Текст книги "Подлежит Удалению (СИ)"

Автор книги: Евгений Леган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 68 страниц)

Рука мигом ринулась вперёд. Бросок змеи прочно вцепился за тонюсенький, красный галстук. Словно, как за язычок. Фигура даже и близко не шелохнулась. Стоило чуточку на себя потянуть, как в ту же секунду он полностью распустился. Мира мгновенно потянулась другой рукой, щеголяя воздухом перед носом. Ника такая оплошность только рассмешила.

– (Смеясь) Я никогда не завязываю полностью если ты не забыла, а тем…

Смех прервался неожиданным началом новый действий. Врач не позволила издеваться над собой. Резво запрыгнула коленями на стол, стараясь вцепиться руками в пиджак или шею. Надо отметить, провела этот трюк барышня довольно технично. Ничего толком не разбросала. Максимум задела бумажки по краям. Ноутбук технично лёг между ног. Одна беда – удача снова обошла стороной.

Сперва показалось, всё идёт как надо. Моментально схватила за оба рукава. Не характерная гибкость собственного тела, лишний раз только раззадорила. Она прошла тот промежуток телесной скованности. Теперь ни что её останавливало. Особенно он. Хотелось как можно красивее нахальца пристыдить.

Соперник же на ответный акт, как по щелчку пальца сгруппировался. Сработал отточенный рефлекс. Автоматически сгорбился, согнулся, выпрямил руки и скинул кожурку, как ящерица хвост. Долго не думая, тотчас бросился на утёк. Приятное удивление обрисовалось на женском лице. В каком-то веке он вовремя применил смекалочку. Мира с лёгкостью порхнула через стол.

В одночасье взрослые – как малые, инфантильные дети, стали бегать вокруг медицинского оборудования, переворачивая обстановку с ног на голову. Тут же в ход пошли близлежащие предметы, разбрасывая и швыряя их, делая из кабинета миниатюрный военный полигон. В артиллерийский залп пускалось чуть ли не всё подряд. Особенно то, что очень плохо лежит. Ручки, пеналы, блокноты. Пустые папки. Из того, что потяжелее – мягкие сувениры и прочные подарки с полок. Так, к примеру, несколько раз что-то пушистое прилетело по горбу, а в бок вонзился точно гадальный шар с цифрой 8. Цифру Ник не почувствовал, за то шарик да. От этого прибавилось только прыти.

Нагонять лишний раз на себя гнев, человеку на вряд ли хотелось, поэтому приходилось в основном уклонялся и отбрасываться канцелярией. Ещё пару раз, чем-то длинным стукнули по хребту. Не твёрдым и не мягким. Изгибистым. Ещё несколько почти удачных попыток, практически вот-вот валили после поворота с ног, а в последующей догонке, прямиком ловили за воротник. Если бы не пальцы, то всё давно бы удалось. Ой как не хотелось за зря портить маникюр. Ему в свою очередь между проказами, получилось стянуть белый халат. Ник собственноручно не стягивал, за то создал все условия, чтобы он цеплялся за всё подряд. Какой вид для него открылся. Сплошное загляденье.

– (Неловко) М-можно?

Из приоткрытой щёлки двери истончался тонюсенький, девичий голосок. Не составило особого труда распознать, кто это мог быть.

– (Запыхавшись) Погоди Лоя… Дай мне ещё… пару… минут…

Девочка кивнула и дверь закрылась. Врач продолжала бегать за учителем.

Так могло продолжаться вечно, если бы Мира не зацепилась краем юбки за угол стола. Вся кошачья грация мигом испарилась, когда неловкое падение с грохотом повалило об пол. Мутило. Голова кружилась, но в целом – обошлось. Трудно первые секунды поверить, учитывая, чем они только что занимались. Не спеша, держа настороженно дистанцию, фигура подходила всё ближе. Бедняжка держалась за голову. Стало ясно. Шутки закончились.

– (Встревоженно) Всё в порядке? – присел на колено. – Голова не болит?

– (Улыбчиво) Не, всё в порядке. Глаза немного болят… Ничего страшного, хотя… – легонько коснулась рукава рубашки, – (довольно) мне удалось поймать тебя… (Устало) Ладно, поднимай меня. Только осторожно. Голова кружиться…

– Может тогда… ты ещё посидишь?

