Текст книги "Королева Тьмы"

Автор книги: Энн Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– А я отправлюсь с тобой.

Они нашли Паланара без сознания на земле у кухонной двери.

– Я пригляжу за ним, – произнес Фалонар. – Иди в дом.

Призвав свой эйрианский боевой клинок, Люцивар пинком распахнул входную дверь и ворвался в комнату. Вонь внутри заставила поперхнуться, слишком сильно напомнив запах падали.

Эта мысль заставила его рвануться в остальные комнаты на первом этаже. Обнаружив, что в них пусто, он бросился наверх. Пнул ногой дверь спальни и увидел Лютвиан. Люцивар быстро исследовал комнату ментальным импульсом, дабы убедиться, что никто не ждет момента, когда он склонится над телом, позабыв о мерах предосторожности.

Сначала он подумал, что она жива. Раны, которые он видел, были опасными, но, если бы его мать просто истекла кровью, собралась бы целая лужа. Однако, отбросив с шеи ее волосы, он понял, почему даже одежда не успела толком промокнуть.

Он положил руку ей на лоб. Ладно. Пусть тело мертво, но у его матери было достаточно ментальной силы, чтобы пройти метаморфозу в мертвого демона. Если он отыщет хоть малейший признак того, что она до сих пор здесь, свежая кровь укрепит ее.

Люцивар осторожно прикоснулся к внутренним барьерам, чтобы не сломать их ненароком и не довести убийство до конца.

Но перед ним оказался странный сосуд, окруженный силой. Он помедлил, размышляя. От этого маленького пузырька веяло глубоким чувством и теплом, а эти ощущения были весьма подозрительными, поскольку он не привык ассоциировать их с Лютвиан. Однако, не обнаружив ничего, что могло бы представлять для него опасность, эйрианец легонько коснулся его ментальным импульсом.

«Люцивар… Я ошибалась насчет Мэриан. Ты сделал прекрасный выбор. Я желаю счастья вам обоим».

Слезы обожгли глаза. Он коснулся внутренних барьеров. Те раскрылись без малейшего сопротивления. Он искал ее, искал малейшую искру, говорившую о присутствии духа в теле. И не нашел ничего.

Лютвиан вернулась во Тьму.

Одна слеза сбежала по щеке.

– Огни Ада, Лютвиан, – хриплым, сорвавшимся голосом произнес он. – Почему обязательно нужно было ждать собственной смерти, чтобы сказать мне об этом? Почему…

– Люцивар!

Он вскочил на ноги, мгновенно отреагировав на горе и гнев, прозвучавшие в голосе Фалонара. Люцивар задержался у двери, затем оглянулся.

– Пусть Тьма примет тебя в свои объятия, мама.

Фалонар ждал его на кухне.

– Паланар? – тревожно спросил Люцивар.

Тот только покачал головой. Не было никакой необходимости спрашивать о том, что случилось с Лютвиан.

– Я увидел вот это, – произнес Фалонар, указывая на сложенный лист бумаги, лежащий на столе.

Люцивар уставился на послание, на оборотной стороне которого значилось его имя. Он не узнал почерка и почувствовал инстинктивное отвращение и нежелание прикасаться к бумаге. Обратившись к Ремеслу, он развернул записку, прочел ее и помчался прочь.

– Люцивар! – крикнул Фалонар, устремившись следом. – Куда ты?

– Возвращайся к гнездам! – рявкнул Люцивар, застегивая наручи на запястьях. – Теперь ты главный, Князь Фалонар.

– Куда ты?

Люцивар с легкостью поднялся до убийственной грани, чувствуя, как его омывает сладостный ледяной гнев.

– Я собираюсь забрать свою жену и сына у этих сучек.

12. Кэйлеер

Нападение началось в тот момент, когда Фалонар вернулся к гнездам. Сапфировый щит стал на место прежде, чем стрела коснулась его спины. Призвав свой длинный боевой лук, Фалонар вложил стрелу, прибавил наконечнику силы Камня и выпустил ее.

Потребовалось лишь мгновение, чтобы обыскать местность и обнаружить врага. Он яростно выругался. Огромный отряд эйрианцев. Никто из них не носил Камни темнее Зеленого, поэтому его Сапфир немного уравняет шансы, однако по численности противник значительно превосходит количество его собственных воинов. Каждый мужчина, разумеется, отправится в бой, но это не спасет их женщин и детей.

