Текст книги "Сборник "Монах" Книга 1-3"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

– Умрите все, сатанинские отродья! – и внутренности собора превратились в кладбище. Никто не шевелился, вокруг только трупы, трупы, десятки трупов.

Андрей спустился с возвышения, подошёл к разбросанной одежде и стал подыскивать себе подходящее одеяние. Оделся, оглядел всё вокруг, подумал – обошёл трупы и собрал с них все драгоценности, которые нашёл, свалил их на чью-то рубаху, завернул в узел и положил на плечо. Узел получился внушительный, довольно тяжёлый – килограмм на десять, не меньше. Теперь, если он выберется из города, ему будет на что жить, и не только просто жить…на всё хватит.

Андрей пошёл ко входу, спотыкаясь о трупы.

Дверь была закрыта, гвардейцы снаружи не видели и не слышали того, что тут происходило.

Монах подумал немного, потом решительно толкнул дверь – гвардейцы стояли кучкой, о чём-то оживлённо разговаривая, и вначале не обратили внимания, что из храма кто-то вышел, потом один из них замер, кивнув головой на вышедшего – смотри, мол! Вытаскивая из ножен сабли и мечи, они двинулись к нему, обходя с двух сторон.

– Умрите! – группа бойцов повалилась на землю, а Андрей ушёл в темноту.

Он шёл в одно единственное место, в котором его бы приняли и поняли – к Фёдору Гнатьеву. Идти было недалеко – минут пятнадцать, и скоро он оказался перед знакомым домом.

За окном, не до конца закрытым занавеской, горел огонёк – видимо Фёдор не спал. Ворота оказались заперты, и Андрей стал бросать в окно камешки, до тех пор, пока дверь в избу с грохотом не открылась и громогласный нетрезвый голос не спросил:

– Кто ещё там бродит?! Кто развлекается? Свали отсюда, пока башку не свернул!

– А может всё-таки откроешь? – с усмешкой спросил Андрей – вместе будем выпивать, всё веселее!

– Ты?! Как, откуда? Тебя же вроде отпустили после Круга? Заходи скорее!

Калитка скрипнула, распахнулась, и Андрей, пошатываясь, вошёл во двор, таща на плече увесистый узел.

– Ты чего шатаешься? Пьяный, что ли? Это я пьяный, который день пью – вначале тебя поминал, потом радовался, что ты выжил. А ты чего напился, с радости, что ли?

– Фёдор, я сильно ранен, не болтай и потише – вдруг кто-то услышит. Пошли скорее в дом, и вскипяти воды, мне надо рану…вернее раны, обработать.

Фёдор мгновенно собрался, будто и не был только что мертвецки пьян, побежал в дом и стал растапливать печь, ругаясь, что мало приготовил дров и надо теперь идти в сарай, надо их наколоть.

Через минут двадцать всё-таки печь была заправлена, дрова лизали языки пламени, а на плиту водрузилась огромная медная кастрюля с колодезной водой.

Андрей, скрипя зубами, стащил с себя рубаху и ощупал покрасневший разрез на боку – он сильно болел и воспалился. «Как бы не сдохнуть!» – подумал он – «Было бы обидно, уйти от стольких опасностей и быть убитым простым заражением раны»

– Пока греется вода, расскажи, как так получилось, что ты сейчас у меня, а не отдыхаешь с кучей денег где-нибудь в уютной комнатке лучшей гостиницы города? Сто золотых – немалый куш! И земля! Почему ты весь израненный и никто не позаботился, чтобы заняться твоими ранами? Рассказывай, я сгораю от любопытства!

– Ну что сказать, думаю, что, что до момента моего ухода с Круга ты всё уже знаешь, небось весь город жужжит, а вот после того, как я ушёл… – и Андрей вкратце пересказал Фёдору то, что случилось после того, как он покинул арену и до этого момента.

Фёдор ошеломлённо слушал и мрачнел, потом сплюнул:

– Я так и знал, что эти сволочи устроят что-то подобное, но всё-таки надеялся, что у тебя всё хорошо. Вижу – нет. Что теперь думаешь делать?