– Нет. Пора работать. Подымай, – дёрнула за рубаху дважды.

Дурости прекратились в миг. Через секунду девушка стояла уже на ногах, попеременно приводя себя в порядок. Рука аккуратно стряхивала пыль, тщательно разглаживая красивую ткань юбки. Ник в это время подобрал с пола свой пиджак.

– (Тихо) Тобою так легко помыкать, что даже не смешно…

– Ты это к чему сейчас? – тоже немного отряхнул.

– (Встревоженно) Ой, – прикрыла ладонью ротик, – я это что, вслух сейчас сказала? Блин, извини, – дотронулась до его руки. – Из головы вырвалось. Я так… неловко себя чувствую… Я правда не хотела. Ещё раз извини.

– Ладно… Бывает…

Ник почесал затылок, особо не предаваясь сказанной ею фразе.

– Ну-у-у… ты в общем как… в порядке? Помощь точно не нужна?

– Н-н-нет… – посмотрела на себя со всех сторон. – Пожалуй, всё обошлось. Руку может чуточку прижала, но это не страшно. Так, – отмахнулась, – ерунда.

– Хорошо. Я пойду тогда, а то кто-то там, – кивнул в сторону двери, – тебя настойчиво дожидается… А ты-ы-ы… – вдумчиво посмотрел на неё.

– Что-то не так? – посмотрела на блузку. – Тебе не нравиться? (Заманчиво) Или лучше будет… ещё больше её расстегнуть? М-м-м?

– (Неловко) Мне кажется самое то… Я это… Вот что хотел спросить…

– Ну так спрашивай, – поправила мягкий воротничок. – Не томи.

– (Неловко) А ты где нас видела? Ну, в смысле с моей прошлой. С бывшей.

– Ни-ик, – приятно улыбнулась, – то, как она присасывалась к тебе, видели не только я, но и вся парковка. Я уже не говорю о ребятишках, которые кстати, – подмигнула, – тебя и сдали. Это и близко не было похоже на нормальный, – взяла галстук со стола, – человеческий поцелуй. Скорее так, обжорство. Лобызание. В следующий раз, – подошла вплотную к нему, – выбирай место по укромнее либо и вовсе усмири её аппетит. Ей бы на диету не плохо бы… Ах да, точно, – ладошкой ударила по лбу, – вы же расстались. Ещё раз извини. За всё.

– (Улыбчиво) Ла-адно, – почесал лоб. – Спасибо за откровение…

– Подожди, – начала завязывать галстук. – Таким ты от меня никуда не пойдёшь. Не дай бог им опять придёт дурная мысль в голову… Только повод дай потрещать… Тем более, у меня к тебе одна очень важная… просьба. Выслушаешь?

– (Заинтересованно) Да-а-а? Я очень внимательно слушаю…

– Ники, послушай… Есть тут у меня одно… дело такое… Ну в общем…

– (Довольно) Давай только не томи. Говори уже. Пока что, я весь твой.

Мира настолько сосредоточенно говорила, что успела завязать узел меньше, чем за пятнадцать секунд. Не рекорд, но галстук был полностью готов. Опрятный и внешне не конфликтующий вид. Последним аккордом поправила его прическу.

– Слушай… В общем… – на шаг отошла назад. – Как ты думаешь… Я-я-я… хороший человек? На самом деле? Пожалуйста, только не перебивай и не ёрничай сейчас… Я понимаю, ты в праве негативно мне ответить. (Неловко) Я правда это заслужила. Я же так… не красиво поступала с тобой. Плохо обращалась к тебе, и эта… не люблю это слово… ложь во спасение… Как бы оно правильнее будет сказать… В общем, – вздохнула, – я хочу перед тобой в сотый раз извиниться. Мне не стоило так… плохо вести… себя… Ну что, – протянула руку, – мир?

– (Удивленно) Вау-у-у… Ты сейчас серьёзно? Не шутишь?

– Давай без сарказма, пожалуйста… Мир?

