Текст книги "Кровь на черных тюльпанах"

Автор книги: Евгений Коршунов

Соавторы: Леонид Колосов,Максим Князьков,Василий Тимофеев,Вадим Кассис,Василий Викторов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Кровь на черных тюльпанах

Василий Викторов
ПОГОДА НА ЗАВТРА

Туман надвигался на берег залива Сан-Франциско сплошной белой простыней. Какая-то предприимчивая фирма непостижимым образом загоняла его в консервные банки и продавала туристам в качестве сувенира. Но тумана от этого не убавлялось.

У окна на втором этаже гостиницы «Вагабонд» неподвижно стоял мужчина и пристально смотрел на улицу. Но там не было ничего, что могло бы привлечь его внимание: от бензоколонки «Тексако» отъехал старый «фольксваген», дребезжащий великим множеством составных частей, по противоположной стороне улицы начала неспешную прогулку проститутка: тридцать метров вверх по улице и тридцать метров вниз. У подъезда гостиницы стояли две машины такси. Серый полумрак, который потом уступит место черноте ночи, был Сан-Франциско не к лицу. Город красив солнечным днем и ночью, когда его освещает реклама. Но не в сумерках.

Мужчина отошел от окна и начал переодеваться. Пиджак, белую рубашку, галстук и брюки он повесил на спинку стула. Надел темно-синие вельветовые джинсы, черную майку без всяких надписей, но с маленьким крокодильчиком, разевавшим пасть с нагрудного кармана, темно-синюю, под цвет брюк, нейлоновую куртку. Потом пошарил в объемистом чемодане и достал пару новых черных сапог.

На столике в номере лежали бумажник, пачка сигарет «Бенсон енд Хеджез», зажигалка, стояли бутылка с апельсиновым соком и стакан. Бумажник он засунул в задний правый карман брюк, вытащил сигарету из пачки, закурил и после этого положил сигареты в карман на майке. Зажигалку – в карман куртки. Налил полстакана сока, быстро выпил и вышел из номера.

– Я буду через час. Станут звонить – так и передайте, – стряхнув пепел в девственно чистую пепельницу на конторке, сказал он портье.

– Извините, ваше имя Вирджил… – начал портье.

– Да, Вирджил Чип.

– Я передам.

Водители такси, официанты, бармены, клерки в гостиницах могут без дополнительной подготовки работать психологами. В «Вагабонде» плохих психологов не держали: клерк, час назад выдавший ключи новому постояльцу, увидел его и сразу понял, что гость из тех, кто не делает собой чести владельцам отелей, но принадлежит к числу людей, которые никогда не доставляют обслуживающему персоналу никаких неприятностей, умеют платить по счетам и давать чаевые. «Вирджил Чип», – повторил он про себя.

Из послужного списка Вирджила Чипа, кадровый состав. Массив ЦРУ.

Январь 1981 года. Вашингтон. Управление международных связей.

Член административного совета. Основание – базовая подготовка (журналист) и предыдущая работа в ЮСИА. Цель – разработка внешнеполитических операций. Задача – использование официального прикрытия для решения проблем Управления разведывательных операций.

Несколько дней назад неожиданно для Чипа его вызвали к координатору.

Заместитель директора ЦРУ по административным вопросам Джон Блейк[1]1
  В 1981 г. Блейка в должности заместителя директора ЦРУ заменил Гарри Фитцуотер.


[Закрыть], указав на кресло, сел напротив и подвинул к Чипу сигареты.

– Мне сообщили, что у вас имеется особое мнение. Готов выслушать вас, мистер Чип.

Блейк курировал дела, связанные с выдачей материалов разведки посторонним лицам на основе законов о свободе информации и неприкосновенности частной жизни. Люди получали документы, где, как правило, множество абзацев было вымарано, подчищено, а имена «любознательных» оказывались в массивах номер 21 и 22, где регистрировали всех, кто когда-либо проявлял допустимый законами интерес к материалам разведки в отношении собственной персоны. «Быстро же до него дошло», – подумал Вирджил, вспоминая свой вчерашний разговор с симпатичной Лиз, недавно появившейся в отделе обработки информационных массивов ЦРУ.

Дело в том, что на этот раз Блейк изменил своим правилам. По его указанию все документы, которые Чипу удалось найти по запросу Джека Андерсона, выдавались ему полностью, хотя на папке стоял гриф: материалы «крайне щепетильны и угрожают неприятностями в случае раскрытия».