– Вначале надо залечить раны – боюсь, что занёс какую-нибудь заразу в раны, поваляли меня по грязи крепко. Потом…потом надо выбираться из города и бежать подальше, пока эти сволочи не очухались и не начали разыскивать меня по всей стране. Когда они посмотрят – моего трупа среди их трупов нет, значит начнут розыск. Я ведь положил и адепта, и всю верхушку, элиту этого города! Не скоро опомнятся! Скажи мне вот что – где такое государство Балрон? Что это за государство такое? Мне нужно попасть туда, в город Анкарру.

– А чего ты там забыл? – удивлённо спросил Фёдор – ну есть такое государство, на севере, очень не любят там исчадий, но между Славией и Балроном нет официальных отношений, и исчадья не допускаются в пределы этого государства. Они как-то определяют, что это исчадье и сразу убивают его, если обнаруживают на своей территории. Если же исчадье пытается въехать в Балрон официально – его не пускают. Но не убивают. Это довольно большое государство, сравнимое по размерам с Славией, они граничат. Язык там такой же, как у нас, но с этаким акцентом – они «Г» говорят как «Х», и слова произносят как-то нараспев, а так ничем не отличаются от нас. Кроме религии. Религия у них какая хочешь – и в Единого Бога, и язычники, и кого только нет – особых придирок по этому поводу нет. Конечно, дерьма там своего хватает, но жить как-то посвободнее.

– А почему тогда славийцы не бегут туда? Тут же просто невыносимо жить! Как можно жить под исчадиями?

– Ну как можно…вот так и можно. Живём. Тут могилы предков, своя земля, дома, а кто там ждёт? Думаешь, там мёдом намазано? Так же над бедными измываются богатые, так же кому-то везёт в жизни, а кому-то нет. Но, согласен – тебе прямая дорога туда. На этом материке это единственное место, где тебя могут принять и не выдать исчадиям. Славия и Балрон давно уже противостоят друг другу, были войны, с переменным успехом, а сейчас всё застыло в вооружённом нейтралитете – один толчок, и покатится под откос…война будет, конечно, но когда – никто не может предположить. А как ей не быть? Исчадьям нужны новые территории, так же им не нравится, что подданные бегут в Балрон, спасаясь от беспредела – в Балроне уже, наверное, процентов десять населения славийцы – войны не избежать. Но, повторюсь – всё пока затихло. Слушай, интересно, что – вот так показал пальцем на врага и человек умер? Ну ты силён! – Фёдор хохотнул и задумался – молчи и никому не говори о твоей способности – или убьют, или заставят работать на власть, без разницы – где это будет, в Славии, в Балроне, или где-то ещё. А чего ты там в узле притащил? Ты не рассказал. Я слышал, там чего-то шибко брякнуло. Оружие, что ли? Или чего?

– Или чего – вымученно улыбнулся Андрей – драгоценности это. Я обобрал трупы прихожан Сагана, которые развлекались со мной в храме. Давай его сюда, посмотрим, чего я там нагрёб. Мне же придётся куда-то деваться из города, жить на что-то надо, да и с деньгами легче устроиться – вот и снял с богачей побрякушки.

– Да чего ты, как будто оправдываешься? – хмыкнул Фёдор – они нам должны по гроб жизни, весь город высосали, считай это трофеями на войне. Давай, посмотрим, на сколько ты раскрутил богатые семейства…ух ты, тяжёленький узел! Ни-че-го себе! – Фёдор высыпал на широкий дубовый стол груду сокровищ – ты хоть представляешь, сколько это стоит?! Да вот только эта, одна диадема, стоит столько, сколько не зарабатывает крестьянин за всю свою жизнь всей семьёй! Да что семьёй – всей деревней! Мамочка рОдная…да ты богач, каких мало! Теперь они точно весь город перероют, тут ни одной вещи нельзя будет продать, и во всей Славии тоже. Можете тебе вообще отправиться на другой континент? Но там язык другой, обычаи другие, труднее приживаться… Говоришь в Балрон тебе надо? Так чего ты там забыл, расскажешь?

