Текст книги "Блеск и коварство Медичи"

Автор книги: Элизабет Лоупас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Однако она сдержалась, выпрямила спину и гордо подняла подбородок.

– Здравствуй, бабушка, – сказала она. – Я вернулась домой.

– Но только не одна, а с гербом Медичи, – ответила бабушка, метнув взгляд на символ великого герцога, украшавший верх паланкина, на гвардейцев, одетых в цвета Медичи, а также на магистра Руанно верхом на его рослом гнедом коне. – Потаскуха, вот ты кто. Ты мне больше не внучка.

С этими словами она вошла обратно в лавку и захлопнула за собой дверь.

Кровь горячей волной бросилась Кьяре в лицо. Маттеа заплакала, и Лючия кинулась ее утешать. Магистр Руанно мигом спешился и хотел было вмешаться, но Кьяра жестом руки остановила его, даже не поворачиваясь к нему. Она сама подошла к двери, с шумом распахнула ее и вошла внутрь.

Бабушка прошла в глубь комнаты, где хранились книги на продажу и материалы для переплетов. С того времени, когда Кьяра здесь была в последний раз, количество книг заметно увеличилось. Получается, запасы пополнились, а это могло произойти только благодаря золоту Медичи.

– Я не шлюха, – твердо сказала Кьяра. От гнева ее голос сделался хриплым, а глаза она нарочно прищурила, чтобы не разрыдаться раньше времени. – Великий герцог меня и пальцем не тронул, равно как и этот мужчина, который приехал со мной, равно как и никто другой!

– Продаться можно не только телом, – сказала бабушка, даже не удостоив девушку взглядом.

– И все потому, что я продала Медичи серебряную воронку моего отца? Но в таком случае ты ничуть не лучше меня! Я же вижу, что в лавке полно новых книг, а у девочек новые платья. Взять хотя бы это окно! Она было разбито, а сейчас здесь стоит новое стекло!

Пожилая женщина взглянула на нее и с грустью в голосе произнесла:

– Они голодали, а вместо одежды на них остались одни лохмотья. Ты сама вспомни, во что ты была одета, Кьяра. А теперь на тебе шелковое платье, как у конкубины[43]43
   Конкубина – незамужняя женщина низшего сословия, находившаяся в сожительстве с холостым мужчиной.


[Закрыть].

– Никакая я не конкубина! Клянусь Священным Поясом Непорочной Девы Марии!

– Да что ты можешь знать о Священном Поясе?

«Не вздумай рассказывать ни бабушке, ни сестрам о том, что ты мистическая сестра великого герцога», – Кьяра вспомнила предупреждение донны Химены.

– Уже знаю. Я многому научилась. Я сейчас даже учусь читать.

– Порядочным девушкам совсем не обязательно уметь читать.

– Но все дамы при дворе умеют читать.

Бабушка пренебрежительно махнула рукой и плюнула на пол. Для нее придворные дамы никак не могли быть эталоном хорошего поведения.

– Бабушка, я знаю, что папа ненавидел Медичи, – сказала Кьяра и подошла к ней поближе. – Я знаю, что и ты к ним питаешь ненависть, а может быть, даже участвуешь в республиканских заговорах. Но великий герцог действительно заплатил золотой скудо за серебряную воронку. Кстати, ты знала, что она называется десенсорий? Я ведь понимала, что и ты, и девочки на грани голодной смерти. Я должна была попытаться что-то сделать и решила продать эту воронку. Это был единственный шанс!

Выражение лица бабушки немного смягчилось. Заметив это, Кьяра уже с трудом сдерживала подступившие слезы.

– А потом великий герцог приказал своей сестре донне Изабелле найти для меня место в ее свите, – с живостью продолжала Кьяра. – Но только потому, что он захотел купить и другие инструменты отца! Не было никакой другой причины!

– У этой дамочки куча любовников. Об этом весь город говорит. Живет здесь, как ей вздумается, вместо того чтобы отправиться в Браччано и жить там со своим мужем, как полагается порядочной жене.

