Текст книги "Кровь на черных тюльпанах"

Автор книги: Евгений Коршунов

Соавторы: Леонид Колосов,Максим Князьков,Василий Тимофеев,Вадим Кассис,Василий Викторов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Риск, конечно, был, они это понимали. Ведь нужно было километров на тридцать углубиться во вьетнамские территориальные воды. Но рыбаки надеялись, что ночью их не заметят.

Тысяча четыреста бат – большие деньги для их семьи. Столько и за месяц не заработаешь. К тому же скоро нужно было платить за аренду шхуны. Так что им повезло. Ведь Савонгчит мог нанять и других рыбаков.

Южно-Китайское море, 11 июля 1984 года.

День тянулся медленно. Утром, сделав себе инъекцию, Найт улегся спать в трюме. Он постоянно вздрагивал и вскрикивал во сне, скрипел зубами, лицо сводили судороги. Это пугало Грэма, и он ушел на палубу.

Вечером поужинали консервами и вяленой рыбой. Найт досадовал, что не смог уберечь виски.

Около полуночи на шхуне погасили огни, двигатель заработал вполсилы.

– Крадутся, – сказал Найт. – Значит, мы уже близко.

Рыбаки спустили лодку на воду, бросили туда сумки, лом и лопату. Найт сел у подвесного мотора, Грэм вытащил компас и карту, зажег карманный фонарик.

– Нашел место, где мы сейчас находимся? – спросил его Найт.

– Да, мы стоим правильно. Видишь, куда показывает стрелка? Надо идти прямо в этом направлении. Сейчас половина первого, к острову мы должны подойти в четыре.

Заработал мотор, и лодка заскользила по освещенной луной морской глади.

Часа через три они увидели силуэт острова.

– Вот он, Дик. Теперь давай потише, а то в темноте наскочим на скалы. Бери чуть левее. Смотри, большая скала. Теперь ее хорошо видно. За ней Генри и велел спрятать лодку.

До берега оставалось метров двадцать. Найт взглянул на часы. Десять минут пятого Скоро рассвет.

Они спрятали лодку за скалой, недалеко от берега. В этом месте был крутой откос, и пришлось метров сто пройти по воде в сторону, чтобы взобраться на берег.

Остров в Южно-Китайском море, 12 июля 1984 года.

– Теперь разойдемся. Встретимся здесь в три часа. Будем переговариваться по рации, – сказал Найт и двинулся вдоль берега.

…Уже шестой час Грэм ходил по отведенному ему участку острова. Никаких следов разметки. Но фотографии все равно сделал. Снимал все места, где проходил, благо что пленки дали много. «По крайней мере будет что показать Генри. Пусть после этого попробует сказать, что мы не работали», – рассуждал он.

– Как дела, Фред? – послышалось из рации.

– Пока ничего, я прошел больше половины участка.

– То же у меня. Чертовски устал. Ну ладно, давай еще побродим.

Найт пришел на место раньше назначенного срока. Сил хватило всего часа на два. Остальное время он лежал на земле, стараясь побороть головокружение и одышку.

Появился Грэм, снял с себя фотоаппарат и рацию, устало опустился на землю.

– Ну что? – спросил Найт.

– Пусто. Все облазил, никакой разметки нет.

– У меня то же самое. Но здесь кто-то недавно был. Я видел след от костра, пустые консервные банки, бумагу.

– Что же будем делать?

– Как что? Дождемся темноты и поплывем назад.

– А вдруг Генри не даст нам денег?

– Это еще почему? Задание выполнено. Мы же не виноваты, что здесь нет никакой разметки. Нас просили проверить, вот мы и проверили.

Ни Найт, ни Грэм не могли знать, что полтора месяца назад здесь действительно побывали строители, но не военные, а гражданские. Они изучали возможности освоения острова. Проверили его ландшафт, выбрали места бурения скважин для колодцев.

– Надо бы подкрепиться, Фред. – Найт доставал из сумки хлеб и консервы. – А потом немного поспим. Я устал от этих дурацких поисков.

Оба быстро уснули, положив под головы сумки.

Проснулся Грэм оттого, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Он открыл глаза – над ним наклонился узкоглазый человек в незнакомой ему военной форме. Найт стоял, положив руки на затылок. Его обыскивали двое в такой же форме.