– Речь идет о «Проекте Мадхен», сэр.

– Я в курсе, – заметил Блейк. – Так что же вас смущает?

Чип изложил, что, подчеркнув при этом: ныне, когда пресса пытается топтать разведку, давать в руки журналиста документы ЦРУ без соответствующих купюр – дело опасное. Тем более они вовсе не относятся к самому Андерсону, а содержат отчет об охранных мероприятиях, связанных с обеспечением безопасности директора ЦРУ Хелмса и его конспиративных встреч с агентурой.

– Мы имеем все основания не давать эти материалы журналисту, – уверенно сказал Чип.

– Конечно, имеем, – согласился Блейк. И попросил: – Дайте-ка полюбопытствовать.

Он взял папку с документами, надел очки в толстой оправе и, вернувшись за рабочий стол, стал читать.

«17 марта 1972 года. Ресторан «Монпелье рум». Отель «Мэдисон». Вашингтон. Встреча «Директора» с «Брэнди». Обеспечивают 16 сотрудников наблюдения.

Четверо предварительно заняли места за 4 столиками. Еще несколько сотрудников вели контрнаблюдение на подходах к отелю.

«Директор» и «Брэнди» вошли в зал ресторана в 12.25. Во время ланча они вели оживленный разговор. Оба вышли в 13.38, после чего «Брэнди» пешком вернулся в свой офис. Не было замечено каких-либо признаков контрнаблюдения. Никто из посетителей и обслуживающего персонала ресторана не проявил особого интереса ни к «Директору», ни к «Брэнди».

– Прекрасно, – изрек Блейк. – «Закройте» в тексте для пущей убедительности «Директора».

Он возвратил Чипу первый документ.

– А вот этот действительно Джеку не нужен, – сказал он, листая стенограмму беседы Ричарда Хелмса[2]2
  Ричард Хелмс – директор ЦРУ, бывший.


[Закрыть] с Андерсоном. Обсуждалось новое долгосрочное задание для «Брэнди», связанное с европейскими делами.

– Эта тема, вы правы, должна оставаться закрытой, – сказал Блейк, возвращая Чипу документ.

– Однако, сэр, а что же первый? – возразил Чип. – Андерсон наверняка использует его против нас. Есть данные, что он намерен обвинить ЦРУ в ущемлении его прав и требовать через суд двадцать два миллиона за возмещение нанесенного ему якобы морального ущерба.

– В добрый час, – усмехнулся Блейк. – Надо же как-то легализировать выплату наших гонораров.

– Простите, не понял, – растерянно отреагировал Чип.

– Послушайте, я давно присматриваюсь к вам. Вы мне казались сообразительнее, Чип. – Блейк смеялся.

– Есть полевые игроки, и есть тренеры, – нашелся Вирджил.

– Оставьте вашу скромность, – Блейк довольно сильно хлопнул Чипа по плечу. – А что касается «Брэнди», он свое дело знает. Так что, как говорят, следите за афишами.

В газетах вскоре появились сообщения о том, что Джек Андерсон, который пять лет тому назад опубликовал секретный документ Пентагона об эскалации войны во Вьетнаме, «на основании законов и при поддержке суда получил несколько документов о работе ЦРУ против него». Утверждалось: в течение трех месяцев за ним и его помощниками вели тайное наблюдение, чтобы найти того, кто устроил «утечку» материалов Пентагона. Говорилось: операция слежки за журналистом проходила под кодовым названием «Проект Мадхен», за ним «ходило» 16 сотрудников ЦРУ.

Первой об этом поведала «Интернэшнл геральд трибюн». «Разоблачением» руководил сам Джек Андерсон – «Брэнди».

Когда Чип вновь появился по делам у Блейка, тот наставил его на путь истинный:

– Совершенствуйтесь! В нашей работе и не такое бывает. Так что включайте вот эту машинку, – он постучал пальцем по своему виску, – на полную мощность. И мой вам совет – чаще уходите от стереотипов, от привычного и думайте о немыслимом!

