Текст книги "Ход конём"

Автор книги: Евгений Руднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Ход конем
Повесть

1

Телетайпограмма:

«Всем начальникам РОВД города, командирам строевых подразделений.

13 декабря в 21.15 в парке культуры и отдыха «Молодежный» тремя неизвестными совершено разбойное нападение на гр. Нечипоренко Н. И. Преступники завладели портфелем гр. Нечипоренко, в котором было пятьсот граммов сыра «Сулугуни», двести граммов докторской колбасы, два тюбика зубной пасты «Неопоморин» и полученный в территориальном управлении «Спортлото» выигрыш на сумму 5368 руб.

Приметы преступников. Первый – высокий, в черном пальто; второй – среднего роста, вокруг шеи намотан длинный шарф; третий – худощавый, в шерстяной шапочке с помпоном.

Предположительно, при нападении преступники используют приемы боевого каратэ.

Прошу на установление и розыск преступников ориентировать личный состав, членов ДНД.

Подписал: начальник УУР полковник милиции Козлов Б. М.».

Телетайпограмма:

«Всем начальникам РОВД города, командирам строевых подразделений.

22 декабря в 21.20 в плохо освещенном проходном дворе по улице Щорса № 21 группой неизвестных в количестве четырех человек совершено разбойное нападение на супругов Русиных. Преступники завладели дамской сумочкой гр. Русиной, где были пудреница, круглое зеркальце, тени для век польского производства, французские духи «Шанель» № 5 и купленная в этот же день за 2738 руб. 50 коп. золотая брошь с чароитом.

Приметы преступников. Первый – высокий, в берете; второй – низкорослый, в меховой куртке, в правой руке – короткая палка; третий и четвертый – оба среднего роста, в спортивных куртках и лыжных шапочках «петушок».

При нападении преступники используют приемы боевого каратэ.

Прошу на установление и розыск преступников ориентировать личный состав, членов ДНД.

Подписал: начальник УУР полковник милиции Козлов Б. М.».

2

В этот предновогодний вечер на дежурство по микрорайону № 3 пришли двадцать семь дружинников. Это были лаборанты, инженеры, старшие и младшие научные сотрудники. Все они работали в одной и той же организации – научно-исследовательском институте археологии. Участковый инспектор лейтенант милиции Гаркушин обвел изучающим взглядом дружинников и начал инструктаж. Был лейтенант словоохотливым, энергичным и веселым человеком, любил ввернуть в разговор шутку – дружинники привыкли к этому по прошлым дежурствам, но сегодня он вел себя по-другому. Лицо было серьезным, озабоченным. Гаркушин то и дело хмурил густые, вразлет брови, на крутом лбу у него вычернилась глубокая продольная морщинка.

– Оперативная обстановка в городе в последнее время – неспокойная, – говорил лейтенант. – Участились случаи нападения в ночное время на граждан. Зарегистрировано уже несколько таких происшествий в течение только декабря месяца. Преступников – трое или четверо. Действуют нагло. Почерк один. Скорее всего – банда! Забирают деньги, драгоценности... – Гаркушин сделал паузу. – Прошу обратить особое внимание на следующее. Бандиты используют приемы боевого каратэ, которым владеют довольно искусно. Поэтому будьте, пожалуйста, предельно внимательны! Каждого задержанного ведите в штаб ДНД втроем: двое придерживают за руки, а третий – чуть сзади, на всякий случай. На рожон зря не лезть! Если нужна срочная помощь, звоните из любого автомата по телефону 051. Не 02, а 051. Запомнили? Двухкопеечная монета при этом не нужна. Вот все, что я хотел вам сказать сегодня. Вопросы есть?

– А приемы боевого каратэ против нарушителей общественного порядка использовать можно? – подал голос старший научный сотрудник Федор Омельченко. – Андрюша Платов, товарищ лейтенант, имеет первый разряд по каратэ...

– Только для самозащиты! Это бандиты применяют каратэ в качестве оружия. – Гаркушин сдвинул брови. – Еще вопросы есть? Нету?.. – Лейтенант вдруг улыбнулся и подмигнул: – Поздравляю всех вас, дорогие друзья, с наступающим Новым годом и желаю хорошо провести дежурство!

