Текст книги "Королева Тьмы"

Автор книги: Энн Бишоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Она продолжила рассматривать сети.

Коричневый пес, Ладвариан, был ключом. Он сумеет дать ей «большее», которое сейчас так необходимо.

Да. Пришла пора.

Она вернулась в высокий зал священных пещер и начала плести паутину для мечты, которая уже обрела плоть.

Глава 13

1. Кэйлеер

Первый Круг Темного Двора собрался в Цитадели. По крайней мере, человеческие его представители, поправился Сэйтан, слушая мрачный отчет Кхардеена о нападениях, происшедших на Шэльте за последние три недели. За это время они произошли повсюду. Может, именно поэтому родство предпочло не отозваться на призыв Джанелль собраться в Цитадели. Возможно, Королевы и Верховные Князья родства не рискнули лишить свои земли собственной силы и защиты. Или же это было начало нового разделения людей и животных Крови. Возможно, они поспешили отстраниться от участия в человеческих стычках, чтобы спастись самим.

Однако Сэйтан полагал, что, по меньшей мере, Ладвариан придет, чтобы в дальнейшем объяснить услышанное остальным представителям родства. Он-то осознал бы, что конфликт был далеко не локальным и затрагивал не только людей. Огни Ада, родство уже успело пострадать в нем!

Но Ладвариана здесь не было, и это беспокоило Повелителя больше всего.

Ему не понравились еще две вещи – отблески горя и смирения, исходящие от Андульвара, Протвара и Мефиса, которые сражались и погибли в прошлой войне между Терриллем и Кэйлеером, и то, что Джанелль последние два часа сидела во главе стола с пугающей пустотой во взгляде, невольно заставлявшей предположить, не создала ли она тень, способную занять ее место.

– Банальные попытки защититься от этих нападений не спасут ни наши страны, ни наши народы, – заключил Аарон. – Против нас собирается настоящая терриллианская армия. Если враг, уже находящийся в Кэйлеере, сумеет заполучить контроль над одними из Врат и откроет их для своих войск… Нам нужно предпринять что-то прямо сейчас.

– Да, вам нужно предпринять кое-что, – пустым голосом произнесла Джанелль. – Вам нужно отступать.

Со всех сторон лавиной посыпались протесты.

– Вы должны отступать, – повторила Королева. – И вы отправите всех Королев и Верховных Князей из своих Краев в Цитадель.

Это заявление было встречено потрясенным молчанием.

– Но, Джанелль… – начала Моргана через мгновение, – Верховные Князья нужны в своих странах, они должны возглавлять войска. А просить Королев бросить свои земли, пока их народ подвергается опасности…

– Они не понадобятся, если люди тоже отступят.

– И сколько мы должны, по-твоему, отступать?

– Столько, сколько потребуется.

Аарон покачал головой:

– Необходимо как можно быстрее собрать наших воинов в армии, чтобы дать отпор терриллианцам и…

– Кэйлеер не будет воевать с Терриллем, – своим полуночным голосом произнесла Джанелль.

Шаости вскочил с кресла:

– Мы уже воюем!

– Нет.

– Значит, мы воюем с Малым Терриллем, поскольку именно там скрывается большинство нападающих, – прорычал Люцивар. – Это одно и то же.

Глаза Джанелль словно подернулись льдом.

– Мы ни с кем не воюем.

– Кошка, ты же не думаешь, что…

– Вспомни, с кем говоришь.

Люцивар взглянул в пустые, заледеневшие глаза своей Королевы и побледнел. Наконец он неохотно произнес:

– Приношу свои извинения, Леди.

Джанелль поднялась.

– Если есть время отступить до нападения, сделайте это. Если нет, старайтесь сражаться как можно меньше. Защищайтесь ровно столько, сколько нужно, чтобы отступить, но не нападайте. И заставьте Королев и Верховных Князей прибыть в Цитадель. Исключений не будет, и я не приму никаких извинений и предлогов.

Она вышла, и в комнате воцарилось долгое молчание.

– Она не способна мыслить связно, – сдавленно произнесла Калуш.

– Она вела себя очень странно с самого первого нападения! – рявкнула Габриэль, а затем одарила Карлу извиняющимся взглядом.

