Текст книги "Выскочка из отморозков"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– Борь, ну вот был бы ты всегда таким! – вырвалось у Натальи. Мальчишка мигом насторожился, глянул на Герасима.

– Ты знаешь, не успел спросить, все ж что решил? Пойдешь в школу иль будешь учиться на гончара?

– Пока не знаю.

– Времени на размышления у тебя нет. Либо одно, иль другое.

– Конечно, в школу хорошо бы! Не нужно возиться с глиной. Но с другой стороны, а где взять бабки? Ведь ты не дашь, если я буду учиться?

– Ну и загнул! Ты ж в семье, на всем готовом, зачем деньги?

– Ты задал вопрос на засыпку! Да что за мужик, если у него в кармане ни фига? Его никто человеком не назовет! Деньги всем нужны.

– Я не обо всех, тебя спрашиваю – зачем?

– Да хотя б на курево!

– У меня возьми. В доме всегда сигареты имеются в запасе.

– Я что, на цепи иль на поводке у тебя?

– Подожди! А сколько ты хочешь? – вмешалась Наталья.

– Ну, сотни три хотя бы!

– И на сколько их тебе хватит?

– На неделю.

– Ого! Это ж куда столько?

– Ты знаешь, почем жвачки?

– Зачем они тебе?

– Я ж не сам с собой тусуюсь. Кентов имею.

– Послушай, Борь, я согласен. Конечно, человек должен иметь на кармане деньги. Но свои, заработанные. Давай с тобой договоримся как мужики. Ты идешь в школу, а в выходные помогаешь мне. И я буду давать тебе денег, но столько, сколько заработаешь. Договорились?

– Дай подумаю.

– А что тянуть? Подумай, что будет с тобой, неграмотным? Ведь мы с матерью не вечные. Еще десяток лет с таким, как ты, поживем – и на погост.

– Почему?

– Суди сам. Я в деревне той родился. Знаю всех. Всяк меня помнит. Никто плохого слова ни в лицо, ни в спину не скажет. Мать мою деревенские уважают. А ты не успел приехать, всех нас опозорил в один день. Мыслимо ли так? В деревне имя человека – его совесть! Там все видят и помнят. А у тебя уже враги завелись! Я за всю свою жизнь их не имел! Так вот о чем говорю, давай сегодня пересмотри свою жизнь, иначе укоротят ее тебе!

– Это ты про карты? Я просто рассказал, что городская пацанва играет на деньги. Толян сам пристал, привязался, мол, покажи! С того пошло. Сам навязался!

– Его отец мог тебя угробить по бухой. Сам знаешь, как тяжко заработать в деревне. Зачем же сел с ним играть? Он простой, доверчивый, а ты хитрец. Ну, скажи честно, сколько сорвала с тебя Ленка?

– Ничего! Потому что помешал мент…

– А как договорились?

– Чего о том теперь?

– Ну уж не за конфеты, какими Ксюху попрекнул. Ведь самые дешевые ей приносил – подушечки. Ленка на такое и не глянула б. Еще и по морде надавала б. Выходит, тут ты понимал разницу между городом и деревней, а там, с картами, жадность верх взяла. Ох и дорого мог поплатиться! А уж мне с матерью годами не отчихаться за тебя. Кто на кого в этом случае обижаться должен? Ты или я на тебя? Мало этого? Ну меж нами стычка случилась, так ты выскочил из дома, ни слова не сказав бабке. Хоть бы «до свидания» уронил. А ведь она заботилась и любила тебя. Как она расстроилась, когда узнала, что уехал вот так, молча.

– Она еще молилась. Я не хотел помешать.

– Борька! Ты умеешь делать врагами даже тех, кто тебя любил. Девчонку обидел. А ведь она ничего плохого не сделала тебе. Ты целовался с ней. Значит, нравилась. И так все оплевать? Бабку обидел. О себе я уже молчу. Свою единственную мать всякий день до слез доводишь! За что?

– А, да хватит мне мозги полоскать! Уже совсем достали! Кругом я говно! А вы во всем правы? Вот ты на мамке женился, а в деревне любовница есть. Об том все знают, и мне пацаны говорили.

