Текст книги "Сборник "Монах" Книга 1-3"
Автор книги: Евгений Щепетнов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
Он посидел ещё некоторое время – может час, может два, он не замечал течения времени, погрузившись в подобие транса. Прикрыв глаза, он молился, и просил Бога наставить его на путь истинный. К концу своих размышлений, монах пришёл к выводу, что его послали в этот мир очистить его от скверны. И очистить так, как он умел это делать – убивать. Выжигать калёным железом скверну. Иначе, зачем он тут?»
– Ты Андрей? Петька мне сказал, что ты ищешь работу, это так? – перед Андреем стоял невысокий полноватый человек лет пятидесяти отроду, с седыми, зачёсанными назад и покрытыми чем-то вроде масла волосами. Его маленькие умные глаза внимательно обшаривали худую фигуру монаха, как будто оценивая – много ли на нём мяса, и пойдёт ли оно в котёл.
– Что умеешь делать? Поварить? Конюхом?
– Я не особо что умею – честно признался Андрей – могу помогать поварам, нарезать, мыть, могу прибираться, или помогать конюху. Я быстро учусь. Могу на повара выучиться. Мне нужна работа и жильё, и я готов отработать.
– Хммм…по крайней мере честно, не наврал – приятно удивился хозяин трактира – обычно начинают врать, рассказывать о том, какие они знатные повара и управляющие. Потом, оказывается, что заправку-то для щей нарезать не умеют. Ну что же – таких честных людей как ты, надо ценить. Я возьму тебя разнорабочим, будешь делать то, что скажу – помогать поварам. Таскать воду, рубить дрова, ну и так далее. В конюшню тебя не допущу – пусть конюх сам занимается, это его работа, а ты по кухне и по залу будешь работать. Жалование тебе – серебряник в день, плюс питание. Жить будешь…хммм…есть у меня комнатка, маленькая, правда – одна кровать встаёт, и всё. Так что будешь жить один. Это все вещи, что у тебя есть?
– Да…как-то не обзавёлся ещё вещами. Вернее – бросил дома.
– Знаю, знаю…Петька рассказал мне о тебе. Что же – давай, работай. Пойдём. Я тебе твою комнату покажу.
Они прошли знакомым коридором через подсобку, и скоро Андрей оказался в маленькой комнатке.
И вправду, она не вмещала больше, чем узкую кровать, похожую на ту, на которой он спал в келье монастыря. Он был очень рад, что придётся жить одному – во-первых привык к одиночеству, а во-вторых, не будет такого соседа, как Петя, с утра до ночи рассуждающего о своих подвигах на Круге. Он бы или с ума сошёл, слушая это целыми днями, или придушил бы его при первой возможности. Скорее – второе.
Андрей не обольщался, думая, что он задержится тут надолго – если он начнёт убивать приспешников Сатаны – а он верил, что Господь послал его именно для этого – в конце концов, его вычислят, и придётся бежать. Или погибать… Вернее всего – погибать. И может, это и было его Искупление?
Уже месяц он работал в трактире «Серый кот». Как ни странно, работа мало чем отличалась от его послушания в монастыре – она была ему не в тягость – к тяжёлой и грязной работе он привык, от неё не отлынивал, и постепенно коллектив трактира его принял, как своего. За исключением конюха.
Этот здоровенный ленивый парень, всё время старался как то его задеть, пошпынять, пройтись глупыми шутками по его безотказности и усердию.
Как-то раз, Андрей проходил с полными вёдрами мимо конюшни, на пороге которой сидел конюх Ефим, в очередной раз прохаживающийся в его адрес:
– Эй ты, придурок! Иди прибери у меня в конюшне! Ты же любишь работать, так иди, поработай, подхалим хозяйский! Противно смотреть, как ты всем стараешься угодить! Как проститутка! А может ты не мужик вообще, а шлюха? Пошли ко мне в конюшню, сделай мне хорошо, шлюха!
В дверях трактира и возле него встала толпа зевак – посетители трактира и случайные прохожие, подзуживающие конюха, надеясь на бесплатное развлечение – может подерутся?
