Текст книги "Сборник "Монах" Книга 1-3"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Глава 3

– Ты слыхал? Храм сгорел, на Кожевенной улице! – ворвался в каморку Андрея Петька – говорят, что настоятель нажрался, перевернул светильник и весь храм сгорел дотла! Даже крыша обвалилась, ничо не осталось! Исчадья бегают, как наскипидаренные, теперь, говорят, к ним проверка приедет, большие чины из столицы! Будут искать нарушения, карать! Может кого-нибудь в жертву принесут, или устроят массовые бои с еретиками – вот забавно будет! Праздник точно будет. Нароооду будет в трактире…только успевай отмахиваться. Тьфу…работы прибавится! – внезапно поскучнел вышибала. Давай, собирайся – там Василий с Матрёной тебя требуют, дров наколоть надо срочно.

Петька убежал, а монах остался сидеть на своей кровати, раздумывая: «Вон как повернулось…интересно, они решили скрыть, что исчадье был кем-то убит, или правда думают, что он напоролся вина и сгорел? И за ту версию, и за эту, есть свои аргументы, это понятно. А что главное в сообщении? Главное, что приезжает важный чин (или чины!). Интересно, могу я до него добраться, или нет? Скорее всего, он будет с большой охраной. А почему с охраной? Потому, что ему по статусу положена охрана. Но, скорее всего, она будет символической – напыщенные офицеры в плюмажах и аксельбантах, для красоты – кто, в своём уме, будет нападать на исчадье, да ещё высокого ранга? Вот ещё вопрос – как убить исчадье на расстоянии, когда нет винтовки или автомата? Метнуть нож? Это не на расстоянии, это всё равно надо подойти на пять-десять метров. Устроить подрыв кортежа? Что, у тебя есть тротил и взрыватели? Сделать порох? Можно, да. Только это будет не порох, а чёрт-те что – хороший порох делается из калийной селитры, а её в природе не найдёшь. Серу, наверное, можно найти – вот только не вызовет ли подозрения закупка такого количества серы каким-то разнорабочим? После взрыва, даже если я сумею его произвести с порохом, сделанным из серы и гигроскопичной дерьмовой натриевой селитры, начнутся поиски подозрительных, вот тут мне и конец. Ну с древесным углём тут проблем нет, конечно, но порох сделанный с натриевой селитрой – штука отвратительная. Чуть дождик брызнет, влажность воздуха подымется, и будет большой пук, вместо взрыва. Что остаётся? Что есть такое, что бьёт как винтовка? Детский вопрос. Луки и арбалеты. Лук отпадает – он, конечно, скорострельнее, и бьёт дальше, но из него учатся стрелять годами. Мне уже не научиться из лука стрелять, как Робину Гуду. Значит – остаётся арбалет, тем более что меня учили из него стрелять, и применял я его не раз и не два. Только вот арбалеты те были другие, стальные, с лазерным прицелом. Да ну какая разница – с лазерным, или нет? Главное, что арбалет бьёт как пистолет, практически без дуговой траектории, какая есть у лука, похож на огнестрелы, только бесшумные. Значит – надо купить арбалет. Где купить? И главное – как? Если я его куплю, то могу засветиться, кто-то вспомнит, что подсобник из трактира «Серый кот» покупал арбалет, а после этого начали погибать исчадья. Что будет после этого? Подсобник-рабочий, после серии неприятных для него вопросов, героически умрёт на арене Круга. Надо это подсобнику? Как-то не хочется… Я, конечно, верующий, но пока не святой. Не готов в рай. Кстати сказать – зря я так скоропалительно отбросил лук, как возможное оружие, им тоже надо владеть, но это уже позже…вначале арбалет.»

