Текст книги "Блеск и коварство Медичи"
Автор книги: Элизабет Лоупас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
Глава 38
Дворец Питти
Позднее в тот же день
В покоях великой герцогини магистра Руанно не оказалось.
Светлые уютные комнаты были полны народа. В одной из внешних комнат играл струнный оркестр, и негромкая музыка плыла по воздуху, смешиваясь со свечным дымом, духами и сладким ароматом засахаренных фиговых печений. Дамы в бархатных платьях с яркими шелковыми рукавами шептались о детях и любовниках. Вельможи, в своих набивных камзолах и богато украшенных штанах, по яркости туалета даже затмевали дам. Посреди всего этого сидела великая герцогиня в черно-золотом одеянии – фамильных цветах дома Габсбургов, – как всегда с идеально прямой спиной и отстраненным выражением лица. В то же время Кьяра никогда не видела ее более счастливой, чем сейчас. Обе гончие великой герцогини лежали у ног своей хозяйки. Ярко-рыжая морда Ростига начинала уже белеть от старости.
Кьяра вышла вперед с банкой мази в руках и присела в глубоком реверансе.
– Я принесла лекарство от магистра Руанно, ваша светлость, – обратилась она к великой герцогине.
– Das ist gut[84]84
Хорошо (нем.).
[Закрыть], – промолвила великая герцогиня. – Очень хорошо. Великий герцог сообщил мне, что ты придешь.
– Вы сегодня видели магистра Руанно, ваша светлость? Думаю, он хотел бы проследить за тем, как наносят его снадобье.
– Нет, не видела, – ответила великая герцогиня и, наклонившись вперед, потрепала собак по головам, сначала Ростига, а потом Зайден. Это был удобный способ скрыть свои истинные чувства. – Я удивилась, когда великий герцог сказал, что лекарство принесешь ты. Возможно, магистр Руанно придет позже, а может быть, великий герцог дал ему какое-то другое поручение.
– Скорее всего, – отозвалась Кьяра, чувствуя, как от страха и неуверенности ее живот скручивается в плотный узел. – А где сам великий герцог, ваша светлость?
– Он советуется с докторами. Давай подойдем к нему вместе.
Она встала, жестом указав на горстку мужчин с длинными бородами, в черных одеждах и докторских шляпах, стоявших в стороне от камина. Великий герцог стоял в центре и горячо спорил с одним из них. Кьяра отступила, чтобы дать герцогине пройти. Все дамы и господа сделали то же самое, словно прокладывая волшебную тропинку от центра комнаты к камину.
Рядом с камином в окружении врачей стояла колыбель. В принципе, ее можно было назвать колыбелью только потому, что в ней лежал ребенок. А в остальном это была самая настоящая большая кровать, изготовленная из полированного светло-коричневого дерева, мастерски украшенная резьбой. В головах у нее висел сатиновый балдахин, в красных, золотых и синих цветах дома Медичи. На самой колыбели был вырезан медальон с изображением Святого семейства и девиз Gloria in excelsis et in terra pax[85]85
«Слава в вышних Богу и на земле мир». Первый стих католического гимна «Глория», взятый из второй главы Евангелия от Луки (лат.).
[Закрыть]. Столбики, на которых висел балдахин, и перильца колыбели были украшены резьбой в виде цветов, плодов и чудесных животных, – символы здоровья и силы.
У бедного маленького принца Филиппо было красное лицо. Ему было жарко и некомфортно под грудой вышитых одеял, в которые его закутали даже несмотря на то, что его колыбель и так стояла близко к камину. Вся его голова была перевязана толстым слоем различных повязок, так что сложно было сказать наверняка, насколько уменьшилась у него опухоль. Поверх повязок была приколота душераздирающе жизнерадостная шапочка из синего бархата с красным пером.
«Вытащите ребенка из-под всех этих одеял и пеленок. Дайте ему простор для движения, – сказала бы бабушка. – Пусть ползает, если может. Ему уже шесть месяцев. Ему нужен свежий воздух и движение, чтобы кости росли сильными и крепкими».
– Синьорина Кьяра принесла лекарство, мой господин, – сказала великая герцогиня.
– Отлично. – Великий герцог взял банку и передал одному из докторов. – Я уверен, это средство обладает целительным эффектом.
Великая герцогиня склонилась над колыбелью и потрепала сына за щеку. Он повернулся к ней в ответ на прикосновение и издал булькающий звук.