Видя такое внимание, конюх расходился всё больше и больше:
– Шлюха, ну иди скорее, я совсем уже распалился! Иди, сделай мне хорошо! – парень радостно загреготал, уверенный в полной своей безнаказанности – а может хозяину пожалуешься? Ты ему тоже делаешь хорошо? Кувыркаешься небось с ним, шлюха?
Андрей остановился, подумал секунду, поставил ведро на землю, а с другим ведром направился к сидящему на пороге и самодовольно улыбающемуся Ефиму.
– Распалился, говоришь? Охладись! – и Андрей выплеснул ведро ледяной воды прямо в лицо негодяю. Тот захлебнулся с ледяной струе, ошеломлённо заморгал глазами, протирая их рукавом рубахи, а потом взревел и бросился на монаха со всей дури своих ста двадцати килограммов:
– Убью, сука!
Андрей автоматически увёл в сторону летящий ему в лицо толстый, похожий на дыню кулак, и встретил нападавшего прямым ударом в подмышечную впадину. Видимо это было очень больно, потому что парень хрюкнул и зажал рукой больное место. После этого монах провёл быструю серию прямых ударов в солнечное сплетение, как барабанную дробь – конюх свалился на землю, точно подрубленное дерево. Андрей немного подумал и врезал ему носком сапога по зубам, выбив, как минимум два передних зуба – чтобы помнил.
Потом повернулся, поднял брошенное ведро и пошёл к дверям трактира. Толпа зевак ошеломлённо молчала, и только голос вышибалы послышался от дверей:
– Я же говорил – худые, они с сюрпризом, на вид и не скажешь, а у них в жилах вся сила!
Толпа расступилась, пропуская хмурого Андрея, и он продолжил свой путь к кухне.
Ему надо было принести ещё десять вёдер воды, не считая того, что он принёс только что.
Он ожидал, что хозяин его оштрафует, или выгонит за то, что тот покалечил его работника, потому весь день до вечера ходил хмурый и раздумывал – куда ему податься, если попрут из трактира.
Пётр Михалыч пришёл под вечер, как обычно. Он жил где-то через кварталов пять, в обеспеченном районе, где жил весь средний класс этого города.
Андрей всё ждал, когда же хозяин позовёт его на расправу, но так и не дождался. Всё шло как обычно, и только поздним вечером он узнал от вышибалы, как трактирщик отреагировал на инцидент.
– Хозяин-то, чуть конюха не выгнал из-за тебя – смеясь рассказывал Петька – ему сказали, что конюх говорил, что вы с хозяином занимаетесь мужеложеством – а он страх как не любит мужеложцев. Дак вот – он чуть конюха не выгнал, и сказал, что ты правильно ему три зуба выбил. А ты злой, оказывается! Зачем ты ему зубы-то выбил?
– Чтобы помнил. И больше не лез – хмуро пояснил Андрей. Он уже жалел, что не сдержался и покалечил глупого конюха.
– А ты интересный мужик – задумчиво протянул парень – где это ты так драться научился? Что-то не верится мне в глухую деревню. Что я, не видал, как дерутся бойцы? Может расскажешь мне правду, откуда ты взялся? Всё, всё! Молчу! Не моё дело! – поднял примирительно руки вверх вышибала, увидев, как на хищном лице Андрея заходили тугие желваки – ещё и мне зубы выбьёшь!
Он засмеялся, не зная, насколько близок был к сказанному…
Вечером, лёжа в своей постели и проигрывая то, что он видел за день, Андрей укладывал и сортировал полученную информацию, планируя акции, прикидывая, как лучше сделать задуманное, да так, чтобы не засветиться. В общем – занимался тем же, чем занимался и на Земле.
Он нередко выходил в город – по поручениям поваров закупал необходимые продукты, мясо, зелень, крупы – раньше этим занимался Василий – во время одного из таких закупочных походов Андрей и познакомился с ним.
