Текст книги "Ход конём"

Автор книги: Евгений Руднев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Несколько раз Рябинин вынимал карту и компас и сверялся с местностью. Смахивал ладонью пот со лба и, зорко оглядевшись по сторонам, двигался дальше...

Часа через полтора он вышел к ручью Ледовому, испил студеной воды и зашагал вдоль усыпанного мелкой галькой берега вверх по течению. Пройдя еще метров пятьсот, Рябинин внезапно остановился и прислушался. Затем быстро отскочил в сторону и нырнул в густые заросли тальника на левом берегу ручья. Впившись глазами в противоположный берег, напряженно стал ждать... Зашуршала галька, показался... Семен Тополевский. На плече у него висело охотничье ружье, на поясе болталась подбитая куропатка... Семен остановился, поглядел окрест. Достав сигареты и спички, закурил и торопливо зашагал по направлению к поселку.

«Интересная встреча! Что бы это могло значить?!» – оживился капитан.

Рябинин провожал взглядом высокую фигуру геофизика, пока та не скрылась за серым выступом скалы, успев подметить, что Тополевский одет в старый энцефалитовый костюм, на ногах – добротные горные ботинки, а шнурки на них разные: один – черный, а другой коричневый.

Поглядев еще некоторое время на выступ скалы, за которым скрылся Тополевский, капитан вышел из своего укрытия. Вынул карту, сделал на ней пометку и лишь после этого пошел дальше.

Капитан двигался берегом ручья и придерживал правой рукой ремень двустволки – он взял ружье для отвода глаз, иду, мол, на охоту... Спустя час он подходил уже к Волчьей пади. Распадок делался все уже, а лес – гуще. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотную вязь деревьев. Под ногами был толстый, пружинящий ковер из мхов и прошлогодней хвои елей, лиственниц и кедров. Сырой, застоявшийся воздух, монотонное гудение комаров.

«Мда, место и впрямь глухое... Недаром здесь волки водятся...» – отметил Рябинин.

Распадок имел ширину не более ста метров. Слева и справа, там, где он подступал к горам, лежали скатившиеся сверху огромные глыбы гранита, высились каменистые осыпи.

Капитан долго бродил по Волчьей пади, присматриваясь к камням. Наконец нашел то, что искал: у подножья горы он увидел квадратную, почти отвесную скалу, которая была покрыта желтыми и красными пятнами.

«Реальгар и аурипигмент!»

Красные и желтые камни лежали в жухлой траве, в кустах, в мочажинах...

Рябинин опустился на корточки, взял один камень; вертел его в руках, изучал под лупой. Подошел к скале, царапнул горную породу перочинным ножом – посыпались крупинки реальгара.

Рябинин долго ходил вдоль скалы, скользя пытливым взглядом по земле. Выгоревшая на солнце трава, палые листья деревьев, глыбы гранита – все было покрыто желтой и красной пылью... Рябинин сел на валун и осмотрел подошвы своих болотных сапог – почти во все углубления заводского рисунка набились крупинки реальгара и аурипигмента.

«Нет сомнений в том, что неизвестный, бродивший в ольховнике вблизи скважины № 607, бывал именно здесь, в Волчьей пади... Только зачем он сюда приходил? С какой-то определенной целью или, быть может, забрел просто так?» – тревожно думал капитан.

И вдруг на молодом, еще не успевшем выгореть на солнце мху он увидел четкие следы... Четыре параллельные полосы и три глубоких квадратика! Знакомая «лесенка»! Опять все те же геологические сапоги сорок четвертого размера... А чуть в стороне, тоже на молодом мху, усыпанном слоем желтой и красной пыли, – другие следы, другая обувь: на подметке двадцать две маленьких, в горошину величиной, вмятины, а на месте каблука, по краям его – десять бугорков, образующих как бы подковку. Такой отпечаток дают кирзовые сапоги... Любопытно, черт побери!

