Текст книги "Сборник "Монах" Книга 1-3"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Монах расслабился на стуле у окна, по привычке держа в поле зрения входную дверь, а Фёдор и Алёна обсуждали что-то с трактирщиком, потом поднялись с ним наверх, держа за руку Настёну.

«Прелестная девчушка!» – подумал Андрей – «Вся в маму! А Фёдор-то как на них смотрит…это что-то уж очень подозрительно…ой, чёрт! Да он, похоже влюбился в мамашу! И куда же я его тогда потащу за собой? Это же преступление будет, против человечности…ясно, что дорога гладкой не будет»

Его мысли прервал чей-то грубый голос:

– Ты чего тут расселся? Пошёл вон отсюда, нищеброд! Много вас тут ходить, скоты, затоптали весь пол!

Андрей с удивлением обернулся через плечо – перед ним стоял здоровенный парень, как полтора Андрея по ширине, слегка полноватый, одетый, как обычно это бывает у вышибал, в кожаную безрукавку, обнажавшую толстые руки, шириной с бедро обычного человека.

– Ну что уставился? Свали отсюда, или я тебя выкину!

Андрей оглянулся – как на грех, никого из персонала рядом не было, трактирщик ушёл с Фёдором, а подавальщицы переговаривались где-то в глубине кухни и не обращали внимания на то, что происходит в зале, увлечённые рассказом одной из них о том, как та ходила на свидание и как он сказал…а она…а он… а они…

– Слушай, парень, я клиент, и не хочу неприятностей – уйди по добру, по здорову, а? – ответил Андрей как можно миролюбивее, хотя внутри у него уже всё закипало от тупого упрямого хамства этого человека – ну нет бы поговорить, выяснить, ну нельзя же сразу бить посетителя, если его вид тебе не нравится? Ну что за хрень такая! Таких вышибал надо гнать поганой метлой!

Всё это промелькнуло в голове Андрея, прежде чем вышибала ухватил его за волосы пятернёй и рванул вверх, поднимая со стула.

Совершенно автоматически, Андрей прижал его руку обеими своими к голове и рванул вниз, выламывая её и сажая парня на колени, затем перехватил и вывернул руку, несмотря на яростное сопротивление этого мастодонта – рычаг, правильно приложенный к некому объекту, плюс достаточное усилие – и этот объект легко летит кубарем в сторону выхода, где затихает сто пятидесяти килограммовой грудой разъярённого мяса.

Но он не успокаивается – над ним полощется ярко-красная аура ярости и боли, Андрей понимает – сейчас будет новое нападение, и уже гораздо более серьёзное – и точно – из недр огромной пазухи вышибалы появляется полуметровая дубинка, отполированная руками бойца, и парень с рёвом летит на монаха.

Андрей успевает подумать, что дубинка идёт на него медленно-медленно, как будто время остановилось, стало тягучим и густым, как засахаренный мёд – полированная тёмная палка приближается к голове, он перехватывает её, поддёргивает по ходу движения, закручивает тело нападавшего по спирали, и вот тот, взлетев в воздух, торпедой летит к столу обедающих возчиков и сносит его вместе с чашками, плошками, кружками и ложками с таким грохотом, что его, вероятно, слышно за версту от заведения.

Грузчики матерятся, один из них разбивает глиняную кружку о голову вышибалы, а молодой парень из их числа летит на Андрея с криком:

– Скотина ты демонская! Весь обед нам испохабил, урод!

И тут же падает у ног монаха, потеряв сознание от короткого, резкого удара в солнечное сплетение.

Андрей переводит дух – перед глазами вращаются красные круги и он того и гляди потеряет сознание – похоже ко всему прочему открылись раны на спине, потому что он почувствовал, как намокла рубаха сзади. Усилия по нейтрализации тупого вышибалы и бедового возчика дались ему довольно тяжко…

– Это что здесь такое происходит?! – трактирщик, стоящий на лестнице, с ужасом и негодованием воззрился на поле битвы, усыпанное осколками посуды, раздавленной едой, залитое пивом и вином, а также кровью, сочащейся из разбитой головы вышибалы – кто это всё тут сотворил?!