– Я знаю, бабушка. Но не все такие, как она. Взять хотя бы донну Химену Осорио из Толедо – даму, которая приехала со мной сейчас. Она вроде как двоюродная сестра покойной великой герцогини, матери великого герцога. Великая герцогиня была строгих правил, и донна Химена тоже строга со мной. Она следит за каждым моим шагом.

– А этот мужчина верхом на лошади? Кто он?

– Для него я всего лишь ребенок, «уличная девчонка», как он меня называет. Его зовут магистр Руанно дель Ингильтерра, и он, если можно так сказать, друг великого герцога, его любимый алхимик и металлург. И если уж он чей-то любовник, то донны Изабеллы, но никак не мой.

Лицо пожилой женщины скривилось, будто она снова хотела плюнуть.

– Вот уж эти Медичи, – процедила она. – Бесстыдные твари, что женщины, что мужчины. Не двор, а выгребная яма. И ты думаешь, у тебя получится плавать в грязи без того, чтобы она к тебе не пристала?

– Бабушка, я клянусь тебе! – тараторила Кьяра. – А еще я разговаривала с великой герцогиней Иоанной. Она очень хорошая женщина! Она так любит своих детей. У нее две собаки, и она от них без ума. Великая герцогиня очень набожная и порядочная женщина. А еще она очень тоскует по родине и зла на великого герцога из-за его венецианской любовницы. А еще…

Тут у Кьяры кончилось дыхание. Она умоляюще протянула руки к бабушке.

– Значит, это был алхимик-англичанин, который прислал нам своего гонца, – сказала бабушка. Она провела рукой по

кожаным переплетам новых книг. Она всегда питала слабость к хорошим книгам. Кьяра подозревала, что бабушка с удовольствием согласилась бы на жизнь в богатстве и роскоши, если бы не родилась в эпоху Флорентийской республики. – Сам он сюда не приходил, поэтому я не могла узнать его лицо. Но гонец сказал его имя – Руанно дель Ингиль– терра. Он явился сюда на следующий день после твоего исчезновения. После этого гонцы приходили сюда целых шесть раз – приносили деньги, одежду и еду. Я хотела выбросить все в сточную канаву, но девочки так сильно плакали… Особенно Маттеа…

– Это была плата за серебряный десенсорий, бабушка, и ни за что больше.

– Так я тебе и поверила, внученька. Я чувствую, что ты что-то недоговариваешь.

Внученька… Наконец-то бабушка назвала ее привычным ласковым словом.

Тут Кьяра не выдержала. Слезы хлынули у нее из глаз, и она бросилась в раскрытые объятия бабушки.

– Ш-ш-ш, не плачь, моя любимая. Все хорошо. Если этим проклятым Медичи вздумалось дать нам денег, то мы примем их дары. Но если получится, используем эти деньги против них самих. В тот день, когда ты не пришла домой, я так перепугалась, что была рада увидеть гонца, пусть и в форме Медичи.

– Мне не разрешали тебя проведать, вплоть до сегодняшнего дня. Думали, я сбегу. Как будто я соглашусь жить где– нибудь еще, кроме Флоренции.

Бабушка высвободилась из объятий Кьяры, чтобы как следует разглядеть свою внучку. Придирчивым взглядом она осмотрела ее зеленое шелковое платье и желтые ленты.

– От них можно скрыться даже здесь, во Флоренции. Я знаю как.

– Ой, нет, бабушка! Ты меня не так поняла. Я там не из-за одежды или вкусной еды, не из-за роскошных комнат и общества знатных особ, – запротестовала Кьяра. Это было не совсем чистой правдой, но признаваться в этом бабушке нельзя ни в коем случае. – Просто великий герцог может сделать кое-что, что вылечит мою голову. Ты представляешь себе, бабушка, я смогу наконец-то избавиться от болей и этих постоянных голосов в голове! Я смогу снова стать здоровой, как раньше!