– Мы уже ждем здесь дольше, чем должны были, Атпан, а их все нет. Может быть, зажечь еще один фонарь на палубе? Вдруг они сбились с пути и не могут найти шхуну?

– Не надо. Так нас заметят вьетнамцы.

– Сколько же можно ждать?! А вдруг их схватили и они сказали, где наша шхуна? Давай уплывем отсюда. Мы же сделали все, что просил Савонгчит. А эти двое не приехали вовремя – не наша вина. Все равно пусть платит.

– Ты что, не знаешь его? Он тебе заплатит! Изобьет до полусмерти, да и потом от него нам житья не будет. Надо ждать. Иди в трюм, поспи, а я посижу здесь.

– Я не усну, очень волнуюсь! Слышишь, по-моему, это шум мотора. Это они, запускай двигатель.

– Подожди. Не похоже на их лодку. Наш мотор и то тише тарахтит. Выйди на палубу, взгляни.

В этот момент их ослепил яркий свет прожектора патрульного пограничного катера.

По расчетам Моначино, шхуна должна была вернуться после обеда, и он решил немного отдохнуть с дороги в мотеле.

Наступил вечер, но долгожданного стука в дверь так и не последовало. В принципе он допускал задержку. От рыбацкой деревни до мотеля километра четыре, и уставшие с дороги Найт и Грэм вполне могли остаться там на ночь.

Утром Моначино утешал себя надеждой, что у этой старой посудины в море заглох мотор и они идут на парусах. Но все равно в голову приходили тревожные мысли. Неужели операция провалилась и Найт с Грэмом схвачены вьетнамцами?

К двенадцати часам дня он уже не мог найти себе места, сел в машину и поехал в полицейский участок. Там разыскал сержанта Савонгчита и повез его в деревню.

Савонгчит, узнав, что шхуна еще не вернулась, расстроился. Ведь в случае успеха Моначино посулил ему три тысячи бат. Теперь эти деньги уплывали от него. А он знал Атпана и Руонга как очень дисциплинированных людей, поэтому и выбрал именно их. Просто так они не могли задержаться на сутки. Значит, случилось что-то серьезное.

Полицейский провел минут пять в маленьком деревянном доме на берегу моря. Выйдя оттуда, развел руками: рыбаки не возвращались.

Моначино высадил Савонгчита у полицейского участка, а сам поехал в мотель. Еще четыре часа прошло в ожидании. Но напрасно. Найт и Грэм так и не появились.

В половине десятого Моначино позвонил Гроллу.

– Ну как, они вернулись? – спросил тот.

– Нет.

С минуту длилось молчание, видимо, Гролл не ожидал такого ответа.

– Выезжайте завтра утром. Нечего там больше делать. Пусть этот ваш полицейский в случае чего звонит в посольство. Все.

Моначино положил трубку, медленно прошел по холлу, сел в кресло. Таких ударов он не получал давно. Теперь уже было ясно, что операция провалилась. И Моначино ждут крупные неприятности. Сейчас человеку в его положении остается только одно: пойти к себе в номер и напиться.

Утром, предупредив Савонгчита, чтобы тот в случае возвращения рыбаков или получения каких-либо сведений об их судьбе срочно звонил, Моначино вернулся в Бангкок.

Встреча с шефом не предвещала ничего хорошего. Он знал, что Гролл его не любит. В последнее время у них все чаще происходили стычки. Было ясно, что резидент решил избавиться от неугодного ему работника. И вот теперь он получил прекрасную возможность. Не исключено, что придется уйти из ЦРУ. Вот он, бесславный конец столь удачно начинавшейся когда-то карьеры разведчика.

Моначино вошел в посольство, не обратив внимания на козырнувшего ему морского пехотинца. Сразу же поднялся в кабинет Гролла. Шеф едва кивнул ему, не предложив сесть. Раньше такого никогда не было.

– Ну что же вы молчите? – сказал Гролл, окинув Моначино холодным взглядом. – Вы, если я не ошибаюсь, пришли доложить мне о результатах операции. Слушаю вас.

– Вчера я сказал вам все. Найт и Грэм не возвратились. Не исключено, что произошло что-то не предусмотренное планом операции.

– Их арестовали. Читайте, это получено два часа назад. Здесь все подробности провала ваших так называемых агентов. И обратите внимание на последние строчки.