– Это он! – показал на Андрей пальцем один из возчиков – вот этот вот – он слегка пнул ногой вышибалу – полез на него драться, а он его швырнул, как котёнка, и сбил наш обед! Пусть оплатит нам обед! Мы что, зря деньги платили?! Или вышибала пусть оплачивает – парень сидел его не трогал, а этот придурок на него полез! Считаю, что это твоё заведение виновато, раз вышибала на тебя работал!

– Да! Да! – зашумели возчики – заведение виновато! Если так будут встречать всех гостей, у тебя тут не останется посетителей! Мы всем расскажем, какое тут гостеприимство!

– Вот демонство! Ну сколько раз говорил ему – прежде думай башкой, а потом пускай кулаки в ход! Силы много, а ума нет! Ну что вот с ним делать?! Выгнать? Надо тогда вышибалу нового искать, а это не так просто – тут надо здорового мордоворота – возчики ребята крутые, с ними надо ухо востро… А твой парень, конечно, крут – так лихо расправится с Семёном – он гружёную телегу с зерном подымает за колесо!

Трактирщик отсчитал сдачу и отдал Фёдору:

– Вот ваши деньги, ты уверен, что больше двух дней не задержитесь? Ну смотри – если решишь ещё остаться – доплачивать будешь в это время. Сейчас вам воды натаскают, корыта уже там. Вот твой друг ест, как месяц голодал! Ему плохо не станет? Мне только блевотины ещё на полу не хватало – трактирщик с удивлением и восхищением смотрел на то, как Андрей сметает со стола всё, что выставили с кухни расторопные подавальщицы, с опаской косящиеся на страшного мужика – с Семёна вычту из жалованья за учинённый погром. Спасибо твоему другу, что не покалечил его – похоже, запросто мог!

– Он такой…может… – протянул Фёдор и сгрёб монеты в ладонь – так ждём воду, и добавьте нам на стол пирогов, и пива ещё холодного.

– Да да, конечно – я вижу, как ваш друг всё сметает…

Через час они сидели в своём номере наверху – Алёна с Настёной поселились в другой комнате – и обсуждали, как жить дальше.

– Как себя чувствуешь, Андрей? Ты так жрал, что я думал – лопнешь! Тебе не плохо сейчас? – Фёдор с подозрением посмотрел на сидящего в корыте товарища, смывающего с головы мыльную пену.

– Нормально. Только вот слабость, головокружение и раны сильно чешутся – Андрей вылил на себя ковш горячей воды и с удовольствием фыркнул – уфф! Хорошо! Прямо-таки жить хочется!

– Ага…ты там не чувствуешь желания кого-нибудь загрызть? Или попить крови?

– Чувствую. Хочу твоей крови попить! И если ты не отстанешь с глупыми вопросами – я точно её напьюсь! Ну что ты пристал – если что-то почувствую – я первый тебе скажу – Андрей грустно посмотрел на Фёдора и добавил:

– Ты знаешь, мне кажется, процесс перестройки организма ещё не закончен – меня корёжит всего, ломает, тело горит, как будто во мне бегает толпа гномиков и всё ломает и перестраивает…

– А кто такие гномики? – не понял Фёдор

– Да ну неважно…маленькие человечки такие…сказочные. Забудь. В общем – я как в печке – горит всё, ломает, суставы болят – чем это кончится – я не представляю. Знаешь, что тебе скажу, Федя, шёл бы ты сегодня спать к Алёне в комнату…вдруг я ночью решу, что ты вкуснее, чем тот пирог, который я съел полчаса назад, ты же не хочешь, чтобы я тобой поужинал?

– Фу, демоны! Правда, что ли? – Фёдор встал на ноги и пошёл к двери – пойду схожу к ней, попрошусь на постой! Эдак, рядом с тобой и задремать-то нельзя будет, как жить-то дальше станем?

Фёдор вышел, захлопнув за собой дверь, а Андрей откинулся на стенку корыта и замер, наслаждаясь горячей водой и покоем.

Улыбнувшись своим мыслям, он решил, что отправить Фёдора к Алёне было правильным решением – пусть сблизятся, может на старости лет солдат найдёт свою любовь? Ясно же, что между ними проскочила искра…

Затем улыбка сошла с его лица – он и на самом деле чувствовал, что в его организме происходит какая-то перестройка – в какую сторону – никто не смог бы сказать, а уж он тем более. Видимо, в организм попал какой-то вирус, преображавший его и изменявший – какое ещё может быть объяснение? Конечно, после того, как все его раны были залиты кровью «кикиморы», да ещё после того, как он хлебнул её кровушки – немудрено было подхватить заразу.