– Что-то связанное с алхимией? Подозреваю, философский камень. Верно? Да не смотри ты на меня так. Все знают, что великий герцог помешан на алхимии, а мечта любого алхимика – создать этот камень. И почему, спрашивается? Да потому, что он превращает любой металл в золото, а еще исцеляет любые болезни, дарует вечную жизнь и позволяет разговаривать с мертвыми. Именно этого хотел твой отец, когда его разорвало на куски в лаборатории, – создать этот пресловутый философский камень, чтобы поговорить с душами Джанни и твоей матери и сказать им в последний раз, как сильно он их любит.

– Да, бабушка. Я знаю, и мне так жаль!

– Не стоит грустить, моя дорогая. Их давно уже нет на свете. Но что бы они ни думали – твой отец и великий герцог, такой вещи, как философский камень, не существует. Это против Божьей воли.

– Не знаю. Может, ты и права, – ответила Кьяра. Когда бабушка начинала говорить о Божьей воле, спорить с ней было бесполезно – она никогда не изменит своего мнения. – Бабушка, я тут привезла подарки для тебя и девочек. Можно их внести в дом? А потом мы с магистром Руанно спустимся в подвал, и он посмотрит на то, что осталось от отцовских инструментов.

– Ты права, стоит их продать и постараться выручить как можно больше денег. В противном случае великий герцог заберет это просто так, не заплатив ни копейки. Так что это получается? Ты снова вернешься во дворец со своими новыми дружками? Будешь целовать задницу великого герцога, надеясь, что его алхимия избавит тебя от головных болей и дьявольских голосов?

– Это мой единственный шанс, бабушка. Я должна его использовать. У меня бывают обмороки, и я боюсь, что однажды они меня прикончат.

Пожилая женщина перекрестилась.

– Я буду молиться за тебя, дорогая. Ладно, приглашай своего иностранца. Пусть посмотрит на вещи моего сына. А я пока угощу донну Химену миндальным молоком и куском скьяччаты[44]44
   Скьяччата – традиционная итальянская лепешка.


[Закрыть].

Кьяра с удивлением посмотрела на нее. Она не ослышалась? Миндальное молоко и скьяччата?

– Да-да! – рассмеялась бабушка. В ее голосе слышались одновременно и горечь, и нежная любовь. – У нас пошли дела в гору с тех пор, как ты, моя внученька, стала игрушкой при дворе Медичи.

Глава 11

Подвал книжной лавки Карло Нерини

В тот же день

– Ступайте осторожно, – предупредила Кьяра. – Лестница сильно обгорела при пожаре. Идите лучше здесь, вдоль стены.

Магистр Руанно спускался следом за девушкой в подвал, держа в руке зажженную лампу. Пару раз он буркнул что-то под нос на незнакомом языке. Похоже, он пользовался родным наречием, только когда бранился.

– А ты не знаешь, что именно из инструментов у вас есть?

– Я знаю только то, что отец никому не признавался, где он все это раздобыл.

Наконец под их ногами оказался плотно утрамбованный земляной пол. Изначально этот подвал предназначался для хранения овощей, мешков с мукой, бутылок с вином, банок с чернилами, рулонов бумаги и кожи. Отец расчистил и расширил пространство и перенес все запасы на кухню прямо над подвалом, чем вызвал гнев хозяйственной моны Агнессы. Кроме того, он вырыл отдельный потайной ход в подвал, который выходил на задний двор. Кьяра постаралась не смотреть на деревянный люк под столом. Впрочем, если не присматриваться, он выглядел не более чем как несколько досок, сваленных одна на другую.

Магистр Руанно повесил лампу на крючок и коснулся своей покрытой шрамами рукой двойного пеликана. Неровный свет лампы играл на его хрустальных боках и золотых креплениях.

– Эта вещь и вправду стоит целое состояние, – промолвил он. – И даже не из-за дорогих материалов, а из-за самой конструкции. Я просто не представляю, как торговец книгами мог приобрести такой инструмент.

– Плохой же из вас покупатель, раз вы прямо заявляете, будто он стоит целое состояние.

