Текст книги "Авторское право"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

–Даже знать не хочу, как тебе удалось надеть на нее ошейник, и не рассказывай мне, для чего ты просто ее не пристрелил, – потребовал Тверской. -Доров, какого черта было так рисковать?!

–Поверь мне, я не рисковал, – проворчал я. -Когда она сюда сунулась, я спросонья приложил ее прикладом, и поверь, у меня в этом деле уже практика ого-го.

–В каком деле, – не понял полковник, пристраиваясь рядом со мной и жестом показывая, чтобы я ему предъявил израненную спину.

–В деле быстрого реагирования на появляющиеся на этом дереве рожи, – кривясь, я расстегнул комбинезон, спустил его до пояса.

–Ничего хорошего, – лишь бросив взгляд, сообщил Яр. – Сейчас промою, а то под коркой крови ничего толком не поймешь. Потом будем решать.

Я вздрогнул от его прикосновения. Руки полковника показались мне ледяными, но было понятно, что это не он замерз, а я горю.

–С таким жаром до спасения ты не дотянешь, – сообщил мне нерадостную весть Яр. -Нагрузка на сердце, почки и печень тебя убьет. Надо будет достать еще биотик...

–Думаешь, я не пробовал? – проворчал я, кусая губы.

–Расскажи мне эту захватывающую историю, – предложил полковник и он был прав, пытаясь отвлечь мои мысли. Верное решение. -Только не говори, что слез с дерева именно для этого...

–Именно для этого, – согласился я, – так что смотри, не повтори моих ошибок. Этот мир – минное поле даже для того, кто понимает что к чему...

И, кривясь и охая, прерывая рассказ, чтобы отдышаться или выругаться, я поведал ему печальную историю своего похода за добычей.

Яр тем временем тщательно промыл рваные и довольно глубокие раны, после чего оставшимися салфетками прикрыл выглядевшие особенно плохо. От этих манипуляций, от голоса живого человека рядом мне стало легче. Ночь вокруг нас было подозрительно тихой, никто не стрелял, и даже тело рептилии, валявшейся под стволом, никто не пришел есть. Изредка порыкивала мэйская кошка и, видимо, напуганные ее голосом, остальные твари старались держаться от нашей "елки" подальше. Кажется, жизнь налаживалась.

Планета Мэй. День четвертый.

Когда я проснулся, Яра в развилке не было. Он ушел, забрав мачете, автомат и три обоймы, оставив мне одну целую и полупустую. Кошка никуда не делась и внимательно наблюдала за мной, но не проявляла никаких признаков агрессии. Болела голова, температура не спала. Я лежал на боку, скрючившись, и мое тело превратилось в один сплошной сгусток боли.

Сделав несколько жадных глотков воды, я бросил мэйской кошке очередную галету и снова уснул. И, кажется, больше в себя не приходил.

Планета Мэй. День пятый.

Кошка переступала с лапы на лапу. Ее охватило волнение: короткий поводок не давал подойти и обнюхать брата. Она чувствовала себя потерянной.

Второй из ее новой стаи ушел и не вернулся. Как она не слушала, но не слышала его быстрых шагов.

Ей хотелось есть, но ни одна тварь не рисковала лезть на деревья. Днем кошка схрумкала жука, но это была ее единственная добыча за весь день.

И вот, наконец, вернулся второй из стаи. Он был грязен и зол, лез на дерево долго и с натужным сопением. Кошка знала: второй из стаи вернулся без добычи. Она чувствовал его усталость и тоску. От голода она тихо взвыла и, свернувшись клубком, уснула.

Планета Мэй. День шестой.

–Ахренеть!

Я с трудом приподнялся на локте, потеряно оглядываясь, и увидел мэйскую кошку без ошейника. Она, как и ничего непонимающий Тверской, стояла посреди прогалины, пялясь на изменившееся пространство.

–Яр, автомат, – хрипло напомнил я, и тот повернулся к хищнице. Запоздало, надо сказать. Если бы тварь решила нами полакомиться, она бы уже разорвала Тверского на части и приступила к коронному блюду: беззащитный Доров в собственном соку. Но кошка внезапно подскочила и метнулась прочь.