– Долг у меня. Человеку пообещал, что найду там его дочь и помогу, чем могу. Если бы не он, возможно я и не смог бы победить на арене – он стойко сражался, и в конце, уже умирая, сильно помог мне. Я дал обещание и не могу его нарушить. Знаешь, Фёдор, моя жизнь не может служить образцом праведности – многие годы я был просто зверем в человеческом обличье, наёмным убийцей, но если я когда-нибудь давал слово, я его держал всегда. Это знали и друзья, и враги. Впрочем – друзей последние годы у меня тоже не было – какие друзья у наёмного убийцы? Только заказчики и жертвы, да обслуживающий персонал. Возможно, сейчас, в этом мире, я получил возможность исправить свою жизнь, стать кем-то большим, чем презренный убийца. Не знаю, поймёшь ли ты меня. Возможно я говорю слишком высоким штилем, но я именно так и думаю – это мой шанс. И я знаю, зачем я тут – я должен уничтожить исчадий, выкорчевать зло из этого мира.

– Ну что же, я тебя понимаю…я сам такой. Думаешь, чего я ушёл из стражи? Опротивело всё. Здесь меня ничего уже не держит – семьи нет, родни нет, так что – мы с тобой вместе поедем в Балрон. Денег у тебя полно, на выпивку и закуску хватит – думаю, не заморишь старика голодом! – Фёдор ухмыльнулся – вот и я при деле буду, а то тоскливо тут сидеть и спиваться. Хоть посмотрю, что у тебя получится. Давай-ка теперь тобой займёмся – а то и правда ещё горячка начнётся и загнёшься. Я тогда с твоих сокровищ точно сопьюсь – мне их пропивать надо будет несколько лет, не меньше, и то не смогу все пропить, помру раньше! – он хохотнул и добавил – я очень рад, что ты жив и вернулся. После сорока лет найти друга очень трудно, практически невозможно, и слава богу, что он послал мне тебя. Всё, теперь к делу – вода уже согрелась, сейчас я принесу корыто, раздевайся, садись в него, будем обмывать и обрабатывать твои раны.

Следующий час они обрабатывали раны Андрей – тот шипел, матерился, и дважды чуть не терял сознание от боли, когда Фёдор обмывал струёй тёплой воды с мылом все повреждения.

Как оказалось, на голове была огромная шишка, с рассечением практически до кости – Фёдор по этому поводу выразился так, что если бы не чугунная голова – мозги бы вылетели вмиг из дурной башки. С раной на боку дело было хуже – края раны после оргии в храме разошлись, и требовалось их сшивать. Фёдор продезинфицировал рану, вычистил из неё грязь, песок, потом дал Андрею бутылку с какой-то жидкостью:

– На, пей, не больше двух глотков – это настойка опия. Сейчас буду зашивать, тебе будет очень, очень больно. Стой, подожди! Давай-ка вначале спустим тебя в подпол, в тайник, тебе так и так там отсиживаться, а я тебя не дотащу, надорвусь – вот ты какой боров здоровый, небось килограмм сто весишь.

– Ну – сто не сто, а девяносто точно. Дай мне барахлишка какого-нибудь, срам прикрыть, не хочу я их шмотки надевать, противно!

– А что шмотки? Шмотки как шмотки, только грязные. Постираю, и будут нормальные, будешь носить. Другие не скоро купим, а у меня, думаешь, великий гардероб? Сейчас подберу тебе штаны с рубахой, только тебе короткие будут, ты же вон какая орясина вымахал.

Андрей вытерся куском ткани, которая здесь служила полотенцем, натянул штаны Фёдора, действительно короткие ему по длине и отправился в подпол. Там он улёгся на низкий топчан, застеленный матрасом и шерстяным одеялом и повернулся на бок. Только что он отхлебнул из бутыли, и уже чувствовал, как опийный туман захватывает его мозг, погружая в небытие. Завтра, он знал это, будет хреново – и раны, и отходняк после опия, но сегодня он был счастлив притулиться в безопасном месте, скрытом от опасностей и бед, а места безопасней, чем подпол Фёдора не было на всём белом свете.

