Текст книги "Выскочка из отморозков"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 7 Плата по счету

– И давно ты, падла, копишь на меня компру? Чем же я тебя, гниложопого козла, достал? Пригрел, прикрыл своей спиной гада, а теперь ты, паскуда, обсираешь за все доброе? Я ж пальцем не пошевелю как вас обоих тут уделают, размажут по стенам что клопов!

Борька уже много раз пожалел о том, что полез к Беркуту с разговором. Ведь работал спокойно, а как теперь будет, уладится ли?

Шеф с каждой минутой раскалялся все сильнее, материл Борьку и Андрея последними словами. А когда повар, не выдержав, хотел выйти из кабинета, Беркут поддел его на кулак так, что Андрей, закрутившись, ударился, упал. Шеф подскочил к Борьке. Парень пригнулся, головой ударил в «солнышко». Хозяин кувыркнулся через повара и только вскочил на ноги, как в двери вошли сотрудники милиции. Их было трое.

Беркут с тоской глянул на окна кабинета. Они были зарешечены, он сам себе устроил ловушку, красивую и надежную.

– Старый знакомый! Чего это тебе не живется спокойно на воле?

– А я что? Я ни при чем! Этих вот учу пахать как надо!

– Отведите всех троих в машину! – приказал капитан двум оперативникам.

– Я ни при чем! – вопил повар.

– Я вообще не виноват! – орал Борис, вырываясь из рук оперативника. И лишь Беркут шагал спокойно, без криков и угроз.

Борьку била отчаянная дрожь. Он бывал в милиции и никак не ожидал оказаться в ней снова.

– Я ни в чем не виноват! – повернул парень к оперативнику мокрое лицо.

– Разберутся! – ответил тот тихо.

Андрея с Борькой поместили вместе, Беркута увели в одиночную камеру.

– Ну! Легче стало тебе, придурок! Скажи, зачем ты к нам возник? На кой черт вообще в свет появился? – И поддел парня на кулак. Тот отлетел к железной шконке, ударился об нее виском, затих надолго.

А через час их вызвали на допрос к следователю. Борька наивно просился домой к матери. А следователь, понимая, что перед ним еще мальчишка, успокаивал. Мол, разберемся и решим. Невиновных у себя не держим. Все будет зависеть от вашей честности. Расскажите, из–за чего случилась драка и как вы оказались на работе у Беркута.

Борька, ободренный обещанием следователя выпустить невиновных, рассказал тому все как было. Следователь торопливо записывал, задавал вопросы по ходу. А когда Борис сказал ему, что в пакетах ничего особого не было, капитан невольно рассмеялся:

– Вы кому эти байки рассказываете? Да тот ресторан – притон преступников! Знаете, сколько нашли при обыске героина? Больше двадцати килограммов! И вы, именно вы, разносили его заказчикам! Сам Беркут признал этот факт.

– Но я о том не знал!

– Сомневаюсь. За доставку пакета с обычными лекарствами вы не получали бы ничего. И сами это понимали. Разве я не прав? Охраняли нижний зал! От кого и зачем? Почему вам доверили больше? Знали жадность на деньги? За них вы способны на все!

– Я не знал про наркоту! Мне велели доставить по адресу, отнес. И любой на моем месте поступил бы так. Я работал, а за работу везде платят. Беркут и его заправка – мое первое место. У других не вкалывал. Сравнивать не с кем, сколько давали, столько брал! Никто не работает за спасибо. И вы не откажетесь от получки. А значит, все одинаковы. И нечего меня доставать.

– Но сами говорите, что заподозрили наркоту?

– Андрей сказал. Я поверил. А на деле ни хрена не нашел. Полный прокол. За темнуху получили от шефа. Говорите, будто героин нашли? Но в нижний зал никому из нас не было доступа. Если впускали, то лишь когда там стояла тишь и в зале – никого, хоть шаром покати. Откуда мы могли знать? Я те два пакета наизнанку вывернул. И напрасно!

– Плохо искали. В рукаве аппарата, измеряющего давление, и в поясе было шесть пакетиков героина.

– Я их не увидел.

– Они были хорошо запрятаны. Неопытному человеку не найти. В подвальном зале собирались поставщики. Вы знаете хоть одного? Можете описать внешность?

– Я ни к кому не присматривался. Нам было запрещено соваться вниз.