Моначино взял со стола Гролла сообщение:

12 июля в 17.00 на острове в территориальных водах СРВ пограничниками были задержаны гражданин Великобритании Ричард Чарльз Найт, 1936 года рождения, и гражданин США Фредерик Курт Грэм, 1964 года рождения. У задержанных найдены шпионское снаряжение и наркотики.

Через несколько часов в двадцати километрах от острова была обнаружена рыбацкая шхуна, на которой находились таиландские подданные Атпан Прасот, 1942 года рождения, и Руонг Кхотакхамон, 1963 года рождения, рыбаки из Бангси.

Они сознались, что доставили двух иностранцев на шхуне с таиландского побережья в территориальные воды Вьетнама.

По делу задержанных ведется следствие. На следующей неделе состоится пресс-конференция, на которой нарушители выступят перед журналистами.

– Ну что вы на это скажете?

– Ужасно. Ведь у нас были точные данные, что вьетнамские пограничники почти на заходят на этот остров. Как же это могло произойти?

– Вот это вы и изложите в своей объяснительной. Не забудьте указать круг лиц, посвященных вами в план операции. И, кстати, разъясните, почему не проверили снятую вами для обучения агентов квартиру на предмет обнаружения там техники подслушивания.

– Но ведь квартиру снял на свое имя Саксен, он работает с нами двадцать лет. Да и потом, я на всякий случай сказал ему, что квартира нужна мне для встреч с одной женщиной. А почему же вы сами не дали указания проверить эту квартиру?

– Таких, как вы, Моначино, у меня больше сотни, и я не могу думать за каждого. Я был уверен, что такой опытный разведчик, как вы, обязательно это сделает. Это же прописная истина. Сегодня послал ребят Томаса осмотреть квартиру. Но теперь уже поздно.

Моначино похолодел. Он понял, что задумал шеф. Томас Херберт, помощник Гролла по вопросам оперативной техники и первый его прихвостень в резидентуре ЦРУ, наверняка уже получил указание шефа «обнаружить» в квартире микрофон.

Моначино не выдержал.

– Между прочим, – задыхаясь, проговорил он, – никто нас не просил браться за эту операцию. Ведь сведения о приготовлении строителей на вьетнамском острове получило РУМО[22]22
  Разведывательное управление министерства обороны США.


[Закрыть]. Военный атташе ловко подкинул вам эту авантюру. Сказал, что у них нет возможности провести подобную операцию. Он военный человек и прекрасно понимал, что эта затея была обречена на провал. А вы за нее ухватились. Вот и результат.

– Не забывайте, Моначино, с кем вы разговариваете! Подобные вещи не входят в вашу компетенцию. У меня к вам последний вопрос. Кто подыскал этих двух подонков?

– Как кто? Разве вы не знаете? Энтони Пол. Он нашел их в Гонконге и привез сюда.

– Что? Вы санкционировали Полу эту операцию? Кто вам дал такие полномочия? Ведь теперь он расшифрован как наш агент. На следствии, а потом и на пресс-конференции эти двое обязательно скажут, что он завербовал их.

– Но ведь вы сами согласились использовать Пола в данной операции. У нас был разговор в этом кабинете. В то время сюда из Гонконга приезжал заместитель нашего резидента Билли Хафф, и вы сказали, чтобы я, провожая его в аэропорт, передал ему устные инструкции для Тони.

– Такого разговора не было. Иначе бы я дал телеграмму в Гонконг. Вы или что-то путаете, или пытаетесь выкрутиться.

– Я же просил вас дать телеграмму, принес ее проект, но вы отказались. Сказали, чтобы я передал инструкции Хаффу устно. А потом, как же с характеристиками на Найта и Грэма, которые вы принесли мне от Пола, и тогда еще сказали, что встреча состоится в баре «Наполеон»? И после всего этого вы хотите сказать, что не знали о роли Пола в этой операции?

– Еще раз повторяю, что никогда не знал об этом. Был уверен, что Пол в очередной раз знакомит вас с какими-то журналистами и передает на них характеристики.

– Зачем вы губите меня? – хрипло сказал Моначино. – Вы же понимаете, чем все это для меня может кончиться.