К этой рекомендации Вирджил затем прибегал не раз. Особенно в те периоды, когда, казалось, его фантазия иссякает. Когда он слонялся без дела по кабинетам коллег, выслушивал их праздную болтовню и сам болтал о чем-то пустопорожнем. Но стоило кому-нибудь из сослуживцев намекнуть на творческое бесплодие, как Чип умолкал на несколько дней. Это были, пожалуй, самые неприятные моменты. Его мучили сомнения, растерянность, апатия. Тем не менее он старался «думать о немыслимом».

Как-то в Лондоне, проведя встречу с Робертом Моссом из «Экономиста», он вспоминал их разговор. Что-то существенное промелькнуло в беседе, но нить ускользала. Лишь через неделю, когда Чип уже снова был в Штатах и слушал по телевидению «братьев-разбойников», как называли журналистов Роуланда Эванса и Роберта Новака, он вдруг уловил потерянное было зерно: «Финляндия».

На составление докладной записки руководству Чипу потребовалось два дня. Его принял сам Роберт Инмэн, заместитель директора ЦРУ, грозный Инмэн, вездесущий Инмэн, который еще недавно руководил Агентством национальной безопасности. Принял лично, несмотря на выматывавшие его баталии с комиссиями сената и палаты представителей, готовившими новый законопроект по разведке.

– Я прочел ваш меморандум, – сказал Инмэн. – Несколько неожиданный ракурс. А вас не тревожит, что в Бонне – наши друзья и союзники?

– Я думаю, сэр, что в Мюнхене сидят люди, которые нам гораздо ближе, – ответил Чип.

– Вы вторгаетесь в сферу весьма деликатную. А если произойдет утечка информации или специалисты в Бонне просчитают ситуацию и поймут, откуда растут ноги?

– Применим четвертый способ защиты, сэр.

– Четвертый способ?

– Хорошо испытанное старое, сэр.

– Поделитесь.

– Это способ защиты известного адвоката Хейнса, который, если помните, вытащил с электрического стула миллионера Каллена Дэвиса. Он заключается в следующем. Вы подаете на меня в суд, утверждая, что вас покусала моя собака. Я защищаюсь так: во-первых, в тот вечер моя собака была на привязи; во-вторых, моя собака не кусается; в-третьих, я не верю, что вас вообще кто-то покусал; в-четвертых, у меня нет никакой собаки.

– Правдоподобное отрицание? Метод испытанный.

– К тому же, сэр, собака будет не наша. Пусть начнут журналисты. Лучше всего из Англии. Так сказать, пробный шар. В зависимости от результата можно будет проиллюстрировать документальными свидетельствами или вроде того. Скажем, подложить нашу идею под показания какого-нибудь диссидента с Востока. Источник, мол, вполне авторитетный. А показания, полученные якобы от него, могу подготовить я. Вы же не пустите к нему журналистов?

– Кого планируете привлечь?

– Мосса из «Экономиста», Эванса и Новака, Андерсона.

– Команда – «все звезды». Оставьте мне меморандум. Я должен посоветоваться.

Эванс и Новак съездили в Мюнхен, где провели консультации в «мозговом тресте» оппозиционного ХСС, встречались с Францем Иозефом Штраусом. А в это же время из Лондона Мосс первым заговорил в прессе о наличии тайного плана Москвы и социал-демократического Бонна, рассчитанного на «финляндизацию» ФРГ путем вывода ее из НАТО взамен на неопределенные гарантии «Советов». В подготовке этих планов обвинили видных функционеров Социал-демократической партии Германии. Пробный шар покатился.

Шокированное боннское правительство запросило у Белого дома объяснений. Администрация США молчала.

Во всех последующих выступлениях Бонна, в ответах на запросы оппозиции в бундестаге, в заявлениях для прессы члены правительства не уставали заверять избирателей, что НАТО – основа союза, что ФРГ не мыслит себя без американского щита, что в коридорах власти и мыслей не было об уклонении от обязательств перед НАТО…

Чип ходил героем, как в добрые старые времена. А вскоре его пригласил к себе Инмэн.

– Нам нужны толковые люди под крышей Управления по международным связям. Думаю, место для вас подойдет. Согласие Чарльза Уика имеется. Что скажете?

Все, что требовалось, Чип сказал. Контора на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне давала Чипу простор для творческого маневра и немалую прибавку в доходе.