Андрей колол смолистые чурбачки, складывал поленья в ровную горку, и поглядывал на входящих и выходящих из трактира людей. В основном, клиентами трактира были наёмники-охранники, и заезжие купцы. Местных, коренных ремесленников или торговцев, было довольно мало. Возможно, они заходили в другие питейные заведения, а может вообще не ходили по злачным местам – хотя, вряд ли. Наличие такого огромного количества этих самых заведений свидетельствовало о том, что горожане любили их посещать, иначе бы эти заведения давно вымерли. Просто, скорее всего, у всех клиентов имелись свои предпочтения в посещении тех или иных трактирах. Вряд ли в «Серый кот» потащатся гомосексуалисты, когда известно, что хозяин трактира их терпеть не может. Вот проституток хватало везде. Самое что отвратительное, то, что, как узнал Андрей, считалось вполне нормальным, что добропорядочная мать семейства может вечером сходить и подработать проституцией, или отправить на панель свою дочь. Или ещё пуще – сходить вместе с дочерью – ну как будто на прогулку, на панель.

Исчадья поощряли распутство – говорили, что это угодно Сагану, а женщины вообще не должны отказывать мужчинам – их предназначение удовлетворять мужчин.

Так что, в трактире частенько пребывало не меньше десятка таких непрофессионалок, или сказать полупрофессионалок, пользующихся спросом даже больше, чем проститутки, посвятившие этому ремеслу всю жизнь.

Не раз и не два Андрею предлагаю воспользоваться услугами этих дам, но он отказывался – в душе он так и оставался, монахом, хотя в этом мире распутства и его приверженность чистоте могла дать трещину.

В прежней, до монастыря, жизни, он никогда не отказывал себе ни в хорошем вине, ни в обществе красивых женщин. Первое время в монастыре он аж на стену лез, так ему хотелось секса…потом приобвык. Но тут было слишком много раздражителей…

Монах ещё активнее принялся стучать колуном, с удовольствием разбивая звонкие чурбаки.

Внезапно, его взгляд привлёк один из стражников, вооружённый, кроме обычного вооружения, арбалетом. Он зашёл в трактир, а Андрей задумался: " Вот и арбалет. И покупать не надо. Подстеречь в тихом месте, стукнуть по башке – и арбалет твой. Не зашибить до смерти этого придурка-стражника бы только… Ну и зашибить – служит ведь исчадьям, так чего с ним церемониться? Может и так…»

Часа два он рубил и подтаскивал к кухне дрова, поглядывая на то, как наливается вином стражник, прислонивший арбалет к столу. Потом, напившийся солдат, встал с места, покачнулся, поднял арбалет, положил его на плечо и вышел из трактира.

– Василий, я пойду схожу в лавку, мне надо иголку купить и ниток, поистрепался, надо подшить кое-что.

– Да Матрёна тебе зашьёт, чего ты будешь сам корячиться. У бабы и получится лучше, чем у тебя!

– Да, Андрей, давай я зашью, чего стесняешься? – откликнулась Матрёна

– Нет, спасибо, я сам – Андрей открыл дверь и встал на пороге трактира – я быстро обернусь.

– Ладно, только не задерживайся – у нас скоро будет наплыв народа, помогать на кухне надо будет.

Андрей осторожно зашагал за солдатом, который уже отошёл на метров двести. Он опасался упустить его из вида, а ещё больше, опасался того, что тот направлялся куда-нибудь на службу, а не домой. В этом случае его акция будет провалена. В этот раз.

Впрочем – вряд ли он шёл на службу, нажравшись. Скорее всего сменился со службы, зашёл в трактир, а сейчас идёт домой, или к какой-нибудь бабе. Ведь что делать, когда ты нажрался, и считаешь, что весь мир у тебя в кармане? Ну конечно – идти искать приключений на свою пятую точку.

Солдат шёл медленно, его коренастая фигура в потёртой кольчуге и стоптанных сапогах качалась из стороны в сторону, но он упорно преодолевал притяжение планеты и двигался вперёд, сжимая вожделенный для Андрея предмет, удерживая его на плече. Старый вояка даже пьяным, заботился об оружии и не выпускал его из рук.

Добротные дома на улице сменялись простенькими домишками, те простыми хибарками, почти лачугами бедняков, и на улицах оказывалось всё меньше народа. Наконец, солдат и его преследователь оказались в промежутке между длинными заборами – улица тут была очень узкой, между заборами было не более пяти метров.