– Я гублю вас? Да вы с ума сошли! Зачем мне это надо? Вы же знаете, как я отношусь к вам, ценю ваш опыт и инициативу. Не в моих правилах обманывать руководство, но все же ради вас я пойду на это. Я не стану указывать на серьезные ошибки, которые вы допустили в процессе подготовки операции, возьму всю вину на себя. А сейчас идите и пишите. Только ничего не скрывайте. Завтра утром жду письменного объяснения.

Моначино понял, что надеяться ему не на что.

Бангкок, 16 июля 1984 года.

Естественно, Энтони Пол ничего не знал о скандале в американском посольстве. И даже узнав о нем, вряд ли бы заинтересовался подробностями. Он сделал свое дело и получил за все. А остальное его не касается. Он занялся другими проблемами.

Пол пригласил Лестера в один из самых дорогих ресторанов Бангкока «Нейвл таверн», расположенный рядом с американским посольством. Надо на первой же встрече показать этому корреспонденту товар лицом, пусть знает, с кем имеет дело.

Сидевший в холле в ожидании посетителей хозяин и скучающие официанты сразу же преобразились, увидев у входа Энтони. Здесь он был частым гостем, его знали как щедрого и любящего хорошо поесть клиента.

– Добрый вечер, сэр, – сказал вышедший ему навстречу хозяин. – Ваш столик, как всегда, свободен.

– Принесите побыстрее содовой со льдом, уж больно сегодня жарко.

– Извините за опоздание, господин Пол, – сказал Майкл, садясь за столик. – Еле выбрался из затора.

– Ладно, не беда. Только я очень попрошу вас называть меня по имени. Тони, вот и все. «Господин Пол», – это уж слишком официально. Так ко мне обращаются только администраторы гостиниц, метрдотели ресторанов и банковские служащие. Для вас и всех остальных друзей я – Тони. Разрешите и вас называть по имени. Закажем что-нибудь поесть и бутылочку вина.

Вскоре появилась еда, вино разлили по бокалам. Пол, пристально взглянув на Майкла, сказал:

– Я предлагаю выпить за твои успехи, чтобы тебе здесь сопутствовала только удача. Кстати, я слышал, что тебя интересует Кампучия. Есть что-нибудь новое?

– Пока нет, через неделю собираюсь поехать на границу. Поговорю с беженцами, посмотрю собственными глазами.

– Бесполезное занятие. Беженцы ничего не знают, а полпотовцы держат язык за зубами. Информацию о Кампучии, дорогой мой, можно получить, и не выезжая из Бангкока.

– Каким образом?

– Очень просто. В двухстах метрах отсюда есть одно здание. Там знают все, что делается в Кампучии.

– Американское посольство?

– Конечно. Гролл – прекрасный парень, мой старый приятель. Обратись к нему, и он познакомит тебя с ребятами, которые занимаются кампучийской проблемой. Они тебе подготовят все нужные материалы. Обрабатывай их и пиши статьи, зачем еще куда-то ездить? Ну и Гроллу, конечно, помочь нужно. Будешь делиться с ним информацией. Это же тебе ничего не стоит.

– Как я понял, ты предлагаешь мне писать статьи по чужим материалам. Вроде как бы под диктовку.

– При чем тут диктовка? Это официальная информация посольства, и оно заинтересовано, чтобы американский читатель получал именно эти сведения, а не то, что пишут о Кампучии русские и вьетнамцы. Я тебя не понимаю…

– Я считаю своим долгом давать в газету объективную информацию. Никогда не поставлю под материалом с недостоверными данными своей подписи. Я с удовольствием ознакомлюсь и с посольской информацией, но что и как писать – это уже мое личное дело.

– Конечно. Но с Гроллом ты поддерживай отношения. Он неплохой парень и всегда готов помочь. А уж если все-таки поедешь на границу, то будь осторожнее.

– Боишься, что меня похитят, как Питера Лайлеса?

– Как Лайлеса? Его никто не похищал, тут совсем не то.

– Значит, ты считаешь, что он приехал в последний раз в Таиланд только для того, чтобы уйти через Кампучию во Вьетнам?

– Не я так считаю, на этот счет есть конкретная и достоверная информация.

– Откуда?