Лейтенант вышел из комнаты. Командир ДНД Линьков распределил людей: четыре стационарные группы направляются к наиболее «горячим точкам» – парк имени Сосюры, улица Нестерова, улица Плеханова, Крещатик. Два человека дежурят в штабе ДНД, два – в РОВД и восемь человек будут патрулировать с работниками милиции по специальным маршрутам. Командир ДНД зарегистрировал всех в журнал учета, патрули расписались в нарядах, которые дали им два молоденьких сержанта милиции с карманными рациями. Дружинники надели красные повязки, привинтили значки, разобрали по карманам удостоверения. Такой порядок перед выходом в маршрут завел лейтенант Гаркушин, и порядок этот строго выполнялся.

– Ну, удачи вам! – напутствовал товарищей Линьков.

Одна за другой покидали комнату группы. Дежурство началось...

Андрею Платову, Федору Омельченко и Тарасу Осадчему выпала улица Нестерова. Они медленно двигались по белому от снега тротуару, поглядывая по сторонам. Где-то играла музыка, слышался смех. Весело помигивали неоновые вывески. В сквере, против гастронома, стояла огромная елка, украшенная разноцветными лампочками, шарами, хлопушками, картонными белками и блестками «дождика». На верхушке елки – большая красная звезда, а внизу – Дед-Мороз. Не из ваты и бумаги, а настоящий. Высокий, краснощекий, бородатый дед в расшитом бисером длиннополом кожухе, белых, с загнутыми носами валенках, а в руках – плетеная корзина.

– Счастья вам, друзья! Здоровья богатырского! Радостей и лучистых улыбок в Новом году! – басил Дед-Мороз, поглядывая на стоявших вокруг него людей. – Мира и покоя дому вашему, всей стране нашей... Любви и верности...

Платов, Омельченко и Осадчий постояли минуты три возле елки, потом двинулись дальше.

– Эх, ребятки, не повезло нам с этим дежурством... – грустно сказал Омельченко. – В такой вечер дома надо сидеть! Пить шампанское и смотреть по телевизору новогодний концерт.

– Кому-то нужно и дежурить, – возразил Осадчий и покосился на Андрея Платова. Тот молчал. Платов думал о своей жене Клаве (они зарегистрировались месяц назад), о том, как они завтра проведут выходной. Есть два варианта. Утром можно взять лыжи, термосы с чаем, бутерброды и отправиться на весь день в лес, куда-нибудь в Голосеево или Святошино. Стройные ели, искрящийся на солнце снег, чистый воздух – разве есть что-либо лучше?! Можно, конечно, провести день и по-другому. Во Дворце спорта выступает ленинградский «Балет на льду». Клава говорила, что может достать два билета на двенадцать часов дня... А потом – в кино, неплохо бы посмотреть «Укрощение строптивого» – об этом итальянском фильме много говорят, да и «Вечорка» хорошо писала. Известный киноактер Адриано Челентано – в главной роли. Много смеха, юмора...

– Деточки, помогите перейти улицу... никак не сдюжаю, не получается... Машин шибко много... – подошла к дружинникам старушка в очках.

– А вы, бабушка, переходите в установленном месте, вот здесь, на «зебре»... – поучительно поднял палец Омельченко. – Водители автотранспорта должны сбросить скорость и пропустить пешеходов.

– Да пыталась я, касатик, пыталась аккурат три раза перейти... Не сбавляют они скорость, а прибавляют, окаянные. Не ровен час – задавят. Все едут, едут, едут...

– Пойдемте, бабушка, – сказал Платов, и они с Осадчим, поддерживая старушку под руки, направились к переходу. Машины, словно по команде, сбавили скорость и остановились.

– Что значит в повязках, а? – молвил шедший сзади Омельченко.

Дежурство продолжалось. В этот вечер они отвели в штаб ДНД заблудившегося мальчика лет пяти (живет где-то в Дарнице, на левом берегу Днепра, а сюда приехал с мамой посмотреть елку – и потерялся). Задержали и доставили в РОВД трех пьяных юнцов, пытавшихся распить бутылку портвейна возле Центрального гастронома...

Падал снег, крупный, пушистый. Забирал мороз, покалывая мочки ушей. Улица мало-помалу пустела, люди спешили по домам, стараясь встретить Новый год в семейном кругу, в тепле и уюте. Зазывно светились окна.

