Текст книги "Ценный подарок (сборник)"

Автор книги: Евгений Мин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Уникум

Один Служащий купил попугая. Было это так: возвращаясь с работы, он, как всегда, шел мимо рынка, но тут его остановил Рыжий детина, державший в руках большую птицу, с огромным клювом, с зеленой спиной и красным брюшком.

– Привет, папаша, – сказал он, – может, возьмешь птичку?

Служащий удивился и вежливо спросил:

– Извините, что это такое?

– Большой благородный попугай, мой верный друг с Австралии. Он и там редкость, его юникумом называют.

Служащий хотел сказать, что нужно говорить «уникум», но счел неудобным показать свое выше среднего образование.

– Простите, почему же вы со своим дружком расстаетесь? – спросил он.

Рыжий детина смахнул скупую мужскую слезу:

– Время давит. Пора в обратный рейс в Австралию мотать. А мой юникум этого не выдержит – загнется. В общем, так-перетак, гоните на бутылку, или я другого покупателя зацеплю. Мне ждать некогда. Там на коробке механик психует.

Боясь упустить редкую птицу, Служащий поспешно вручил Рыжему детине деньги, тот положил их в карман куртки, передал покупателю Большого благородного попугая и ушел качающейся морской походкой.

Служащий купил в магазине «Природа» клетку по росту попугая, жердочку, баночки для воды и птичьего корма и отправился домой.

Прохожие, встречавшиеся ему по пути – солидные мужчины, женщины с хозяйственными сумками, мальчишки и даже один генерал в отставке, – с восхищеньем смотрели на великолепную птицу.

Дома на каменном лице супруги не отразилось ничего.

– Кто это? – бесстрастно спросила она.

– Большой благородный попугай, по имени Уникум.

– Зачем?

– Потом объясню. Нравится?

– Сколько, – голосом на полтона ниже, чем прежде спросила супруга.

– Совсем пустяки, – робко сказал Служащий и назвал цену.

Жена со скоростью ЭВМ подсчитала в уме, что можно было бы купить на эти деньги, и произнесла грозным шепотом:

– Объясни, зачем ты это сделал?

– Знаешь ли, – начал Служащий, – существует такая наука экология, которая…

– Это у вас наука, – оборвала его Жена, – а мне нужно работать, варить обеды, убирать квартиру, возиться с твоим сыном-первоклассником.

Сын у них был общий, но когда Жена была недовольна Мужем, она почему-то приписывала мальчика одному Мужу, как будто он появился на свет без ее участия.

– Да, ты права, – покорно кивнул головой Служащий, – но есть одно важное обстоятельство, с которым нельзя не считаться: теперь в каждом интеллигентном доме заведен уголок природы: у моего начальника – ручной барс, у его заместителя – ручная лисица, а у его подруги – гремучая змея. Это престижно. Неужели ты хочешь быть хуже их?

– Вот еще, буду я… Хорошо, мы ткнем им в нос твоего Благородного попугая.

Так Уникум остался в новом доме. С этого дня Служащий и его Сын стали обучать Благородного попугая русскому языку.

Мальчик, стоя перед клеткой, повторял несколько раз подряд:

– Маша варит кашу. Мила любит мыло.

Папа громко и отчетливо читал газету, в которой всегда так много интересного. Уникум, не дослушав до конца, укладывался спать, положив клюв под крыло.

Страшная мысль осенила Служащего. Может быть, эта птица, воспитанная в капстране, не желает вступать в контакт с нами. Для того чтобы проверить ужасную задачу, он попросил свою племянницу, переводчицу из «Интуриста», прийти и поговорить с его питомцем на австралийском языке и, так сказать, выяснить его политические убеждения. Милая девушка согласилась, сказав, что никакого австралийского языка нет, а есть только английский, испорченный местным диалектом, но это не составляет для нее трудности.

Беседа Племянницы-переводчицы с Уникумом была непринужденной. Окончив ее, Уникум изящно склонил головку, а Переводчица присела так, как она приседала только перед западными туристами.

Когда беседа была окончена, Служащий тревожно спросил Племянницу:

– Ну как, ничего провокационного?

– Все нормально, дядюшка, только у него ужасное произношение и жаргон, но я сделала вид, что не заметила этого. Впрочем, сейчас и многие англичане говорят отвратительно, часто в их речи встречается американский сленг.