Уик оказался приятным начальником. Он, правда, демонстрировал дальтонизм, различая лишь белое и черное, но зато горел желанием возродить «старое, крепкое управление». Кадровая политика Уика изрядно лихорадила сотрудников, вызывала приглушенное недовольство на «Голосе Америки», куда он сунул Николайдеса, взбалмошного администратора-маккартиста. Иногда недовольство выплескивалось наружу: многие журналисты противились возрождению «агрессивного тона», но Уик давил авторитетом и дружбой с президентом.

В дела же Чипа он почти не вмешивался. Он знал, кто такой Чип и что ему нужно. А Вирджил тоже у него кое-чему научился. Пробивая свои идеи, он многозначительно бросал: «С Чарли все согласовано». Или: «Уик в курсе. Более того, просит посодействовать». И многие люди в УМС порой недоумевали, но помалкивали и добросовестно выполняли поручения разведки, исходившие от «личного друга директора Чарльза».

Чип ухватил главное у своего шефа – напористость. Свои идеи тот согласовывает по телефону с сотрудниками Белого дома. Если те не реагируют, Уик запросто идет к президенту, благо все рядом.

«Единственный способ остановить Чарли – это пристрелить его», – пошутил кто-то в Белом доме.

Портье успел рассмотреть и новые ковбойские сапоги с квадратными носками, и маленького крокодильчика – знак фирмы «Изод Лакосте». Без крокодильчика майка стоила бы раза в четыре дешевле.

– Через час, мистер Чип, – повторил он вслед гостю, уже подходившему к двери.

Вирджил Чип повернулся, молча кивнул, вышел на улицу и пошел направо. Всякий раз, бывая в Сан-Франциско, а это случалось нечасто, – он обязательно ходил на Рыбачью пристань в ресторан «Фиш гротто». Чип остановился купить «Сан-Франциско кроникл», опустил деньги, нажал рычаг автомата и вытащил газету. Тут он почувствовал толчок в бок и выронил газету на асфальт.

– Извините, извините, – рыжий мальчишка лет пятнадцати смотрел на него испуганными глазами, и, как показалось Чипу, в уголках глаз блестели слезы.

– Я случайно, – мальчишка оглянулся назад.

Чип посмотрел вслед за ним и увидел трех парней постарше, стоявших на тротуаре. Все трое ржали, а один еще и грозил рыжему кулаком.

– Чем ты их обидел? – Чип догадывался, каким будет ответ.

– Я… Они… Десять долларов… – Рыжий не хотел смотреть Чипу в глаза и нагнулся за газетой, валявшейся на асфальте. – Извините, это ваша… Я побегу…

– Погоди. Конечно, не ты у них, а они у тебя отобрали деньги, так?

Рыжий кивнул головой.

Робин Гуд всегда нравился Вирджилу Чипу, хотя недостатков у благородного разбойника тоже хватало – с его точки зрения. Отнимать деньги у богатых, чтобы раздавать бедным, глупость. Но просто защищать обиженных – неплохо. Если есть такая возможность. Чип посмотрел на улицу – пусто. Те трое, рыжий и Чип. Проезжающие машины не в счет. Возможность есть.

– Пойдем, познакомимся, – Чип подтолкнул опешившего рыжего к трем его обидчикам. – Пойдем.

Вблизи Чип рассмотрел каждого. Номер один – сутулый парень под метр девяносто. Не он. Номер два – блондин с челкой, закрывающей лоб, в майке с короткими рукавами, не прикрывающими его зачаточных бицепсов. Слабак. Третий – он. Коротко подстриженный, шрам на лбу, обе руки в карманах кожаной куртки. Крепыш.

Все это Вирджил Чип просчитал за долю секунды и, подойдя к троице, смотрел только на «номер три».

– Ну как же это… – Чип специально произнес эти слова, произнес спокойно, зная, что они застанут врасплох, а затем «успокоят» группу. – Разве так можно?

«Номер три» вытащил руки из карманов. Без ножа. Ему все было понятно.

– Вот так. А это братишка твой?

– Братишка. – Чип начал игру, зная, чем она кончится. И тогда, когда он этого захочет. – Вот дал ему пятнадцать долларов и попросил принести виски и пива. Но ведь он у нас еще недотепа, хорошо, хоть вы помогли.

– Пятнадцать? – Тот, в черной коже, улыбнулся. – Твой брат – вор. Пятерку он пропил по дороге, а нам в кредит дал только десятку.