–Тебе лучше? – уточнил Яр, глядя, как улепетывает животное, получившее неожиданную свободу.

Хочешь не хочешь, плохо – не плохо, а надо было вставать и разбираться, что произошло.

Морщась и ругаясь сквозь зубы, я кое-как поднялся и задал самый обычный в такой ситуации вопрос:

–Мы где?

И оказалось, что он совершенно неуместен!

–Не знаю, – честно ответил Тверской, озабочено глядя на меня. – Сядь, сейчас упадешь ведь.

–Как мы тут оказались? – попробовал я зайти с другой стороны.

–Не знаю, – тем же заботливым тоном отозвался полковник.

Я осторожно сел обратно, разглядывая небо надо головой. Никаких лиан, никаких планирующих листов. Вокруг валяются наши вещи, словно бы...

–Пить дай, – попросил я.

Тверской протянул мне фляжку.

–Есть у меня одна идейка на счет того, что это такое, – я глотнул воды. -Похоже, мы попали в пространственную или временную аномалию.

–ЧТО?! – Яр так и не двинулся с места. – И чего теперь, мы все еще на Мэй или где?

–Навигационный прибор у тебя, – вяло напомнил я и отвернулся. Вода пошла обратно сразу же, это при том, что я уже давно ничего не ел, а тело мое сгорало от жара и жажды. Тупое тело.

Утерев губы, я снова осторожно стал пить. Маленькими глотками, делая по нескольку вдохов и выдохов после каждого глотка. Яр склонился и быстро тронул мой лоб.

–Ты провалялся двое суток, но становится только хуже.

–Как и предсказывал, – согласил я. -Сдается мне, у нас вахтенный метод: сначала ты в отключке, потом я. Теперь твоя очередь, с меня хватит!

–Ну, уж нет, – возмутился полковник. – Я тоже пас. Мы на Мэй, ближе к полюсу. Чувствуешь, стало значительно прохладнее? Прямо облегчение какое-то.

–Если день стал прохладнее, то и ночь будет холоднее, – сделал я единственный возможный вывод.

–Надо искать новое убежище, мы тут засиделись...

–Тебя долго не было, я приходил в себя...

–Бывал по делам, – отрезал Яр, но я уточнил:

–По каким?

–По важным, – полковник был очень недоволен моими расспросами.

–И что, не нашел подходящей маркировки? – уточнил я. И так все было ясно.

–Не нашел, сам с трудом ноги унес! Чертова планета, чертовы твари! Два полных магазина отстрелял, пока свою шкуру спасал, и еще один, пока возвращался.

–Повезло тебе, что мне их удалось достать, – ухмыльнулся я и с трудом встал, опираясь на приклад автомата.

–Тут поблизости какие-то камни, но радиации нет, проверим? – Тверской торопливо собирал все наши вещи в один рюкзак. И ежу было понятно, что с тем, что у меня на спине, я вес нести не смогу.

–Как скажешь, – согласился я. От воды мне стало легче, но это не значило, что лихорадка отступила. Ноги были ватными и подкашивались от слабости, хотелось только одного: лечь и снова впасть в беспамятство, но здесь, в отличие от дерева, ни о какой безопасности и речи быть не могло. К тому же произошедшее говорило само за себя: наверняка всех выживших собрали в одном месте, так что теперь округа стала еще опаснее. И, хотя выстрелов до сих пор слышно не было, я бы скорее поверил, что у участников кончились патроны, чем в то, что вокруг никого нет.

–Нахрена все это? – отвечая моим мыслям, проворчал полковник. -Сидели на дереве, никому не мешали, тот на тебе...

–Согласись, это совершенно не зрелищно, когда кандидаты, должные каждое мгновение драться за свою жизнь, прохлаждаются в относительной безопасности и минимальном комфорте...

Яр внимательно глянул на меня, но ничего не сказал. Шутки и предположения, что еще у нас оставалось?

–Да это же разрушенный город, – обалдело выдал Тверской, остановившись и привалившись к стволу дерева. Я заметил, он здорово настрополился разбираться в местных разновидностях фауны и очень ловко решал, за что можно хвататься руками, а что лучше обойти за километр.