– Если серьёзно – конечно же мир, – легонечко пожал руку. – Мне крайне бы не хотелось наживать ещё одного врага. Мне с тобой ещё долгие годы работать так что, лучше уж мир. Безусловно мир. Ты очень даже повзрослела за эти годы, так что я давно уже не в обиде. В принципе, – задумался, – ты хороший человек, если тебя не злить, так что… всё нормально. «Что было, как говориться, то прошло» да и… прежних чувств я к тебе уже давно не испытываю. Я… не хочу насильственно тебя уговаривать. С тобой это не работает, да и тем более у меня давно уже… – замялся. – Так что всё путем. Не переживай.

– (Неуверенно) Другие отношения?

Укол ревности пронзил сердце, словно она упустила что-то важное в своей жизни. По темпу голоса всё было понятно. Окончательно всё расставила заминка.

– Ты, наверное, опять шутишь, да? Хочешь меня подразнить?

– Нет. Я вполне серьёзно… У нас разве что, знакомства запрещены? Да и тем более, у тебя есть новый парень. Чего за меня опять то переживать?

– Да, ты прав, есть… Нет, свидания не запрещены, просто… наш прошлый вечер… Ты же ко мне приставал… Флиртовал со мной… А это по-твоему, что? – недовольно высказалась. – Бесследно должно остаться? Кануть в небытие?

– Флирт – это ещё не преступление, тем более мы же были оба пьяны. Так что не считается. Я честно говоря, крайне не хотел бы, портить ни тебе, ни себе отношения. О чём будет думать твой молодой человек, когда услышит, что мы, даже… теоретически целовались? Ему явно будет неприятно от такой новости, так что… давай всё оставим как есть. Нам незачем снова калечить друг другу жизнь.

– Вот как оно значит… Понятно… И как давно, вы это… там, – скрупулезно стала вращать пальцами, – встречаетесь? Или это секрет?

– Ну-у-у… Что-то около… месяцев… шести, наверное. Может чуть меньше. Полгода для меня считай уже срок. Победа.

– (Скептически) И ты думаешь, у вас всё… серьёзно?

– Знаешь, и правда думаю. На этот раз, у нас точно всё получиться. Я от тебя многому научился. Надо сказать – спасибо. Правда спасибо. Эти отношения уж точно не прогорят. Самое забавное, что у неё, очень даже схожий характер… Впрямь как в лучшие годы… твои… Она скорее первой возьмёт инициативу в свои руки… Уж больно активная. Юркая. С лидерскими замашками… Забавно конечно звучит… Что не так? – наклонил голову. – Тебе не понравилась моя история? А я твои всегда слушал. Поддерживал тебя в нужный момент. Всегда.

– (Сумбурно) Нет-нет, всё отлично. Просто… прекрасно. Правда прекрасно. Я искренне желаю вам… всего наилучшего… Ты извини меня. Я немного в мыслях запуталась… А тебе точно не нужно спешить? Девицы твои поди тебя заждались…

Её взгляд потихоньку смещался в сторону, куда угодно лишь бы не на него.

– Да, и вправду, – оглянулся, – а то, когда я прихожу, они вечно карандаши точат. Вот не могут подлецы до урока всё заточить. Непременно во время занятий надо. Нет, чтобы заранее подготовиться ко всему, так нет же. Потом оказывается, стёрка одна на двоих, кнопок и зажимов на всех не хватает. Рисунок потерялся. Постановку кто-то разобрал… Полный абсурд в общем. Ладно, – почесал затылок, – не стану тебя больше нагружать. Я пошёл.

Ник собирался почти уже уходить, но на прощание всё же повернулся.

– И знаешь, что удивительно?

– (Испуганно) Что?

– Я до сих пор удивляюсь, как это нам удаётся держаться на плаву, с нашей устаревшей программой обучения… Это мне повезло. Дали группу из 10 человек. Остальные же предметы по 20–30 детей тащат на себе. Индивидуальный подход практически на нуле. Группы – просто огроменные. Как тут нормально всем всё объяснишь. Заинтересуешь. Замотивируешь…

– Мне кажется… движение создает жизнь. Так и здесь. Давай… мы потом с тобой об этом поговорим. Тут можно дискуссировать до бесконечности.

– (Медленно) Да, ты абсолютно… права…

Ему явно хотелось рассказать что-то ещё, но вместо этого – покрутил фалангой пальца, вокруг своей оси. Напоследок, всё-таки вымолвил словцо:

– (Скептически) Ты случаем не обиделась? Точно?