– Бывает, – тихо произнес Чип. – Теперь мне все понятно. Придется дать ему еще пятнадцать. Выпить-то надо. Душа горит.

– Лучше пятнадцать нам. – Крепыш засунул руки в карманы. – У нас сохраннее будет.

Чип быстро посмотрел влево: те двое стояли в метре от него. «Они не в счет». Чип теперь видел, крепыш вытащил руки из карманов – правую украшал блестящий кастет.

– Пора делать взносы.

– Пора, – произнес – Чип, не двигаясь с места, пока крепыш не сделал два шага к нему.

Прозевав удар ниже пояса, крепыш, не выпуская кастета, свалился на четвереньки.

Чип сделал шаг вправо и повернулся к тем двоим. Сутулый бросился на него, а длинноволосый рванулся, чтобы зайти к Чипу за спину.

Вирджил Чип, дожив до тридцати четырех лет, давно научился в нужный момент сохранять спокойствие.

Его руки уже «довернули» ногу, выброшенную сутулым ему в лицо, закрутили тело парня, и противник молча рухнул плашмя на тротуар.

Уход в сторону – поворот. Полусогнутая рука Чипа отвела зажатый в кулаке длинноволосого нож. Это – левая. А правая пошла в живот парню. Он охнул, выронил нож и согнулся. Все.

– Вкладчики хотят получить наличными, – голос Чипа был совершенно ровным. – Сюда!

Рыжий неуверенно подошел.

– Итак, у тебя были десять долларов. Где они?

– Эти отняли.

– Я знаю. Они возвратят. Мы люди честные и не станем требовать процентов, они не успели нарасти.

Чип повернулся к крепышу, который прислонился к фонарному столбу и держался руками за живот.

– Что, деньги под рубахой?

– С-сейчас… – Парень полез в карман и вытащил несколько купюр.

– Остальные можешь раздать тем, у кого ты взял взаймы раньше. – Чип снял с его руки две пятерки и вручил рыжему. – Ваше состояние спасено, господин Вандербильт!

– Вы полицейский? – вместо благодарности вдруг спросил рыжий.

– «Коп», а кто же еще, скотина, – неожиданно забормотал длинноволосый.

– Не надо. Не надо, хватит! – рыжий заметил взгляд Чипа.

«Да, хватит. Все кончено, – подумал Чип. – Робин Гуда сегодня больше не будет».

– Пойдем, – сказал он рыжему. – Я на Рыбачью пристань, а ты?

– Собрался к приятелю, хотел купить пива.

– Теперь купишь. Нам по пути?

– Ага. Можно, я угощу вас пивом? – Так, очень неуклюже, он пытался отблагодарить Чипа за спасение его капитала.

– Пивом – нет. Апельсиновым соком, да и то в следующий раз.

– Вы что, не пьете пива? Боитесь растолстеть?

– Может быть. Я совсем не пью алкогольных напитков. Но вступать в общество трезвости тоже не призываю.

Рыжий помолчал, а затем без всякого перехода опять спросил:

– Так, значит, вы полицейский?

– Ну да, – не сопротивлялся Чип. – Офицер.

В глазах рыжего только полицейские могли защищать попранную справедливость. Пусть верит. Чип никогда не сумел бы объяснить, почему он вдруг вступился за него. Сказать, что изредка такое накатывает, – подумает, псих.

– Лихо вы их. – Рыжий пытался хоть как-то отблагодарить Чипа.

– Лихо – это ты, – отрезал Чип. – Взял и отдал деньги. Чего же сплоховал?

– Жить хочется, – серьезно произнес рыжий.

– Жить всем хочется, – подтвердил Чип. – Только им хочется жить за чужой счет. Смотри, вот магазин.

Рыжий протянул ему руку:

– Спасибо вам. Меня зовут Джерри, может, и я вам когда-нибудь помогу.

– Меня зовут Вирджил Чип, и я впредь постараюсь обходить рыжих стороной. А где тебя искать в трудную минуту?

– На Рыбачьей пристани, я там после школы всегда крабов ловлю.

– Ну привет. До встречи!

– До свидания! – Рыжий повернулся и вошел в ярко освещенный магазин, торгующий круглые сутки.