– Ну, все... Сегодня, пожалуй, никаких ЧП уже не будет, – произнес Омельченко и, вскинув левую руку, бросил взгляд на часы. – Двадцать минут одиннадцатого...

– Сегодня дежурим до половины двенадцатого, – заметил Платов. – Домой бы к курантам успеть.

Дружинники еще постояли возле елки, полюбовались миганием разноцветных лампочек (Деда-Мороза уже не было) и не спеша пошли вверх по улице – к кинотеатру «Комсомолец».

«Все-таки лучше, наверно, отправиться завтра с Клавой на лыжную прогулку, – думал Платов. – Когда еще выберусь... В середине января надо сдать две статьи в журнал «Археология», потом командировка на месяц – в Самарканд... Да, пойдем в лес... Клава будет довольна, она любит кататься на лыжах. Как здорово мы отдохнули в Голосеевском лесу в прошлое воскресенье! Смазать вот только лыжи надо хорошенько. Мороз завтра будет градусов пятнадцать-двадцать, по радио говорили...»

– ...Помогите!.. Помоги-ите!..

Дружинники разом остановились.

– Это там! – показал рукой на высокую арку Осадчий. – Там проходные дворы!

Втроем стремглав кинулись влево.

Какие-то черные дома... узкий проход... Снова дом... Горит маленький фонарь... Снег, кусты... Полутемно. Ветер клубит снег.

– Помоги-ите!.. – женский голос.

На земле кто-то лежит... Девушка! Волосы распущены, на лице – темное пятно. И снег – тоже темный... Кровь?!

– Он... он туда побежал! Он у меня песцовую шапку с головы сдернул! Я хотела задержать его... а он... он ударил в лицо! Туда он побежал... Один побежал!

– Помогите ей! – Платов до боли сжал кулаки и бросился к виднеющимся невдалеке темно-сизым деревьям. Быстрее, быстрее... Нельзя дать ему уйти! Нужно догнать. Любой ценой догнать...

Железные коробки гаражей. Черные остовы раскидистых каштанов. И убегающая в ночь долговязая фигура...

– Стой! Стой, говорю!!

Расстояние сокращается. Нужно успеть перехватить его. Дальше – улица Ленина, и он там среди прохожих растворится. Не дать! Вот он... Двадцать шагов... пятнадцать... десять... Штабели досок, кирпич. Какая-то постройка...

Бежавший впереди человек вдруг остановился, швырнул что-то в снег.

– Кья-а! – грозно протянул бандит и принял стойку.

«Боевой клич каратистов! Ну-ну, попробуем, гад... Теперь ты не уйдешь! Пока я жив – не уйдешь...»

Скользя деревянными пальцами по пуговицам, Платов быстро сбросил пальто. Приготовился к схватке.

– Йох! – выдохнул бандит и, пригнувшись, ринулся, как леопард, вперед. Подбежав к Платову, он развернулся и резко выбросил вперед правую руку с растопыренными указательным и средним пальцами. Андрей едва успел отскочить в сторону.

«По глазам хотел звездануть! Удар «нихон»... Ах ты ж, гнида!»

Бандит снова рявкнул «Кья!» – и прыгнул. Платов молниеносно подставил под удар локоть и, защитившись приемом «сото-уке», рванул что было силы опорную ногу нападавшего. Тот вскрикнул и упал.

«Вот и попался, субчик... Не все ты знаешь в каратэ! Тонкий это вид спорта!»

Андрей навалился всей тяжестью тела на бандита, прижал его к земле. Бандит хрипел, вырывался, кусался...

– Отпусти по-доброму... Отпусти, слышишь?! Больно!

– Лежи! Лежи тихо! А то сделаю еще больнее...

Минуты через две подбежали Омельченко, Осадчий и потерпевшая. Потом с фонариком и розыскной собакой подоспели работники милиции, это прибыла оперативная группа.

Платов, тяжело дыша, молча смотрел на задержанного. Луч света от фонарика перескакивал с куртки на лицо бандита, затем на джинсы, перепачканные глиной кроссовки – и снова на лицо. Молодой парень... Лет двадцать, не больше... И одет вполне прилично. Встретил бы такого на улице, ни за что бы не подумал, что вершит подобные дела...

3

Начальник отдела УВД полковник Семенов стоял у окна своего кабинета на шестом этаже и задумчиво смотрел на улицу. Все было белым: земля, крыши домов, троллейбусов, трамваев. Изо рта у прохожих валил пар.

