Текст книги "Путник (СИ)"

Автор книги: Евгений Крас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Где проводилось обследование? На месте?

– Нет, в институте, в Праге…

– В Праге? Она здорова, как лошадь Пржевальского.

– Насчёт аффекта, это я, конечно, перебрал… просто она была сильно возбуждена. Она влюбилась, – это точно, – сама говорила… не прямо, конечно, но довольно внятно. Девочка она впечатлительная; он ей наговорил там что-то, она и уши развесила.

Берн неожиданно рассмеялся. Зелёный даже опешил:

– Чё ты ржёшь?

– Да так, – мне, кажется, всё ясно! Знаешь, ты прям, как моя мама.

– Знаю! Ты скажешь, что она профессиональный психолог, что она взрослая… понятно! Я её просто очень хорошо знаю. По сути, – она всё ещё – большой ребёнок.

– О её работе самые блестящие отзывы.

– Ты и это знаешь?

– Наши психологи только о ней и говорят.

– Не говорят, а спорят… наши тоже.

– Это же прекрасно, – о посредственности спорить не станут.

– Считаешь, что она сама выкарабкается?

– Да уж мы точно – ей не помощники, хотя это не значит, что делать ничего не нужно.

– Значит, ты согласен?

– В целом. Только не нужно думать, что я мечтаю о карьере свахи. Кристина на этом месте была бы лучше, чем Татьяна. У неё специфический опыт имеется.

– Кто в Совете курирует Волка?

– Ты о чём? Волк – свободная личность, как его можно курировать?

– Берн, не темни!

– Кудринка.

– Тебе доложили? Он и в группе, и в Совете. Чушь какая-то… Сам себе приказы отдаёт?

– Кудринка, – это однозначно.

Зелёный молча смотрел на Берна.

– Я поговорю, но это… сам понимаешь. Тут нужно подумать.

– Думай! Политика – не моя сфера.

Они поговорили ещё немного. Беседа была уже, что называется, о том – о сём. Зелёный, уже сказавший самое главное, подошёл вплотную к цели, но, когда он предложил Берну посетить Сергея, вдруг натолкнулся на неожиданное препятствие: Вова, глядя на капитана непонятно весёлым взглядом, огорошил его невероятным известием.

– Не принимают.

– Как, то есть?

– А так! Не желает никого видеть и всё тут! Я пробовал, Вилли пробовал, Татьяна, Кудринка… все по очереди.

– А как он обосновал?

– Да никак. Дал задание секретарю, дословно: «всех посылать к чертям собачьим», что тот добросовестно и выполняет, невзирая, так сказать, на чины и звания.

– Ну и что теперь делать? Может завалиться к нему без приглашения?

– И это говорит мне представитель закона?

– Ты хуже моего начальника. Я думал, что во всём мире один такой крючкотвор… если бы люди соблюдали все идиотские законы буквально, то тут такое бы началось!

Вася не стал развивать свою мысль, а просто попрощался и удалился, чему Вова, к своему удивлению, был рад. Хотя он уже и приготовил аргумент, однако в своих способностях вести дискуссию в этой области он сомневался.

Не успела закрыться дверь за капитаном, как на пороге появилось живое подтверждение взглядов капитана на закон о свободе личности. Вил, буркнув неразборчивое приветствие, протопал мимо хозяина вглубь дома, нимало не позаботившись узнать его мнение по этому поводу.

Берн нашёл Вила перед экраном, усиленно делавшим вид, что ему жутко интересен незаконченный шедевр Вовы в области объёмной комбинации. Пятиминутная запись кончилась и началась снова. Вил продолжал смотреть на экран отсутствующим взглядом, Берн уже подумал, было сходить на кухню за чаем, но Чернородненко, вопреки его ожиданиям, не стал дожидаться конца записи, а неожиданно начал развивать перед ним одну из версий произошедшего в лаборатории. Вова молча смотрел на спину Вила, он просто ждал, – было очевидно, что его друг пришёл не за этим. Наконец, он дождался подходящей паузы.

– Ты закончил?