– В общее гнездо! – заорал Халлевар, подгоняя женщин и детей в его направлении. – Шевелитесь! Шевелитесь!!!

Разумный ход, с одобрением подумал Фалонар, выпустив следующую стрелу. Это строение было достаточно большим, чтобы вместить их всех и предоставить его воинам одно общее поле битвы вместо многочисленных, разбросанных по всей деревне.

Его щит отразил еще дюжину стрел. Поднявшись до грани, за которой убийство совершается без размышлений, Фалонар с восторгом приветствовал ледяной гнев и бросился в бой с разумом, свободным от каких-либо эмоций. Его стрелы всегда попадали в цель.

Кто-то закричал. Оглянувшись, он увидел Нуриан, сражавшуюся с эйрианским Предводителем. Фалонар обернулся было, однако в этот миг другой воин бросился на него с боевым посохом. Заставив лук и колчан исчезнуть, он призвал собственный посох и достойно отразил атаку. Пока Верховный Князь танцевал со смертью, ища лазейку, Нуриан закричала вновь.

В недра Ада воинскую честь! Это война. Когда противник вновь набросился на него, он встретил сильный удар подлым приемом, которому не так давно научился у своего Верховного Князя, и с яростью разрубил врага на две неравные части.

Оборачиваясь и с горечью ожидая, что уже слишком поздно пытаться спасти Целительницу, он услышал крик Джиллиан:

– Ложись, Нуриан!

Этот вопль превратил Целительницу из перепуганной женщины в воина, проходившего суровое обучение. Она с силой пнула схватившего ее Предводителя в пах и одновременно метнулась вперед. К сожалению, девушка не совсем попала в цель, но этого хватило, чтобы мужчина на мгновение отпустил ее. Неожиданный бросок вдобавок лишил его равновесия. Пытаясь выправиться, он покачнулся, и в тот же миг стрела угодила ему в грудь и прошила насквозь.

Джиллиан сноровисто вложила вторую стрелу и прицелилась, пока Нуриан с трудом поднималась на ноги. Наконец Целительница, сгорбившись, помчалась прочь, пытаясь оставаться ниже линии обстрела.

Фалонар поспешно поставил Сапфировый щит перед Джиллиан – как раз вовремя, чтобы остановить стрелы, летевшие прямо в нее.

– Отступить! – рявкнул он. От бешенства у него чуть пена изо рта не пошла, когда девчонка спокойно послала следующую стрелу в полет. – Будь ты проклята, воительница! Отступить!

Это заставило Джиллиан вздрогнуть, однако бросилась она к общему гнезду, только когда снова раздался крик Нуриан.

Готовясь прикрыть отступление женщин, Фалонар бросил взгляд назад – и грязно выругался, художественно переплетя все известные ему проклятия. Нуриан встала в боевую позицию, держа в руках обычный эйрианский посох. Даже без лезвий! Во имя Ада, что она собиралась делать с этой игрушкой?! Неужели эта женщина решила, что воин набросится на нее с голыми руками? Дура. Идиотка.

Он попятился к ней, настороженно ожидая следующей атаки.

– Отступать! – прорычал он и заметил, что Джиллиан, вместо того чтобы рвануться к общему гнезду, остановилась на полпути и заняла оборонительную позицию. – Попробуете снова ослушаться, и я вас собственноручно заживо освежую, сдеру хлыстом всю кожу со спин! Это касается обеих! Отступать!

Они проигнорировали угрозу, удерживая позиции. Поэтому отступать пришлось ему, и обе женщины неохотно последовали за командиром. Люцивар, наверное, выжил из ума, раз решил, что женщины способны повиноваться разумным приказам. Что заставило Фалонара испытать горячую благодарность за то, что здесь не было Сюрреаль. Только Тьма знает, каким образом удалось бы не дать ей ринуться в бой.