Сквозь сон он слышал бормотание Фёдора:

– Сейчас зашьём, поспишь, а с утра я схожу на рынок, куплю нам свежего мяса, овощей, наварю похлёбки – пальчики оближешь, ты ещё и не знаешь, какую я умею похлёбку варить! Мою похлёбку можно подавать в лучших домах страны, даже королю на стол сгодится! А если к ней ещё и кружку хорошего винца! Это вообще будет славно! Скоро встанешь на ноги, мы и подумаем тогда – как выбраться из города. Ну, друг мой, теперь терпи…

Андрей почувствовал, даже через опийный туман, как его бок пронзила боль, но спасительная темнота поглотила его, не позволив терпеть мучения.

Пробуждение было уже более щадящим – тело, конечно, болело, но не так сильно, как до того, как он пришёл к Фёдору. Скорее всего, тогда он просто не позволял себе расслабляться, не позволял боли овладеть собой, потому и держался всё это время.

Андрей попытался встать, нащупав край лежанки – в подвале было очень темно, света никакого не было – крышка опущена на место – но тут же свалился обратно, получив жесточайший удар по больному боку от деревянного топчана. Есть хотелось ужасно, рот пересох, а ещё хотелось по нужде – и он не знал, куда это дело вылить.

Пока он раздумывал, крышка люка открылась и в проём заглянуло усатое лицо Фёдора:

– Ты проснулся? Я уж бояться стал, думал, помираешь – ты спал двое суток подряд! Давай я тебе помогу подняться наверх, сейчас будем обедать, я разогрел похлёбку, вина сейчас тебе красного налью – надо восстанавливать кровь, чаю вскипячу, похлёбку наложу – надо отъедаться.

Он спустился в подпол, осторожно подхватил Андрея и они пошли к лестнице, ведущей наверх. Подниматься было трудно – голова кружилось, в боку стреляло, но Андрей упорно, как жук, лез по лестнице и, наконец, плюхнулся рядом с дырой на пол. Ноги его не держали, и если бы не Фёдор он уже два раза бы скатился вниз.

– Мда, не натаскаешься тебя наверх – пробурчал запыхавшийся Фёдор – давай, скорее восстанавливайся. Сейчас расскажу тебе, что происходит в городе.

Пока Андрей, давясь от жадности, заглатывал густую, и действительно вкусную похлёбку Фёдора, тот рассказал ему то, что произошло за прошедшие два дня:

– В общем так: как и предполагали, тебя ищут, и ищут усиленно – подняли всех на уши, трактир, где ты работал, выпотрошили, всех его работников и хозяина взяли, а заведение разграбила шпана. Теперь будут выпытывать – как это они пособничали такому убийце, как ты. Теперь мотивация поисков: ты негодяй, мерзкий боголюб, которого простили за его прегрешения, и пригласили на праздничную мессу в храм. Там ты, мерзкий неблагодарный тип, убил всех добропорядочных граждан города, лучших её людей, ограбил их и сбежал в неизвестном направлении. Никто не знает, где ты прячешься и откуда взялся – шерстят всех, даже уголовников, никакие откупы не действуют – хватают всех. Говорят, должна прибыть комиссия с адептом-инквизитором для расследования твоих преступлений. Комиссия прибудет дней через десять. За это время нам нужно поставить тебя на ноги и быстро валить из этого города – похоже ему приходит конец. Ты ешь, ешь давай – чего остановился? Ты ни при чём тут – это же исчадья, им просто был нужен повод для большой резни, не ты, так другой повод. Если ты не поддержишь свои силы, не встанешь на ноги, ты не сможешь им отомстить, так что давай, жуй.

Легко сказать – жуй! У Андрея кусок поперёк горла встал. Все, кого он коснулся, все, с кем работал – уже мертвы. А сколько ещё будет смертей? А когда комиссия приедет, будут жителей трясти – сколько тысяч людей погибнет, пока будут искать его? Надо будет что-то сделать по этому поводу, нельзя, чтобы погибло столько народа.

Следующая неделя прошла в беспрерывном поедании чего-то сытного, и в беспрестанных тренировках – Андрей осторожно, но всё увереннее и увереннее двигался, пробовал фехтовать, и к концу недели восстановил своё физическое состояние примерно процентов на семьдесят – конечно, рана так быстро не зажила, но уже не давала такой резкой боли, ещё пару дней и можно будет снимать швы. По крайней мере, теперь он мог вполне пристойно передвигаться, а при желании – заехать кому-нибудь по челюсти.