Вил повернулся к нему вместе с креслом. Берн хмыкнул – Чернородненко был мрачнее тучи, его усы топорщились во все стороны и Вил продолжал их усиленно трепать. Вова спокойно дождался, пока движения Вила стали более целенаправленными, и его любимое украшение под носом стало приобретать благообразный вид. Это означало, что хозяин усов приходит в нормальное эмоциональное состояние и с минуты на минуту можно ожидать членораздельной речи. Наверное, Берну следовало бы гордиться, – он был одним из немногих, если не единственным, кому изредка выпадала честь наблюдать растерянность железного Вила, но Берна эта честь тяготила.

Рано или поздно всему приходит конец. Вил выпрямился в кресле, прокашлялся, как тенор перед конкурсным жюри и глубокомысленно изрёк:

– Я так считаю, что в создавшейся ситуации, я имею в виду Сергея, мы обязаны вмешаться.

– Слава богу, – облегчённо вздохнул Берн, – я думал, ты сегодня не разродишься.

– Вот сколько лет мы с тобой знакомы, столько я тебя не могу понять. То уж ты из ничего лирику разводишь, то, вдруг… ты, что, не видишь, насколько всё серьёзно?

– Это для здорового баланса. А вообще, я считаю, что ничего экстраординарного не происходит. Есть проблема – надо её решать! И сейчас очень бы пригодилась твоя хвалёная логика. Так что остынь и излагай. Ты ведь не вздыхать сюда пришёл?

– Логика. – Вил привычным движением проверил, на месте ли усы. – Я же не психолог. Стало быть, логики быть не должно. Вопросы есть…

Берн молча смотрел на друга, – это была преамбула.

– Волк нам необходим. Он единственный свидетель… или испытатель, или, как угодно. Его организм практически ещё не изучен. Образцы, взятые РИМом, погибли во время взрыва, часть информации, – тоже. Что бы там не происходило, но материя была ритмично организована, и, хотя не совсем ясен характер энергетики процесса трансформации пространства-времени, но ясно одно – человеческий организм мог выдержать переход только в одном случае, – структурный ритм… внутренняя частота… Он должен был как-то соотноситься с ритмом процесса.

– Короче.

– Короче мы должны костьми лечь, но убедить Сергея поработать с нами. Кроме того, у него просто фантастические показатели. Из него может получиться уникальный инженер.

– Допустим. Но мы-то здесь при чём? Мы в процесс не вмешиваемся. Может стать инженером? Ну, может быть и может. Наверное, мы можем помочь… или нет. Его уровень подготовки всё же несколько не соответствует современному уровню знаний. Тут, как помочь? Так что, насчёт инженера ты … а что ты, собственно, предлагаешь?

– Нужно воздействовать на него через Кристину! Я заметил, что у них с Сергеем…

– Вил! Что я слышу? Какая наблюдательность! С ума сойти, – он «заметил»!

Чернородненко отечески простил другу язвительность.

– Я от своего и от твоего имени связался с Крис и предложил ей заменить Татьяну, – она не против, я имею в виду Татьяну; Ёлка – тоже. С Сергеем я так и не связался.

– Класс! Королева в восхищении.

– А что?

– Ты всерьёз не понимаешь, что замена персонального психолога, – дело тонкое? Ты, как слон в посудной лавке! Мы тут о тонкостях, значит, рассуждаем, а ты, готово дело – позвонил…

– Какая разница, – всё равно говорить будет нужно? Немного раньше, немного позже. Ну ладно, а что делать?

– Ты должен сначала поговорить с Кудринкой.

– Мы должны…

– Можно и так.

– Ну и когда пойдём слушать, что мы лезем не в своё дело?

– Татьяну в обход Совета мы уже подсунули… коллегия нас поддержала… поддержит ещё. Кудринка будет контролировать, но напрямую не полезет без особой нужды. Никому особенно не хочется заниматься этим делом… сам понимаешь. Точнее, заниматься хотят все, а вот отвечать – никто. Кстати, нам ещё нужно связаться с Зелёным.

– С капитаном? А он каким боком?

– Не ты один такой наблюдательный. Он у меня был с теми же идеями и Кристина – его сестра. Забыл?

– Понял. Когда был?

– Только что. Я удивился, как ты с ним в дверях не столкнулся.

Мало научный диспут двух директоров НОК-центра был неожиданно прерван сигналом вызова общей связи.