– Ну ты уж прости меня, Майкл, но на этот вопрос я не отвечу. Источники не выдаю даже в пьяном виде, таково мое правило. Это хорошо знают мои друзья и доверяют мне. Поэтому я и богат информацией. Кстати, ты что, уже начал разыскивать Лайлеса?

– Нет, не знаю, с чего начать. Дело сложное. А теперь, после твоего рассказа, думаю, что заниматься этим делом бесполезно.

– Конечно. А потом это очень опасно. Представляешь, что будет, если об этом узнают? Ты что, действительно не понимаешь? Тебя посчитают агентом ЦРУ, который получил задание расправиться с предателем и с этой целью ведет поиски. Тебя же моментально ликвидируют…

«Что-то уж больно примитивно, – подумал Майкл. – Неужели он считает меня окончательным дураком? Ладно, пусть они с Гроллом думают, что я испугался. Хоть мешать не будут».

– Наши противники агрессивны и бесцеремонны. Американцев просто ненавидят. Учти это.

– Спасибо, что предупредил, а то действительно можно попасть в беду.

Покончив с едой, Пол отвалился от стола и достал из кармана сложенные вчетверо листы бумаги.

– Посмотри-ка, вот это действительно интересно. Можешь забрать и почитать дома. Потом скажешь свое мнение.

– Зачем, это я могу сделать и сейчас. Всего четыре страницы.

Майкл стал читать. Пол внимательно следил за выражением его лица.

– «Зачем русским нужно торговать с Таиландом?» Интересный материал. Это что, ты написал?

– Да.

– Будешь публиковать?

– Тут есть некоторые сложности.

– Не поверю, чтобы тебе было сложно это напечатать в одном из гонконгских журналов.

– Не в этом дело. Недавно уже публиковал подобный материал. А теперь удалось получить новые сведения. Мне уже неудобно писать о том же, тем более в журналах, которые дают много материалов на такую тему. Вот если бы кто-нибудь взялся под своим именем опубликовать его в другом издании.

– А зачем это тебе нужно, Тони?

– Понимаешь, хочу еще раз насолить русским… Слушай, какая тебе разница? Пусти ее под своим именем, я отблагодарю тебя не на словах, а на деле… В данный момент эта статья очень нужна Америке.

– Откуда ты знаешь, Тони, что нужно Америке? Скажи лучше прямо, что это нужно Гроллу.

– Ну даже если это и так, что здесь плохого? Подумай, от чего ты отказываешься. Направить в Лос-Анджелес уже готовую статью да еще и получить за это деньги.

– Какие деньги? Ты разве не знаешь, что корреспонденты американских газет получают только жалованье, гонорар за статьи им не выплачивают?

– Тем более. Как только материал появится в газете, я переведу на твой счет двести долларов.

– Вы что же, хотите все-таки меня купить? Сначала Гролл, а теперь и ты? По-моему, я ясно дал понять, что не продаюсь.

С этими словами Майкл бросил на стол несколько купюр, встал и пошел к выходу. Пол остался сидеть с листками бумаги в руках.

Араньяпратет, 24 июля 1984 года.

Лагеря кампучийских беженцев произвели на Майкла удручающее впечатление. Наспех построенные бараки, брезентовые палатки. Изможденные женщины в лохмотьях, плачущие полуголодные дети. Повсюду грязь, нечистоты.

Дик подходил к беженцам, беседовал с ними. Видно было, что он здесь не впервые. Взрослых он угощал сигаретами, детям раздавал леденцы. Достал из сумки прихваченные на дорогу бутерброды, отдал какой-то женщине с грудным ребенком.

– Узнал что-нибудь интересное? – спросил его Майкл.

– Да нет, все одно и то же. Ругают вьетнамцев, прославляют Сианука и Кхиеу Самфана. Видимо, полпотовцы здорово промывают им мозги. Тут еще встречаются и так называемые «платные источники». За десять бат и пачку сигарет будут тебе целый час рассказывать о «положении в Кампучии». Такого наговорят, только слушай. Подробно расскажут о «зверствах вьетнамцев» и о «победах полпотовцев». Хотя сами уже лет пять не были в стране. Этих людей учат, что говорить. Ну хватит с нас лагерей, поехали.

– Мы же хотели побывать еще в Нонгмако.

– Это по дороге.