Рябинин зарисовал в блокнот следы, складным металлическим метром сделал кое-какие замеры. Он попытался проследить, куда ведут те и другие следы, но из этого ничего не вышло: метров через пять молодой мох кончался, а на упругом ковре из хвои и палых листьев абсолютно ничего не удалось обнаружить, сколько он ни старался. Капитан мысленно выругался и перевел взгляд на густые заросли кедрового стланика, который рос в пяти шагах от скалы... В одном месте были обломаны две ветки, и это заинтересовало контрразведчика. Метр за метром стал он обследовать стланик...

Спустя полчаса, не найдя больше никаких следов, Рябинин хотел было уже закончить осмотр, но в тот же момент нога его провалилась в пустоту. Он чертыхнулся и. вытащив осторожно ногу, заглянул в образовавшуюся дырку... Темно, как в цистерне.

Рябинин поднялся, еще раз посмотрел на круглый проем и начал раскидывать палую хвою и листья. Под листьями оказались ветки кедрача, яма стала шире, и вскоре в лицо капитану дохнуло спертым воздухом подземелья... Он взял в правую руку пистолет и включил карманный фонарик. Опустился в яму (она теперь, после расширения, доходила ему до груди) и направил золотистый сноп света в большое, яйцевидной формы отверстие в белом, ноздреватом известняке...

«Карстовые пустоты... Притом весьма древние...» – определил капитан.

Он пригнулся и полез внутрь... Проход вскоре расширился, и капитан оказался в большой пещере. В ней свободно можно было стоять, она имела длину метров шесть и ширину – метра три. На неровных, ячеистых стенах пещеры рос мох, с потолка, словно сосульки, свисали кремовые известняковые наросты...

Яркий луч фонарика медленно плыл по пещере. Вот он осветил лежащие в углу пустые консервные банки, скомканную пачку «Примы», большую кучу еловых веток... Рябинин шагнул к куче, долго смотрел на нее. Раскидав ветки, увидел коричневый чемодан. Он был закрыт на два замка... Капитан постучал легонько пальцем по крышке чемодана и, достав из внутреннего кармана пиджака универсальную отмычку, открыл замки. Осторожно поднял крышку, тихонько присвистнул... В чемодане было множество любопытных вещей: бесшумный пистолет с удлиненным стволом, две обоймы патронов, три пластиковые мины большой разрушительной силы, сделанные в виде обычных спичечных коробков, – Рябинин уже встречался с такими. Крупномасштабная карта Н-ского района, компас, бинокль, средства тайнописи, полдюжины картонных цилиндриков с неиспользованными микропленками и две толстые пачки советских денег.

Рябинин минут пять изучал содержимое чемодана, ничего не передвигая и ни к чему не прикасаясь руками. Опустил крышку, щелкнул замками и снова засыпал чемодан еловыми ветками.

Еще раз тщательно обследовав пещеру, капитан постоял несколько минут в раздумье. Потом повернулся к выходу и, стараясь не оставлять следов, выбрался наружу. Вытянув шею, осмотрелся по сторонам, прислушиваясь. Тихо. Только ветер чуть слышно бормочет в верхушках деревьев...

Капитан забросал дырку ветками кедрача и посыпал сверху палыми листьями. Вытер маслянистое от пота лицо рукавом и торопливо зашагал домой.

До Волчьей пади Рябинин добирался по левому берегу ручья, а назад пошел – по правому.

«Итак, карстовая пещера – тайник вражеского агента. Того самого, который был возле скважины № 607, – размышлял контрразведчик, крупно вышагивая по гальке. – Агент – назовем его по-старому «Икс» – часто сюда наведывается, подтверждение тому – пустые консервные банки из-под свиной тушенки, кусочки мяса на стенках одной из банок не успели еще испортиться, они совсем свежие... Последний раз «Икс» был здесь, очевидно, сегодня...

Но что это за второй человек – в кирзовых сапогах? Как попал он в Волчью падь? Кто он: сообщник «Икса» или случайный прохожий?..»

Солнце поднималось все выше.

Пройдя еще с километр, Рябинин снял пиджак, бросил его на плечо и зашагал быстрее.

Монотонно журчал ручей, в блестящей, как ртуть, воде дрожали плети ив.