– Посмотрите, он узнает свою мать, – сказала великая герцогиня. – Мой господин, ему не слишком ли жарко? Посмотрите, как раскраснелось у него личико.
– Очень важно избегать сухих и холодных гуморов, – сказал один из врачей. – Прошу вас, ваша светлость, не перевозбуждайте его, это приведет к еще большему увеличению опухоли.
Великая герцогиня вздохнула и отняла руку.
– Сыночек мой, – грустно сказала она. – Следующим летом у тебя, возможно, будет брат, и вы будете играть вместе.
Врачи переглянулись. Очевидно, никто из них не думал, что принц Филиппо доживет до этого времени.
– Сейчас врачи заберут его, – сказал великий герцог, – и нанесут целебное снадобье. Пойдемте, моя госпожа, послушаем музыку в другой комнате.
– Да, мой господин, – покорно ответила великая герцогиня, проводив своего малыша печальным взглядом. – Я вскоре присоединюсь к вам, а сейчас мне нужно ненадолго удалиться. Синьорина Кьяра, помоги мне, будь так любезна.
Кьяра вежливо поклонилась великому герцогу, избегая смотреть ему прямо в глаза, и проследовала за великой герцогиней в одну из внутренних комнат, а уже оттуда в маленький приватный альков, где находилась чаша для умывания, серебряный кувшин и стопка чистых белых полотенец. Тут же стоял ящик. Вообще-то это было кресло, но пространство под его сиденьем было закрыто резными планками. Спинка была обита лиловым бархатом. Великая герцогиня подняла сиденье, под которым оказалось еще одно, с мягкой набивкой, посередине которого было проделано отверстие, а под ним стоял серебряный ночной горшок.
– Налейте мне немного воды, синьорина Кьяра, – попросила великая герцогиня. Она подобрала юбки и сама села в кресло. Ручки этого кресла были сделаны таким образом, чтобы ей было легко садиться и вставать, несмотря на все шнуровки, корсеты и набивные корсажи, скрывавшие ее искривленную спину.
– Прости меня, дорогая, – сказала она. – Я хотела поговорить с тобой наедине и не придумала никакого другого повода.
Кьяра улыбнулась.
– Я скорее смущена всей этой роскошью, ваша светлость, – сказала она. – В доме, где я росла, мы спали все в одной спальне – я, бабушка, мама и две мои сестры. И мы все пользовались одним ночным горшком.
Она взяла кувшин и полила немного воды великой герцогине, чтобы та могла помыться.
– У нас был простой глиняный горшок на полу. Не сравнить с той красотой, что есть у вас.
Великая герцогиня кивнула.
– А сейчас расскажи мне об этом странном исчезновении магистра Руанно, – сказала она. – Я обещаю ничего не говорить великому герцогу, если это тайна.
– Я ничего не знаю, ваша светлость. Я узнала о том, что он уехал, только когда великий герцог пришел в лабораторию и сам мне об этом сказал. Я думала, что он может быть здесь, но его здесь нет.
Великая герцогиня задумалась.
– Он не мог просто так покинуть Флоренцию без разрешения великого герцога – без бумаг и документов. Я подозреваю, мой муж знает, куда и зачем он уехал, но по какой-то причине держит это при себе.
«Он вывез бабушку и девочек из Флоренции без всяких бумаг, – подумала Кьяра. – Если бы он захотел, он запросто смог бы уехать из города, не спрашивая разрешения у великого герцога».
– Надеюсь, вы правы, ваша светлость, – ответила Кьяра.
Великая герцогиня протянула руку за полотенцем. Кьяра подала его и скромно отвернулась. Она повернулась только тогда, когда шорох юбок подсказал ей, что великая герцогиня уже окончила свой туалет и встала с кресла. Ополоснув руки в чистой воде, она вытерла их свежим полотенцем. Кьяра ожидала, что великая герцогиня кивнет ей в знак благодарности – несмотря на всю свою холодную сдержанность, Иоанна Австрийская всегда проявляла неизменную вежливость, – прежде чем вернуться к гостям. Но та, по-видимому, не спешила уходить. Она задумчиво смотрела на свои руки, разведя пальцы в стороны, словно пересчитывая кольца на них.