Теперь эта работа с облегчением была перевалена на Андрея, чем тот был доволен практически так же, как и Василий, сбросивший с плеч груз забот. Монах с интересом рассматривал город, запоминая пути отхода, расположение улиц, строение домов. Город производил странное впечатление. Не сказать, чтобы в нём не было власти, но жизнь как-то шла по своему, видимо, по принципу – чем хуже, тем лучше.
В глаза бросались лавки наркотиков – их было очень много, как и курилен, где зависали те, кто не мог выносить своей жизни.
Эти люди отдавали всё своё имущество, а частенько и домочадцев за понюшку наркоты, превращаясь в ходячих мертвецов. В конце концов, будучи не в силах платить за очередную дозу, они продавали себя в рабство тем же наркоторговцам, те выдавали им дозы, но не сразу все, а понемногу – не дай сатан сразу примет и сдохнет!
Когда наркота кончалась, жалкие ублюдки перепродавались в храмы Сагана, где исчадья приносили их в жертву своему кумиру.
По улицам ходили женщины и мужчины, открыто предлагающие себя прохожим – и не в определенных кварталах, а везде, в обеспеченных, бедных, или богатых. Они отличались только «качеством» – а богатых кварталах вряд ли взяли бы одетого в обноски мужеложца, а вот в богатых – пожалуйста. Андрей сам видел, как остановилась богатая карета рядом с смазливым раскрашенным парнем, оттуда высунулась рука и мужеложца, счастливо улыбающегося от внимания сильного мира сего, поманили внутрь.
Андрей, по роду своей работы, частенько пробегал мимо этого места на базар, но больше этого парня никогда не видел, хотя тот ранее частенько прохаживался по тротуару.
Возможно, он нашёл себе богатого «спонсора», а возможно – Андрей слышал такие рассказы – его использовали для какого-нибудь сатанинского обряда, с муками и расчленением.
Не раз, и не два, он собирался зайти в храм Сагана, посмотреть на службу этих исчадьев, но так и не смог себя заставить это сделать. Он боялся не сдержаться, как-то выдать себя, разнести этот вертеп и погубить свою миссию. Всё, что он пока что делал – это определял расположение храмов, смотрел, когда у них заканчивается служба, куда они отправляются потом.
В городе было десять храмов Сагана, и в них служили, примерно, по десять исчадий. «При достаточном усилии» – прикидывал Андрей – «Можно перебить всех исчадий за…хммм…глупо планировать какие-то сроки. Как получится, так получится. А дальше что? А дальше убивать всех исчадий, что тут появятся. И они побоятся тут появляться. Параллельно надо заняться торговцами наркотиками – этих тварей точно надо уничтожать. Это пособники сатаны.
Итак: служба в храмах проходит с одиннадцати вечера, и до полуночи, то есть чёрная месса. В остальное время они сами, по своей воле устраивают различные молебны. Но на мессу они обязаны являться – по очереди, видимо. Видимо? А откуда видно-то?»
Он выругал себя: «Что, хватку потерял? Нужен «язык»! нужно поймать какого-нибудь исчадья и хорошенько допросить. И он будет первым, от кого я очищу этот мир. Без допроса этого порождения Зла невозможно поставить работу Инквизитора как следует. Когда? Да хоть сегодня. Храм ближе к окраине, в полночь закончат мессу, полчаса они будут собираться – выследить одного из них, оттащить в безлюдное место и допросить. Пора и начинать, хватит присматриваться».
Вечер начался как обычно. Он помогал на кухне, таскал воду и нарезал овощи, передвигал бочки с маслом и вином, подтаскивал дрова и выкидывал золу в яму за конюшней – в общем, всё как обычно.
Народа в трактире в этот день было немного – погода ясная и сухая, тепло – если бы был дождь, слякоть, или мороз, народу бы набилось столько, что пришлось бы выставлять дополнительные столики, и вот тогда бы началось безобразие – рассказывал вышибала. Из-за тесноты возникала давка, люди, возбуждённые алкоголем и скоплением народа, начинали вести себя агрессивно, вспыхивали драки, и вот тут только берегись – успевай уворачиваться от столов, стульев, бутылок. Хозяину приходилось посылать за городской стражей и платить им, чтобы те утихомирили буянов и заставили их оплатить ущерб от повреждения имущества трактира.
