил зачем-то Яр. Наверное, хвастался.

–Я рад за тебя, – проворчал я. – Встать можешь?

–Не знаю, мне показалось, меня грузовиком к стене припечатало...

–Сатринг, будь любезен, шкаф слева от двери, там должны быть скафандры и какие-то наборы выживания. Мне бы шину сделать...

– На ККЧП нет регенераторов костной ткани? – очень метко спросил глава Школы, прекрасно зная о характере моей травмы, хотя под скафандром рассмотреть что-либо было невозможно, но поднялся и стал копаться в шкафу. Яр все сидел, и я подумал, не переломал ли его всего внутри, чего он так долго в себя приходит? Только разрыва внутренних органов нам не хватало...

–В медотсеке есть, здесь нет, но должна быть стандартная гибкая шина, жгуты, медикаменты, обезболивающее...

–Нашел.

Сатринг удачно наложил шину поверх скафандра, боль тут же притихла, я даже от анестезии отказался. Только кивнул на Яра, негромко спросив:

–Я его не убил там?

–Смотрю, – согласился Сатринг. Он и вправду просто смотрел на Тверского, но я знал, что этот человек при желании может видеть и через стены. Смотрел он долго, потом сказал: – Импульс прошел через тело, вроде ничего не повредил, но пока парень не встанет. Откуда в тебе столько мощи, Доров? Раньше мне казалось, тебе ее дал ККЧП... но твой контакт с кораблем давно потерян.

Я не ответил, вопрос был риторическим, но Сатринг не унимался:

–А сущность Контролера в твоем сознании, она жива?

–Жива, – согласился я. – Дремлет...

–Ты никогда не боялся, что она возьмет верх?

Этот вопрос меня удивил, я не думал об этом. Когда-то меня подвергли запрещенной во всей Вселенной процедуре по стиранию личности, вживили другую, но Ворон толи сделал матрицу, толи смог как-то защитить меня и я вернулся. Теперь нас было двое, и с тем я был главным, наверное, потому, что Контролер является лишь универсальной судебно-боевой функцией, личностью, у которой одна цель: вершить правосудие в рамках законов Союза. Так и вышло, что под натиском моих эмоций, он отступил, хотя иногда и приходил, не давая забыть о себе.

–Нет, Сатринг, этого я не боюсь, – отмахнулся я.

–А если ты попадешь в ситуацию, когда у Контролера появится задача?

–Вот попаду, тогда и будем решать. К чему ты клонишь, Сатринг? Что я могу сделать – вытравить его из себя? Убить? Он проживает мою жизнь, но не является мной. Когда я сплю – он спит, когда я бодрствую – наверное, наблюдает.

–Похоже на рабство... не думаешь, что он взбунтуется?

–Не знаю, – я вздохнул.

–Могу очистить твое сознание от этой личности, – внезапно сказал Сатринг. – Если доверишься мне.

–Нет, – резковато ответил я.

–Не доверяешь? – глава Школы не удивился и не обиделся, уточнил.

–Не хочу убивать того, кто этого не заслужил. Да и какова цена?

–Все-таки дело в цене, – нахмурился Сатринг.

–Нет, – в который уже раз повторил я.

–А если цена будет ноль? Ничего не попрошу? Ничем тебе не угрожаю, секретов твоих не трону?..

Я покачал головой и прикрыл глаза. Мне не хотелось продолжать этот разговор.

–Контролер достаточно силен, чтобы самому выбрать свою судьбу. Если он захочет исчезнуть, он сам скажет мне об этом.

–Как ты отличаешь свои мысли от его, Доров? – полюбопытствовал Сатринг, помолчав.

–Его нет, понимаешь? Если он приходит, то целиком, как личность. Вдруг появляется, словно входит в комнату. С ним можно спорить, он может убеждать, но он целостен так же, как я сам.

Это сложно понять, вряд ли существуют подобные прецеденты...

–Уже существуют, – сказал глава Школы, и я поглядел на него удивленно.