– Она не любовница, одноклассница моя. И если что было, то до матери. Живя с вами, я нигде не запачкался. А вот ты – подлец! Не зря крутые о тебе говорят, что негодяй. Я им не верил. Теперь вижу – не соврали. Ты и впрямь дерьмо! Но как бы оно ни было, жить нам с тобой предстоит под одной крышей и мириться со всем плохим и хорошим, что есть в нас…

– Зануда! – закипели слезы на щеках пацана. Но он даже не попытался выскочить из–за стола. И Герасим, придвинувшись к Борьке, положил ему руку на плечо:

– Малыш! Не спеши взрослеть. Детство проходит скоро, а сколько останется сожалений, что его нельзя вернуть хотя бы на денек. Взрослея, никто не станет лучше. Появятся опыт, хитрость, подлость, а вот детская доверчивость уйдет без следа. О ней, как о бабкиной сказке, никогда не вспомнишь.

, – Скажи, если пойду в школу, купишь мне компьютер? – глянул Борис на отчима.

– В четвертом классе он тебе еще не нужен. А вот в седьмом уже не обойтись. Но мы имеем запас времени. Теперь нам машина нужна. Ну сколько можно возить свой товар в тележке через весь город? Купим пока подержанную. Она поможет заработать на новую, да и на ноги скорее встанем. Эх, если б ты помогал мне так, как бабке в деревне! Мы куда быстрее ожили б!

– Не люблю с глиной возиться! – отвернулся Борька, и Герасим понял – не уговорить ему пацана.

– Ладно! Не прошу помогать, но в школу ты пойдешь?

– Какой от нее навар? Компьютер не купишь, колеса тоже для тебя. А мне вовсе без понту. Только время гнать впустую. Не хочу! Я давно уже не малыш!

– Будешь себя ругать за нынешнее! Говорю – пока не поздно, учись!

– Ох и надоел! – Борька выскочил из–за стола и помчался во двор,

Наталья выглянула в окно.

– Уже с друзьями носится. Караулили его, что ли? – Увидела, как мальчишечья стайка со свистом и криками пронеслась по улице. – Не серчай, ребенок он еще. Израстется, поумнеет. Наберись терпения. Да и самих себя в его возрасте не грех вспомнить. Тоже не шелковыми росли, – заметила женщина.

– Я в его годы наравне со взрослыми работал. Некогда было гонять с мальчишками. Борьке слишком много позволяется. Спохватимся оба! Одного боюсь, как бы не было поздно! – вздохнул Герасим.

ГЛАВА 4 С чего начинается мужчина

Борька, попадая на улицу, забывал обо всем на свете. Он любил быть заводилой, верховодить мальчишками и затевать всякие игры. Иные из них переплетались с откровенными пакостями и хулиганством. Но это в понятии взрослых. Для детворы тихие игры скучны.

– Борька! Давай Ваську поймаем! Привяжем ему на хвост банку и пустим вперед по улице. Глянем, догонит его Шарик или нет, – предложил золотушный Вовка.

– Давай! – Борис мигом перескочил забор и вернулся, волоча под мышкой разжиревшего, кастрированного кота, который от лени и старости давно не оглядывался на мышей.

– Тащи его сюда! О, гад, какой тяжелый! – удивлялся конопатый Генка.

– Ему гирю привязать надо, для тормоза! – кричал громче всех Витька.

– Где возьмем? Давай вон бутылку!

– Лучше банку!

– С ней он на забор сиганет, и все тут!

Вскоре бутылку наполовину залили водой, привязали к кошачьему хвосту и, отпустив с цепи Шарика, выпустили за калитку, на улицу. Пес, увидев кота, сидевшего средь дороги, рванул к нему пулей. Васька хотел дать стрекача, но бутылка оказалась слишком тяжелой, с ней далеко не убежишь, да и пес молодой, бегает быстро…

Кот мигом перевернулся на спину. Уж если отбиваться, так лучше всеми четырьмя лапами. Шарик этого подвоха не заметил сразу и кинулся к Ваське, оскалив зубы.

Кот вцепился в морду пса. Задними царапал грудь. Они сплелись в один рычащий комок и катались по дороге.

Шипение, вой, лай, ребячий смех – все это отпугнуло бы любого, но не бабку Веру, жившую по соседству с домом Натальи. Она давно знала, коль где–то на улице вой и смех, ищи рядом Борьку, а от него добра не жди. Бабка заглянула в колодец. Нет, туда покуда не добрался соседский сорванец, все цело, на месте. И, выглянув за калитку, увидела своего кота. Шарик уже оседлал рыжего лентяя и готовился выщипать у того усы, но внезапно услышал громкую брань, увидел бабку с кочергой наперевес;

– Ироды проклятые! Никого в покое не оставят. Скотине продыху не дадут изверги! Чего вам от моего кота надо? – Хотела избить Борьку, но тот ловко увернулся, бабка, замахнувшись, потеряла равновесие, упала лицом в пыль. А вокруг ликовали мальчишки.

