Текст книги "Путник (СИ)"

Автор книги: Евгений Крас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Не думаю. – Немного торопливо ответил Вова. – Никто даже не задумался о том, что наше светлое будущее для этого человека мы, легко и непринуждённо, сделали беспросветным. Мы должны осознать – у Сергея одна задача – найти своё место под солнцем, а не загородить кому-нибудь свет. У него нет мотива не то, чтобы для убийства, даже для мелкого конфликта!

Вил потрогал усы, не спеша уселся в кресло и, глядя в упор на Васю, проговорил:

– Все реакции этого парня, согласно предварительным данным, в пределах нормы, однако действия милиции были столь неожиданными и стремительными, что даже человек не находящийся в состоянии стресса, способен на неадекватные реакции. Но! Я хочу подчеркнуть, – маловероятно.

– Как я понял, возможность развития событий по сценарию капитана в принципе не исключена. Будем это учитывать. Так вот, для полной ясности должен вам сообщить кое-что. Я прибыл сюда вчера, но вмешиваться, не зная точно обстановки, не стал. Сегодня я связался с членами Совета и получил согласие для действий в условиях чрезвычайных обстоятельств.

– Вы провели общий сбор? – Вова недоверчиво посмотрел на Кудринку.

– Нет, разумеется. Только Совет безопасности, и то, неполного состава, хотя в пределах кворума. Тем не менее, решение было принято. Полагаю, в этой связи ясно, какое значение придаёт Совет происходящим здесь событиям. Если помните, то Совет пользовался этим правом, без малого, четверть века назад. Состав ответственной группы утверждён, – это мы четверо. У нас, джентльмены, практически неограниченные права, а к ним ещё более безграничная ответственность. Поэтому… никаких резких движений. Назначены два свидетеля: Тор Салох, спец по ядерной физике и Иван Шауш из исследовательского центра в Форт-Ноксе. Я их не знаю, но американец, слышал, – крупный авторитет в области психологии и хронологии времён Волка, и я его утвердил.

– Я читал его работы, – хмуро сказал Вил, – а Тор Салох входит в число претендентов программы «Путник». Он, кстати, ученик… этого… как его?

– Шерхан Гей Басса.

– Да, капитан, его самого. Ну, что ещё? Утверждение решения полным кругом Большого Совета должно состояться сегодня, но это ничего не изменит, я так думаю. Выход информации дозирован, то есть доставать нас не будут… Свидетели прибудут сегодня. На всякий случай предупреждаю, – они имеют право на любую информацию, но никаких прав вмешиваться нет. Просто глаза и уши Совета. В общем – у нас всё впереди и это меня тревожит. Надеюсь – напрасно.

Пётр говорил всё это спокойным размеренным тоном, будто говоря о вполне будничном деле, и только едва заметный вздох в конце последней фразы говорил о внутреннем напряжении, скрытом под аристократической сдержанностью. Кудринка считал себя потомком какого-то совершенно замшелого британского аристократического рода и иногда, в кругу друзей, то ли в шутку, то ли всерьёз, называл себя «последний патриций», отметая как несущественные, доводы по поводу славянской фамилии.

Вариация на тему англо-славянских кровей осмотрела, не знавшими усталости голубыми глазами, молодежь. Монотонно плывший взгляд зацепился за конопатый Васин нос. Зелёный покачал головой и, не глядя ни на кого, проговорил:

– Хорошо, я понял, начну с начала… События начались довольно давно. Служба контроля за безопасностью научных исследований взяла на контроль работу Берна и Чернородненко после их статьи о возможности квазиматериального проникновения в прошлое. Большинство авторитетов тогда указывали на целый ряд парадоксизмов их работы. По сути, «за» были очень немногие, но с ними был Майк Тор. Тогда мы ещё туда не влезали, но, когда вы построили опытную установку, служба контроля подключила наших специалистов, это уже была готовность. Потом была авария, но Тор службу контроля притормозил, сославшись на то, что прямой угрозы жизни не было. Хотя уже тогда было ясно, что это игра «на грани фола». Через несколько часов мы получили известие о появлении пришельца. Получился форменный бардак, – служба контроля оказалась вне игры, а я формально числился не у них, вроде наёмника, и на меня отбой не распространялся; я продолжал работать. Мне уже удалось выйти на УМ, а там – полная регистрационная коллекция на Волка. Тут вы перекрыли информацию, и я почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Сделать только ничего не мог, – формально вы лишь нарушили форму при регистрации. Всерьёз я испугался, когда произошёл второй взрыв, но служба контроля и ухом не повела, оставалось действовать самому. Но я ещё медлил, – просто не знал, с чего начать? Нужны были спецы! Тут погибает Тор, и отпали последние сомнения, что дело тёмное. Я начал расследование по свершившемуся факту. Смерть Тора не была похожа определённо ни на что, и я был просто обязан отработать все версии. Несчастный случай отпал, – машина отказала в возможности случайного попадания на подоконник. Самоубийство тоже отпадало, – психологическая устойчивость погибшего, отсутствие мотивации и т.д. Оставалось убийство, умышленное или неумышленное. В кабинете Тора были обнаружены отпечатки пальцев самого Тора, Берна, Чернородненко и Волка. Вас двоих не было в городе. С Волком – одни вопросы. Служба охраны по приказу директора не контролировала передвижения пришельца, но я знал точно, что они с Тором покидали территорию центра. Тор начал составлять психокарту Волка, но не закончил, – выводы сделать было нельзя. В общем, я принял решение арестовать Волка в качестве превентивной меры.

– Значит, ты решил посадить человека в тюрьму на основании неясных подозрений? – Негромкий голос Вила напоминал гудение магмы под почвой в районе действующего вулкана.

– Капитан, вы назначили совещание… у вас осталось пять минут, – Кудринка дипломатично проигнорировал вспышку Вила.

– Компьютер дал семьдесят процентов вероятности, – это оглушительная цифра!

– Гуляй, Вася! – возвысил голос Берн.

Глядя в спину, громко топавшему капитану, Кудринка спокойно заметил:

– Вы, парни, остыньте! Зелёный действовал исходя из самых лучших побуждений. Правильно, между прочим, действовал. Вы же, при всех ваших талантах, действовали крайне беспечно. Все мы были не осмотрительны. Теперь нужно всем платить, иначе платить придётся одному Волку или… тому, кто с ним встретится. Всё! Никаких обид, никаких разбирательств! Задача на сегодняшний момент, – вернуть пришельца любой ценой!

– Извините, – не успокоился Вова, – «любой ценой» нам не подходит. Мы должны определить, как мы к нему относимся. Я знаю, что у вас, Пётр, готовая программа действий, но я предложу свою. Мы с Вилом попробуем суммировать все имеющиеся данные по Волку и до этого ограничим любые решительные действия. Необходимо осознавать, что мы имеем дело не с результатом неудачного опыта, а с человеком, попавшим в сверхкритическую ситуацию по нашей вине. Я считаю, что, учитывая обстоятельства, к Сергею нельзя относиться, как к преступнику, даже если он совершит настоящее преступление… он неподсуден! К сожалению, с ним ещё не работали психологи, но кто знал, что такое может случиться?

– Один работал, правда, недолго.

– Таня?

– Да, пока ты с ИДой разбирался, я их познакомил. На совещании они сидели вместе. Не бог весть что, но… всё же.

– Хорошо, Вил, – мы привлечём вашего психолога. У меня тоже есть пара хороших специалистов на примете, если вы не возражаете… – Пётр посмотрел на ребят, – их тоже. Троих, я думаю, хватит. Что касается предложения Вовы… знаешь, Берн, я не знаком с Волком, но…

Кудринка неожиданно резко встал, прищурил глаза и сделал губы скобочкой. На фоне «старого школьного галстука» ясно прочитался тульский мастеровой. Его последнее «но» прозвучало звонко и многозначительно. Основная часть его речи, последовавшая за этим словом, требовала аптекарских весов, для уточнения баланса «за» и «против». Маловероятно, впрочем, что даже сам автор чётко определял эту границу.

– …Я принимаю к сведению далеко не лишний пафос твоих слов и всё же добавлю: в том, что произошло, виноваты только мы, а подвергающиеся опасности, реальной или гипотетической, люди, к делу отношения, не имеющие…

– Я ручаюсь…

– И совершенно напрасно. Ты сам говорил о сверхкритической ситуации. Человек не способен длительное время выдерживать подобного рода психологические перегрузки. Он сейчас близок к критической массе. Чем это может кончиться?