– Ничего страшного, – медленно произнесла та с явным усилием. – Она действительно ведет себя странно. Я уже начала думать, не повредила ли ей каким-то образом работа над моим исцелением.

– На нее влияет отвращение к убийству, – прорычал Люцивар. – Но Кошке обычно хватает здравомыслия признать очевидное. Нам навязали войну. И танцевать вокруг этого слова бессмысленно, как ни назови, факты от этого не изменятся.

– Ты осмелишься бросить вызов своей Королеве? – мягко, почти лениво поинтересовался Деймон.

Внезапное напряжение Люцивара поразило всех.

Что происходит сейчас между ними? – гадал Сэйтан, пока Деймон и Люцивар смотрели друг на друга. Увидев сонное выражение в глазах своего сына, Повелитель ощутил, как по спине вдоль позвоночника словно медленно скользнул кусок льда.

– Я не думаю, что Леди полностью отдает себе отчет о последствиях своего приказа, – осторожно произнес Люцивар.

– О, – промурлыкал Деймон. – Я полагаю, она представляет их лучше, чем кто бы то ни было. Просто ты с ней не согласен. Но это недостаточно веская причина не повиноваться ее приказам.

– Учитывая то, что ты делал при других дворах, тебя самого нельзя назвать образцом покорности, – с жаром произнес Люцивар.

– Это несущественно. Речь идет сейчас о тебе и этом дворе. И я говорю тебе, Яслана, ты не расстроишь ее открытым вызовом или проявлением неповиновения. Если же ты это сделаешь… – Деймон только улыбнулся, оборвав фразу.

Люцивар содрогнулся.

После того как Деймон скользящей походкой вышел из комнаты, Сэйтан глухо спросил:

– Он блефует? – Повелителю Ада стало очень не по себе, когда Люцивар, не отвечая, тупо уставился на стол. – Люцивар?

– Садист никогда не блефует, – хрипло отозвался тот. – Он в этом не нуждается.

С этими словами эйрианец тоже вышел из комнаты.

– Похоже, обсуждать больше нечего, – заключил Сэйтан, поднимаясь из-за стола.

Быстрый взгляд заставил Андульвара, Протвара и Мефиса последовать примеру Повелителя.

Пропустив троих мужчин вперед, Верховный Жрец Песочных Часов почти закрыл за собой дверь, когда Аарон произнес:

– А что мы действительно знаем о Деймоне Сади?

Повелитель бесшумно притворил дверь. Повернувшись к другим мужчинам, он прочел тот же вопрос в их глазах – и уже не был так уверен в том, что знает ответ.

2. Кэйлеер

– Что мы действительно знаем о Деймоне Сади? – спросил Аарон.

Карла позволила чужим сомнениям и высказываниям превратиться в сплошной гул бессмысленных звуков и погрузилась в размышления.

Что они действительно знали о Деймоне Сади?

Он – Верховный Князь, носящий Черный Камень, является Черной Вдовой от природы. Взрывоопасный, красивый мужчина.

Он был зеркалом Повелителя, но не идеальным его отражением.

Он был человеком, который большую часть своей жизни провел прикованным так или иначе к Доротее Са-Дьябло, врагу Кэйлеера.

Он был мужчиной, который слишком хорошо понимал женщин. Не в силах выносить жалость, постоянно мелькавшую во взглядах прислуги, помогавшей ей в течение первых дней после исцеления, Карла категорически отказалась от их услуг, заявив, что больше не нуждается в их помощи. С помощью Ремесла она ухитрялась раздеться и поместить собственное тело в ванну, но не была способна как следует вымыться, особенно если учесть, что из-за реакции на яды ее кожа ужасно шелушилась. Однажды вечером явился Деймон, чтобы помочь ей. Карла рявкала на него, рычала, велела убираться вон. Однако его ответ, прозвучавший предельно мягким и бархатистым голосом и заставивший на несколько секунд озадаченно замолчать, переваривая сказанное, был изысканно непристойным, построенным с редкой изобретательностью. Карла оказалась в ванне, а мужские руки осторожно терли ей спину, прежде чем она вновь обрела способность связно мыслить. Его прикосновение не было безразличным, однако не было в нем и намека на сексуальность. Но, несмотря на это, когда Деймон своими чуткими длинными пальцами начал осторожно мыть ей голову, Карлу омыла волна чувственного наслаждения, подобного которому она никогда в жизни не испытывала.