– Мне не разрешают прикасаться к нему, – сказала она. – И это совсем не связано с тем, что мой сын может перевозбудиться. Великий герцог боится, что я могу сглазить Филиппо, если прикоснусь к нему или подержу на руках.
Кьяра не знала, что на это ответить. Всем известно, что дети могут рождаться с отметиной, которая говорит о том, что женщина видела или ела до этого. У бабушки в запасе было не меньше сотни историй о женщинах, которых испугала сова, которые съели чересчур много персиков или подержали на руках одноухих кроликов, а потом родили детей с отметинами.
Очень тихо, так тихо, что Кьяре пришлось даже наклониться к ней поближе, чтобы услышать, великая герцогиня прошептала:
– Он винит меня в том, что Филиппо родился таким, как есть.
Что можно было ответить на столь опасное признание великой герцогини Тосканской, дочери и сестры императоров?
– Мне очень жаль, ваша светлость.
– Врачи не знают, будет ли он здоров и крепок, разовьется ли полностью его ум. Был один доктор, который предложил сделать разрез на голове младенца, чтобы вышла избыточная жидкость. Он уверял нас, что вычитал это в одном из древних трактатов. Ты что-нибудь слышала об этом, синьорина Кьяра?
Святые угодники! Прорезать дыру в голове бедного ребенка? Они что, совсем ума лишились?
– Нет, ваша светлость, я никогда о таком не слыхала.
– Я молю Бога о том, чтобы он послал мне еще одного сына. Красивого и сильного, как тот… другой. Говорят, у нее там целый двор на вилле Пратолино.
– Она живет на вилле Пратолино, потому что люди бросали камни в ее дом здесь, в городе. Ее все ненавидят, особенно с тех пор, как у вас родился маленький принц.
– Она знает, что я снова беременна. Это такая тайна, которую и тайной-то не назовешь. Она, наверное, только и ждет, когда я умру, чтобы занять мое место.
– Не стоит думать так, ваша светлость, иначе можно действительно сглазить вашего ребенка. – Кьяре хотелось взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Но как ты встряхнешь великую герцогиню? – Вы не умрете. И этот сильный и красивый сын, он вовсе не ее. И не великого герцога. Все знают, что это подкидыш, которого пронесли внутри неаполитанской мандолины.
Великая герцогиня слегка улыбнулась.
– Фердинандо говорил мне, что ты там была и все видела.
– Была, – сказала Кьяра. Это, конечно, не совсем правда, но какая разница? – Ваша светлость, не хотите ли вернуться к гостям? Им будет интересно…
– Я вижу ее иногда.
– Кого, ваша светлость? – удивилась Кьяра.
– Ее, эту венецианку. Здесь, в Питти, и в палаццо Веккьо тоже. Она одевается служанкой и приходит следить за мной.
– Ваша светлость, – сказала Кьяра и удивилась звуку собственного голоса. – Достаточно. Завтра вы будете меня ненавидеть за то, что все это мне рассказали.
Великая герцогиня сомкнула руки в замок и выпрямилась. Все, больше никаких признаний на сегодня. Только Кьяра так и не поняла, радоваться или грустить по этому поводу.
– Ты думаешь, что у меня начались видения? – сказала великая герцогиня своим четким, императорским тоном. – Уверяю тебя, это не так.
– Разумеется, я вам верю, ваша светлость.
– Я никогда не стану ненавидеть тебя, синьорина Кьяра. И я надеюсь, что все сказанное сейчас останется между нами.
– Разумеется, ваша светлость.
– Тогда вернемся к гостям.
После ужина служанки великой герцогини помогли ей раздеться и лечь в постель. Великий герцог незаметно удалился, оставив после себя пересуды, не лишенные истины, будто он отправился провести ночь в обществе Бьянки Капелло. Кьяра хотела было проскользнуть в лабораторию, но не осмелилась выйти в город одна в столь поздний час. Единственным ее поручением на сегодня осталось вывести собак в сад, надев на них богато расшитые кожаные поводки. Но даже во время этой прогулки ее должен был сопровождать один из помощников придворного псаря-австрийца.
– Как они сегодня? – спросила она у парнишки, цепляя поводки к ошейникам. Помощнику псаря было лет двенадцать-тринадцать. Его волосы были похожи на солому – такие же жесткие и светлые, а между двумя передними зубами зияла щербинка. Звали его Руди, и он приходился то ли племянником, то ли кузеном самому псарю.