– Ну да, – вопрос на сообразительность. Вова, не пыли, – Пётр прав.

– Прав. Конечно, прав! И Василий был прав, когда припёрся к нему с наручниками… и ещё пальбу устроил! Потом все были правы, когда облавную охоту устроили на человека! У всех есть оправдания, у всех объективные обстоятельства. Как же, компьютер выдал семьдесят процентов вероятности. А если Волк погибнет? А если сойдёт с ума? – Вова неожиданно сорвался на самой высокой ноте и закончил еле слышно, – что тогда? Перед совестью мы никогда не оправдаемся.

Берн согнулся, сидя в кресле, покачался из стороны в сторону, как китайский болванчик и, снова сменив тональность, выдал «на добивание»:

– Между прочим, по теории вероятности, Сергей может оказаться прямым прародителем или моим, или Вила… или обоих сразу.

– Ерунда, он не был женат.

– Ну и что?

– Ладно, что решили, потомки? – Пётр посмотрел на приунывших молодых коллег, – тогда я! Первое: весь дальнейший поиск ведём с максимальной осторожностью; второе: цель поиска определяем, как обнаружение; третье: после обнаружения вопросами контакта займётся…

– Таня! – не сговариваясь, почти крикнули друзья.

– …Займётся Таня под контролем…

– Не надо.

– …Тогда, – четвёртое: дадим задание психологам, пусть проработают способы воздействия на Волка с помощью средств информации. Пресса, слава богу, под контролем.

Кудринка встал, выпрямился.

– Всё ребята, работаем.

– Подождите. Мы не должны… мы, точнее, должны… ну, в общем, давайте как можно осторожнее. Ломать – не делать.

Вова как-то жалобно посмотрел на Кудринку, потом на Вила и вздохнул.

– Только поймите меня правильно… всё! Пошли.

Глава 13

Открылась дверь и в лицо ударил ослепительно голубой свет. Он мягко оттолкнулся правой и шагнул в безбрежную пустоту под ногами. Пустота встретила лёгким прикосновением, упругие струи воздуха не ударили, а просто нежно коснулись лица, груди, ласково протекли за спину. Он не почувствовал привычного рывка, но точно знал, что парашют уже раскрылся и сейчас над ним цветёт ярко раскрашенный прямоугольный цветок. Всё было не так, как положено, но это не пугало. Впереди у него было ещё много прекрасных мгновений, наполненных фантастическим восторгом, ощущением единства с упругим ветром, с этим очумело ярким небом, с птицами в небе, с зелёным морем травы далеко внизу; со всем, что он может охватить взглядом и с тем, что скрыто за горизонтом; с этим миром, с этим прекраснейшим из миров. Восторг заполнил его целиком, ему не хватало места, и он готов был закричать, засмеяться, взвыть от избытка счастья, но вдруг увидел лёгкую тень в небе и неожиданно понял, что это лишь отражение чего-то того, что было внизу, на земле, и он медленно опустил взор на землю… и не увидел земли. Там, под ногами, было чёрное облако, и оно было не пустота, не бездна, – что-то овеществлённое, грозно-тягучее, напряжённое. Оно ждало его, оно манило… и он потянул стропы, нашёл тропу на ветер, стал уходить, ускользать, но чёрное внизу расползалось, проглатывая и зелёную траву и деревья; вот оно докатилось до горизонта, перехлестнуло и стало пожирать небо! Оно захлестнуло весь его мир, оставив взамен чёрную густоту вокруг. И не уйти, не спрятаться… но вот, где-то далеко вспыхнула искра, другая… там жизнь! Там выход! Они далеко, к ним нужно лететь, пробиваться через этот мрак, заполненный ужасом и неизвестностью! А искры горят, трепещут, то исчезая, то появляясь вновь… такие далёкие и слабые, как последняя надежда. Они не видят его, не помогут, – они не знают, что он здесь. «Я должен сказать, я должен добраться!» – бился, кричал внутри голос! Но страх сдавил горло, сцепил зубы… выдавился стон и воля, пробив ужас, выплеснула крик, – «Здесь я, здесь!» Он собрал, связал мышцы в один тугой кулак, из последних сил рванулся туда, где искры, – к надежде и… проснулся.

