Текст книги "Королева Тьмы"

Автор книги: Энн Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

Что ж, по крайней мере, он предупредил, мрачно подумала Сюрреаль, с помощью Ремесла не давая себе бесславно сползти с крыши.

Сероклык пригнулся и рванулся вперед, словно намереваясь подставить Освальду подножку или перегрызть сухожилия.

Она увидела, как вспыхнул Опал на пальце человека, и поспешила окружить Сероклыка Серым щитом. Заклятие сдержало большую часть смертельного удара, однако остатков пущенного в ход заклинания хватило, чтобы волк отлетел в сторону, как только силы двух неравных Камней встретились.

Увидев, что Сероклык упал, Вильгельмина снова закричала и вцепилась ногтями в пальцы, сомкнутые вокруг ее запястья. Освальд развернулся и ударил ее с такой силой, что девушка, оглушенная, мешком свалилась на землю. Затем он снова обернулся к Сероклыку, который с трудом поднялся на ноги, мотая головой.

– Прикажи волку отступить, – велел Фалонар, призвав эйрианский боевой лук и стрелы и плавным движением натягивая тетиву.

Сюрреаль поспешно повиновалась – и ощутила огромное облегчение, когда Сероклык послушался. Поскольку рычание и ментальная ярость представителей родства уже успели взбудоражить всех обитателей Зала, она почувствовала надвигающийся поток мужского гнева, хлынувший почти одновременно отовсюду. И еще она почувствовала, как пробудилась ледяная женская сила.

Фалонар прицелился.

– Прибей этого ублюдка, – прошептала Сюрреаль.

– Но тогда мы так и не узнаем, что именно здесь происходит! – отозвался эйрианец.

«Разве? – злорадно подумала девушка. – Неужели тебе мало увиденного?»

Когда Освальд повернулся к Вильгельмине, Фалонар выстрелил. Стрела пронзила левое колено мужчины.

Освальд с воплем упал.

Схватив Сюрреаль за левую руку, Фалонар одним прыжком, слегка смягченным развернутыми крыльями, спустился с крыши.

– Охраняй женщину, – бросил он, помчавшись к Освальду.

Эйрианский боевой лук сменился посохом с остро отточенным лезвием.

– Я могу…

– Делай, что говорят.

Времени спорить не было. Призвав самый опасный нож из своего арсенала, Сюрреаль бросилась к Вильгельмине. Она увидела, как Освальд схватил девушку за лодыжку левой рукой, и выругалась, проклиная его сообразительность. Может, кто-то другой на ее месте понял бы, как обойти нерушимые правила, однако сама Сюрреаль не могла набросить на Вильгельмину Серый щит, пока похититель прикасался к ней. Но затем она заметила отблеск солнца на лезвии ножа, который Освальд сжимал правой рукой, и по его лицу, на котором отразилось яростное торжество, поняла, что яд, нанесенный на лезвие, подействует быстро.

Еще один яркий блик. Когда Освальд занес руку, собираясь вонзить нож в ногу Вильгельмины, Фалонар с легкостью перерубил ему запястье, лезвие срезало кость, как кусок масла. Неуловимым движением эйрианец тупым концом посоха отбросил не успевшую упасть кисть, по-прежнему сжимающую отравленный нож, подальше от девушки.

Через мгновение Сюрреаль была рядом с Вильгельминой, а Люцивар вместе с большинством мужчин из Первого Круга оказался во дворе. За ними примчались Карла и Габриэль.

А потом и Александра со своими спутниками.

«Что, обернулось не так, как ты планировала?» – злорадно подумала Сюрреаль, наблюдая за Александрой, которая, оглядев двор, смертельно побледнела. Заставив свой нож исчезнуть, девушка одной рукой прикоснулась к Вильгельмине, другой приобняла Сероклыка, который сумел неуклюже доковылять до нее, и окружила всех троих Серым щитом. Возможно, в этом не было особой необходимости, однако рисковать не хотелось. Она бросила быстрый взгляд на Фалонара, вставшего над Освальдом, и поняла, что при малейшей угрозе острие с такой же легкостью перерубит шею мерзавца. На всякий случай она окружила щитом и эйрианца – и почувствовала удивление и радость мужчины, когда ее сила оплела его, а затем отголосок страха. Чего он теперь-то боялся?