Грязная, вся в ссадинах, пришла бабка Вера жаловаться к Наталье, а Борька тем временем всю сметану из колодца выдернул. Бабка хотела отнести ее утром на базар. Но разве можно загадывать что–то на завтра, живя рядом с Борькой?

Старуха еще во двор войти не успела, как все гладыши уже валялись возле колодца пустые.

– Чтоб ты лопнул, чума козья! – голосила бабка на весь двор. Кота она спасла дорогой ценой.

А мальчишки уже забыли о бабке Вере, не слышали ее проклятий и причитаний.

Борька уже залез на соседскую яблоню и тряс дерево изо всех сил. Внизу мальчишки собирали яблоки. Кому карманов не хватило, пихали за пазуху. Но и здесь бабка Вера помешала, вызвав соседей. Хозяин соскочил с крыльца с засовом в руках. И бегом к яблоне. Но куда ему? Живот на коленках хлюпает. Пока в сад выскочил, мальчишки уже за забор перескочили, огрызками обстреливают мужика.

– Приехал засранец! Черти тебя не прибрали насовсем! Когда ж ты сдохнешь, алкашный выродок, проклятый ублюдок! – вопил мужик.

Пока он закрывал калитку на замок, ватага уже приметила корову в соседнем дворе. Та монотонно жевала траву возле забора. Весь двор был завешан постиранным бельем, и Борьке, как назло, вспомнилось не ко времени, что хозяйка этого дома много раз его обижала, грозила сорвать голову.

– Айда за мной! – позвал мальчишек.

Вскоре корова была далеко от дома. На рогах у нее мотались рейтузы и лифчик, на спине – ночная сорочка и кофта хозяйки.

Баба нашла свою скотину уже под утро. Возвращала в сарай со слезами. От радости, что все ж нашла, иль от усталости плакала? Она и сама не знала. Но точно знала, кто ей это устроил.

А уличным ребятам ох и повезло! Сгорел дом много лет назад. Хозяевам дали квартиру далеко отсюда – в самом центре. На месте пожарища уцелели сарай и подвал. Конечно, обветшалые, насквозь дырявые, но от проливных дождей здесь можно было укрыться. Мальчишки прибегали сюда покурить. Открыли дверь, а в сарае люди–бомжи, совсем бездомные. Старые, молодые и вовсе малыши, надолго ли они сюда заявились?

Борька, на правах заводилы, первым их о том спросил.

– А тебе–то что с того? Не в твоей избе, никому не помеха, вали отсюда! – огрызнулся небритый усталый мужик.

Но он и предположить не мог, что отмочит этот худющий, прозрачнее бутылки пацан. А он указал на стог сена во дворе бабки Веры. И разрешил бомжам взять кто сколько хочет на подстилку.

– Мое оно. Сам косил. Разрешаю! – усмехнулся в кулак, зная, что бабка Вера давно спит непробудным сном. Теперь хоть из пушки пали возле дома, до самого утра не проснется, не выйдет во двор.

К утру от стога сена и половины не осталось. Зато как сдружились бомжата с пацанами улицы. До самого рассвета грызли яблоки, знакомились.

Был средь бомжей один мальчишка, который чем–то притягивал к себе ребятню. Назвался он Костей. Сказал, что бомжует давно. Сам немногим старше Борьки, он смотрел на мальчишек большими грустными глазами. О себе не хотел рассказывать. Слушал их. И легкая, еле приметная улыбка согревала его лицо.

– Кость, а ты местный?

– Да. Здесь родился.

– А чего из дома смылся? Или никого не осталось?

– Все на месте. В самом центре живут. Мы там не бываем.

– Почему? – докучал Витька.

– Менты загребают.

– А смылся зачем?

– Так надо было.

– Тебя прогнали? – надоедал Вовка.

– До того не дошло.

– Зимой холодно, как жить будешь?

– Уже не первую зиму бомжую. Живой…

– Мамка у тебя имеется? – спросил Борис.

– И мамка, и папка, и бабка! Только я один.

– А почему?

– Лишним сделался, ненужным.

– Зачем тогда родили?

– По глупости. Молодыми были. Потом поумнели. И я понял, дошло, что помехой стал. Надоели упреки за каждый кусок хлеба. Ну не идти воровать? За это посадят в тюрьму. А я не хочу туда. Вот и живу в бомжах.