Я так не рисковал, но, как и полковник, замер столбом. Камень и стекло смешались с корнями; высоченные деревья, словно окутали своими стволами развалины, делая пейзаж вовсе диковинным. Лабиринт из завалов и зарослей был на первый взгляд непроходим, но Яр, с жалостью глянув на мое бледное лицо, указал кончиком мачете левее:

–Там есть проход. Давай подыщем какой-нибудь целый дом и там забаррикадируемся?

–А это не будет еще опаснее? – уточнил я, подразумевая, что всякие твари тоже могут разработать именно такой план, облюбовав помещения с крышей над головой для своих гнезд.

–Я думаю, что безопаснее места до темноты нам не найти, – веско выдал полковник. – Когда ты последний раз ел?

–Давай мы будем вести светские беседы, когда доберемся до безопасного места? – обозлился я.

Яр ничего не ответил, лихо перемахнув через высокий корень, и с коротким воплем исчез. Вверх поднялся небольшой всплеск пыли, послышалась ругань.

–Ну, коль ругается, значит цел, – пробормотал я, невольно улыбаясь чужому казусу, и с любопытством перегнулся через дерево. Прямо за корнем зиял чернотой провал в земле, в котором быстро оседала пыль. При такой влажности вообще удивительно, что на Мэй существует пыль. Впрочем, скорее всего, помещение, в которое провалился Яр, было герметичным.

–Ничего себе не переломал? – уточнил я, пытаясь разглядеть что-то в темноте.

–Технологический прогресс, мля! – невпопад отозвался полковник.

–Высоко?

–Да метра полтора, и тут очень любопытно, надо сказать, так что падай сюда.

–Я б повременил, оттуда есть нормальный выход? А то я немного не в форме...

–Прыгай, я тебе говорю! – рявкнул снизу полковник.

–Тогда я не ручаюсь за последствия, – проворчал я, но торчать среди развалин, граничащих с открытым пространством, не очень-то хотелось.

–Прыгай, не бойся, тут чистый пол.

Я присел на краю дыры – из-под пальцев вниз посыпался жирный, черный грунт – примерился и в слепую сверзился вниз. Не сдержал короткого вскрика, потому что Яр ловко поймал меня внизу и поставил на ноги, но все же зацепил спину. Перед глазами все поплыло.

–Убери от меня руки, Тверской, – просипел я и присел на пол, задыхаясь от боли.

Полковник что-то виновато буркнул.

Заскрежетало – это Тверской приметив в стене низкую, закругленную сверху дверь, уперся в нее плечом. Створка нехотя сдвинулась в сторону и полковник заглянул в темноту.

–Какой-то магазин? – неуверенно уточнил я, оглядываясь. Похожая на конторку панель, лавки у стен, пустые полки рядами от пола до потолка, глубокие и длинные, словно на них лежало что-то объемное. И все покрыто пылью, довольно толстым слоем отшелушивающегося от стен рыжего крошева.

–Могу и ошибаться, но, похоже, это мастерская, – подсветив открытое помещение, поделился наблюдениями Яр. – В соседней комнате какой-то станок и рулоны материала. Ковры, может, делали или просто одежку. Потому и сухо, чтобы ткани не отсыревали, здесь отличная герметичность была, пока я не провалился через потолок.

–А жители Мэй были карликами, – проворчал я, вставая. Пришлось согнуться пополам, чтобы подойти к Яру и не задеть макушкой потолок.

–Ничего удивительного при такой-то гравитации, – вполне научно высказался полковник. – Более безопасного места и представить нельзя. Выход там, – он указал мне на каменную лестницу в зале с полками, – так что мы в любом случае не застрянем. Сейчас еще проверю, чтобы она открывалась, но, судя по тому, как здесь все сохранилось, проблем не будет. Пойду, поднимусь наверх, все проверю, закидаю листьями дыру. От хищников не поможет, но проход закроет. Может, если повезет, удастся стволом каким-нибудь закрыть. А ты, Доров, иди сюда, – он указал мне на темный угол.

–Какая забота, – немного насмешливо фыркнул я. Тверской, пока обходил помещение, успел соорудил мне из мотка толстой ткани, снятой со станка, что-то похожее на матрац.

