Текст книги "Авторское право"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

–От, дерьмо, – уткнувшись мне в спину и выглянув из-за нее, сказал Стас. – Сейчас он нас так же на коленку намотает.

–Сначала ее, – указывая на зажатую в правой конечности, хрупкую на фоне многолапого уродца, фигурку, сказал я.

Ванесса была еще жива, но трехпалая лапа так сдавила ей грудь, что вряд ли женщина могла бы даже стонать.

–Чего тебе надо? – выступив вперед, спросил я. – Зачем ты убиваешь моих людей?

–Корабль мне надо, – пророкотало изнутри чудовища. – Ты убил моих, я убиваю твоих. Корабль мне надо.

–А он, похоже, умненький, – проворчал вставший рядом со мной Тверской, и эта его выходка чуть не стоила нам обоим жизни. Метнулся ранее незамеченный нами тонкий, похожий на стальной трос хвост, метя в меня, а я, шарахнувшись в сторону, натолкнулся на неудачно подошедшего полковника. Вот кто его просил лезть?!

Мы кубарем покатились по полу, я чудом не схлопотал хвостом по ребрам.

–Не шали! – высоким голом крикнул Анатолий и выстрелил подряд трижды, метя в глаза. Бабырон отмахнулся лапой, и все стрелки вонзились в крепкие наросты, заменившие существу мышцы. Казалось, боли бабырон не ощущал.

–Тверской, – прорычал я, отталкивая его в сторону. Арбалет валялся далеко в стороне и достать его я уже не мог.

–Корабль мне надо, – взревело чудовище, легко подняв над головой Ванессу.

Я бросился вперед, выдергивая из куртки кассету, вытряхнул из нее болт и, прежде чем кто-то успел что-либо сделать, швырнул кассету бабырону в глаза. взметнулась лапища, слева вроде тоже кто-то метнулся, но я не разглядел, лишь успел увернуться от мелькнувшего хвоста, подпрыгнуть, надеясь воткнуть болт ему в рожу...

Но бабырон оказался быстрее, отшатнулся ловко, и я позорно грохнулся ему под ноги. В следующую секунду тварь пошатнулась, упала на бок, чудом не наступив на меня, хотя сперва собиралась припечатать меня своей увесистой подошвой. Защелкали арбалеты, с неприятным свистом посылая один болт за другим. Оглушающее грохнул пистолет, запахло перегоревшим порохом. Я приподнялся на локте и увидел, что выстрелами тушу бабырона рвет на части, стрелки вонзаются, все же находя уязвимые места под роговыми наростами, а морда твари взрывается от попадающих в нее пуль. Падая, бабырон выронил Ванессу, и теперь женщина неподвижно лежала рядом с каким то большим, закрепленным на магнитных замках, контейнером.

А еще из-под туши бабырона торчали... ноги. Он упал на кого-то, и я сперва подумал, тварь обрушилась на Макса, но потом понял, что жестоко ошибся. Потому что эта была еще одна жертва.

И жертвой этой стал Бартик, который, будто верный пес, вместе со мной бросился на врага в самом начале схватки. Это он, не я, нанес твари удар, сбивший ее с ног, но и сам не успел увернуться.

Я вскочил, закричал, чтобы прекращали огонь. Бабырон уже издох, и нужно было срочно поднять его, ведь в нем не так уж много веса. Оказавшийся под ним тосс не должен был погибнуть... нет, не так!

–Осторожнее, – сказал я, понимая, что все уже кончено. Бабырон весь пророс острыми шипами и, когда мы подняли мертвое, исковерканное тело, увидели, как острия выходят из груди и живота тосса. Бартик застонал тихо, глядя на меня затуманенным взглядом, а изо рта его обильно текла кровь.

–Не надо, – прошептали его губы, когда я попытался зажать рану на его животе.

–Да ладно тебе, сейчас наш медик...

–Я уже вижу их, – сказал тосс едва слышно. – Прощай...

Я вскочил, отвернулся, ощущая не боль потери, а какую то иррациональную ярость. Да что же это?! Вот еще недавно все они были живы и вдруг – рраз, и оборвалось сразу три жизни.

–Изъян?