Как исследователь-учёный, Андрей последовательно припомнил, что уже получил он в результате изменений: он может видеть ауры людей, даже в темноте – полезное свойство. Может угадать, где у человека болит, видит состояние его тела – например – даже беременность – не очень полезно, но забавно. Скорость его движений увеличилась в разы – он заметил это, когда дрался с вышибалой – полезное свойство, особенно в этом мире и при его профессии.

«Тьфу! – какой его профессии?» – Андрей сплюнул и выругался – «С наёмным убийцей покончено, всё, навсегда. Но в этом злом мире человеку с ускоренной реакцией легче прожить…вот только больше надо еды!»

Андрей заметил за собой, что он никогда так много не ел – но это и объяснимо – чтобы восполнить энергию, потраченную для такого ускоренного организма, надо много топлива – иначе он, организм, будет есть сам себя, поглощая внутренние ресурсы – «А вот это уже плохо, если он попадёт в условия, когда еды мало, могут быть неприятности. То-то кикиморы жрут всё и всех подряд, это и объяснение тому, почему они воруют людей – человеческое мясо усваивается гораздо легче и оно питательнее! Надеюсь, у меня крыша не поедет и я останусь в разуме…»

Он с ожесточением почесал щеку, содрал струп, зацепился за нитку, вставленную в шов и ещё больше обозлившись на зудящую рану, осторожно потянул за нить, вытаскивая её из шва. Нить потянулась, потом оборвалась, он зацепил ещё кусочек, и матерясь, как сапожник выдернул её из щеки.

На подбородке скопились капли сукровицы, монах плеснул мыльной водой, защипало, ещё раз выругался про себя и стал соображать – как выдернуть нитки из спины, а пока соображал, дверь в номер распахнулась и в неё прошёл Фёдор, со словами:

– Сюда, господин лекарь, вот тут больной! Вот – в корыте сидит! Андрей, вылезай оттуда, лекарь тебя осмотрит.

Андрей неохотно поднялся в корыте, протянул руку за полотенцем и стал вытираться, убирая потёки воды и мыльную пену, облепившую тело.

– Вот, господин лекарь – посмотрите раны на спине, и на груди – это его медведь подрал в лесу, пошёл за грибами, а медведь и напал!

Лекарь, небольшой пожилой мужчина с седыми волосами до плеч, легонько ощупал спину монаха, осмотрел грудь и важно изрёк:

– Ну что же, раны заживают хорошо, полагаю, это случилось дней десять назад? Надо было ещё пару дней назад снять швы – чего ходит с нитками, давайте, я вам сейчас их удалю, и дам заживляющей мази, чтобы и зараза туда не попала, и скорее ссадины зажили…

Фёдор незаметно от лекаря прижал к губам палец – тссс! Молчи! – Андрей согласно кивнул головой и приготовился терпеть муки от вытаскивания ниток.

Как ни странно, прошло это довольно безболезненно – нет, боль он, конечно, ощущал, но не такую, чтобы слёзы из глах сыпались. Вывод – порог болевой чувствительности повышен. Это с одной стороны хорошо, для бойца, а с другой стороны – эдак схватишься за горящее полено, и пока не прожжёт руку до кости – не поймёшь, что тебе больно.

– Ну вот и всё! Теперь намажем мазью… Ну вот, закончил! У вас удивительно крепкий организм, молодой человек, только вот вам стоит побольше есть – очень уж худоваты – жилы, да кости, надо жирка хоть немного подкопить, это организму полезно, запасец, да, запасец надо иметь.

И ещё – лекарь приложил руку к спине пациента – что-то вы очень горячи, как будто у вас лихорадка. Впрочем – может это от ванны? Горячая вода нагрела, а я с улицы? Вот вам толчёная ивовая кора, заварите её и попейте – отлично снимает лихорадку. Всё, господа, я вас покидаю, как там насчёт гонорара? Лекарю надо хорошо питаться – тогда и больному в радость! – лекарь усмехнулся и с благодарностью кивнув головой, принял в руку золотой, щедро выданный ему Фёдором – их доходы позволяли не жаться, экономя каждую копейку, на одном только старосте прилично заработали…

Лекарь вышел, а Фёдор и Андрей остались наедине.