– А со своими виделся?

– Ага! С отцом…

– И что он? Звал вернуться?

– Поздоровались за руку и разошлись. Всяк в свою сторону, по своим делам. Больше никого не видел. Только мать поздравил с днем рождения по телефону. Она сказала спасибо и положила трубку.

– Даже не позвала домой?

– Нет. Да и зачем? Я же ушел насовсем.

Ей надо козу заделать! – предложил Борька.

– Нет. Не стоит. Пусть живут спокойно, без тревог и забот.

– А ты как?

– Не жалуюсь. Живу как получается, как Бог дает. Лучшего, видать, не заслужил.

– А кем хочешь стать?

– Хотел в Суворовское училище! Там на всем готовом. Ни о чем голова не болит. И платить не надо. Они еще и стипендию дают. Но у меня всего два класса. Маловато. А так бы, может, большим человеком стал! Офицером!

– И долго там учатся?

– Ну, средняя школа и училище, так выходит. Но все годы – там, в курсантах. Выходишь уже в погонах, и враз в часть отправляют, на службу. Там тоже – жратва и одежда! Ну, знаешь как, берут на довольствие. Самому пальцем шевелить не надо, только служи и учи солдат. Вот я и хотел туда. Знаешь, как там классно! У меня дядька в военке. Тоже из суворовцев! Морда как у танка, сам что паровоз! Ему едва за сорок, а он уже пенсионер. У него, кроме квартиры и пенсии, еще дача и машина есть. Сам уж в годах. А вторую в бабы взял, она моложе родной дочки. Он только и знай отдыхает на даче или за границей.

– Ты тоже так жить хочешь?

– Хотел. Да не обломилось мне!

– А что делают те офицеры после училища?

– Солдат учат воевать. Ну, дядька всякое рассказывал. Вот я хотел его попросить, чтоб он мне помог в училище попасть. Его бы послушали и взяли. Но нет денег на дорогу. А пешком туда не дойду.

– А за меня попросишь дядьку? – спросил Борис.

– Как? К нему долго ехать надо.

– Если я достану деньги, меня у дядьки не забудешь?

– Ты чё? Я не знаю, меня возьмут ли, а за тебя и подавно, что скажу? Кто ты мне? Откуда взялся и сорвался? Может, самого прогонит?

– Ну и родня! Один говенней другого!

– А вы позвоните и спросите! – подсказал Вовка, и Костя разулыбался:

– Это мысля стоящая! Только где деньги на разговор взять?

– Если дам денег, про меня спросишь?

– Вдруг откажется помочь, назад бабки потребуешь?

– Давай рискнем? – предложил Борька.

– Ну не сегодня. Поздно уже. Давай завтра, – ответил Костя.

Борька вернулся домой усталый, но счастливый. Он решил одним махом разделаться со всеми проблемами. Он не раз видел в городе курсантов–суворовцев. Подтянутые нарядные щеголи, на них весь город обращал внимание. Девки с замиранием сердца смотрели им вслед. А Борька до дрожи в коленках любил быть в центре внимания. Тут же сама судьба давала шанс, его не хотелось упускать из рук.

Конечно, о жизни и службе курсантов мальчишка не знал ничего. Но ему так хотелось стать военным пенсионером, иметь квартиру, дачу с машиной и жену помоложе. Понятно, не Ленку! Она старая и грязная. А вот Ксюшку или Нинку!

«Ох и побегаете за мной, когда приеду к бабке в деревню. Я вам все припомню и не полезу за вами в паутину на чердак! Сами за мной бегать станете! – Уже представлял себя в форме суворовца – в погонах и с лампасами. – Да зачем мне в деревню ехать? Все городские девчонки моими станут». Засыпал улыбаясь.

Утром, едва проснулся, нашарил в матраце свою заначку и, сунув в карман, побежал к сараю, к Косте, с ним они условились пойти на почту с самого утра. Там поговорят с дядькой и поедут в училище, надолго, а может, навсегда, оторвутся от дома, от этого города, от грунтовой кособокой улицы, пыльных окон и кривых заборов.

Борька перескочил канаву. Он шел один, без пацанов. Дверь сарая открыта настежь. Мальчишка заглянул и онемел. Ни одного бомжа внутри, лишь бабка Вера, сгребая сено, полощет черным матом самого Борьку и бомжей.