–С тех пор, как с тобой вышло, проводятся масштабные исследования по совмещению личностей, военные пытаются изобрести универсальные многофункциональные сознания, способные принимать решения в минимальные сроки, реагировать быстро и на основании множества факторов. Живые машины. И у них ничего не выходит. Личности сплетаются, смазывают друг-друга, задавливают, одна берет верх над другой, словно не хочет слушать и принимать стороннее. Видимо, весь секрет в том, что доминирующая личность должна быть одна, остальные вспомогательные...

Он задумался и больше ничего не говорил. Измотанный до предела, я запрокинул голову и, как только мой затылок коснулся переборки, тут же провалился в омут темного сна.

Глава 20. Этап пятый. Сырная голова

Я проснулся в челноке, удобно распластавшись на кресле пилота. Рядом дремал Яр, а челнок шел курсом автопилота и я уже видел борт Шквала, развернувшийся на экранах. Вмешиваться в полет не стал. Для управления кораблем лучше иметь две руки и отдохнувший вид, автопилот отлично справится со стыковкой, эти программы идеально отработаны, выверены и перепроверены.

Я приподнялся и обнаружил на коленях цилиндр очередного маяка. Вот, спрашивается, откуда взялся? Мне дали его организаторы? Сатринг? Куда делся глава Школы?..

Вопросов больше чем ответов, но все какие-то малоинтересные что ли. На меня навалилась апатия, наверное, причина в общей усталости.

Я вяло потыкал в компьютер, вызывая данные локации, но нигде рядом ККЧП уже не было. Похоже, обретя разум, корабль ушел по своим делам, попутно высадив нас. Надо будет спросить у Тверского, когда проснется, помнит ли он что-то о последних минутах пребывания на ККЧП...

Вот смеху будет на Шторме, шеф безопасности ушел в рейд при оружии и в доспехах, а вернулся в подштанниках... Ах-ах-ах, насмешливый Изъян, будь жив, поднял бы его на смех. Но Макса больше нет, Сенди – обычного повара, и того нет. Теперь еще Рик, скольких людей мы потеряем прежде, чем все закончится?

–Няу...

Я вздрогнул, повернул голову, ощущая, как зачастило сердце от неожиданности. Напротив меня на подлокотнике сидел титрин.

–Поздравляю с еще одним этапом гонки, ты фаворит Вселенной, – промурлыкал журналист.

–Все эти смерти делают тебя богатым? – без особого интереса уточнил я.

–Не записывай Рика Ирина в смерти, Доров, он жив и здоров, просто теперь он где-то...

–Сатринг говорил мне про исследования по совмещению личностей. Какие еще исследования проходят на основании наших... приключений? Освоение параллельных реальностей?

–Никто не знает... наверное, кроме лернийцев, о том, откуда взялся двойник Ирина. Это очень интересный факт, на этот счет у науки много гипотез. А чем ты не доволен, Доров, тем, что помогаешь двигать мировые знания, обогащаешь их своим личным опытом? Тебя запомнят как первопроходца не только на Земле, но и в космосе. В учебниках по психосознанию уже есть твое имя.

–Опять никаких авторских прав, – проворчал я.

–Морских свинок не спрашивают, хотят ли они своего упоминания в статистике по изучению заболеваний, – если бы у титрина было схожее с человеческим тело, он бы пожал плечами. В общем-то, его точка зрения меня не оскорбила, даже позабавила. Я – морская свинка. Довольно удачный экспериментальный экземпляр Хомо Сапиенс. А что, разве не так? И возразить то толком нечего!

–Ты пришел развлечь меня или по делу? – уточнил я, потеряв дружелюбие. – Извини, кофе угостить не могу, тут его нет.

–По работе, – согласился Титрин. – Интервью хочу.

–Сейчас?! – возмутился я.

–Да, есть пару минут. Расскажи, почему с Сатрингом вы не стали биться...

–Ой-ли, мы что – чокнутые? Когда вокруг смерть не до жиру.

–И Сатринг решил так же, он ведь на своей родной планете может подобную тварь взглядом испепелить...