– Ну что, договорился с Алёной – безразлично спросил монах, натягивая одежду – там сегодня ночуешь?

Фёдор покосился глазом на Андрея – не ехидничает ли? Уж больно невинное выражение лица и двусмысленный вопрос.

– Договорился. И рожи-то не строй, знаю, ехидная твоя морда, о чём думаешь! А если бы и так? Она баба свободная, красивая, я мужик в силе, почему бы и нет? Я же не насильник какой-то!

– А чего ты взвился-то? Я ничего такого и не подумал – сохраняя каменную физиономию сказал Андрей – ну договорился и договорился! Ваше дело. Хе-хе… – не выдержал монах и рассмеялся – что, растаяло сердце старого холостяка? Ну ничего, я только рад за тебя, может хоть пить перестанешь. Тебе надо хорошую бабу, чтобы в руки тебя взяла и на путь истинный направила!

– А тебе, не надо на путь истинный? – подколол его Фёдор.

– Может и надо – посерьёзнел Андрей – вот только кто его покажет, путь-то истинный… Думаешь, что выбрал правильный путь – а гибнут люди, которых хотел защитить…думаешь, что совершил правильный шаг – и опять кто-то рядом гибнет. Где, он, правильный путь? Только Господь знает…

– Ты мне вот что скажи, Андрюха, мне одна мысль не даёт покоя – почему кикимора не сразу упала мёртвой, когда ты пытался её убить? Ведь я слышал, как ты матерился и вопил – «Умри же наконец, скотина! Умри!» – а она всё скакала с тобой на шее, и не падала!

– Честно говоря – те события я помню плохо – сознался Андрей – всё как в тумане, мельтешение, удары, кровь, мелькание земли и боль – ничего не помню. Да, орал что-то, но ничего в голове не удержалось – может после удара? Не знаю. Кстати – ты свою ногу-то показывал лекарю? Или забыл?

– Забыл…демоны его задери. Замотался и забыл…да ладно, не так уж там и сильно поранено, первый раз, что ли…просто порез, заживёт. Я мазью своей вонючей намазал. Ты-то, вон как уже восстановился – а всё кикиморова кровь – она заживляет, да ты ещё получил хорошую порцию внутрь, нахлебался.

– Федь, предупреди Алёну, чтобы не болтала лишнего, хорошо? Не дай Боже где-то проговорится.

– Скорее ты проговоришься – брось свои словечки – «не дай Боже!» – если кто-то услышит? Не миновать тогда беды! Забыл, где мы находимся? Мы в Славии, где таких как ты выпускают на арену, на потеху толпе! Думай башкой, когда что-то говоришь! А Алёна – да что Алёна, у неё можно и поучиться некоторым мужикам держать язык за зубами!

– Хммм…здорово ты втюрился…рад за тебя. – усмехнулся монах – в общем – шагай к своей Алёне, я спать лягу, что-то меня знобит опять.

– Давай я заварю тебе коры? Температуру собьём, а?

– Не надо. Не поможет. Есть у меня подозрения, что это неспроста температура – это мне за то, что скорость у меня увеличилась многократно, смотри – Андрей сделал неуловимое движение рукой так, что его не было видно, будто призрак пролетел мимо носа Фёдора.

– Вот, выкинешь за дверь! – двумя пальцами монах сжимал муху, которую выхватил из воздуха над плечом товарища – у меня повышен обмен веществ в организме, отсюда и повышенная температура тела, отсюда и мой безумный аппетит и отсутствие жировых прослоек – всё сжигается. Да ещё, видимо, идёт перестройка организма под новые реалии, так что повышенная температура – это нормально. Но, честно скажу – неприятно. Так что вали отсюда, а одеяло твоё я отберу – вам и одного хватит – Андрей подмигнул товарищу, завалился на постель прямо в одежде и добавил – накрой-ка меня хорошенько. и это…запри дверь снаружи, на всякий случай. На ключ. Двери крепкие? Ага…иди, я посплю, не заходите ко мне, пока не постучу, мало ли что.