«Зима-а... Настоящая сибирская зима... Завтра синоптики обещают минус двадцать четыре градуса. Давненько такого не было в Киеве», – подумал Матвей Степанович и, постояв еще некоторое время у окна, направился к столу. Снял телефонную трубку, набрал номер.

– Ольга Николаевна?.. Загляни ко мне, пожалуйста.

Полковник медленно опустил на рычаги трубку, раскрыл лежащую на столе папку. Вчера для ведения дела «Банда каратистов» была создана оперативно-следственная группа: следователь Карелина, старший оперуполномоченный уголовного розыска Савченко, оперуполномоченный уголовного розыска Стародубцев и эксперт-криминалист Кудрявцев. Старшей была назначена Карелина.

Семенов в раздумье листал бумаги в папке. «Интересно, появилась ли у них рабочая версия? Генерал Высотин два раза звонил по этому поводу. Поторапливает... Работа, конечно, предстоит сложная... трудная. Впрочем, Ольге это не впервой...»

Следователь ОВД майор милиции Карелина появилась в кабинете Семенова почти бесшумно. Тщательно выглаженный милицейский мундир сидел на ней безукоризненно. В косых лучах солнца, бьющего из окна, тугой узел волос на затылке Карелиной казался золотистым.

– Садись, Оля. – Матвей Степанович чуть заметно улыбнулся и снова посерьезнел. – Как идет расследование по делу банды каратистов? Есть что-либо новое?

– Я, товарищ полковник, вчера только ознакомилась с этим делом в прокуратуре...

– Кто у них ведет его?

– Тарас Петрович Прохоров. Мы с ним уже беседовали. Он подсказал, что надлежит выяснить в первую очередь...

– Времени на раскачку нет. Пока банда не обезврежена – жди любой гадости. Вплоть до убийства.

Ольга вздохнула.

– Понимаю. Но пока, к сожалению, – почти никаких зацепок. Приметы преступников, сформулированные потерпевшими, довольно расплывчаты. Что значит: «первый – высокий, в черном пальто... второй – среднего роста, вокруг шеи намотан длинный шарф»? Да таких людей сколько угодно!

– Ну, а лицо... лица преступников потерпевшие не запомнили? Опознать сумели бы?

– Увы... Ни пенсионер Николай Иванович Нечипоренко, ни супруги Русины ничего не смогли разглядеть. Разве что одежду, фигуру... Темно было.

– Скажи, а почему Нечипоренко попал в этот парк? Да еще с такой суммой денег? Ты не интересовалась?

– Интересовалась, товарищ полковник. Два раза беседовала. Свой выигрыш – 5368 рублей – Нечипоренко получил в территориальном управлении «Спортлото» около 19.00. Деньги положил в портфель. Купив в Центральном гастрономе сыра и колбасы, а в магазине « Парфюмерия», что на Крещатике, – два тюбика «Неопоморина», Николай Иванович отправился домой. Желая сократить путь от трамвайной остановки до дома по улице Некрасова № 87, где он живет, пошел напрямик через парк «Молодежный». На одной из безлюдных аллей, где не горели фонари, у Нечипоренко выхватили портфель...

– И что же Николай Иванович?

– Он закричал и бросился догонять бандита. Один из нападавших, самый высокий, по утверждению Нечипоренко, прошипел: «Кья-а!» – и ударил его ногой в солнечное сплетение. Николай Иванович упал и потерял сознание. Очнулся он лишь минут через двадцать. Вокруг никого не было...

Семенов потер щеку:

– С Русиными ты тоже беседовала?

– Так точно. 22 декабря вечером супруги возвращались из города, где несколько часов назад кандидат наук Олег Петрович Русин купил своей жене Надежде Семеновне золотую брошь с чароитом за 2738 рублей 50 копеек – подарок к десятилетию их свадьбы. В проходном дворе по улице Щорса № 21 освещение отсутствовало, и бандиты, очевидно, знали об этом. Шел крупный снег, видимость была плохой. Преступники налетели внезапно. Они вырвали из рук Русиной дамскую сумочку, где была золотая брошь...

– Свидетели были?

– Нет.

– Дальше.