Габриэль бросилась к неподвижно лежащему лакею, а Карла, не прикасаясь к Освальду, обратилась к Ремеслу Целительницы, чтобы стянуть перерубленные сосуды.

– Что здесь происходит? – требовательно спросила Александра, которая, судя по надрыву в голосе, была не столько разгневана, сколько напугана. – Почему вы напали на одного из моих эскортов?

– Это вы подослали его?

– Я отправила его с поручением передать подарок Вильгельмине, – ответила та.

В смехе Люцивара горечь причудливо смешалась со странным чувством, не поддающимся определению.

– И ублюдок его доставил, верно?

– Когда я пришел с подарком моей Королевы, леди Вильгельмина пожаловалась на неважное самочувствие, – всхлипывая, забормотал Освальд. – Я предложил ей прогуляться по саду, подышать свежим воздухом. А потом эта тварь напала на нас.

Люцивар бросил презрительный взгляд на Освальда, затем посмотрел на Фалонара:

– Если этот ублюдок скажет еще хоть слово, вырежи его лживый язык.

Фалонар, явно потрясенный приказом, кивнул.

– Как вы смеете?! – зашипела Александра. – Ты очень скор, предъявляя требования мне и веля получше следить за моим двором, а сам позволяешь этому…

– Заткнись! – бросил Люцивар. – У тебя и так крупные неприятности. Не усугубляй.

Сюрреаль пристально посмотрела на Первого Эскорта. Что же здесь происходит?

Дрожа всем телом, Сероклык придвинулся ближе к ней.

«Гнев Королевы страшен, Сюрреаль. Самцы боятся гнева Королевы. Даже Каэлас».

Проследив за взглядом волка, Сюрреаль увидела огромного белого кота, стоявшего на крыше рядом с тигром. И это Каэлас?! Мать-Ночь…

«А кто этот тигр?» – спросила она.

«Джаал. Он отец Деджаала».

Сюрреаль с трудом сглотнула. Рядом с Каэласом тигр не производил особого впечатления, хотя был в два раза больше молодого кота, лежавшего во дворе.

«Деджаал мертв, не так ли?» – спросила она у волка.

«Он вернулся во Тьму», – грустно отозвался Сероклык.

И как им объяснить это все Джанелль?

В тот же миг, словно мысль Сюрреаль призвала ее сюда, Джанелль вышла во двор в сопровождении Деймона и Сэйтана.

Возможно, их присутствие немного успокоило бы Сюрреаль, если бы лицо Повелителя не посерело при виде тела Деджаала.

Александра собралась было что-то сказать, однако не успела издать ни звука, – на ее горле сомкнулась рука. Ее глаза, наполненные ужасом, готовы были вылезти из орбит.

Сюрреаль не знала, кто именно из мужчин так своевременно спохватился, но готова была поклясться, что это Деймон создал призрачную руку, которая теперь душила Александру, не давая сказать ни слова.

Все расступились, давая дорогу Джанелль, которая подошла и опустилась на колени рядом с Деджаалом. Ее рука нежным, любящим движением огладила полосатую шкуру, но когда взгляд Королевы упал на Вильгельмину…

То, что Сюрреаль увидела в этих сапфировых глазах, настолько превосходило ледяную ярость, что она не нашла слов, способных описать их выражение.

Однако, когда Сероклык тихо заскулил, девушка поняла, что ошиблась, решив, будто чувству, исходящему от Джанелль, нет названия. Вот что волк назвал «гневом Королевы».

Огни Ада, Мать-Ночь, и пусть Тьма будет милосердна.

Сюрреаль сказала первое, что пришло ей в голову, единственные слова, способные, как она надеялась, ослабить гнет этого взгляда.

– Она жива.

Джанелль устремила взгляд на Карлу, которая официально поклонилась ей и только затем подошла к Вильгельмине.