– Нет, конечно же нет. С чего ты взял? – спрятала руки за спиной, как на допросе. – Я давно уже смирилась и всё отпустила. Тоже, как и ты, начала новые отношения и пока что всем довольна. Я не собираюсь ломать свою новую жизнь.

– Эт хорошо… «По крайней мере, мы всегда останемся друзьями» – верно? Так ты мне это говорила… Ну всё. Теперь уж точно мне… пора…

Не сказав больше ни единого слова, спокойно вышел не оглядываясь.

Неприятный осадок всё же остался после беседы. Мира нехотя вернулась на своё место, угрюмо собирая по пути разбросанный инвентарь. Посмотрела на раскуроченный стол. Подняла с пола сиденье. Сложила всё по местам. Аккуратно уселась и взмахом руки – пустила под откос на пол всю бумажную волокиту. Следом внезапно открылась дверь, в которую кто-то вошёл.

– Ах, это ты, – схватилась за сердечко. – Проходи. Сейчас начнём…

* * *

На часах практически половина девятого. Каждый опоздавший так или иначе получил своё индивидуальное наказание. Кому-то больше досталось, кому-то меньше, но радикально уже давно ничего не менялось. Одно дело припугнуть. Другое, наконец, совершить задуманное, но, опять же. Всегда встаёт заветное и противоречивое «но», которое портит все усилия на корню. Дети.

Его всегда что-то не устраивало. Чем больше становилось полномочий, тем более злее он казался в глазах остальных. Безысходность. Не раз на подобной почве, закрадывалась в голову мысль на корню всё поменять. Наконец избавиться от сопляков и внедрить производство. Занять всех полезным делом. Облагородить трудом и возможно тогда, они перестанут без умолку трещать. Сделают в своей жизни хоть что-то полезное. Остаётся только директора дожать.

Там, где проходил мужчина, в окнах представлялись куда более широкие, рабочие ряды и мастерские. То самое место, где пашут изо дня в день юные пчёлки за станочками на благо общества. Делаю действительно что-то стоящее, а не тратят своё и чужое время в пустую. Ах, мечты. Оставалось только вздохнуть.

Наверное, больше самих детей его не устраивало безделье. Отягощающее. Вязкое. Разлагающее мозг. Именно то, чем приходится заниматься после отлова, а именно – ничем. Следить за пустым порядком – это никчёмная, тупейшая работа, которую с трудом выдерживал человек каждый, назойливый день. «Лучше бы перебили друг друга». Детский визг в коридоре жуть как бесил.

Несколько минут пешего безделья в каменной клетке, крайне негативно сказывались на здоровье. Ему казалось, он вместе с ними тупел. Страдал, маялся, но всегда покорно перебарывал себя. До конца смены тянул своё бремя. Если по неведомой причине удавалось провести время на открытом воздухе – большей благодарности просить не стоило. Чудо случилось и на этот раз.

Остаток часа после отлова, охранник посвятил окрестностям школы. Сад. Его цветы. Роскошные деревья. Излюбленный маршрут прост и незамысловат. Обогнуть кольцо и вернуться на прежнее место, однако если прервать ритуал – беды не миновать. Мало кто любит, когда его прерывают, а Бидл – откровенно ненавидит. Только одного человека в своей жизни ему удавалось стерпеть. Все остальные напросто портили настроение, в общем-то, как и себе.

Самое любимое место, находилось чуточку по отдали от основной массы цветов, кустов и деревьев, ничуть не уступая в своей заоблачной красоте. Именно по его инициативе, выделили отдельное, специальное место для бесподобной глицинии. Изумительное сходство с гроздями винограда, приятно скрещенными с миловидной сиренью и долькой грустнеющей ивы. Каждый божий день, мужчина приходил и любовался пышной листвой, до безумия опьянённый её натуральным цветом. Запахом и незыблемой красотой.

Никогда в жизни не доводилось говорить людям хоть каких-то тёплых слов. Комплиментов. Намёка даже из уст не урвать, а вот излагать свои восторженные чувства и восхищения такому древу, мог точно до бесконечности. Складывалось впечатление, что природу данный индивид любит больше, чем все одушевлённые существа на свете. Человек в его собственной иерархии, занимал самую низшую ступень эволюции кроме садовника. Садовник же главенствовал выше всех.