– Растерявшаяся Надежда Семеновна стала звать на помощь, а Олег Петрович кинулся на одного из бандитов – низкорослого, в меховой куртке, схватил его за рукав, но в тот же момент раздался возглас: «Кья-а!» —и Олега Петровича ударили сбоку чем-то по голове. Больше он ничего не помнит.

– Как долго Русин был без сознания?

– Жена говорит, что минут десять-пятнадцать...

– Что еще?

– Олег Петрович утверждает, что преступников было четверо, однако Надежда Семеновна не согласна с этим и считает, что был еще и пятый – его дородная фигура маячила в снежной сутеми... Вот все, что удалось дополнительно выяснить, – закончила Карелина.

Матвей Степанович долго смотрел в одну точку.

– Мда-а, похоже, что преступники следили и за Нечипоренко, когда он получал свой выигрыш, и за Русиными когда они покупали золотую брошь...

– Согласна. Я, товарищ полковник, была в территориальном управлении «Спортлото», потом ездила в ювелирный магазин, где Русины купили брошь...

– Ну и что? – поднял брови Семенов.

– Ничего нового узнать не удалось. Короче: фоторобот не сделаешь, заглядывать в дактилокартотеку – нет оснований. Одним словом, – плохо. Продвижения вперед нет.

– Так уж и нет?

– Ну, почти нет.

– Уже лучше, – усмехнулся Матвей Степанович. – Выходит, что-то все-таки есть?

Карелина пожала плечами.

– У потерпевшего Русина остался в руке клок шерсти от куртки одного из нападавших бандитов. Эксперты утверждают, что куртка – из искусственного меха, пошита в Киеве на фабрике имени Розы Люксембург.

– Вот видишь! А ты приуныла, говоришь, что ничего нет...

– К сожалению, товарищ полковник, это дела не проясняет...

– Как знать, как знать...

«Хочет подбодрить меня, утешить... Эх, Матвей Степаныч...» – вздохнула мысленно Ольга.

– Буду думать, товарищ полковник.

– Правильно. Дерзай, Оля. С миру по нитке – голому рубашка. Все, что касается банды – любые, даже незначительные на первый взгляд детали! – нельзя оставлять без внимания. А то, что бандиты используют приемы боевого каратэ при нападении, – очень важно. Отличительный, я бы сказал, штрих! У банды свой почерк. – Семенов прервался, разгладил седые усы. – Кстати, Оля, звонил твой старый знакомый – капитан Потапов из шестнадцатого отделения милиции. Дружинники взяли там 31 декабря ночью некоего Михеева – сорвал песцовую шапку с девушки. При задержании этот тип оказал сопротивление, использовал приемы боевого каратэ...

Карелина задумчиво повела головой.

– Вы полагаете – один из них?

– Надо проверить, Оля. Все может быть!

4

У Карелиной было правило: прежде чем допрашивать преступника или свидетеля по какому-либо уголовному делу, надо тщательно изучить, что он за человек. Где работает, каково мнение о нем сослуживцев. Вкусы, привычки, наклонности... Некоторые из коллег Карелиной по УВД считали, что все это – лишнее, забот и так хватает. Объять необъятное все равно нельзя, следовательно, надо быть в какой-то степени рационалистом, не усложнять очевидные вещи. Есть еще и нераскрытые преступления, есть и неотложные дела. Размусоливать и заниматься психологией некогда.

Так рассуждали некоторые из оппонентов Карелиной в управлении, но сама Ольга своему подходу никогда не изменяла.

Вот и сегодня, прежде чем встретиться с Михеевым, она навела о нем справки. И лишь после этого направилась в шестнадцатое отделение милиции. Предупрежденный Семеновым капитан Потапов уже ждал ее.

– Здравия желаю, товарищ майор! – приветствовал он Ольгу, поднимаясь из-за стола. – Милости просим в нашу обитель. Располагайтесь, пожалуйста. – Капитан услужливо поставил перед Карелиной стул.

– Спасибо, – поблагодарила Ольга и сразу же перешла к делу. – Как там Юрий Михеев? Допрашивали уже?

Потапов помрачнел.

– Два раза. А что толку? Молчит, подлец! Точнее, он-то говорит – за словом в карман не лезет! – да все не то. Ершистый тип. – Капитан полистал блокнот. – 25 декабря в 22.15 у гражданки Валевской Антонины Вадимовны сорвали с головы на улице Репина соболью шапку. Преступнику удалось скрыться, но Валевская запомнила его внешность. У нас возникло подозрение, что это тоже был Юрий Михеев...