Фёдор понимающе кивнул головой, укрыл трясущегося в ознобе Андрея своим одеялом, подумал, стащил ещё и простыни со своей кровати и тоже набросил на него сверху.

Осмотрелся, подумал, что надо сказать убрать корыто, но махнул рукой и выкинул это из головы.

Потом улыбнулся под нос – «Проницательный, собака! Быстро меня расколол. Впрочем – я и не скрывал своего отношения к этой женщине…в кои века мне встретилась приличная баба, грех было бы упустить!» – и тут же спросил себя – «Неужели и правда так всё серьёзно для меня? Ну были же у меня женщины и до этого, и не одна…нет, эта чем-то зацепила. Да будь что будет, один раз живём!»

С этой мыслью солдат вышел из номера, огромным ключом запер входную дверь, положил ключ в карман и решил: «Пойду проверю, как лошадей пристроили, да что там с фургоном, тайник мой вряд ли найдут, но всё-таки лучше проверить. Двор охраняется, но возчики ещё те скоты, обязательно норовят чего-нибудь попереть, глаз да глаз за ними!»

Глава 9

Убей! Убей его! Всех убей! – Голос в голове мучил, грохотал, как будто катались танковые полки, рыча двигателями и клацая стальными траками.

Уже давно были сброшены на пол одеяла, разорвана подушка в безнадёжных попытках заглушить огонь горящий в крови, в попытках заглушить зуд в теле и желание убивать, убивать всех, кого можно и кого нельзя.

Свалившись на пол существо, временами напоминающее человека, а временами животное, извивалось, стонало и рвало стальными когтями пол в комнате, оставляя в нём глубокие царапины.

Существо принюхалось – где-то пахло едой – мясом, кровью, его тонкий слух уловил голоса – дичь! Добыча!

«Открыть нору, выйти. Искать, добыча! Мясо, мясо, мясо, мясо, мясо…. Искать! Выход! Выход, искать! Закрыт! РРРРРРРГАХХХ! Мяса! Еда, много еды! Желание – рвать, рвать, рвать плоть зубами!» – чудовище, неуловимо похожее на человека и одновременно на тигра или пантеру, ударилось всем телом о запертую дверь и рвануло её когтями – выхода нет!

Остановилось, и стало раскачиваться на мощных лапах, с видными даже под шестью стальными мышцами, свитыми узловатыми верёвками – оборотень задрал голову и рявкнул с сожалением и болью в голосе:

– Еда! Много еды! Мясо! Кровь! – замер, его жёлто-зелёные светящиеся глаза потухли и зверь с мукой в голосе сказал – что со мной происходит?! Андрюха, держись! Андрюха, ты человек! О Господи, помоги мне, помоги! Я всего лишь слабый человек, помоги!

Увввваааууухххх! – зверь протяжно, но тихо завыл, как будто прощаясь с человеческим миром и неожиданно, с огромной скоростью запрыгнул на стены и пробежал по ним, не касаясь пола и оставляя на гладкой вертикальной поверхности глубокие следы, продрав штукатурку до самых брёвен, из которых был сложен трактир.

Зверь несколько раз перевернулся через себя, сделав немыслимые кульбиты и несколько выпадов лапой, как будто отгоняя невидимого противника – это было бы красиво, если бы не было страшно – глаза существа, горящие жёлто-зелёным светом, сияли в сумраке комнаты, его морда, с вытянутыми в стороны усами, как у кота, была украшена страшными клыками, почти как у саблезубого тигра.

Чудовище встало как вкопанное, впившись когтями, длиной сантиметров семь каждый, в деревянный пол, проткнув его, как картонный, и внятно сказало:

– Я человек! Я – ЧЕЛОВЕК! Человек! Человек! – на глазах, из зверя стала вырисовываться человеческая фигура, шерсть с рук, ног ушла, когти как будто втянулись в пальцы, а зубы исчезали в пасти, которая всё больше и больше начинала походить на человеческий рот…и только глаза так и светились жёлто-зелёным огнём, как у огромной кошки.

Наконец, на полу остался лежать голый мужчина, очень худой, почти болезненной худобы, весь перевитый узлами мышц, с крупными венами на руках, по которым можно было судить о его огромной силе.