– Машину или номер можете назвать?

– Нет. Они нас не касались.

– Может, имя или кличку слышали?

– Никогда. Эти люди как тени, их невозможно было увидеть в лицо и запомнить.

– Они часто собирались в том зале?

– Он был открыт каждый день. Но я не знаю, разные или одни и те же приходили туда.

– Вы спрашивали о них у Беркута?

– Спросил как–то. Он меня матом со всех сторон обложил и не велел смотреть в ту сторону. А чтоб поменьше спрашивал, так завалил работой, что перекурить не было времени. Я даже про жратву забывал. Едва хватало сил домой добраться. Я даже уйти хотел от Беркута! – сознался Борька.

– Это был бы самый правильный шаг в вашей жизни, – грустно согласился следователь.

– Ну в чем я виноват?

– В распространении наркотиков!

– Но я не знал!

– «Это не освобождает вас от ответственности.

– Меня подставили!

– Вас никто не заставлял насильно работать на группу преступников! Вы получали большие деньги и могли предположить…

Борьку, испуганного, плачущего и трясущегося, вернули в камеру и следом за ним вызвали на допрос повара.

– Я с этой шайкой–лейкой дел никаких не имел. Готовил холодные и горячие закуски. Кому? Мне все равно. Ни с кем особо не общался. А потом разговорился как–то с соседом, он из бывших крутарей, тот мне подрассказал о Беркуте! Ну, я иногда выхожу подышать воздухом. Кое–что приметил. Предупредил Борьку, чтоб смывался, пока не поздно, и себе стал искать другое место работы. Нелегко это в наше время. Ну а тут шеф вернулся из поездки, на всех наезжать стал, вызвал сначала Борьку, тот ему проболтался о нашем разговоре. Беркут вытащил из кухни меня, начал разборку, а тут ваши. Даже не знаю, кто вызвал.

– Ваша жена, – тихо сказал следователь и добавил: – В отношении вас нам все понятно, кроме одного: как устроились к Беркуту, где с ним познакомились?

– Через газету! Прочел объявление, мол, требуется повар с опытом и стажем в придорожный загородный ресторан. Оплата хорошая, Ну, мы и заявились вместе с женой. Обоих взяли. Платили нам не густо, но и не скудно. С Беркутом виделись крайне редко, общались и того меньше. У него к нам замечаний не было. Все шло тихо, нормально, и не стоило мне учить уму–разуму этого полудурка Борю. Не стоило лезть. Пусть бы пауки грызлись сами. В их делах нормальным людям не разобраться.

– Я понимаю вас, Андрей! Но вы тогдашний, тот, кто пожалел Борьку, захотел вытащить парня из дерьма, – куда лучше и добрее, человечнее нынешнего – правильного, расчетливого, сожалеющего о добре, еще имеющемся в душе. О чем вы пожалели? Что не стали гадом? А зачем саданули Борьке в камере?

– Каждый должен платить по счету за свои ошибки. И Борька не маленький. Уже становится мужиком. Девушка у него имеется. О серьезном думают. Нельзя же ему в отморозках жить все время. Ведь Беркут его за дурака и шестерку держал. Всерьез не воспринимал и в любое время мог подставить…

– Ошибаетесь! Между Беркутом и лопоухим парнишкой нет ничего общего. Как ни глуп, а все ж впрямую его связь с бандой пока не установлена. Следствие только начато. Вам тоже придется немного потерпеть…

В камеру Андрей вернулся совсем другим. Он уже не кидался на Бориса, не материл его, помня, что милицию в ресторан вызвала жена. И хотя следователь не сказал этого в лоб, повар понял, что заведение Беркута находится под негласным, но постоянным наблюдением милиции. Уж слишком быстро приехали сотрудники на вызов.

Борис лежал на шконке, лицом к стене. Он перестал понимать этих людей – за что его матерят и колотят, ненавидят и грозят? Ничего хорошего не ждал от повара, а потому не отреагировал, когда тот вернулся в камеру. Но если Борька мог молчать часами, Андрей так не умел, не любил тишину и спросил:

– Дрыхнешь?

– Иди ты, – услышал обидчивое.

– Меня скоро выпустят отсюда. Кое о чем поговорить надо.

– Уже наговорил. Не о чем мне с тобой трепаться.