Я уселся на подстилку и тяжело вздохнул, закашлялся и поднес к лицу ладонь. Яр подсветил. В мокроте была кровь.

–Похоже, время выходит, – сообщил я равнодушно. В голубом светодиодном луче кровь казалось маслянистой, не ярко-красной, а наоборот, черной.

–Последний раз, когда я смотрел твою спину, – сказал полковник как-то через силу, – не хотел тебя пугать...

–И что там конкретно?

–Чернота от раны расползается, похожая на выборочный некроз тканей. Идет по сосудом, покрывая спину черной сеткой Если отмирают ткани, то хана. Надо найти биостимулятор, мне кажется, эта дрянь до легких добралась. Ты дышишь так, словно тебя одного легкого лишили.

Я ничего не сказал. Признаться, Мэй меня убивала очень быстро и весьма эффективно. То, что я смог на своих двоих дотопать до этого леса, скорее моя заслуга.

–Сейчас пойду наверх, расставлю вокруг пару ловушек, чтобы к нам незамеченным никто не пришел. И попробую еще кого-нибудь пришибить.

Пискнул прибор на запястье Тверского. Он вздрогнул, подсветил экран, вздохнул

–Что?

–Ты попал пальцем в небо, вот что. Нас оповещают, что выживших осталось тридцать семь участников. Чтобы собрать всех в одном месте, был применен пространственный перенос.

–Новость не очень, хотя следовало ожидать, – проворчал я. – Зато шанс встретить кого-то появляется. Я то хотел тебе напомнить, что Мэй большая, а подавляющее число придурков уже остыли, сожраны и даже...

–Без подробностей можно, – оборвал меня Яр, – у меня все нормально с воображением. В общем, отдыхай, капитан, я пойду по делам.

Он помедлил и снял прибор:

–Оставлю тебе, если не вернусь, будет шанс убраться с планеты ... если ты, конечно, проживешь оставшиеся дни с такой-то лихорадкой.

–Не говори глупостей, если ты не вернешься, у меня есть собственный маяк, – я покрутил у него перед носом своим перочинным ножом.

–Тоже протащил? – уточнил полковник без особого удивление.

–Ладно, вот здесь фонарь положу, – кивнул головой Яр и ушел. Я лежал на боку, подложив локоть под голову, и слушал, как заскрипела, открываясь, раздвижная дверь, как взвизгнули ржавые от агрессивности среды, петли, и все стихло. Потом услышал шорох наверху – это Яр закрывал чем-то дыру.

Вокруг было темно. У подземной мастерской не было окон, а светильники, ясное дело, не работали, так как не было источников питания. В этой сухой, прохладной темноте, пахнущей какой-то краской и тканью, я и уснул.

Проснулся я спустя какое-то время и долго лежал в темноте, потом не выдержал и взял фонарик. Стараясь не шевелиться, стал медленно водить узким лучиком по стенам. Не знаю, что там искал, никакие предчувствия меня не волновали, и продиктован мой поступок был разве что скукой, но результат оказался ошеломительным. Я внезапно заметил там, где Яр снимал со станка моток ткани след в пыли – словно черную полоску. Пригляделся, а потом и вовсе поднялся, разгреб пыль, обозначая люк с незначительным зазором. Ну, очень интересно!

В раздумье, я сделал несколько глотков из фляги, потом решительно взял автомат, достал нож и поддел лезвием щель, в котором по моим подсчетам должна была быть петля.

Хрустнул метал – это нанозаточка сделала свое дело. Таким же методом я расправился со второй петлей, а потом с применением грубой силы просто выдрал люк из пола. И сунул туда дуло автомата, но ничего не произошло. Там, внизу было темно и пахло сухой пылью.

Фонарик, прижатый моей ладонью к прикладу, выхватил из темноты ступени и низкий потолок. Я согнулся в три погибели и ступил вниз, мазанул лучом по стене и тут же отшатнулся назад. Над головой что-то противно загудело, вдоль стен пробежала вспышка, и вслед за ней стали разгораться лампы под потолком. Судя по всему, освещение управлялось с датчика движения, но в первый момент произошедшее напугало меня непередаваемо. Все же, запугала меня Мэй... Я неуверенно продвинулся вперед и сел на ступень, выцеливая через все помещение кого-то живого на крутящемся кресле у выключенного терминала. Кресло медленно, очень медленно повернулось, и странный карлик с прозрачным лицом уставился на меня большими, ничего не видящими глазами.