Рябинин поправил ремень ружья на плече и застыл: слева, шагах в десяти от ручья, лежал без движения под елью человек. Руки – широко раскинуты в стороны, правая нога неестественно подогнута. Рядом валялась соломенная шляпа...

Придерживая рукою охотничье ружье, Рябинин подбежал к человеку и узнал... старшего мастера Назарова. Вытянувшееся лицо его было сильно поцарапано, в уголках полуоткрытого рта сургучом запеклась кровь. Застывшие стеклянные глаза неподвижно смотрели в небо...

– Мертв... – вслух подумал капитан, но все же вытащил круглое зеркальце и приложил его к губам Назарова. На стекле не осталось никаких следов.

Капитан поднялся и, скрестив на груди руки, долго смотрел на старшего мастера... На груди у Назарова можно было насчитать четыре ножевые раны: три – в области сердца и одна – чуть пониже. На прорванной материи алыми пятнами застыла кровь.

Цепкий взгляд Рябинина двигался от одной точки к другой, возвращался назад... В перепутавшихся волосах Назарова – хвоя, листья. Очевидно, была борьба... Одет в старенькую штормовку, серые грубые штаны... Дерматиновый патронташ и двустволка лежат тут же: на охоту, по всему, ходил... А на ногах – кирзовые сапоги... Сорок второй размер... Кирзовые сапоги, кирзовые сапоги... Стоп! Так и есть: в углубления на каблуках набились крупинки реальгара и аурипигмента!.. Значит, второй неизвестный, что был в Волчьей пади, – это Назаров. Но что он там делал? Для чего пришел туда? И, наконец, самое главное – кто убил его? Кому он мешал?!

В метре от правой руки Назарова лежал в траве складной нож. Рябинин сразу узнал его – это был нож Семена Тополевского. Большой старый складной нож с деревянной рукояткой, на которой были выжжены буквы «С. Т.»... Лезвие покрыто засохшей кровью, к кончику приклеился палый березовый листик...

Не притрагиваясь к ножу – на нем ведь могли быть отпечатки пальцев! – Рябинин пристально рассматривал его. Садился на корточки, ползал по траве, снова вставал... Тополевский... Семен Тополевский. Именно его капитан встретил сегодня, когда шел к Волчьей пади. И плюс к этому – окровавленный нож, который выдает хозяина с головой... Несомненно и то, что убийство произошло сегодня... Что же получается? Назарова убил... Тополевский?! Семен Тополевский – рабочий геофизического отряда?! Дела, да и только... Нет, с выводами спешить не следует... Нож и Тополевский... Тополевский и нож... Что-то здесь слишком все очевидно... Чересчур очевидно и понятно...

Рябинин присел на кочку, сосредоточенно потер пальцем лоб. Без помощника ему сейчас не обойтись... Надо идти в поселок и радировать Никонову, чтобы прислал судебно-медицинского эксперта и одного из своих сотрудников. Но только когда они приедут? В лучшем случае – сегодня ночью... А пока... пока он должен рассчитывать лишь на себя... Нет, в поселок он сейчас не пойдет. Дорога каждая минута. Первостепенная задача сейчас – это внимательно осмотреть место происшествия, ибо потом будет поздно, следы, оставленные преступником, могут исчезнуть: хлынет дождь, например, или что-нибудь в этом роде. А то, что убийца оставил свои следы, – Рябинин не сомневался: убийца ведь не человек-невидимка, самые искусные шпионы, как они ни стараются, а следы все же оставляют... Итак, за дело...

Прежде всего Рябинин метр за метром осмотрел землю вокруг убитого... Он сразу же обратил внимание на то, что трава в некоторых местах примята. Эти удлиненные примятости, очень напоминающие след от обуви, уходили к густому ельнику, который начинался метрах в двухстах от ручья... Пристально вглядываясь в траву, контрразведчик медленно двигался к ельнику... Что за следы на земле – разобрать трудно, высохла почва... Расстояние между отпечатками повсюду меньше пятидесяти сантиметров... Будто человек семенил или тащил что-то тяжелое... А вот и кровь... Маленький, с горошину, темно-красный сгусток на траве... Еще один... еще...

