Текст книги "Королева Тьмы"

Автор книги: Энн Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Тот только пожал плечами:

– Не переживай, щеночек, мое эго ничуть не пострадало. Она слишком хорошая Королева, чтобы не понимать потребностей мужчин, которые служат ей. В данный момент эти приготовления куда важнее для тебя, нежели для меня. – Однако его улыбка вышла резковатой. – Но если ты не потрудишься сообщить мне о своих действиях, тогда я действительно почувствую себя оскорбленным.

– Если сейчас у тебя есть время, можем взглянуть на карту, – предложил Люцивар.

– Быстро учишься, щенок, – одобрительно кивнул Андульвар, обняв его за плечи и направляясь к двери. – Быстро учишься.

Деймон не пошел за ними, и Сэйтан небрежно прислонился к столу из черного дерева.

– Вас что-то гнетет, Князь?

– Мне плевать, какие там семейные узы связывают тебя и Люцивара с Джанелль! Я ей не брат! – очень тихо произнес Деймон.

– Никто и не утверждает иного. Тот факт, что я – ее приемный отец, а ты – мой сын, не имеет никакого значения. Ты никогда не считал ее сестрой, а она никогда не думала о тебе как о еще одном брате. Это обстоятельство не изменилось.

Холод, которым были наполнены глаза Деймона, смягчился и превратился в опустошенность.

– Возможно, Джанелль и не думает обо мне как о своем брате, но при этом не хочет, чтобы я стал для нее кем-то иным.

Сэйтан тут же превратился в слух.

– Это неверное утверждение.

Мягкий смех Деймона прозвучал с нотками горечи и печали.

– Обычно мне требуется час, чтобы соблазнить женщину, если я прикладываю к этому усилия. И как правило, не больше двух, если я ничего не делаю. Однако большую часть времени я не могу даже приблизиться к Джанелль, чтобы поговорить.

Сэйтан похолодел, услышав откровенное признание способности Деймона совращать. Поскольку большинство даже не подозревало, что говорят о сыне Повелителя, он услышал достаточно рассказов о Садисте, чтобы испытывать вполне закономерное беспокойство. Умения и способности опытного любовника, как и человек, обладавший ими, были обоюдоострым мечом.

Если Деймон прибегнет к своим навыкам преждевременно…

Сэйтан скрестил руки на груди, чтобы скрыть невольную дрожь пальцев.

– Мальчики находят ваши с Джанелль игры в догонялки весьма забавными.

– Вот как? – с опасной мягкостью произнес Деймон.

– И честно признаться, я тоже. – «Точнее, находил бы, если бы был уверен, что ты не попытаешься перерезать мне горло, прежде чем я закончу свою мысль».

В золотистых глазах Деймона появилось скучающее, почти сонное выражение, которое Сэйтан знал слишком хорошо – слишком часто он видел этот взгляд в зеркале.

– Вот как? – еще тише повторил его сын.

– Пару дней назад Джанелль попросила моего совета насчет платья, которое она решила надеть на ужин.

– Я помню его. Прелестный наряд.

– Я очень рад, что ты оценил его по достоинству. – Сэйтан помолчал немного и чуть мягче продолжил: – Надеюсь, ты сможешь оценить и тот факт, что за все те тринадцать лет, что Джанелль провела здесь, она никогда не испытывала беспокойства насчет своей одежды и не спрашивала моего мнения о том или ином наряде. И надеюсь, ты можешь оценить, что она спрашивала моего мнения не как Советника или отца, но как мужчины. И признаюсь, учитывая, как это платье обтягивало ее фигуру, мое мнение о нем как отца весьма отличалось бы от такового как мужчины.

Деймон чуть улыбнулся.

– Она видит в тебе прежде всего мужчину, Деймон. Мужчину, а не еще одного друга противоположного пола. Впервые за всю свою недолгую жизнь Джанелль пытается справиться с собственной вспыхнувшей страстью. Поэтому она и убегает.

– Она не единственная, кто пытается с этим справиться, – пробормотал Деймон, однако сонное выражение сменилось на заинтересованное. – Но ведь я – ее Консорт. Она могла бы просто…

Сэйтан только покачал головой:

– Ты что, действительно считаешь, будто Джанелль потребовала бы подобного от тебя?