– Все хорошо, фрейлейн Кьяра. Ростиг, правда, немного приболел, но ведь ему уже десять лет, так что неудивительно.
– Бедный Ростиг. – Кьяра потрепала его за мягкие уши и угостила кусочком сушеного мяса. – Ну что ж, будем идти медленно. А что еще нового?
Они вышли с обратной стороны дворца и углубились в сад.
– Эта ваша Виви, – сказал Руди. – Она совсем дикая, верно вам говорю. Она убежала от меня, когда я выводил их утром. Просто вырвала поводок у меня из рук и побежала вон туда, к фонтану Нептуна.
– Странно, – сказала Кьяра. – На нее это не похоже.
– Как будто ее позвал кто. А потом взяла и вернулась.
– Кролика, должно быть, учуяла, хотя поздновато уже для них.
Ростиг и Зайден, самая первая пара собак великой герцогини, привезенная из Феррары, не спеша шли по гравиевой дорожке с видом солидных государственных мужей. Их потомство, четырехлетние сестры Рина и Лея, а с ними еще и Виви, которой не исполнилось и полутора лет, бегали из стороны в сторону, обнюхивая все подряд. Они дошли до конца дорожки и затем повернули назад.
– Я возьму Виви с собой наверх, – сказала Кьяра. – Пожалуйста, позаботься, чтобы остальным было тепло и удобно, особенно Ростигу.
– Непременно, фрейлейн Кьяра. Увидимся утром.
Раздевшись в своей маленькой комнате с голыми стенами, Кьяра села на кровать и похлопала по соломенному матрасу рядом с собой. Недолго думая, Виви запрыгнула на кровать и начала ласкаться к хозяйке.
– О чем ты думаешь, Виви, когда вот так убегаешь? – спросила Кьяра, ласково потрепав ее лохматые уши светло– коричневого окраса. – Счастливая ты собака, и дом у тебя есть, и еды полно, и спать тебе тепло. А есть собаки, которым приходится жить на улице, и они…
Тут Кьяра заметила, что из-под голубого ошейника торчит уголок бумаги. Никто бы не заметил его, если бы не взял собаку на руки, чтобы приласкать. Кьяра запустила пальцы под ошейник. Записка была свернута вдоль и привязана к ошейнику двумя голубыми шелковыми нитками.
– Что это? Руди говорил, что ты убежала, словно тебя кто-то позвал. Ты к кому это бегала, Виви?
Кьяра развернула бумажку и с удивлением обнаружила, что на ней ничего нет. Она вспомнила тайные послания, которые она отправляла Руанно дель Ингильтерра в те ужасные месяцы перед смертью донны Изабеллы. Она слезла с тюфяка и поднесла бумажку к единственной жаровне, которая освещала и обогревала ее каморку.
Я вынужден вернуться в Англию ввиду неотложных дел. Великий герцог отказал мне в разрешении или бумагах, поэтому я еду тайно. Что бы он ни говорил тебе, не слушай. Будь осторожна. Я скоро вернусь.
Никакой подписи, даже инициалов не было.
Значит, он не мертв и не уехал из Флоренции навсегда. Сердце ее бешено стучало, а дыхание участилось. «Как же я сразу не догадалась? Он тот самый человек, к которому бегала Виви».
Она смяла бумажку и бросила ее в жаровню. По какой бы причине великий герцог ни устраивал тайну вокруг отсутствия Руана, она притворится, будто поверила ему. Что ж, оставалось только ждать. Может, удастся научиться чему-то полезному за это время.
«Кто я? Неужели я та же самая, прежняя Кьяра? – думала она, глядя на горящую записку. – Руан уехал, а я думаю только о том, чтобы ждать его и учиться. Кьяра Нерини, дочь книготорговца Карло Нерини, запуганная беспокойная девчонка Кьяра, со всеми ее головными болями, обмороками и голосами демонов… Она бы испугалась, упала в обморок и еще больше запуталась в хитросплетениях двора Медичи. Но сейчас я совсем другая. Я научилась быть спокойной, следить за своим поведением и принимать собственные решения. Даже головные боли меня почти уже не мучают, а про голоса я вообще забыла».
Записка наконец догорела и осыпалась пеплом на дно жаровни.