–Кто ты? – спросил я его на межгалактическом.

Карлик не пошевелился, через его прозрачную кожу были видны неподвижные мышцы.

–Я не знаю твоего языка, – разлепив сухие губы, сказал он. – Стреляй.

–Зато я знаю твой, – я легко перешел на язык, который выплыл из глубины моего сознания. Спасибо Ворону за подаренные знания.

Я неожиданно вспомнил Родеррика Стерта, моего специалиста по контактам, который знал, кажется, все языки Вселенной. Он давно уже мертв по прихоти сильнейших на просторах космоса, мертв ради забавы. Так же как мы можем оказаться в любой момент мертвы, ослепленные погоней за сомнительным призом, ради которого не жалко отдать жизнь.

Карлик встрепенулся, поднял голову, вглядываясь в мое лицо.

–Кто ты? Ты прилетел убить меня?

–Нет, это случайность, – я опустил автомат. – Что здесь делаешь?

–Я? – он усмехнулся, и ухмылка эта была похожа на человеческую, полную горечи гримасу. – Я последний из мэй.

–Что случилось на планете?

–А ты не знаешь? – в его голосе чувствовались обвинительные нотки. – Нас всех убили!

–Почему? В большом мире об этом ничего не известно...

Моя рука непроизвольно напряглась на прикладе автомата. В конечном итоге, кто знает, чем может мне грозить этот коренной житель...

–А ты расскажешь всем, если узнаешь сам? – с надеждой спросил карлик.

–Расскажу, – согласился я, разглядывая совершенно лысый, прозрачный череп. Казалось, этот маленький уродец состоит из одних хрящей, мутноватых, скрывающих белесые органы. Одеты на нем были какие-то полуистлевшие лохмотья, и в пыли вокруг него не был не единого следа. Может быть, жители Мэй умеют впадать в анабиоз или состояние управляемой комы.

–Слушай, – зашептал на своем хрипящем языке карлик. -Мы тогда не летали в космос. Мы никогда не летали в космос! Мы делали крылатые катера и плавали над своей планетой. А Мэй – очень большая планета! Но потом прилетели они. Завоеватели, убийцы из галактики Хога. Жителей стали сгонять в колонии и заставлять добывать химру – наш минерал, очень хороший материла силикатной природы. Мы ничего не могли им противопоставить. У них были огромные корабли и страшное оружие, способное расщепить организм до чистого углерода. Они могли становиться невидимыми нашему глазу, меняли обличие и сливались с предметами, словно ящерицы-хамелеоны.

Так не могло длиться вечно и на Мэй прилетели корабли Союза. Они уничтожили чужаков, назвав их преступниками и пиратам, но вместо того, чтобы освободить местное население, нас обвинили в пособничестве и покрывательстве. В прислуживании врагу! Наложили мораторий на развитие планеты. На сто лет!

Везде были наблюдатели с Нуарто, наших детей учили так, чтобы уровень образованности жителей не приближался даже близко к возможному технологическому прогрессу; все испытания, все исследования были законсервированы. Оперирование научными терминами каралось штрафами или публичными наказаниями. Иногда особо рьяных ученых, готовых бороться за свои убеждения, подвергали казни.

Но мы не могли им повиноваться! Еще до прилета завоевателей, я и мои коллеги занимались разработкой систем портального типа, открывающих устойчивые подпространственные коридоры и создающих уверенное поле реальности, чтобы перемещать предметы из одной точки в другую. Установка подобных порталов могла в корне изменить всю Вселенную и методы путешествия по ней. Да, мы не хотели выходить в космос, потому что в силу своей природы боялись его, но мы могли в будущем сделать кое-что получше космических кораблей! После введения моратория часть активистов закопалась под землю, продолжая свои исследования. Несколько десятков научных подземных лабораторий, замаскированных под торговые лавки и мастерские; прятавшиеся в фундаментах административных зданий научные комплексы, вели непрекращающиеся исследования под самым носом у Нуарто...