Когда они подобрались к общему гнезду достаточно близко, Халлевар схватил Джиллиан за шкирку, а Кольвар практически швырнул Нуриан в укрытие. Остался один Фалонар. Едва переступив порог, он закрыл входное отверстие Сапфировым щитом. С одной стороны, он защитит их, с другой – обеспечит видимость. Некоторые мужчины заняли позиции у точно таких же закрытых щитами окон на первом этаже. Другие поднялись наверх. Женщины и дети ютились в главной общей комнате.

Халлевар подошел к нему и встал у двери.

– Как по-твоему, они сейчас перегруппировываются?

– Не знаю.

Он услышал, как где-то за их спинами Тамнар несколько обиженно произнес:

– Что ж, маленькая воительница, похоже, ты совершила свое первое убийство.

Они с Халлеваром синхронно обернулись и послали юноше одно и то же сообщение: «ЗАТКНИСЬ!!!»

Тот вздрогнул, пораженный суровым укором, а затем осторожненько, по стеночке подобрался к окну, которое защищал Кольвар.

Джиллиан уставилась на Верховного Князя расширенными глазами. Смуглая кожа побледнела до нездорового серого цвета.

– Я убила его?

Прежде чем Фалонар успел подобрать слова, Халлевар громко фыркнул:

– Ты оцарапала его ровно настолько, чтобы дать Нуриан шанс побыстрее убраться.

Напряжение начало покидать девушку.

– О. Что ж… Ох.

– Займи позицию вон там, прикроешь при необходимости, – произнес Халлевар, указывая на противоположный конец комнаты.

– Хорошо, – отозвалась Джиллиан, еще не до конца придя в себя.

Фалонар отвернулся и выглянул в проем.

– Она вонзила стрелу прямо в сердце этого ублюдка, – произнес он, понизив голос.

– Да, но сейчас ей об этом знать не обязательно, – так же тихо отозвался Халлевар. – Пусть верит, что она только ранила его. Нельзя, чтобы девочка в следующий раз побоялась нанести удар, если до этого дойдет.

– Если до этого дойдет, – тихо повторил Фалонар, приготовившись ждать.

13. Кэйлеер

Сэйтан рыскал по коридорам Цитадели, не в силах усидеть на месте и не вынося чужого присутствия. Он сходил с ума от беспокойства.

Люцивар должен был вернуться несколько часов назад. Повелитель знал, что тот тайком вышел из Цитадели поздно утром, надеясь выяснить, что задержало Мэриан и Деймонара, однако день уже шел на убыль, а их всех по-прежнему не было.

Он сомневался, что кто-либо еще обратил на это внимание. Ковен и мальчики собрались в одной из больших гостиных, поскольку Джанелль приказала всем оставаться в Цитадели. Они бы и не заметили, что Люцивара весь день нет. Что до Джанелль и Деймона… они, скорее всего, тоже ничего не заметили.

Сюрреаль обратила внимание на то, что Люцивара нигде не видно, но ее это не особенно обеспокоило. Девушка предположила, что он, скорее всего, где-нибудь с Протваром и Мефисом. И ее слова, в свою очередь, заставили Сэйтана задуматься о том, что этих двоих ему тоже в последнее время видеть не доводилось.

Каким-то образом было совершенно необходимо заставить Джанелль прислушаться к нему, выяснить, почему она безжалостно схватила их всех за горло и не собирается отпускать. Признают они это или нет, война уже идет. Королевы и мужчины, принадлежащие к Первому Кругу, не вынесут сидения здесь, пока их люди сражаются и умирают. Что-то должно измениться. Кто-то должен действовать.

14. Кэйлеер

Фалонар принял кружку эля, которую ему подал Кольвар.

– В этом нет никакого смысла, – произнес тот, качая головой. – Ни одного прямого нападения, никаких попыток устроить осаду, лишь несколько стрел тут и там, чтобы напомнить нам о своем существовании.

– Они прижали нас к стенке, – отозвался Фалонар. – Они здорово превосходят нас по численности и знают об этом.

– Но какой смысл в том, чтобы просто заставить нас торчать тут?

«Мы ведь никуда не можем отправиться, – подумал Верховный Князь. – И никому не можем доложить о происходящем».

– Какой в этом смысл? – повторил Кольвар.

– Не знаю. Но полагаю, рано или поздно мы узнаем ответ.

Вечером, когда на землю опустились сумерки, один Предводитель из числа осаждавших открыто приблизился к общему гнезду, разведя руки в стороны, чтобы продемонстрировать: оружия у него нет.