Нонгмако трудно было назвать городом. Всего несколько небольших улиц, вряд ли здесь насчитывалось более тысячи жителей. Машина въехала на единственную площадь города, где расположился небольшой рынок. Судя по письму, здесь в одну из суббот февраля должна была состояться встреча Лайлеса с Чарном.

– Сейчас спросим, как найти клинику доктора Бергера. Лучше всего это сделать на рынке, торговцы – самые информированные люди, – сказал Дик, выходя из машин.

Через несколько минут он вернулся.

– В полутора километрах отсюда. Бывший генеральский дом, так мне сказали.

Вскоре они подъехали к огромному деревянному дому, построенному в традиционном тайском стиле. Он был окружен высоким каменным забором, сверху торчали металлические столбы с колючей проволокой. У двери, рядом с большими зелеными воротами, вывеска на английском и тайском языках – «Психиатрическая клиника доктора Чарльза Бергера».

Бельски позвонил. Дверь почти сразу же открылась, и на пороге показался маленький пожилой таец.

– Можно ли видеть доктора Бергера? – спросил его Дик по-тайски.

– Кто вы такие?

– Американские журналисты.

– Сейчас доложу.

Прошло минут двадцать. Дверь снова отворилась, и маленький таец сделал знак рукой.

– Проходите, доктор ждет вас.

Они вошли во двор. Рядом с домом стоял большой белый автобус с красным крестом на кузове. Окна автобуса были плотно закрыты темными занавесками. Шофер, открыв капот, копался в двигателе. Вблизи дом казался еще больше.

У входа в одну из комнат стоял маленький сутулый человек лет сорока в больших темных очках. Его накрахмаленный халат сиял белизной. Видно было, что доктор, если это был он, только что надел его: сзади топорщились еще не распрямленные складки.

– Доктор медицины Чарльз Бергер, – представился он, подавая им маленькую, словно у ребенка, руку. – Проходите, пожалуйста, в кабинет.

Они сели на диван, Бергер – в кресло напротив.

– Чем могу быть полезен, господа? – спросил он.

– Мы американские корреспонденты. Моя фамилия Лестер, моего коллеги – Бельски. Проезжая мимо вашей клиники, мы обратили внимание на вывеску. Доктор – иностранец, да еще и психиатр, практикует в такой глуши. Нас это удивило. Вот мы и решили увидеться с вами, чтобы поподробнее узнать о вашей клинике.

– Ну что же, дорогие соотечественники, – сказал он. – Мне льстит, что наконец-то моей скромной работой заинтересовалась пресса. Могу рассказать вам кое-что интересное. Но прежде – несколько слов о себе.

Я врач-психиатр, до недавнего времени имел частную практику в Штатах. Но меня всегда волновало, что сотни миллионов жителей нашей планеты лишены медицинской помощи. Поэтому я часто на свои деньги совершал поездки в страны Африки, где в отдаленных районах оказывал помощь душевнобольным, лечил наркоманов. Два года назад я узнал, что многие кампучийские беженцы в Таиланде, пережившие ужасы кровавого режима Пол Пота и потерявшие в этой бойне родных и близких, страдают расстройством психики. Этим людям еще можно помочь, если вовремя взяться за их лечение. Но ни тайские власти, ни международные организации не оказывают им соответствующей медицинской помощи. Тогда я решил поехать в Таиланд и с разрешения правительства открыть в этом городе психиатрическую лечебницу. У меня были кое-какие средства – накопления, пожертвования. Семьи у меня нет, так что я мог позволить себе это.

Со мной приехали мои друзья – опытные американские врачи-психиатры – доктор Спейс и доктор Иверс. Я потом познакомлю вас с ними. Мы купили этот дом, установили кое-какое оборудование и приступили к работе.

Кроме нас в клинике работают восемь человек – тайцы и кампучийцы из числа беженцев. У нас, так сказать, мужской монастырь, ни одной женщины. Могу похвастать, что за это время пятнадцать человек полностью выздоровели и были возвращены в лагеря. На их места мы взяли новых пациентов.

– А можно посмотреть больных? – спросил Майкл.

– Не стоит их беспокоить, – ответил Бергер. – Лучше я познакомлю вас со своими коллегами. Подождите минуту.

Бергер вышел и вскоре вернулся с двумя рослыми, плечистыми молодыми людьми в таких же, как он, новеньких, ослепительно белых, накрахмаленных халатах.