– Ну и как?

– В присутствии понятых произвели опознание преступника. Валевская сразу указала на Михеева...

– Понятно. Что еще?

– Сославшись на номер уголовного дела, наш следователь Яремчук наложил арест на переписку Юрия Михеева. Думаю, он шапки срывал не по собственному почину. Связан, очевидно, с шайкой...

– У вас, Федор Лукич, есть доказательства этого?

Чисто выбритое, скуластое лицо Потапова потемнело.

– Пока, Ольга Николаевна, таких доказательств у меня нет. Есть только предположения, догадки. Их, конечно, к делу не подошьешь, я это хорошо понимаю. Жаль только, что Яремчук заболел, он разделяет мои предположения...

Карелина задумчиво теребила пуговицу на кителе.

– Матвей Степаныч договорился с вашим начальством... Мы, пожалуй, заберем у вас этого Михеева. Вы не против?

– Ну что вы, товарищ майор? Одно дело делаем. Забирайте! Но просто так сей фрукт ничего не скажет...

– Пока суд да дело, я хочу его допросить. Сегодня же. Как говорится: куй железо, пока горячо.

– Понял, товарищ майор. Идемте.

Они вышли из кабинета Потапова, спустились вниз и, пройдя по длинному коридору, очутились в небольшой комнате с забранными железной решеткой окнами, расположенными под самым потолком. Стол, четыре привинченные к полу табуретки. Обитая железом дверь.

Капитан достал из ящика стола чистый бланк протокола и шариковую авторучку, положил перед Карелиной. Она поблагодарила кивком головы.

Тучный старшина привел Михеева. Потапов молча показал арестованному на табуретку.

– Садитесь, Михеев.

– Мерси, я постою. Дама ведь присутствует. Я – человек воспитанный.

– Садитесь! – повысил голос капитан и, повернувшись к Ольге, усмехнулся: – Каков гусь, а?

Арестованный пожал плечами и, скользнув взглядом по Карелиной, сел на краешек табуретки.

Ольга неотрывно смотрела на арестованного. Парень как парень. Худощавый, курносый. Темная грива волос. Под правым глазом – родинка...

«Кто ты? Что заставило тебя пойти на преступление? Почему?»

Арестованный неторопливо хлопнул себя ладонью по колену.

– Давайте начнем, граждане начальники...

– Вы что, спешите? – прищурилась Ольга.

– Вся нынешняя жизнь – спешка. Одни спешат на работу, другие – с работы, а третьи – в магазин. Привык, знаете ли, и я. Втянулся, так сказать... А вы, прошу пардону, что... разве не торопитесь?

Потапов осадил арестованного хмурым взглядом:

– Бросьте выпендриваться, Михеев! Вы уже отличились!

– Слушаюсь, гражданин капитан. Отныне буду вести себя как пионер. – Он повернулся к Ольге. – Простите великодушно, не знаю, с кем имею честь...

– Я – следователь органов внутренних дел Ольга Николаевна Карелина. У меня к вам, Михеев, есть несколько вопросов.

– Весьма польщен! Весь к вашим услугам. – Он встал и чуть заметно поклонился.

– Оставьте браваду, Юрий. Не время и не место.

Розовые губы Михеева смялись усмешкой. Он снова опустился на табуретку.

– Прошу прощения. Хотел, как лучше. Приятно, знаете ли, иметь дело с красивыми женщинами. Вы, извиняюсь, похожи на американскую киноартистку Элизабет Тейлор. У нее, правда, глаза синие, а вот у вас – черные...

Ольга нахмурила брови.

– Повторяю: я – следователь, Михеев, и попрошу отвечать только на вопросы. Итак, кто вас научил приемам боевого каратэ?

– Сам научился, гражданин следователь. По книге Фунакоси. Для самозащиты, так сказать...

– Вот как? Любопытно... Ну, а куда вы дели соболью шапку, которую сняли 25 декабря с гражданки Валевской?

– Продал.

– Кому продали, вы, конечно, не помните?

– Если все запоминать, голова треснет, – развел руками Михеев.

Карелина вертела в руках шариковую авторучку, Потапов мрачно поглядывал на арестованного.