Он медленно приподнялся, сел, опираясь на руки и опустошённо сказал:

– Вернулся. Я всё-таки вернулся и почти ничего не натворил…почти? – он обвёл взглядом уничтоженную комнату и простонал – трактирщик будет вопить, как потерпевший!

Мужчина встал на ноги и осмотрел себя – то, что он увидел ему не очень понравилось, однако он хмыкнул и сказал:

– Зато здоров теперь. Ни шрамов, ни повреждений…в каждом свинстве есть свой кусочек бекона! Надо Федю звать…или уж до утра? А чего это я вообще вслух разговариваю-то?

Он подошёл к стене напротив, подумал, посмотрел на темень за окном, поднял руку постучать…и передумал.

Повернувшись, мужчина пошёл к постели, посмотрел на остатки разорванных в клочья штанов и рубашки, и вздохнул:

– Теперь надо новые покупать. Надеюсь, я в будущем смогу сдерживать трансформации. Надо потренироваться в этом.

Он вышел на середину комнаты – вихрь движений, волна изменений – вместо мужчины опять четырёхлапая машина для убийства с горящими глазами. Минута – и вместо зверя снова человек.

– Ещё раз! Что-то медленно получается обратно!

Зверь – человек! Зверь – человек!

Ещё трижды Андрей произвёл трансформации, пока не понял, что если сейчас сделает ещё парочку изменений, то без жратвы просто сдохнет.

Подумал – сейчас глубокая ночь, рассвет не начал сереть. Может самому поискать добычу? Заодно и проверить, как он может после охоты вновь обратиться человеком…

Подошёл к окну, посмотрел на понимающуюся вверх раму, аккуратно поднял её и подпёр кувшином для воды, чтобы не упала. Вылез на навес над конным двором – замер – под ногами тихо скрипнула деревянная крыша, крытая тонкими досками. Прикинул – определил, как вернуться назад, и мгновенно перекинулся в зверя, легко спрыгнувшего с навеса и помчавшегося по улице вперёд, под лай собак во дворах и кудахтанье кур, случайно оказавшихся на дороге.

Ворота в город, которые никто не охранял, он проскочил в мгновение ока и тут же оказался на тракте, окружённом густым лесом. Через полчаса он был уже далеко от города.

Свернув в сторону, пролетая между деревьями, как чёрная молния Зверь скоро учуял следы косули, проходившей тут минут двадцать назад и бросился по следу, всё более и более горячему.

Перед глазами мелькали деревья и кусты, окруженные светлой аурой, с пятнами и прожилками в разных местах, видимо, отражающими состояние растения в этот момент жизни. Лес вокруг не был тёмным для его глаз – он светился, как будто весь бы подсвечен неоновыми фонарями, развешанными на каждом из его обитателей – светились ночные бабочки, маленькими фонариками порхающие между кустов, светились грибы, торчащие между деревьями – одни светились сильным ровным светом, другие были в красных прожилках, и откуда-то Зверь-Андрей знал, что эти грибы подточены червями и умирают. Ночные птицы яркими фонарями перелетали с дерева на дерево, тревожным криком предупреждая о приближении четвероногой смерти…

Запах косули был таким чётким, горячим и вкусным, и Зверь быстро бежал на него, глотая слюни, всё равно как человек шёл бы за запахом курицы гриль, идущим от передвижной уличной будки-грильницы.

Зверь-Андрей шёл быстрым намётом, уклоняясь от веток и перепрыгивая стволы упавших деревьев.

Через несколько минут он заметил стадо косуль, с белыми пятнами на заду и с разгона ворвался в самую его гущу, размахивая когтями, как саблями и вмиг срезал двух крупных животных, упавших в кустах с перерезанным горлом и подёргивающихся в последних судорогах.

Пасть Зверя-Андрея наполнилась слюной так, что она потекла наружу и клейкой струйкой упала ему на лапу. Он схватил тёплое тело косули, и одним движением страшных челюстей перекусил ей ногу, оторвав огромный кусок тёплого, сочащегося кровью ароматного мяса. Этот кусок исчез в его пасти мгновенно, как будто ничего и не было съедено. Ещё, ещё кусок! – он с хрустом отрывал куски дичи и с наслаждениям чувствовал, как его пустой живот наполняется великолепной свежей пищей…

Первая косуля была почти съедена, когда Зверь-Андрей услышал сзади шорох, недоступный слуху человека, но Зверь услышал его так, будто сзади выстрелили из пушки, и резко повернулся, готовый к бою.