Разгорячённое тело ныло, остывая после нечеловеческого напряжения, скулы свело судорогой. Сергей смотрел в темноту широко раскрытыми глазами, сердце бешено колотилось в груди.

– Всё хорошо, родимый… я с тобой, всё будет хорошо…

Сергей, всхлипнув, вздохнул раз, другой, порывисто прижал к щеке гладившую его руку; увидел в темноте смутно белевшее тело… вспомнил. По лицу хлестнул стыд. Он оттолкнул женщину, сел и окончательно пришёл в себя.

– Вот чёрт! Приснится же такое! – Он виновато посмотрел в тёмные, в свете загоревшегося ночника, глаза и улыбнулся, – извини, я тебя, кажется, толкнул…

– Нет, нет, всё хорошо, тебе просто плохой сон приснился, это бывает, это пройдёт.

Девушка убрала с лица русую прядь волос. На запястье, ясно заметные, промелькнули синяки, – следы его пальцев. Голос продолжал звучать, успокаивая, подчиняя себе сорвавшийся ритм сердца. Ладонь легла на его грудь, волосы коснулись щеки.

– Ты ляг, обними меня, – тебе нужно просто отдохнуть… расслабься. Сейчас тебе нужно просто отдохнуть, потом ты заснёшь, и всё будет хорошо.

Сергей сделал было последнюю попытку стать сильным, но вдруг понял, что это не нужно, что это лишнее. Он закрыл глаза, впустил в себя прохладу и пьянящий аромат молодого женского тела. Сон оставил его, уступив место покою. Он осторожно обнял ЕЁ правой рукой, ладонь скользнула по спине до талии и остановилась на бархатистой крутизне бедра. Всё. Время провалилось в тишину… Сергей не заметил, как заснул вновь.

Проблемы проснулись вместе с ним, вызвав оглушающую досаду. Не то чтобы он боялся борьбы, труда. Как раз это было значительно проще, чем состояние неопределённости, ощущение размазанной реальности. Стрелки часов с каждым оборотом не снимали проблемы, а ещё сильнее запутывали ситуацию, буквально издеваясь над его беспомощностью. Ну что делать? Ну, вот, что?

На фоне окна – чёткий силуэт. Мягкие формы, густые распущенные волосы. Ночная фея. Господи! Ну что это за наказанье! Она просто возмутительно красива! Кто она? Что это было? Его снова охватило это необычное ощущение. Оно было уже. Оно буквально не отпускало его с того момента, как он впервые оказался в совершенно нереальной, нелогичной ситуации. Она заставляла его оттягивать секунды, он потерял ощущение жизни. Мир, в котором не за что зацепиться, – реально только ощущение падения в бездонную пропасть. Нужно зацепиться за край, найти опору в самом себе. Вот прямо сейчас взять и сказать этой вот девчонке всё, как есть… нет, и этого нельзя!

«Получается, что утопающий хватается за соломинку. Да, боец, жалкое ты представляешь из себя зрелище. Придётся сыграть в эту игру… как там тренер говорил? Боец побеждён только тогда, когда сам решил, что проиграл. Стало быть, я в бою».

Волк ощутил, как тело наливается силой. Где-то в глубине подсознания проснулся древний могучий предок. Проснулся, выпрямился, глянул светлыми глазами, что, мол, раскис, бродяга? И небрежно раздавил гаденького змеёныша по имени неизвестность. Раздавил, походя, не глядя… есть!

Девушка у окна вздрогнула и обернулась. Так улыбаются своим.

– Доброе утро, бродяга. Нет, нет – молчи. Я спрашиваю, – ты отвечаешь!

– Не буду я ничего говорить, пока не умоюсь… с ног до головы.

Сергей откинул лёгкое одеяло, как был – нагишом подошёл к женщине и чмокнул её в щёку.

– Где?

– Там. – Кивнула она головой и направилась в противоположную сторону, – я пока организую что-нибудь поесть.