–Тоже опоздали, – Змей брезгливо переступил через раздавленные кишки, вырванные из мертвого тела. А я всегда думал, что врачи не способны брезговать...

–Куда ты? – Стас прошел мимо Бартика.

–Этот тоже мертв, а она еще жива. Пойду, гляну, чем помочь, – он дошел до контейнера, о который, отлетев, ударилась Ванесса.

"Пусть", – хотел я сказать, но сдержался. Она и вправду была не виновата.

И никто кроме меня не был виноват, надо было сразу проверить, не закрался ли к нам пассажир.

–Это я виноват, – пробормотал рядом со мной Яр. – Мы проверяли все, но больше для формы. Изолировали отсек, я был уверен, что подпространство вытравит оттуда тех, кто мог выжить...

Все виноваты, но теперь уже ничего не изменить. Теперь мы можем только сокрушаться и смотреть в глаза пришедшим во сне друзьям, пытаясь отыскать в их взглядах такое нужное нам прощение.

Глава 19. Корабль класса черная птица

Рик бросил рули и вскочил. Я видел, как его слегка потряхивает от возбуждения, но совершенно не понимал, почему так взволнован пилот. Что так тянет его на корабль, который для него представляет, по моему мнению, самое опасное место в мире? Что он знает, что видел, когда попал во временную петлю?

И так же, как божий день, ясно, что его не остановить. Вот ведь, парадокс!

–Что там может быть? – глядя на экраны, задумчиво спросил Яр. Он был напряжен, как обычно экипирован удобно и неброско, на поясе две кобуры с пистолетами, за спиной арбалет. Бравый вояка, ничего не скажешь.

–Все что угодно, и космос тоже, – проворчал я, хотя понимал: никакого космоса на борту корабля нет. Пока. Но не исключены ловушки, и некому будет загерметезировать отсек, если что-то изменится. Хотя, судя по параметрам с бортового компьютера, корабль исправен и пробудет в таком статическом состоянии, набирая энергию для следующего прыжка, целых два часа. Лернийцы все точно рассчитали, просто диву даешься, понимая, что они способны воссоздавать чудеса простыми (или не очень) математическими действиями. Всего то расчет вероятностей, какая мелочь! В Институте теория вероятности мне не давалась совершенно, а ведь нужно было сдать каких-то шесть задач больше для виду, чтобы засчитали экзамен! Пришлось проставиться, чтобы сосед по общежитию помог...

–Пойдемте уже, – нетерпеливо заныл Рик.

–Скафандры и оружие, никак иначе, – отрезал я, хотя в глазах пилота читалась вера в то, что на борту ККЧП безопасно и иначе не может быть.

–Взял информаторий? – поинтересовался Яр.

–Взял, взял, – я развернулся и направился в грузовой отсек. – Готовьте челнок номер два. В мое отсутствие главный...

Я запнулся. Простая ведь процедура, да язык не поворачивается. Следующая по старшинству Натали Дорова, но назначить ее держать корабль в мое отсутствие? Немыслимо! А кого? Я бы доверился даже Яру, Рику, но оба они со мной. Так кому? Змей частенько был в космосе, он прожил там вместе с нами целую жизнь, столь насыщенную, что многим и не снилось, но при этом никакого отношения не имел к управлению кораблем...

–Давай, – жадно глядя на меня, прошептал Рик.

–Натали Дорова, – процедил я сквозь зубы. И чуть громче, чтобы подхватили динамики:

–На время моего отсутствия зам капитана – второй пилот. Запрещаю принятие каких-либо решений без связи со мной...

Помедлил, потом вздохнул.

–Только в случае экстренной ситуации.

–Есть, – отозвалась рубка звонким женским голосом. Я вздрогнул, зачем-то посмотрел на потолок.

–Кортни, обеспечивай связь.

–Есть!

Еще один бодрый голосок.

В отсеке нас уже ждал Змей, но на этот раз никаких инъекций не последовало, он просто заглянул каждому из нас в глаза, отдельно задержался около Рика, нахмурился и с немым вопросом посмотрел на меня.

–Так надо, Змей, – тихо произнес Рик. Эти слова были только для врача, но я все же расслышал.