– Сучий выкидыш! Лярвина блевотина! Транда жабья! Чтоб ты задохнулся своим дерьмом, паскудник гнилой! Убью выродка слабоумного!

Двинулась на Борьку с вилами:

– За что мне горе утворил и дозволил бомжам мое сено взять? Кто дал тебе разрешение, глист чокнутый? Ведь вот надо такому уродиться, уродина, дурак, шелупонь, а никак не сдохнет и не пришибут его!

– Баб Вер! А куда бомжи делись? – спросил мальчишка, давя слезы.

– Чево? Тебе они зачем, придурок? Такую мать, как твоя, в свете не сыскать вторую! Бомжи ему, бедокуру, стребовались! А ну пошел отсель! Выгнала я энтих алкашей! Все до единого – козлы! Спробуй за ими увязаться, Герка тебе ноги из жопы выдерет, а я попридержу!

Борька возненавидел старуху и обвинил ее одну в своей неудаче. Померкла мечта…

– Чего горюешь? Да попроси крутых, они тебя в то училище мигом впихнут. Теперь туда желающих не много. Никто в армейку не хочет. Их на войну посылают. А пули там всамделишные, и убивают не понарошке. Хорошо, если сразу наповал, а коли мучиться прежде доведется? Ладно старому, а молодым обидно подыхать! – отговаривали мальчишки.

– А я в армию вообще не хочу. Пойду в лесники. Там образование не требуют. Дали тебе участок леса, выдали форму, привели в зимовье, и работай! – говорил Вовка.

– В лесу зверей больше, чем в городе бомжей. И все голодные. Не от каждого удерешь. Да и платят лесникам мало, – вставил Генка.

– Зато у них свое хозяйство и участки большие. Еще им оружия дают много!

– Дурак ты, Вовка! Лесники по одному живут. Ни одна баба к им не идет.

– А на что они нужны, эти бабы? Одна морока от них. Вот папка копил мне на компьютер, уже собирались за ним, а мамка все поломала, шубу купила. Накрылся мой компьютер сракой. А ведь две шубы висят. Так вот третью выпросила. И каждый месяц тряпки просит. Все ей мало. Нет, я бабу себе не хочу и никогда не приведу в дом. Сам жить стану! Один! Только для себя!

– Маленький ты еще, – заметил Борька тихо. Он обдумывал, где ему теперь найти Костю. Но его внезапно позвал Герасим:

– Иди домой! – глянул хмуро.

На кухне сидел участковый:

– Допрыгался? Гля, сколько заявлений написали на тебя соседи. Если к ним приложить прежние – колонии не миновать. Доколе всех мучить будешь, изверг? Как успеваешь за вечер столько нашкодить? В прошлый раз бабке Ниловне все окна дерьмом вымазал, другой – петуха в трубу засалил, третьей – замки на все двери навесил, та целую неделю в туалет не могла сходить. А козлу соседскому зачем горящий окурок в жопу вставил? Соседскую корову брагой напоил. Думаешь, самогонкой начнет доиться? Держи карман шире! Ее хозяйка требует, чтоб тебя наказали, по всей строгости закона, кончилось к тебе терпение человеческое! Собирайся! – Достал наручники, шагнул к Борьке, тот вдавился в угол, побелел, спрятал руку за спину:

– Не хочу! Не пойду!

– А тебя никто не спрашивает. Время уговоров прошло. Я не виноват, что ты ни хрена не понял. Посидишь в колонии с пяток годочков, смотришь, поумнеешь к выходу. Ведь измордовал всех. Там ты попадешь в ежовые рукавицы. Давай лапы! И пошли!

Борька кинулся в коридор, но участковый тут же поймал за шиворот:

– Нет, братец! Со мной эти шутки не проходят. И не таким не удавалось выскочить! – Нацепил наручники. Мальчишка глянул на Герасима. В глазах ужас и мольба. Губы Борьки трясутся. – Пошли в камеру! Там тебя поместим к алкашам! Это до суда! Потом в колонию! Хоть люди от тебя отдохнут! – Вывел' на крыльцо. И Борька поверил, что с ним не шутят.

– Отпустите! Не буду! В последний раз поверьте! – просил участкового. Тот замедлил шаг, оглянулся на Герасима, словно советуясь напоследок.

– Как ты, хозяин? Справишься с ним, поверишь? Иль забираю его? Но уже из милиции вам его не отдадут…

Герасим смотрел на Борьку. Пацан стоял, вобрав голову в плечи, и ждал, что скажет отчим.