На поляну, где пиршествовал оборотень, вышел крупный медведь, превышающий оборотня в размерах раза в два и весом раз пять.

Медведь покосился маленькими круглыми глазками на пирующего оборотня, решительно подошёл на расстояние пяти метров от Зверя и раскрыв пасть в своей круглой, глупой голове заревел на хозяина добычи.

Оборотень внимательно смотрел на агрессора, опустив голову к земле, и когда встретился глазами с медведем, тот воспринял это как вызов и бросился на Зверя в атаку.

Скорость медведя в момент атаки была не менее семидесяти километров в час, притом что развил он её за доли секунды – буквально в три прыжка, отчего, как отброшенные колёсами внедорожника, из-под его лап полетели комья земли с ветками и иглами. Но…он промахнулся.

Зверь извернулся, и пропустив медведя мимо себя, распорол ему бок, оставив громадный разрез в шкуре, откуда брызнула кровь, густо оросившая лесную траву и застывшая каплями на шляпках грибов. Ещё атака – и ещё вспоротый бок – медведь уже ревел от ярости и поднялся на задние лапы в тщётной надежде запугать противника, став выше ростом – Зверь как будто этого и ждал – он бросился вперёд и распорол брюхо противника, заставив его кишки вывалиться из внутренностей длинными фиолетовыми зигзагами, как огромные странные черви.

Медведь упал на бок, задёргался и захрипел в безнадёжной попытке уползти от этого страшного существа, а оборотень смотрел на его агонию светящимися жёлтыми глазами, потом в долю секунды подскочил к вытянувшемуся зверю и перекусил глотку, чувствуя, как в пищевод потекла горячая медвежья кровь, ещё проталкиваемая по жилам могучим медвежьим сердцем..

Зверь уже не помнил, сколько он съел – вначале доел косулю, потом перешёл на медведя, обгладывая его окорока, съев сердце, печень и с хрустом перекусывая тяжёлые мощные лапы, некогда носившие самого страшного зверя этих мест.

Обмен веществ у Зверя-Андрея шёл максимально быстро, как будто он подсознательно хотел ускорить перестройку и восстановление своего тела, так что каждые пятнадцать минут оборотень отбегал в сторону испражниться и потом снова ел, ел, ел…вернее – жрал, потому что назвать едой это кровавое пиршество язык не повернётся.

Подняв морду вверх, Зверь-Андрей увидел, что небо стало совсем серым и вот-вот начнётся рассвет. Человек в нём взял под контроль тело существа, и оно стремглав бросилось бежать в сторону города, от которого находился в нескольких километрах.

Это расстояние Зверь-Андрей преодолел за считанные минуты, и скоро нёсся по улицам города, смазанный в тёмную, расплывчатую тень.

Редкие ранние прохожие, спешащие на работу – в пекарни и лавки, были напуганы пронёсшимся сущством, ругались, но принимали его за огромную собаку, непонятно – то ли взбесившуюся, то ли от чего-то спасавшуюся и скоро забыли об этом происшествии, придавленные повседневными делами и заботами – до собак ли, когда надо замесить тесто, да открыть лавку раньше других, чтобы продать товар ранним покупателям, пока конкуренты не сделали это до тебя.

Зверь сходу заскочил на навес трактира, грохнув по крыше – высота навеса была не менее трёх метров, однако оборотень влетел на неё легко, одним прыжком, и если бы не стук когтей по деревянному покрытию, его вообще нельзя было бы услышать.

Снизу, во дворе, залаяли собаки, услышавшие стук и учуявшие запах крови и Зверя, но было уже поздно – прижавшись к настилу оборотень перекинулся в человека и рыбкой влетел в свою комнату.

Через пять минут он крепко спал на своей растрёпанной постели, сытый, уже не такой худой как раньше, и что самое главное – здоровый, как никогда. Все его шрамы, ранения, даже следы от пуль и ножей, полученные им на земле исчезли, уничтоженные при трансформации – они не были присущи его организму на генетическом уровне, а значит, организм не восстановливал их при трансформации.