– Ты сказала именно то, что нужно, – шепотом произнесла Целительница, осматривая сестру Королевы. Затем она тихо выругалась и добавила: – Что бы ты ни решила предпринять, ни на шаг не отклоняйся от Кодекса. – Сделав глубокий вдох, Карла поднялась на ноги и повернулась к Джанелль. – У Вильгельмины пара синяков – следы борьбы… и ее чем-то одурманили.

– Ты сможешь нейтрализовать это вещество? – с убийственным спокойствием спросила Джанелль.

– Мне понадобится время, чтобы выявить точную природу примененного вещества, – тихо произнесла Карла. – Но я не чувствую элементов, которые могли бы причинить существенный вред. Я бы рекомендовала полный покой и уединение. С вашего разрешения, я заберу Вильгельмину в свою комнату и присмотрю за ней.

– Благодарю тебя, Сестра.

Повинуясь едва заметному жесту Карлы, Мортон, ее кузен, взял Вильгельмину на руки и последовал за Королевой Иннеи.

Сюрреаль не отходила от Сероклыка, боясь даже пошевелиться. Ей совершенно не хотелось, чтобы ледяные сапфировые глаза вновь устремились на нее.

– А как же я? – всхлипывая, протянул Освальд.

Фалонар бросил взгляд на Люцивара, безмолвно спрашивая, выполнять ли данный ранее приказ вырезать язык мерзавца. Верховный Князь Эбенового Риха отрицательно качнул головой.

Джанелль ровным шагом прошла по двору, взглянула на Освальда и пугающе улыбнулась.

– О тебе позабочусь лично я.

Люцивар сделал шаг вперед:

– Леди, с безмерным уважением к вам позвольте напомнить, что Деджаал был нашим Братом, и право мужчин…

Джанелль заставила его умолкнуть, чуть приподняв руку. На мгновение она замерла на месте, но Сюрреаль успела ощутить быстрый выброс силы – расширяющееся поле ментального поиска – и осознала, что никто, носящий Камень светлее Серого, не почувствовал вообще ничего.

– У моста на дороге, ведущей в Хэлавэй, ждут трое мужчин, – произнесла Джанелль. В ее глазах, вновь устремленных на Освальда, появился жуткий блеск. – Трое чужаков. Мне безразлично, что вы с ними сделаете.

Тело Освальда взмыло в воздух и приняло вертикальное положение. Когда Джанелль повернулась и направилась к ближайшей двери, перепуганный мужчина на нетвердых ногах последовал за ней, громко заявляя о своей невиновности.

– Калуш и Моргана сейчас будут здесь, – произнесла Габриэль. Ее глаза наполнись слезами. – Мы останемся с Деджаалом до тех пор, пока…

Указав на Александру, Люцивар взглянул на Фалонара.

– Вы с Сюрреаль сопроводите этих… людей… в их комнаты. – Он помолчал немного, а затем жестко добавил: – Если хоть кто-то из них доставит вам малейшее беспокойство, убейте их.

– С удовольствием, – с чувством произнесла Сюрреаль.

Фалонар только кивнул.

Люцивар вошел в Зал, за ним последовали остальные Верховные Князья, принадлежащие к Первому Кругу Королевы. Когда Деймон повернулся было, собираясь примкнуть к остальным, Сэйтан произнес:

– Нет. Ты останешься со мной.

Быстро собрав своих пленников, Сюрреаль с помощью Фалонара и Сероклыка поспешила увести их прочь из сада. Она не знала, что именно задумал Повелитель, но предпочла не присутствовать при разговоре.

Деймон посторонился, когда Калуш и Моргана бегом бросились во двор.

– Пойдем, – произнес Сэйтан.

Его голос звучал хрипло и резко от сдерживаемого горя – и чувства, которое вполне могло оказаться страхом.

Этот страх и беспокойство за отца заставили Деймона послушаться и последовать за ним, но даже их оказалось недостаточно, чтобы помочь ему справиться с собственным гневом.

Они медленно удалялись от сада, когда Деймон произнес:

– Может, я и не обладаю боевыми навыками Люцивара, однако без особого труда могу справиться с врагом.