– Между прочим, если б ты сразу меня послушал, теперь не канал бы на нарах!

– Чего ж сам застрял здесь?

– А мне бояться нечего. Не связан с Беркутом, как ты, по рукам и по рогам!

– Ни хрена, развяжусь.

– Если получится! Слышь, поверни жопу к стене, слушай, что скажу! – Подождал, пока Борька повернется. – Дави, мол, не знал, что относил, и про наркоту вообще не сек. Стой на том, как бы тебя ни сбивали с толку. Не верь следователю, ему лишь бы дело раскрутить, а тебе выскочить надо поскорее отсюда. Это главное, за что тебя могут сунуть под суд. И еще, нижний зал ты не видел и не знал о нем, охранял как продуктовый склад. Да и то никогда не находился там постоянно. Лишь изредка посматривал – не лезут ли туда бомжи. В основном ты заправлял емкости, сливал бензин, который привозили машины. Этим занимаются все заправщики на станциях. Почему тебе платили столько? Ты себе зарплату не назначал. Работал за двоих – без выходных и праздников. Мыл машины, подметал территорию. Иногда относил деньги. Но не часто. Смотри не вспомни адрес. Никуда не появлялся дважды. Кому отдавал? А тому, кто был на месте из взрослых. Спросит, случалось ли, что по адресу никого не было. Да, конечно! Но вторично туда же не посылали.

– А почему? Я знаю, где некоторые живут, – вспомнил Борька.

– Не проболтайся! Иначе тебя убьют еще до суда. У наркомафии руки длинные. От нее не смоешься. Они и Беркута распылят по перу, если высветит. С ними упаси Бог связаться. Любыми путями открещивайся. И в лицо не помнишь, кому отдавал пакеты, никто из них тебя не благодарил и не оплачивал доставку. Сколько свертков доставил? Говори, что пять или шесть, не больше. Поймут, будто имелся другой поставщик. Меньше вопросов к тебе. Пусть другого ищут.

– А если спросят, когда относил, отвечу, что не помню, но месяца за два до того, как нас взяли. Раньше не посылали меня, – соображал Борька.

– Молодец! Чую, выкрутишься! – обрадовался Андрей.

В это время, как и предположил повар, следователь

допрашивал Беркута. Тот сидел насупившись, думал о чем–то своем, далеком от милиции и этого, такого знакомого, кабинета.

– Ну что ж, Вова, не сумели вы оценить свою волю. И снова занялись прежними делами. Или забыли, что такое зона? А может, не мыслите иной жизни?

– Не берите на испуг. Я не новичок. Но в этом случае, вы промахнулись. Никогда не сумеете доказать прямой моей вины. Да и не виновен я ни в чем!

– Как вам удалось стать хозяином колонки?

– Детский вопрос! Были б деньги! Нынче хоть в Думу! Да не наскреб. Не то поцеловали б меня в задницу. Заимел бы себе иммунитет депутатский и забил на всех на вас!

– Ишь как занесло! Да кто тебя в Думу–то изберет? – возмутился следователь, глядя на свалявшегося, обросшего мужика.

– А что, там лучше сидят? Да иди на хрен! Коли я помоюсь на все места, подстригусь, побреюсь и прибарахлюсь, даже лучше нынешних смотреться буду. Не веришь? А зря! Я свое докажу. Там, в Думе, два моих корефана. Ты глазом моргнуть не успеешь, как меня велят отпустить, а уголовным делом, которое завел, вытрешь свою голодную задницу. Потому заранее говорю: не старайся и не копай. Нет смысла!

– Вот когда я получу такое распоряжение, тогда другое дело. А пока ответьте на мои вопросы. – И начал допрос: – Кто поставлял вам героин?

– Ни в зуб ногой о наркоте! Вы у меня в кабинете нашмонали? Нет! А я могу отвечать лишь за то, что является моим!

– Вы единоличный владелец бензоколонки и здания, где располагаются службы?

– Да! Все, что на первом этаже, мое, – усмехнулся Беркут криво.

– А внутренний двор, нижний, подвальный, этаж?

– Не мое! Там свои хозяева. Проверьте по документам. Я не использовал те площади, они не принадлежали мне. Там свои владельцы.

– Ладно. Но в вашем кабинете при обыске найден героин. В пакетах.

– Подбросили! Старый прием.