Шаг за шагом, смотритель наворачивал крохотные круги недалеко от миниатюрного, садового парка. Со стороны любуется роскошным видом. Почему-то смотрит именно издалека. Тут, не то что, смелости не хватает подойди ближе. Скорее, просто не может позволить себе. Позволить прочувствовать живописные особенности места. Лично отягощает собственное присутствие. Тучное, бренное тело смертного, которое ни каплю не вяжется со здешней землёй. Кругом всё благоухает и поёт. Данный закуточек подходит больше для молодняка. Растения цветут, и они расцветают. Он же в свою очередь давно уже загнил. Так или иначе скоро помрёт. Скорее раньше, чем достигнет хотя бы 60 лет. Тело погибнет, усохнет. Если будет хорошо служить, то под липкой по близости похоронят, а не в громоздком, чёрт знает где гробу. Его жизненный цикл закончиться. Данное место при должной заботе, будет не один десяток лет процветать и жить.

Десятки раз заходя на новый круг, не хотелось особо завершать свой обход, прекрасно осознавая, что обратно вернётся к унынью. С подобным характером и взглядом на жизнь, многое приходилось терпеть и ненавидеть, однако конечное место на закате жизни, видел охранник именно здесь. В самом центре круга надоедливых, высокомерных, откровенно зажравшихся лиц. Всё довольно просто. Они досаждали ему в разы куда меньше, чем он сам, мог им насолить. Гуляш из словесных обид и ярко выраженной горечи. Смотритель наслаждался каждым моментом, прежде чем нам пол дня исчезнуть среди малолетних кровопийц.

Последний виток приятного запаха, доставляли рассаженные по клумбам ландыши, уходящие вдаль с каждым шагом. Время обязывало вернуться назад.

Мужчина бегло прошёлся по периметру, минуя никчёмный стадион. С другой стороны здания, полосой рассажены ряды живых растительных изгородей, отделяющие школу от парковой зоны. Было чем напоследок насладиться.

До звонка примерно минут пять или около того. На небо он насмотрелся. Деревьями налюбовался. Разогнал парочку ни в чём не повинных птичек и снова вернулся к фасаду здания. Одна только мысль «О-о-о…», несусветно раздражала. От одного только упоминания воротило похуже, чем от зловония протухшей рыбы на солнце в полдень. Оставалось только до полудня дотерпеть.

Своего рода выдержка мозгов. Испытание духа на прочность. Стоишь как столб не при делах среди мелькающей мелкоты. Покуда держишься, мимолётно высматриваешь свою жертву. Сверлишь её глазами издалека. Как только терпение близится к нулю – тут же срываешься и находишь малейшую причину лишь бы докопаться. Не гуманно, однако именно так возобновляется потраченный баланс сил. Впитать чужой страх, ненависть и озлобу. Косо посмотрел. Не поздоровался. Фыркнул, цокнул или чего похуже. Натворил пускай и незначительную глупость – считай уже всё. Есть повод для праздника души.

Крыльцо школы, стало самым заезженным местом в карьере. Даже золотые рудники не так сильно напрягали. Да, по-прежнему работается с кучкой дебилов. Без звонкого словца работа обычно не ладится. Всегда найдётся кто-то, кто хочет от обязанностей увильнуть. Дармоеды. В целом, ситуация по качеству людей за годы, особо не изменилась. Те же самые прохиндеи, только вместо спецодежды – чистые костюмчики. Вместо кайла – от силы указка. Или ручка на худой конец. При самом тупом раскладе телефон. Вообще ничего святого. Словоблуды.

Посмотрел направо. Посмотрел налево. С чистой совестью прицелился на пыльные ступеньки. Скамеек рядом с крыльцом ни одной не было, так что выход оставался один. Легонько взболтнул воздух ладошкой и сел. Ели усадил свой широченный зад. В этом смысле он довольно преуспел. Достойную нарастил за эти годы массу тела. В целом на себя было однозначно наплевать.