Ближе к полуночи людей становилось всё меньше, они расходились, и услуги Андрея больше не понадобились. Его отпустили отдыхать в свою каморку.
Он провёл в каморке с полчаса, выгляну из неё, посмотрел, чтобы в коридоре не было лишних глаз, и выскользнул из трактира через заднюю дверь.
Идти до храма было довольно далеко, он находился в километрах трёх от трактира, потому Андрей пустился бежать бегом – надо было успеть к окончанию мессы, да и опасался, чтобы его отсутствие не было замечено. В который раз он порадовался, что живёт один, и никто не может засечь его «прогулки».
Он бежал, ровно дыша, стараясь придерживаться края улицы.
На ней было мало прохожих, редкие одиночные фигуры прятались при приближении бегущего незнакомца – кто знает, что у него на уме. В подворотнях копошились тёмные фигуры – то ли бандиты, то ли охотники за рабами – впрочем, частенько, и те и другие были единым целым.
Эти бандиты не успевали отреагировать на его появление, и он пробегал мимо их удивлённых физиономий, как ночная тень.
Оделся Андрей в тёмную одежду, а лицо завязал тонким платком, по типу того, как завязывали его киношные ниндзя – ни к чему было светить свою физиономию на каждом углу. Скорее всего, после убийства исчадья, а особенно нескольких убиёств, все будут вспоминать и сопоставлять – кто ходил ночью, кого видели? И вот тогда всплывёт информация о некой тени, пробегавшей по улицам города. «Да ну и пусть!» – подумал Андрей, размеренно дыша и ритмичными прыжками передвигая ноги по мостовой – «Всё равно лица не видят, а болтать можно всё, что угодно»
Минут через пятнадцать, он уже стоял в подворотне у храма Сагана, наблюдая за выходом. Служба закончилась не так давно, а потому до выхода исчадья (или исчадий?) оставалось ещё минут пятнадцать-двадцать. Впрочем – минут через десять он заметил, как дверь в храм отворилась, из неё вышел исчадье в тёмно-красном одеянии, запер дверь на огромный ключ и спокойно направился по улице налево от Андрея.
В голову монаху стукнула мысль – «А если? Почему бы и нет?!» Он тихими шагами, прячась в тени заборов, отправился следом за приспешником сатаны, и улучив момент, спринтерским бросков кинулся к нему и оглушил ударом по затылку.
Проверив пульс, удостоверился – жив, скотина! Посмотрел вокруг – всё спокойно. Легко, словно это не был семидесяти килограммовый мужик, а свёрток одеял, поднял сатаниста, перекинул через плечо и быстрыми шагами пошёл к храму. Опустил исчадье у входа, сорвал у него с груди ключ от двери, отпер её с негромким клацанием – ключ повернулся, как будто был намазан маслом.
Подумалось: «Всё-таки, кое– какая техника тут есть, не весь прогресс придушили, видимо. Вот сейчас и узнаем – что тут происходит!»
Толкнув дверь, монах вошёл в неё, волоча за собой, как мешок картошки, бесчувственного исчадья, затем запер дверь изнутри и осмотрелся.
Храм был тёмен, не горели лампады у «икон» с изображением Сагана, не горели курильницы, только в воздухе витал какой-то неприятный запах, то ли тлена, то ли нечистот.
Андрей сорвал висящий перед «иконой» светильник, поставил его на столик и поискал глазами кресало – нашёл его, хотя в храме было очень темно – глаза уже привыкли к темноте, притом что на улице фонарями и не пахло, взял кусок кремня, металлический брусок и стал истово долбить их друг об друга, высекая искры на кусок ваты.
Наконец, тот затлел, монах подул на него и появившееся небольшое пламя поднёс к масляному светильнику. «Ну слава тебе, Господи! Как меня бесит в этом мире отсутствие нормальных человеческих спичек! Неделя понадобилась, чтобы я навострился работать с этим дурацким кресалом!»