Поэтому ей было ясно, отчего так все забеспокоились. Женщина могла быстро привыкнуть к его прикосновениям и была бы согласна на очень многое, лишь бы неожиданно не лишиться их. И Джанелль действительно вела себя очень странно с первого же нападения. Но Карла вовсе не считала, что это каким-то образом связано с Деймоном.

Королева Иннеи знала еще кое-что о Князе Сади. Она видела это в спутанной паутине, предупредившей ее о собственной смерти. Он был другом, который станет врагом, чтобы остаться другом.

3. Кэйлеер

– Что же такого в Деймоне пугает Люцивара до полусмерти? – спросил Андульвар, как только четверо мужчин вошли в одну из небольших гостиных Цитадели.

– Не знаю, – ответил Сэйтан, избегая их взглядов и подогревая бокал ярбараха над тонким язычком колдовского огня.

Он действительно не знал. Люцивар всегда избегал упоминаний о тех временах, когда ему доводилось сталкиваться с Деймоном при терриллианских дворах. Он однажды обмолвился, что если бы нужно было бросить вызов Повелителю или Садисту – на его выбор, – то он бы предпочел Повелителя, поскольку в этом случае имелся бы призрачный шанс одержать победу.

Что же такого было в улыбке Деймона, способной потрясти Люцивара? Какие черты Садиста могли заставить такого агрессивного человека, как его сын-эйрианец, отступить? И что именно могло значить для них всех присутствие Деймона в Цитадели?

– Повелитель! – Протвар поспешно отдернул руку Сэйтана от язычка колдовского огня.

Еще немного – и кровавое вино вскипело бы.

Сэйтан опустил бокал. Ярбарах теперь нельзя было пить.

– Са-Дьябло, – тихо произнес Андульвар. – Нам теперь нужно опасаться удара со спины?

– Я не знаю.

4. Кэйлеер

Ладвариан утомленно трусил по направлению к Хэлавэю, отвечая на мягкий, но настойчивый призыв. То и дело он начинал рычать, выпуская раздражение и нарастающий гнев.

Не может быть, чтобы в таком огромном месте, как Зал, не оказалось того, что ему было нужно! Разумеется, он нашел целую кучу вещей, которые практически подходили, и все же ничего из того, что было нужно на самом деле. Это вполне объясняло раздражение и усталость. Что до гнева…

Родство слишком долго ждало прихода живой легенды. Этой. Особенной. И теперь ее вот-вот испортят люди!

Нет. Ее не испортят. Родство быстро собиралось в нужном месте.

Как только Ткачиха Сновидений скажет им, что делать, они начнут действовать.

Добравшись до аккуратного, чистенького домика в Хэлавэе, Ладвариан направился к черному входу и вежливо тявкнул.

Терса открыла окно на втором этаже:

– Входи, маленький Брат.

Воспользовавшись Ремеслом, пес воспарил и вошел через окно. Большинство представителей родства называли Терсу не иначе как Странная. В этом слове не было даже намека на неуважение. Они знали, что она была Черной Вдовой, ходившей по дорогам, которые никому из Крови не суждено увидеть. Она была особенной. Это роднило ее с Леди.

Даже зная все это, Ладвариан невольно ощетинился, войдя в комнату.

Низкая узкая постель – именно такая, какую он тщетно пытался найти в Зале. Он осторожно приблизился к ней и открыл внутренние барьеры, пользуясь всем спектром доступных чувств. Должны были остаться запахи людей, как и следы ментальных ароматов тех, кто создал каркас, матрасы и простыни.

– Все было тщательно очищено, – спокойно произнесла Терса. – Здесь нет ментальных запахов, которые могли бы помешать плетению мечты.

«Плетению мечты?» – осторожно уточнил Ладвариан.