Он замолчал и долго глядел на меня через зал, заставленный наклонными чертежными планшетами и затянутый какими-то пучками проводов.

–Что случилось дальше? – подбодрил я рассказчика.

–Смерть. Случилась смерть. Одну из таких групп поймали, публично казнили... а потом... потом...

Он зажмурился, но веки у него были совершенно прозрачными, и карлику вряд ли от этого стало легче.

–Нуарто постановило, что мы нарушили мораторий о прерывании технологического прогресса и на все лаборатории были сброшены бомбы. Биологические бомбы. Связь прервалась сразу же, а жители Мэй один за другим скончались в жутких муках. Только я выжил. Эти бактерии из бомб что-то сделали со мной, я не ем, не пью, не двигаюсь и, тем не менее, жив. Я – последний. Моя лаборатория единственная, о существовании которой так и не узнали.

–Как давно это было?

–Семьдесят лет назад. Я так хочу умереть. Я устал от темноты и тишины. Убей меня.

–Я не могу.

–Тогда уходи. Мне остается только продолжать свои разработки. Я добился успехов, но не могу использовать их. нет электроэнергии, нет материалов. Я хочу у мереть, и если ты не можешь помочь, просто уходи.

Я вздохнул, поднялся и вышел. Что можно было сделать для последнего из мэй? Подарить смерть? Наверное, он прав, это лучший выход, но я не хочу в этом участвовать, ведь, нажав на курок, я оборву историю целой цивилизации. Я похороню под гнетом чей-то злобы гениальные открытия и, возможно, великие технологии. Я зря пришел сюда. Эта жизнь теплилась под землей многие годы, для чего-то необходимая, сохраняющая память, а я вторгся в чужой мир и отворил дверь, которую трогать не стоило.

Закрыв люк, я насыпал сверху пыли – благо ее здесь было как на летних проселках Подмосковья – рухнул без сил обратно на свою импровизированную кровать, и даже не заметил, как уснул, а проснулся снова от жалящего укола в плечо и порхания светового пятна по стенам.

Надо мной на коленях стоял Яр, зажав фонарик в зубах.

–Живой? – уточнил я хрипло и закашлялся.

–Ты даже не представляешь, насколько! – усмехнулся полковник и сел рядом, неловко вытянув раненую ногу. – Мешает, – пожаловался он, проследив мой взгляд, – подводит регулярно.

–Могу отрезать, – предложил я без тени улыбки, – чтобы не мешала.

–Твоя пантера объявилась. Ходила за мной, тварей всяких распугивала и, кажется, клянчила сухпай. Никогда бы не подумал! Эту животину даже сперолл испугался, взвыл в кустах, словно я в него пальнул, и тикать. Ты знаешь, что в сперолле килограмм триста полезной плотоядной массы? Да откуда тебе знать, ты же у нас принципиальный...

–С чего бы это мэйской кошке тебе помогать, она же тупое животное...

–И ничего не тупое, – обиделся Яр. – Она очень умна и, по-моему, она нанялась за галеты на нас поработать. Я ее твоей порцией подкармливаю, ты все равно ничего не жрешь...

–Ну вот, мои харчи разбазаривают... – протянул я. – Что ты мне вколол?

–То, что и нужно было, биостимулятор. Удалось словил пришельца. Сероватый парень с планеты Сетра, слыхал о такой? Я что-то не в курсе, ну да ладно. Дурак дураком, попался в простую ловушку. Я натянул лиану, и ствол подпер, почти полчаса корячился – как раз на тропе, по которой мы прошли. Ну, на всякий случай. А он за лиану дернул.

–Пришибло? – уточнил я.

–Да нет, живой, лежит там наверху, ноет, когда меня видит, но кричать боится. Оружия у него не осталось, да и сам он один из пары только выжил.

–Его там пантера не сожрет? – уточнил я.

–Не думаю, я с ним долго беседовал, она к нему привыкла.

–О чем? – уточнил я.