«Завтра, – подумала Кьяра, снова забираясь в постель, – я заберу ртуть и серу и осторожно перенесу их в свою новую лабораторию. Что бы сказал Руан, узнай он о моей затее? Когда он вернется, я обязательно расскажу ему обо всем и о своем плане получения философского камня за четыре стадии. Кстати, завтра, когда я буду в лавке, надо будет спросить бабушку о том, как шьются детские башмачки».
Глава 39
Палаццо Веккьо
11 апреля 1578
Четыре с половиной месяца спустя
– Sie sind charmant![86]86
Они очаровательны! (Нем.).
[Закрыть] – воскликнула великая герцогиня, осматривая со всех сторон пару крохотных детских башмачков, держа их за шнурки. – Просто загляденье, синьорина Кьяра. Ты сама их смастерила?
– Да, ваша светлость. Боюсь, что не все стежки вышли ровными. По сравнению со всеми остальными подарками, что вы получили для вашего будущего ребенка, это сущий пустяк.
– Да, но если подарок сделан своими руками, то это делает его особенным, не так ли? Еще немного, и мы сможем надеть их на его маленькие ножки.
Пасха, которую отпраздновали уже почти две недели назад, выдалась ранняя в этом году, и весна ворвалась во Флоренцию, как дама в растрепанном наряде, принеся с собой голубое безоблачное небо, свежий ветер и много цветов. В садах Боболи начали распускаться розы и ирисы, а обочины дорожек были усеяны желтыми лютиками. Руанно дель Ингильтерра все еще был в отъезде. Кьяра не знала точно, в какой части Англии находится Корнуолл, но понимала, что это очень далекий путь, тем более зимой. Кто знает, может, он приедет как раз к рождению нового младенца и привезет с собой заморские подарки со своей родной земли. Только бы великий герцог простил его за самовольный отъезд.
С отъездом Руана вся работа в Казино ди Сан-Марко остановилась, за исключением самых простых алхимических процедур. Великий герцог даже не подозревал, насколько он зависит от знаний своего английского алхимика. Несомненно, он будет только рад его возвращению.
– Я хочу поехать сегодня во дворец Питти, – сказала великая герцогиня. – В саду сейчас так красиво, и погода стоит теплая. Надень на собак поводки, синьорина Кьяра. Возьмем их с собой.
– Да, ваша светлость.
Пока Кьяра цепляла поводки к ошейникам Ростига, Зайден и Виви, великая герцогиня обратилась к няньке маленького принца Филиппо. Вопреки всем ожиданиям, младенец выжил и уже понемногу начинал поднимать свою бедную головку. Кости на его черепе приобрели необходимую твердость, а на макушке вырос вихор из рыжевато-коричневых волос, прямо как у его отца. Он еще ничего не говорил и даже не мог самостоятельно сидеть, но в его глазках уже играл живой блеск, и иногда он даже улыбался.
– Филиппино, – ласково сказала великая герцогиня. – Mein liebste kleine prinz[87]87
Мой любимый маленький принц (нем.).
[Закрыть]. Ты обещаешь быть хорошим мальчиком?
Младенец загукал в ответ.
– Ну же, – сказала нянька. – Он сегодня уже говорил «мама». Причем довольно отчетливо. Очень хороший мальчик.
Великая герцогиня улыбнулась и нежно погладила его по головке.
– Да, это правда. Мы сегодня пообедаем во дворце Питти и вернемся ближе к вечеру. Магдалена, подай мне, пожалуйста, красную мантилью с лисьим мехом. Кьяра, собаки уже готовы?
– Да, ваша светлость.
– Тогда пойдем.
Они начали спускаться с третьего этажа на второй по мраморной лестнице. Великая герцогиня осторожно ступала со ступеньки на ступеньку. Ей всегда было нелегко подниматься и спускаться по лестнице, а с ребенком под сердцем это становилось еще тяжелее. Глядя, как она медленно спускается по лестнице, Кьяра думала о том, что эта женщина пережила целых семь беременностей. Даже восемь, если считать эту. Она храбрее многих мужчин, что бряцают мечами и кинжалами, хвастаясь своими победами.
Когда они спустились до второго этажа, великая герцогиня остановилась, чтобы перевести дух. Ростиг лег на прохладный мраморный пол и тихонько заскулил. Ему, с его старыми больными суставами, спуск по лестнице давался так же нелегко, как и его хозяйке.