– Этот дорожный сундук можно использовать вроде кладовки или прикроватного столика. Не забудь принести одежду для теплой погоды и весны. Выбери ее любимые вещи. Которые будут пропитаны ее запахом, даже если их тщательно очистить.

Ладвариан попятился.

«Зачем мне брать одежду?»

Терса улыбнулась и мягко произнесла:

– Потому что у Ведьмы нет шерсти. – Ее глаза приобрели отстраненное выражение, стали расфокусированными, словно смотрели в недоступную всем остальным даль. – Пришла пора платить долги. Те, кто выживут, будут служить, хотя выживут немногие. Рев. Полный радости и боли, гнева и торжества. Она грядет. – Терса моргнула и вновь осмысленно посмотрела на песика. – И родство станет якорем для воплотившейся мечты.

«Да, Леди», – с уважением ответил Ладвариан.

Терса взяла ярко-синюю миску с ближайшего комода. Воспользовавшись Ремеслом, она поставила ее на воздух.

– Когда в следующий раз встретишься с Ткачихой Сновидений, скажи ей, что именно так можно получить «больше». Ей это нужно.

Ладвариан неловко переступил с одной лапы на другую. Арахнианская Королева ни слова не сказала о Терсе. Почему же Странная столько знает об арахнианской Королеве?

Терса погрузила один палец в миску. Она подняла руку, и капля воды повисла на ее пальце. Вместо того чтобы тут же упасть обратно, она начала разрастаться, как маленький пузырек из расплавленного стекла, жемчужина, сотканная из жидкости. Ногтем большого пальца Терса уколола указательный на другой руке. Из ранки выступила большая алая капля крови.

– И Кровь будет петь Крови.

Ладвариан ощутил грозную силу, перетекающую в эту пока еще маленькую каплю.

– Пусть кровь станет рекой воспоминаний. – Перевернув руку, Терса коснулась каплей крови поверхности водяной жемчужины.

Алая жидкость смешалась с прозрачной и оказалась заключенной в ней. Укрепив стенки жемчужины с помощью щита, Терса спрятала шарик в маленькую шкатулку с мягкой набивкой внутри и протянула ее Ладвариану:

– Взгляни.

Он послушно открыл свое сознание и нерешительно коснулся ментальным импульсом водной жемчужины.

Мимо него поплыли образы, воспоминания о юной девочке, выводящей измотанную женщину из Искаженного Королевства, о взрослой Джанелль, обещающей найти Деймона, о разговорах, смехе, радости. Воспоминания Терсы.

– Ты скажешь Ткачихе? – спросила она.

Ладвариан заставил шкатулку исчезнуть.

«Я скажу ей», – пообещал он.

– Еще кое-что, маленький Брат. Не отказывайся от дара Лорна. Он Ткачихе тоже понадобится.

5. Кэйлеер

Оставив дверь открытой, Деймон вошел в рабочий кабинет Джанелль. Она проводила здесь бесконечные часы с того самого дня, когда привезла Карлу в Цитадель, чтобы продолжить исцеление. Однако Сади не считал, что ее задумчивый вид или тщательно управляемая порывистость движений были каким-то образом связаны с Карлой. Он был уверен, что последнюю особенность не улавливал никто, кроме него. Что-то съедало ее изнутри, и, после маленькой сцены, происшедшей сегодня во время совещания, Деймон был твердо намерен выяснить, что именно.

– Джанелль, нам нужно поговорить.

Она подняла глаза от кипы книг, сложенной на одном столе.

– У меня сейчас нет времени на разговор, Деймон, – произнесла она строго, надеясь, что он поймет завуалированный приказ и выйдет.

Неуловимым напряжением мысли он так хлопнул дверью, что в комнате подпрыгнули абсолютно все предметы, включая хозяйку.

– В таком случае найди его, – с обманчивой мягкостью произнес он. Когда Джанелль начала было протестовать, он оборвал ее на полуслове. – Я сделаю для тебя все, что угодно. Все. Однако прежде, чем мне придется противопоставить себя остальным членам Первого Круга, я бы хотел узнать причину.

– Кэйлеер не может воевать с Терриллем, – произнесла она.

Ее голос дрогнул.

– Почему?