«Жить всем хочется», – вспомнил Чип, расплачиваясь за съеденных устриц и «краба с расколотым панцирем», как значилось в меню. – Крабы всегда пытаются ухватить рыбака за палец, когда их вытаскивают на берег. А рыжий – как устрица. Сомкнул створки и думает, что находится в полной безопасности. Чушь!»

В гостиницу Чип возвратился через час десять минут – драка не была учтена.

– Вам звонили, мистер Чип, – портье подал ему листок. – Через полчаса после того, как вы ушли, ну а потом еще через полчаса – вы ведь немного задержались…

Чип кивнул, положил две долларовые бумажки на конторку, взял записку и поднялся в номер. В номере он снял новые сапоги, куртку и развернул записку. «Александр Ситон». Он едва протянул руку к телефону, как тот зазвонил.

– Слушаю вас.

– Вирджил?

– Да.

– Это Александр, здравствуй.

Чип налил свободной рукой сока в стакан, сделал глоток и поставил стакан обратно на столик.

– Здравствуй, Ал. Чем могу? Я ведь с сегодняшнего утра в отпуске. Ты-то знаешь об этом.

– Знаю. Но меня просили… Я звонил тебе два раза…

– Да, мне передали. Что-нибудь серьезное?

– Вирджил, понимаешь, меня просили… Извини. Меня просили как твоего друга… Сегодня утром в Канзас-Сити убита твоя сестра Джудит.

Как-то неловко повернувшись, Чип смахнул со столика стакан и пепельницу с окурками.

– Ты говоришь…

«А руки не трясутся», – вдруг подумал он, когда вытаскивал сигарету и прикуривал от зажигалки.

– Ал!

– Ее нашли утром на обочине шоссе возле Оверленд-парка, это маленький пригород Канзас-Сити. Ножевое ранение.

– У тебя есть свой человек в Канзас-Сити?

– Записывай: Гарольд О’Брайен, телефон…

– Сейчас, – Чип коряво вывел номер телефона на коробке от сигарет. – Я буду тебе звонить. Потом.

– Я понимаю. Прими мои…

Чип повесил трубку, сжал виски и уставился на темно-зеленый ковер, на котором рядом с осколками стакана валялись окурки и пепел.

«И пепел, – подумал он. – Все, что остается от людей после того, как они уходят из жизни. Или после того, как их убивают. Пепел одинаковый».

Он снял трубку и позвонил портье.

– Мне нужно такси до аэропорта. И счет. Я уезжаю.

– Да, все будет готово через десять минут, мистер Чип.

Джудит работала в Сан-Франциско. Но он знал, что не увидит ее: по телефону ему ответили, что она улетела на несколько дней в Канзас-Сити. Однако он не знал, что он не увидит ее больше живой. Никогда.

Он опять переоделся, побросал свои прогулочные принадлежности в чемодан и спустился вниз.

– Такси ждет. Счет, пожалуйста, – Портье понимал: что-то произошло. – Мы будем рады видеть вас снова, мистер Чип.

Чип взглянул на портье, и тот увидел: у гостя дергается веко левого глаза.

Чип положил деньги на конторку.

– До свидания.

Через сорок минут он был в аэропорту. Еще через двадцать минут сидел в «Боинге-727», отлетавшем на Канзас-Сити. Билетов в отделение для курящих уже не было, и он согласился на место в салоне, где сидят люди, не выносящие запах сигаретного дыма.

Он пристегнулся ремнем, как только занял свое место, не дожидаясь напоминания на световом табло, и отвернулся к иллюминатору. Бетонные плиты, аэродромные служащие, неспешно разгуливающие вокруг самолета…

– Ваше место вот здесь, – стюардесса показала толстой женщине средних лет на кресло в ряду, где уже сидел Вирджил Чип.

Та уселась у прохода, оставив между собой и Чипом незанятое место. Поставила на колени сумочку, вытащила пузырек с таблетками и проглотила одну из них. Потом проделала все в обратной последовательности: закрыла пузырек, положила в сумку. И только после этого повернулась к Чипу:

– Сан-Франциско – это так прекрасно!

Вирджил успел разглядеть у нее на блузке значок-жетон с надписью: «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско» – и сразу оценил ситуацию: «Отпуск в Калифорнии впервые, если заговорить, то уже беседовать до Канзаса».

– Вы правы. Извините, но мне нужно поработать.

Демонстративно достал атташе-кейс, вытащил папку с бумагой и авторучку.