–А здесь, видимо, не может. Энергетические потоки во Вселенной неоднородны, есть места, где то, что принято считать магией малодоступно по причине далеких источников силы.

–Тогда как вышло у тебя? Твоя магия не зависит от Вселенной?

Я поперхнулся. Вопрос, безусловно, интересный. Если так, то моя сила вся внутри клеток, какие-то скрытые резервы, о которых частенько пишут, намекая на необычную химию и способы управления ими.

–Спроси у врачей, может, они тебе чего подскажут, – немного резковато ответил я.

–Змей не смог мне разъяснить твоего феномена, – нашелся Титрин. Похоже, он всегда на полшага впереди меня. Иногда создается такое впечатление, что журналист знает гораздо больше обо мне, чем я сам. Впрочем, со стороны, поговаривают, виднее.

Гулко ударился металл, челнок стыковался. Я отвернулся на мгновение, окинув взглядом экраны, чтобы убедится в нормальных параметрах стыковки, а когда обернулся, титрина уже не было. Я, признаться, был настолько измучен, что продолжать праздные разговоры совершенно не хотелось. В свете того, что предстоит следующее задание, у меня очень мало времени на отдых.

А, судя по нашим с Тверским состояниям, еще придется поваляться в лазарете... ой, как же я это не люблю!

Нехорошие предчувствия оправдались, Покровского переубедить не удалось и обоих забрали в лазарет. Яростно расспрашивали, но мы отвечали односложно и вяло. Яра и вовсе подключили к каким-то аппаратам, Змей с подозрением поглядывал на показания приборов, но ничего не разъяснял. Похоже, вколол снотворное, потому что я мигом уснул. А, может, так устал.

Проснулся не сразу, лежал какое-то время в полудреме, прислушиваясь к разговору, не совсем понимая, снится ли мне сон или рядом кто-то говорит.

–У Тверского шизофрения, похоже. Он пережил потрясения, хотя сам рассказывает, что ничего такого...

–А с Доровым чего?

–Наташ, кроме перелома лучевой кости, которую он раздробил в пыль, ничего такого – утомление сильное, упадок сил. Проспится. Меня Тверской волнует, полковник – не последняя фигура и должен идти вместе с Доровым уже завтра на Двухглав.

–Я читала. Сейчас, как главный офицер, имею допуски ко всему. Корабль уже выходит к точке, но если они не поднимутся...

–Ничего не останется, как ждать.

–А стимуляторами их накачать?

–Ты их убить хочешь, девушка? Ради какой такой высшей цели? Ради той земли, которой плевать на людей?

Помолчали.

–Змей, ты полетишь с ними на Двухглав?

–Думаю, да, хотя мне немного не по себе. Я насмотрелся на них по возвращению, наслушался. Мне не впервой идти в бой, но что-то староват я, да, староват. Да и Тверского совсем уж недолюбливаю, он моей семье угрожал и плевать, что его вынудили.

–Нас всех Земля подставила, Станислав Юрьевич, не переживайте. Но как-то так неловко возвращаться, не сделав всего. Не победив. В конце концов, мы же могли отступить в самом начале, а теперь чего халтурить? Это я все к тому... то есть не к тому, что мне Дорова не жалко. Наоборот, когда он вот так лежит, как мертвый, у меня сердце останавливается. Но нужно же победить! Ради тех, кто уже умер. И что самое ужасное, Станислав Юрьевич, сделаем мы дело, и все забудут про нас до следующей оказии... до следующего раза, когда некого будет за глотку взять.

–Ох, девочка, меня по имени отчеству с самого взлета никто не называл. Кажется, в другой жизни все это было, представляю, чего пережили вы.

–Да я то что, я так, – она помолчала. – Мне бы со своими проблемами решить. Похоже, самой все придется. Говорят иногда, знаете, я где-то читала, что тот, кто сильнее, должен поспешить, чтобы успеть спасти любовь. Иначе будет поздно. И не всегда это будет тот, кто действительно виноват. Вам Доров ничего не рассказывал, ну, по дружбе.