Сэйтан замер на месте.

– Не забывай, с кем говоришь, Князь. Если кто-либо и знает наверняка, как ты хорош в роли хищника, то этот человек перед тобой.

– В таком случае почему ты удержал меня?

– Люцивар не нуждается в твоей помощи, чтобы справиться с теми, кто ждет у моста этого ублюдка, особенно если вспомнить о тех мужчинах, которые отправились с ним. Зато мне ты действительно нужен. В данный момент мне необходима каждая капля твоей силы и каждое зерно твоих умений, чтобы совладать с Джанелль. Огни Ада, Деймон… Неужели ты не понимаешь, что произошло здесь?

Невероятным усилием воли Деймон взял себя в руки, своевременно укротив вспыхнувший гнев.

– Александра решила сделать ход конем и организовала похищение собственной внучки.

Сэйтан медленно покачал головой:

– Александра сговорилась с Гекатой и Доротеей, чтобы похитить собственную внучку.

Деймон стоял на месте как громом пораженный, осмысливая суть этих слов, и осознал, что может произойти, если Джанелль станет известно еще и об этом.

– Мать-Ночь…

– И пусть Тьма будет милосердна, – добавил Сэйтан. – В данный момент у нас есть разгневанная Королева, которая к этому моменту погрузилась так глубоко в бездну, что у нас нет ни малейшего шанса вызвать ее и ни малейшей возможности отразить удар, который она способна нанести, пребывая в подобном состоянии.

– Что я могу сделать? – спросил Деймон, с ужасающей ясностью поняв, куда ведет этот разговор.

– Вопрос заключается в том, что в подобной ситуации мы, будучи Советником и Консортом, можем сделать, точнее – что мы можем сделать по праву, дарованному Кодексом.

– Да, но в Кодексе не принимается в расчет необходимость противоречить Королеве, которая в два раза сильнее Верховного Князя, носящего Черный Камень!

Сэйтан заметно дрожащей рукой пригладил волосы.

– Скорее Королеве, чья мощь в шесть раз превышает наши объединенные силы.

– Что? – слабо произнес Деймон, опираясь на стену.

– Не существует способа измерить реальную силу Джанелль. Однако, учитывая количество Черных Камней, полученных ею по Праву рождения, которые превратились в Эбеновые, когда она принесла Жертву Тьме, я полагаю, что в итоге она по меньшей мере в шесть раз сильнее нас с тобой, вместе взятых.

– Мать-Ночь! – Несколько минут Деймон с трудом дышал. – А когда ты собирался упомянуть об этом? И собирался ли вообще?!

Сэйтан скривился:

– Я хотел, чтобы вы… привыкли… друг к другу, прежде чем я расскажу тебе о ее силе. Но теперь…

Ужасающий выброс силы до основания сотряс Зал, швырнув их обоих на пол.

Деймон почувствовал себя так, словно он из последних сил цепляется за осыпающийся берег, пытаясь спастись от бушующего наводнения, которое не только унесет его в пучину, но и сокрушит в мощном потоке.

Затем он почувствовал, как Сэйтан усилием воли подхватывает его, помогая удержаться.

Поток силы исчез так же быстро, как появился, – и это напугало Деймона даже больше, чем ее резкий выброс.

Если Джанелль так быстро высвобождает и вновь поглощает столько энергии…

– Джанелль! – воскликнул Деймон, вскочив на ноги.

Он выпустил ментальный импульс, ища следы присутствия своей Королевы, и коснулся точки в Зале, от которой веяло обжигающим холодом. Несмотря на то что Деймон отпрянул в тот же миг, пронзительная боль заставила его опуститься на колени. И подтолкнула.

– Деймон, нет! – беспомощно крикнул Сэйтан ему вслед, пытаясь подняться на ноги.

Деймон помчался по лабиринту спутанных коридоров. Ему больше не нужно было искать. Вокруг становилось все холоднее и холоднее по мере того, как он приближался к комнате, в которой выплеснулась наружу чудовищная сила.

– Деймон!