Рябинин вошел в ельник. Здесь было сыро, прохладно и на голубовато-зеленых лишайниках отлично были видны следы. Снова все та же знакомая «лесенка»! Четыре параллельные полосы и три квадратика! Сорок четвертый размер сапог... Таинственный «Икс»!

Метров через десять на крохотной проталине Рябинин впервые увидел следы кирзовых сапог Назарова. Этих следов было здесь много, впрочем, так же, как и отпечатков сапог «Икса». Следы были разбросаны по всей прогалине... Клочья лишайников, щербины в глинистой почве, капли крови и обломанные ветки – все это говорило о том, что здесь происходила жестокая борьба...

Под сизовато-зеленой елкой Рябинин нашел небольшой кусок черной хлопчатобумажной ткани. Он имел прямоугольную форму, с трех сторон был подрублен, а четвертая сторона – рваная, с торчащими нитками. Это, скорее всего, был клапан от бокового кармана пиджака. И принадлежал, по всей вероятности, «Иксу», Назаров ведь был одет в штормовку.

Рябинин взял находку, аккуратно завернул ее в носовой платок и спрятал. Побродив еще некоторое время по ельнику, он вернулся к убитому Назарову. Прислонился спиной к лиственнице, вытащил сигареты. Закурил... Жадно затягиваясь дымом, смотрел в задумчивости на старшего мастера, щурил глаза.

Ну и денек!.. Назаров, конечно, был убит в ельнике... Убили в ельнике, на прогалине, и оттуда перетащили к ручью... Зачем? Чтоб быстрее заметили? Не совсем что-то логично... Преступник обычно старается запрятать свою жертву подальше, чтобы ее нашли как можно позднее.... Несомненно пока одно: «Икс» имеет самое непосредственное отношение к смерти Назарова... Вполне возможно, что именно он убил старшего мастера. За то, что тот, скажем, раскрыл тайну карстовой пещеры в Волчьей пади. Ведь Назаров был там, был!.. Правда, есть еще нож... Нож Семена Тополевского! Как он попал сюда, этот старый складной нож? Неужели геофизик причастен к убийству? Вещественные доказательства – в пользу именно этой версии... Может, и отпечатки пальцев на рукоятке ножа будут тоже принадлежать Тополевскому, и только ему... И все-таки... все-таки тут что-то не то... Очень уж неосторожно со стороны Тополевского (если он причастен к убийству!) оставить нож со своими инициалами возле убитого Назарова. Неосторожно и даже глупо... За что же был убит Назаров? За то, что раскрыл тайну карстовой пещеры или за что-то другое? И вообще, что за человек Назаров, почему он попал именно в Волчью падь? Шел на охоту – и только? Надо будет расспросить о Назарове у Боголюбова... Нож... Нож Семена Тополевского... Когда Семен возвращался сегодня в поселок, на нем были черные горные ботинки. Таких следов ни в ельнике, ни возле мертвого Назарова нет. Этот факт – тоже в пользу геофизика... А что, если подлинный убийца хочет запутать следствие, повести его по ложному пути? Тогда сразу становится понятным, почему Назарова перетащили на видное место... Как бы там ни было, а старшего мастера Назарова – нет. Он мертв... Враг по-прежнему гуляет на свободе. Враг продолжает наносить змеиные укусы. А он, капитан Рябинин, ничего конкретного пока не сделал. Одни лишь предположения и догадки.

Рябинин подтянул рукав пиджака и глянул на часы: начало третьего. Надо идти в Н-ск. Сейчас же, сию минуту!

Придя в поселок, Рябинин тотчас же связался с подполковником Никоновым и попросил его срочно прислать судебно-медицинского эксперта и одного из оперативных работников. Затем капитан распорядился, чтобы лейтенант Захаров отправил в горы своих людей и поставил возле убитого Назарова охрану.

Поднявшись к Боголюбову, Рябинин кратко рассказал ему о случившемся.

Начальник экспедиции оторопело, в замешательстве смотрел на контрразведчика. Он никак не мог поверить в то, что сообщил ему Рябинин. Нет-нет, это шутка. Злая, нехорошая шутка! Но ведь капитан – не тот человек, который будет так жестоко шутить. Значит, это все-таки... произошло?!