– Соедини! – бросил секретарю Берн.

Секретарь преданно пискнул в ответ и через секунду комнату наполнил мягкий баритон:

– Пётр Кудринка вызывает Берна.

Вил с Вовой озадаченно переглянулись.

– Берн на связи. Доброе утро, сэр.

– К чему такой официальный тон, Вова? Мы же не в центре… утро доброе! Ты гостей принимаешь?

– Всегда рад.

– Сейчас?

– И в любое время.

– Тогда я позволю себе… минут через пятнадцать-двадцать…

Друзья ещё некоторое время задумчиво изучали друг друга, потом Берн, убоявшись перегрева мыслительного органа, махнул рукой:

– Ой, Вили! Ну, чё голову ломать? Явится – сам объяснит.

– Да нет, я подумал, что вдруг и он…

– Так. Всё. Ждём.

– Тоже верно! Давай пока я покритикую твой последний шедевр. Ведь это – последний?

– Вил, иди в баню со своей критикой! После неё меня нужно отправлять на длительное лечение! Ты в объёмной комбинации ни чёрта не смыслишь!

– Да-а-а, похоже, этот шедевр не последний! Человечеству, учитывая твой цветущий вид и возраст, придётся ещё лет двести терпеть твои творения.

– Чем тебе не угодили мои творения? – Вова прикусил язык, но было поздно.

– Ага! Ну, вот смотри. – Деловито приступил к экзекуции Вил.

До того момента, когда появление Кудринки прервало поток язвительных замечаний Вила, прошло двадцать три минуты. За это время Берн успел покраснеть от возмущения, побледнеть от перенапряжения и в конце пятнами от осознания безнадёжности что-то доказать этому «вислоухому дилетанту». «Вислоухий дилетант» был не самым ярким, но самым точным определением, по мнению Берна, и он приберёг его на самый конец своей гневно-обличительной отповеди. Это должен был быть жирный восклицательный знак, призванный начисто уничтожить оппонента и оставить за Берном последнее слово. Вил не уничтожился, а просто заметил, что слово «дилетант», – значит «любитель». Берн открыл, было, рот, но, увидев гостя, вынужден был превратить эту гримасу в широкую улыбку.

– Привет, ребята. Хорошо, что вы вместе, – начал Пётр, – воюете?

– Я называю это процессом воспитания таланта.

– А я это называю, – капать на мозги!

– Стало быть, – обмен мнениями… – Улыбнулся Кудринка, – это будет бесконфликтно. С вашего разрешения я сяду, – старость. Да… были, и мы рысаками! Так вот, ребята, бесконфликтность нам в ближайшем обозримом будущем ой, как понадобиться! Да вы садитесь, садитесь, – разговор предстоит нам долгий и это не последний разговор.

Кудринка замолчал. Чисто выдержанная пауза была призвана помочь молодым собеседникам проникнуться серьёзностью. Он не торопил этот процесс, – заполнение должно быть полным; ненавязчиво оглядел обоих, – передержать так же вредно, как и недодержать.

«Пусть думают, что мне нужно собраться с мыслями».

– Я полагаю, что дело Сергея Волка не закончено, – оно только начинается. В этой проблеме прослеживается несколько аспектов и все они взаимосвязаны. Волк – личность неординарная. Не говоря о том, что она сформировалась в условиях, многие составляющие которых просто неизвестны, другие знакомы в искажённом временем виде; кроме того, он является носителем целого ряда природных способностей. Вместе с тем нам известно, что в своём мире он занимал довольно скромное место. Эти два факта противоречивы. С точки зрения формальной логики… да и современной психологии, они должны были самым разрушительным образом отложиться на его психике. Однако этого не произошло. Напрашивается вывод, что его таланты – суть благоприобретённые, вероятно даже, что в период перехода. Во всяком случае, мы не должны исключать подобную возможность. Возникает целый ряд вопросов. Да. Я всё это говорю к тому, что Сергей не зря с самого начала опасался превратиться в лабораторную мышку. Действительно он является уникальным образцом для исследования. Не нужно смотреть на меня большими глазами, – я не предлагаю нарушать закон, напротив, – если мы будем поставлены перед выбором: реабилитация личности или потеря объекта исследований, то мы выберем человека. Это, я полагаю, – ясно.