– У меня для вас послание! – крикнул он, для наглядности помахав белым конвертом.

– Положи его на землю! – прокричал в ответ Фалонар.

Предводитель пожал плечами, опустил конверт на землю и придавил маленьким камушком, чтобы ветром не унесло. А затем вернулся туда, откуда пришел.

Через несколько минут Фалонар увидел, как весь отряд пришлых эйрианцев сорвался с места.

Он подождал еще час, а затем с помощью Ремесла подтянул конверт к дверям. Стоя на пороге, за Сапфировым щитом, Верховный Князь развернул его и сотворил шар колдовского света, чтобы прочесть имя адресата.

Его охватил ужас. Почерк был тем же, что на записке, оставленной Люцивару в доме Лютвиан. Только это послание было адресовано Повелителю.

Он подозвал Кольвара, Ротвара, Заранара и Халлевара.

– Я доставлю это письмо в Цитадель и отчитаюсь о происшедшем в Эбеновом Рихе.

– Это может оказаться ловушкой, – задумчиво произнес Халлевар. – Как знать, вдруг они только и ждут, когда ты высунешься отсюда.

Фалонар был уверен, что это ловушка – только расставленная не для него.

– Не думаю, что они доставят нам еще хоть сколько-нибудь хлопот. Однако часовых не снимайте. Будьте настороже. Не впускайте никого, кто бы сюда ни явился. Я останусь в Цитадели до утра. Если же вернусь до рассвета… сделайте все, что в ваших силах, чтобы убить меня.

Они поняли, что хотел сказать Князь. Если он вернется до назначенного срока, они должны решить, что им управляет кто-то другой, и действовать соответственно.

– Пусть Тьма защитит тебя, – произнес Халлевар.

Фалонар прошел сквозь Сапфировый щит. Взяв конверт, он взмыл ввысь и устремился к Цитадели.

15. Кэйлеер

Сэйтан уставился на лист бумаги. Слишком противоречивые чувства охватили его при виде этого послания, поэтому он поспешил отбросить их в сторону.

«Твой сын у меня. Геката».

Это означало, что Мэриан и Деймонар находятся там же, поскольку только подобная наживка могла спровоцировать Люцивара и заставить его отправиться в Хейлль.

А теперь Люцивара используют в качестве наживки для него.

Он прекрасно понял, какая ведется игра. Геката и Доротея согласятся обменять его на Люцивара, Мэриан и Деймонара.

Разумеется, их троих они никуда не отпустят, попросту не смогут отпустить. Как только Люцивар доставит жену и ребенка в безопасное место, он вернется к Гекате и Доротее и обрушится на них со всей своей разрушительной мощью.

Поэтому сделка выполнена не будет. Она фальшива насквозь.

Можно было бы отправиться в Хейлль и уничтожить Доротею и Гекату. Две Жрицы с Красными Камнями не могли сравниться с Верховным Князем, носящим Черный. Он мог отправиться туда, окружить Черным щитом Люцивара, Мэриан и Деймонара, чтобы обезопасить их, а затем отпустить на волю свою силу и уничтожить все живое на протяжении многих миль вокруг.

Однако это не остановит войну. Может, ничто ее уже не остановит. И все же необходимо именно прекратить войну, а не только уничтожить двух ведьм, которые ее развязали.

Поэтому он сыграет в их игру… потому что в итоге получит оружие, в котором они все отчаянно нуждаются.

За все нужно платить.

Сэйтан снял медальон с Черным Камнем с груди и положил его на стол. Затем стянул с левой руки кольцо Советника, в котором содержался такой же Эбеновый щит, как и те, что Джанелль поместила в Кольца Чести.

Если Деймон действительно влияет на их Королеву, если это из-за него она упорно не желает официально объявить войну Терриллю… даже ему не удастся заставить ее бездействовать. Только не в этом случае.

Разумеется, он уже не будет прежним, когда эти две суки натешатся вдоволь. Он никогда не сможет…

Сэйтан открыл ящик письменного стола, погладил конверт с запахом лаванды. «Иногда долг идет путем, по которому сердце следовать не в силах. Мне очень жаль, Сильвия. Для меня было бы великой честью стать твоим мужем. Мне очень жаль».