– Убит... Назаров?! Не может быть... – Боголюбов встал, снова сел. – Вчера вечером... мы играли у него дома... в шашки играли... Он говорил, что пойдет утром на охоту... приглашал и меня, но я отказался... перебои сердца сильные... И вот теперь вы говорите... Не может быть! Не верится... Пашка... Павел Назаров! Кто же его убил, за что?!

– Пока это неизвестно... Вы, Иван Васильевич, хорошо знали Назарова?

– Мы с ним из одного села...

– Расскажите, пожалуйста, более подробно о нем... Что он за человек был?

Боголюбов горько усмехнулся:

– Вы говорите «был»... а мне не верится... Не верится, Борис Николаевич, честное слово, не верится! – Он вытащил из ящика стола пузырек с сердечными каплями, накапал в стакан. Руки у него дрожали.

– Успокойтесь, Иван Васильевич... Не нужно так... Может, отложим этот разговор? – участливо спросил Рябинин.

Боголюбов отрицательно затряс головой.

– Нет-нет, сведения вам нужны сейчас... я все понимаю, Борис Николаевич... – Он выпил лекарство, снова опустился на стул. – Назарова я знаю с детства... Знаю с самой лучшей стороны... Вместе учились, вместе воевали. Вместе и в партию вступили – было это в декабре 1942 под Сталинградом... После войны мы работали в разных геологических экспедициях... Потом он перешел ко мне... Два года назад Павла наградили орденом Ленина – его бригада завоевала первое место в республиканском соревновании буровиков... Двое детей у него: сын Вовка, в пятый класс пойдет нынче, и дочь Марина – ей уже двадцать лет, институт заканчивает...

– Назаров часто ходил на охоту, Иван Васильевич?

– Почти каждое воскресенье... Иногда и я с ним отправлялся...

Рябинин грустно смотрел на кактус, стоящий на подоконнике.

– Вы не знаете, в котором часу он ушел на охоту сегодня?

– Знаю... Рано утром, еще не было и шести, он наведался ко мне домой с двустволкой и еще раз предложил пойти вместе. У меня по-прежнему было неважно с сердцем, и я ответил, что не пойду... Он взял у меня восемь патронов шестнадцатого калибра, «ершик» для чистки ствола...

– И больше вы его не видели?

– Нет...

– Скажите, а в каких отношениях Назаров был с геофизиком Семеном Тополевским?

– С Тополевским? В каких отношениях? В самых хороших. Они часто ходили на охоту вместе... Павел даже, по-моему, любил этого молчаливого парня... А что?

Рябинин промолчал. Зачем посвящать в свои, быть может, необоснованные подозрения этого усталого, надломленного горем человека?

– Ну, ладно... Спасибо, Иван Васильевич. – Контрразведчик шагнул к двери. Надо было поторапливаться.

– Борис Николаевич... – глухо проговорил начальник экспедиции, – Борис Николаевич... Он там еще... Павел... в тайге?

– Да.

Боголюбов порывисто встал:

– Я пойду туда... сейчас же пойду! – Голос у него дрогнул.

– Не надо, Иван Васильевич... Захаров там уже поставил охрану... А Назарову вы уже ничем не поможете. И еще... Пока из города не приедет судебно-медицинский эксперт, о смерти Назарова никому не говорите.

Боголюбов сокрушенно вздохнул и тяжело опустился на стул.

12

В семь часов вечера из города прилетел вертолет.

Он сел на опушке леса, метрах в двухстах от того места, где был убит старший мастер Назаров. Из Т. прилетели судебно-медицинский эксперт Потапенко и сотрудник отдела подполковника Никонова старший лейтенант Синицкий – скуластый кареглазый здоровяк в светлом костюме и соломенной шляпе.

Осмотрев труп, Потапенко отошел чуть в сторону и повернулся к Рябинину:

– Смерть наступила в результате поражения ткани сердца острым предметом – скорее всего ножом... Задето, по всему, и легкое.

– Когда это произошло?