Самый ответственный, на сегодняшний день, из членов Большого Совета посмотрел на друзей внимательным взглядом.

«Нет, – это было правильное решение, – назначить на место Майка эту парочку. Они идеально дополняют друг друга. Майк всё же умел подбирать людей. Теперь вот всё будет зависеть от них и ещё, может быть, двух-трёх людей, тех, кто знает Волка».

Он вздохнул и продолжил.

– Кроме всего прочего, мы должны учитывать, что энергии у этого парня – хоть отбавляй, и направлять эту энергию сложно, – он – типичный одиночка. Если почувствует чужое влияние, – сразу наступит ответная реакция… Кое-что мной уже предпринято. Вы, вероятно, уже заметили сообщения в прессе. Но этого недостаточно. Даже одиночка не в состоянии существовать без своего круга общения. Он сформирует его сам… Вы вот, наверное, думаете, – вот, мол, зануда, – прибежал и учит, учит…

Вова подскочил:

– Да, нет, что ты, – это я виноват! Виду себя негостеприимно, – секретарь дверь открывает! Мы пойдём в холл. Я чайку принесу или ещё чего.

– Или ещё чего. Верно, Вова, – сегодня ещё можно расслабиться, поэтому… я имел наглость пригласить к тебе Кристину и Татьяну, – без дам какой отдых? А? Нет? – Пётр хитро подмигнул. – Действуй, хозяин. А я пока посмотрю, о чём вы тут с Вилом спорили. Объёмная комбинация, да?

Через полчаса усилиями кухонного комбайна, Берна и подоспевших дам стол был накрыт. Расселись. Как-то само собой получилось, что Кудринка оказался во главе стола, а остальные расселись напротив друг друга по половому признаку. Позубоскалили по этому поводу. Получилось, в общем, неплохо, но в воздухе всё же ощущалась атмосфера короткого перекура.

Так и вышло. Пётр, уловив момент, дал старт:

– Ну, что, молодёжь, кто желает высказаться по сути?

– Нет уж, мэтр, – только после вас, – ответила за всех Кристина.

– Что хочет женщина, то хочет бог. – Кудринка слегка поклонился «женской половине» стола. – Продолжу, пожалуй, но сначала вот что. Вы, вероятно, уже поняли, что подбор людей за этим столом не случаен, – вы все в силу тех или иных обстоятельств столкнулись с пришельцем. Контактёры. Второй критерий отбора, – ваш образовательный ценз. Есть основания полагать, что именно вы будете оказывать на пришельца самое большое влияние, поэтому вы и здесь. Работа наша, сама по себе секретной не является, но афишировать её не стоит. Должен сразу сказать, что задействованы будут крупные силы. Каждый наш шаг будет анализироваться. Процесс адаптации или внедрения Сергея в современный мир может пойти по нескольким направлениям. Над ними сейчас работает целый ряд специалистов. С их деятельностью я уже познакомился, но позволю себе об этом умолчать. Поверьте, я далёк от мысли устанавливать таким способом иерархию, просто не хочу вас запутывать. В конечном счете, всё будет зависеть от самого Волка, отсюда главное стратегическое направление, – не мешать, не учить, не указывать! Максимальное внимание и помощь – ненавязчивая! Так и будем действовать… вот, пока и всё… Кто второй?

– Я! – Вил переглянулся с Вовой, – сегодня мной и капитаном Зелёным было высказано предложение, – заменить личного психолога Сергея… поставить Кристину. Причины, я полагаю, очевидны. Ещё предложение, – в группу должен войти капитан. Он ближе к Волку психологически, а то мы своей наукой Сергея в гроб загоним из лучших побуждений.

– Что вы на меня смотрите? – поинтересовался Кудринка, – команд не будет. Все будем действовать на свой страх и риск. Истину мы сейчас угробить не сможем – для этого её нужно хотя бы знать, а с этим у нас плохо. Причём по всем направлениям. По предложению у меня возражений нет.

– У меня есть.

Все удивлённо повернулись к Ёлке.