– Охотно поверил бы. Но на пакетах отпечатки ваших пальцев. Их никак не подбросят, не научились. Так где вы взяли наркотик? – повторил вопрос следователь.

– Я героин последний раз держал в руках лет семь назад. После того завязал с ним, слышите? И не клейте мне чужие грехи. Как могли мои отпечатки оказаться на пакетах, если я три месяца не снимаю перчаток? Все руки, вернее, кожа покрылась экземой. Эту болезнь подхватил в лесу, от какой–то заразной травы. И вот уже сколько времени гноится кожа. Я лечу, но бесполезно. Болезнь заразная, потому перчатки не снимаю.

– Не спорю, но на пакетах отпечатки именно ваших пальцев. Идентифицировали эти с прежними. Вот и спорьте теперь с кем хотите. Но ни один юрист вам не поверит. Дактилоскопическая экспертиза, как понимаете, не требует много времени, и ее заключение всегда принимается за доказательство.

Ерунда! Пусть хоть кто–нибудь подтвердит, что принимаю героин, сижу на игле!

– Это не обязательно, хотя кровь на анализ еще возьмут. И все же кто был поставщиком?

– Понятия не имею, о чем вы говорите!

– Кому вы посылали пакеты со своим заправщиком? Этих людей вы, конечно, помните?

– Меня просили помочь с лекарствами и мазями, каких нет в аптеках нашего города. А я часто выезжал за пределы – в командировки, к поставщикам. По ходу покупал у них в аптеках нужные лекарства.

– Так для кого? Назовите адреса, имена.

– Может, еще ключи от квартир затребуете? – усмехнулся криво и ответил: – Никого не помню. Добрые дела делаются не для базара, а тихо, без звона! За них не ждут и не требуют благодарностей.

– Утверждаете, что помогали малознакомым людям? Да еще бесплатно? Этот анекдот не о вас! – рассмеялся следователь громко.

– Между прочим, жлобом меня никто никогда не называл! Платил своим работникам больше, чем они получили бы в других местах. И никто на меня не обижался. Наоборот, за работу на нашей колонке держались все.

– Но эти люди, все, как один, работали по две смены. Без выходных и праздников. Почему вы не приняли на работу вторую смену?

– Поначалу на первую еле наскреб. Никто не хотел работать за городом. Слишком много проблем возникало. Да и я брал не всех. Отказывал женщинам, девкам. Они болеют, беременеют, рожают, а у меня работа, Брал не обремененных детьми, семьями и хозяйством. Чтоб потом не мучиться. Когда набрал, поговорил со всеми, сказал, сколько будут получать в нынешнем составе и какая разница выйдет, коли наберем вторую смену. Люди подумали и отказались от сменщиков. Решили, что сами справятся. И все были довольны.

– А за что в таком случае вы били в своем кабинете Андрея и Бориса?

– Ну, это чисто семейные дела. Обоих гонял за грязь на рабочих местах. Не секрет, что, набирая людей, я спрашивал чуть ли не в первую очередь – курят ли они? Оба соврали, ответили – не курим. Я взял их, на деле оказались курящими. Хотел уволить. Но пообещали курить подальше от заправки. И все ж ловил, когда курили на рабочих местах. За это время от времени получали. Сами знаете, что может случиться, вот и приходится держать в руках, а иногда за горло брать. И вламывать, чтоб мозги не сеяли. Ведь нагрянь проверка, штраф был бы обеспечен. Платить пришлось бы мне. Да и предупреждений, предписаний куча. Если к тому же увидели б окурки, вообще дело труба. Вот и врезал меж ушей обоим. Конечно, не впервой.

– Все логично, но они назвали иную причину, далекую от вашей.

– Кому ж охота прослыть идиотом? Ведь вот повару и Борьке разрешил курить в подсобке, так им, видите ли, воздуха не хватает. Выходят и перед заправкой смолят. Операторы ругаются, эти не слышат.

– Скажите, а где у вас подсобка? Внизу?

– Рядом с кухней. Там умывальник, стол. Внизу, я уже говорил, нет наших площадей.

– Продукты где храните?

– В морозильных ларях. Даже в моем кабинете два таких стоят.

– А мусор, пищевые отходы куда сбрасываете?

– Ежедневно их забирает машина, увозит на свалку. Эту услугу оплачиваем городу.

– Ну а с арендаторами нижнего этажа какие отношения?