– Нет. – Деймон взъерошил пальцами отросшие волосы. – Что же мне делать?

– Все, что необходимо, ты уже делаешь. – Сэйтан помолчал немного, размышляя. – Ты знаешь, как готовить отвар, облегчающий дискомфорт во время лунных дней?

– Я знаю несколько их разновидностей.

Сэйтан улыбнулся:

– Что ж, в таком случае я предложил бы Консорту сварить один из них для своей Леди. Думаю, даже Джанелль согласится, что подобное действие вполне подходит под определение «суеты в разумных пределах».

7. Кэйлеер

Сюрреаль задержалась в дверях столовой и чуть слышно выругалась. Единственными людьми в зале были Александра и ее спутники.

Огни Ада… Почему Джанелль не могла оставить все как есть? Трапеза проходила в куда более располагающей к умиротворению обстановке, а беседы были гораздо интереснее, когда Александра и ее люди ели отдельно. Когда Сюрреаль обратила на это внимание Сэйтана, тот сообщил, что эта идея принадлежала Джанелль, которая считала, будто таким образом Александра и остальные могут обрести некоторое понимание уклада жизни в Кэйлеере.

Возможно, намерение и было благим, сердито подумала Сюрреаль, направляясь к столу, но воплощение плачевно провалилось. Ни один из этих людей, от Александры до последнего эскорта, не желал понимать ровным счетом ничего о жизни и обычаях Крови в Кэйлеере. И хуже всего были именно обеденные часы, поскольку Повелитель в это время не сидел на своем месте во главе стола, а отдыхал у себя в комнате.

Когда Сюрреаль подошла к столу, две Королевы Провинций, Венья и Ниселль, одарили ее взглядами, в которых самодовольное сознание собственного превосходства смешивалось с отвращением. Она вполне могла бы принять подобное отношение на свой счет, если бы не знала, что эти женщины смотрят точно так же на всех ведьм, служащих при Темном Дворе, включая Королев, чьи ступени и статус были гораздо выше их собственных.

Затем Венья перевела взгляд на дверь, и вместо презрения на ее лице появилось выражение хищной радости.

Бросив взгляд через плечо, Сюрреаль увидела, как Аарон замер в дверях, и решила, что так должен выглядеть человек, только что узнавший о своей грядущей казни. Поразмыслив, она пришла к выводу, что ему совершенно ни к чему пристальное внимание еще одной женщины, и снова перевела взгляд на стол.

Немало интереса вызывало уже то, каким образом дружная группка терриллианцев размещалась за столом. Александра, Филип и Леланд сидели с одного конца. Ниселль – с другого, окруженная своими эскортами и Консортом. Спутник Веньи сидел слева от своей госпожи с очень несчастным видом. Стул по правую руку Королевы пустовал, как и места напротив.

Сюрреаль не могла не обратить внимания и на сервировку. Завтраки и обеды, как правило, накрывались на огромном столе, стоявшем у стены, чтобы каждый мог положить себе любимых блюд и занять приглянувшееся место. Только ужин начинался в строго определенное время, когда лакеи начинали разносить блюда, обслуживая хозяев Зала и их гостей. Сегодня обед был накрыт и вовсе посемейному, словно ожидалось скромное количество трапезничающих.

«И это замечательно, – подумала Сюрреаль, наполняя свою тарелку аппетитными блюдами. – Это просто замечательно при условии, что остальные голодают, не желая лишний раз встречаться с гостями». Если же она однажды узнает, что для членов семьи обед втихую подавали отдельно, то кое-кто выслушает много неприятного в свой адрес за сокрытие этой информации.

– Можно я сяду с тобой? – тихо спросил Аарон, присоединившись к Сюрреаль.

Она собралась было съязвить, что стульев хватит на всех, но увидела в его глазах затравленное выражение и передумала.

Словно сочувственный взгляд со стороны девушки был равносилен разрешению, Аарон с облегчением занял свободное место рядом с ней и на всякий случай придвинулся поближе. Сюрреаль даже ощутила, как его мышцы подрагивают от усилий сдержать некие весьма сильные чувства.

– Почему бы тебе не присесть здесь, Аарон? – произнесла Венья, одарив мужчину игривой улыбкой и похлопав по стулу справа от себя.