Сергей довольно быстро разобрался с хитрым агрегатом, направил на себя холодную струю, затем горячую, затем снова холодную. Проигнорировав сушилку, он растёрся недостаточно жёстким, на его взгляд, полотенцем. Ещё минут через пять он вышел из ванной, чувствуя себя готовым к чему угодно. В спальне он не обнаружил огромной кровати – свидетеля ночных упражнений, но нашёл на кресле свою одежду и, поверх неё – трофейный пистолет («или как он у них там называется?»). Волк на мгновенье застыл.

– Да, да, и это только один из вопросов. Это ведь табельное оружие?

– Верно.

– Откуда оно у тебя?

– Ты сказала, что это один из вопросов, а где остальные? Кстати я так и не знаю, как тебя зовут.

– Да, тут ты прав, глупо всё, – девушка рассмеялась, шагнула к нему и протянула руку, – Кристина, можно Крис, иногда друзья зовут Ёлкой.

– Друзья? Это вдохновляет. То, что было вчера, точнее сегодня, это… что это?

– Это… ну, будем считать, что это каприз что ли, – может быть слабость. Не спрашивай меня, всё равно этого уже не отменишь! Лучше про тебя. Ты – сплошная загадка! Не пытайся заговаривать мне зубы. Всё не так! Вот, например, судя по костюму, – ты работаешь в НОК-центре?

– Да… в каком-то смысле.

– Но работники центра, как правило, не разгуливают по городу в спецкостюмах, кроме того, они не вооружены, кроме того, они не имеют привычки разъезжать на кроссовых мотоциклах по дорогам, тем более, – по городу. Это, не считая всяких мелочей.

– Типа?

– Типа того, что ты не имеешь достаточной сноровки в одевании комбинезона. Скажи хотя бы, как тебя зовут?

– Сергей.

– Серёжа, мне кажется, ты из буферной зоны, хотя я не понимаю, как ты сумел забраться так далеко.

– Я опасен?

– Очень! Но я почти два года проработала в буферной зоне… что у тебя случилось? Кто ты?

Сергей молчал, отвернувшись и глядя в окно. Она осторожно коснулась его плеча.

– Я помогу…

Он вздохнул и повернулся к ней. Наступил момент, когда логика должна была потесниться и дать место эмоциям.

– Слушай, Ёлка. Ты пойми меня правильно. Я просто не имею морального права обрушивать на тебя свои проблемы, – он взял её за плечи и заглянул в глаза. – Это всё очень серьёзно. Я зря вчера пошёл с тобой. В смысле, что я ни о чём не жалею, то есть, я, конечно… в общем, ты меня поняла. Будет лучше, если я исчезну, и ты просто забудешь, что ты меня видела. А ещё лучше – позвони в милицию сразу после моего ухода. Я поступил с тобой по-свински.

– Свинство, милый, это то, что ты сейчас делаешь.

– Я вернусь, когда выпутаюсь.

Она упрямо покачала головой.

– Слушай. Из мало информированных, но вполне достоверных источников мне известно, что при загадочных обстоятельствах погиб директор НОК-центра Майк Тор. Похороны сегодня в шестнадцать часов. Об этом сообщили все информцентры мира. Ещё сказали, что ведётся расследование. Так. А уже вечером я натыкаюсь на очень интересного человека верхом на спортивном мотоцикле, не имеющим даже банального трассера. Человек одет в спецкостюм, за поясом у него плохо спрятанный парализатор. Встречаю я его буквально в ста метрах от управления милиции! Подожди! Молчи! Причёска, состояние кожи; костюм в пыли и так далее… могу ещё продолжить. Могу рассказать ещё об упорных слухах, блуждающих по городу, что в НОК-центре провели какой-то жуткий эксперимент, из-за которого появились пришельцы и половина центра взлетела на воздух.

– Ну не половина, положим…

– Рассказывай, Серёжа… я знала, с кем связываюсь.

– Хорошо, слушай. Садись, история длинная… нет, пойдём, поедим, потом…

– Ты будешь есть и говорить!

– Слушаюсь! Хочу сказать сразу, – Майка я не убивал. Кстати, из парализатора убить можно?