Андрей прибавил шаг, догоняя солдата, приготовился к удару…и вдруг солдат резко остановился, обернулся к монаху и сказал, практически трезвым голосом:

– Решил меня ограбить? Не советую. Я располосую тебя на части быстрее, чем ты скажешь – Ап!. Ты идёшь за мной от самого трактира, и ты подсобный рабочий в нём, я тебя там видел. Здесь есть несколько путей, первый: я сейчас делаю попытку убить тебя, ты убегаешь, я нахожу тебя в трактире, и достаю там. Второй: я не смогу тебя убить, так как, возможно, ты исчадье – в чём сомневаюсь – иначе ты меня давно бы тогда убил. Третий – я не смогу тебя убить, потому что ты трезвый и более умелый в воинских искусства – это тоже сомнительно, зачем ты бы работал в трактире, если бы обладал способностью завалить Фёдора Гнатьева. Четвёртый путь – я тебя просто отпускаю, и ты уходишь, и мы навсегда забываем этот случай. И, наконец, пятый – мы сейчас идём с тобой ко мне домой, разговариваем за жизнь, ты мне рассказываешь, какой ты несчастный и как у тебя не удалась жизнь, мы с тобой выпиваем, я даю тебе серебряник и ты уходишь домой. Что выбираешь? Может попытаешься напасть?

– А ты умеешь пользоваться этой железкой? – усмехнулся Андрей и показал на саблю, висевшую на боку солдата – Она вообще не приржавела там к ножнам-то?

– Эта-то? – усмехнулся солдат и мгновенно выхватил из ножен клинок, блеснувший в лучах солнечного света чистотой заточки и узорами, похожими на узоры инея – к твоему сведению, я мастер фехтования, и если я пьян, это не означает, что я менее опасен, чем когда я трезв.

– А самому-то не стыдно стоять с обнажённым клинком против безоружного? – ещё больше развеселился Андрей, солдат ему нравился, вот только жаль, что не удалось добыть самострел. Впрочем – может и правда поболтать с воякой, можно выведать что-то, что ему пригодится в будущем.

– Да кто знает, безоружен ты или нет – может ты проклятое исчадье, и просто со мной играешь, а сейчас убьёшь через секунду! Только надеюсь, пока я гнию заживу, отрубить тебе башку. Одной этой гнидой станет меньше!

– Хммм…ты так ненавидишь исчадий? – удивился Андрей – и не боишься вот так болтать об этом первому встречному?

– Положим, ты не первый встречный. И ещё надо доказать, что я что-то говорил. Вокруг, вроде как, нет свидетелей? Или у меня глаза их не видят?

– Нет свидетелей. Ну что, же, Фёдор Гнатьев – пошли, побеседуем за жизнь. Может уберёшь всё-таки свою железку?

– Э! Э! – попочтительнее с этой «железкой» – возмущённо прикрикнул Фёдор. Эта «железка» досталась мне от деда, а куплена на юге, сделана отличными мастерами, и стоит столько, сколько десяток таких как ты не стоят! – солдат плавным отработанным движением убрал саблю в ножны и повернулся вполоборота к Андрею – пошли! Тут недалеко мой домик, там я и живу. Сразу предупреждаю – сокровищ не храню, не нажил. Кроме бутыли вина…ну может пары бутылей, никаких ценностей дома нет. Но и бутыли я без боя не отдам, костьми лягу, но сокровище не выпущу из рук!

Через минут десять улица привела из к большому дому, стоявшему за довольно крепким забором, с облупившейся голубой краской на шершавых от времени досках. Видно было, что дом знавал и лучшие времена.

– От родителей достался – пояснил солдат – я тогда был в походе, на Матусию, которая так и не хотела признавать, что вера Сагана есть самая лучшая вера на свете.

– И что, теперь признала?

– Теперь признала – угрюмо сказал Фёдор – теперь нет Матусии. Долго они держались, но куда им против исчадий? Особенно, когда чума выкосила половину страны. Думаю – без исчадий не обошлось. После этого я и ушёл из армии. Давай, садись, выпьем. Хоть будет с кем поболтать. А то я тут одичал совсем. Пить в одиночку верный способ сойти в могилу…впрочем – не в одиночку – тоже.

– Ну что, за знакомство – поднял глиняную кружку солдат – кстати, как тебя звать-то?