На полу застонал исчадье, видимо действие удара заканчивалось, и Андрей озаботился тем, чтобы тот не доставил ему неприятностей.
Он нашёл какие-то полотенца, в подозрительных бурых пятнах, и крепко связал тому руки и ноги так, что тот при всём желании не мог бы развязаться – руки были за спиной, а ноги плотно связаны, и притянуты к рукам сади, «ласточкой».
Закончив, монах сел на стул с высокой спинкой, стоявший возле возвышения, вытянул ноги и стал дожидаться, когда сатанист очнётся.
Ждать пришлось недолго: тот уже через минут пять открыл глаза, непонимающе посмотрел на Андрея, вокруг, и спросил хриплым голосом:
– Это ещё что такое?! Ты как посмел, червь? Ты же умрёшь за это в муках! Сейчас же освободи меня, и я дарую тебе лёгкую смерть во имя нашего Господина!
– Послушай меня, исчадье – спокойно сказал Андрей, глядя на лежащего у ног жреца – сейчас ты червь. А не я. Ты в моей власти, и во имя Господа нашего, я хочу с тобой поговорить. От твоих ответов будет зависеть, умрёшь ты в муках, или легко. Не заставляй меня прибегать к средствам, которые развяжут тебе язык, мне это глубоко неприятно, но я это сделаю.
– Ты, червь, сделаешь? Да ты ничего больше не сделаешь!!!!!!! О, Саган, убей этого червя! Пусть он покроется язвами и умрёт в муках! О,Саган! – убей его!
Андрей внезапно почувствовал, как его серебряный нательный крестик, который он не снимал уже много лет, висящий на шёлковой верёвочке раскалился так, что чуть не обжёг ему грудь. Монах с восклицанием удивления схватился за него, распахнув рубаху, а исчадье замер, с мстительной улыбкой смотря за действиями супостата.
Андрей достал наружу крестик и ощупал его, ощупал грудь – нет, грудь не обожжена, нет следов ожога, крестик был холоден, как и до того. Улыбка исчезла с тонких губ исчадья, и он ещё раз попытался убить монаха заклятием:
– О Саган, Господин мой! Убей нечестивца самой страшной из мук!
Крестик в руке Андрея снова нагрелся, так, что ему стало трудно держать его в руках – но следов от соприкосновения с телом, с руками, никаких! Монах удивился – видимо такая реакция при соприкосновении его тела с крестом происходила, когда исчадье возносил молитву своему кумиру.
Кстати сказать, Андрей вспомнил – он всегда чувствовал, что когда подходил близко к храмам сатаны, или к исчадьям, крестик нагревался, но списывал это на субъективные ощущения – показалось, мол. И только когда исчадье выплюнул концентрированную злую волю, в виде молитвы к Сагану, крест чуть не раскалился до красна. Раскалился ли? Ведь следов этого не было!
Андрей окончательно запутался в этом чуде и решил оставить обдумывание до лучших времён. Ну чудо и чудо. Удобное чудо. Теперь он мог чуять исчадий прежде, чем их увидит. Даже в полной темноте. Даже если они сменят свои обличья и притворятся обычными людьми – а вот это – ох, как важно!
Исчадье заметил его манипуляции с крестиком:
– Ах вот оно что! – один из боголюбцев появился. А я думал, что мы искоренили вас всех, слащавых рабов божьих! Вижу – нет. Чего тебе надо от меня, нечестивый? Если бы ты хотел убить – давно бы убил. О чём хочешь говорить? Может я могу чем-то тебя заинтересовать? Деньги? Ещё что-то?
– Я хочу знать, почему вы стали служить Сагану. Почему вы стали такими?
– Да ты глупец! Саган – это власть, это деньги, это всё в этом мире. И в отличие от твоего Бога он не требует быть его рабом!
– Что за чушь?! Ты же без его ведома и шагу сделать не можешь. И вся сила у тебя от него, и ты говоришь, что не раб ему?