Яру же вообще все было нипочем, он торопливо облачался в легкий комбинезон защиты, прилаживал оружие, чтобы было удобно. Через четверть часа, закончив с обмундированием и отложив в стороны шлемы, мы отчаливали со Шквала. Выли маршевые двигатели, и я мягко, но настойчиво маневрировал легким челноком, наслаждаясь послушностью маленькой машины.

–А можно мне? – влез под руку Тверской, но я отрицательно покачал головой. Не до игрушек сейчас, буду сидеть и смотреть, как ведет майор – буду думать. А думать мне нельзя. Потому что слишком неспокойно у меня на душе.

–Шесть километров, сближаемся, – сообщил Рик, щелкая тумблерами. – Гаси или промахнешься.

–Молчал бы, – буркнул я, но мощность скинул, перебалансируя двигатели. Лучше без лихачества, чем потом плыть в космической пустоте изломанными, заледенелыми куклами.

–Стыкуемся, выравниваю давление, нагнетаю атмосферу.

Яр встал, прошел к шлюзу и замер, хищно выставив перед собой арбалет, ожидая всем понятного сигнала, означавшего, что можно открывать заслонку – зеленого глазка над люком.

Я не торопился вставать из-за пульта.

–Ничего не хочешь сказать? – хмуро спросил я.

–Нет, еще успеется, – Рик встал и прошел к Тверскому. Как раз, когда он подошел, загорелся зеленый огонек и Яр открыл шлюз.

–Оба на, – сказал озадаченно полковник, и я поспешил посмотреть, что же так удивило невозмутимого Тверского.

–Ох, не нравится мне это, – прокомментировал Яр.

–Ну, что там у ва...

Я отпихнул Яра плечом в сторону, заглянул в коридор и осекся.

Свет мерцал, как мерцает сердце при аритмии; бился, трепетал, притухая и вспыхивая вновь. На стенах и даже на потолке бурыми брызгами засохли потеки крови. Мне почему-то почудился священник в черной рясе с закрытым капюшоном лицом, идущий по этому коридору. В руках у него ведро, самое простое ведро, полное крови и он кропит, щедро кропит стены своей страшной святостью.

Ну и чудак ты, Доров, – сам накинулся я на себя за такие вот странные, гротескные сравнения. -Чего ты только не видел за свою жизнь, а тут... ну убили кого-то, чего это у тебя нервишки то так пошаливают?

Я надел шлем и первым шагнул в коридор. Корка крови под широкой подошвой неприятно хрустнула.

–Да, – протянул у меня за спиной Рик, – что-то я себе не так представлял встречу со старым другом. Он что, всех убил на своем борту?

–Откуда мне знать? – огрызнулся я, хотя было ясно, что вопрос был чисто риторическим и ни к кому в отдельности не адресованным. Так же как и Яр, я выставил перед собой арбалет, проверил болты, передернул затворную планку, подавая на тетиву стрелку. И свернул за угол. Яр встал рядом со мной.

–Оба на, – как-то бесцветно повторил он. Похоже, у полковника не было других слов. У меня тоже не было слов. Я просто смотрел на обугленные силуэты, намертво впекшиеся в переборку. Раньше я видел такое, когда смотрел фильмы про ядерные реакции. Мол, атомный взрыв превращает человека в пыль, а его отпечаток навсегда может остаться на стене дома или асфальте. Но, клянусь, вживую я никогда бы не возжелал увидеть такое! Даже сама поза сгоревших силуэтов говорила о вспышке ужасной, всепоглощающей боли, убившей этих бедолаг. Датчики на наших костюмах молчали, никакой радиации в коридоре не было.

Впереди что-то заискрило, освещение погасло, погрузив дальнюю часть коридора в темноту.

–Антуражу то, – внезапно весело заявил из-за наших спин Рик и, протиснувшись, первым пошел вперед. – Ну что, горе вояки, – кинул он через плечо, – не думал, что вы окажетесь настолько впечатлительными. Не забывайте, это – театр, играйте, играйте, а то я вам не верю.

–Он свихнулся? – озадаченно спросил Яр. – Может, и на Мэй был сплошной театр, да антураж? А мы с тобой просто такие сякие рохли, что все принимаем на веру?

–Боюсь, он перестал понимать, что нас никто не спасет, если мы подставимся сами; ему кажется, что шоу вроде этого застраховывают его от смерти...