– Извини, – перебил ее Служащий, – мне интересны его политические воззрения.

– Знаешь, он сказал, что вообще далек от политики. Ее у попугаев нет.

Служащий тонко улыбнулся:

– Наивно, политически наивно. О чем же ты с ним говорила?

– О разном. Он жаловался, что тоскует по родине, но, к сожалению, пока еще не может попасть туда. Он читал мне стихи птичьих поэтов из джунглей. Похожи на наши: так же много трескотни. Ваш Уникум вполне лояльный джентльмен.

– Что он еще сказал?

Племянница мило покраснела.

– Извините, дядюшка, он просил, чтобы ваше семейство оставило его в покое и не обучало русскому языку. Он будет внимательно слушать, что вы говорите, и научится сам.

Служащий обиделся:

– Оставить его в покое? Не очень-то вежливо. Впрочем, чего можно требовать от птицы, выросшей в джунглях капитализма.

На этом закончилось обучение Большого благородного попугая. Он сидел на жердочке, гордо нахохлившись, посматривая во все стороны злыми красными глазами. Семья Служащего не обращала на него внимания. Уникум молчал. Это вполне устраивало Жену, которая терпеть не могла попугайских криков даже в зоопарке.

Положение Служащего на работе осложнилось. Все знали, что у него есть Большой благородный попугай, которого он не хочет показывать никому, ссылаясь на то, что его воспитанник еще не говорит. Такое поведение Служащего не одобряло и начальство.

– Неуместный эгоизм, – сказал Начальник.

– Вы правы, и к тому же эгоцентризм, – сказал Заместитель Начальника.

– Неинтеллигентное хамство, – сказала Секретарша, она же Подруга Заместителя.

Отступать Служащему было некуда, тем более – он был уверен, что даже неговорящий Уникум произведет впечатление.

Жена Служащего основательно подготовилась к приему гостей. Начальник, бросив взгляд на красивый и вкусно накрытый стол, сказал:

– Давайте сначала посмотрим на попугая трезвыми глазами.

Заместитель засмеялся остроумной шутке. Подруга Заместителя никогда не смеялась, чтобы морщины не появлялись на ее лице.

Все подошли к клетке, где помещался Уникум, и стали его рассматривать.

– Экземпляр, – сказал Начальник.

– Фигура, – поддержал его Зам.

– Великолепный самец, – сказала Подруга Заместителя и протянула руку в клетку, чтобы погладить попугая.

– Дурра! – чуть картавя, прокричал Уникум и больно клюнул в ручку, созданную для руководящих попугаев.

– Ой, ой! – потекла слезами Секретарша.

Заместитель принялся утешать ее. Служащий и его супруга онемели, а маловоспитанный сынок захохотал:

– Вот дает!

– Что это значит, как понять? – поднял левую бровь Начальник.

– Я не знаю, не могу сказать, – залепетал Служащий. – Наверное, он научился этому слову у матросов. Вообще он не умеет говорить.

– Начальник, – вдруг произнес Уникум голосом Служащего, только картавя. – Дорогая, разве ты не знаешь, что наш Начальник – пустое место. Его держат только потому, что у него дядя занимает где-то крупный пост. Наш Начальник невежествен, груб, самонадеян, не терпит ни одного слова критики.

Здесь Уникум сделал небольшую паузу и затем заговорил голосом Жены Служащего, точно так же присюсюкивая, как она:

– Неужели на него нет управы?

– Нет, – снова заговорил Уникум голосом Служащего, – все его боятся, он съест любого, если захочет.

Большой благородный попугай умолк, а Заместитель стал юлить перед Начальником.

– Уйдемте, прошу вас, уйдемте, я не хочу, чтобы вы слушали такую гадость.

– Нет, – твердо сказал Начальник, подняв правую бровь, – послушаем, что он еще скажет.

– Заместитель, – снова заверещал Уникум голосом Служащего, – ничтожество, трус, подхалим. Поэтому Начальник держит его при себе. Как работник он не представляет ничего. Его секретарша – смазливая женщина с низким моральным уровнем, она работает явно не по специальности, я бы сказал тебе, кто она такая, но щажу твои нежные ушки, но ты, конечно, догадываешься.