Что ж, это вполне объясняло затравленное выражение в его глазах.

За то время, которое Сюрреаль провела в Зале, она успела заметить, что мужчины – от последнего лакея до Повелителя – обладали весьма своеобразными представлениями о том, что считалось приемлемой физической близостью, и холодная вежливость, которой они все могли одарить женщину, обычно была весьма эффективным способом заставить ее уважать их право на личное пространство. Мужчины Первого Круга не только переносили близость и прикосновения всех ведьм, также входящих в число приближенных, они приветствовали проявления дружеской привязанности. Но от других женщин они не терпели подобного.

«Он считает меня одной из них, – осознала Сюрреаль, не без удовольствия почувствовав себя избранной. – Он считает, что я не причиню ему вреда. Я ведь была хорошей шлюхой, – подумала она, взяв двузубую вилку и специальный разделочный ножик с блюда, на котором покоилась жареная индейка. – Очень хорошей шлюхой. Так почему вдруг я никак не могу понять логику этих мужчин?!»

– Возможно, мне…

Сюрреаль повернулась к Аарону, занеся нож над индейкой:

– Надеюсь, ты не собирался предположить, будто я не способна справиться с ножом, а, дорогуша?

Глаза Аарона потрясенно расширились.

– Я не настолько глуп, чтобы решить, будто ведьма из рода Деа аль Мон не способна управиться с ножом, – подозрительно кротко отозвался он. – Я хотел только поинтересоваться, не отрежешь ты и мне кусочек.

– Ну разумеется, – едко отозвалась Сюрреаль.

Она почувствовала, как Аарон расслабился, и выругалась про себя, проклиная извращенное поведение этих мужчин. И, вновь задумавшись, разрезая сочную грудинку индейки, пришла к выводу, что, возможно, мужчины здесь уже привыкли к смеси язвительности и вежливости в поведении ведьм, а потому чувствовали себя совершенно спокойно. Это, видимо, благоприобретенная манера, такая как привычка к соленым ягодам.

Эта мысль заставила ее тихо захихикать.

Вернув вилку и нож на блюдо, она приступила к еде. За столом почти никто не разговаривал, что вполне устраивало Сюрреаль – особенно если учесть, что все замечания Веньи были направлены исключительно Аарону, а его ответы граничили с грубостью.

Надеясь снять – или, по меньшей мере, ослабить – напряжение, словно сгущавшееся с каждой секундой, Сюрреаль подняла глаза, намереваясь спросить Александру, когда она вместе со своими подчиненными собирается уйти. Однако так ничего не сказала, устремив взгляд на Венью. В глазах женщины застыло выражение весьма неприятного гнева, направленного на Аарона.

Еще несколько минут поковырявшись в еде, Венья отодвинула тарелку и игриво улыбнулась.

– Должна сказать, что я слишком устала, чтобы есть. Общество Аарона сегодня утром было весьма стимулирующим.

Сюрреаль не сразу поняла, что, осознавая смысл сказанного, медлила слишком долго.

Гневно взревев, Аарон перегнулся через стол, схватил Венью за волосы и рванул к себе. Пальцы левой руки сомкнулись на разделочном ноже, который в следующее мгновение оказался у самого горла Королевы.

Сюрреаль поспешно схватила Аарона за левую руку и изо всех сил потянула его назад. Когда его рука отодвинулась на пару дюймов, мужчина упрямо напрягся, и нож снова рванулся вперед.

Кончик ножа оцарапал шею Веньи. Она громко закричала, когда из ранки потекла кровь.

Сюрреаль перелила силу Серых Камней в руки, чтобы придать себе дополнительную силу, однако вокруг Аарона оказался какой-то странный щит, поглотивший ее магию.

Хорошо. Значит, мышцы против мускулов. Она сможет задержать его еще на несколько секунд, пока остальные мужчины, сидящие за столом, не помогут ей.

Только никто даже не шевельнулся.

Сюрреаль бросила взгляд на лицо Аарона и поняла, что ни один человек в этой комнате не подойдет к Верховному Князю, от которого веет безжалостным холодом.

Она еще крепче вцепилась в его руку. Ей было плевать на Венью, если Аарон перережет ей горло, но девушке совершенно не хотелось, чтобы он попал в беду только из-за того, что эта сука довела его до белого каления.