– Нет, не раб. У нас с ним как бы договорённость – я служу ему, он платит мне за службу. И надо сказать – щедро платит! Я могу иметь всё, что я хочу – деньги, женщины, лучшие кареты, власть, могу убить любого по моему желанию – кроме тех, что служат Великому Господину, и мне за это ничего не будет! Я могу делать всё, что не противоречит воле Господина – таковы условия договора. И ты спрашиваешь, зачем мы идём ему в услужение? Ты трижды глупец тогда. Я тебе предлагаю, боголюбец, отрекись от своего Бога, плюнь на крест, принеси клятву верности Сагану, и ты будешь с нами, в первых рядах у нас! Ты будешь богат, силён, здоров, ты будешь жить двести лет и больше – как позволит Господин. Я не знаю, почему на тебя не действует моё проклятие, но может это как раз воля нашего Господина, он позволил тебе пленить меня, чтобы ты уверовал в него. Мы тоже нужны нашему Господину – он питается от жертвоприношений, он любит души людей, особенно души некрещеных младенцев, а уж если удаётся поймать боголюбца! Тогда его благодарность не знает предела – после принесения их в жертву тело наполняется энергией так, что неделю не хочется есть, а сил не убывает! Он милостив – он позволяет тебе делать всё, что хочешь. Ведь мораль – это удел слабых, удел толпы. Мораль требуется тем людям, которые не могут поручиться за свою способность принимать разумные решения. Таковы большинство людей, и поэтому большинству нужна мораль. Религия предназначается для большинства, и потому она всегда несет с собой мораль. Поклонение Сагану же предназначено для тех, чей разум выше, чем у большинства людей, кто готов нести ответственность за свои действия и кто поэтому в морали не нуждается. Саган, в отличие от твоего Бога, старается поднять тебя до уровня Бога, предлагает тебе стать Богом! Ты можешь карать и миловать по своему усмотрению, ты становишься равен богам! Разве это не соблазнительно?! Присоединяйся к нам, и ты станешь Богом!
– Скажи, а откуда в мире взялся Саган, и где он обитает? Как я могу его увидеть?
Исчадье улыбнулся, как будто его спросил маленький ребёнок:
– Сагана нельзя увидеть! Он нигде, и везде! Он появился в этом мире, чтобы показать нам дорогу к Истине!
– Ну, где-то же вы взяли эти противные рожи с рогами и копытами, может с кого-то срисовали? – усмехнулся Андрей – где вы взяли образец для рисования своего господина?
– Ну а где вы взяли портрет своего Бога? Мы так его видим, и всё.
– А как вы становитесь исчадьями Сагана? Ну кто вам говорит, что вы исчадья?
– Мы слышим голос, который нам сообщает – Ты мой! И начинаем творить чудеса, волей Господина. Иногда это бывает в детстве, иногда уже взрослыми. Тогда за нами приезжают другие исчадья и увозят в Академию. В ней учат как правильно воздавать почести Сагану, как пользоваться своими способностями, как вести себя соответственно рангу. И ты, когда примешь служение Сагану, возможно, дойдёшь до высшего ранга – чем выше ранг, тем больше у тебя власти, ты уже сможешь карать и тех исчадий, которые неверно трактуют служение Господину.
– А у тебя какой ранг?
– Пятый – с гордостью заявил исчадье – У нас в городе только двое имеют такой ранг. А всего рангов девять. Ну давай, развяжи меня и прими служение Господину! – исчадье подёргал руками – у меня уже руки затекли, их совсем не чую!
– Как же ты призываешь меня стать исчадьем, если у меня, возможно, нет сопосбностей? Вот лживая скотина! – усмехнулся Андрей, и продолжил:
– Скажи, много людей ты принёс в жертву?