Англичанин улыбнулся. На этот раз это была не прежняя волчья усмешка, а искренняя улыбка, на мгновение преобразившая его лицо. Даже обычная темная грусть в его глазах стала немного светлее.

– Я же не свои деньги плачу, – сказал он. – А великий герцог вполне может себе позволить заплатить целое состояние. А твой отец, случайно, не украл этот двойной пеликан у кого-нибудь? Если да, ты мы обязаны найти первоначального владельца.

– Мой отец не был вором! Единственное, что он когда-то сказал на этот счет, это то, что его злейший враг оказался вернейшим союзником. Я всегда думала, что он имел в виду дьявола.

– Может, и так… А много инструментов погибло при пожаре?

– Большая часть. Остался только этот пеликан и еще алембик. Видите? Он из зеленого стекла в форме полумесяца.

Есть еще атанор. Отец говорил, что его привезли из Трапезунда, но я не знаю, где это.

– Так называлось византийское государство на побережье Черного моря. Оттуда начинался Великий шелковый путь на восток, – пояснил магистр Руанно, пристально изучая сосуд. Все-то он знает, этот высокомерный всезнайка. Не исключено, что он сам там бывал. – Да, это действительно похоже на работу трапезундских мастеров. Расскажи мне побольше о своем отце, монелла Кьяра. Меня просто удивляет, почему великий герцог при всей своей любви к алхимии ничего не слышал о его работе.

– Я расскажу вам все, что знаю, при условии, что вы прекратите называть меня монеллой.

Магистр Руанно внимательно посмотрел на девушку, на этот раз уже без улыбки. Он смотрел на нее так, будто увидел ее впервые с того самого утра, когда Кьяра прошла инициацию. Но только сейчас она была одета в шелка и ленты.

– Хочешь сказать, что ты больше не уличная девчонка?

– Я никогда ею не была. Я могу быть бедной, и на мне может быть плохая одежда, но я родом из уважаемой семьи. Уже много поколений семейство Нерини занимает достойное место среди флорентийской гильдии книготорговцев.

– Тогда я буду звать тебя донной Кьярой, – сказал магистр Руанно с хитрым блеском в глазах.

– Назовете меня так в присутствии бабушки, и она вышибет вам пару зубов своей метлой. Нерини всегда были сторонниками республики.

– Я всего лишь дразню тебя. Ну так расскажи мне побольше о своем отце-республиканце, мона Кьяра.

Она посмотрела на зеленый стеклянный алембик в форме полумесяца. Это был ее любимый предмет.

– Все началось с несчастного случая. Мы с моим братом Джанни играли на улице возле лавки, и тут на нас налетели два знатных господина верхом на лошадях. Они даже не пробовали остановиться. Какое им дело до детей каких-то мелких торговцев?

– Брат? – Кьяра поняла, что он мысленно перебирает всех членов ее семьи – бабушка, Лючия, Маттеа… – Выходит, твой брат погиб?

– Да. У него все лицо и голова были разбиты, а также сломана спина.

Оба замолчали, обдумывая сказанное. Затем магистр Руанно поднял крышку атанора и заглянул внутрь.

– И тебя тоже ранили? – спросил он таким уверенным тоном, будто это был не вопрос, а утверждение. Неужели он все знает? Неужели он наводил о ней справки?

– Одна из лошадей ударила меня копытом сюда, – ответила Кьяра и коснулась того места на голове, где остался шрам.

У Кьяры всегда были густые и мягкие волосы, а после того как она стала их мыть специальным составом донны Химены, в который входили уксус, розмариновая вода, ароматное масло, мята и чабрец, ее локоны приобрели еще большую силу и блеск. Смотрясь в зеркало, она увидела, что волосы, которые росли поверх полукруглого шрама, были жестче остальных и кое-где в них попадались седые волоски, которых она раньше не замечала. Неудивительно, ведь у нее раньше никогда не было своего зеркала.

– Головные боли, о которых ты говорила в ночь перед инициацией, – это последствие травмы?