– Никаких.

– Как так? Газ, свет, воду как оплачиваете?

– По счетчикам. Они на все имеются. Но у каждого свои.

– Их посетители обедали у вас?

– Я не знаю. Ни к кому не присматривался. Может, кто и заходил. Я своим работникам запрещал сплетни, пересуды, лишние разговоры. Наказывал за грубость с посетителями. А за жалобы клиентов двоих сразу уволил. Они и недели не проработали. Кстати, Андрея и Бориса тоже хотел убрать. Надоело уговаривать, кулаки болели…

– Сколько ж сами имели в месяц? – спросил следователь.

– Две – две с половиной тысячи…

– В долларах?

– Ну не в рублях же!

– Неплохо! Я в рублях всего тысячу семьсот имею, – охрип голос следователя.

– Мы могли бы договориться, – глянул на него Беркут.

– Ты ж говорил, что в Думе кентов имеешь?

– Хочешь убедиться? Дай сотовый телефон. Мой твои опера забрали. Иначе давно на воле был бы.

– Не могу. Этот служебный. Ты по нему никуда, кроме милиции, не позвонишь.

– А твой личный?

– Мы слишком далеко заходим.

– Пойми, я все равно выскочу. Неделей раньше или позже. Но тогда уже не ты поимеешь. Не упускай шанс. Он тоже обламывается не каждый день.

– А сколько дашь?

– Если выпустишь, пять штук, ну а за телефон – пятьсот баксов, если мой вернут…

Следователь вытащил из ящика стола телефон, вернул Беркуту. Тот достал из потайного кармана брюк пятьсот долларов. Оба спешно спрятали каждый свое.

Беркута тут же увели в камеру. И следователь громко предупредил охрану:

– У этого типа не без пунктика в башке. Он сам с собой ночами говорит. Не обращайте внимания. Я его давно знаю.

Беркута незадолго до ужина повели помыться в душ. Тот долго ждал своей очереди, а потом увидел через окно, как спешно покидают двор дежурные машины.

«Опять на задание. Может, моих кентов ловить?» – подумал и приметил приоткрытое окно. Никто ничего не успел сообразить. Ведь вот только стоял мужик здесь, лохматый, корявый, и вдруг его не стало. Как и куда он делся, никто не увидел. Лишь чуть приоткрывшаяся створка окна хрипела старушечьим голосом – ругалась или смеялась над растерявшимися сотрудниками милиции, попробуй пойми…

Вова пробежал полгорода, прежде чем решил передохнуть. А оглядевшись, понял, где находится. Выдохнул страх и, спокойно пройдя квартал, свернул к дому.

– Вова! Это ты? Вспомнил! Какое счастье! – обвила шею руками женщина.

Из этого дома Беркут мог не выходить годами. Здесь его ждали и любили всегда. Тут он был самым желанным человеком, за которого без раздумий отдали бы жизнь. Он это знал и решил залечь на дно, именно в этом доме переждать бурю, которая могла унести его отсюда надолго, а может, и погубить.

О побеге Беркута Борис и Андрей узнали лишь утром. Следователь спросил у обоих, есть ли у беглеца родня – к кому он мог сбежать, где скрыться?

– Да нету никого у него. Сюда никто к нему не приезжал, – ответил Борис.

– Вся его родня по зонам. Кому такой на воле нужен? – сморщился Андрей и добавил, выматерившись: – Я б такого родственника через колено проучил, пока б не задохнулся!

– Не, ну не сволочь! Сам смылся, нас оставил, гад! – возмущался–Борис.

– А ты чего ждал? Что он нас за пазуху запихнет и вместе с нами смоется? Как бы не так! Теперь, браток, держись!

– Чего зашелся?

– Того! Сейчас стрелочника искать станут, на кого дело это взвалить. Ну, кого глупее сыщут, – трясло Андрея.

– А разве Беркута не найдут?

– Кишка тонка! Этому есть куда смыться. Коль смог слинять, спрятаться ему вовсе просто. Он калач тертый, поверь мне.

– Может, и нас отпустят? – мечтал парень.

– Меня – конечно! Ко мне даже серьезных вопросов не было. А тебя подержат. Может, попытаются слепить стрелочника. Ну, отправят куда–нибудь в Сибирь года на четыре.

– Что, я один во всем виноват? – возмутился Борька.