– Ну, а чем вы занимались 26-го и 27 декабря? Как провели эти два дня? – подняла глаза Ольга.

Михеев дерзко улыбнулся:

– 26-го я... я ходил в библиотеку... просматривал в читальном зале газеты и журналы. Потом... потом, дай бог память, ходил, кажется, по магазинам... посетил Музей русского искусства. Культурная, так сказать, программа... – Михеев бросил на Карелину невинный взгляд, обнажив ровные зубы, один из которых был золотой. – Ну а 27 декабря... купил елку – мать попросила... потом гулял по городу. Вечером пошел во Дворец спорта, смотрел хоккей...

– Ну и кто же играл 27 декабря во Дворце спорта?

Арестованный потянулся так, что хрустнули суставы, зевнул.

– Для вас это имеет значение, гражданин следователь?

– Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

– Извольте. 27 декабря играли «Сокол» и... и «Динамо»-Рига, кажется...

Карелина укоризненно поморщилась:

– Неправду говорите, Михеев!

– Вы меня обижаете, гражданин следователь. Говорю: был на хоккее!

– Ложь! У меня коллеги – тоже болельщики. Так вот, никакого хоккея 27 декабря во Дворце спорта не было.

– Как это... не было?

– А так. Надо внимательно читать газеты. Киевский «Сокол» с 25 декабря находится в Финляндии, на товарищеских играх. Это, во-первых. Во-вторых, 26-го и 27 декабря вы никуда не ходили, а были дома. Решили отсидеться. Пусть, мол, утихнут немного страсти, милиция успокоится. А чтобы не было лишних разговоров среди соседей по коммунальной квартире, вы прикинулись больным гриппом, попросили маму вызвать вам врача.

Михеев отвел взгляд в сторону. Тихо с паузами процедил:

– Откуда у вас... такие... неверные сведения... гражданин следователь?

Карелина промолчала, а Потапов укоризненно покачал головой:

– Нехорошо! Заврался так, что дальше некуда.

– Вам можно, а мне нельзя?

– Не хами, Юрий! Ты в милиции, а не на блинах у тещи!

– Хорошо, учту... – усмехнулся арестованный.

Карелина нахмурилась и тяжело вздохнула:

– Кто вас надоумил срывать шапки с женщин?

– Сам, – невинно обронил арестованный. – Нечистый попутал... Решил заработать деньжат таким макаром. Глупо, конечно!

– Значит, дружков и вдохновителей у вас не было?

– Я же сказал – сам... один я работал. И ни с кем не связан! Никого не знаю! – произнес Михеев с плохо скрываемым раздражением и отвернулся.

Карелина надела на шариковую авторучку колпачок, медленно встала.

– Ладно, Михеев. На сегодня хватит. Вы пойманы с поличным. Против вас возбуждено уголовное дело. Статья 142 Уголовного кодекса УССР. Нападение с целью завладения личным имуществом граждан, соединенное с насилием, опасным для жизни или здоровья лица, подвергшегося нападению. Одним словом – разбой!

– И что же мне светит, если не секрет?

– Не секрет. Вам грозит лишение свободы на срок от трех до десяти лет... Между прочим, чистосердечное раскаяние, помощь следствию принимаются во внимание при назначении наказания. Жизнь у человека – одна. Подумайте над этим. Завтра мы продолжим знакомство. В другом, правда, месте.

5

Карелина намеревалась допросить Михеева более обстоятельно на следующее же утро – была у нее одна идея, но это пришлось отложить.

Поздно ночью Ольгу вызвали в управление.

Полковник Семенов был у себя. Глядя на его озабоченное усталое лицо, Карелина поняла: что-то произошло.

– Полчаса назад звонил дежурный по городу подполковник Кравец. Убийство...

– Где?

– По улице Щорса. Дом 38, квартира 13.

Карелина сжала в руках карандаш.

– Все тот же район... та же улица...

– Вот именно!.. Кравец знает, что ты ведешь дело каратистов. Потому и сообщил... Дежурная бригада уже выехала.

– Кто убит?

– Профессор медицины Николай Андреевич Лукьянов. Шестьдесят три года. Накануне взял со сберкнижки двадцать пять тысяч рублей на покупку дачи... – Семенов вздохнул, протер кулаком воспаленные глаза. – Поезжай на место происшествия, разберись.