Большой благородный попугай умолк. Служащий кинулся к Начальнику:

– Это недоразумение… Он сам выдумал. Не слушайте!.. Я убью его, зарежу!..

– Спасибо за внимание! – сказал Начальник и ушел со своей командой.

Три дня спустя Служащего уволили по собственному желанию. Работу он, конечно, нашел по своим способностям, но Большого благородного попугая почему-то продать не удалось. И теперь семья Служащего беседует за закрытыми дверьми, перед той комнатой, где находится Уникум.

Брак по расчету

Не то в Милане, не то в Неаполе, а может быть, и в Мантуе жила синьора Логика. Она была нестара, недурна собой и к тому же пользовалась репутацией умной женщины. Однако дружили с ней больше всего пожилые мужчины, женщины же недолюбливали ее, а синьориты Беспечность и Ветреность даже называли ее за глаза ханжой и пугалом.

И представьте себе, у синьоры Логики была подруга, синьора Фантазия.

Этого никак не мог понять синьор Рассудок.

– Извините, милейшая Логика, – говаривал он, – мы давние приятели, но я не в силах объяснить, что связывает вас с таким вздорным существом? Берегитесь, она собьет вас с толку.

– Не тревожьтесь, – тонко улыбалась Логика, – со мной этого не случится.

И вот однажды, когда Фантазия осталась ночевать у подруги, а та лежала с ученой книгой в руках, Фантазия сказала:

– Милая, как ты красива!.. Но почему ты живешь одна? Ты должна выйти замуж.

– Это мысль, – сказала Логика. – Но за кого?

– Не бойся, я найду тебе подходящего мужа.

На следующий день она пришла с женихом. Он был рассеян, небрежно одет и растрепан.

– Познакомься, это синьор Талант, – сказала Фантазия.

– Очень рада видеть вас, – сказала Логика.

Потом синьора Логика и синьор Талант сидели рядом. Она задавала ему самые трудные загадки, а он тотчас же отгадывал их, и Фантазия, решив, что дело сделано, исчезла.

Она появилась через месяц и застала подругу в одиночестве.

– Милая, – удивилась Фантазия, – а где же синьор Талант?

– Мы не сошлись характерами, – сухо ответила Логика, – и это хорошо. Лучше, когда это выясняется до свадьбы. Я не спорю, он смел, оригинален, однако не годится в мужья. Во-первых, он расточителен, во-вторых, не признает правил и выходит из рамок, в-третьих, непременно все хочет сделать по-своему, в-четвертых, не любит сидеть дома и предпочитает моему обществу компанию Гения, в-пятых…

Логика так долго перечисляла недостатки Таланта, отщелкивая их на счетах, что Фантазия соскучилась. Она покинула подругу и спустя два дня привела нового жениха.

– Познакомься, душенька, – сказала она, – это синьор Юмор.

– Очень рада, – сказала Логика и, взглянув на жениха, невольно улыбнулась.

Минуло три недели, и она говорила Фантазии:

– Да, он мил и забавен, твой Юмор. Сказать по правде, мы весело проводили время. Но, знаешь ли, он ни к чему не относится серьезно, даже к синьору Рассудку. А ведь серьезность – главное в браке. Конечно, он симпатичен, и отец его, Смех, славный старик, но его матушка Ирония… Опасно иметь такую язвительную свекровь.

– Милая, ты слишком разборчива, – сказала Фантазия, – на тебя не угодишь. Ничего, я попробую еще раз.

Вскоре с ней пришел синьор Темперамент.

Лишь только жених и невеста остались одни, синьор Темперамент, упав на колени, воскликнул:

– Дорогая моя, я люблю вас!

– Я не верю в любовь с первого взгляда, – потупилась Логика. – Любовь – это общность духовных интересов. Прежде чем сделать шаг, нужно…

– Я люблю вас, шептал, подкручивая ус, Темперамент, – вы прекрасны, как сны моего детства, вы – лучшая из сказок!.. Позвольте мне быть вашим рабом, целовать следы ваших ног.

У Логики закружилась голова.

– Будьте моей, – жарко настаивал Темперамент, сжимая ее в объятиях.

– Нет, нельзя так сразу, не сейчас, – лепетала Логика, чувствуя, как слабеют ее логические способности. – Я прошу вас, приходите завтра.