«Сюрреаль?» – обеспокоенно произнес Сероклык.

«Помоги же мне!»

Волк, судя по всему, был где-то неподалеку, поскольку оказался в столовой через несколько секунд.

«Сюрреаль…»

«Не стой на месте! Сделай хоть что-нибудь!»

«Аарон принадлежит к Первому Кругу! – захныкал волк. – Я не могу укусить Аарона!»

«Тогда найди того, кто сможет!»

Сероклык выбежал из столовой.

Если бы она могла, то прибегла бы к Ремеслу, чтобы заставить нож исчезнуть, однако Аарон протянул этот проклятый щит и на оружие. Сюрреаль не могла ни дотянуться до ножа, ни сломать мужчине запястье.

Ее хватка снова ослабла на мгновение, которого хватило, чтобы на горле Веньи появилась новая отметина.

Наконец рядом с ней появился Шаости, сомкнувший обе руки на правом запястье Аарона. На ее собственном крепко сжались руки Люцивара, добавив сил.

Но Аарон бездумно боролся с ними троими, преследуя одну-единственную цель: убить.

– Проклятье, Аарон! – прорычал Люцивар. – Не заставляй меня ломать тебе руку!

«Удачи», – мрачно пожелала Сюрреаль, когда пальцы Люцивара еще крепче сжались на ее запястье. Оставалось только надеяться, что эйрианец вспомнит о ее руках, прежде чем начнет ломать чужие кости без разбора.

Аарон, казалось, уже не мог слышать их, однако он отреагировал незамедлительно, когда холодный как лед полуночный голос произнес:

– Князь Аарон, внимайте.

Он начал дрожать всем телом. Люцивар поспешил выхватить разделочный нож из его руки и заставить его исчезнуть. Шаости разжал пальцы Аарона, вынудив его выпустить волосы Веньи.

Королева продолжала вопить – и кричала все это время, с самого первого удара, но Сюрреаль поняла это только сейчас.

– МОЛЧАТЬ!

Всю посуду и приборы покрыл тонкий слой льда. Венья бросила взгляд на Джанелль и замолчала.

– Князь Аарон, – с убийственным спокойствием произнесла Королева. – Внимайте.

Вздрогнув, Аарон медленно выпрямился. Шаости и Люцивар отпустили друга и отошли в сторону. Бледный как смерть Аарон подошел к Джанелль и опустился на колени.

– Ждите меня в кабинете Повелителя, – приказала Королева.

С явным усилием он поднялся на ноги и вышел из столовой.

Сюрреаль взглянула в застывшие, словно затянутые тонким льдом сапфировые глаза, ощутила легчайшее прикосновение ужасающей, едва сдерживаемой ярости и начала дрожать сама. Ноги подкосились, и девушка села на стол.

Джанелль медленно подошла к столу и обратила взор на Люцивара:

– Вы знали об этом.

Эйрианец не смел даже вздохнуть полной грудью.

– Да, я знал.

– И ничего не сделали.

Он с трудом сглотнул.

– Я надеялся, что эта проблема решится мирным путем.

Джанелль пристально посмотрела на него пугающим, замершим взглядом:

– Я встречусь с вами в кабинете Повелителя через тридцать минут, Князь Яслана.

– Да, Леди.

Затем сапфировые глаза пронзили застывшим взором Шаости.

– А вы – следом за ним.

– Следовать вашим приказам – удовольствие, моя Леди, – хрипло отозвался Князь.

«О, в этом я очень сильно сомневаюсь», – мрачно подумала Сюрреаль, не в силах подавить дрожь, по-прежнему сотрясавшую ее тело.

Джанелль перевела взгляд на Венью – и холод начал обжигать.

– Если ты еще хоть раз причинишь моим мужчинам физический, ментальный или эмоциональный вред, я подвешу тебя за ноги и освежую заживо.

Никто не произнес ни слова, не сделал ни единого движения, пока Джанелль не вышла из комнаты.

«А она это может?» – мелькнуло в голове у Сюрреаль. Она даже не поняла, что сказала это вслух, пока Люцивар не издал нечто среднее между смехом и всхлипом.