Возле первого подъезда дома стояли две «скорые помощи» и милицейский «рафик». Первым, кого увидела Карелина, когда поднялась на второй этаж и вошла в квартиру, был старший следователь прокуратуры Тарас Петрович Прохоров. Он стоял возле кресла, в котором сидела бледная, как стеарин, немолодая уже женщина с мокрыми от слез глазами.

– Жена Лукьянова, Анна Ивановна... – наклонившись к Ольге, пояснил чуть слышно Прохоров.

Дышала жена профессора тяжело и часто, на лбу у нее блестели крупные бисеринки пота. Здесь же находились две женщины в белых халатах – из бригады «Скорой помощи». Одна – высокая, статная, со стетоскопом, а вторая – молоденькая, почти девочка, очевидно, медсестра.

– Папаверин, анальгин и дибазол. По одному кубику. Быстрее, Катенька, быстрее, – повернулась к молоденькой статная.

Карелина молча смотрела, как медсестра точным движением обломала длинный кончик ампулы и, наполнив шприц лекарством, осторожно нажала на поршенек, слила немного, как она протирала смоченной в спирте ваткой кожу выше локтя у сидящей в кресле жены профессора, как подкладывала ей под руку подушечку, а потом загнала в кожу длинную иглу шприца...

– Сейчас вам будет легче, Анна Ивановна... – тихо проговорила медсестра.

Лукьянова продолжала отрешенно и скорбно смотреть в одну точку. На виске у нее вздулась фиолетовая жилка, мелким тиком дергалось веко на правом глазу.

Ярко горела люстра, пахло мастикой для натирания полов.

Карелина медленно прошлась по ковровой дорожке, ощупывая цепким взглядом предметы и вещи. Деревянная кровать с головами львов на широких спинках, четыре кресла, обтянутых красным бархатом. Старинный стол, а на нем – букет алых гвоздик. На стенах резные тарелки, картины в позолоченных багетах.

Дверь в соседнюю комнату была открыта. Там мелькали вспышки блица – дежурная бригада тщательно изучала место происшествия, собирала улики... На зеленом ковре, неестественно раскинув в разные стороны руки, лежал седобородый мужчина. Красивый свитер его был порван, на губах и бороде запеклась кровь. Когда Карелина подошла ближе, то увидела, что кровь сургучом застыла и в раковинах волосатых ушей Лукьянова, и в широких ноздрях. Над мертвым профессором склонился судебный медик.

«Чем-то очень сильно ударили. Или в скулу, или в висок», – не преминула сделать вывод Ольга.

Эксперт-криминалист обрабатывал спецсмесью предметы в комнате, портфель на журнальном столике, ручку двери, надеясь получить отпечатки пальцев преступников. Здесь же были понятые – старик и девушка, проводник с розыскной собакой, участковый инспектор, оперуполномоченный уголовного розыска лейтенант Ивлев.

Печально взглянув на мертвого профессора, Карелина вернулась в первую комнату. Врача и медсестры уже не было.

– ...Анна Ивановна, если вам трудно говорить, отложим нашу беседу, – мягко произнес Прохоров, поглядывая с участием на жену профессора.

Лукьянова покачала головой:

– Нет-нет, вам нужно сейчас... я все понимаю... спрашивайте, я все понимаю... – Она промокнула белоснежным носовым платочком глаза.

– У меня к вам, Анна Ивановна, несколько вопросов... Скажите, как долго вас не было сегодня днем?

– С половины второго до... начала девятого... Я ездила в Центральный универмаг, купила электробритву... Коля... Николай Андреич просил... Старая вышла у него из строя... Коля хотел только электробритву «Харьков-15 М»... – Лукьянова всхлипнула, снова поднесла к глазам носовой платочек. – Потом... потом я, не заезжая домой, поехала к дочери. Она живет на левом берегу Днепра... в Березняках. Внук там, Вовка... Возилась с ним... Потом поехала домой. Открываю дверь, вхожу в комнату. Кричу с порога: «Коля, я тебе бритву купила!» Никто не отвечает... Иду в одну комнату – никого. Иду во вторую... и там... т-там... в-вот на п-полу... н-на к-ковре Коля... лежит Коля... в к-крови л-лежит... З-закоченел уже... – Она судорожно ухватилась ладонью за подлокотник кресла, посиневшими губами выдавила: – Н-не в-верю... н-не хочу верить, слышите?!