Совместно с Фёдором они разработали план их исхода из города – были куплены два здоровенных мерина, у Фёдора, в каретном сарае, стояли повозки, оставшиеся ещё от отца – выездного купца. Это были крепкие широкие возки, предназначенные для перевозки товаров и ночёвки в них хозяина. Повозки стояли уже много лет, но состояние их было прекрасным – замени на них брезентовый тент, смени конскую сбрую, смажь втулки колёс смазкой и отправляйся, хоть на край света. Денег, что были у Фёдора и Андрея, вполне хватало на всё про всё, так что Гнатьев активно занимался закупками необходимых дорожных припасов, объясняя, что решил пойти по стопам отца и стать купцом – мол, знает, где купить хороших товаров и дорого их продать в другом месте. Хватит уже стражником ходить, железками углы домов обивать. Надо и денег заработать на старость. Вот так они и подошли к дню «Х» – побегу Андрея из города.

Глава 6

Страшно воняло – так, как будто тут собрались нечистоты всего этого мира, хотя это был всего лишь слив не очень большого, по меркам Земли, города.

Андрей шагал вдоль узкого тёмного тоннеля, ощупывая скользкие, противные стены руками, задыхаясь от смрада и всё время ожидая, что наступит на что-то такое, что очень ему не понравится – например на чей-то разложившийся труп. Хотя – откуда тут взяться трупу? Если только кости…и то сомнительно – толпы пищащих мерзких крыс, размером, минимум, по полметра, проносились стаями по низкой каменной норе, совершенно не обращая внимания на человека.

С их точки зрения, он был ещё не приготовленным для поедания бифштексом, который почему-то всё ещё бродит по их жилищу, а не лежит, как полагается, в грязи.

В канализацию Андрей попал через ход в доме Фёдора – этот тоннель, метров через пятьдесят, выводил в городскую канализационную систему, сделанную, наверное, очень, очень давно – по крайней мере Фёдор, который знал многое об этом городе, не знал, когда её выкопали и облицевали камнем.

Андрею нужно было выбираться из города, но сделать это через городские ворота, по понятной причине, он не мог. Они с Фёдором договорились, что тот выедет на фургоне из ворот города, и будет ждать его в определённом месте – в пяти километрах от выхода, в лесу.

Сразу за городом, уже в нескольких километрах, начинался густой лес, разрезаемый прямой линией тракта. Этот тракт вёл к югу, через всю Славию, к границам Славии и Балрона. Дорога тянулась на многие тысячи километров, так что их путешествие обещало быть долгим – по его прикидкам, если проезжать в день пятьдесят километров, до границы они должны были тащиться не менее шестидесяти дней. Но прежде чем тащиться, надо было выйти из канализации и попасть в реку.

Само собой, все вонючие стоки города сливались именно в реку – этот мир ещё не задумывался о том, чтобы беречь природу – её же так много – возле города в лесах бродили олени и захаживали медведи, в реке водилась форель, которую ещё не убили сточные воды, в лесу по веткам тяжело сидели тетерева, мясо которых подавали в местных трактирах. В общем – это был ещё девственный мир, загадить который человечеству пока не удалось.

Выход в реку, после блуждания в тоннелях, открылся неожиданно – проход начал сужаться, и пахнуло холодным свежим воздухом.

Андрей, почти касаясь спиной потолка и держа голову над вонючим потоком, несущимся по трубе, согнувшись тащился к выходу, думая только одно – как хорошо, что не было ливней, иначе труба была бы заполнена до основания.

Отверстие тоннеля выходило из берегового обрыва на высоте двухэтажного дома, и вонючая струя с грохотом падала в тихий затон реки, пенясь и взбивая пузыри.

Андрей вылетел из канализации вместе с отбросами города и с головой погрузился в воды реки, перемешанные со сточными водами.

Ему ужасно хотелось выблевать, грязные воды реки попали в нос, в глаза, в уши, но Андрей терпел и сильными гребками двигался вниз по течению, выбирая место, где можно выйти на берег, не привлекая внимания.

Такое место нашлось метрах в пятистах ниже по течению, где река образовывала широкую галечную отмель, делая изгиб от первоначального направления – на юг.