Назавтра Темперамент опять клялся в любви, грозил, что покончит с собой, а Логика опять твердила:

– Завтра.

На третий день он не пришел, и все видели, как он разгуливал по главной улице, подкручивая ус и обнимая за плечи синьориту Чувственность.

– Он аморален, – обиженно сказала Логика.

– Боюсь, ты останешься старой девой, – сказала Фантазия.

И подруги поссорились.

Снова синьора Логика зажила уединенной жизнью. Но, должно быть, ей очень хотелось посрамить Фантазию, и она сама нашла себе жениха.

Его звали Расчет. Он был аккуратен, умерен, не позволял себе ничего лишнего в поступках и суждениях.

Они поженились.

Синьор Рассудок и синьора Добродетель поздравили молодых супругов, пожелали им долгих лет счастья и хорошего потомства.

– Мы не будем с этим спешить, – сказала Логика.

– Торопливость здесь неуместна, – согласился Расчет.

Через десять лет у синьоры Логики и синьора Расчета родилась двойня – сын Абсурд и дочь Нелепость.

Австралийские таблетки

Жил на свете не молодой и не старый человек – в общем, перспективного возраста. Действовал он на своем посту умело: быстро подмахивал бесспорные бумаги, те же, над которыми подумать нужно было, укладывал в дальний ящик стола. Сотрудники были им довольны: выписывал он премии каждому по должности и себя не забывал. Вышестоящие лица одобряли его полезную деятельность. Дома он считался образцовым супругом и отцом.

И вот стало происходить с этим Перспективным человеком что-то нехорошее – слабела память. Началось с мелочей: забывал, куда очки положил. Это влияло на его железную нервную систему. Он сердился, говорил громким голосом, хватался за голову. Подчиненные бросались со всех ног по углам и закоулкам разыскивать потерянные окуляры, а они, между прочим, лежали у него под самым носом. Дома повторялась та же недостойная картина. Жена прекращала варить витаминно-питательный суп, дети бросали готовить уроки, и весь семейный кворум искал папины очки. Чепуха это, ерунда! Подобная рассеянность встречалась у людей умственного труда еще в далекие времена, когда великий философ Бенедикт Спиноза шлифовал стекла для очков.

Дальше – хуже. Стал он секретаршу Маню называть Таней, именем жены, а жену Таню Маней, именем секретарши. Обеим женщинам это почему-то не понравилось, и на такой пустячной почве возникали домашние и служебные конфликты. Потом – совсем плохо. Скоренько подписывал он бумаги, которым нужно было отлежаться, откладывал те, которым нужно было дать ход. Тут он встревожился не на шутку и спросил свою подругу жизни:

– Как ты мыслишь, может, это преждевременный склероз?

Она испугалась, но виду не подала.

– Глупости! Просто ты переутомился – напряжение мозжечка. А лучше, для твоего спокойствия, показаться докторам. Конечно, они мало пользы приносят, но, даст бог, от них вреда не будет.

Перспективный человек тоже не очень верил в могущество медицины, хотя часто смотрел по телевизору научно-художественные передачи о пересадке сердца, почек и других необходимых деталей тела.

Однако жена права – от доктора вреда не будет. Решив так, он направился к Члену-корреспонденту по памяти.

Членкор принял Перспективного вне очереди. С полчаса беседовал с ним о фильмах и книгах, которые пациент не видел и не читал, а потом с ходу задал ему провокационно-медицинский вопрос:

– Скажите, сколько будет дважды два?

– Пять, – не задумываясь ответил пациент.

– Отлично. А что получится, если от восьмидесяти семи отнять тринадцать?

– Восемьдесят семь и тринадцать, – повторил Перспективный, – это как раз будет сто.

Он привык не отнимать, а прибавлять цифры.

– А какое сегодня будет число? – ласково улыбнулся врач.

Перспективный еще глубже задумался. Он помнил только те числа, когда была получка.

– Хорошо, хорошо, – еще ласковей улыбнулся Членкор, – а теперь осмотрим вас.

Он проделал с Перспективным манипуляции, которые проделывают врачи без степени: стучал молоточком по колену, так что нога больного активно дрыгала, рисовал крест на его груди и затем сказал:

– Явлений преждевременного склероза у вас нет, но имеется некоторое нарушение питательной среды мозжечка, симбиоз артериального давления с вегетативной нервной системой. Это все устранимо, только вам нужно принимать австралийские таблетки.