–Про что? – в голосе Змея проскользнули невинные нотки.

–Про то, как он с рыжей перепихнулся. Серьезное у ни там что-то или так?..

–Эх, девушка...

–А что я, я ему не изменяла!

–Врешь ты ему, вот что. Все проблемы из-за этого. Понимаю, что для его же блага, но как-то...

–И о чем мне врут? – я приподнялся на локте, обозначая себя. На шею надавил какой-то провод, но я не обратил на это внимания. Да, можно было дослушать и все узнать, но очень не хотелось прикидываться, мне нужно было, чтобы Натали сама мне сказала о том, на что намекал дядя. Если не трусиха и вправду верит, что можно между нами еще что-то решить, пусть правду говорит сейчас и сама.

Она сидела у самого входа на откидном кресле. Когда я уставился на нее, вспыхнула, с укором посмотрела на Змея. В ее взгляде явственно читалось: вы же говорили, что он еще долго не проснется.

–Так что ты мне хочешь сказать? – нетерпеливо переспросил я.

–Только после тебя, – ощетинилась моя бывшая.

–И что же ты хочешь от меня услышать? Извинения?

–Может быть, рассказ о том, как тебе хорошо было с рыженькой? Кортни мне все рассказала!

Змей встал, желая, по-видимому, ретироваться из опасного для жизни участка пространства, но Натали вскочила и пулей вылетела из медотсека.

Мы с дядей одновременно вздохнули, Стас достал бутыль спирта, стаканы. Молча выпили, снимая стресс. Я даже не стал спрашивать, можно ли мне употреблять, ведь я, судя по всему, был накачан медикаментами. Но, раз Змей дал, значит, наверное, можно.

–Вот зачем бабы друг другу такие вещи рассказывают? – с тоской спросил я.

–Можно подумать, мужики молчат, – проворчал Стас. – Не удивлюсь, если Кортни, будучи девочкой такой... своеобразно-наивной, уточнила у Наташи, не против ли она...

–Не против чего? – не понял я.

–Ну, что Кортни будет с тобой встречаться. У женщин бывает такой этикет.

–Что за чушь, зачем спрашивать?... – Я запнулся, ну да, ведь Ната – моя бывшая.

И Кортни ко мне больше не приходила, может, спросила, а Ната запретила, вспылила или еще чего. Та и уступила, Кортни ведь не имела на меня видов...

О чем я думаю? Женщины не мужчины, они не приходят на один раз, даже если уверяют в этом! Не приходят просто так, их желания всегда основаны на чувствах, не на химии. Они ждут взаимности, хотя внешне могут казаться независимыми. Да и химия любая, что женская, что мужская быстро не успокаивается.

–О чем она мне врет, Стас, у нее тоже кто-то есть? Она спала с Тверским? С...

–Не гадай, еще угадаешь, – проворчал Змей. – Вот ты непутевый, нет у нее никого, не смотри на меня так.

–Но тогда что? Ты же сейчас все изменить можешь...

–Только в худшую сторону, племяш, только в худшую... – Стас замолчал. – Сама она тебе расскажет, выпей еще и спи...

–Когда она мне расскажет?! Чего она мне расскажет? Да что же вы меня за дурака держите?

–Не говори глупостей, Доров, ты сейчас не в себе. Расскажет тогда, когда решит тебе отомстить. И я уверен, ты будешь к этому не готов. К женской мести нельзя подготовиться.

–Так помоги мне!

–Ну не могу, обещал я молчать, – Стас вздохнул – Есть дела, в которых нельзя даже оценку давать, не то, что советов. Это мой принцип, Доров, понял? Не нужна мне такая ответственность, чтобы в один прекрасный момент ты с ненавистью мне высказал все, что накипело...

–Да что ты...

–А то, что это обычно заканчивается фразой "если бы ты не влез". Если бы не давал советов, если бы не подтолкнул. Не надо тут, понимаешь ли, – Змей так возмутился, что даже его словарный запас сократился до возмущенных пофыркиваний. – Знаешь что, прекрати над стариком издеваться, или я тебе сейчас по капельнице снотворное пущу.