Жаркие, гневные слезы выступили на глазах.

– Потому что, если мы начнем воевать, все, находившиеся сегодня в комнате, погибнут.

– Ты не можешь знать этого наверняка! – бросил он.

Слезы полились, кинжалами вонзившись в сердце.

– Я знаю это.

Деймон покачнулся. Она была очень сильной и очень одаренной Черной Вдовой. Если уж Джанелль видела их смерть в спутанной паутине снов и видений, сомневаться в правдивости ее слов нельзя. Что ж, это вполне объясняло ее упрямство.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь немного успокоиться и взять себя в руки.

– Милая… Иногда приходится убивать. Иногда это единственный путь, который необходимо пройти до конца, чтобы спасти нечто светлое.

– Это я тоже знаю! – рявкнула Джанелль, с грохотом швырнув книгу на стол. – Я на протяжении трех недель пытаюсь отыскать ответ! Нет, я потратила гораздо больше времени. Но оно быстро истекает. Я чувствую это.

– Джанелль, – осторожно начал Деймон, – у тебя ведь есть сила… – Ее глаза наполнились чувством, подозрительно напоминавшим ненависть, однако он продолжил: – Даже малая часть твоей силы способна уничтожить целую терриллианскую армию.

– А пока я уничтожаю одну, еще шесть будут убивать Кровь Кэйлеера в других Краях. И даже если я уничтожу их все по очереди, это ничего не изменит.

– Не ты одна будешь сражаться, – настойчиво произнес Деймон, опершись рукой о стол и склонившись к своей Королеве. – Огни Ада, женщина, только посмотри на силу мужчин в этом Королевстве! Взгляни на их Камни! Черные, Эбеново-серые, Серые. Преимущество на нашей стороне.

– В прошлой войне преимущество тоже было на стороне Кэйлеера, – тихо отозвалась Джанелль. – И Кэйлеер победил, едва не проиграв войну. Но все мужчины погибли. И даже это ничего не изменило. Порча, породившая и вскормившая ту войну, осталась в Крови и стала гораздо сильнее.

– Гекату и Доротею тоже можно уничтожить.

Джанелль обошла стол и начала беспокойно ходить по комнате.

– Сейчас от этого уже никакого толку. Даже если их уничтожить, даже если Кэйлеер победит в этой войне, Царству Теней не выстоять. Порча слишком разрослась. Террилль продолжит посылать свои армии. Одну за другой, одну за другой, и сражения будут продолжаться, как в Террилле, так и в Кэйлеере, до тех пор пока Кровь не утратит память о том, кто они такие и что должны быть хранителями Королевств.

– Нам навязали войну, Джанелль, – серьезно произнес Деймон. – Не имеет значения, объявлена ли она официально или нет. Мы ужевоюем.

– Нет.

– И ты обладаешь необходимой силой, чтобы перевес был в нашу сторону. Если ты выпустишь ее…

– Я не могу сделать этого.

– Можешь.

– Не могу.

– ДА ПОЧЕМУ НЕТ?!

Джанелль разъяренно повернулась к нему:

– ДА ПОТОМУ, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, ЧТО Я СЛИШКОМ СИЛЬНА! Если я выпущу всю свою силу, она уничтожит Кровь. Всю Кровь! В Террилле. В Кэйлеере. В Аду.

Деймон отстраненно почувствовал, как ноги превращаются в желе. Он слабым движением оттолкнул несколько книг и без сил опустился на стол. «Ты говорил, что она в шесть раз сильнее, чем мы оба, – тупо подумал Деймон, едва не рассмеявшись. – Отец, как же ты заблуждался… В шесть раз? В шесть сотен раз? В шесть тысяч раз?!» У нее достаточно силы, чтобы стереть Кровь с лица земли. Прекратить ее существование.

Обхватив себя руками, Джанелль продолжала метаться по комнате.

– Цитадель – Святилище и Убежище. Оно не будет затронуто. Но скольких она сможет вместить? В лучшем случае несколько тысяч. Но кому выбирать их, Деймон? Что, если в каком-то случае выбор окажется неверным и порча останется, скрытая до поры до времени, и все только потому, что кто-то был слишком уверен в собственной правоте?