– Оставь! В последний раз! Больше за него просить не стану! – сказал отчим.

– Пиши заявление, что берешь на поруки. Но знай, при первом же проколе и с тебя спросится. Надоел нам этот Борька! Хватит с нас! На чем его не ловили? Тогда одна отговорка имелась – мать работает, пацан без присмотра. Теперь ты есть – отчим, а положение не изменилось. Сколько можно прощать?

– Я прошу в последний раз! – хмурился Герасим.

– Сколько этих последних я слышал? Со счету сбился. А люди – ваши соседи – защиты просят от гаденыша! Да и тебе с ним не справиться, был бы родной, через колено взять можно. Борьку уже не переломить. Сам свихнешься. Его судьба – дышать в тюрьме на шконке до конца жизни. Пропащий пацан, конченый.

– Оставь! Все ж человек! Попробую еще раз…

– Ладно. Но до первого заявления. Тогда и разговаривать не стану. Замету в камеру, а там с ним суд разберется. – Собрался уйти участковый и словно что–то вспомнил. – Кстати! Чем думаешь заняться? – спросил Борьку. Вопрос застал врасплох. – Ты чего? Учиться иль работать пойдешь? Хотя кто тебя возьмет? Одиннадцать скоро. В такое время – только в школу. Малолетка для работы. Сколько классов закончил?

– Три, – сопнул пацан.

– Так вот, чтоб на следующей неделе учился! Дошло иль нет? Сам буду проверять посещаемость и успеваемость! И ты, Герасим, ремень из рук не выпускай. Нагонит одноклассников, если захочет. Способности есть, а желание через зад вобьем! Коли по–доброму не получится, что делать? – И пошел к калитке.

Борька с Герасимом вошли в дом. У мужика все из рук валилось. Какая там работа? Чуть беда не стряслась. Как нарочно, Натальи нет дома. На работе. А участковый без нее хотел забрать сына. Что сказала бы, вернувшись домой? Засыпала б упреками, утопила б в слезах, побежала б в милицию вытаскивать сына. – Борька сидел за столом нахохлившись.

– Скажи, это ты все специально подстроил?

– Что? – не понял мужик.

– Ну, эту комедию с участковым?

– Ты точно псих! Кому такое надо? Мы с ним до твоего прихода с час базарили. Ты смылся, он тут же возник. Я его как мог гасил, поначалу он кипел так, что, попадись ты ему, точно сгреб бы в ментовку, без разговоров.

Борька и вовсе помрачнел.

– А я в Суворовское училище хочу, – сказал глухо.

– В армейку с детства? Совсем сдвинулся! Ты хоть имеешь представление о том? Да и берут туда не всех, лишь тех, кто вовсе без родителей. У тебя оба живы… – А толку от того? – отмахнулся пацан.

– Негодяй! Это ты о матери? Да если б не она, давно бы сдох!

– У бомжей полно пацанвы, все живы. А вот родители, случается, убивают своих.

– Видно, достали до печенок, как ты умеешь…

– Я? Это меня все изводят. Я не хулиганю, только мщу! Но кто слушать станет? А легавому доказывать бесполезно.

– Тебе уже никто не верит, понимаешь? Исчерпал резерв. Мужику без того тяжко дышать. Ведь вот смотри, что случилось. Мент поверил мне, чужому, а тебе – нет! Потому как врешь часто, напропалую. Штаны позоришь, звание свое. И я ни одному твоему слову не верю.

– Ну и ладно!

– Тогда я звоню участковому, пусть забирает.

– А я ничего не утворил!

– С брехней не собираешься завязывать, а от нее все беды!

– Что толку говорить правду? Вот сказал честно – не хочу в школу, все равно заставил.

– Ты ж в училище собирался. Туда с тремя классами не возьмут.

– А зачем там знания? В армейке надо уметь хорошо стрелять и драться.

– Там техника! Самая новейшая! Ее всякий офицер должен знать и пользоваться.

– Какая техника? Суворовцы – это пехота!

– Во дремучий! Нынешние пехотные войска и прежние почти ничего общего меж собой не имеют. Те в сражения шли пешком. А сегодня как? Ты посмотри на их учения! Какое оружие, самоходки, а снаряжение? Нынешний пехотинец при желании самолет собьет. А ты говоришь, зачем им образование. Там с тремя классами только на кухне картошку чистить или в казарме прибирать! Да и в жизни, даже в зоне неграмотным очень тяжело приходится. В основном они чернорабочие. Мантулят, как негры, а получают гроши. Это всегда и везде было. Возьми даже нас, я и братья. Они сумели получить образование, работают на заводе мастерами. А я дураком остался!