–Да жалился мужик, просил освободить, рассказывал, как нужна ему эта победа, вроде как у них планета на грани катастрофы или что-то такое, у него хреновый общегалактический, лопочет быстро, да и ребра дерево ему переломало, я так и не понял. Заливал, короче, на жалость давил...

–Иди и освободи его, – велел я.

–Что? – не понял Тверской.

–Иди, – разделяя каждое слово, отчеканил я, – и... освободи... его.

–Мда, я слыхал, что от лихорадки мозги вскипают, но не думал, что увижу такое, – усмехнулся Яр.

–Тверской, я не шучу. У него нет оружия, ты отобрал у него медикамент, теперь отпусти беднягу.

–Антон, – почти ласково сказал Яр, – это естественный отбор, ты забыл?

–В любой ситуации надо оставаться человеком, – сухо отрезал я, без стыда вспоминая, как сам стрелял из-за деревьев по мародерствующим стрелкам. Яр моего намека не заметил.

–Ты подумай головой, – едва сдерживаясь, заговорил полковник, – он ведь не упустит повода пальнуть тебе в спину. Зачем так рисковать?

Я вздохнул и встал, подняв автомат. Как же неудобно с ним без ремня, приходится все время держать в руках.

Голова закружилась и я, пошатнувшись, чуть не упал.

–Пойду сам.

–Послушай меня! – заорал Тверской, но я остановил его жестом.

–Я – твой капитан. По меньшей мере, ты обязан мне жизнью, мой шприц достался тебе. Я же тебе обязан рассыпавшейся на осколки жизнью...

–Я не разбивал твою семью и не убивал твоего ребенка, – твердо сказал полковник то, что уже однажды говорил.

–Ну тогда это сделал Господь Бог, случай, случайность... мне плевать! – ровно продолжил я. -Если хочешь играть со мной в одной команде, веди себя соответствующе и попробуй завоевать уважение, потому что доверие мое ты уже потерял.

Я заставил его посторониться и поднялся по ступеням, отодвинул тяжелую дверь, со скрипом подавшуюся вглубь гнезда, и выбрел на поверхность. В ночь. В кромешную, беспроглядную темноту. Но я видел! Как видит человек в сумерках, или при очень плохом освещении.

Я обалдело оглянулся – Тверской поднялся следом и включил фонарик.

–Выруби, – попросил я. – И не свети им перед инопланетянином. Настучит – нам несдобровать.

–А если и настучит, плевать, – проворчал Яр. – Это их проблемы, что не доглядели. Я внимательно читал пункт три дробь тридцать девять. Там говорится, что если что-то было найдено на планете или иным другим образом попало к участникам, то виноват инспектор.

–Интересный пункт, – согласился я. – Отмазывает нас.

–Именно, – согласился Яр. – Кстати, у меня и плохие новости есть. Я разбил прибор, так что осталась надежда только на маячок Рика. С радиацией тоже непонятно как, так что больше я из нашего убежища ни ногой.

–Где этот сетриец то? – уточнил я.

–Прямо, – указал Яр и тут же дернулся – кошка подкралась к нам совершенно бесшумно (я то ее слышал и решил подшутить над полковником) и издала за спиной приглушенный рык.

–Мать твою, – переведя дыхание, подвел итог Яр. – Напугала то как, стервозина! Держи галету.

Я заметил, что руки Тверского после испуга слегка дрожат. Адреналин, приятель, что уж тут поделаешь?!

Я прошел по тропе, прорубленной Тверским, и сразу же увидел и дерево и пленника. Он лежал, распластавшись, и, кажется, ждал конца. Заслышав наши шаги, приподнялся. У него участилось дыхание, сердце колотилось как бешеное, и я отчетливо различал его биение. А, может, для него это нормальная физиология? Или у него два сердца? Не понять, бухает, словно лошадь на галопе копытами перебирает.

–Как тебя зовут? – присаживаясь рядом, мирно спросил я. – Кто ты?

–Я с планеты Сетра, я помощник капитана, зовут Иунозенерик, капитан погиб, – затараторил инопланетянин. Произношение у него и вправду было чудовищное.

–Антон Доров, – с достоинством представился я. – Объединенная Земля, капитан корабля Шквал. Сейчас мы тебя освободим. Маяк остался?