Сади слышал топот за спиной, знал, что Сэйтан догоняет его, однако он уже был у искомой двери. Обратившись к Ремеслу, он открыл ее и шагнул внутрь.

Здесь холод словно обладал физическими гранями, острыми и причинявшими боль. Однако Деймон едва обратил на них внимание, оглядываясь и не понимая, что именно видит. Только когда он потрясенно осознал, что странные алые пятнышки на окнах – на самом деле застывшие капельки крови, его разум сумел охватить остальное…

– Деймон.

…и он понял, что Люцивар имел в виду, рассказывая о том, как Джанелль попытались навязать брак. «Она размазала его по всей комнате».

– Деймон.

Он расслышал умоляющие нотки в голосе Сэйтана, но не мог отреагировать на невысказанную просьбу. Странное оцепенение сковало все его чувства… и дало возможность думать с кристальной ясностью.

Он понял, почему Сэйтан не хотел, чтобы его сын видел эту комнату. По самой природе своих обязанностей Консорт не может притворяться, служа своей Королеве. Консорт сознательно и добровольно становился уязвимым физически, как ни один другой мужчина при дворе. Консорт, боящийся своей Королевы, не может выполнять свои обязанности в постели.

Но он видел эту сторону и раньше. Разумеется, он уловил лишь слабый отголосок ее силы и ярости, но Деймон знал, что это неотъемлемая черта Ведьмы.

Черта, которая пробудится от возбуждения точно с такой же силой, как от гнева. Сможет ли он жить с этим? Сможет ли вести и дальше танец соблазна, когда в ней проявится хищная, яростная страсть?

Жар, опаливший его изнутри, ошеломляющее желание тотчас же обладать Ведьмой неожиданно волной нахлынули на Деймона, едва не поглотив душу, и выжгли из нее кокон оцепенения и пустоты. На его месте осталось лишь леденящее кровь одобрение увиденного.

– Деймон, – мягко произнес Сэйтан, пристально наблюдая за сыном.

Деймон улыбнулся:

– Какая жалость, что обои непоправимо испорчены. На них был прекрасный узор.

4. Кэйлеер

– Что ж, – вздохнула Сюрреаль, отбрасывая со лба спутанные волосы. – Не думаю, что кто-то из наших «гостей» возжаждет прямо сейчас покинуть свои комнаты. А ты как считаешь?

– Нет, – отозвался Фалонар, и в его голосе отчетливо прозвучало беспокойство. – Я тоже так не думаю.

– Ага. – Сюрреаль прислонилась к стене и прикрыла глаза. – Вот дерьмо.

– Тебе было больно от… этого? – спросил эйрианец, имея в виду выброс силы, сотрясший Зал до основания.

Он на миг коснулся плеча девушки, а затем отступил на шаг.

Сюрреаль покачала головой. «Больно? – криво усмехнулась она про себя. – Нет. Страшно до полусмерти? О да».

И все же те, кто жил бок о бок с Джанелль, не пребывали в постоянном страхе. Вспоминая, как Карла и Люцивар повели себя во дворике, Сюрреаль бы сказала, что они проявили осторожность, а не страх, – и даже она была не столь очевидна.

Решив обдумать это попозже, Сюрреаль, нахмурившись, посмотрела на Фалонара и решила обсудить с ним кое-что – например, с чего это он вдруг начал так надменно отдавать ей приказы, когда они оказались во дворике.

– Я могла бы справиться с этим ублюдком.

Эйрианец, казалось, был оскорблен до глубины души.

– Право мужчины – защищать и оберегать.

Сюрреаль хищно оскалилась:

– Эту песню я слышала и раньше, но…

– В таком случае вам стоило бы к ней еще и прислушаться, леди, и научиться уважать ее.

– Это еще почему? Потому что маленькая, беззащитная я совершенно не способна справиться с мужчиной в бою? – с приторной издевкой поинтересовалась Сюрреаль.