– Да. А еще иногда у меня случаются обмороки, – призналась девушка. Она решила не рассказывать ему о дьявольских голосах, живущих в ее голове. Эту тайну не знал никто, кроме бабушки.

Англичанин взял со стола несколько кусков разбитого стекла и начал рассеянно вертеть в руках, пытаясь сложить их вместе.

– И ты надеешься исцелиться с помощью Lapis Philosophorum?

– Да, это моя цель.

– И что предпринял отец, когда погиб твой брат? Где была ваша мать? – спросил он, смахнув со стола осколки. Что бы это ни было раньше, его уже не склеить.

– Моя мать… она была беременна, когда это все произошло. У нее случился выкидыш, и она умерла. Она так любила Джанни, что не представляла, как будет жить без него. Это был их единственный сын и наследник. Когда она умерла, а вместе с ней и ребенок, то семья лишилась возможности иметь наследника.

– А как же ты и твои сестры? Вы можете выйти замуж, и ваши мужья продолжат семейное дело.

– Бабушка говорила то же самое. Она всегда мыслит практично. Но отец был вне себя от горя. Он думал только о том, чтобы вернуть к жизни свою жену и сына.

Кьяра поежилась от холода. Здесь, в подвале, даже в летний зной было прохладно.

– Некромантия, – тихо произнес магистр Руанно. – Выходит, твой отец надеялся создать философский камень, чтобы использовать его в некромантии, то есть воскрешении мертвых.

– Именно так.

– А он никогда не просил тебя помогать ему в его экспериментах? До пожара?

– Помогать? Разумеется, нет. Но я иногда украдкой подглядывала за ним. Мне хотелось научиться всему, чтобы стать его преемницей. Конечно же, я никогда бы не смогла заменить Джанни, но мне хотелось сделать все, что в моих силах. А почему вы хотите знать, просил ли он меня о помощи?

– Некоторые некроманты… – начал было англичанин, но тут же замолчал. К ее большому удивлению, он дотронулся рукой до ее запястья. Пальцы легли на зеленый шелк ее рукава, в то время как большой палец его руки коснулся верхней части ее ладони. Между ее кожей и поверхностью его большого пальца оказалась лишь тонкая белая ткань выбившейся из-под рукава нижней рубашки. Кьяру охватило странное ощущение. Он коснулся ее руки не с целью приласкать или что-то в этом роде. Скорее он хотел ободрить ее или защитить от непонятной угрозы.

– Вы не договорили. Что там насчет некромантов? – спросила она.

– Пустяки, ничего особенного, – ответил он и отвел взгляд в сторону.

Разумеется, ему было что сказать, но что бы это ни было, он не собирался ей ничего рассказывать. Магистр Руанно снова подошел к двойному пеликану и начал его внимательно разглядывать, чтобы определиться, можно ли его разобрать с целью безопасной перевозки. Через некоторое время он спросил:

– А что насчет книг? Когда ты предлагала великому герцогу купить у тебя серебряную воронку, ты говорила еще о каких-то книгах.

Что же ему на это ответить? Соврать, что нет никаких книг? Показать все, что есть? Или только часть? Среди отцовских книг была одна – самая древняя и самая ценная, которую Кьяра хотела оставить у себя. Отец делал в ней пометки, и Кьяре хотелось когда-нибудь, когда она уже достаточно выучится читать по-латыни, прочитать то, что он написал. С другой стороны, англичанин не поверит, если она начнет отрицать существование книг.

– Да, есть несколько книг. Я отнесла их наверх. Боялась, как бы не обрушился потолок в подвале. Я думала, что книги – это самое ценное, что осталось после отца.

Англичанин взглянул на нее. На какое-то мгновение ей показалось, что он читает ее мысли и знает, что книги здесь, в этом самом подвале, завернутые в водонепроницаемый вощеный шелк и запертые в железный короб, замурованный в стену. Ей также показалось, что он знает о тайном подземном туннеле, вход в который находился прямо под столом. Однако магистр Руанно улыбнулся своей обычной волчьей усмешкой и сказал:

– Ты говоришь как истинная дочь книготорговца. Хорошо, пойдем наверх и посмотрим на эти книги. Позже я пришлю слуг, чтобы они забрали инструменты.