–Конечно остался, – согласился сетриец.

–Доров, не делай этого, он прирежет нас ночью, пока мы будем спать, – заволновался полковник.

–Успокойся уже, а? – с раздражением потребовал я. – Ты ведь будешь себя вести цивилизовано, не так ли, Иуно...з... я буду называть тебя коротко, и не сочти за оскорбление, мы, люди, бываем немного диковаты.

–Ничего страшного! – оживился пленник. – Спасибо за великодушие, капитан.

–Мы поможем тебе, но и ты нам окажешь услугу, – продолжал говорить я. – У тебя есть то, что нужно нам – маяк. Не пугайся, я не хочу его у тебя отобрать. Я предлагаю временный союз. Ты останешься с нами, у нас тут есть довольно безопасное убежище, а потом мы по твоему маяку выберемся с этой планеты. Признаться, она мне уже до чертиков надоела!

–Да, капитан, – согласился сетриец.

–Видишь, Тверской, мы пришли к соглашению, – усмехнулся я.

–Он скажет тебе все, что угодно, лишь бы его освободили, – заметил полковник. – Можно подумать, ты бы поступил на его месте иначе.

–Нет, конечно, – согласился я. – Но я бы испытывал к своим спасителям благодарность.

–Это потому, что ты дурак, Доров, – процедил Тверской.

–Зато я никогда не иду против совести, – с сарказмом сообщил я, думая о том, что совесть у меня – штука весьма избирательная. – Ты мне поможешь поднять ствол?

Сетриец оказался каким-то замороченным. Оказалось, что ничего ему дерево не переломало, потому что у населения планеты Сетра гибкий скелет. Он бы и сам из-под дерева выбрался, да кости встали как-то не так, заклинило его, так что пленник испытывал к нам искреннюю благодарность. Поправочка – ко мне. На Твреского он косился с болезненным испугом.

Я отвел Иуно в наше убежище, потому что оставаться на поверхности было опасно, да еще рой насекомых налетел, и последние метры мы, отчаянно плюнув на все предосторожности, просто бежали сломя голову.

В закрытом помещении звон влетевшего вместе с нами гнуса казался оглушительным и действовал на нервы, но по сравнению с поверхностью тут их было по пальцам пересчитать, хотя они и пикировали, подобно летчика камикадзе в лицо и уши.

Потом полковник по второму разу выслушал историю про гибнущую планету. Ядро Сетры было настолько старо, что по каким-то причинам стало терять магнетические свойства. Траектория движения планеты вокруг местной звезды начала меняться, катаклизмы следовали один за другим. Землетрясения, жуткие извержения, отравлявшие атмосферу продуктами выбросов; изменение температуры, потому что солнце скрылось за постоянной гарью.

Всем было ясно, что планета доживает последние свои витки, и никто не мог с точностью сказать, сколько ей еще осталось: десятки лет или один единственный день.

Проводились самые передовые исследования, бурилисьскважины, в попытке понять причину и добавить катализатор, но все было безуспешно. Планета оказалась слишком стара, и каждый сетриец с рождения знал: настанет момент, когда его любимая планета стряхнет все живое со своей поверхности, и станет бесполезным куском израненной плоти в темноте космоса.

Душещипательная история, надо сказать. У Сетры была веская причина, чтобы победить в галактическом Сафари, но, если копнуть глубже, я уверен: у каждого из участников был свой повод, чтобы рискнуть жизнью. Достаточно веский повод, иначе кто пойдет на смерть?

Глава 9. Счастливое спасение

День седьмой. Планета Мэй.

Я не спал, наслаждаясь неожиданным облегчением. Жар спал, голова стала легкой, словно я отоспался и отдохнул. Биостимулятор и вправду оказался "эликсиром жизни".

Прикрыв глаза, я вслушивался в спокойное дыхание моих спутников и размышлял.

Как мы решаем, – думал я, – кому жить, а кому умереть? Как выбираем время и место? Случайно ли я застрелил тех, других, в зарослях? Одна пара представляла для нас угрозу, они напали первыми и мое убийство, таким образом, оказалось оправданным перед совестью. Я защищался.