– Потому что ты скорее принесешь смерть! – прорычал Фалонар и отошел от нее на несколько шагов, потом выругался и вернулся. – Вот почему защищают мужчины, леди Сюрреаль. Вы, женщины, смертоноснее в мгновения гнева – и совершенно безжалостны, когда достигаете грани убийства. По крайней мере, если я паду в бою, мне не придется иметь с вами дело впоследствии.

Не зная, оскорбили ее только что или похвалили, Сюрреаль предпочла не отвечать на последнюю реплику. Она как раз собиралась ворчливо признать, что, возможно, в этих словах есть своя доля смысла, когда Фалонар проворчал:

– Удачное же ты выбрала время, чтобы изобразить стерву. Разговор с Ясланой и так вряд ли будет легким, и то, что я вынужден сейчас танцевать с тобой, не слишком помогает делу.

А вот это определенно было оскорблением.

– Ну, поскольку ты сейчас в таком настроении, дорогуша, пожалуй, не буду тебя обременять своим обществом, – произнесла она, оттолкнувшись от стены.

Фалонар коснулся ее руки:

– Сюрреаль… Ты была права. Я должен был убить этого ублюдка. Теперь мне придется принять последствия совершенной ошибки. – Он поколебался и тихо добавил: – Он мог убить тебя или леди Бенедикт отравленным ножом.

Девушка пожала плечами:

– Ты же не мог знать о ноже, и он никого не убил, так что…

– Какая разница? – сурово оборвал ее эйрианец. – Совершив ошибку, я сам предоставил ему эту возможность.

Сюрреаль пристально посмотрела на него:

– Думаешь, тебя накажут?

– Я уверен в этом. Вопрос только в том, насколько суровым будет наказание.

– Ну, у меня найдется что сказать по этому поводу. Когда Люцивар наконец почувствует, что готов обсудить это…

– Никакого обсуждения не будет, – резко произнес Фалонар. – Он – Верховный Князь Эбенового Риха. Я служу ему. Он поступит так, как посчитает нужным. – Мужчина отвел взгляд. – Я бы предпочел, чтобы меня привязали к столбам для порки, нежели отправили в Террилль.

– Нет никаких причин тебя наказывать!

Фалонар мрачно усмехнулся:

– Так принято, леди Сюрреаль.

«Это мы еще посмотрим», – мрачно подумала та.

5. Кэйлеер

Деймон наблюдал за тем, как его отец наливает в бокал щедрую порцию бренди.

– А тебе можно это пить? – уточнил он, стараясь, чтобы в голосе прозвучало только ненавязчивое любопытство.

– Потом у меня будет жестоко болеть голова, – отозвался Сэйтан, плеснув немного янтарной жидкости во второй бокал. – Однако я сомневаюсь, что мигрень, которая у меня уже разыгралась, может стать еще хуже, так что… – Он поднял свой бокал и одним глотком выпил больше половины содержимого. – Деджаал был сыном Джаала.

Упоминание о Верховном Князе-тигре показалось Деймону довольно неожиданной сменой темы.

– Люцивар нашел тех мужчин?

– И получил все необходимые сведения, прежде чем состоялась казнь.

Деймон задумчиво посмотрел на отца. Что-то было не так. Не зная, какой вопрос нужно задать, он просто озвучил то, что его беспокоило:

– Джанелль здесь нет, не так ли?

Сэйтан покачал головой:

– Она отправилась в Эбеновый Аскави – и попросила на некоторое время оставить ее в покое.

– Ты собираешься исполнить это желание? – осторожно уточнил Деймон.

Взгляд Сэйтана оставался ровным и слишком понимающим.

– Мы исполним это желание. Если ей нужно сохранить в душе холодный гнев, чтобы принять необходимые решения, заставлять ее чувствовать что-либо другое было бы жестоко.

Деймон кивнул. Ему не слишком нравилась подобная перспектива, однако он мог смириться с этим решением. Его мысли вновь вернулись к троим мужчинам, ожидавшим у моста Освальда с похищенной Вильгельминой.

– Те мерзавцы служили Гекате и Доротее?

– Работали на них, – поправил Повелитель.

Деймон почувствовал, что Сэйтан о чем-то умалчивает, и решил немного нажать.