– Вот это ты даешь! Семью нашу кормишь и тем инженерам помогаешь, приработок получают. И еще ты дурак? Им своего заработка и на жратву не хватило бы!

– Им достаточно, но семьи! И ведь у тебя когда–то будет. О том уже нынче думать надо.

– А я не хочу бабу и не женюсь никогда!

– Все мальчишки так говорят. Но, становясь парнями, меняют мнение. Посмотрим, что скажешь через пять лет, а то и раньше. Уже сегодня какую–то Ленку зацепил.

– Я не собираюсь на ней жениться, да и ни на ком!

– Это пока… Рано еще тебе. Да и не посмотрят на неграмотного. Таких сторонятся.

– Ты меня не уговаривай. Хочу или нет, придется в школу хилять. Иначе мент зашьет в мусориловку. Он предупредил заранее… Уж и не знаю, сколько выдержу, – пролепетал грустно.

– А ты влюбись!

– Зачем?

– Так легче учиться будет. Смысл появится, – посоветовал Герасим. И, переодевшись, пошел за дом, где под навесом стоял его круг.

Вскоре к нему подошел Борис. Сел рядом, искоса наблюдал за работой отчима.

Герасим делал кувшин. Старательно придавал ему форму, он рождался прямо в руках.

– Скажи, а ты любил в школе кого–нибудь? – спросил Борька.

– Да, уже в седьмом, когда она от меня за другую парту пересела. Пока была рядом, не видел и не замечал. А не стало, вроде как любимый окурок потерял. Но потом прошло. Зато братья со своими с самого детсада вместе. И тоже часто дрались, ругались, особо Аленка с Женькой. Друг другу наставят синяков с шишками и ходят счастливые. Он ее еще за день до росписи только мартышкой звал. Когда он мне сказал, что женится на Аленке, я даже не поверил.

– А его жена, кроме школы, училась еще?

– И Аленка, и Дарья сельхозинститут закончили. Агроном и ветврач. Только работают теперь в лабораториях научными сотрудниками. Дашка даже какую–то степень имеет. О ней часто в газетах пишут. Называют светилой науки. Аленка понезаметнее. Но ты посмотри, у нее дома среди зимы помидоры и огурцы зреют в теплице. И клубника свежая к каждому Новому году! А ведь простые деревенские девахи! Зато приди в дом! Всегда чисто, сытно, уютно и спокойно. В сарае Аленкина живность на все голоса пищит. У нее куры даже зимой несутся. А в теплицу Дарьи войди – не верится, что на дворе лютая зима. Они на своем участке возле дома имеют все и ничего не возят из деревни, кроме молока. Потому что нет в городе сенокоса, негде взять траву, а то бы и корову завели. Я их тоже еще с детства знал. Хозяйственными росли, умелыми и умными. Потому и в семьях лад. Умеют выслушать, уступить, понимают шутку, а главное – никогда не скандалят по мелочи, не ревнуют без причин и повода к первой встречной, не позорят своих мужей и себя грязными подозрениями.

– Во повезло им! Считай, с детства друг в дружку влюбились! – удивился Борька.

– Не знаю, как у них сладилось, но только оба поженились после институтов. Их на тот завод по распределению послали. Они и до сих пор там. И жены их не бегают с места на место. Однолюбы все, как один.

– А разве это плохо, когда мальчишку две девчонки любят?

– Тут кому как повезет. У нас один служил в Афгане. Так ему всякий раз по мешку писем приходило. Отвечать на все не успевал. Думали, что все от девок. А оказалось, он был детдомовцем. И даже влюбиться не успел, война помешала, а потом вовсе жизнь отняла. На все те письма мы ответили. Сообщили, – посуровел Герасим. Словно вспомнив, спросил: – А кто эти две, о каких говорил? Может, знаю?

– Ага! Деревенские они тоже. Ксюшка и Нинка!

– Ну что сказать? Ксюшка деловая! С отцом в город часто приезжает. Молоко, сметану, творог, масло, яйца привозят. Торговать девка умеет и копейку в руках держит цепко. На огороде и в доме управляется. Отец хвалился, что купил ей машину швейную, и Ксюха ему уже гору рубашек сшила. Нинка попроще, она боится людных мест. Все с бабкой на кухне стряпать учится. Без ее бабки ни одна свадьба в деревне не прошла, везде она помогала, и Нинка тоже. Вязать научилась. А вот с любовью, мне кажется, рановато им. Слишком мелкие. Еще бы лет пять.