Он закрыл ящик, взял плащ и незаметно вышел из Цитадели.

16. Кэйлеер

Деймон скользил по коридорам Цитадели. Он провел последние несколько часов за изготовлением запасов тоника для Карлы на три месяца вперед, следуя инструкциям, которые оставила ему Джанелль. Когда он напомнил ей, что целительные тоники на крови теряют силу со временем и будут совершенно бесполезны через три месяца, девушка преспокойно отозвалась, что точно рассчитала их действенность, которая будет спадать по мере необходимости. А когда он спросил, почему…

Что ж, этого следовало ожидать. Разумеется, она истощена необходимостью постоянно прибегать к силе, чтобы уничтожить Доротею и Гекату. Деймона немало обеспокоил тот факт, что Джанелль потребуется не меньше трех месяцев, чтобы оправиться полностью. А теперь, когда она была так близка к завершению своих планов… в чем бы они ни заключались… он начал волноваться еще и из-за того, что мальчики были готовы в любой момент сорваться и помчаться в свои Края, чтобы броситься в бой.

Они вели себя слишком враждебно по отношению к Консорту, чтобы прислушаться к нему, однако Деймон надеялся, что хотя бы Сэйтан еще не утратил здравого смысла. Он был уверен, что сможет сказать вполне достаточно, не раскрывая главного, чтобы Повелитель понял: у Джанелль была цель, ее отказ объявить войну был обоснованным, им осталось подождать всего лишь несколько дней. Еще несколько дней – и угроза для Кэйлеера перестанет существовать. Угроза для Крови, которую всегда представляли собой Геката и Доротея, тоже исчезнет.

Он постучал в дверь кабинета Повелителя и осторожно вошел, услышав:

– Войдите.

Ему ответил голос Сюрреаль.

Она стояла рядом с маленьким столом вместе с Фалонаром, который выглядел усталым и злым. Сюрреаль вовсе не казалась усталой – да и злиться, судя по всему, уже устала. Она была в бешенстве.

– Только взгляни на это, – произнесла она.

Даже стоя у двери, Деймон безошибочно узнал медальон и кольцо Советника. Засунув руки в карманы брюк, он обошел стол, Сюрреаль поспешила отодвинуться от него подальше. Прочтя послание, Деймон ощутил, как по спине стекает ледяной холод.

– Ну как, теперь-то вы наконец-то начнете действовать? – спросила она, в запале ударив ладонями по столу. – Сейчас они убивают не незнакомцев. Нельзя и дальше вести себя так же отстраненно! У этих сук твой отец и брат!

Ему это далось нелегко, однако Деймон сумел вплести в свой голос скучающие нотки.

– Люцивар и Сэйтан сами решили пойти на риск, нарушив приказы Королевы. Это ничего не меняет. – Это не могло ничего изменить. Если только Джанелль по-прежнему собиралась спасти весь Кэйлеер.

– У них также Мэриан и Деймонар.

Разумеется, Деймон беспокоился о жене Люцивара, но не слишком. Если ее изнасиловали или причинили хоть какой-то вред, ничто не помешает Люцивару выпустить на волю всю свою силу и начать массовую резню, даже Кольцо Повиновения. Поэтому на этот счет Деймон был относительно спокоен, но вот Деймонар… одна мысль о том, что ребенок оказался в руках этих сук хотя бы на один час…

– Наверняка они потребуют выкуп, – произнес он напряженно. – Посмотрим, на какие уступки мы сможем пойти.

– На уступки?! – пораженно переспросила Сюрреаль. – Пойти на уступки?! Ты что, не знаешь, что с ними сделают Доротея и Геката?

Разумеется, он знал. Гораздо лучше, чем она сама.

Голос Сюрреаль источал приторный яд.

– Надеюсь, ты хотя бы соизволишь сообщить об этом Джанелль?

– Да, полагаю, Леди придется поставить в известность об этом досадном неудобстве, – холодно бросил Деймон и вышел из комнаты.

Сюрреаль за его спиной разразилась ругательствами.

Деймон пожалел, что она не заплакала. Пожалел, что она не начала кричать, выть, беситься, ругаться, рыдать. Потому что не знал, что ему делать с этой молчащей женщиной, которую он уже час укачивал на коленях.