–Нет, ты не раскусил его, – внезапно как отрезал Тверской. – Тут что-то другое. Думаю, лернийцы ему все просчитали, теперь он может сколько угодно подкалывать нас, зная, как все пройдет.

–Может быть, ты и прав, но лучше не расслабляйся, – посоветовал я и вдруг поймал себя на мысли, что мой друг, с которым мы прошли огонь и воду, ведет себя столь непонятно для меня, что я внезапно перестал ему доверять. Словно при одном упоминании о ККЧП его подменили.

Оглянувшись, я пошел за Риком в темноту, включив на шлеме тактические функции: подсветку, целеуказатель и тепловизор. Все вместе, чтобы видеть, если за переборкой спряталось что-то теплокровное. Включил и, охнув, отключил, потому что все поле зрения сразу вспыхнуло красным. Перед глазами поплыли круги.

–Вот это что сейчас было? – прошипел я и, уменьшив касанием яркость, снова включил тепловизор. Все переборки светились, казалось, нас проглотил гигантский космический кит, от того я вижу все нутро светящимся.

Сняв перчатку, я несмело прикоснулся к оставшемуся без брызг крови участку стены, но метал под моей ладонью был совершенно холодным. Так чем же полны все технические переходы за стенами?

–Яр, мощность тепловизара на тридцать, включи. А где Рик?

Я быстро дошел до отворота коридора, заглянул. Здесь свет тоже мерцал, но с почти незаметной для глаза частотой. Никаких следов пилота не было.

–Вот, засранец! – не сдержался я.

–Вот, черт! – вторя мне, откликнулся Яр. – Это чего?

–И мне бы хотелось узнать, чего это. Если только дать фантазии ход и решить, что именно оно скушало весь экипаж, а кого при расчленении не размазало по стенам, того пожгло, перспективка вырисовывается не из приятных.

–А Рик, стало быть, кинул нас?

–Пошли, – вместо ответа, прошептал я. Само как то получилось, что я невольно понизил голос. -Задача – поместить информаторий в капсулу гнезда управляющего компьютера. ККЧП имеют внутренние системы безопасности, способные уничтожить любое инородное тело у себя на борту. Если информаторий – действительно мозги корабля, он уничтожит сам всю ту дрянь, которая сейчас ныкается по техническим ходам.

–Как бы он не уничтожил и нас заодно, посчитав врагами, – Яр как всегда думал глобально, но пессимистично.

–Вариантов особенно нет, нам остается выбирать: либо выполнять задание, либо валить к чертовой матери и бросить здесь пилота. Признаться, я бы выбрал второе...

–Да? – казалось, Тверской был удивлен. – Не побоялся на Мэй, играючи прошел ледяные пещеры и не сплоховал на Ротосе, выкрутился из радиоактивного ада и даешь задний ход? Что, Доров, слишком много воспоминаний? Не жмись ты, это не Ворон!

–С чего ты взял то? – вяло уточнил я, шагая по коридору и стараясь прислушиваться, хотя разве же разберешь что-то за болтовней? Только собственные мысли. Да, я был готов поклясться: причина моего страха не в том, что накатывают какие-то воспоминания из прошлого. И не в корабле была причина, тут что-то другое, гнетущее предчувствие беды что ли...

Нам бы на верхнюю палубу, – отстраненно подумал я. – Лучше бы минуя лифтовую шахту, там мы обязательно окажемся рядом с этим красным нЕчто совсем рядом. Надо пройти до конца и подняться по технической лестнице...

В плане перемещения между верхний и нижней палубой, где находились грузовые и стыковочные шлюзы, ККЧП был спроектирован просто иррационально. Кому в голову пришло сделать всего два пути сообщения – лифтовую шахту и второй технический вертикальный лаз, широкий, но категорически неудобный в другом конце корабля? Да просто руки поотрывать за такое конструкторское решение! Если, конечно, предположить, что проектировал корабль гуманоид, а то ведь бывает, и с щупальцами, тогда с них чего возьмешь, с руконогов, у которых и голова из попы и руки от ушей...