В «прекрасном Сан-Франциско» по телефону говорили о Вирджиле Чипе. Как только тот заказал такси до аэродрома, портье вызвал машину и позвонил еще раз.

– Билл, это я.

– Новости?

В этот момент в холл «Вагабонда» ввалилась группа итальянских туристов – номера были заказаны, отель был готов их принять, и портье уже ничего не мог сказать своему собеседнику.

– Я перезвоню. Синьорины и синьоры, мы рады видеть вас, пожалуйста, располагайтесь. – Он указал на кресла в холле и раздал карточки, которые гости принялись усердно заполнять. Быстро раздал ключи и опять взялся за телефон.

На лестнице послышались шаги. Лицо портье излучало благодушие, пока Вирджил Чип расплачивался и отдавал ключ от номера.

Снова Билл услышал голос портье в телефонной трубке только через двадцать минут.

– Да, новости. Он собрал вещички и уехал.

– Давно?!

– Минут пять.

– Будем считать, что в этом месяце ты не получишь доплаты за вредность работы.

– Послушай, Билл…

Когда человек на другом конце провода бросил трубку, то можно в сердцах швырнуть и трубку своего телефона. Но портье положил ее аккуратно.

– Билл? Это Джейк.

– Звонишь из самолета? Там поставили таксофон? Что в конце концов происходит, может, мне кто-нибудь объяснит?

– Билл, пьяный идиот влетел в мою машину, а моя машина…

– А машина ФБР не может доехать до аэродрома с разбитым багажником?

– …моя машина от удара воткнулась в грузовик. Радиатор потек, полиция будет минут через пять, у них дальше на шоссе большой «завал». Я не могу бросить нашу «тачку» на дороге вместе с ее начинкой.

– Гордон, это Билл. У тебя в аэропорту есть человек, который может улететь ближайшим рейсом в Канзас-Сити и подержать на короткой привязи одного отпускника?

– Спрашиваешь! Имя, фамилия, приметы.

– Ты мне лучше скажи, когда ближайший рейс на Канзас-Сити. Любой авиакомпании!

– Так, посмотрим. Вот, через полчаса. «Рисуй» человека.

– А когда улетел предыдущий?

– Смотрим, погоди. Взлетел минуту и сорок секунд назад.

– До свидания, Гордон. Отбой.

Билл откинулся в кресле и выпил давно остывший в пластмассовом стаканчике кофе.

Завтра он услышит любимую фразу своего шефа: «Надо либо работать, либо работать, но в другом месте: вышибалой в заведении «Живой секс».

Вышибалой там работать неплохо, подумал Билл, да только пойди устройся после Федерального бюро расследований. Он все время порывался сказать об этом своему начальнику, но вовремя себя сдерживал.

Билл развернул кресло к столику с пишущей машинкой и принялся печатать:

«Согласно полученному приказанию, за Вирджилом Чипом, сотрудником Управления по международным связям, прибывшим в Сан-Франциско, с момента прилета и до появления в гостинице «Вагабонд» было установлено наблюдение. После получения багажа В. Ч. никому не звонил и ни с кем в аэропорту не беседовал».

Поставив здесь точку, Билл призадумался. Глупо. Кому он мог звонить и с кем беседовать по душам, когда он в городе знает только сестру, но она в данный момент отсутствует. Да бог с ним. Они хотят бумагу «по всей форме», они получат ее. Кто «они», Билл знал. «Бумага» от его непосредственного начальника сразу же пойдет еще выше, а потом к коллегам в Вашингтоне. Этот «В. Ч.» ФБР, собственно, не интересует…

«Наблюдение было снято после его прибытия в гостиницу. Как и предполагалось, В. Ч. отправился на Рыбачью пристань. Согласно полученным указаниям, на него надавили неподалеку от «Вагабонда».

И кто мог знать, размышлял Билл, что он заступится за этого рыжего? Все равно ребята бы с ним заговорили и провели работу. Каждому по пятьдесят долларов – они в восторге были. Только ведь не подозревали, что таких, как они, Вирджил Чип может положить с десяток. Ну, конечно, они-то думали попугать, «пощекотать» и поставить пару синяков до того, как из-за угла выйдет полицейский. Если по смете пятьдесят, то они и получат по полсотни, хотя вмазали им долларов на сто.