Монах выбрался на берег, благоухая всеми запахами, которые могли быть в городской канализации и от которых, наверное, и у крысы началась бы рвота.

Видимо он был устойчивее крысы – что доказывала вся его жизнь, а потому перемог себя и даже сумел притерпеться к своему амбрэ, стараясь не думать о том, сколько болезнетворных бактерий впитал его организм во время путешествия по подземелью. Река слегка смыла нечистоты, но одежда была безнадёжно испорчена.

Впрочем, они с Фёдором ожидали что-то подобное и запасные комплекты одежды были уложены в купеческой повозке.

Вокруг было темно, шумели сосны под ночным холодным ветерком, и монаху, промокшему до нитки, было холодно – через пять минут после того как он выбрался и зашагал по ночной дороге, у него начали клацать челюсти и тело сотрясла крупная дрожь.

«Эдак и заболеть можно!» – запоздало подумал он и припустил бегом по дороге, убивая этим двух зайцев – скорее добраться до сухой одежды и огня, а также согреться быстрым бегом.

Скоро это ему удалось, и зубы наконец-то перестали клацать.

Так Андрей бежал километра три, внимательно присматриваясь к стене леса вокруг – не пропустить бы дорожку-сворот в сторону, к старой лесопилке, где его должен ожидать Фёдор. До поворота было километра четыре, а потом по старой дорожке ещё с километр в сторону – так ему объяснял Гнатьев.

Незаметный сворот в сторону был настолько замаскирован кустами, что Андрей чуть не проскочил его – вернее, проскочил, но, потом, когда в его мозгу щёлкнуло – «Это же был он, поворот!» – вернулся назад и пошёл уже медленнее, внимательно присматриваясь к окрестностям.

Он осторожно приблизился к мерцающему впереди огню костра, краем глаза заметил слева мелькнувшую тень и негромко сказал:

– Фёдор, ты топочешь как стадо коров. Вылезай из-за дерева, я тебя видел.

– Зато ты воняешь так, что тебя за сто метров учуешь. Скидывай тут свои вонючие шмотки, потом пошли к костру, мыть тебя будем и одевать. Не тащи эти вонючие тряпки с собой, даже стоять рядом невозможно – так в нос шибает!

– А ты не мог ход сделать не в яму с дерьмом? Нет бы вывести его сразу в речку!

– Я что ли копал? Не хватало ещё мне, как кроту, норы копать! Это ещё до моего деда прокопано было, а кем – хрен его знает. Не теряй времени, раздевайся, и пошли мыться и сушиться.

Через полчаса Андрей сидел на раскладном деревянном стуле и прихлёбывал горячий настой из глиняной кружки. Дрожь его отпускала, зубы не клацали, а тело охватывала приятная истома от тепла костра.

– Ну что, согрелся? Давай тогда поговорим. Что планируешь делать? Куда идти? В принципе, деньги у нас теперь есть – может отсидимся где-нибудь? – Фёдор пошевелил палкой угли костра, дрова треснули, выбросили красный уголёк и пламя занялось ярче, отбрасывая блики на лица двух друзей.

– Что делать? Я же тебе сказал – мне надо в Анкарру, там есть некая девушка Антана – мне нужно ей помочь, я обещал её отцу. Потом – посмотрим что делать дальше. Лучше расскажи мне – как добраться до этой чёртовой Анкарры.

– Я не хочу тебя отговаривать, но задача непростая – представь для себя – вот мы, в Славии – Фёдор начертил возле костра точку – а вот Анкарра. Между нами пять тысяч вёрст. Путь лежит через столицу Славии. Ты представляешь, сколько нам нужно проехать? Давай прикинем – по сорок вёрст в день, это надо…надо…около четырёх месяцев! Смысл-то есть туда тащиться?

– Смысл всегда есть. И во всём. Повторяю – я пообещал умирающему человеку, что выполню его волю, и я её выполню. Конечно, я не собираюсь геройствовать по дороге – будем останавливаться на постоялых дворах, нормально питаться – денег у нас полно, чего экономить? Расскажи, что предстоит по дороге – какие тракты, какие трудности, всё, что знаешь.