– Моя работа может оказаться… недостаточно эффективной. У нас довольно сложные взаимоотношения. Я могу оказаться необъективной. Лучше будет, если Таня останется, а я её подстрахую. В общем, это будет непрофессионально.

– Ты же говорила…

– Да, говорила. Извини, Вилли, но так будет лучше. Кроме того, у нас с Татьяной разные концептуальные…

– Раз так, то у меня есть предложение приставить к вам, девочки, третьего специалиста. – Остановил начинающийся спор Кудринка. – Хорошо подойдёт Шауш. Как связываться будете, – сами решите. Идёт?

Психологи дружно кивнули.

– Будем считать, что стратегическое направление у нас есть.

– Нет ещё, – Татьяна неуверенно посмотрела на Крис, – пока это первый обмен мнениями… Думаю – нужно внимательно изучить не стандартные схемы, а сложные не типичные вариации в прошлом. Нужны практики… Иначе, как говориться, светлые мысли мы рискуем подменить задним умом.

По её поведению было заметно, что присутствие члена большого Совета, мягко говоря, не способствует её раскованности.

– Не согласна. – Фыркнула Крис по-кошачьи. – Для того чтобы сделать свои ошибки, изучать чужие не нужно. Так справимся.

– Ты это про что?

– Про то, что ситуация уникальна на сто процентов, и ни в каких «практиках» мы ответа не найдём. Только себя запутаем окончательно.

Ища поддержки, Татьяна перевела взгляд на Вову.

Берн тупо смотрел в пространство и раскрыл рот не под влиянием немого призыва о помощи, а вследствие смутно бродивших в его светлой голове мыслей. Видимо он ещё не успел организовать их приличествующим образом, поэтому его речи предшествовала весьма своеобразная артикуляция, мало напоминающая членораздельную речь. Этим он даже сумел повергнуть присутствующих в лёгкое замешательство, но зато надёжно приковал к себе их внимание. До него всё же дошло некоторое своеобразие внешнего проявления его мыслительных процессов, и он прервал попытки реанимировать начальные этапы возникновения человеческой речи. Звуки сначала сложились в протяжное «во-о-т», затем его взгляд стал более приземлённым и, наконец, присутствующие смогли облегчённо вздохнуть, – немой заговорил:

– У меня есть одна мысль!

– Да ну? Надеюсь ей не тесно… – привычно хмыкнул Вил.

– Мы можем убить одним выстрелом… – Вова пошевелил бровями, – приятное с полезным! Когда ты, Петро, говорил о Волке, о его способностях, его ценности… я подумал, что мы можем самого Волка привлечь для этой работы. Пусть исследует себя сам!

– Вова! Какой цинизм! – Татьяна поморщилась.

– Нет, нет! Я не предлагаю лицемерить. Это вполне серьёзно. Ты помнишь то совещание, где Волк выступал? Я просматривал записи. Знаете, в том, что он там говорил, практически нет промахов. Он не пользовался профессиональной терминологией, где-то упростил, но в целом всё верно, логично. Представляете? Ни приборов, ни данных, ни программ. Всё на одной наблюдательности и интуиции. Вы понимаете, он вполне способен вести собственную работу. Ну, разумеется, не свою собственную, но его помощь может оказаться просто незаменимой. Так мы получим объект для исследования, а Сергей органично впишется в окружающий… хм, ландшафт.

– А лабораторию ему не дать? – поинтересовался Вил.

– Он в ней будет не опаснее вас с Вовой, – небрежно заметила Ёлка.

Кудринка подождал конца лёгкого веселья и, ещё улыбаясь, встал.

– Ну ладно, молодежь! Если больше мыслей нет, и я достаточно убедил вас в своей демократичности, то я, пожалуй, пойду. Для связи оставляю избирательный канал. Всю информацию в закрытую сеть, доступ по ключу «Пришелец 20». Помните, что мы не можем выпускать ситуацию из-под контроля. Если специалисты-наблюдатели захотят вас проинформировать, то они оставят марку «совет». Не забывайте гасить марку после ознакомления. Да, ещё вот, что, – не тяните с «переходом», – помните, что результаты этой работы очень важны. Это на уровне проекта «Путник», так, что ресурсы к вашим услугам. Возражений по кандидатуре Волка и капитана Зелёного, я так понял, нет? Тогда действуйте. Будет плохо получаться – зовите на помощь. Я шучу. Мы просто обязаны сделать всё правильно. Я не шучу.