Деймон сообщил Джанелль эту новость так мягко, как только мог. Она ничего не ответила. Только положила голову ему на плечо и обратилась вовнутрь, спустившись так глубоко в бездну, что он не смог даже почувствовать ее.

Поэтому Деймон просто обнимал ее. Иногда его руки начинали блуждать, поглаживать – не возбуждая, а успокаивая. Он мог бы вернуть ее с помощью секса, однако такой поступок разрушил бы доверие, уже установившееся между ними, а на это он ни за что бы не пошел. Его руки порой задерживались на ее груди, но лишь по одной причине. Деймону было необходимо убедиться в том, что сердце по-прежнему бьется.

Каждый ее теплый вздох, согревавший ему шею, был невысказанным подтверждением, что Джанелль вернется к нему.

Наконец, когда прошло почти два часа, девушка пошевелилась.

– Как ты думаешь, что будет теперь? – спросила она, словно между его сообщением и этим вопросом прошло не больше минуты.

– Даже если он отправился в путь на Черном ветре, Сэйтану потребуется несколько часов, чтобы добраться до Хейлля. Мы не знаем, когда он ушел…

– Но сейчас он в любом случае уже там.

– Да. – Деймон помолчал, затем снова обдумал создавшееся положение. – Люцивар и Сэйтан – это не главный приз. Они лишь наживка. А наживка станет менее ценной, если ее существенно повредить. Так что, думаю, в данный момент они в относительной безопасности.

– Доротея и Геката ожидают, что я отдам им Кэйлеер, чтобы забрать Люцивара и папу, верно? – Деймон не ответил, и Джанелль подняла голову, пристально вглядываясь в его черты. – Нет. Так не пойдет, я права? Чтобы удержать Кэйлеер, им понадоблюсь я, им будет необходима моя сила, чтобы править.

– Да. Люцивар и Сэйтан – всего лишь наживка. Главный приз – ты. – Деймон нежным движением убрал волосы с ее лица. – Скажи, ты уже приблизилась к завершению своего… заклинания? Когда ты его закончишь? – Он, разумеется, знал, что речь идет о куда более масштабном и грандиозном волшебстве, однако использованное им слово было ничуть не хуже других.

– Еще несколько часов. – Она снова пошевелилась. – Мне нужно возвращаться к работе.

Он чуть крепче прижал ее к себе.

– Подожди. Посиди со мной еще немного. Пожалуйста.

Она послушно расслабилась в его объятиях.

– Мы вернем их, Деймон.

Отец. Брат. Он закрыл глаза и прижался щекой к золотистым волосам, отчаянно нуждаясь в тепле ее тела.

17. Кэйлеер

Ладвариан изучил высокую пещеру, которой предстояло на время стать домом Ведьмы. Каменный пол был покрыт старым ковром, который он принес из Зала. Ладвариан прихватил еще несколько ламп и кучу ароматических свечей. Узкая постель, которую ему дала Терса, стояла в центре пещеры. Рядом с ней расположился дорожный сундук, в который были аккуратно сложены вещи, несколько книг, которые Джанелль любила перечитывать, свернувшись в клубочек в постели и отдыхая, ее музыкальные кристаллы и кое-какие принадлежности для личной гигиены.

Он не принес с собой картин, поскольку три стены и потолок ее новой комнаты теперь покрылись многослойными целительными паутинами. На задней стене была растянута огромная спутанная сеть снов и видений, создавшая живую легенду, мечту во плоти. Ведьму.

«Все готово?» – уважительно обратился он к большому золотому пауку – Ткачихе Сновидений.

«Паутина готова, – отозвалась Королева арахнианцев, бережно коснувшись лапкой одной из капель крови, сохраненных в пузырьках воды. – Я теперь добавляю воспоминания. Но… нужны воспоминания людей».

Ладвариан возмущенно взъерошился:

«Она была больше нашей мечтой, а не их».

«Но и их тоже. Для этой мечты нужны воспоминания родства и людей».

Ладвариан загрустил. С родством было договориться несложно. Он сказал бы им, что требуется сделать, и объяснил бы, что это для Леди. Больше им ничего не требовалось. Однако люди захотят узнать все и будут спрашивать: «Почему, почему, почему?» Нужно время, чтобы убедить их, а его осталось слишком мало.