– Примерно... часов восемь-десять назад... Точнее скажу, когда сделаю вскрытие.

Рябинин посмотрел на свою «Каму»: часы показывали полвосьмого... Выходит, Назарова убили в промежутке между 9.30 и 11.30. Что ж, получается все более или менее логично. От Боголюбова старший мастер ушел в шесть утра, где-то около девяти он мог быть в Волчьей пади...

– Вы будете делать вскрытие в городе? – спросил у Потапенко Синицкий.

– Да, конечно, – отозвался судебно-медицинский эксперт. – В Н-ске для этого нет условий. – Потапенко защелкнул замок своего чемоданчика.

Труп перенесли в вертолет. Рябинин попрощался с Потапенко и сказал:

– Буду ждать от вас вестей. Может быть, удастся установить что-либо интересное. Для нас важна сейчас каждая мелочь...

– Понимаю... Буду стараться... Часа через полтора-два протокол вскрытия будет у Никонова... Всего вам доброго!

Рябинин и Синицкий остались одни.

– Вы знакомы с делом «Автотурист»? – обратился капитан к Синицкому.

– Никонов в общих чертах рассказал мне...

– Поскольку вы будете моим помощником, вам надо обо всем знать более подробно... Сейчас я вам расскажу... – Капитан закурил. – Вся эта история началась так...

И Рябинин поведал старшему лейтенанту о Шнейдере, о таинственной карстовой пещере и о своих соображениях.

Когда Рябинин кончил, Синицкий деловито сказал:

– Мда-а... этот «Икс» – не фунт изюма. Почерк матерого шпиона. Я с вами согласен, товарищ капитан: преступник вряд ли оставит возле своей жертвы нож с собственными инициалами, слишком важная это улика. Как бы визитная карточка! Очевидно, этот «Икс» хочет, чтобы мы пошли по ложному следу...

– Сейчас очень важно установить, каким образом нож Тополевского оказался возле убитого Назарова, – убежденно заметил Рябинин. – Мне кажется, что Тополевский к убийству не причастен. Есть тут, правда, ряд неясностей. Одним словом, вам, товарищ старший лейтенант, надо поближе познакомиться с Тополевским.

– Понятно, товарищ капитан.

– Словно бы невзначай, попросите у него нож – открыть, мол, часы наручные надо, сильно спешат... Интересно, как он отреагирует... Затем, тоже осторожно, спросите, как он провел сегодняшнее воскресенье. Я ведь встретил его сегодня утром на ручье Ледовом в десять часов, когда шел к Волчьей пади...

– Товарищ капитан... этот самый... таинственный «Икс»... В общем, вы подозреваете кого-нибудь?

– Подозреваю... По крайней мере, завтра многое прояснится... Или мои подозрения перерастут в реальность, или развеются, как дым. Завтра ведь геофизики будут «синьковать» каротажные диаграммы. «Икс» должен действовать!

– Ясно, товарищ капитан.

– Надо решить, как будем поддерживать связь...

– Я предвидел эту проблему, товарищ капитан... – Синицкий подошел к лежавшей в траве спортивной сумке и, развернув замок-молнию, вытащил оттуда два небольших, очень напоминающих портсигары предмета. Протянул один из них Рябинину.

– Малогабаритная карманная рация? – одобрил новшество капитан, не преминув отметить мысленно предусмотрительность помощника.

– Она самая... – подтвердил Синицкий.

– Их у вас две?

– Нет, я взял три... Авось, думаю, понадобится и третья...

– Добро! – еще раз похвалил расторопного Синицкого Рябинин.

«Кажется, помощник у меня – парень толковый... Впрочем, дело покажет», – подумал капитан.

В одиннадцать часов вечера Никонов передал по рации результаты вскрытия тела Назарова... После тщательного биологического исследования трупа Потапенко более точно назвал время убийства старшего мастера: 9.30—10.30. Судебно-медицинский эксперт сообщал также, что Назаров был оглушен по голове каким-то металлическим предметом и лишь затем ему были нанесены смертельные удары в область сердца.

Это было очень важное уточнение, и Рябинин поблагодарил Потапенко.