– Андрей. За знакомство.

Они чокнулись, отпили из кружек, солдат посмотрел по сторонам – вроде как искал, чем закусить, не нашёл, и махнул рукой – нет, так нет.

– И чего ты за мной тащился? Что хотел попереть? – спросил Фёдор, продолжая отхлёбывать кисловатое красное вино из кружки – сокровищ у меня не наблюдается, железяк, как ты говоришь, на мне более чем достаточно – можно и по шее огрести – так что тебе понадобилось от старого вояки?

Фёдор неожиданно быстро пришлёпнул пробегающего по столу таракана, вытер о штанину опоганенную ладонь и внимательно уставился в лицо монаху.

– А может тебя как раз мои железки-то и привлекали? Интересный случай…я верно угадал?

– Верно – решился Андрей – мне нужен арбалет, а купить я его не могу.

– Почему не можешь? Дорого? Или другое что-то?

– И дорого, и не могу засвечиваться – зачем это кухонному рабочему боевой арбалет.

– И правда – ухмыльнулся солдат – зачем кухонному рабочему боевой арбалет?

– Можно, я тебе не скажу? – затвердев лицом ответил ему монах – это моё дело, и я не хочу, чтобы кто-то кроме меня о нём знал.

– Похоже кого-то пришить собрался? – посерьёзнел Фёдор – и не хочешь, чтобы дорожка привела к тебе. Могу понять. Тот, кого пришить собрался, заслуживает этого?

– Заслуживают.

– Ух ты! Да ты не одного собрался пришить, похоже на то. И дай-ка угадать кого…ну-ка…не может быть! Так это не ты ли сжёг храм Сагана? Я сразу не поверил, что это настоятель напился и поджёг. И я слышал, что сюда приезжает комиссия адептов с проверкой…понятно. Теперь понятно. Но я в этом не хочу участвовать. Стоит попасть на глаза исчадью, и всё – труп. Если узнают, что я дал тебе арбалет – я труп. Извини, Андрей, я хочу ещё пожить.

– Хорошо. Но можешь мне подсказать, где взять арбалет и не засветиться? Вариантов, кроме как ограбить солдата и забрать оружие – у меня нет.

– Ну что тебе сказать…вариантов, кроме как ограбить солдата, у тебя нет. Что ж…считай, ты меня ограбил. Смотри, не сдай меня.

– Сколько я тебе должен? – настороженно спросил монах.

– Всё равно у тебя столько нет. Давай так: скажи, почему ты ополчился на исчадий, и мы в расчёте. Мне просто интересно. И как ты сумел убить исчадье…хотя это, как раз несложно – они обнаглевшие, даже не могут и подумать, что кто-то решится на них напасть. Впрочем – сейчас уже могут подумать. И вряд ли подпустят к себе чужого, вот почему тебе и нужен арбалет. Итак, чем тебе насолили исчадья?

Андрей посмотрел в лукавые, окружённые морщинками серые глаза солдата, медленно расстегнул верхние пуговицы своей рубахи-косоворотки, и достал серебряный крестик.

– Боголюб?! Я что-то подобное и подозревал. И не боишься носить крест на себе? Если кто-то увидит и донесёт – ты или жертва, или развлечение на круге. Непонятно, как ты вообще выжил в городе, как это никто не донёс. За сообщение о боголюбе, награда – двадцать золотых. Представляешь, сколько вина можно купить на двадцать золотых? Ты, небось, в месяц один золотой зарабатываешь, а тут целых двадцать! Да не играй, не играй желваками…я не собираюсь тебя сдавать. Мои дед, мои отец и мать молились Богу. Я не могу себя назвать боголюбом, но то, что сейчас творится вокруг – это нельзя терпеть. Только почему ты думаешь, что если уничтожать исчадий, ты поправишь дело? Что жизнь станет лучше? В конце концов, тебя вычислят и ты умрёшь на жертвенном камне! Думаешь, я не вижу и не понимаю, что происходит? Думаешь другие не понимают? Просто мы ничего не можем сделать. Потому и заливаем мозги вином, чтобы не видеть, чтобы забыть то, в чём мы вынуждены участвовать, чтобы выжить. Я не спроста даю тебе арбалет – может быть это и моё искупление, может так хоть как-то часть вины за то, что я не нашёл в себе силы вмешаться, сброшу с себя.