– Познакомьтесь, это доктор Мартин Спейс, а это доктор Джон Иверс. Мои помощники и друзья.

Молодые люди настороженно смотрели на журналистов, Бергер молчал. Майкл понял, что хозяева не расположены к откровенной беседе.

Бергер сам пошел провожать их. Он долго смотрел им вслед, потом повернулся и побежал к дому.

– Ну как тебе понравилась эта клиника? – спросил Дик, когда они сели в машину.

– Странное заведение. Бергер вроде бы чудак, а вот его помощники скорее похожи на вышибал из кабака, чем на врачей.

– Бергер не такой уж чудак, как кажется с первого взгляда. Его насторожил наш приход, это ясно. Одно могу сказать точно – это заведение не производит впечатления медицинского учреждения. Нет запаха лекарств. Ты обратил внимание на их халаты? Только что из стирки. Они явно надели их в нашу честь. Трудно себе представить, чтобы три врача одновременно сменили халаты, да еще в середине рабочего дня. А ты заметил, что холодильник, в котором, по идее, должны храниться лекарства, не включен в сеть? Карточки больных на полке покрылись пылью, к ним, видимо, давно никто не прикасался. Похоже на бутафорию. Я не удивлюсь, если окажется, что Бергер не имеет к медицине никакого отношения. Он довольно бесцеремонно отказался показать нам своих больных. Для врача это странно, они любят демонстрировать свои успехи.

– Я, пожалуй, напишу о клинике Бергера. Тема уж больно хороша – «альтруист-американец в таиландских джунглях».

Бангкок, 26 июля 1984 года.

Продиктовав по телефону статью, Майкл решил побродить по городу: может, удастся напасть на след Лайлеса.

Молодой администратор «Лебедя» встретил Майкла традиционной тайской улыбкой.

– Чем могу быть полезен, сэр? – спросил он.

– Мне нужно найти одного американца. Питера Лайлеса. Возможно, он останавливался у вас в начале этого года. Не могли бы вы проверить по своим записям?

– Зачем же, я хорошо его помню. Высокий шатен с кудрявыми волосами. Кажется, телеоператор. Он все время ездил на кампучийскую границу. А вы его родственник?

– Друг. Меня интересуют обстоятельства его отъезда…

– Видите ли, давать частным лицам сведения о посетителях нам запрещается. Боюсь, что не смогу вам помочь.

– Может быть, в виде исключения. – Майкл положил на стойку стобатовую купюру.

– Ну разве что в виде исключения. – Администратор быстро спрятал деньги под стойку. – В отель он приходил только на ночь, остальное время где-то пропадал. Уезжал на границу на несколько дней раза два или три. Вещи оставлял в номере. Но в последний день с ним, видимо, что-то произошло.

– Когда?

– Сейчас я посмотрю, какого числа он выписался. Да, первого марта. В этот день я как раз дежурил. Часов в шесть вечера Лайлес вернулся. Я заметил, что выглядел он очень усталым. Через плечо нес большую сумку, с которой обычно ездил на границу. Наверно, со съемочной аппаратурой. Попросил заказать разговор с Лос-Анджелесом.

Примерно через час он подошел ко мне. Отель у нас маленький, в номерах телефонов нет. Поэтому все звонят отсюда. Разговаривал он с какой-то женщиной, по-видимому с женой, сказал, что завтра вылетает домой. После этого расплатился за номер и поднялся к себе.

Минут через двадцать позвонил какой-то мужчина и попросил Лайлеса к телефону. Я не слышал, о чем они говорили, но понял, что этот человек хочет встретиться с Питером вечером в баре «Наполеон». Тот согласился, назвав время: десять часов. После этого звонка ваш друг начал кому-то звонить. Просил срочно приехать, говорил, что есть важное дело.

Еще минут через сорок в гостинице появилась молодая женщина. Я сразу же обратил на нее внимание. Красивая, прекрасная фигура, стройные ноги, что, если вы успели заметить, не очень характерно для тайских женщин. Она спросила, у себя ли Лайлес, и сразу же поднялась к нему.