–Да ты суров, – с досадой проворчал я. – Про Тверского чего?

–Умом тронулся, – лаконично подвел диагноз Стас. – Говорит, видит Сенди, который по коридорам ходит. Изъяна. И шепот слышит, но не понимает. Шизофрения, вот как пить дать. Я его работу мозга изучаю, но там что-то непонятное.

Я пожевал губами:

–Не бери в голову, это пройдет. И это не белочка, у него другое. Это посттравматический синдром так проявляется и виной тому – я.

–Как же это?

–Я умудрился через него... дверь закрыл, слушай, что расскажу...

Когда закончил, мы долго молчали, потом Стас сказал:

–Титрин все расспрашивал, откуда у людей пси способности возникают. Я ему честно сказал: феномен это неизученный. Он и ушел. У нас теперь что, двое таких как ты стало ненормальных?

–Чего там с новым этапом? – я не стал поддерживать тему, чего переливать из пустого в порожнее, если сам ответа не знаю? Если даже за себя отвечать не могу и оценить свои способности не в силах?

–Планета класса g. Хорошая планетка, прямо курорт. Один материк, большой, вокруг океан. Климат мягкий, субтропический, круглый год двадцать восемь градусов по Цельсию, дождички бывают. Пляжи песчаные, отели, вилы. Тропический рай. Слушай, я одно время мечтал на таком вот побережье купить себе домик, сад персиковый вырастить, чтобы инжир рос опять же... ты видел, как он зреет на деревьях? Как у нас сливы, наливается, чернеет.

–И чего не купил, деньги же были?

–Да у нас все не так, то торнадо, то цунами, то землетрясения. Во Франции пожары, в Испании и пожары и толчки. В тропиках то зальет, то смоет. А в России – благодать, наводнение по весне всяко привычнее и предсказуемее, чем все эти волны по шесть метров... так, не решился, в общем. Побоялся семью погубить. У нас тектоническая плита хорошая, стабильная, Валдай недалеко, возвышенность...

–Ты что, к концу света готовишься? – с тревогой спросил я.

–Из молодости осталось, – подумав, сказал дядя. – Знаешь, тогда еще все по-другому было. До контакта со Вселенной. Мы в небо глядели, а беды с земли ждали. Что жахнет кто-то из ядерного оружия, или что прилетят добрые заграничные гости на вертолете и расстреляют. Ты же знаешь, мы преуспели в этом: как строить танки, да ракетоносцы. Гонка вооружений была, все друг на друга косились и ждали подвоха, ждали любого акта агрессии. Простому обывателю казалось, что все струны до предела натянуты. Кто знает, как реально было? Ну, и думали о том, "что если...", всегда с тихой оглядкой на это жили. Обсуждать стеснялись, только так, за пивом вдруг прорвет кого-то и оказывалось – все так живут, вроде как допуская, что вот случится что-то и придется выживать. Кто на даче в погребе запасы хранил, надеясь успеть сбежать из мегаполисов, кто приглядывал внедорожник получше, чтобы сбежать быстрее и в обход тех, кто с пробками станет на наших дорогах. Ты же застал время, когда глайдеров не было, понимаешь же все. Теперь вроде улеглось, Объединенное Правительство Земли у нас, потому что внешний враг есть.

Он замолчал, и я осторожно сказал:

–Теперь ведь еще хуже.

–Да, – согласился Стас. -Теперь еще хуже, я это тогда понял, когда вокруг андеанцы были, а мы... как дураки – пяток тараканов среди полчищ муравьев от них отбивались... Понял с особой остротой, что теперь если что-то случиться, эвакуироваться будет некуда. Со своей планеты никуда не денешься, это тебе не на даче в погребе ныкаться. Потому и надеюсь подспудно, что Объединенное Командование Земли все же не пустой звук, что они не дадут нам погибнуть. Я когда узнал, что мы нормальный корабль собрали... я был рад, Доров! Рад искренне, потому что, имея флот, можно обороняться, можно набрать силу, стать весомыми. И сейчас, уж прости, я согласен с Наташкой: нужна нам это платформа. Это – прогресс в чистом виде. Это рывок, который позволит нам перешагнуть сотню лет исследований... Слушай, давай еще выпьем, меня что-то мучает, – Стас еще налил и я подумал, что если он еще выпьет, будет только хуже. Но перчить не стал, у самого в голове слегка шумело.