– А тебе было бы легче, если б я и Беркут рядом с тобой мучились?

– Если вы на воле будете, за что меня должны посадить, неужели моя вина больше вашей?

– Дело не в вине, а в судьбе. Она разная. Вот ты дурак, жадный, потому судьба проучит. Мои ребята небось всякую копейку потом зарабатывают, а ты – валяя дурака. Да еще прикипался ко всем на колонке. С каждым грызся. А за что? Угождал Беркуту! Как же, хозяин! Он пошел срать – забыл, как тебя звать! Вместо него возьмут за помидоры. Все верно!

– Заткнись! Если посадят, то обоих.

– Беркут тебя своим помощником звал!

– Трепался он, как последний козел! – чуть не плакал Борька. Ему до боли было обидно, что никто его не понимает и не жалеет. Но как бы то ни было, после обеда его снова вызвали к следователю.

– Ну как, вспомнили адреса, куда носили пакеты? Теперь уж скрысать нечего! Вся вина по делу на вас ложится. Если Беркута не поймаем, я вам не позавидую. Обвинение будет тяжким. И не отвертеться. Уже знаем, что с детства баловал наркотиками, участковый подтвердил.

– Это когда было! Много лет прошло.

– Не важно. Толк в них знаешь, не новичок.

– А я при чем? Так и вас к этому делу приклеить можно. Откуда знаю, случайно ли сбежал Беркут или помогли за баксы? Может, вы и есть его клиент? Почему отдельно посадили? – Оборвала истерику парня больная оплеуха. Борька вскочил, охранник, стоявший за дверью, влетел в кабинет, кулаком сшиб парня, бросившегося на следователя.

– В одиночку его! – распорядился тот жестко.

Парня волокли по коридору, дубася на ходу кулаками

по плечам и по голове.

– Во сволочи, как издеваются над человеком! – услышал чей–то голос, оглянулся, увидел побледневшего отчима, испуганные глаза матери.

– Сынок, родной мой! Что ж натворили с тобой эти изверги! – заплакала навзрыд.

– Давай проваливай, сынок! – заломил руку за спину охранник и врезал кулаком по затылку. Борька упал, вскрикнув от резкой боли в плече. К охраннику тут же подскочили бритоголовые, сидевшие в коридоре:

– Уроем козла!

– Мажь паскуду!

– Братва! Хватай корефана, и делаем ласты!

Но убежать Борьке не удалось. Его схватили за шиворот и, вырвав из рук крутых, втолкнули в дежурную часть. Вскоре гуда вошел избитый крутыми охранник и мигом накинулся с кулаками на Борьку.

– Не дышать тебе больше! – налились глаза кровью, схватил шоковую дубинку, ударил парня по голове со всей силы. Падая на грязный пол, он увидел влетевшего в дежурку начальника милиции, мать и отчима.

Они что–то кричали, их рты были открыты. Но слов Борька не услышал. Боль и звон в голове смешались в один комок. Парень упал под ноги матери.

Сколько провалялся без сознания, уже не помнил. Где он? Кругом темно и страшно. Борька пытался вспомнить хоть что–нибудь, но, кроме свирепой морды охранника, ничего не выплыло из памяти.

Парень пощупал, на чем лежит. Понял – в постели, а значит, дома. И позвал тихо:

– Мама…

На его голос послышались шаги. На столе включился ночник. Мать присела рядом, осунувшаяся, усталая.

– Дай попить, пожалуйста, – попросил хрипло.

Стучали зубы о края кружки.

– Не спеши, никто не отнимет. Ты дома, – успокаивала сына Наталья.

– Где Герасим?

– Еще не вернулся. Он в милиции, к начальнику пошел, разобраться в твоем деле.

– А как меня отпустили?

– Под подписку о невыезде на все время следствия. Герасим добился. Убили б они тебя, сынок, нынче. Отец как почувствовал. Всюду искал тебя. На работе все опечатано, у друзей нет! Где только не искали. Все больницы обошли, даже в морге были. Милиция стала последней. Спросили у дежурного. Он и ответил, мол, подождите, сейчас увидите. А дальше сам знаешь. Мы к начальнику милиции. Тот тоже афганец оказался. Охранника, что тебя бил, в камеру увели. Вскоре и следователя туда отправили. Отец пошел наверх – к генералу. Сказал, что разобраться надо во всем по порядку, а нас на милицейской машине привезли. Оперативники принесли тебя сюда. Разули, раздели, в постель положили и ушли. Я все ждала, когда ты в себя придешь, да не дождалась, задремала. А тут слышу, зовешь меня…

– Мамка! Прости меня! – уткнулся лицом в теплые ладони.