– Зато как целуются, аж дух захватывает!

Герасим громко рассмеялся. За разговором незаметно вместе с Борькой они сделали десяток гладышей и пять кувшинов. Мальчишка отнес их на обжиг. Взялся за пепельницы и словно забыл, что возится с глиной, хотя руки в ней уже по локти, но Борька увлекся делом и разговором.

До прихода Натальи оставалось немного. Возле печки остывала после обжига посуда. Ее было, как никогда, много. Но Борька ничего не замечал.

– Слушай, Борь, давай–ка завтра за учебники. Ну ведь не дело это, чтоб твои деревенские девчонки стали грамотней тебя. Где мужская наша гордость? Не будем уступать бабам ни в чем? – подморгнул пасынку, а тот погрустнел.

– Значит, с машиной отложить придется? – вздохнул тяжело.

– Ничуть! Глянь, сколько мы с тобой сегодня сделали? Тут на целый день торговли!

– А меня возьмешь на базар?

– Тебе в школу.

– В выходной!

– Это само собой. И машину только вместе будем покупать. Когда своих одноклассников нагонишь, научу тебя водить машину. Но без хулиганства обойдись. Слышишь?

Герасим пошел готовить ужин, Борис принес дрова и воду, побежал в магазин за хлебом. Оттуда вернулся с двумя полными сумками харчей. Колбаса, сыр, масло топорщились поверх банок сгущенки.

– Где столько денег взял? – онемел Герасим.

– Нашел! Целых пятьсот рублей!

– Так тебе под ноги и бросили! – мрачнел мужик.

– Положили иль разиня обронила, зато я нашел!

– Снова за свое? У кого вытащил?

– Не воровал. Я давно из карманов не тащу!

– Откуда деньги? – свирепел Герасим. Он не верил. Его лоб покрылся холодным потом. Он ждал, что вот сейчас хлопнет калитка и разъяренный участковый, ворвавшись в дом, заберет мальчишку. – Борька! У кого украл?

Мальчишка разозлился:

– Почему, когда правду сказал, ты не веришь? Уж лучше б я их в подкожные, в свой заначник взял. И не знал бы ты ни хрена, не мотал мне душу! Что, если и я вот так к тебе стану? – Не захотел разбирать сумки и, хлопнув дверью, ушел в свою комнату.

Щелкнула калитка. Герасим в страхе глянул в окно. Но это Наталья вернулась с работы…

За стол сели все втроем. И Герасим, решив примириться с Борькой, сказал жене:

– Завтра сын решил за учебники взяться.

У Натальи ложка из рук вывалилась.

– Что случилось? – побледнели щеки, лоб.

– Ничего! А что в том плохого? – решил не выдавать пасынка Герасим.

– Сам так захотел? – не верила Наталья.

– Ну а кто ж за него?

– Да он все, что хочешь, проиграет!

– Умнеть стал, мужиком становится!

– Надолго ли? – вглядывалась мать в лицо сына.

– Чего его пытаешь? Говорю, заметано! И это без туфты! – гасил заодно и в себе недавний страх.

– Не может быть, чтоб за один день так повзрослел и поумнел! Сынок, скажи мне, что случилось?

– Мам! Ничего не стряслось. Просто я хочу пойти в Суворовское училище. А там с тремя классами не берут. Да и мал, говорят все.

– Так что тебе нужно для школы?

– Не забивай себе голову. Завтра все будет! – успокоил жену Герасим.

Он не стал рассказывать Наталье ничего. А когда вышел перед сном покурить во дворе, к нему подошел Борька:

– А какую машину покупать будем?

– «Шестерку» или «семерку». «Жигули». Их мужики хвалят.

– Где научился водить машину?

– На войне…

– Как это там можно научиться?

– Лиха беда заставила. Водителя убил снайпер. А машина до зарезу нужна. Снаряды подвезти, дислокацию поменять. Я еще в деревне мальчишкой на полуторке ездил. Учился на ходу. Ох и пригодились навыки. Из зубов у смерти вырвались тогда. Душманы решили, что возьмут нас голыми руками. Я подпустил их совсем близко, а потом как дал по газам. Только пыль столбом. Пока очухались, мы далеко были. Из Афгана уехал я уже профессионалом. Водителя много раз заменял. Но это все в прошлом. Ты расскажи мне, где деньги нашел?