«Странная тебе поможет», – произнесла паучиха.

«Но Леди знает целую кучу людей, многие и многие стада. Как же…»

«У Первого Круга сильные воспоминания. Их будет достаточно. Попроси Серую Черную Вдову. Для человека она хорошая ткачиха. – Королева говорила о Карле. Да. Если он сумеет убедить Карлу… – Дождись подходящего момента. После того, как Ведьма уйдет в свою паутину. Тогда люди будут слушать лучше».

«Я прямо сейчас отправлюсь в Цитадель и буду ждать».

Ладвариан огляделся в последний раз. Все было сделано. Комната готова. Спутанная паутина готова. Родство, принадлежащее двору Леди, уже собралось на острове арахнианцев, чтобы отдать свою силу паутине Ткачихи, когда придет время.

«Еще кое-что, – произнесла Ткачиха. – Серый пес. Ты знаешь этого пса?»

В сознании Ладвариана появился образ.

«Это Сероклык, – отозвался он. – Он волк».

«Пришли его ко мне. Есть кое-что, о чем ему необходимо узнать».

18. Террилль

Это был военный лагерь. Следовало признать, в таком месте ему и в голову не пришло бы искать Гекату или Доротею. Вдоль широкого периметра каждые несколько ярдов стояли металлические колья. В них были встроены по два кристалла, по одному с каждой стороны, зачарованные так, что прошедший между кольями с ними, будь он живым или мертвым, нарушит контакт со следующим кристаллом, тем самым дав сигнал страже. Лагерь представлял собой отдельный палаточный городок для охранников, несколько маленьких деревянных хибарок, построенных бок о бок в центре лагеря и смутно напоминавших тюрьмы, и две деревянные же хижины с окнами, забранными решетками, и окруженные слоями охранных заклятий. Перед последними располагались шесть толстых деревянных кольев с прикрепленными к ним тяжелыми цепями. Для пленников. Для наживки.

Как только Сэйтан миновал первый рубеж охраны, они поняли, что он идет. По дороге Повелитель раздумывал, что ему следует сделать. Можно было убить Гекату и Доротею. Он мог освободить силу Черных Камней, уничтожить всех врагов в лагере и забрать с собой Люцивара, Мэриан и Деймонара. Домой. Но это не остановило бы войну. Терриллю необходимо столкнуться с силой, которая приведет народ этого Королевства в такой ужас, что он попросту не осмелится ей противостоять. А это так или иначе возвращалось к тому, что было совершенно необходимо спровоцировать Джанелль и заставить ее выплеснуть силу своих Эбеновых Камней, чтобы дать терриллианцам хорошую причину сидеть в своих землях и не показывать оттуда носа.

Сэйтан направлялся к центру лагеря. Охранники следовали за ним как приклеенные, однако никто не попытался подойти или прикоснуться к Повелителю.

Круглые толстые свечи, установленные на металлических столбах, заливали светом покрытую пятнами крови голую землю в центре лагеря. Люцивар был прикован к последнему столбу. Раны на груди и бедрах запеклись и, похоже, оказались не настолько глубоки, чтобы причинить серьезный вред. Лицо было покрыто синяками, но от них тоже особых проблем не будет.

Сэйтан замер на границе освещенного участка. Он не видел Гекату десять лет – как один вздох для человека, прожившего столько веков. И большую часть времени он знал эту женщину. И все-таки, даже несмотря на то, что рядом с ней стояла Доротея, Повелитель с трудом узнал ее, так сильно она поблекла, точнее – разложилась. Он не верил, что это она, пока не услышал голос.

– Сэйтан.

– Геката.

Он подошел ближе и встал точно по центру расчищенного участка.

– Ты пришел, чтобы заключить сделку? – вежливо уточнила Геката.

Он кивнул:

– Жизнь за жизнь.

Она улыбнулась:

– За жизни. Сука и ребенок тоже являются частью сделки. Нам, откровенно говоря, нечего с ними делать.

Неужели Геката и в самом деле сочла, будто он поверил, что они отпустят Деймонара?! Столько веков эти суки жаждали заполучить ребенка Люцивара или Деймона, чтобы контролировать и разводить новую породу – темную линию крови.