– Не нужно было брать собак, – сказала великая герцогиня. – Бедняга Ростиг. Магдалена, Анна, отведите Ростига и Зайден обратно наверх. Может, даже отнесите на руках. Нет, Кьяра, ты останься и подержи Виви. Подождем, пока вернутся Магдалена и Анна, а я пока немного передохну.
Анна, как более высокая и сильная, взяла на руки Ростига, а Магдалена подхватила Зайден, и обе женщины пошли обратно, вверх по лестнице. Виви жалобно заскулила – то ли от разлуки со своими родителями, то ли от желания поскорее оказаться на улице. Кьяра присела на корточки, чтобы ее успокоить.
Послышался шорох юбок.
– Добрый день, ваша светлость, – прозвучал знакомый голос.
Кьяра подняла голову.
Перед ними словно из-под земли выросла незнакомая женская фигура. Женщина была одета в простое платье и передник, а на голове у нее был чепец, который носят обычные служанки. Издалека ее можно было принять за одну из десятков женщин, работавших на кухнях, в прачечных и швейных мастерских палаццо Веккьо. Но при более близком рассмотрении ее ярко подведенные брови и красный чувственный рот безошибочно говорили о том, кто она на самом деле.
Я вижу ее иногда. Эту венецианку. Здесь, в Питти, и в палаццо Веккьо тоже. Она одевается служанкой и приходит следить за мной.
Это была не кто иная, как Бьянка Капелло. Ангелы небесные, великая герцогиня все-таки была права. Любовница великого герцога, разумеется, не могла открыто приехать в палаццо Веккьо. Уж слишком ненавидели ее жители Флоренции, да и сам великий герцог приказывал ее оставаться в Пратолино. Однако неуемное желание взглянуть на маленького принца и на великую герцогиню в ее нынешнем положении, наверное, настолько свело ее с ума, что она решилась на этот маскарад.
– Синьорина Кьяра, – невозмутимо сказала великая герцогиня, удостоив любовницу своего супруга лишь легким движением ресниц, – пойдемте вниз во двор. И там уже подождем возвращения Магдалены и Анны.
Кьяра живо поднялась на ноги.
– Конечно, ваша светлость. Если желаете, обопритесь на мою руку, и я…
– Закрой рот, маленькая колдунья, и отойди в сторону, когда разговаривают знатные особы, – прервала ее Бьянка и резко толкнула ладонью в плечо. От неожиданности Кьяра пошатнулась и нечаянно наступила на лапку Виви. Собака пронзительно взвизгнула от боли.
Кьяра опустилась на колени и взяла Виви на руки. Бедная собачка прижалась к ней всем своим маленьким тельцем, дрожа от страха. В это же самое время великая герцогиня повернула голову и пристально посмотрела на Бьянку Капелло. Несмотря на всю ее хрупкость и болезненность, в каждом ее движении сквозили достоинство и гордость Габсбургов.
– Если вы еще раз тронете синьорину Кьяру и ее собаку, – произнесла она ледяным тоном, – вы об этом сильно пожалеете. И вообще, что вы здесь делаете, одетая в столь нелепый наряд? Или мой супруг наконец-таки отказался от вас и приставил работать на кухне, где вам, впрочем, самое место?
Щеки донны Бьянки вспыхнули, как огонь.
– Великий герцог разрешил мне входить в любой из его дворцов, – заявила она. – И одеваюсь я так, как мне вздумается. Мне не нужны шелка, драгоценности и железные корсеты для выпрямления спины.
– Жаль. Вам бы не помешали железные удила. А то вы совсем не умеете контролировать свой язык.
Кьяра уткнулась лицом в плечо Виви, покрытое гладкой черной шерсткой с рыжими подпалинами. Такая словесная перепалка была совсем не в характере великой герцогини, но, с другой стороны, какая женщина смогла бы сохранить благородное молчание, когда любовница ее мужа высмеивает ее физический недостаток? Даже если это сестра императора.
Скорее даже, напротив, особенно если это сестра императора.
– Мне не нужны никакие удила, – ответила Бьянка, повысив голос. Ее венецианский акцент стал еще отчетливее. – А вы как-то побледнели, ваша светлость. И похудели к тому же. И вообще, вы выглядите еще менее привлекательно, чем обычно. Мои астрологи предсказывают, что у вас опять родится девочка, и эти роды принесут вам смерть.