– Австралийские, а где они?..

– В аптеках, простите, не числятся.

– Как же тогда, как мне?..

– Я вам помогу, – улыбнулся еще ласковей врач и вынул из стола бархатную коробочку.

– Разрешите… – весь дрожа, протянул руку Перспективный.

– Виноват, – сказал Членкор, крепко сжимая коробочку своей медицинской рукой. – Это будет стоить…

– Не имеет значения!

Как люди интеллигентные, они торговались вежливо и сошлись в цене.

– Внутри коробочки, где лекарства, есть инструкция, как пользоваться лекарством, – сказал Членкор.

– Уважаю дисциплину, – сказал Перспективный.

Дома Перспективный человек раскрыл бархатную коробочку, там на шелковой подушечке лежали мелкие, блестящие, как бриллианты, австралийские таблетки и к ним бумажка. Она сообщала, что для восстановления памяти больной должен в течение первых трех дней принимать перед сном по три таблетки, потом добавить четвертую и остановиться на этом. Дальнейшее увеличение числа таблеток может грозить неприятными осложнениями.

Перспективный человек так и поступил. Неделю он принимал три таблетки, затем прибавил четвертую – память у него восстановилась, стал он скоренько подмахивать бесспорные бумаги, бережно укладывать в нижний ящик стола те, над которыми нужно подумать, без ошибок называл секретаршу Маней, жену – Таней. Женщинам это понравилось, они подружились. Вкусы у них были одинаковые; обе любили вишневое варенье без косточек и артиста Андрея Миронова.

Все шло хорошо, но Перспективный человек обладал пытливым умом и решил попробовать, что получится, если прибавить пятую таблетку. Прибавил – никакого эффекта.

– Вот жулики австралийские, – засмеялся он оптимистическим смехом, – просто у них сырья не хватает. Нас на провокацию не возьмешь!

В следующую ночь принял он шесть таблеток. Тут все и началось. Не помнил он, то ли спал, то ли нет, но восстановилась у него память прожитой жизни со всеми приятными и неприятными подробностями.

Так было и в другую ночь и в третью. После этого кинулся он к Члену-корреспонденту: «Помогите».

– Я вас предупреждал, – покачал тот ученой головой.

– Сделайте что-нибудь, – схватился за бумажник Перспективный человек.

Членкор долго думал, а потом высказался:

– Попробуйте принимать утром горячий душ, такой, что терпеть нельзя, а перед сном ледяной, но не ручаюсь, мы не волшебники.

Хоть и не верил в медицину Перспективный человек, последовал он совету ученого: утром стоял под таким душем, что кожа у него чулком сползала, вечером от ледяного она покрывалась пупырышками. Не помогло. Восстановившаяся память мучила его.

Чаще всего вспоминал он маленький город, себя, веселого, кудрявого, девушку такой немыслимой красоты, что смотреть больно. Было у нее на левом плечике родимое пятнышко, похожее на золотую пчелу, под левой грудкой еле заметный рубчик, след от того, что наткнулась она на острый сухой сук.

Когда они миловались, девушка чуть поднимала верхнюю губу, и поцелуи становились еще слаще; вспоминал, как уехал в столицу за высшим образованием, мыкался в захудалой комнатенке, пока не встретил женщину постарше себя. Был у нее папа генерал и квартира с красной мебелью, женился он на этой женщине, стал расти и, занятый служебными и семейными обязанностями, забыл свою первую любовь.

И вот теперь шесть австралийских таблеток возродили у него не только память, но и совесть. Стал он думать о своей бывшей любимой, казнил себя и представлял картины ее бедственного положения, в котором был повинен.

У девушки было редкое имя Феодосия, отчество – Перепетуевна, которое тоже нечасто сыщешь, а фамилия еще удивительней – Разномастная. Перспективный человек навел справки по своим каналам и установил, что в энском городе живет такая особа.

Если она фамилию не поменяла, значит она не замужем и в этом виноват он.

Принял Перспективный человек волевое решение поехать в тот город, где она сейчас жила, просить у нее прощенья и, может, развестись с женой и жениться на первой любимой. Вот такое бешеное влияние оказали на него шесть австралийских таблеток.