Она думала об Александре. Счел бы кто-то из них ее запятнанной? Да, она во многом ошибалась, вне всякого сомнения. Однако Королевы, кроме явно затронутых порчей Крови, оказались бы в числе отобранных. А что насчет женщин вроде Веньи? На ней не было той порчи, о которой говорила Джанелль, но эта женщина могла с легкостью оттолкнуть от себя мужчин и разрушить выделенную ей территорию. Именно этот тип женщин старательно культивировала Доротея.

– Кровь есть Кровь, – продолжала Джанелль. – Ходит она на двух ногах или бегает на четырех – не имеет значения. Кровь есть Кровь. Дар Ремесла пришел к нам из одного источника и связывает нас всех.

Значит, даже родство не избежит всеобщей участи. Неудивительно, что это знание разрывает ее на части.

– Скажи, Кэйлеер победит? – тихо спросил Деймон.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Джанелль ответила:

– Да. Но ценой победы станут все Королевы и Верховные Князья Царства Теней.

Деймон подумал о тех сильных, замечательных людях, с которыми он познакомился в Кэйлеере. Он подумал о родстве. Подумал о детях. Больше всего он думал о Деймонаре, сыне Люцивара. Если, по какой-то причине, им не удастся уничтожить Доротею и Гекату и эти женщины заполучат Деймонара…

– Сделай это, – произнес он. – Выпусти всю свою силу. Уничтожь Кровь.

Джанелль открыла рот от удивления и уставилась на своего Консорта.

– Сделай это, – настойчиво повторил он. – Если это единственный способ избавиться от порчи, которой Доротея и Геката запятнали Кровь, тогда, во имя Тьмы, Джанелль, прояви сострадание к тем, кого ты любишь, и сделай это.

Девушка снова начала бродить по комнате.

– Должен быть способ отделить Кровь от Крови. Должен быть.

Одно смутное воспоминание поддразнило его сознание и тут же ускользнуло, Деймон никак не мог уцепиться за него, словно неистовые метания Королевы заставляли двигаться все вокруг.

– Остановись на секунду! – рявкнул он.

Джанелль послушно замерла на полушаге, набирая в грудь воздух. Деймон поднял руку, приказывая ей молчать. Воспоминание продолжило гонку, но он уже сумел ухватить его за хвост.

– Я думаю, есть один способ.

Ее глаза потрясенно расширились, однако молчание девушка не нарушила.

– Несколько веков назад правила одна Королева, которую называли Серой Леди. Когда деревня, в которой она остановилась на ночлег, подверглась нападению хейллианских воинов, Королева сумела найти способ отделить жителей селения от чужаков. И когда она выпустила свою силу, все местные выжили.

– Как она это сделала? – очень тихо спросила Джанелль.

– Не знаю. – Он помедлил. – Один человек, которого я знал, был с ней тогда. За несколько лет до своей смерти он прислал мне сообщение, что сделал письменный отчет о том «приключении» и оставил его для меня в надежном месте. Она была хорошей Королевой, последней из тех, чьи сила и благородство сдерживали Доротею. Он хотел, чтобы ее запомнили.

Джанелль набросилась на него, схватив за грудки:

– Тогда ты знаешь, как она это сделала!

– Нет, я не знаю! Я так и не взял его отчет. Решил оставить его там, где он был, вне пределов досягаемости Доротеи.

– Как ты думаешь, удастся отыскать его сейчас? – волнуясь, спросила Джанелль.

– Полагаю, это будет несложно, – сухо отозвался Деймон. Внезапно охватившая его потребность прикоснуться к Джанелль оказалась непреодолимой, и он обнял девушку. – Он оставил свой журнал на сохранение библиотекарю Цитадели.

– Я извлек эту рукопись из Цитадели в Террилле в первый раз, когда ты приехал в Эбеновый Аскави с Джанелль, – произнес Джеффри, вручая Деймону тщательно упакованный и перевязанный пакет. – Я удивился тогда, почему ты не спросил о ней. Что заставило тебя забрать этот подарок сейчас?