В былые годы молодости изредка, но иногда, местами-таки приглядывал за собой, хотя скверный характер и любовью к чревоугодию, проглядывались уже тогда. Да и не только это. Чего уж там таить от себя. У него был целый букет очевидных проблем, которых сам не хотел за собой замечать. По первой, все трудности казались так, мелочи жизни. У кого-то они есть, а у кого-то их полным-полно. Когда-нибудь само пройдёт. Не прошло. Только укрепилось.

С переменным успехом, скатываясь с горы на гору, можно с натяжкой найти хотя бы парочку хороших, человеческих качеств. Трудолюбие, ответственность. Честность. Другое дело, что непробудное одиночество, поставило крест на личной жизни. После долгих лет изоляции, больше невозможно пустить постороннего в личную жизнь. Жирная точка стоит на применение в таких вещах. Увядающий интерес незаметно для себя, окончательно угас. Погасло так же понимание своей личности. Своих потребностей. Своих дилемм. Полностью пошёл под откос быт в местное болото. Ему и там хорошо. Когда наплевать, можно свыкнуться во всём.

Хуже от подобной мысли точно никому не стало. Персона сама нашла свой извращённый смысл. Одиночество только забавляло. То, с каким трудом горести переживает одинокий человек, с чем не могла справиться пара – на их проблемы всегда был один ответ. Смех. Мимо него пролетают все человеческие трудности. Ни от кого не зависит. Никого не любит. Все чувства затупились. Всё свыклось. Всех ненавидит кругом, и эта ненависть, казалось, подпитывала изнутри.

Чистоплотность не грех, однако, как специально коснулся крошечных по его меркам ступенек. И так было понятно, что они немного грязные и пыльные. Ему захотелось лично в этом убедиться. Это мало сравнимо с тем, чтобы сунуть руку в дерьмо, но в какой-то отдалённой мере довольно близко. Всё начинается с малого. Когда-то был нормальный живот. Теперь же висит обрыдлое пузо. Вот наглядный припер. Необъятное, плотное, мясное. Без каких-либо складок на нём.

Не сказать, что субъект совсем уж толст. Скорее нет. Скорее просто широк и огромен. Руки, ноги, голова – как у обычного мужчины, будь бы он высокого роста и имел склонность вкусно поесть. Другое дело живот. Это нечто особенное. Отдельное. Совершенно неординарное. Кому не повезло увидеть грустную мордочку бегемота на оголённом пузе – тому будут сниться кошмары до конца дней. Подобное торсом очень сложно назвать. Особенно подкрепляет образ длинный шов поперёк пуза. Складывается мозаика. Невозможно развидеть.

Однажды, Бидл кому-то сказал по поводу своего мамона, от чего он таких необычных широт: «В нём скопилась вся моя ненависть, а ещё пару бутылок браги и целый шмоток мяса на вечер». Остальным же казалось другое. Он просто перепутал рульку с огромным булыжником. Неудивительно, учитывая сколько в себя подобное чрево может вместить. Кто-то не так давно, ставил на спор ящик шампанского. Да он за раз этого бедолагу перепил. Того в больничку увезли с отравлением, а ему хоть бы хны. Достался-таки халявный ящик алкоголя. Жаль, что только один. Спорить нужно было на два. Кто ж знал.

Как бы любовь истязать себя не интерпретировалась самыми различными способами, однако мозги – послужили верную службу как нескоропортящийся продукт. Со всеми своими наглядными недостатками, Бидл умудрялся держаться всё это время, сохраняя из года в год своё рабочее место. Дешёвый сотрудник или мнимый престиж? До конца не понятно. Навряд ли ему доводилось работать за бесплатно, хотя зарплату больше положенного никто не повышал.

Сторож выглядел так, будто из года в год донашивает обноски, хотя форма с утра всегда была опрятна и чиста. Будь у него на то желание – давно бы сидел в кресле директора, только вот одна незадачка. С выродками возиться не хочется. К чему опять лишние обязательства. Кому это нужно. Только не ему.

Задница тем временем замлела, а с макушки на лоб повалил пот. Всё не так как у обычных людей. Капли скатывались со лба всё ниже: по щекам, на губы и подбородок. На нос. Частое и обильное дыхание, теребило сердечную мышцу как нельзя кстати. Привычное покалывание в сердце, становилось не столь редким гостем. Не будь при себе бычьего здоровья, не сидеть ему так вольготно. Почти.