–Эй, погоди, – позвал меня Яр, отрывая от глупых размышлений. И вправду, задумавшись, я совсем потерял бдительность и прошел мимо потенциально опасного открытого помещения! А вот Тверской тормознул, и даже через скафандр чувствовалось его напряжение. Я заглянул через плечо полковника в каюту и не смог удержаться – отшатнулся, тихо вскрикнув. Яр повернулся и внимательно оглядел меня с головы до ног, словно видел меня впервые.

Не в состоянии сдерживать волнение, я высказался ненормативно в том духе, что ничего подобного раньше не видел и больше не желаю, а те, кто все это придумал, извращенцы и ублюдки, и пусть катятся в тартарары, потому что только психопат и урод может такое вот изобразить.

И вправду, в комнате этой смотреть было не на что. В потолке вместо климатического отвода зиял провал именно туда, в полные неизвестным теплым нЕчто технические коридоры, а на полу под этой гноящейся какими-то черными каплями раной были свалены... уже не трупы, а фрагменты костей, перетертые, обсосанные, обглоданные, с остатками заветренного мяса.

–Тише ты, – шикнул на меня Яр и непроизвольно присел: прямо над нашими головами что-то гулко бухнуло. Заскрипел, сминаясь, метал. Казалось, какой-то гигант сжал в руках перегородку, и теперь медленно, со знанием дела сжимает пальцы. Еще удар. Я вжал голову в плечи и рубанул ребром ладони по консоли открытия-закрытия двери. С шорохом стальная плита сдвинулась и быстро скользнула в паз, а внутри каюты даже через перегородку вдруг зашуршало, захрустело ломаемыми костями.

–Что-то у меня зубы заныли, – поделился своими ощущениями Яр. – Как за дверью у стоматолога.

–Этот стоматолог, что по ту сторону, тебе не только зубы почистит, но и печень с простатой, – пытаясь избавиться от липкого, охватывающего меня все сильнее страха, не очень остроумно пошутил я.

–И куда, мать его за ногу, подевался Ирин? У него крыша поехала сразу, это я заметил еще на челноке. Ты в курсе?

–Пошли, – шепотом отозвался я и, стараясь не шуметь, двинулся дальше. – Тут совсем рядом.

–Небось, сожрали его уже, – проворчал Тверской за моей спиной. – Где тут ваша лестница?

–Вон, лезь, – я отступил в сторону и ткнул пальцем вверх.

–Уху, как неизвестность, так лезь Тверской, – забубнил Яр, но, перехватив арбалет поудобнее, одной рукой цепляясь за лестницу и перемещаясь рывками, быстро вскарабкался вверх, в любое мгновение готовый сверзиться обратно в случае опасности. Едва его нога исчезла в проеме над моей головой, свет сморгнул. Я повернулся, чувствуя беду, и не ошибся. Вцепившись перчаткой в круглую трубку лестницы, я смотрел, как медленно разгорается призрачное сияние посреди коридора, как разворачивается провал и как плывет внутри него изображение – словно отражение, другой коридор, чистый, со светом, теплым и ярким.

–Вот он, – прошептал, выходя из-за пространственного разлома, Рик. Казалось, он был заворожен этим зрелищем. – Вот он, Доров! Черт возьми, я был прав и лернийцы тоже! Доров, там ... там, – он ткнул пальцем в текучее, словно ртуть, марево, – там все они живы! Там мой дом!

–Рик! – закричал я, понимая, что истекают последние секунды. – Твой дом здесь! Твоя жена здесь! Твои дети...

–Я им не нужен, – он повернулся, медленно, словно с трудом снял шлем. – И тебе я не нужен, Доров! У тебя появились новые друзья, и я не боюсь оставить тебя одного. Теперь я могу просто уйти туда, откуда появился!

–Да почему не нужен? – опешил я, теряясь в мыслях. Я не понимал, не знал, что нужно говорить, что нужно сделать, чтобы остановиться раскрывающую широкую пасть чудовищную катастрофу. Я видел ее приближение, но не знал...

–Потому что не нужен! – мягко подтвердил Рик. – Потому что я – не я. Не твой и не ее Рик Ирин. Я другой. Это математика, мой друг, та самая, которая позволит мне вернуться домой.