– Что тебе сказать, Фёдор…я тоже искупаю. Я не из этого мира. Как я здесь оказался – я сам не знаю. В своём мире, я был, вначале солдатом, исполняющим грязные и кровавые приказы командиров, а потом – наёмным убийцей, который получает деньги за устранение людей. Но я раскаялся и уверовал в Бога, и просил Его о прощении. Вот и допросился… Что я могу сделать в этом мире? Как избавить его от этой нечисти, от этого зла? Только убивать тех, кто является носителем зла. И я буду убивать. Чем больше я убью исчадий, тем меньше их будет в мире, значит, будет меньше зла. Наверное, это и есть моя миссия.

– Что же, у каждого своя миссия в жизни…моя, наверное, допить это вино – усмехнулся солдат – допивай свою кружку, и пошли посмотрим, как ты умеешь обращаться с арбалетом. Надеюсь, что ты умеешь с ним обращаться, раз на него нацелился.

Они молча допили вино, оставили кружки на столе и через дверь в задней стене дома, вышли в довольно широкий, укрытый за забором двор. Андрей удивился, что у такого непрезентабельного дома имелся двор, способный вместить несколько больших телег, и так, что они могли спокойно, не задевая друг друга, развернуться на нём. Фёдор заметил удивлённый взгляд монаха, и пояснил:

– Мой отец занимался выездной торговлей, купцом был. Иногда тут скапливалось несколько повозок с товаром – видишь, склады бывшие, конюшня большая – наша семья знавала лучшие времена. Если бы я пошёл по стопам своего отца, занялся бы торговлей…эххх… я, болван, захотел славы, военной службы – вот и результат. Стареющий пьяница. Ладно. Рассказываю: арбалет у меня непростой – как и моя сабля. Он куплен на юге, где умеют выковывать сталь очень высокого качества, не ломающуюся на изгибе, очень упругую. Видишь, у него тоже узоры по стали? Это очень дорогой арбалет, стальной, он бьёт на двести метров, и больше. Зависит от того, какие болты применяешь. Мои болты без оперения, но летят очень точно – этот самострел очень, очень мощный. На коротком расстоянии он бьёт без поправки – практически напрямую. Смотри.

Фёдор, специальным приспособлением, взвёл арбалет, вложил в него короткий, дадцатисантиметровый болт и прицелился в дверь склада, метрах в тридцати от них, затем нажал спусковой крючок. Тетива щёлкнула, и через доли секунды стальной болт пронзил деревянную дверь склада и исчез из глаз. Солдат усмехнулся:

– Теперь представляешь, что будет, если болт попадёт в человека, одетого в кольчугу? Он его насквозь пролетит – если не ударится в кость. Да и в этом случае может…в общем – и сплошные латы не дадут гарантии безопасности. У арбалета только один недостаток – он медленно заряжается. Ну, в сравнении с луком, конечно. Давай, попробуй, как он бьёт. Бери, взводи.

Андрей взял арбалет, немного неловко взвёл его, вложил болт, приложил к плечу приклад и выпустил стрелу туда же, куда попал болт Фёдора – его снаряд пробил двери сантиметрах в десяти от дырки. Монах поморщился – надо привыкать к оружию. Погрешность для профессионала его класса была слишком велика.

– Ничего себе! – удивился солдат – ты что, когда-нибудь стрелял из такого оружия? Точность для первого раза потрясающая. Точно, ты умелец в своём деле…

– Это отвратительная точность. Мне надо тренироваться. Тут и отдача другая, и баланс другой – если на тридцати метрах такой разброс – что будет на ста метрах? А что на двухстах? Нет, это отвратительно.

– А что ты хотел, незнакомым оружием, да с первого раза. Это нормально, не переживай.

– Фёдор – ты мне позволишь приходить сюда и тренироваться в стрельбе? Это не напряжёт тебя как-то? Ты где сейчас вообще служишь? Я не помешаю тебе в службе?