Издалека со стороны дороги, появилась некая фигура. Размытые черты. Рассмотреть её целостно не представляло возможности. Слишком уж далеко шла. Что-то в этом образе было до болей знакомо. Шло неспешно, словно никуда не торопится. То-то и оно.

– (Довольно) Подождём, подождём… Кто-то сегодня точно вылетит…

Человеческий силуэт явно никуда не спешил. Куда медленнее шёл прежде обычного. Личность провоцировала на себя ещё большую агрессию, терроризируя по напрасному мозг владельца. Срок неизбежного истекал. Нервное ожидание плавно перетекало в слепую ярость. Затянутая в концы походка начала бесить.

Фигурка ползла себе и ползла. В середине холма как назло, практически остановилась. Мужик не выдержал. Стремительно поднялся на сколько позволяет увесистый живот. Внимательно присмотрелся, убедился и почти что, сделав шаг, остановился. По предварительным итогам, складывалось правильное впечатление. Отсюда и оправдания. Недюжинными стараниями, усердие претерпеть оправдало себя. Бидл снова сел на прежнее место, не сходя с крыльца. Пришлось подождать.

В своей голове неоднократно прокручивалась одна и та же фраза, которую при встрече обязательно произнесёт. Слова оттачивались до совершенства и блеска. Ритмика, тембр, дыхание. Небольшой всплеск слюны, чтобы показать насколько он зол. Подобное высказывание должно произвести небывалый фурор в голове подростка. Даже эта бесчувственная скотина, разрыдается в конечном счёте как девчонка. Оставалось только подождать.

То он шёл, то он не шёл. То тащился. То чуть ли не в раскорячку полз. Получалось у него настолько медленно, насколько вообще возможно, если только на месте не стоять столбом. Черепашья походка больше схожа с самым дурным сном, где обычный бег приблизительно равняется по слабости с этим. Каждое заторможенное промедление разжижает всё больше мозги. За несколько минут в лучшем случае парень приблизился на метров эдак 5. Как ни крути, оставалось до цели далеко. Лучше уж испарится, нежели чем встретить незавидный итог.

Постепенно начало потрясывать. Сперва рука. Потом в пляс пустило ногу. Пятка стала отбивать нервный ритм. Терпение в очередной раз закончилось. От злости, чуть ли жопу не порвало. Он так себя замотивировал и убедил, что чуть ли не ринулся кишками на амбразуру, на полном ходу слетая со ступенек. Один раз оступился и понесло. Десяток резвых, хаотичных шагов. Руки в разнобой хватали воздух. Тут было кого проклинать. Его. Только его. С остатками сил немного выровнялся и впечатал свою испорченную тушку в ворота. К ограде прикоснулся первым живот. Потом уже всё остальное. Боль сравнима комариному укусу. Бидл злостно провопил во всю глотку отрепетированную фразу:

– (Злостно) Тащи свою жопу к воротам!!! – вцепился мощными руками в решётку. – РЕ-ЕЩЕ!!!… Подействовало… – отпустил перила. – Да неужели…

Парень зашевелился чуточку быстрее.

После выкрика действительно стало легче, но не на намного. Совсем на чуточку. Зря его завели. Всё ещё возбужденный, очень трудно стоять на месте без дела. Тупо наблюдать за сутулой походкой не вариант. Хочется кого-то пнуть, а пихать некого. Приходиться нехотя дальше наблюдать.

Очертания фигуры несколько блеклые, однако угадываются стандартные противоречия проблемного подростка. Тащится медленно и уныло смотрит в пол. Может всё бы и ничего, однако во всём этом есть одна существенная проблема – походка. Слишком странными кажутся движения. Нереалистичными. Кривыми. Рваными. С каждым подходом ближе раскрывается шага суть.

Сгорбившись под собственным весом, земля словно магнитом тянет к себе. То ли воздух потяжелел, то ли идти так стало гораздо удобнее. Никто не знал. Кай тащил одну ногу позади себя, скребя ею судорожно о землю, а другой старался в муках идти, волоча позади последнюю. Плечи тоже не в порядке смотрелись. Оба полностью перекошены. Одно выше второго. Если правая рука свисала, то левой он старался поддержать отстающую ногу. Получалось откровенно безрезультатно. Ходящий труп, которому позволили жить.