– В своем нынешнем настроении? Она не просто сможет сделать это, ей даже не понадобится нож.

Сюрреаль перевела взгляд на свои собственные руки, обдумала сказанное, а затем мысленно поинтересовалась, будут ли присутствующие расстроены, если ее вырвет на пол.

– Сюрреаль? – Трясущейся рукой эйрианец поднял ее голову за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

Он напуган до крайности. Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна!

– Сюрреаль… Ты ранена?

Беспокойство, ясно прозвучавшее в голосе Люцивара, заставило девушку сосредоточиться на вопросе.

– Ранена? Нет, не думаю…

– У тебя кровь на лице и на шее.

– О… – Девушка судорожно сглотнула. – Наверное, на меня брызнула кровь, когда… – Внезапно ей показалось, что сейчас гораздо лучше держать рот закрытым – во избежание казусов.

Люцивар оглянулся через плечо:

– Фалонар?

– Князь Яслана, – тихо отозвался эйрианец.

– Ваша обязанность на протяжении сегодняшнего дня заботиться о леди Сюрреаль.

– Почту за честь.

– Леди Венье необходима Целительница, – суетливо произнес один из эскортов.

– Вот дерьмо, – произнесла Сюрреаль, внезапно почувствовав себя так, словно успела хлебнуть для храбрости. – Они, оказывается, и вправду живые! Умеют говорить и даже двигаться. А когда несколько минут назад они сидели, словно примерзли задницами к креслам, я начала в этом сомневаться. Честное слово.

– Заткнись, сука! – взревел мужчина.

Люцивар, Шаости и Фалонар, оскалившись, зарычали на него.

– Могу предложить вам попросить лорда Беале послать за одной из Целительниц в Хэлавэй, – холодно ответил Люцивар, взяв себя в руки.

– Но ведь наверняка в Зале есть нужная женщина! – разгневанно бросила Александра.

– Совершенно верно, леди Габриэль и леди Карла, – отозвался Люцивар. – И на вашем месте я не стал бы сейчас обращаться ни к одной из них.

– Правда, вы всегда можете обратиться к Джанелль, – с ядовитой ухмылкой произнесла Сюрреаль.

Это предложение было встречено испуганным молчанием.

Когда Венья, поддерживаемая под обе руки своими эскортами, вышла, Александра и ее сопровождающие тоже покинули столовую. Люцивар и Шаости одарили Фалонара предостерегающим взглядом и последовали за женщинами.

Эйрианец с опаской приблизился к Сюрреаль.

– Наверное… для тебя это было несколько… неприятным. – Он выглядел так, словно только что наступил на что-то мерзкое и склизкое. – Тебе нужны нюхательные соли или что-то в этом роде?

Сюрреаль опасно прищурилась:

– Дорогуша, я наемная убийца. Я проделывала вещи и похуже.

– Да я говорил не об… этом, – произнес он, устремив взор на забрызганный кровью стол.

Что ж, по крайней мере, ему хватило ума сообразить, что напугал ее отнюдь не Аарон.

Фалонар помолчал, а затем неуверенно добавил:

– Я не хотел тебя оскорбить.

– Все в порядке, – заверила Сюрреаль. Она ненадолго задумалась. – В любой другой день мне бы очень захотелось выяснить, как пригласить мужчину провести прекрасный вечер наедине с дамой и как следует пропотеть в постели, просто чтобы сбросить напряжение и на пару часов забыть о случившемся. Но не думаю, что секс сегодня – это удачная идея.

Удивление и интерес промелькнули в глазах Фалонара, а в его голосе прозвучало сдержанное сожаление.

– Нет, полагаю, это не самая лучшая мысль… сегодня.

– Возможно, в таком случае мы могли бы еще немного потренироваться с посохами? Я бы хотела ненадолго выйти из этого милого здания.

Фалонар задумчиво кивнул.

– Ты владеешь ножом?

Сюрреаль улыбнулась:

– Я прекрасно управляюсь с ножом. – Выразительно покосившись на его пах, девушка добавила: – А еще я прекрасно управляюсь с копьями.

Фалонар слегка покраснел:

– А лук?

По-прежнему улыбаясь, Сюрреаль покачала головой:

– Обучение новому навыку требует концентрации.