Меньше, чем через час дом опустел, – ушли даже директора НОК-центра, – обживать кабинет Тора, организовывать, направлять, утверждать… работать!

Глава 28

Щёлкнул колпак блистера и будто выключил улыбку на лице Петра Кудринки, – экс-гонщика, экс-изобретателя, экс-плейбоя, истоптавшего все курорты планеты, – самого энергичного члена Большого Совета. Он подавил в себе желание взглянуть на четырёх молодых инженеров, стоявших на пороге дома. Он знал, что они – самые лучшие, что есть на планете для этого дела, и они справятся со всеми этими проблемами, и ему было просто обидно, что эти ребята так вот, легко и непринуждённо относятся к решению глобальных проблем… и ведь решают их!

«Ну, что ж, молодёжь сделает своё дело; группа анализа сделает своё; мои ребята в Будапеште проконтролируют тех и других… дальше-то, что? Возня мышиная! Всё равно решать придётся Пришельцу. Не хотел бы я оказаться на его месте… но держится парень, хорошо держится. И что нам со всем этим делать. Это ещё интереснее».

Он посадил машину, прошёл в свой блок-модуль. Оборудование внутри несколько отличалось от стандартного. Различия касались средств связи, главным образом, и через минуту эти самые средства обрушили на его голову шквал информации. Стало ясно, что Майк отправился на тот свет по собственной инициативе на все сто процентов. Эксперты из Большого Совета оказались менее чувствительными, чем Татьяна с Кристиной… сам факт появления журнала произвёл на матричного Майка оглушительное впечатление. Тщательный анализ физических следов подтвердил эту версию.

Пётр сидел и смотрел прямо перед собой пустыми глазами. Ему даже не понадобились подробности, – он знал Майка, знал настолько, что не удивился его реакции, но… принять её внутренне никак не мог. Майк навсегда останется для него загадкой. Он был лично знаком со Сфинксом! Всю жизнь Тор работал. Он не доказывал своего первенства, – он начал всё сначала и сумел стать первым! Лучшим среди равных. Он выдержал всё и не сумел пережить своей победы…

«Как, какими словами объяснить поведение человека, не пожелавшего стать богом? Другие не поймут, будут глумливо кривить губы, будут удивляться, думать, – вот бы мне! Не поверят. Им этого не дано. Победить и умереть! Для этого нужно быть Тором!.. Я бы так не смог».

Пётр вздрогнул, непроизвольно оглянулся, словно мысли можно было подслушать. В душе бушевала буря. Он даже предположить не мог, что этот человек так много значит для него. Трудно было или легко, – за спиной всегда была надёжная опора… или, правильнее сказать, – пример перед глазами. Да, – всё равно, – слова, слова! Разве можно словами выразить, то, что сидит внутри, что существует на уровне подсознания. Теперь вот не было ни опоры, ни примера, – ничего! И вдруг думаешь об одиночестве…

«Да что, чёрт возьми, произошло? Майку и в голову бы никогда не пришло ни помогать, ни опекать! Сам себе выдумал ангела-хранителя».

И тем не менее… ответственного члена Большого Совета колотило мелкой дрожью. Пока был на виду, – вроде бы даже и не волновался; а, вот, теперь, – вырвалось! По щекам текли слёзы, и никакие не скупые, – самые настоящие! Майк Тор – был!

– Открыто!

Кудринка вздрогнул, растерянно толкнул рукой дверь и вошёл. Ему навстречу быстро шёл Сергей.

– Добрый день. Проходите, пожалуйста.

– Здравствуйте, Сергей Васильевич. Я позволил себе… э-э-э… без предупреждения.

– И абсолютно правильно сделали. Мне, знаете, секретари поначалу понравились, – удобная штука; но сейчас мне эта техника настолько надоела, – передать не могу! Присаживайтесь… в духе своего времени хочу предложить вам выпить… что предпочитаете?

– Апельсиновый сок, – жарко сегодня. Этим летом вообще печёт, прямо не в меру.