Удержать голову на одном месте – задача оказалась непосильной ношей, так как на одно только удержание понадобилось бы как минимум две руки. Такой привилегии у него не было. Башка вечно скрипела в одну из сторон. Бесконечное количество раз. Торс гнуло по сторонам, словно обдувая штормами розы ветров. Лицо при этом оставалось безмятежным. Глаза прикрыты. Только веки дёргаются. Ощущается некий приступ лунатизма. До сих пор не вышел из своей нирваны. Встал утром спросонья и на ходу всё ещё спит. Чем ближе оно приближалось, тем нелепее смотрелся телесный кавардак.

Вид у парня немного отвратный. Абсурдный до безобразия. Возможно, он хотел кого-то напугать, но только не его. Смотритель смирно дожидался, когда же хрыщ доползёт достаточно близко к решётке. Выбить за раз всю остаточную дурь – наивысшая привилегия возможностей. Требовалось, как следует прочистить сортир, который буквально брызжет дерьмом из подростковой, черепной коробки. Каждый его шаг приближал их к обещанной развязке.

– (Шепча) Ага, посмотрите на него… Ходить разучился, – заправил руки в карманы. – Хер ты меня проведёшь этой уловкой. Не позволю падла. Не позволю.

Через пару минут оно всё же подошло. Не так быстро, как предполагалось, тем не менее гораздо лучше, чем вообще ничего. Бидл успел несколько заскучать. В метрах пяти от ворот, парень остановился. Вдохнув в себя как можно больше воздуха, мужик схватился за перила ворот и приготовился заорать:

– (Злобно) Ты-ы-ы-ы…

Тут то всё и закончилось, не успев толком даже начаться. Едва руки успели вцепиться в решётку, как мигом их и отпустили. Будто бы ток проскочил. Калитка перед глазами за секунду распахнулась. Бешено отскочила прямо по морде и животу. В глазах промелькнули искры. Трёхметровые ворота, ставнями уложили Бидла на землю. Сама ковка металла недостаточно массивна, чтобы причинить излишнюю боль, впрочем, оставить болючие ссадины с лёгкостью возможно. Мужчина прибывал в не ком подобии шока. Удивление не сползало с потуг лица.

Отзвук от лязга метала, следом ударил по ушам. Оглушил, дезориентировал. Кай же в свою очередь, спокойно проковылял мимо. Отлёживаться Бидл не стал. Как только приоткрылось окно в относительно безопасной дистанции, мужик тотчас же пришёл в форму. Выкрикнул первое, что пришло на ум:

– (Раздражённо) А ну стоять сука! – приподнялся на одно колено. – Нельзя!!

Кай остановился. Бидл продолжил:

– Если ты рыпнешся, – рукавом вытер нос, – я тебя нахуй задавлю, понял?!

Слова брюзжали слюной из гортани. Пот проступил в третий раз.

– (Разъярённо) Это… это что сейчас… – полностью встал, – падла было?!! Ты что мразь, – бегло оглянулся, – с воротами сделал?!! А ну блять падла, колись!!! Я с тебя прямо здесь сука шкуру спущу! А ну сука стой! СТОЙ!!!

Тело само по себе продолжило свой путь, не воспринимая излишних слов со стороны. Нахальству не было придела. От гнева охранник просто свирепел. Он готов был взорваться и заодно подорвать всех.

– Стоять падла!!! – злобно выплюнул. – Стой на месте сучий выблюдок!!!

Голос выжимал всю мощь бренного слова. Бидл желал оторвать башку.

Подобные речи всё ещё не вызывали никакого эффекта. Мальчишка снова пошёл с размеренностью ленивца. Медленно и решительно. Рукоприкладство – последний способ. Меньше всего хотелось сейчас, как ни странно прикосновения.

В близи безумец выглядел куда хуже обычного. За ним давно закрепился образ странного и чудаковатого мямли. Мрачный и депрессивной оттенок, только нагоняли его персоне жути. Мало кто хотел реально общаться с ним, не говоря уже о том, как дружить. Сейчас же это ходячее полено с трудом можно было охарактеризовать человеком. Что-то среднее между трипом от передозы и церебральным параличом. Не пойми, что. Замороженный фарш из переломанных костей. Конструкторское желе. Что угодно, но не живой человек.