А спустя час подполковник Никонов передал новую весть: утром двадцать седьмого июля перехвачены две радиограммы. Установить точное местоположение шпионской рации не получилось – передача длилась считанные секунды, и за этот короткий промежуток времени не удалось определить точку пересечения направлений рамочных антенн пеленгаторных установок. Все же специалисты предполагают, что передачу вели из квадрата 23-14. Обе радиограммы расшифрованы. Текст первой радиограммы из района Н-ска: «Положение осложнилось. Думаю применить вариант «Два-Z». Зубр».

Текст ответной радиограммы – из разведцентра, расположенного за пределами территории Советского Союза: «Ваши предложения в отношении варианта «Два-Z» поддерживаем. В связи с этим меняется план. По завершении второй части операции «Аун» вам надлежит прибыть с «багажом» в Клайпеду. Способ переправки домой, место, время и пароль – остаются прежними. Не делайте больше таких длительных перерывов в радиосвязи – мы очень волнуемся. Всяческих успехов вам. Густав».

Рябинин вышагивал по комнате, обдумывая полученные от Никонова сведения... Достал из чемодана карту и стал изучать ее... Занятно! Оказывается, Волчья падь находится в самом что ни на есть центре квадрата 23-14!.. «Зубр» – это, по всей вероятности, и есть неуловимый «Икс»...

Итак, операция «Аун»... Что же входит в «программу» этой операции? Фотографирование каротажных диаграмм по всем скважинам месторождений? Мда... «Зубр»... Где же я слышал эту кличку?..

Рябинин сосредоточенно двигал остистыми ресницами. Потом хлопнул себя ладонью по лбу и улыбнулся. Вспомнил, черт возьми! Было это четыре года назад... Он ездил тогда в Прибалтику, в одно из местных управлений госбезопасности – надо было получить у литовских товарищей кое-какие материалы по одному делу. И вот тогда-то, в кабинете майора Венсбергаса, он впервые услышал кличку «Зубр»... А днем раньше литовские пограничники обнаружили на берегу моря закопанные в песок водонепроницаемый резиновый костюм, миниатюрный мощный моторчик с винтом, ласты, баллон с кислородом и пустой целлофановый мешок. Розыскная собака след не взяла: он был обработан специальным составом... На ноги были подняты не только пограничники, но и работники госбезопасности. Искали везде, тщательнейшим образом обследуя близлежащие к побережью населенные пункты. Однако результатов это не дало: вражеский лазутчик как сквозь землю провалился... И только спустя неделю случайно удалось перехватить часть радиограммы, которую передавала таинственная радиостанция. Неизвестный сообщал кому-то, что он благополучно переправился на советскую территорию и сегодня вечером выезжает в назначенный пункт. А в конце радиограммы стояло: «Зубр». Литовским товарищам так и не удалось тогда напасть на его след... И вот, спустя почти пять лет, этот неуловимый «Зубр» выплыл в районе Н-ска... Да-а, изворотливости и ума «Зубру» не занимать. Далеко не каждый шпион сможет продержаться в нашей стране такое продолжительное время... Надо немедленно сообщить Бурову обо всем. Пусть свяжется с литовскими товарищами. Они, очевидно, тоже не сидели сложа руки и могут дополнить характеристику «Зубра».

Капитан вытащил увеличенные фотографии каротажных диаграмм и в который уже раз принялся изучать их. Он снова и снова рассматривал их в лупу, вертел...

Так прошло часа полтора. Вдруг Рябинин порывисто встал, прищурил глаза. Губы тронула загадочная улыбка. Как это он сразу об этом не подумал?! Ведь все так просто!

Рябинин быстро смахнул со стола фотографии и засунул их обратно в чемодан. Надел пиджак, потушил в комнате свет и, стараясь не шуметь, вышел из избы. У него внезапно появилась одна мысль, которую он хотел тотчас же проверить.

Было два часа ночи. Поселок спал, где-то тоскливо подвывала собака. В двухэтажном здании конторы были освещены только два окна: то бодрствовал дежурный инженер по бурению.