Ты думаешь, что когда нашел меня на снежной Эгиде, это была случайность? Счастливое спасение? Это был ад, Доров. Ад для человека, которого вырвали из его реальности и швырнули в другую. А твой друг, он умер, понимаешь? Я тоже стал тебе другом, я старался быть им, но я – другой человек! И сейчас ты, как мой друг, ты должен понять...

–Ты не можешь, – вымученно простонал я. – Тебе все это чудиться! Ты должен...

–Я все сделал, что был должен! – резко отчеканил Рик. – Я отдал все долги тебе и детям, но, узнав, кто я на самом деле, они и знать меня не желают! Тем проще мне уйти обратно, но вот тебе мой совет: хотя бы не повторяй моих ошибок! Не отпускай тех, кто тебя по настоящему любит! Не гони их прочь!

–Рик!

–Ничего не говори, – пилот покачал головой, в его взгляде читалось разочарование и тревога. – Я думал, ты поймешь... и будешь рад.

–Нельзя радоваться утрате! – я тоже снял шлем, мне было душно в нем, мне было нечем дышать. Время вокруг застыло. Я чувствовал это, я видел, как капля конденсата на шлеме Рика остановила течение, мы падали в небытие.

–Времени нет, прощание затянулось, – пробормотал Рик. -У вас тут все будет нормально и потом... потом, вот, я помогу тебе еще один раз. Доров, помни, левый маршевый на сто сорок, запомнил?! – внезапно перешел он на крик.

–Да, – словно эхо ответил я, хотя ничего не понимал.

Рик улыбнулся, как бывало улыбался, когда мы сидели с ним у меня в каюте за чашечкой кофе и партией в шахматы.

–Играй, Доров, играй, а то я не верю, – он повернулся и шагнул в марево. Повернулся там, на другом корабле, где не было смертей и возможно, ждал другой экипаж и другой Антон Доров. Он повернулся и я, надеясь, что меня можно услышать, зачем-то спросил:

–Значит тело, что мы нашли когда-то на корабле, был он? Рик, мой пилот, погиб сразу?

Отражение помутилось, я больше не видел ничего, лишь быстро смешивающиеся краски; потом они стали таять, и в коридоре снова в полную мощность разгорелся свет.

На стене, напротив меня, проступило внезапно изображение, и я не сразу разобрал что происходит. Стена внезапно подалась вперед, заскрипела, и что-то стало продавливать ее, очерчивая уродливую маску с ужасающе открытым ртом. Тварь все давила, настойчиво, пока железо не лопнуло, проткнутое зубом. Уродливая морда с круглыми глазами и странно карикатурными, но чем-то похожими на человеческие чертами лица, рвалась из технических коридоров и раздавшийся у меня над головой крик оповещал – остались считанные секунды до того, как чудище проломит стену и сожрет меня с потрохами.

–Доров! Скорее! – завопил Яр, чем вывел меня из ступора. Я отпустил арбалет и пулей взлетел наверх, попутно уронив свой шлем. Вот и зачем, спрашивается, было облачаться в эти "доспехи", чтобы потом так глупо потерять их часть?

Впрочем, я об этом совсем не думал и, оказавшись на верхней палубе, метнулся что было сил, по коридору, увлекая за собой Яра. Остановился и, выбил из стены рычаг, управляющий герметизацией отсека. Не зная, где он расположен точно, найти его сходу в узком и малозаметном пазу стены было практически нереально, но ККЧП я изучил как свои пять пальцев.

Грохнула гермодверь и Яр для верности, наверное, еще подпер ее своей спиной. Тоже снял шлем.

–Чего ты там? – спросил он нервно.

–Приведение увидел, – отмахнулся я и пошел по коридору. Сделав пару шагов, отшатнулся – на переборке слева проступила другая маска. Судя по всему, тварь твердо решила скушать нас, и если для этого нужно помять пару десятков железных листов, так это без вопросов...

–Тут еще и приведения, – проскочив мимо выдавливаемой стены, уточнил Яр. – Да кто ж этот корабль конструировал, с такими тонкими переборками, я бы ему...

–Толщина переборок двадцать сантиметров из сверхпрочного сплава, – прервал я полковника. – У нас на Шквале вдвое тоньше...