Вопрос прозвучал вполне невинно и выражал лишь любопытство, однако ответ на него был неимоверно далек от правды. Глядя прямо в черные глаза библиотекаря, Деймон улыбнулся:

– Я просто вспомнил о нем.

Демон не стал разворачивать пакет, интересоваться рукописью. Он лишь исследовал его ментальным импульсом, желая убедиться, что на нем нет никаких посторонних заклинаний, которые запустятся, если вдруг к рукописи прикоснется кто-то, кроме него, и передал сверток своей Королеве. Следующие несколько часов он стоял на страже у покоев Королевы, отказывая в аудиенции всем желающим, то есть практически каждому члену Первого Круга. Это вызвало бурю негодования, но в целом не доставило проблем. Никто, кроме Советника, Капитана Стражи и Консорта, не имел права войти к Ведьме. Люцивар бросил один-единственный взгляд на Садиста и поспешно ретировался. Выставить Сэйтана и Андульвара было гораздо сложнее, и Деймон почувствовал, что еще несколько подобных вежливых стычек – и их доверие к нему бесследно исчезнет. Что ж, учитывая поведение Джанелль в последнее время, он в общем-то разделял их беспокойство. И все же ему было больно.

Наконец вернувшись к своей Королеве, он обнаружил ее в гостиной. Джанелль сидела у окна, обхватив себя руками, и невидящим взором смотрела в сад.

– Не помогло? – мягко поинтересовался он, положив руку ей на плечо.

– Вообще-то как раз наоборот. Мне не удастся повторить то, что сделали они, но зато я могу взять их идею за основу.

Джанелль повернулась и поцеловала его с отчаянием, которое напугало Деймона, однако он дал ей то, чего она хотела. И отдавал ей самого себя на протяжении долгих часов.

Когда Джанелль наконец успокоилась и легла рядом, крепко прижавшись к нему, она произнесла:

– Я люблю тебя.

И заснула.

Несмотря на физическую и эмоциональную усталость, Деймон долго лежал без сна, думая, почему слова «Я люблю тебя» так походили на «Прощай».

6. Кэйлеер

– Леди передумала, – официально произнес Сэйтан, обращаясь к Королевам Краев, входившим в ковен. – Вам и мужчинам, принадлежащим к Первому Кругу, надлежит задержаться в Цитадели на неопределенный срок, однако другие Королевы в ваших землях вольны остаться на своих местах.

– Но почему мы должны торчать здесь?! – требовательно спросил Шаости. – Наши люди умирают! Мы должны быть дома и готовиться к сражению.

– Почему Джанелль вдруг передумала? – с подозрением поинтересовалась Моргана. – Что она сказала, когда ты сам задал этот вопрос?

Сэйтан ответил не сразу.

– Эти указания были переданы через ее Консорта.

Он ощутил всплеск гнева и окрепшего недоверия к Деймону. Что еще хуже, Сэйтан и сам ощутил те же чувства.

– Так приказывает Королева, – произнес Повелитель, прекрасно зная, как жалко звучат эти слова, когда все эти люди постоянно получают донесения о сражениях у себя на родине.

– Прекрасно, Повелитель, – холодно произнес Аарон. – Так приказывает Королева. Но очевидно, никто не сообщил об этом представителям родства. Ни один из них, также служащий в Первом Кругу этого двора, не должен сидеть в Цитадели.

Они посмотрели друг на друга, переваривая это неожиданное открытие. Наконец Карла спросила:

– А где вообще сейчас родство?

Сэйтан наблюдал за тем, как капли дождя разбиваются о стекла.

Когда Джанелль приказала всем Королевам явиться в Цитадель, он не стал возражать по одной-единственной причине: Сильвия. Он хотел, чтобы она оказалась в Эбеновом Аскави. В безопасности.

Но теперь дочь его души неожиданно передумала – или ей помогли это сделать. И он отдаст собственный приказ как Верховный Князь Демлана – все Королевы этого Края должны как можно быстрее явиться в Зал. Это было рискованно, разумеется. У Зала не было защиты, которой обладала Цитадель. Ею не обладало ни одно другое здание. Однако Зал был построен с тем расчетом, чтобы выдержать не одно нападение, и щиты, и заклятия, окружавшие его особняк, были лучше всего, на что способны Королевы Округов и Провинций. Пусть лучше Королевы скроются там, если атаки продолжатся и станут более яростными. К тому же в Зале хватит места для всех, правительницы могут взять с собой членов семьи, своих детей.