– Нигде не служу – грустно усмехнулся Фёдор – даже городская стража не выдержала моих запоев, и сегодня меня выгнали. Вот я и пропивал выходное пособие в Сером коте. А как я мог смотреть на эти безобразия трезвым? Так что…никак ты мне не помешаешь в службе.

– А где работать думаешь? Есть идеи?

– Пойду охранять караваны. Довольно прибыльно, но опасно – грабителей по дорогам просто как комарья. Но другого ничего не остаётся. Да и совесть почище будет – когда в стражу шёл, думал, перетерплю как-нибудь эти бесчинства – зато сытно, дома живёшь, не мотаешься по городам и странам, но оказалось – не для меня это.

– Что же там такого, что ты не мог вытерпеть? – осторожно поинтересовался Андрей.

– Что? Вот ты думаешь – для чего стража? Чтобы наводить порядок, да? Нет. Стража для того, чтобы вымогать деньги из людей, чтобы зарабатывать. Если грабители напали на человека, и он пожаловался стражникам – он всё равно в ущербе: если стражники поймали грабителя – они могут или забрать всё награбленное себе и отпустить грабителя (он же им даёт работу!), или забрать половину денег потерпевшего, а грабителя засунуть в тюрьму – это зависит от смены стражников, или же от того, какой грабитель попадётся – если из Организации – так его просто отпустят за часть добычи. Дальше: могут схватить любого простолюдина, объявить преступником – например – поносящим Сагана и исчадьев, и сдать его в тюрьму, как еретика – десять золотых награды обеспечены. Защищать кого-то от преступников? Только за деньги. А без денег – стража будет стоять и смотреть, как разносят твой дом или твоё заведение. И палец о палец не ударят, чтобы помочь. Вот если попросили богатые, влиятельные горожане – тогда да, стражники в лепёшку расшибутся, бегая по их поручениям. Или исчадья что-то поручили – они кипятком ссать будут, но сделают – можно же и сердца лишиться, на жертвенном камне вырежут из груди. Как ты думаешь – может это нормальный человек терпеть, и не спиться? Эта система не выносит таких белых ворон, как я – или становишься как они, или вылетаешь оттуда, как пробка. Пьянство – это только повод. Там половина алкоголики, и никого это не волнует. Главное – моё нежелание подличать. Ну ладно там – получить денег за то, чтобы утихомирить буянов в трактире, но совсем другое – хватать простолюдина и тащить его в тюрьму за то, что он, якобы, проповедовал любовь к Богу. Аж двадцать золотых… Уроды. Ох, уроды…

– Фёдор, я понял тебя. Ещё вопрос – ты можешь меня обучить фехтованию на саблях, мечах? Ну, до тех пор, пока ты не уйдёшь с караваном. Мне хоть азы фехтования знать, я в этом дуб дубом.

– Интересно – бывший военный, и не умеешь фехтовать? – усмехнулся солдат – как так оказалось?

– У нас другое оружие. Сабли и мечи давным-давно не актуальны. Так можешь обучить?

– Могу, почему нет? У меня есть ещё кое-какой запас накопленных денег. С караваном я не скоро уйду – месяца на три жить хватит. Да и хочется поглядеть, какого ты в городе шороха наведёшь… давай, приходи завтра к обеду, будем учиться.

– Пока что, можно я потренируюсь в стрельбе, прямо сейчас? Хочу пристрелять арбалет на разных расстояниях, почувствовать его. А завтра в обед мы займёмся фехтованием, ладно? И пусть пока арбалет лежит у тебя, чтобы мне с ним не бегать по городу…как понадобится, я его возьму.

Следующие несколько недель Андрей посвятил воинским упражнениям – к обеду он ходил к Фёдору, они обсуждали последние городские новости, потом брались за тупые сабли, которые солдат достал из скрытой кладовки со снаряжением, после фехтования, Андрей тренировался с арбалетом, а также с луком – на всякий случай, надо владеть всем оружием, которое имелось в этом мире – по возможности.

К концу второй недели он уже попадал болтом в кружок, размером с куриное яйцо за сто метров – это был очень неплохой результат. На таком расстоянии и из винтовки-то попасть трудно – обычному человеку. А из лука – поскромнее, но тот же результат, только на расстоянии метров двадцати-тридцати.