– Как и некоторые старые умения… если хочешь все сделать правильно.

Румянец стал насыщеннее – как и интерес к девушке.

Сюрреаль поднялась:

– Что ж, пойдем сконцентрируемся на новом навыке.

– И обсудим возможность тренировки старых?..

– Определенно.

Довольные друг другом, они поспешили сбежать из Зала, наполненного бушующей ледяной яростью.

8. Кэйлеер

Деймон задержался у двери, ведущей в гостиную Джанелль. Он сделал глубокий вдох, выпрямился и постучал.

Никакого ответа.

Она была там. Он чувствовал бурлящую за дверью ярость. И пробирающий до костей холод.

Деймон снова постучал, а затем вошел в комнату, решив проигнорировать тот факт, что его никто не приглашал.

Джанелль металась по гостиной, обхватив себя руками. Она яростно воззрилась на него и рявкнула:

– Уходи, Деймон!

Ей ведь сегодня следовало бы отдохнуть, подумал Деймон, чувствуя, как глубоко в душе пробуждается гнев. Возможно, Джанелль это и делала – вплоть до сегодняшнего происшествия в столовой.

– Поскольку я – единственный мужчина, входящий в Первый Круг, на которого не пал гнев королевской немилости, я подумал, что следует заглянуть и узнать, не нужно ли тебе что-нибудь. И кстати, почему так вышло? – Несмотря на все усилия, прилагаемые, чтобы голос звучал ровно и мягко, резкие нотки прозвучали весьма отчетливо.

Умом Деймон понимал, что должен быть благодарен за то, что на его долю не выпало недовольства Леди. Но вместо этого он обиделся на пренебрежение. Джанелль резко остановилась, и ледяной взгляд сапфировых глаз вонзился в Деймона.

– А ты знал, что обязан доложить о происходящем? О том, что Венья преследует Аарона? – слишком тихо поинтересовалась Джанелль.

– Нет. Но даже если бы знал, я не сделал бы этого.

– Почему нет, во имя Ада?! – воскликнула Джанелль.

Жар. Деймон почувствовал, как подогнулись колени, когда на него волной нахлынуло облегчение. Хвала Тьме, Джанелль теперь обуял не ледяной гнев, а жаркая, горячая ярость. С ней он был способен справиться.

– Потому что она действительно выслеживала его. Аарон не делал никаких намеков, не желал ее внимания, не отпускал двусмысленных замечаний. Она пыталась заставить его разделить с ней ложе, потому что хотела одержать победу. И этой суке было плевать на то, что будет с ним.

– Вот именно!

Джанелль никак не могла понять, что он пытается ей сказать. Деймон беспомощно взъерошил волосы.

– Огни Ада, женщина, у Аарона жена и маленькая дочь! Если бы он обронил хоть слово насчет Веньи, по-твоему, Калуш действительно поверила бы в то, что он ни в чем не виноват?

– Разумеется, она бы ему поверила! – крикнула Джанелль. – Но если он не хотел расстраивать Калуш, можно было рассказать мне, или Карле, или Габриэль!

– И каким образом это бы ему помогло?! – заорал Деймон в ответ. – Вы бы сами рассказали обо всем Калуш, и он попал бы под подозрение за то, чего не делал, более того, даже не собирался делать!

– Почему ты все время ноешь о каких-то подозрениях?! Это…

– Я не ною!

– …совершенно не связано с подозрениями.

– Тогда почему ты так злишься на него?! – взревел Деймон.

– ПОТОМУ ЧТО ОН ПОСТРАДАЛ, А ЭТОГО НЕ ДОЛЖНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ!!! – Глаза Джанелль неожиданно наполнились слезами. – Я так разозлилась, потому что все это время он молча страдал. Ты что, думаешь, я не знаю, как он одновременно обрадовался и испугался, когда Калуш забеременела? Или о том, что для него значат жена и Арианна? Или о том, каким уязвимым он чувствует себя, когда другая женщина начинает проявлять к нему нездоровый интерес? – Джанелль смахнула слезу, скатившуюся по щеке. – Но вы все старательно скрывали это от нас, да с таким успехом, что никто из ковена даже не заподозрил, почему мальчики стали такими нервными и вспыльчивыми, стоило этим… людям… приехать в Зал. Если бы мы знали, то уже давно что-нибудь предприняли бы!