Он хотел, чтобы она оказалась в безопасности. И ее мальчики – Микел и Берон.

Вспыльчивая, своенравная, прелестная Сильвия. Мать-Ночь, как он любил ее…

Даже осознав, что тоники Джанелль, действие которых усилилось, когда она принесла Жертву Тьме, вернули ему мужской голод и способность его удовлетворять, Сэйтан мог бы сопротивляться влечению, мог бы не становиться любовником Сильвии, мог бы найти силы остаться ее другом, если бы не почувствовал боль, которую оставил ей на память предыдущий Консорт. Она предпочла забыть об удовольствиях секса, и ни один мужчина с тех пор не заинтересовал ее достаточно сильно, чтобы заставить вновь попытать счастья, – до тех пор, пока Королева не познакомилась с Повелителем.

Никто так и не узнал о том, что они стали любовниками. По настоянию Сэйтана при посторонних они поддерживали иллюзию обычной дружбы. Причины, которые он назвал, были, разумеется, очень логичны, очень правильны. Повелитель знал, что Лютвиан придет в ярость, если он открыто станет любовником другой женщины, а последнее, что ему хотелось, – это чтобы она сорвала гнев на других членах семьи или, еще хуже, на самой Сильвии. И он боялся, что люди отвернутся от Королевы Хэлавэя, если узнают, что ее любовником стал Хранитель.

Сначала она не возражала – по большей части потому, что заново открывала удовольствия, которые способен доставить мужчина, и спокойно приняла видимость дружбы, скрывавшую правду. Однако постепенно эта таинственность и скрытность начала действовать ей на нервы. Сильвии хотелось большего.

Сэйтан ожидал, что она бросит его. Вместо этого в ночь Винсоля несколько месяцев назад Королева попросила его жениться на ней. И, да поможет ему Тьма, Сэйтан хотел сказать «да». Мечтал разделить с ней постель и всю жизнь.

Но он не сказал этого. Не из-за Лютвиан или своего статуса Хранителя. Его заставило так поступить смутное беспокойство, предупреждавшее, что нужно очень осторожно разбрасываться подобными обещаниями. Поэтому Сэйтан только улыбнулся и произнес:

– Задай этот же вопрос на следующий Винсоль.

Повелитель прекрасно понял, почему на протяжении нескольких недель он не получил ни одного приглашения в ее особняк и соответственно в постель. Он прекрасно знал, по какой причине она все время была «занята», стоило ему заглянуть в надежде провести немного времени с ее сыновьями.

Сэйтан скучал по своему другу гораздо больше, чем по любовнице, однако часов, проведенных в ее постели, ему очень не хватало.

Затем, всего за несколько дней до происшествия в Иннее, они ненадолго отправились в Амдарх, чтобы провести вместе немного времени и попытаться восстановить свои отношения. Они занимались любовью, однако Сэйтан сразу же почувствовал, прикасаясь к ней, что, несмотря на неподдельное физическое желание, она пыталась отдалиться от него эмоционально, надеясь защитить себя от боли. Даже когда Сильвия отдалась наслаждению, он знал, что не обладает ею так, как раньше.

Теперь же, глядя на струи дождя, Сэйтан почти пожалел о том, что не сказал «да» сразу же, еще в тот день Винсоля, пожалел о том, что не попросил ее предстать бок о бок с ним перед Жрицей, когда они приехали в Амдарх. И ему отчаянно хотелось еще хотя бы раз заняться с ней любовью, чтобы стереть привкус несчастья, оставшийся с прошлой попытки.

Однако уже несколько дней в нем крепло убеждение, что такой возможности больше не представится.

Ему следовало многое сказать той ночью в Амдархе. Сэйтан никогда не говорил Сильвии о том, как много она значит для него, о своей любви. Ему следовало сделать это тогда. Теперь же он мог предложить ей только слова. Что ж, по крайней мере, это по-прежнему в его власти.