– Моя жизнь в обмен на них, – произнес он.

За все надо платить.

– НЕТ! – закричал Люцивар, борясь с зачарованными цепями. – Убей их!

Не обращая внимания на своего сына, Повелитель взглянул на Гекату:

– Так мы договорились?

– За возможность увидеть присмиревшего, жалкого Повелителя? – приторно произнесла Геката. – О да, мы договорились. Как только ты подчинишься нам полностью, я освобожу остальных. Даю тебе слово чести.

Ему приказали раздеться – и он повиновался.

Сняв свое кольцо с Черным Камнем, Сэйтан бросил его на землю. Он наложил на него защитное заклятие, чтобы никто другой не смог прикоснуться к нему. Если кольцо еще понадобится, по крайней мере, оно будет свободно от скверны.

Когда два охранника приковали его к среднему столбу, Геката надела Кольцо Повиновения на его вялый член.

– А ты неплохо сохранился для своего возраста, – произнесла она, сделав шаг назад и внимательно рассмотрев стройное мужское тело.

Сэйтан приторно улыбнулся:

– К сожалению, дорогая, не могу сказать о тебе того же.

Лицо Гекаты исказилось злобой.

– Пришла пора тебе выучить один урок, Повелитель.

Она подняла руку, и в тот же миг Доротея с извращенной радостью, написанной на лице, повторила ее движение.

Люцивар когда-то пытался объяснить мальчикам, почему Кольцо Повиновения могло заставить сильного мужчину покориться, поэтому Сэйтан наивно полагал, что готов к этому.

Но ничто не могло бы приготовить его к обжигающей боли, наполнившей член и яйца, а затем распространившейся по всему телу. Нервы словно горели, между ног прошла судорога боли. Он не мог сопротивляться ей, не мог даже связно мыслить.

Его сыновья вынесли боль. Более того, боролись с Доротеей, зная, что после каждого акта неповиновения их ждет это. Они переносили этот кошмар много веков. Как мог мужчина вытерпеть такое и остаться самим собой, избежать извращения? Как…

Сэйтан закричал – и продолжал кричать до тех пор, пока тело не отключилось полностью.

19. Кэйлеер

Сюрреаль бродила по гостиной Карлы, с каждой минутой злясь все больше. Она так и не поняла, почему решила излить свои терзания Королеве Иннеи. Возможно, потому, что эта девушка казалась совершенно безразличной к тому, что происходило вокруг.

Ну хорошо, возможно, это несправедливо по отношению к ней. Возможно, так казалось потому, что она искренне оплакивала своего кузена, Мортона, не говоря уж о медленном исцелении от страшных ядов. Но даже в этом случае…

– Ублюдок говорил так, словно это «досадное неудобство» могло испортить его маникюр! – бесновалась Сюрреаль, бегая туда-сюда по комнате перед Карлой. – «Мы посмотрим, на какие уступки можно пойти»! Огни Ада, речь ведь идет о его отце и брате!

– Ты же не знаешь, что он намерен сделать, – отрешенно произнесла Карла.

Эта безразличность заставила Сюрреаль разъяриться еще больше.

– Он ничего не планирует сделать!

– С чего ты взяла?

Сюрреаль зашипела, выругалась и продолжила метаться по комнате:

– Можно Подумать, они с Джанелль хотят, чтобы мы проиграли эту войну!

– Не будь идиоткой! – Впервые за все это время в голосе Карлы прозвучал гнев.

– Послушай, дорогуша…

– Нет, это ты послушай! – рявкнула Карла. – Пора бы вам всем уже оглядеться вокруг, пораскинуть мозгами и вспомнить несколько простых вещей. Инстинкты мальчиков, разумеется, велят им как можно быстрее вступить в бой. Этого они не в силах изменить – как и свой пол. А ковен состоит из Королев, чьи инстинкты, в свою очередь, подталкивают их защитить свой народ.

– Именно этим они и должны заниматься! – заорала Сюрреаль. – И похоже, у тебя такой проблемы нет, – ядовито заметила она и, взглянув на прикрытые пледом ноги Карлы, пожалела о вырвавшихся словах.