– Трудности? Да те, что обычно – дожди, разбойники, несвежая еда в трактирах, бесчинство жадных стражников при въезде в города, размытые дождями дороги и ледяной ветер на горных перевалах – весь набор путешественника. Хммм…забавно – я засиделся в своей халупе, даже интересно посмотреть – а что там, дальше? В конце концов – все мы умираем, почему не сейчас?

– Тьфу! Язык твой поганый! Не каркай, Фёдор – не собираюсь я ещё умирать. Мне столько надо сделать… давай-ка, наметь дорогу и расскажи, какая обстановка вокруг неё, к чему готовиться. Я имею в виду рельеф, постоялые дворы и города, ну и политическую обстановку – чего там ждать, вокруг дороги, войн нет ли.

– В общем так – всё, что я знаю: тракт идёт три тысячи вёрст по территории Славии, через столицу – Гаранак. Потом уже начинается Балрон – Анкарра его столица. Эти два государства очень не любят друг друга и сейчас находятся в состоянии перемирия – после двадцатилетней войны. Она закончилась десять лет назад, с тех пор отношения ничуть не улучшились. Исчадий там нет – им запрещено посещать Балрон под страхом смерти, но у них своих «исчадий» хватает, так что говорить, что это человеколюбивое государство – не стоит. Подозреваю, что там полно агентов исчадий, которые ведут разрушительную работу, подрывая государство изнутри – если не смогли уничтожить в открытом конфликте. Ты уже знаешь, что исчадья очень сильны, обладают магическими способностями, но и они не бессмертны, так что – в Балрон они открыто не суются.

– А как же их можно вычислить? Как балронцы определяют, что это исчадья?

– Есть какие-то амулеты для этого, так что отслеживают на-раз. Ну дак вот: в Балроне время от времени вспыхивают междуусобицы – местные лорды делят власть, делят землю – там есть ещё что делить, в отличие от Славии, где всё принадлежит исчадьям, все люди, вся земля – а чего тогда воевать, если всё и так принадлежит им? Это, можно сказать, положительный момент от правления исчадий. Ну, это я так, для сравнения… Правит в Балроне император, система правления, как и в Славии, примерно та же, только исчадий нет за спиной императора. Но есть другие – жадные лорды, завистливая знать – всё, как обычно. Беженцев из Славии тоже не принимают – это было условие перемирия, заключённого десять лет назад. Ну, тут понятно – не хотят исчадья, чтобы их люди свалили из этой грёбаной страны. Если купцом, или по другому делу – пожалуйста, а вот с узлами, мешками и детишками – нет, иди назад, на жертвенный камень. (Фёдор выматерился и сплюнул в пламя костра). Так что – нам надо будет с тобой закупиться – какого-нибудь товара положить, вроде как мы едем торговать Балрон.

– А есть мысли, что купить? Надо бы чего-нибудь небольшого по объёму, но ценного – ну не тащить же огромный воз, в самом деле…

– Мы с тобой вот как сделаем: в Гаранаке заедем в квартал ремесленников, и закупим там льняной ткани – она очень хорошо идёт в Балроне, кроме того – там есть один оружейник, куёт отличные клинки – в основном кинжалы и ножи, его изделия славятся во всём цивилизованном мире – закупим партию клинков, столько, сколько у него будет. Дорогие, правда, но на них можно вдвойне навариться, гарантия. Что ещё? – Фёдор задумался – хммм….да ну посмотрим ещё по месту. Надо будет продать часть сокровищ, что ты прихватил – деньги понадобятся на закупки и всё остальное – путешествовать-то тоже надо на что-то, есть-пить нам и лошадям… Нам ооочень далеко тащиться, не ты не передумаешь… Давай-ка ложиться спать, завтра в дорогу. Может чего-нибудь перекусишь?

– Нет, спасибо…спать, да…сегодняшний заплыв в дерьме у меня все силы выпил…

– Иди, ложись в фургоне, там постелено. Одеяла сзади лежат, а я тут пристроюсь – люблю, понимаешь, в огонь смотреть…есть в этом что-то завораживающее, магическое.