– Что не убивал, я поняла. Успокойся, я слушаю. Из парализатора можно покалечить, но это вполне обратимо. Реабилитационный срок, в зависимости от дистанции, до нескольких месяцев, если, конечно, РИМ под рукой; если нет, – ещё дольше, но убить практически невозможно.

– Прекрасно! Значит, – я никого не убивал.

– Ты, что, уже и пострелять успел?

– Только один раз. Ладно, всё по порядку… я в последнее время всё рассказываю, рассказываю, – уже профессионалом стал.

Несмотря на профессионализм, Сергею понадобилось целых два часа, чтобы более или менее связно описать свои приключения. Крис слушала молча, внимательно и только нетронутая еда говорила о внутреннем напряжении. Никакой особой реакции на характер своего появления в этом мире, как ни старался Сергей, не обнаружил. Этот факт его несколько обескуражил, а затем навёл на определённые размышления. Погруженный в свои нелёгкие думы, он едва не проворонил риторический вопрос:

– Стало быть, – Вася… – проговорила Кристина, как во сне.

– В смысле?

– Василий Васильевич Зелёный – мой брат.

– Вот это номер… – Серёжка уставился на неё большими глазами. – Ну, теперь понятно, почему тебя Ёлкой зовут. Чем дальше в лес, как говориться, тем чаще ёлки… ёлки-палки! Ну и что ты намерена делать? Слушай, родители у вас – оригиналы, – сначала Вася и вдруг, – Кристина…

Сергей явно был не в своей тарелке.

– Мы, понимаешь, не совсем родные, – у нас разные отцы. Отец Васьки, – местный, погиб в буферной зоне. Вася тогда совсем маленьким был. Буферная зона только появилась, то есть тогда был официально определён статус государств буферной зоны… мой папа из Германии.

– Немец?

– Поляк, кажется, впрочем, не знаю, можно у него спросить.

– Очень интересно.

– Ничего интересного. В настоящий момент ты создаёшь себе тайм-аут при помощи дурацкой болтовни про имена. Тебе нужно переварить факт моего родства с Васей.

– Умница. Но ты тоже переигрываешь?

– Даже не думала…

– И поэтому делала вид, что каждый день общаешься с пришельцами из прошлого. Ты таким образом мою психику бережёшь?

– Ладно, один-один.

– Ну, так, что? Карты на стол?

– Ты первый! Как мужчина.

– Тогда начну с вопросов. Итак, ты увидела меня. Почему ты себя так странно повела? Почему просто не вызвала милицию?

– Ты был странный, очень растерянный. Ты не был похож на преступника. Потом, я буду вызывать милицию, – ты за это время исчезнешь.

– А-а…

– А ты решил, что я была сражена твоей красотой?

– Нет, почему? – Серёжка почувствовал, что краснеет. – Слушай, я протестую, – это уже ниже пояса!

– Да уж, и намного! Но ты можешь не волноваться, – эта часть тела поддаётся регенерации, – Ёлка рассмеялась.

– Здесь нет ничего смешного! – Он окончательно смутился и в качестве контрмеры выдал, – Согласись, – мне есть, что беречь!

– Уж такая реликвия! Двести лет, – окаменелость! – Она уже хохотала, – время от времени!

Сергей не выдержал, прыснул и тоже рассмеялся.

Некоторое время они на все лады обыгрывали эту тему, явно поддразнивая друг друга. Наконец Сергей не выдержал, заявив, что его терпение иссякло, встал и, сделав «свирепое» лицо, двинулся к девушке. Крис вскочила и чисто женским движением выставила руки ладонями вперёд. Её звонкий смех метался по комнате. Сергей почувствовал, что буквально сходит с ума от всего этого. Она увернулась от его рук раз, другой и бросилась бежать. Погоня продолжалась не долго… Ёлка стояла, забившись в углу у входа на балкон, руки по-прежнему ладонями вперёд. Тихий смех… из-под густых ресниц – зовущий блеск глаз… он подошёл.

– Серёженька, родненький… у нас много дел.