Но что-то так и осталось невысказанным, и, поняв это, Деймон нехорошо сузил свои золотистые глаза.

– Что еще тебя беспокоит?

Джанелль ответила не сразу.

– Александра – моя бабушка.

Он так быстро оказался рядом с ней, что девушка поспешила отступить на шаг и наступила на подол своего платья. Поймав Джанелль за руки, Деймон притянул ее к себе.

– Ты не будешь сидеть здесь, мучаясь от чувства вины, Джанелль, – яростно произнес он. – Ты меня слышишь? Ты этого не сделаешь. Да, она твоя бабушка. То есть взрослая женщина. И, будучи взрослой женщиной, она вполне способна отвечать за собственные действия. Более того, будучи Королевой, она обязана контролировать свой двор. Если кто-то и должен разделить с Веньей вину за происшедшее, то это Александра. Ее предупредили о возможных последствиях, но она ничего не сделала.

Джанелль хотела было возразить, но Деймон встряхнул ее так, что у девушки клацнули зубы. Она молча оскалилась на него.

– Если хочешь взвалить на себя всю вину за их приезд, то в таком случае Вильгельмина должна разделить ее с тобой поровну.

О, какими притягательными становятся эти глаза, когда в них вспыхивает яростная решимость!

Деймон успокаивающе провел пальцами по рукам девушки.

– Если на одну внучку нельзя возложить ответственность за действия Веньи или бездействие Александры, то почему ты обвиняешь вторую?

– Потому что я – Королева, а Королева не только правит своим двором, она еще и защищает его.

Деймон беспомощно зарычал и пробормотал несколько весьма нелестных замечаний насчет женского упрямства.

– Это не упрямство! Я так говорю потому, что права! – рявкнула в ответ Джанелль.

Деймон понял, что не победит в этом споре, если она продолжит вести его с такой же позиции, поэтому он попытался заставить ее взглянуть на ситуацию с другой точки зрения.

– Ну хорошо. Нам действительно следовало доложить об этом. – Или принять более активное участие в разрешении проблемы…

Девушка окинула его взглядом, в котором сквозило подозрение.

– Почему это ты вдруг решил согласиться со мной?

Деймон иронично поднял бровь.

– Я-то придерживался мнения, что ты и сама предпочла бы, чтобы мужчины соглашались, – мягко произнес он. – Или мне следует возражать и дальше?

– Когда вы так быстро сдаетесь, это обычно означает, что вы собираетесь продолжить спор с совершенно другой точки зрения.

– Ты так говоришь, словно Первый Круг ничем не отличается от охотничьей стаи, – произнес Деймон, с трудом сдерживая смех.

– Полагаю, у волков они и позаимствовали эту тактику, – кисло заметила Джанелль.

Деймон начал нежно массировать ее шею и плечи.

Девушка закрыла глаза.

– А ты знал о том, что ты и Люцивар – единственные мужчины в Первом Кругу (не считая представителей родства, разумеется), которых Венья не попыталась затащить в постель?

– Со мной она не осмелилась бы заигрывать, – с обманчивой мягкостью произнес Деймон.

– И ей хватило ума не заводить подобные игры с Люциваром. Когда кто-то заставляет его оказаться в подобном положении, у него есть дурная привычка сначала бить, а потом разъяснять суть ошибки.

– Похоже, весьма успешный способ избавиться от навязчивого женского внимания.

– Угу. О да, вот здесь…

Деймон покорно сосредоточился на сведенной судорогой мышце, которая быстро расслабилась. Лаская и массируя, он незаметно притягивал девушку к себе, пока она наконец не прильнула к нему всем телом, обняв его за талию и опустив голову на плечо.

– Люцивару больно из-за того, что ты злишься на него, – тихо произнес он. – И всем мальчикам тоже.

– Я знаю, – вздохнула она. – Но я слишком устала, чтобы придумывать для каждого подходящее задание. Видимо, придется больно удариться пальцем.

– Прошу прощения? – Его руки на мгновение замерли на ее плечах.

– Я больно стукнусь большим пальцем на ноге, а потом позволю им суетиться, бегать с полотенцами, грелками, носить меня на руках, и тогда все поймут, что я больше на них не сержусь.