«В ресторане «Фиш гротто» к нему подсел наш сотрудник, выдававший себя за агента похоронного бюро, подвыпившего после работы, и стал предлагать услуги фирмы».

– А он и вправду был пьян, – вслух сказал Билл. – В этот образ вжиться нетрудно.

«После этого В. Ч. вернулся в гостиницу, о чем нас известил «Утконос». Я позвонил в Вашингтон, и через минуту В. Ч. получил известие. Вопреки предполагавшейся схеме, согласно которой В. Ч. ночует в гостинице, а полиция входит к нему с обыском по доносу – торговля наркотиками, – объект вызвал такси и сразу уехал в аэропорт».

Отчет застопорился. Билл покрутился в кресле и схватился за телефон.

– Гордон?

– Да что случилось, Билл, в конце-то концов? Не делай из меня идиота, оставь это моей жене!

– Извини. – Билл редко говорил это подчиненным и знал, что на них это слово действует. – Проверь, нет ли среди экипажа того самолета, который мы упустили, какой-нибудь знакомой тебе стюардессы? Только не говори «сейчас посмотрим», должен же ты что-нибудь просто помнить.

– Помню. Есть – Гордон сказал это довольно развязно, и Билл, отрядивший когда-то этого мускулистого красавца на аэродром, сразу все понял.

– Вот и хорошо. Она ведь наш человек?

– Мой, наш – все равно, не так ли?

– Тогда немедленно сделай так, чтобы на борт самолета отбили РД. На ее имя. «Рисую» приметы…

Положив трубку, Билл повернулся к машинке и набросился на клавиатуру:

«В связи с тем что рейс В. Ч. на Канзас-Сити отправлялся полупустым, я решил поручить наблюдение в самолете нашему внештатному агенту…»

Он снова повернулся в кресле.

«…по кличке «Реактивная», месяц назад давшей подписку о добровольном сотрудничестве с нами. Ее отчет будет представлен мною завтра».

…– Гордон?

– Все прекрасно, он летит, она уже смотрит.

– Ты прекрасен, только вот когда она вернется, пусть подпишет.

– Что?

– Нет, я тебя переоценил. Пусть в письменном виде поклянется в любви к директору ФБР. Дату ставить не надо. Еще надо отчет.

Не дожидаясь ответа, Билл положил трубку и подписался под машинописной страницей.

«Да и места вышибал в салонах все заняты», – подумал он.

Стюардесса уже раздала пассажирам напитки, соответствующие их вкусам и желаниям. Поклонница «прекрасного Сан-Франциско» выпила немного виски с содовой и теперь еще возбужденнее доказывала тупо кивавшему соседу, что другого такого города нет во всем мире.

– Я, правда, побывала еще только в Канаде, но все равно скажу вам…

– Извините, мэм, – сосед невежливо прервал ее, встал со своего места и торопливо зашагал по направлению к хвосту самолета.

«Не иначе как пошел просить парашют», – прикинул Чип и тут же закрыл глаза.

И вовремя, потому как неугомонная туристка сделала глоток из стаканчика и повернулась к нему. Чип почувствовал ее взгляд и старательно изображал человека, погруженного в сон.

Неожиданно он почувствовал на себе другой взгляд. Чип на мгновение приоткрыл глаза и увидел стюардессу. Она стояла у входа в салон и пристально его изучала.

«Не просто так», – решил Чип, потому что стюардесса, застигнутая врасплох, не улыбнулась, не стала, как поступил бы, скажем, он на ее месте, заботливо изучать и других пассажиров, а резко повернулась и ушла.

«Открытое наблюдение для оказания психологического давления на объект». Чип знал, как это делается. Теперь события всего дня выстроились в одну цепочку. «Хвост» от аэропорта Сан-Франциско до гостиницы. Чип не хотел в это верить, но теперь не верить было просто глупо. А драка? Не вписывается. Похоронное бюро? Если да, то неплохо. Пустое место рядом? Стюардесса?

Папка с чистыми листами бумаги, которую он все еще держал на коленях, выскользнула на пол. Он подобрал ее и увидел на первом листе имя: «Джудит».

…Он заканчивал университет, а Джудит только перешла на второй курс, когда погибли их родители. Смерть отца и матери была нелепой. А впрочем, какая смерть родителей может быть логически оправдана детьми, если они по-настоящему их любят?