Сергей взял её за плечи, преодолевая слабое сопротивление, притянул её к себе, обнял, осторожно сжал, наклонившись, прошептал ей куда-то в шею:

– Назовём это медовым месяцем…

В ответ сорвавшийся вздох-всхлип… ладони скользнули по спине, словно раскалённые заставили прогнуться, руки обрели силу. Где-то на плече почувствовал её губы… люди, время, проблемы, вселенная провалились, исчезли. Остались только двое…

Глава 14

Вольф докладывал о результатах проверки территории НОК-центра довольно сбивчиво. Докладывать, собственно, было не о чем, – только на крыше трансформа удалось обнаружить случайно сохранившиеся следы суточной давности. Но смущало его, как это ни странно, не отсутствие результатов поиска, – к этому он уже начал привыкать, а то, что капитан бесцеремонно долго изучал плохо сведённый синяк под правым глазом Вольфа. И без того не отличающийся богатством обертонов, голос сержанта звучал, как из бочки, слова с трудом находили связь друг с другом. Наконец, последняя фраза доклада была вытолкнута, и Вольф облегчённо вздохнул, уставившись на начальника. Капитан молчал, он даже не изменил позы, не шевельнулся, сидя в кресле.

Вольф знал Зелёного уже не первый год и это был первый случай, когда капитан слушал доклад сидя. Вольф понимал его и изо всех сил хотел помочь. Единственное, чего не хотел сержант, так это оказаться сейчас на месте Васи.

Наконец Зелёный оставил в покое свидетельство самоотверженности сержанта в бою и загробным голосом проговорил:

– Лихо он нас вчера…

– Да уж! – Вольф рефлекторно тронул пальцами остатки синяка и слегка припухший нос.

Когда Вася заговорил снова, сержант понял, что необычное поведение капитана объясняется скорее задумчивостью, нежели растерянностью. Зелёный в нескольких словах, как о чём-то обыденном, объявил о создании группы с особыми полномочиями и, не дав Вольфу осознать этот факт, спросил:

– Сигналов о похищении транспортных средств не поступало?

– В ближайшие десять лет не было.

– Не мог же он, в самом деле, сквозь землю провалиться?

– А может он того, – Вольф неопределённо взмахнул распухшим носом куда-то в сторону, – назад вернулся?

Вася посмотрел на сержанта и вздохнул. Несколько секунд потирания подбородка сменилось постукиванием костяшками пальцев по столу.

– А ну, пошли, прогуляемся!

Прогулка довольно скоро привела их в гараж спортивного блока. Вася обнаружил пропажу мотоцикла и, обращаясь больше к самому себе, чем к Вольфу, изрёк:

– Вот, сержант, и вся разгадка феномена! Ну… что за скепсис?

– Что ж он, по-твоему, катается по территории НОК-центра? Выехать через проходную незамеченным он просто не мог.

– Зачем через проходную? Выехать он мог в другом месте.

– Контроль его засёк бы сразу.

– Кроссовые мотоциклы, между прочим, неплохо прыгают. Так что для твоего тёзки этот контроль не страшнее комара. Лучше пошли кого-нибудь найти это место.

– Ну да, два метра в высоту, – ну просто делать нечего! А почему, «тёзки»?

– Вольф и Волк…

– Может быть… ну, хорошо, – перемахнул он забор, и куда поехал? Его ИДа на этом самокате в два счёта сцапает!

– Чего ради? Скорость небольшая, – на него даже внимания не обратили. Так потихоньку и ехал.

– Куда?

– Извини, этого я не знаю! Поэтому ты займёшься провинцией. Только без шума… мы ищем мотоцикл! И ничего больше. Я займусь городом. Нужно запросить видео у ИДовцев со всех контрольных точек в районе. Остальные записи тоже. Все записи по всему району и пусть всё это прогонят через программу поиска… но главное – город.

– Почему город? Он, что, сумасшедший?

– Нет, поэтому наверняка учитывал такую, как у тебя реакцию.

– Ты его таким стратегом считаешь!

– Мало он, похоже, тебя учил... слушай, что за фамильярность? Мы, между прочим, на службе.

– Да ну тебя, Вась!

– Кр-ругом! Бегом марш! – и уже вдогонку. – И чтоб землю носом рыли! Я тебе дам Васю!