Я опустил еще одну гермодверь, повернулся и пробормотал:

–И... о, да. Тут водятся всякие приведения.

Открылась каюта, и в коридор вышел, сжимая длинный изящный меч из белого металла, светловолосый юноша с глазами старца. Волосы его, похожие на желтую рожь, были сплетены в толстую косу, какой могли бы позавидовать лучшие красавицы Земли, а на скулах играл легкий румянец.

–Вот и встретились, – сказал Сатринг – глава Школы Союза, готовящей лучших воинов Вселенной. – И ты по-прежнему не научился сначала просчитывать, а потом действовать. Вот от чего твоя плата столь высока...

–О чем это он? – хмуро спросил Яр, который уже давно наставил на Сатринга свой арбалет.

–Не обращай внимания, он так разговаривает частенько об одном ему понятном. Говорят, что шизофрения – не смертельное заболевание, так что за него не волнуйся, – пояснил я Тверскому, и уже Сатрингу: – Чего, спрашивается, тут делает глава Школы?

Не теряя времени, я быстро пошел в сторону управляющей рубки, бесстрашно разминувшись с Сатрингом, и не обратив внимания на выставленное в мою сторону острие меча. Во-первых, хороший костюм удержит удар... скорее всего; во-вторых, Сатринг не будет сейчас нападать, глупо устраивать междоусобицы, когда над головой потолок прогибается, словно сделан не из железа, а из желе какого-то. Да и есть еще третье "но": я один раз уже побил его на Эгиде... ну, может, и не очень побил, но справиться со мной он тогда не смог.

–Видимо, я здесь по той же причине, что и ты, Доров, – благодушно отозвался Сатринг. Похоже, не обиделся.

–И как, у тебя получилось? – я закрыл очередную гермодверь, дождавшись, когда спутники пройдут ее.

–Нет, и у тебя не получится, – на бледноватом лице главы школа играла едва заметная улыбка. – И путь назад отрезан, – продолжал он зловеще. – Пока вы не ввалились и не нашумели, разбудив теренскую водоросль, я мог пытаться что-то сделать, а теперь нас всех съедят.

Он говорил с неприятным, каким-то ироничным спокойствием и, словно бы даже за мстительным упорством.

–А я думал, там это, как его, спрут какой-нибудь, – проворчал Тверской. – Вот я что-то не понимаю, водоросль – это же растение такое. Ей вода нужна...

–Спруту тоже вода нужна, – возразил я.

–И еще водоросль не мясом питается и огонь не изрыгает, – продолжал Яр, словно меня не расслышал.

–Планета Терен состоит из сернистых испарений, азота, водорода и иных газов, сгущенных высоким давлением. На ней существуют очень плотные белковые структуры, способные разлагать все, что попадется на пути.

–Так и пусть переборки жрет, – Яр дернулся, отскакивая в сторону, потому что всем показалось, что потолок вот-вот провалится. – Закрывай заглушку, закрывай! Не хочу ничего знать! Моя белковая структура этого не перенесет!

–Не будет она переборки жрать, – проворчал я, опуская очередной рычаг. – Ей не нужен в организме металл, которого нет в составе клеток. У водоросли костный скелет из углерода, никак не из железа. А вот белок нужен всем...

–Доров прав, может иногда мыслить, когда не забывает об этом, – Сатринг указал в конец коридора: – Вон, почему я не смог разместить информаторий в гнезде, рубка-то задраена.

–Да, как интересно, – проворчал я. – У тебя тоже информаторий?

Ответа не требовалось, и Сатринг промолчал. Мы подошли и я, желая посадить Сатринга в лужу, быстрым движением прислонил ладонь к панели открытия. Ведь в жилом отсеке корабль меня послушался, значит, Яр ошибся – это и вправду Ворон. Я ожидал, что сейчас разомкнутся запоры, с шипением дверь отъедет в сторону, а на лице Сатринга, который тут бродит уже по всей видимости побольше нашего (и скорее всего прошел вместе с кораблем через подпространственный прыжок, так как его Белой Лионы – гигантского космического боевого линкора – нигде нет) и так ничего и не добился, появится потрясенное или даже восхищенное выражение. Но ничего не произошло.