– Не считал…может тысячу, может пять…а какая разница? Разве это люди? Это черви! Люди, это мы, те, кто ими управляет! Те, кто руководит их умами, говорит им, что они должны делать! Они должны быть счастливы, что мы их не убиваем, а позволяем жить! Если бы не потребность Господина в подпитке душами их детей, мы давно бы их перебили. Ну, кроме тех, кого оставили бы рабами – у нас же есть свои потребности. Представь только, что тебя целыми днями носят на руках рабы, вылизывая тебе зад! И это возможно, только надо достигнуть высших рангов. У нас до восьмого ранга ограничения, вынуждены придерживаться законов – не всех правда, но всё-таки – чтобы не возбуждать излишне толпу. Если возникают бунты, то гибнет слишком много материала. Много душ улетучивается бесполезно – ведь если их убили не исчадья, не на алтаре, то эти души просто пропадают бесполезно!
– Какова структура вашей организации? – Андрей хотел сказать «церкви», но у него язык не повернулся сказать это слово по отношению к сатанистам.
– Во главе стоит Патриарх, ниже – девять апостолов девятого ранга, из них и выбирают патриарха, ещё ниже восемнадцать апостолов восьмого ранга, ну а дальше уже все мы. Патриарх и апостолы живут в столице, а настоятели храмов по городам. Вот как я, к примеру.
– Всё, достаточно. Освобождай меня и прими присягу Великому Господину!
Андрей задумался: «Как узнать, откуда всё взялось? Как их всех извести, разом? Главное, что мне известно – они такие же люди, только с какими-то экстрасенсорными способностями, просыпающимися в определённое время. В мире, некогда, появилась какая-то сила, которую они обозвали Саган – сатана это или нет, на самом деле – неизвестно. Ясно одно – они получают энергию от человеческих жертвоприношений и проповедуют античеловеческую философию. Такие, как этот тип, замазанные к крови жертв уроды, не должны жить. Возможно, Господь и направил меня сюда, чтобы я их уничтожил, зная, каким способностями к убийству я владею. По мере искоренения ереси, я, возможно и узнаю, откуда растут ноги у ситуации. Версия такая: некая сила появилась в этом мире, наделяя способностями некоторых людей, возможно – какой-то из демонов. Кто-то из этих людей сообразил, что можно использовать свою силу для того, чтобы захватить власть. Каким-то способом – вариантов много – он сколотил организацию, секту, с помощью власть имущих, и образовалась секта «Сагана». Может быть вначале, богачи и не подозревали, что в конце концов они потеряют контроль над саганистами, а потом уже стало поздно. Они захватили власть над всем миром. Да и чем они мешают? Они, саганисты, такие же богачи, а управлять чернью, с их помощью стало гораздо легче. Вот и имеется в наличии мир Зла. Ну что же – свою задачу я понял. Пора приступать к выполнению? Припозднился я что-то…»
Андрей поднялся с места, и на глазах замершего от ужаса исчадья, достал из ножен на поясе большой тесак. Саганист заверещал, засучил ногами, пытаясь отдалиться от страшного лезвия, но монах неумолимо приближался, схватил того за длинные волосы и полоснул лезвием по горлу. Брызнула тёмная кровь, мужчина забулькал, страшно захрипел, задёргался и умер, лёжа в луже расплывающейся крови.
Андрей обошёл труп, прошёл вдоль стены, сорвал «иконы» и бросил их на лежащего. Показалось – мало, посрывал ещё богохульных досок, сложил над телом целую поленницу из изъеденных временем и древоточцами деревянных пластин (подумалось – не на настоящих ли иконах писали эти богохульные мерзкие рожи? А что, с них станется! Скорее всего, так и было)
Посдёргивал масляные светильники, занавески – облил маслом занавеси и кинул их в кучу, затем поднёс язычок пламени из светильника…пламя весело затрещало, взметнулось к потолку, выбросил клубы чёрного дыма. Андрей закашлялся и быстро отбежал к дверям, открыл их, вышел, запер на ключ и пошагал к трактиру. Ключ от храма он выбросил далеко от пожарища, закинув его куда-то в чужой сад, через забор.
Монах был доволен сегодняшней акцией. Он получил много информации, очень ценной, акция прошла успешно, и требовала повторения. Позже.
Сейчас он хотел только добраться до постели и лечь спать, а утром – обдумает всё и разложит по полочкам…