– Ты расскажи, что стряслось–то с тобой? Как попал в милицию, почему? За что били? Почему домой отпустили лишь под подписку о невыезде? – попросила Наталья, и Борька рассказал ей все без утайки.

Выслушав сына, мать горестно вздохнула.

– Сынок, ну откуда в тебе такая жадность на деньги? Для чего они, если жизни мог лишиться? Какая радость от них? Для чего копил, на что собирал?

Борис молчал, опустив голову.

– Уехать хочешь от нас? – заглянула в глаза с тревогой.

– Нет, – качал головой.

– На старость копил?

– Еще чего? – отмахнулся смеясь.

– Купить что–то хотел?

– Близко, но не то. Подожди немного, сам расскажу. Только не торопи, хорошо? – попросил мать. И та с любопытством оглядела сына, ей было удивительно, что у него от нее появились секреты. Раньше их не было.

Борька понял, что невольно обидел ее, и сказал, погладив руки:

– Мамка, не бойся! Не такой уж я плохой! Просто в моей жизни появился человечек, который тоже любит меня. И я люблю. Она после тебя – самая хорошая на земле.

– Сынок, не рано ли? – поняла Наталья.

– Я же не собираюсь жениться сегодня!

– Но собираешь на это?

– Да как сказать? Я копил, пока была возможность. А там увидим. Не хочу заранее загадывать! – Оглянулись на звук хлопнувшей двери.

Герасим вошел сутулясь, хмурый, оглядел Борьку, сидевшего в постели:

– Как ты? Очухался?

– Дома все легче проходит!

– Вовремя успели мы с матерью. Иначе сегодня они расписали б тебя!

Борька тяжело вздохнул, не стал спорить.

– Скажи, а что это были за ребята, которые набросились на охранника? Не кенты ли твои? – спросил пасынка.

– Да я только одного из них знаю. Мой одноклассник. Остальных никогда не видел!

– Хорошие ребята. Эти в беде не оставят! Вот таких бы тебе в друзья! Они уже и сегодня мужчины! Не струхнут ни перед чем. Хоть еще и мальчишки, а какие отчаянные, дерзкие! С такими не пропадешь!

– А что о моем деле сказали? – перебил отчима.

Герасим присел к столу, закурил, глубокие складки легли в

уголках губ:

– Вляпался ты, конечно, по уши! И почему уродился упрямым как осел? Тебе трудно было поделиться, куда, к кому, кем устроился? Все молча, крадучись, шепотом! Почему? Разве я зло тебе сделал? Если б ты сказал мне о тех пакетах враз, тут же предупредил бы тебя, чем здесь пахнет! Наркотой за версту прет. Большого ума не надо, чтобы понять. Да и Беркут кто? Прохвост и шпана, никакой он не фартовый, пусть не туфтит подлый лаврушник!

– А это из тех, кого теперь принимают в законники за деньги? – изумился Борька.

– Из тех самых! Его, подлого козла, истинные фартовые даже в сявки не возьмут! Заварил он эту кашу и смылся. Ищут его, шмонают по «малинам», кентам и хазам. Да чую, что без понту! Он не станет квасить жопу и давно рванул подальше отсюда. Выждет местную бурю на Кавказе или Украине. Поди поймай потом, когда истечет срок давности по делу. Грамотный, гад! Он Уголовный кодекс лучше азбуки знает. Особо – свои права. Такого за жабры голыми руками не взять. Руки откусит, гнус. Вот он и пристроил тебя в доставщики наркоты. Это уголовщина. Незнание закона не освобождает от ответственности никого. Понял? Вот на чем тебя поймали! – хрустнул кулаками и добавил: – Голову скрутить козлу мало!

– Что ж теперь будет с Борькой? – ахнула мать.

– Понимаешь, ситуация осложнилась тем, что он всюду засветил нашего пацана. Назови Борька адреса, кому таскал героин, наркоманы его тут же достанут и расправятся с ним. Это ж целая сеть, паутина! Он видел поставщиков и потребителей. Их много. Достанется и ему, и нам. Милиции, понятное дело, нужны адреса, имена, номера машин.