Но Андрей не был обычным человеком, его рефлексы, немного притупленные за время бездействия, возвращались, и скоро он снова станет той машиной убийства, которой был до монастыря.

Его успехи в фехтовании были поскромнее – за пару недель нельзя стать классным фехтовальщиком, хотя он и мог уже кое-как противостоять не слишком искушённому бойцу с мечом. Фёдор хвалил его за успехи в фехтования, заявляя, что таких успехов многие добились бы только через полгода, не меньше, однако Андрей не был доволен своими результатами.

В трактире не очень приветствовали его отлучки, они как-то уже и привыкли, что Андрей постоянно находился на работе, никуда не ходил, не пьянствовал и не прятался от работы. Но он быстро это пресёк, заявив, что он тоже не особо желает сидеть в трактире всеми днями напролёт, как раб, у него тоже может быть своя личная жизнь.

Так что, натаскав с утра воды, нарубив дров, монах до вечера уходил к Фёдору на тренировки. Тому нравилось общаться с Андреем – они обсуждали городскую жизнь, разговаривали на философские темы, сравнивали типы оружия, владение которым было коньком Фёдора.

Он оказался действительно великим мастером фехтования. Если стрельбе из арбалета он и не уделял достаточного внимания, то во владении саблей ему не было равных. Кроме всего прочего, солдат был обоеручным бойцом, и категорически настаивал на том, чтобы его ученик тренировался биться как правой, так и левой рукой – в бою всякое может случиться, потому необходимо тренировать и левую руку. И ещё – был такой странный фокус – Фёдор сказал, что он давно заметил, ещё в юности, что если человек тренирует параллельно обе руки – то эффект получается выше, чем если бы он тренировал только и исключительно одну рабочую руку. Он не знал, почему это происходит, но заверял, что это именно так – если тренировать только правую руку – успехи будут гораздо скромнее. Андрей верил, что это именно так и выполнял все его требования.

Пока что, Андрей вечно ходил в синяках от ударов тупой тренировочной саблей – Фёдор не жалел усилий в том, чтобы натренировать ученика как следует.

Наконец – случилось то, чего ждал Андрей: в город приехала комиссия исчадий.

Народ, из-за прикрытия заборов и кустов, с интересом следил, как важные фигуры в кроваво-красных хламидах ходили по пожарищу, чего-то рассматривали, разговаривали, затем все они удалились в одно из богатых поместий местных исчадий.

Город сразу наполнился кучей буйных и беспредельных стражников из охраны прибывших адептов – они развлекались по трактирам, насильничали женщин, пользуясь защитой своих высокопоставленных господ, громили трактиры, в общем – бесчинствовали, как могли, в своё удовольствие. Настал и черёд «Серого кота».

Как то вечером, в двери трактира ввалилась группа из пяти крепких мужчин лет тридцати-тридцати пяти, в хорошей дорогой одежде, в кольчугах, украшенных, золотой проволокой.

Они были уже хорошо на взводе, и сходу потребовали у бармена за стойкой хорошего вина. Получив вино, один из них, высокий человек с брезгливым холёным лицом заявил:

– Чего ты мне даёшь эти помои, падаль! Пей их сам, тварь! – и выплеснул в лицо бармену. Тот, беспомощно стёр с лица красную жидкость, и посмотрел на сидящего в углу вышибалу.

Петька нехотя поднялся с места – он уже видел, что добром всё это не кончится, и подошёл к буйным посетителям:

– Господа! Прошу вас покинуть заведение. Ни за что платить не надо – раз вам вино не понравилось – но предлагаю покинуть трактир, вам здесь не рады.

– Чтооо? – глумливо осведомился тот, кто плеснул вином – нам здесь не радыыы? Нам нигде не рады, пёс ты смердячий! Мы стража адепта Васка, и я могу тебя по полу размазать, вытереть тобой это дерьмо на полу, и мне ничего за это не будет! Понял, тварь?

– Понял. Но прошу вас уйти – настойчиво требовал вышибала. Уходите, прошу вас.