Разбудило Андрея солнце – он посмотрел вокруг, сощурился от горячих лучей, упавших ему на глаза, и одним движением вскочил с постели.

Он был наг и весь залит кровью – как ему вспомнилось – кровью косули и медведя, которых он пожирал ночью. Осмотревшись, Андрей поморщился и опять ругнулся – ну как это всё объяснить трактирщику? Потом он с отвращением залез в холодную воду, так и налитую в корыте – надо было смыть с себя кровь животных, и стал смывать засохшую багровую корку мыльной водой, покрытой слоем вчерашних обмывков.

Вода сразу порозовела, стала совсем грязной, и выйдя из корыта Андрей тщательно вытер с себя остатки вчерашнего и сегодняшнего омовения, подошёл к столику и взял оттуда крестик, снятый Фёдором – он боялся, что его увидит лекарь, а потому снял с больного, показав монаху, куда его положил.

Замотавшись в простыню, Андрей подошёл к стене между комнатами и решительно постучал в неё кулаком:

– Эй, в трюме! – и усмехнулся – какой к чёрту трюм?

Через несколько минут послышались шаги, у двери снаружи кто-то завозился и осторожный голос Фёдора спросил:

– Эй, Андрюха, ты там кусаться не кинешься?

– Не кинусь…откусался уже. Заходи смело.

Ключ со скрежетом повернулся в замке двери, Фёдор шагнул через порог и замер с вытаращенными глазами:

– Да мать….! В дышло…..перемать….мать! Это чего тут такое произошло-то?

– Я же сказал – кусался я! – со смешком повторил Андрей – хватит причитать, радуйся, что твой друг не стал чудовищем. Вот только что делать сейчас – не представляю! Закрой дверь, а то кто-нибудь нос сунет, слухи пойдут. Даже не знаю – может свалить отсюда по-тихому? Слушай, а это мысль! Я сейчас выпрыгну из окна, а ты потом пойдёшь к трактирщику и сообщишь ему, что его постоялец – то есть я – исчез, и имеются следы зверя и кровь – типа меня украл какой-то зверь! А я потом присоединюсь к вам за городом. Как тебе эта версия?

– Полная хрень. Зверь в городе? Ты как себе это представляешь? – Фёдор сплюнул и развёл руками – не могу придумать, как обосновать ЭТО!

– А если так – мы с тобой подрались, и всё тут разбили? Дадим ему денег, он и заткнётся!

– Это получше – согласился Фёдор – вот только где на физиономиях следы драки? Где раны, синяки? Кстати-кстати, это что такое? Где твои синяки, раны, швы?

Фёдор поднялся с кровати, на которую присел до этого и осмотрел гладкую кожу друга:

– Ты и как-то округлился, что ли…не так рёбра торчат! А уж про отсутствие твоих швов, я и говорить не буду! Ой, мама рОдная. ну что же придумать-то?

– А ты у Алёны спроси, раз она такая умная! – усмехнулся Андрей – как ты с ней поладил, нормально всё?

– С чего это тебя стали интересовать вопросы того, как мужики ладят с бабами – парировал Фёдор – хочешь узнать подробнее, что они делают, когда остаются наедине? Так тебе ещё рано это знать, не вырос ещё!

– Хе хе…один-ноль! – опять непонятно сказал Андрей и добавил – вот что, давай и правда пригласим Алёну и порешаем втроём – два ума хорошо, а три лучше. Только Настёну пусть с собой не тянет – страсть такую глядеть. А самое главное – штаны с рубахой мне принеси, не стоять же мне голым перед бабой – вначале штаны принеси, а потом уж бабу зови, а то с тебя станется припереть и то, и другое одновременно.

Минут через двадцать, троица бурно решала, как же объяснить трактирщику, что: подушки разорваны и перья разлетелись по номеру, матрас вспорот и перья тоже по номеру, стулья сломаны, на стенах царапины от когтей до брёвен так, что обвалилась штукатурка, на потолке царапины, пол разодран и пробит насквозь, половики изорваны в клочья, на двери глубокие царапины, почти насквозь – в общем – номер практически уничтожен.