Фёдор встал с чурбачка и улёгся поудобнее на одеяло у костра, глядя в пляшущие языки пламени. Блики от огня пробегали по его лицу, морщинистому от прожитых лет и жизненных проблем, и Андрей подумал: «Куда нас приведёт эта дорога? Куда я вообще иду? Где остановлюсь? Нет мне покоя, как перекати-поле меня несёт и несёт по миру, даже не по миру – по мирам. Вот и мужика за собой тащу – зачем? Ему и так досталось в своей жизни, а со мной, так и вообще можно влипнуть в неприятности» Он пожал плечами – будь что будет, и отправился в фургон отсыпаться.

Утром его разбудил скрип фургона и стук копыт по земле – Фёдор уже запрягал лошадей, матерился на конягу, раздувающего брюхо, чтобы подпруга потом его не сжимала – Андрей потянулся и высунулся наружу – солнце уже поднялось над кронами деревьев и вовсю сияло над миром, заливая его оранжевым сочным цветом. Почему-то на душе у монаха было хорошо и спокойно – впереди дальняя, очень дальняя дорога, а он радовался как ребёнок предстоящему путешествию. Усмехнувшись, подумал: «В душе каждого взрослого мужика живёт пацан, мечтающий о дальних странах, вот и я не исключение…что там впереди, какие чудеса?»

Он выбрался из фургона, Фёдор поприветствовал его радостным мычанием и матом, вперемешку с криком:

– Стой, стой падлюга! Да не тебе я, этому отродью с четырьмя копытами! Убью, гадина, не надувай брюхо, скотина безрогая!

Андрей ухмыльнулся и отправился в кусты…

Скоро они сидели рядом на передней скамье фургона, смотрели на колышащиеся зады лошадей, тянущих их передвижной дом и рассуждали за жизнь, за свои дела, за всё, что могут обсуждать два мужика на пятом десятке лет, видавшие виды и прошедшие через огонь и воду.

– Вот у тебя почему нет бабы, Андрей? Вот как ты обходишься без бабы? Почему твоя вера требует, чтобы ты обходился без бабы, это же странно, согласись?

– Ничего это вера не требует – вяло защищался Андрей – просто я был монахом, в монастыре, принял обет безбрачия, вот и всё!

– А почему это ваши обеты требуют такого безобразия? Ты можешь заболеть без бабы, в курсе?

– Да ну тебя, чего ты пристал как репей? А ты-то сам чего – неженатый, и бабы я у тебя не вижу!

– Если не видишь, это не значит, что её нет!

– Невидимая, что ли? Типа – призрак?

– Тьфу на тебя! – я время от времени похаживал к одной молодке, да! Хорошая вдовушка, сладкая! А ты, знаю, ни к кому не похаживал, как больной какой-то! Ты вообще здоров?

– Я те щас кааак…тресну по башке, вот тогда будешь глупые вопросы задавать! – рассердился Андрей – ну что тебя пробило на эту тему-то? Приснилось, что ли чего?

– Ага, приснилось – с удовольствием согласился Фёдор – вроде как вокруг меня танцуют пятеро полуобнажённых танцовщиц, и при этом раздеваются, раздеваются, раздеваются…и падают в мои объятья! Падай, Андрей! Падай! – Фёдор сбил со скамьи ничего не понимающего монаха, и тут же в стенку фургона, там, где ни сидели, вонзились три стрелы, дрожа своими оперёнными древками.

– Похоже грабители, вот чёрт, повезло нам, как утопленникам! – вполголоса сказал Фёдор, попробовав, как вынимается из ножен сабля – и ведь почти у самого города! Довели народ, уже в леса уходят на промысел. Ну что, готов к бою? Тогда пошли!

Они приподняли брезент с задка фургона и ужом выскочили наружу, затаившись у колёс повозки.

Снизу было видно, что возле лошадей стоит группа людей, человек шесть, с мечами в руках.

Луков у них не было видно, так что Андрей предположил, что или лучники в кустах сидят, или же они отстрелялись и оставили луки на месте – что вряд ли.

– Давай туда! – понимающе кивнул Фёдор и они рванули в лес по широкой дуге огибая то место, где предположительно сидели лучники. Впрочем – не вполне предположительно – Фёдор же как-то сумел их увидеть!