– Он ничего не понял, тварь эта! – нарочито удивлённо обратился к своим спутникам старший буян – придётся учить его манерам!

Стражник нанёс вышибале сильный удар кулаком, на котором, как заметил Андрей, сидящий в углу и поглощавший свой ужин, имелись несколько перстней с острыми шипами, видимо что-то вроде кастета. Вернее хотел нанести удар, но, на удивление – вышибала умело заблокировал удар, и врезал стражнику в челюсть так, что тот улетел под близстоящий стол.

Этого, друзья поверженного хама, терпеть уже не стали, и на вышибалу посыпались удары со всех сторон – его пинали ногами, били стульями. Перепуганный бармен забился за стойку, а из кухни испуганно выглядывали Василий и Матрёна, не делая ни малейшей попытки вмешаться в происходящее.

Посетители трактира тоже затихли, с жадным любопытством разглядывая то, как пятеро ублюдков забивали до смерти Петьку.

Андрей был спокоен – это было не его дело – Петька не вызывал у него приязни – после того, что он творил на Кругу – после его рассказа о том, как он зарезал семью боголюбцев, убив детей и жену человека, он вышел для него из числа разумных существ, за которых можно переживать или вступаться. Ну, что-то вроде таракана на хлебном огрызке…

Наконец, пятеро мордоворотов прекратили месить вышибалу, налитыми кровью глазами осмотрели зал с вызовом – мол, кто еще хочет, за тем старший поманил остальных рукой:

– Пошли. Похоже готов ублюдок. Славно развлеклись сегодня. Эта тварь посмела дотронутся до стражника адепта! Поделом ему.

Дверь за негодяями захлопнулась, а к лежащему на полу Петьке кинулась Матрёна – она запричитала:

– Убили ведь, убили! Не дышит он! Надо жалобу в стражу подать!

Кто-то из посетителей, попивающих вино из кружки, угрюмо и с раздражением сказал:

– Какая стража, дура! Подашь – сама и виновата будешь, и трактир-то спалят…где потом я выпивать буду. Хороните потихоньку, да забудьте, что он был на свете. Это же стража адепта, кто на них попрёт-то?

Матрёна горестно посмотрела на труп Петьки, подняла глаза на Андрея – в её взгляде как будто был укор – чего же ты-то не помог? У него кольнуло в сердце, но он подавил мимолётную жалость к погибшему, и встал со своего места:

– Матрён, давай я оттащу его на задний двор, положу у дровяного сарая, а утром уже захороним – не в темноте же копать?

– Давай, оттащи…опустошённо сказал Матрёна и побрела на кухню.

Клиенты уже вовсю веселились – ну убили кого-то, так что же теперь, плакать, что ли? В городе каждый день кого-нибудь убивают. А тут кормят хорошо и вино не сильно разбавляют, что же теперь, прервать веселье?

Андрей взял труп Петьки за ноги и потащил в подсобку, потом по длинному коридору к выходу на задний двор, и по земле, к навесу у дровяного забора. За парнем оставался длинный кровавый след, у него текло изо рта, ушей, носа, трудно было даже разглядеть у него человеческие черты.

«На славу постарались уроды!» – с горечью подумал Андрей – «И вот так эти подонки уйдут, и всё?!»

Он положил труп под навес, задумался, потом решительно взял колун на длинной ручке и скользнул в темноту.

Негодяи шли медленно, они обсуждали все перипетии сегодняшнего вечера, как кто кому врезал, как захрипел вышибала, из которого вышибли дух. Тому, кто это сказал, ужасно понравилось сказанное:

– Вышибале – вышибли дух! Я поэт! Вы всегда меня недооценивали, господа!

– Да, признаю – в тебе таится поэт, Шартан, когда-нибудь ты станешь главным стражником, тогда не забудь меня! – пьяным голосом подхалимски поддержал один из его соратников.

Андрей так и не понял, причём тут способности к поэзии, или же генеральство – да и не было у него желания разбираться.

Он бежал лёгкими прыжками, догоняя беспечных стражников – ну как можно подумать, что кто-то нападёт на таких великих бойцов? И «великие бойцы» не сомневались, что никто. Это было их ошибкой.