Капитан потоптался на месте и, проклиная себя за мистицизм, решил повторить возможный путь пришельца хотя бы на четырёх колёсах. Он думал про психоматрицу Тора. Она исчезла. В том, что её взял Волк он не сомневался. Но зачем? И почему он сам не сказал о пропаже никому? Видимо медики были правы, когда настояли на отдыхе. Но перевод его сюда, подальше от стрессов буферной зоны не добавил ему ни спокойствия, ни равновесия.

«А ведь в чём-то мы с ним даже похожи!» – Неожиданно для себя подумал капитан. – «Я тоже из другого мира. И совсем не нужно преодолевать время, чтобы попасть в него. Буферная зона! Или как журналисты говорят, – «сумеречная зона» – очень поэтично! Так называют её те, кто там не был. Кто был, – не так поэтичны. Там быстро понимаешь, что такое естественный отбор. Здесь всё не так. Тут даже контактные бои запрещены. Спортсменов полно, – бойцов нет! Не общество – кисель! Размякли, ослабли, занимаются чёрт знает, чем. Вокруг одни малахольные поэты! Они читают, смотрят репортажи про буферную зону, но ни один из них не способен даже представить себе общество, в котором могут убить на всякий случай или за то, что долг не вернул, или за то, что просто под горячую руку попался. Там тоже есть поэты и художники, но как они далеки от этих! Там это просто святые! И вот сюда, в эту размякшую кашицу – Волк… это… как раскалённый клинок в кисель! Всё, что к нему прикоснётся, – сгорит, обуглиться, и никто даже ничего не поймёт».

Зелёный остановился, огляделся вокруг – он даже не заметил, как очутился на окраине города. Он медленно ехал дальше. Прямо напротив него – выставка компьютеров. Он зашёл, побродил по залам, – мысли упорно возвращали его к пришельцу. На выходе к нему привязалась девица – консультант с выставки. Он машинально отвечал на какие-то вопросы, улыбался… в конце концов что-то брякнул невпопад, извинился и ушёл.

– Мужики пошли странные какие-то, – услышал он вдогонку.

«Мужиков, настоящих мужиков, ты, девочка, даже и не видела. Хотя, может оно и лучше для тебя. Вон Ёлка, – та видела, много чего! Результат? Да, – тот ещё результатик! Как она умудрилось только связаться с этим бандитом тогда? Стокгольмский синдром живёт и побеждает. Эх, Ёлка, – сестрёнка, глупышка. Ну, ничего – ещё есть я, и есть ещё такие, как я. Нас не так уж и мало… на Волка, во всяком случае, и одного меня хватит».

На углу он заметил милицейскую машину.

«Так, – ребята работают…»

Долгожданный сигнал вызова прозвучал уже тогда, когда Василий, вернувшись в свою, похожую на казарму, квартиру, успел поесть и глубокомысленно побродить из угла в угол.

– Слушаю.

– Ты не занят? – Голос полковника был таков, что встречного вопроса можно было не задавать.

– Как поиск? – готовясь к худшему, всё-таки произнёс капитан.

– Мотоцикл, сам понимаешь, – всё равно, что иголка в стоге… проволоки. Ты, Василий, ложись спать, отдохни… до связи.

Зелёный посмотрел в окно – на город быстро накатывался вечер. День прошёл безрезультатно.

«А ведь полковник прав – нужно поспать, скоро начнётся… и возможно, начнётся здесь, в городе! Настоящих специалистов мало. Полковник, Вольф ещё три-четыре человека, остальные… глупо их обвинять. Просто у них нет опыта настоящей жёсткой борьбы. Теоретики-психологи».

Глава 15

– Слушай, а может Вася её себе взял?

– Не может. Он бы не взял, а произвёл бы изъятие, со всеми соответствующими атрибутами.

– Тогда она у Сергея.

– Ему она за какой надобностью?

– А больше негде искать, – Берн уложил кассеты в гнёзда, – а…

– Слушай, отстань! Не видишь, – работа тонкая.

– Молчу, молчу, – теперь Вова встал за спиной у Вила и впёрся взглядом в экран.

– И не сопи мне в ухо…

Берн выпрямился, но не успел отойти, как Вил сам его позвал.

– Вова! Побачь…

– Ну, это всё я знаю от Васи.

– Всё равно, – иногда полезно убедиться самому. Что-то Тани долго нет.