Сергей протянул бокал.

– Да, есть немного. Хотя мне судить трудно, – я тут недавно.

Петру послышалась усмешка в его голосе.

– Да, недавно… Вы как? – вполне акклиматизировались?

– Сэр, – Сергей улыбнулся, – должен заметить, что вы совершаете третью ошибку кряду.

Кудринка скрыл паузу за длинным-предлинным глотком сока, не почувствовав его вкуса. Сергею и в голову не пришло пощадить его самолюбие, он спокойно дождался окончания этой несложной процедуры и только тогда продолжил:

– А вот это четвёртая ошибка… думаю, – хватит. Итак. В наше время, в моей стране, действительно было принято обращаться к человеку по имени-отчеству, если вы хотите обратиться к нему с уважением, и, действительно, разговоры о погоде и здоровье были почти непременной составляющей светской беседы. Всё это так, но предпосылки были неверными в корне! Вы ведь «позволили себе… без приглашения…», – а это подразумевает более непринуждённую форму; и если вы уж так начали, то не нужно делать дипломатических глотков из бокала, а спокойно, так, заявить, – «хозяин, напои гостя…», ну или что-то в этом роде. Хотя… я вот сейчас обращался на Вы, а по сути, – нахамил… верно?

– Верно… кроме «нахамил», – Кудринка улыбнулся, – я, честно говоря, неуютно себя чувствую… понимаешь?

– Стараюсь изо всех сил, – сказал Сергей очень серьёзно.

Они на минуту замолчали, ощутив и огромную пропасть, разделяющую их, и острое желание преодолеть её. Кудринка повертел в руках пустой бокал и поставил его на столик.

– Да, задачи у нас нелёгкие.

– Угу. И давайте не делать вид, будто их нет… и в секретность играть не будем, – он поставил свой бокал рядом. – Как договорились называть членов группы?

– Какой группы? – просипел Пётр.

– Той самой. Спокойно, – тут нет шпионов. В неё входят, как я понимаю, Вова с Вилом, Татьяна, Ёлка, ты в качестве локомотива… ну и, возможно, ещё Зелёный. Никого не забыл?

Пётр вытолкнул из себя изумление в виде вопроса:

– Откуда информация?

– Я не подслушивал, если тебя это интересует. И никто не проболтался. Я малость спалился на своей технической безграмотности. Не привык ещё. Пошёл в душ искупаться и дал задание секретарю ограничить внешнюю связь, так сказать. Во-первых, я выбрал не ту форму, а во-вторых, потом забыл вернуть его на путь истинный. Обнаружил это всё не скоро. А когда обнаружил, то решил обзвонить всех, кому секретарь отказал в связи по моему приказу. Первой получилась Татьяна. Проявил, так сказать, слабохарактерность… вот… её дома нет. Секретарь предложил связь, но я отказался и просто спросил, где она? Он сказал, что ты её вызвал к Берну. Где Берн, там и Вил, – я насторожился, – расклад очень интересный. Секретарь Ёлки молчал, как партизан на допросе, но… короче я ещё кое-куда позвонил, раскинул мозгами. Тот набор, что собрался у Берна мог интересоваться только неудачным экспериментом, то есть моей персоной… в свете тех самых событий. Только Василия не хватало почему-то. Но он к науке отношения не имеет. Может, конечно, у меня паранойя, но… я прав?

– Я полагаю, ты на нас не в обиде. Все понимают, что тебе очень нелегко. Мы просто обязаны как-то вмешаться… помочь. Пойми правильно. Твоя адаптация – это не только твоя проблема.

– Я не ищу врагов. Тут дело во мне самом. Всё что со мной произошло… я не хочу плакаться в жилетку, – ясно, что никто не виноват. Помочь тут нельзя. Стыдно, ей богу, – веду себя, как тряпка!

– Знаешь, а у психологов другое мнение.

Пётр буквально почувствовал, как напрягся Сергей, – съёжился, как от удара.

– Изучаете?

– Сергей, пойми, – это неизбежно! Ты же умный парень. С другим бы я так не говорил.

– Понимаю, всё понимаю. Сам бы, наверное, так же действовал.

– Понимаешь, но не совсем. Ты не кролик, – ты партнёр.