Рябинин предъявил охраннику пропуск, дающий право входа в контору в любое время суток, и, поднявшись на второй этаж, позвонил по телефону лейтенанту Захарову. Извинившись за столь поздний звонок, он попросил начальника охранной команды немедленно прийти к нему.

Спустя двадцать минут Захаров был на месте.

– Опять что-то случилось, товарищ капитан? – встревоженно спросил он у Рябинина.

– Надо открыть комнату геофизиков... Я хочу провести один эксперимент! – быстро ответил капитан.

– Удалось что-то нащупать?

– Потом объясню.

Захаров согласно кивнул и направился в спецчасть за ключами.

Вскоре комната геофизиков была открыта. Переступив порог, Рябинин сразу же кинулся к светокопировальному станку. Откинув чехол из черной материи, быстро скатал брезент со свинцовыми пластинами. Обернувшись, прошелся взглядом по комнате, словно что-то искал. Наконец увидел на столе две пожелтевшие от солнца газеты, удовлетворенно крякнул и, взяв газеты, аккуратно разложил их на плексигласовом мостике станка...

Захаров молча, с изумлением наблюдал за действиями капитана.

– Предположим, лейтенант, что эти газеты нам надо «отсиньковать»... – сказал Рябинин. – На газеты мы должны положить светочувствительную бумагу... Возьмем для опыта вот этот, лежащий под батареей парового отопления старый плакат. Затем разгладим аккуратно плакат, то бишь светочувствительную бумагу, и покроем брезентом со свинцовыми пластинками... Я все правильно делаю?

– Да... Теперь только надо покрыть станок черным чехлом, чтоб свет не рассеивался, и включить люминесцентные трубки.

– Проделайте это, пожалуйста.

Захаров недоуменно набросил на станок чехол и включил освещение.

– А теперь, – торопливо проговорил Рябинин, – посидите здесь, а я схожу в котельную... Она закрыта, да? Дайте мне ключ... Быстрее, лейтенант, быстрее...

Ничего не понимающий Захаров протянул Рябинину связку ключей.

– Который от котельной?

– Вот этот... С биркой «12».

Рябинин взял ключ и спустился в котельную. Включив свет, он постоял несколько секунд у пузатого котла, обвел глазами пустые ведра на стене, огнетушители, лопаты... Затем быстро направился к двери, ведущей в пристройку. Отворив дверь, вошел.

В пристройке было полутемно... Рябинин щелкнул выключателем на стене, и под потолком вспыхнула лампочка, окруженная железной сеткой. Пристройка была завалена дровами и углем. Здесь также лежали обрезки каких-то труб, старые колосники, пилы, топоры, ветошь... В углу стояла бочка с гашеной известью.

«А комната геофизиков, скорее всего, вон над теми кедровыми чурками...» – заключил капитан.

Он взобрался на чурки и пристально стал рассматривать потолок. Потолок был дощатый, покрытый паутиной и копотью. Доски прилегали одна к другой неплотно, местами видны были щели. Между штабелем кедровых чурок и потолком – метра полтора, не больше.

Рябинин пригнулся и надавил на одну из досок, которая крепилась на стояках. Щель в потолке увеличилась... Контрразведчик поплевал на ладони и надавил сильнее. Просунув ладонь в образовавшийся зазор, дернул доску вперед-назад. Доска удивительно легко поддалась и выпала. Открылось подполье. На Рябинина дохнуло запахом старого дерева и мышиным пометом... Он включил фонарик, посветил на толстую опорную балку слева от открывшегося проема. Перевел желтый сноп на узкие короткие дощечки, которые лежали поверх опорной балки.

«Это и есть пол... пол в комнате геофизиков... До окна – метра два... Именно в этом месте и должен стоять светокопировальный станок...» – подумал Рябинин.

Тщательно, сантиметр за сантиметром осматривал он узкие дощечки. В двух местах между соседними были видны свежие подрезы ножом – кто-то, очевидно, хотел расширить щель.

Рябинин яростно посверлил мизинцем в ухе. На лице его плескалась довольная улыбка... Вынув перочинный нож, он сделал два колышка, заострил их на конце и вставил в те места, где были свежие подрезы.