Выпили, Змей не торопился продолжать то, что вытекало из души и я, решив избавить его от необходимости возвращаться к этой теме, спросил:

–Так что там про Двуглав этот, ты о планете рассказывал? Материк, пляжи, я понял. Чего на материке, задание какое?

–Одно государство у них на всей планете, живущее за счет межпланетного туризма, ну и море все необходимое дарит. Строй – монархия с парламентом. Король – что-то вроде символа, но очень уважаемый. Праздники, традиции. Вот и мы попадаем в какой-то грандиозный праздник сыра. У них там местные какие-то животные молоко необыкновенное дают, и на материке делаются тысячи сортов разного сыра. В праздник положено всем покупать сыр, пробовать, даже швыряться им. Какие-то состязания, кто дальше сырную головку закинет, кто более меткий. Представления какие-то, даже войны с сыром...

–Стас, – тоскливо спросил я. – Ты мне вот сейчас это зачем рассказываешь?

–Мы летим туда, нужно знать врага в лицо.

–Наш враг, сыр? – удивился я.

–Да нет, планета – чужеродный мир. Она нам враг.

–Так в задании чего?

–Нужно, чтобы маяк попал во дворец, – сообщил Стас и заулыбался. – Чтобы король его увидел. Только туда никого не пускают, чужакам вообще видеть Короля запрещено. Он такой у них, неприкосновенный и неосязаемый.

–Ладно, на месте разберемся, – отмахнулся я. Сейчас совершенно не хотелось думать о том, что будет завтра. – Пускай давай свое снотворное по капельнице.

–Да ты сам уснешь, смотри, Доров, как тебя развезло с двух по пятьдесят.

Дядя улыбнулся и, включив музыку, сказал:

–Рахманинов, Нежность. Слушай... я тут кое-что придумал на счет нашего с тобой завтрашнего путешествия...

Пронзительные солнечные лучи заливали тропинку, делая кроны лиственных цветущих деревьев ажурными, словно плетение изысканной мастерицы кружева. Легкий ветерок, налетающий с моря, приятно обдувал кожу и, если оглянуться, можно было видеть белую полоску песка, за ней лазурь – далекую, бесконечную, до самого горизонта. Небо наполнилось приятным, розоватым цветом и с тем, как опускалось солнца, оно наливалось удивительным фиолетовым свечением. Вот вокруг садовых тропинок стали зажигаться фонари – высокие и низкие, с причудливыми узорами, изображающими танцующих сказочных существ. А, может, на Двуглав это были вовсе не фольклорные существа, откуда знать?

С тем, как подступал вечер, цветущие растения пахли все сильнее, опуская тяжелый полог незнакомых ароматов. Некоторые, окрепнув, набрав густоты пахли вязко, казалось, что ты стоишь на городской свалке. Но налетающий ветерок снова и снова разбавлял вечерние дурманы, делая их вновь приятными.

Везде играла музыка. Разноцветные фонарики и гирлянды увивали деревья, впереди на мощеной улице, зажатой среди невысоких домов с широкими трехярусными балконными верандами, позволяющими отдыхающим обозревать окрестности с высоты, веселились местные и приезжие. Узкоглазые и скуластые жители Двуглав были невысокого роста, худоватые, на взгляд пришельцев неотличимые друг от друга, с загорелой до шоколадного цвета гладкой кожей. У них были длинные руки и хорошо развитые ноги, что выдавало в них существ, много времени проводящих в воде. Но скелеты казались хрупкими, а силуэты тщедушными.