Вышла она минут через десять с небольшим свертком в руке. А около десяти появился Лайлес, сдал ключ и ушел. В двенадцатом часу он позвонил. Сказал, что ждет автобуса, так как срочно должен выехать на границу, в Араньяпратет. Вещи просил передать его другу. Погодите секунду, я тогда записал его имя. Ага, вот. Леон Моберг – директор фирмы «Континентал сервис».

– А вы уверены, что звонил именно Лайлес?

– До этого я никогда не разговаривал с ним по телефону. К тому же было плохо слышно, шум машин все время заглушал голос. Видимо, он звонил откуда-то с улицы. А потом, он и сказал-то мне всего две фразы.

Вскоре на «тоёте» бордового цвета приехал этот самый Моберг. Забрал вещи, они были упакованы: ведь Лайлес собирался уезжать домой. Вел себя странно, обшарил весь номер, явно что-то искал. Потом спросил, был ли кто у Лайлеса до него. Я рассказал о женщине. Узнав, что она ушла со свертком, Моберг побледнел, быстро спустился вниз и уехал. Вот и все. Лайлеса я больше не видел…

Фирма «Континентал сервис», ее директор Леон Моберг, бар «Наполеон». Все это вселяло некоторые надежды.

В клубе иностранных корреспондентов было прохладно и тихо. Майкл подошел к стенду с надписью «Информация для членов клуба». В его ячейке было несколько конвертов. В одном из них лежала фотография, запечатлевшая Майкла с Гроллом и Бельски на коктейле. Сунув конверты в карман, Майкл уселся в кресло.

«Значит, кто-то вызвал Лайлеса на встречу в «Наполеон» перед самым отъездом. После этого сразу же решил ехать на границу. Но зачем и почему ночью? Он бы явно не успел вернуться к своему рейсу».

Майкл подошел к телефону, полистал справочник, нашел телефон автовокзала. Автобусы в сторону приграничного города Араньяпратета, куда ездил Лайлес, отходили в десять утра и в шесть вечера. Других рейсов не было. Его предположения подтверждаются. Лайлес тогда не уехал в Араньяпратет. В отель звонил кто-то другой. Кто же мог знать о его планах на вечер? Поникон Висават? Конечно же. Она была у него, и он, наверняка, рассказал ей о причинах столь неожиданного приглашения в «Наполеон». Майкл снова набрал номер.

– «Бангкок пост»? Попросите, пожалуйста, мисс Поникон Висават. Что? Уехала в командировку, будет через два дня? Спасибо.

– Господин Моберг?

– Да, это я.

– Вас беспокоит Майкл Лестер, журналист. Мне бы хотелось встретиться с вами.

– Когда?

– Сейчас, если вы не возражаете. Я отниму у вас не больше получаса.

– Ну что же, жду вас. Запишите адрес.

«Континентал сервис» занимала две смежные комнаты в многоэтажном здании на одной из центральных улиц Бангкока. В одной сидела скучающая секретарша, в другой, в мягком кресле у большого, совершенно пустого стола, расположился сам шеф. Увидев Майкла, он встал и протянул руку.

– Господин Лестер? Рад познакомиться с вами. Всегда любил иметь дело с прессой. Кроме того, мы с Диком давнишние приятели. Работали вместе еще в Пномпене. Так чем могу быть вам полезен?

– Меня, как газетчика, интересует судьба Питера Лайлеса. Случайно узнал, что вы были хорошо с ним знакомы. Не могли бы рассказать, что вам известно о его последнем приезде в Бангкок?

Майкл заметил, как Моберг напрягся.

– А вы сами-то знали Питера?

– Нет, но его жена просила меня выяснить, что же все-таки случилось с ним здесь, да мне и самому стало интересно.

С минуту Моберг молчал.

– Что же я могу рассказать вам? Вряд ли то, что я знаю, может вас заинтересовать. Мы с ним, так же как и с Диком, работали вместе в Пномпене. Иногда встречались. Потом долго не виделись, наверное, лет десять, а то и больше. А тут недавно, в феврале, какого числа, правда, не помню, случайно встретил его здесь, в Бангкоке. Поговорили немного, а вечером я его пригласил на ужин. Питер рассказал мне, что в Штатах никак не может устроиться на работу. Поэтому он и решил поехать в Таиланд, снять фильм о кампучийских беженцах. Рассчитывал, что если фильм получится интересным, какая-нибудь телекомпания предложит ему постоянную работу.