– И какую сумму заплатит великий герцог?

– Я поговорю с ним и думаю, он не станет скупиться. Но если мы сразу запросим большую сумму, это вызовет у него подозрения. Да и вам будет сложно разобраться с кучей денег за раз. Давай договоримся, что герцог будет платить вам по двадцать золотых скудо в год в течение двадцати лег. А кроме того, предоставит приданое для тебя и для твоих сестер. Что должно быть в приданом – пусть решит твоя бабушка.

Кьяра сняла лампу с крюка и направилась к лестнице.

– Хорошо, я согласна, – сказала она. – Давайте пойдем наверх. Я покажу вам книги, а бабушка угостит вас скьяччатой и миндальным молоком.

Глава 12

Дворец Медичи

16 сентября 1574

Три месяца спустя

Кьяра с силой поставила на стол горшок с шафрановыми жилками. От удара простой глиняный сосуд треснул, и легкие темно-красные тычинки взмыли в воздух.

– Che palle! – выругалась Кьяра.

– Кьяра! – прикрикнула на нее донна Химена, оторвавшись от своего шитья. Выражение ее лица было спокойным, но в голосе слышалось раздражение. – Не знаю, где ты набралась таких слов, но я запрещаю тебе произносить их в моем присутствии. Это не подобает такой молодой особе, как ты, и неуважительно по отношению к великому герцогу.

– Как будто ему есть до этого дело, – ответила Кьяра, осторожно собирая шафрановые тычинки, по одной жилке за раз. Мало того что шафран стоил баснословных денег, он еще и обладал целебным свойством: отгонял вредоносные испарения оспы. – К тому же все так говорят.

– Это не значит, что ты можешь все повторять, – возразила донна Химена и протянула руку за шафраном. Она делала саше – небольшие шелковые мешочки, набитые шафраном, которые повязывали на шею детям.

– Вообще-то, великий герцог взял меня сюда в качестве своей мистической сестры, а не няньки, – дерзко ответила Кьяра и положила собранный шафран в руку доны Химены. – Я, между прочим…

– Довольно, – оборвала ее донна Химена, продолжая набивать шафраном небольшие мешочки. – Хочу тебе напомнить, что ты всего лишь дочь книготорговца. Так что, будь так любезна, прояви хоть немного смирения. Ты еще должна сказать спасибо за то, что тебе разрешили помочь, когда великая герцогиня в трауре.

В августе Флоренцию охватила эпидемия оспы, жертвой которой стала младшая дочь великого герцога – Лукреция. Ей едва исполнилось два года, и за всю ее недолгую жизнь великий герцог Франческо видел свою дочь не более чем два– три раза. Великая герцогиня, напротив, проводила бессонные ночи у постели своей больной дочурки, а когда та умерла, бедная женщина стала еще печальнее, чем прежде. За девять лет брака она родила пятерых дочерей, и в живых осталось только две: восьмилетняя Элеонора, названная в честь матери великого герцога, и четырехлетняя Анна, носившая имя матери самой Иоанны Австрийской. Сыновей у нее не было, и великий герцог воспринимал этот факт как оскорбление своего мужского достоинства.

Донна Изабелла вместе с донной Дианорой уехали в горы, подальше, как они говорили, от жары и болезни. Обе оставили во Флоренции своих детей, оправдывая это тем, что долгая дорога и перемена обстановки могут плохо сказаться на здоровье малюток. Кьяра наотрез отказалась уезжать из города, мол, во Флоренции она родилась, здесь же и умрет, если уж ей суждено стать жертвой смертельной болезни. Великий герцог посмеялся, вспомнив, как сам говорил: «Я, как и ты, коренной флорентиец. Ведь мои предки жили здесь, начиная с Лоренцо Великолепного», и определил ее вместе с донной Хименой в свиту своей супруги, для того чтобы они помогали ухаживать за целой ватагой детей.