– И что, все действительно подумают, что ушибленный палец – серьезное повреждение?

Джанелль фыркнула:

– Разумеется, нет. Это что-то вроде ритуала.

– Ясно. Королева не может просить прощения за наказание, но обязана продемонстрировать, что оно окончено.

– Именно. Если бы речь шла только об одном из них, то я попросила бы помощи в каком-нибудь деле, с которым и сама могла бы справиться. Тогда мужчина понял бы, что я на самом деле не сержусь. Но раз уж провинившихся так много, придется позволить им суетиться, – проворчала Джанелль. – Они будут бегать вокруг, старательно взбивать подушки, подтыкать одеяла, которые мне даром не нужны. И заставят спать днем.

– Значит, это не просто способ продемонстрировать прощение, но еще и шанс на мелкую месть?

– Месть не такая уж и мелкая. Обычно кому-то из ковена удается незаметно пронести книжку, которую я читаю во время «послеобеденного сна». Как-то раз папа зашел проведать меня, я поспешно запихнула книжку под подушку, но краешек все равно выглядывал. Однако он ничего не сказал. А когда вошли Кхари и Аарон, папа даже запихнул книгу подальше под подушку, чтобы никто ничего не заметил. А потом у него хватило наглости заявить, что меня, похоже, лихорадит, и они начали суетиться с удвоенной силой. И как только Сэйтан не боится за свои яйца…

Деймон помедлил мгновение, пытаясь найти грань между словами «папа» и «Сэйтан».

– Дорогая моя, – осторожно произнес он, – если у Сэйтана есть яйца, то у папы тоже.

– Но мне кажется проявлением неуважения сказать что-то в этом духе о папе.

– Понятно, – произнес Деймон тоном, ясно говорившим, что он ничегошеньки не понял.

– Папа, – объяснила Джанелль, – обаятельный и умный, прекрасный компаньон.

– Представив рядом Сэйтана и Сильвию, – сухо произнес Деймон, – я бы сказал, что вовсе не Повелитель является прекрасным компаньоном.

Длинная пауза.

– Ты бы назвал Сильвию прекрасной женщиной?

Деймон поспешно прикусил язык. Джанелль задала этот вопрос потому, что сочла его реплику двусмысленной или же просто заметила каламбур? И как, во имя Ада, Консорт может ответить на подобное замечание и не вызвать гнева своей Леди?

– В любом случае она гораздо симпатичнее его, – уклончиво пробормотал Деймон, а потом без зазрения совести сдал отца со всеми потрохами. – Правда, мне кажется, они весьма привязаны друг к другу, даже если Сильвия так и не одолжит ему ту книгу.

Джанелль подняла голову, и в ее глазах не осталось и намека на холод.

– Какую еще книгу?

–  О чемты случайно упомянул?!

Деймон потер затылок, настороженно глядя на отца. Он ощущал настоятельную потребность из чисто мужской солидарности честно предупредить Сэйтана, а теперь искренне сожалел о том, что осмелился сделать это.

Повелитель уставился на предателя:

– Что на тебя нашло? Почему ты вообще заговорил об этом?

О нет. Он не повторит ни одной фразы, которые в конечном счете и заставили его срочно перевести тему.

– Зато теперь Джанелль в гораздо лучшем настроении.

– Почему-то я в этом и не сомневаюсь. – Сэйтан устало потер лицо руками. – Что она сейчас делает?

– Отдыхает, – произнес Деймон. – Я собираюсь переговорить с Беале и попросить, чтобы ей в комнату принесли поднос. Мы поужинаем в ее гостиной и немного поиграем в карты.

Неожиданный блеск, появившийся в золотистых глазах Повелителя, заставил Деймона насторожиться.

– Ты собираешься играть в карты с Джанелль? – спросил Сэйтан.

– Да, – осторожно подтвердил тот.

– В таком случае, Князь, вы более чем загладили свою вину за разговор с Джанелль о той книге.

9. Кэйлеер

Освальд снова задержался в коридоре.

Сначала он подумал, что похоть Веньи спутает все их планы. Однако, после того как бледная сука Королева сорвалась на мужчин при дворе из-за нее, они отправились зализывать раны в одиночестве и до сих пор не появлялись.