Сатринг коротко хохотнул, пожалуй, это было обидно. Яр потыкал меня пальцем вбок, указал молча на то, как на стене выдавливается гротескная маска.

–Давай, пока я буду ломать дверь, ты побегаешь по коридорам и пошумишь? – шепотом предложил я. – Вроде, нормально прошли, можно увести ее за собой?

–Я тебе не опарыш, Доров, чтобы из меня наживку делать! – возмутился Яр, но Сатринг остановил нашу перепалку:

–У теренской водоросли множество ртов, она может растягиваться на несколько километров и сжиматься. Он уйдет – часть останется здесь, другие рты будут следовать за твоим напарником. Ничего не выйдет, только разделит нас.

–Ну да, ну да, – оглядывая пазы, в которые уходит дверь рубки, пробормотал я. – Сатринг, мечом пробовал?

Я потрогал пальцем царапины на металле, вопрос не требовал подтверждения, но глава Школы вздохнул и сказал:

–Я разочарован, Доров, эта дверь способна удержать давление космоса и трение при входе в атмосферу, рубка – самое безопасное место конструктивно на всех кораблях. Ее нельзя повредить просто так. В рубку, несомненно, есть технический ход, но вряд ли ты полезешь в него, если учесть, что он уже занят пренеприятным телом. Знаешь, как эта штука выгибает металл?

–Усилием воли? – предположил Яр.

Сатринг глянул на него неодобрительно:

–Нет, она растворяет его. Водоросль способна вырабатывать химические составы, разлагающие практически любой материал. Теренская водоросль сама так токсична, что может прогрызть любую даже самую толстую переборку. Она ее проплавит и сожрет нас, где бы мы ни спряталась. Так что даже если информаторий запустим...

–Корабль оживет и сам ее прикончит, не даром же ККЧП считаются одними из самых надежных по противостоянию проникновения! – отрезал я и злорадно добавил: – Итак, мечом ты пробовал.

Сатринг поджал губы.

–А ты не думал, что он вообще неисправен?

–Я не хочу об этом думать, вообще не будем о пустяках, лучше о деле: давай вдвоем? – доверительно предложил я. – Не растерял свои специфические способности?

–Ты растерял, – в упор глядя на меня, словно выплюнул Сатринг. – И неужели ты думаешь, что мы с тобой сможем выломать ее?

–Выломать – нет, а отодвинуть – да.

–И за что ты предлагаешь взяться, чтобы тянуть? – уточнил Сатринг брезгливо. – Или полагаешься на силу разума?

Я оскалился и требовательно протянул руку. Глава Школы колебался лишь мгновение – счеты счетами, а умирать ему не хотелось – и передал мне меч.

Я примерился к стене справа от двери, где висели системы контроля и открытия. Я знаю, здесь внешний металл тонкий, если сбить консоль, под ней будет монтажная ниша, дающая возможность инструментально восстанавливать повреждения. Разобраться не получится, нет инструментов, да и на разбор уйдет много времени. Но, открыв доступ к краю двери, мы сможем взяться за специальную раму, позволяющую в случае крушения вскрыть рубку. Конечно, тут куда лучше подойдет лазерный резак, но за неимением лучшего...

Я изящно расчертил переборку четырьмя быстрыми ударами, рассчитанными на сантиметровый металл. Мечи в Школе делали отменно, в умелых руках они могли срезать конечность, будто тонкие стебли или разрубить вот такое препятствие. Поддев кончиком меча отрез и поймав возмущенный взгляд Сатринга – и вправду я пользовался благородным оружием в не очень благородных целях – отогнул сталь и выломал ее.

–Знаешь что? – сказал я, не оглядываясь. – Выживание – самая важная цель на данный момент, так что даже если я твою зуботычку сломаю, простишь.

–Тыб поменьше трепался, Доров, если есть идеи – торопись, – Яр присел, наставив на стену арбалет. Маска от ударов по металлу замерла, даже назад вроде бы подалась – испугалась водоросль нашей агрессии? Ага, мечтай, скорее от неожиданности отшатнулась.

–О, какая интересная конструкция, – Сатринг заглянул мне через плечо и удовлетворенно кивнул. – Не уверен, что получится, но попробовать стоит. Сколько по техническим характеристикам нужно усилия?