На работе и жене он сказал, что движется в командировку. И там и тут обрадовались. Ясно-понятно, если даже хорош начальник, то без него легче. Секретаршу Маню и жену Таню это тоже устраивало – можно отдохнуть от мужских привычек.

Домик, где жила бывшая возлюбленная, был совсем такой же, как тот, у калитки которого они простаивали часами, прежде чем расстаться, только тот голубенький, а этот сиреневый, в палисаднике росли розы, а там – тюльпаны.

Остановившись перед сиреневым домиком, Перспективный человек хотел по старой привычке взъерошить буйные волосы, но голова его была гладкая и круглая, как школьный глобус, а один порез от бритвы напоминал ручеек большой реки.

На крылечко дома вышла женщина, не молодая и не старая, вполне свежая. Дрогнуло сердце у Перспективного: «Она только лет на двадцать пять старше, а так и лобик, и глазки, и все прочее лично ее».

– Простите, вы сантехник будете? – спросила женщина знакомым голосом. – Заходите, пожалуйста, у нас кран течет.

Перспективный человек обиделся:

– Я не сантехник, я – Перспективный.

– Понятно, начальство его, а между прочим, вы с ним на одно лицо.

«Нет, не она, – задумался Перспективный, – впрочем, нужно этот вопрос провентилировать, уточнить ее анкетные данные».

– Будьте добры, – сказал он, – как вас зовут?

– К чему это? – улыбнулась женщина, и верхняя губка ее чуть поднялась. – Имя мое Феодосия, а так все меня кличут Феничкой.

Торжественная музыка заиграла в груди Перспективного, но он все еще сомневался. Есть ведь и другие женщины, которых зовут Феничками, могут быть у них такие подвижные верхние губки.

Пошел с козырного туза:

– Будьте добры, Феничка, доложите, имеется ли у вас на левом плечике родимое пятнышко, похожее на золотую пчелку, а также, извините за подробность, маленький рубчик под левой грудкою.

Женщина покраснела с головы до ног. «Она, – запело в сердце Перспективного, – только она одна так краснела».

– Стыдно! возмутилась женщина. – Стыдно вам, постороннему, лысому, такие вопросы задавать.

– Я не посторонний, я – твой! – вскричал Перспективный, схватив женщину за руку. – Я – Вася-Василек.

Женщина подумала, что перед ней – сумасшедший, и знала, что с такими нужно обращаться осторожно.

– Идите, пожалуйста, отдыхать, – побледнела она, – вы, наверное, переутомились на вашей крупной работе.

Перспективный человек еще крепче сжал ее руку:

– Неужели ты забыла? Я твой первый… Помнишь, как мы гуляли с тобой по лугам, как застала в лесу нас гроза, а мы нисколько не испугались, потом как заблудились, трое суток не могли выйти из леса и питались одними опенками?

– Извините, вы меня с кем-то путаете, – дрожа, сказала женщина и, высвободив свою руку, убежала в дом, закрыв дверь на ключ.

Перспективный человек долго стоял столбом, а затем заговорил дурным голосом:

– Забыла!.. Все забыла – Женш-шина! Как она могла забыть? Конечно же, у нее нет этих чертовых таблеток!

Тут он засунул руку в карман пиджака, вынул бархатную коробочку, где на шелковой подкладке сверкали таблетки, как мелкие бриллианты.

– К черту!.. К черту!.. – вскричал он и забросил коробочку в соседний двор, где ее стала меланхолически жевать старая корова и вдруг замычала томным голосом телки.

Перспективный человек вернулся домой. Жена Таня сказала:

– Ты молодец, не потолстел нисколько.

– Ты в форме, – сказала секретарша Маня.

И обе подруги, вздохнув, решили, что он стареет.

Приступил Перспективный человек к деятельности: быстро подмахивал бесспорные бумаги, укладывал в нижний ящик стола те, над которыми нужно было подумать. В общем трудился вовсю. Память у него слабела, но он не обращал на это внимания.

Однажды жена Таня спросила мужа:

– Милый, где твои австралийские таблетки?

– А ну их!.. – отмахнулся он. – Пусть их капиталисты глотают. Может, вспомнят, что они натворили.