– Поэтому вы втихомолочку создаёте группу…

– Ну, извини! – Кудринка даже вскочил, – мы… то есть я… я пытался сделать так, чтобы ты на первых порах ничего не заметил… просто жил бы, – привыкал к обстановке. Как лучше хотел… твоя психика перенесла колоссальный удар!

– Я спятил?

– Нет, – ты абсолютно здоров. Один специалист даже сказал, – «возмутительно здоров»! Кроме того, ты чрезвычайно быстро осваиваешься.

– А это разве плохо? Что вас тогда так волнует?

– Нас не волнует, а интересует. Ты о проекте «Путник» слышал?

– Немного.

– Странно, что ты со своим характером им не заинтересовался.

– В каком смысле?

– В смысле твоей любознательности. Ты работаешь, как одержимый. Освоил уже всю бытовую технику.

– Так ведь жить среди неё приходится!

– Ты запросто общаешься с компьютером.

– Они проще в обращении, чем в моё время.

– Ты уже водишь скор.

– Что в этом особенного?

– Особенного в этом то, что нормальные… то есть рядовые люди садятся за штурвал, в среднем, после четырёх месяцев подготовки, а ты прошёл этот курс за неделю. Ещё немного и тебе можно в гонках участвовать.

– Самое простое из всего. Две ручки, две педали! В наше время автомобилем управлять было сложнее. Потом, не неделя всё же. Ещё неделя ушла на тренажёр … даже больше недели. И в своё время я совершил шесть самостоятельных полётов на дельтаплане. Это, конечно, не скор, но всё же – опыт полётов. И у меня же не пилотажная комплектация, как у Берна; к пилотажнику я только приступил. Да и всё равно, – никакого риска, – сплошная автоматика.

– Вот про это я и говорю, – тебе всё не трудно! Твой опыт для проекта просто незаменим. В твоём времени тебе тоже всё просто давалось?

– Были люди и получше…

– И всё же?

– Да вроде особенно никогда не перенапрягался. А почему ты спрашиваешь?

– Есть версия, что твои способности резко активизировались в результате перехода.

Сергей задумался.

– Нужно уточнить. Я не чувствовал перенапряжения не потому, что у меня выдающиеся способности, а потому, что я ленив. В результате перед тобой инженер, кулачный боец, гонщик, пловец… и всё это наполовину, – ни на чём не мог сосредоточиться. Не сильно разочаровал? Да и активизация эта могла произойти не при переходе, а благодаря РИМу, например. А при чём здесь твой «спутник»?

– «Путник».

– Неважно. Вы, что, генотипы людей будете корректировать? Хм… по моему образу и подобию?

– Так ты ничего не знаешь?

– Ну, ладно. Знаю, что есть проект выхода за пределы Солнечной системы, и он называется «Путник». Ты не забывай, в какое время я жил… в смысле я и сейчас не умер, конечно. Ну так вот. Я ещё живых героев из Первого Отряда космонавтов видел. Разумеется, поинтересовался, как дела с космосом обстоят. Ну и про «Путника» почитал немного.

Кудринка посмотрел на Волка с каким-то странным выражением лица и тяжело вздохнул.

– Да, «Путник». Это не только название проекта, – это название обитаемого корабля. Команда будет состоять из одиннадцати человек. Прототип корабля опробован три года назад. Всё прошло удачно.

– А я-то каким боком?

– Звёздная система, намеченная в виде цели, имеет планеты. Возможно – обитаемые. Там есть определённого рода активность. Конечно, вероятность контакта с первого раза ничтожна, но исключать её нельзя. Тогда твой опыт может оказаться бесценным. Ты смог бы участвовать в комплексной подготовке экипажа.

– Всё равно не понимаю. Вы меня, что, – в космос посылаете?

– Нет, речь идёт о твоём опыте адаптации.

Сергей недоверчиво посмотрел на члена Большого Совета:

– Я что, лекции им читать должен?

– Вроде этого, но не совсем то. Важно твоё принципиальное согласие, – ты входишь в проект?

Сергей задумался, хотя сказать «задумался», было бы слишком, – он просто оторопел и пытался наскоро собрать мысли. Наконец, он осторожно глянул на Петра.