Великая герцогиня проводила большую часть времени в молитве. Только Господь ведает, сколько еще ей потребуется молитв, чтобы заглушить свое горе. Уроки чтения и письма у Кьяры сменились бесконечной сменой пеленок, поиском потерянных игрушек и выгулом собак. Это все раздражало Кьяру и вселяло в нее беспокойство. А что если потребность великого герцога в мистической сестре была не более чем сиюминутной прихотью, а теперь он и думать о ней перестал?

– Прошу прощения, донна Химена, – сказала Кьяра притворно мягким и покорным тоном. Обычно это срабатывало с бабушкой, а значит, должно сработать и с донной Хименой. – Я больше не буду говорить дурные слова.

– Как же! До следующего раза. Не пытайся мне льстить, маленькая лгунья.

Кьяра посмотрела на свои пальцы ног. На ней были шелковые чулки и бархатные туфли с мягкой кожаной подошвой и золотой вышивкой. Ей вдруг стало интересно, что сделали с ее старыми размокшими от дождя тапочками, которые были на ней в тот день, когда она встретилась с великим герцогом. Она вспомнила, как потеряла одну тапку, когда магистр Руанно забросил ее верхом на Лоурена. Ей вспомнился их тогдашний диалог:

«Загни пальцы ног, чтобы снова не потерять обувь. Вообще-то не мешало бы надеть чулки. – Я так торопилась, что, должно быть, забыла выбрать пару тонких шелковых чулок из многих дюжин, что лежат в моем позолоченном комоде».

Теперь у нее и вправду были шелковые чулки. По крайней мере две пары. И был у нее свой собственный комод, разве что не покрытый позолотой. И вообще, у нее теперь было много вещей, которых раньше никогда не было.

По крайней мере, какое-то время она может всем этим пользоваться.

– И совсем я не льстю. Или как там правильно? Льщу? – начала оправдываться Кьяра. – Ну, может, самую малость. Но я обещаю вести себя смирно, донна Химена.

– Сделай милость, постарайся.

В дверь постучали, и в комнату вошли двое мужчин, одетые в цвета великого герцога Франческо. Сердце Кьяры перевернулось.

– У нас послание от его светлости, – сказал один из них.

Донна Химена поднялась со своего места и протянула вперед руку.

– Можете отдать его мне. Я донна Химена Осорио.

– Его светлость не изволил дать письменных сообщений. Нам просто приказано забрать с собой сестру Кьяру Нерини и привести ее в Казино ди Сан-Марко. Его светлость сказал, чтобы она приготовилась к этой встрече, поэтому мы готовы подождать.

У Кьяры чуть ноги не подкосились. Все было так, будто ее сегодняшняя вспышка гнева и разбитый горшок с шафраном стали тем магическим заклинанием, которое призвало сюда этих двух гонцов. После стольких месяцев томительного ожидания она наконец-таки увидит, как великий герцог и его помощник-англичанин действительно занимаются алхимией! Ей вспомнились слова магистра Руанно: «Мы только что закончили третью ступень – стадию прокаливания, и мы решили, что для четвертой стадии насыщения нам потребуется помощь третьего адепта». Получается, она будет участвовать в так называемой стадии насыщения, что бы это ни значило.

И они назвали ее сестрой! Точно так же, как магистра Руанно все называют магистром.

– Сестра Кьяра – это я, – сказала она. От охватившей ее радости хотелось петь и танцевать. Ей даже показалось, что она стала как-то выше и сильнее, чем была раньше. – Я сейчас соберусь, подождите меня здесь.

Она услышала, как донна Химена неодобрительно цокнула языком. О каком смирении можно говорить, когда у нее хватает наглости отдавать приказы людям герцога в присутствии самой донны Химены, которая старше ее и по возрасту, и по положению. Как бы то ни было, она теперь сестра Кьяра, и сам великий герцог послал за ней своих людей. А донна Химена пускай остается здесь с детьми и цокает языком сколько душе угодно.

С этими мыслями Кьяра выбежала из комнаты.