– Их казнил Люцивар? – Это было бы далеко не первое убийство в исполнении его брата, поэтому вряд ли оно могло встревожить Сэйтана.

Или же с официальной казнью не все так просто?

– Все мужчины, принадлежавшие к Первому Кругу, отказались от своего права взыскать долг, причитающийся им за смерть Брата, – произнес Повелитель.

– И что это означает? – уточнил Деймон.

Сэйтан поколебался, осушил бокал и наконец ответил:

– Это означает, что они отдали этих мужчин Джаалу… и Каэласу.

6. Кэйлеер

Молча закипая от гнева, Сюрреаль попыталась испепелить взглядом четверых мужчин, сидящих в кабинете Повелителя. Девушка рыком и парочкой оплеух заработала право присутствовать при их разговоре, на что они сухо сообщили, что потерпят ее присутствие, если она не будет вмешиваться. Мнения самой Сюрреаль на этот счет никто не спрашивал.

Если бы речь шла о других мужчинах, она непременно бы озвучила его, возможно даже с помощью кинжала, который в некоторых случаях весьма красноречив. Однако Люцивар выглядел так, словно ему и без того пришлось туго, и, не поколебавшись, вышвырнул бы ее из кабинета – вместе с дверью. А Сэйтан и Андульвар Яслана были не из тех, кто позволил бы другим повлиять на их решения как Советника и Капитана Стражи.

Что действительно подействовало Сюрреаль на нервы и изрядно разозлило, так это упорное нежелание Фалонара посмотреть на нее после того, как она всеми правдами и неправдами добилась разрешения присутствовать. Она-то полагала, что он обрадуется, если найдется желающий выступить в его защиту. Вместо этого…

Ну и ладно. Просто прекрасно. Ей и не нужно торчать здесь, теряя время на толстокожего, твердолобого самца, который к тому же не желал ее присутствия.

Сюрреаль бросила взгляд на Люцивара, прочла в его золотистых глазах неприкрытое веселье и поняла, что если она попытается уйти сейчас, то получит приказ остаться. Поэтому вместо того, чтобы проклинать себя за собственное упрямство, она с энтузиазмом принялась ругать надменного эйрианца. И, заметив по его глазам, что его веселость не исчезла, а, напротив, усилилась, Сюрреаль поняла, что он догадался, о чем она думает. Заноза.

Сэйтан прислонился к огромному письменному столу из черного дерева и скрестил руки на груди.

– Князь Фалонар, пожалуйста, объясните свои утренние действия.

Его голос звучал мягко, вежливо, выражая ненавязчивое любопытство. Сюрреаль невольно задумалась, хороший это признак или плохой.

Фалонар ответил. По мнению Сюрреаль, сухое перечисление его действий во время утреннего кризиса ничего особенно не объясняло, однако остальные мужчины, похоже, не обратили на это внимания.

Когда эйрианец умолк, Сэйтан окинул взглядом Андульвара и Люцивара, а затем вновь устремил взор золотистых глаз на Фалонара.

– Вы совершили ошибку из осторожности, – тихо произнес Сэйтан. – Это можно понять, однако со стороны Верховного Князя подобное неприемлемо. Вы не можете позволить себе такую роскошь, как осторожность.

Фалонар с трудом сглотнул.

– Да, сэр.

– Вы понимаете, что вас ожидает дисциплинарное взыскание?

– Да, сэр.

Сэйтан кивнул, судя по всему удовлетворенный услышанным. Он взглянул на Люцивара:

– Остальное решать тебе.

Фалонар повернулся к своему Верховному Князю.

Люцивар смерил его задумчивым взглядом:

– Пять дней дополнительного караула, начиная с завтрашнего дня.

Вместо вполне ожидаемого облегчения, на лице Фалонара появилось такое выражение, словно он только что получил пощечину.

– Есть еще что-либо, что необходимо обсудить? – поинтересовался Повелитель.

Люцивар бросил взгляд на девушку, затем на Сэйтана, который, помедлив, едва заметно кивнул.

Эйрианец открыл дверь кабинета и подождал.