Ну а нам куда деваться? В своем доме не спасемся, везде достанут. Именно потому нужно найти самого Беркута. Перевести все стрелки на него. Заставить расколоться несложно. Но после этого Борису нельзя оставаться здесь. Хотя бы лет на пять должен уехать. И чем дальше, тем лучше.

– Как это я его отпущу одного? С ним поеду, – зарделись щеки Натальи.

– Не стоит нам с тобой срываться. Мы все обговорили, другого хода нет.

– А что придумали?

– Поедет в школу милиции! Выучится. Потом в высшее училище! Узнай его через десяток лет! Так посоветовали в горотделе. Сам начальник…

– Не хочу в легавые! – взвыл Борька.

– На зону хочешь? Она уже ждет тебя. Там охрана покруче ментовской. И Беркутов сотни! Этого тебе недостает? Давай! Или то, что предлагаю, или зона! Милицейское училище тоже не мусоропровод. Туда теперь рвутся ребята. Там да, порядки военные и риск для жизни не меньший, но отслужил свои двадцать пять лет – иди на пенсию. Коли откажешься, слышь, Борис, я больше ничем не смогу помочь. Этот начальник милиции – сам из афганцев. Меня и тебя пожалел. Предложил выход, я, конечно, согласился.

– А разве возьмут с диабетом?

– В порядке исключения… Но дед Данила клянется, что нет его больше у тебя, вылечил. Хотя анализы покажут. Ну так что, согласен? – спросил Герасим.

– Куда ж мне деваться? Сам говоришь, иначе за решетку заметут…

– И там не спасешься от наркоманов. Достанут еще проще и разделаются безнаказанно. Кто там за тебя вступится?

– Ну и судьба у меня! Куда никогда не хотел поступать, приходится соглашаться! – мрачнел парень, опустил плечи.

– Среди ментов я нередко встречал путевых мужиков. Они тоже не по ковровой дорожке пришли в милицию. Одни – из детских домов, другие – после службы. Никто не пожалел. Обычная работа. Самому не надо там звереть. А гадов везде хватает, не только в ментовке. Все от тебя будет зависеть. Если сам – человек, таким и в милиции останешься. А разве лучше шестерить у Беркута и потом прятаться от всего города и бояться всякой тени? Ты сейчас торгуешься! А погоди, возьмутся за наркоманов! Сам запросишься отсюда куда угодно. Лишь бы поскорее и подальше.

– Но ведь и в школе милиции я от них не спрячусь.

– Вот там – все! Учиться поедешь в Санкт–Петербург! В этом городе найти человека не так–то просто. Громадный многомиллионный гигант. А тебя станут искать по захолустным деревням, у дальней родни, у бабушки. А тебя и близко нет. Письма будешь писать не на домашний адрес, а на почту – до востребования. И обратный адрес не на конверте, только в самом письме. Года три, может, пять придется осторожничать. Но что делать? Сам виноват. Мне, отчиму, не доверил, зато чужому полностью открылся, и что получил, кроме синяков?

– Урок на будущее! – вздохнул парень.

– Тебе, говорят, хорошо платили у Беркута? Лучше б ты, ничего не получая, сидел дома. Сам понимаешь, как трудно оплачивать сегодня твои счета. Кто знает, как все сложится, главное теперь – уберечь тебя…

Борис уже через неделю очистился от синяков и ссадин, уверенно стоял на ногах. И вечерами уходил куда–то, К кому? Он не говорил. Герасим каждый раз ждал его возвращения и не ложился спать, покуда пасынок не закрывал за собой дверь в своей комнате.

Однажды, дождавшись его, указал на часы. Шел второй час ночи.

– Ты где был? Почему так поздно вернулся?

– Ну что ты меня пасешь? Я давно не пацан. А если устроюсь на работу?

– Тогда ты сыщешь приключения на задницу и в день завтрашний сам перед собой закроешь двери!

– Почему?

– Дождись вызова из школы милиции. Ведь все документы уже послали. Какая работа? Не хватило с нас твоих проколов? Сиди тихо и не светись нигде. Помни, уже милиция начала грести наркоманов. Те тоже не станут сидеть сложа руки и выследят.