Поклонившись Сэйтану и Андульвару, Фалонар вышел. Поскольку ей показалось это вполне приемлемым, Сюрреаль также поклонилась им, а затем последовала за Фалонаром с такой скоростью, что наступила ему на пятки.

Выругавшись, он ускорил шаг и остановился, оказавшись в центре большого зала.

Сюрреаль догнала его.

– Что ж, все прошло не так уж… – Гнев и неприязнь, явно отразившиеся на его лице при виде приближающегося Люцивара, заставили ее замолчать.

– Пять дней караула – это оскорбление, – выплюнул эйрианец.

Сюрреаль обеими руками вцепилась в подол своей длинной туники, чтобы не наброситься на него с кулаками. Придурок. Идиот. Он должен быть благодарен, что на его долю не выпало что-нибудь похуже!

– Это не оскорбление, – мягко отозвался подошедший ближе Люцивар. – Это честное наказание. Ты совершил ошибку, Фалонар. Ее необходимо загладить. Ты принял необходимые меры, однако, проявив излишнюю осторожность, действовал слишком медленно.

– Я осознаю, чего могла стоить моя осторожность.

– Это верно. Поэтому назначено честное наказание. – Губы Люцивара изогнулись в привычной ленивой, надменной усмешке. – Не переживай. Ты простоишь в карауле еще не раз до истечения первого года. Как и я в свое время.

Фалонар уставился на Верховного Князя во все глаза.

– Ты?!

Ухмылка стала жестче.

– Трудно поверить в то, что я мог ошибаться, проявляя излишнюю осторожность, верно? Однако я очень хотел остаться в Кэйлеере и служить моей Королеве, поэтому старался держать гнев в узде, насколько это было возможно для меня. И оказывался в знакомом тебе кабинете перед теми же мужчинами столько раз, что и не счесть. – Люцивар помолчал, а затем весомо добавил: – Это Кэйлеер. Здесь характер и гнев Верховного Князя считаются дополнительным преимуществом двора.

Фалонару потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить услышанное. Затем он произнес:

– Дополнительный караул – не такое уж суровое наказание, если могла погибнуть ведьма.

– А это вторая часть твоего… взыскания, – произнес Люцивар, кивнув в сторону Сюрреаль. – До рассвета тебе придется иметь дело с ней. Милашка выглядит так, словно в порошок сотрет собственные зубы, если ей не дать наорать на самца в ближайшее время, поэтому уж лучше пусть этим несчастным будешь ты. – Ухмылка превратилась в на редкость язвительную гримасу. – Разумеется, ты всегда можешь предложить согреть даме постель. Вдруг это поможет тебе заручиться ее снисходительностью.

Фалонар поперхнулся. Сюрреаль издала странный звук, похожий на свист закипающего чайника.

– Ты считаешь, что провести ночь со мной – это наказание?! – заорала Сюрреаль, вновь обретая дар речи. – Ты, заноза! Ты… Я бы назвала это наградой!

Люцивар пожал плечами:

– Как тебе будет угодно. Только не забывай о том, что, если вы оба решите продлить это «наказание» и начать прибегать к нему неоднократно, вам необходимо получить формальное разрешение Советника Темного Двора. Он согласен забыть об этой незначительной мелочи до рассвета, но не дольше. А в этой области человеческих взаимоотношений было бы очень неразумно провоцировать Сэйтана.

С этими словами Люцивар ушел, и Сюрреаль и Фалонар настороженно воззрились друг на друга.

– Похоже, мне не удалось сохранить свою… заинтересованность… в тебе в тайне, хотя я верил в обратное. Однако Люцивар все заметил, – произнес эйрианец.

Или Повелитель, подумала Сюрреаль. Будучи семейным патриархом и к тому же наставником для молодежи в интимных вопросах, он вряд ли что-то упускал из того, что происходило в Зале.

– Итак, – утомленно произнес Фалонар. – Ты будешь на меня орать?

Сюрреаль улыбнулась:

– Что ж, дорогуша, возможно, я не буду орать на тебя. Однако при правильной стимуляции покричать было бы неплохо.