Услышав такие речи, Кьяра выпрямилась. Она понимала, что необходимо срочно что-то предпринять, но не знала, что конкретно. Однако великая герцогиня подняла руку, приказывая ей остановиться.
– Ваши астрологи – неучи, – спокойно сказала она. – Дайте мне пройти.
– И не подумаю! Я и так уже столько времени уступаю вам дорогу, ваша светлость! Из-за вас мне приходится сидеть в Пратолино! Из-за вас я не смею показаться во Флоренции, если только не переоденусь служанкой! Вы виноваты в том, что настраиваете против меня горожан!
– Даже если так, я бы расценивала это как достижение, а не вину.
– В таком случае это ваше единственное достижение. Потому что ваш сын – настоящее чудовище.
Великая герцогиня побледнела.
– А мой ребенок растет сильным и крепким. Он уже начал ходить. Вы не знали об этом? Он уже знает с десяток слов, и даже больше. Называет меня мамой, а великого герцога – папой.
– Мне жаль этого бедного малыша, который остался без настоящих родителей. А теперь дайте мне пройти. И можете не сомневаться, что я передам своему мужу, что вы называете его законного сына чудовищем.
Донна Бьянка покатилась со смеху.
– Да что я? Сам Франческо называет его чудовищем, когда вы не слышите. Он называет его…
Великая герцогиня замахнулась и со всей силой, что была в ее слабом теле, ударила Бьянку Капелло по губам. Это было так на нее непохоже. Кьяра успела лишь подумать, ударила ли хоть раз кого-нибудь великая герцогиня за всю свою жизнь. В ту же секунду она заметила, как, сделав слишком сильный замах рукой, великая герцогиня потеряла равновесие и ее нога начинает соскальзывать с гладкой мраморной ступеньки.
Кьяра вскрикнула и вскочила на ноги, чтобы ее поддержать.
В то же самое время Бьянка Капелло, охваченная слепой яростью, нанесла ответный удар – гораздо более точный и сильный. Скольких служанок она наградила пощечинами за все эти годы? Ее рука задела плечо великой герцогини, и та, окончательно потеряв равновесие, полетела вниз головой с лестницы.
– Нет! Нет! Нет! – закричала Кьяра и бросилась вниз по ступенькам, обдирая колени и локти, стараясь ухватиться за юбки великой герцогини, за ее мантию, за что-нибудь, только бы удержать ее падение. Но догнать ее было выше человеческих возможностей. Великая герцогиня кубарем катилась вниз в зловещей тишине, пока наконец не упала на каменный пол первого этажа.
Уже не сдерживая слез, Кьяра упала перед ней на колени. Она не смела дотронуться до нее, чтобы не причинить еще большую боль. Великая герцогиня не потеряла сознания – напротив, она часто моргала и беззвучно шевелила губами. Одной рукой она держалась за живот и чуть слышно стонала.
– Ваша светлость! Лежите, не двигайтесь. Стража! На помощь! Стража! Магдалена! Анна! Сюда! Быстро!
Не переставая звать на помощь, Кьяра взглянула на верхнюю площадку лестничного пролета. Бедная Виви стояла там одна, боязливо поджав хвост и прижав уши к голове.
Бьянки Капелло и след простыл.
Немедленно послали за великим герцогом и докторами. Кричащую от боли великую герцогиню уложили на носилки и доставили в ее опочивальню. Вся ее юбка и яркая красная мантилья с лисьим мехом были в крови. Кьяре приказали не мешать и увести собак на псарню. Никто даже не думал спросить ее о том, что именно произошло. Все придворные и врачи вмиг предположили, что великая герцогиня просто поскользнулась и упала по своей неосторожности и под весом ребенка.
«Я должна сказать все великому герцогу, – говорила про себя Кьяра, бегом возвращаясь из псарни. – Я обязана сказать кому-нибудь всю правду. Неважно кому».
Вернувшись в покои великой герцогини, она увидела, что двери в ее спальню закрыты, а на входе стоят двое стражников великого герцога.
– Я Кьяра Нерини, – сказала девушка. – sorror mystica великого герцога. Я была там, когда великая герцогиня упала с лестницы. Я должна немедленно поговорить с ним.
– Нам приказано никого не впускать, синьорина. Это приказ его светлости.
Из-за закрытой двери слышались женские крики.
– Пожалуйста. Я вас очень прошу. Я видела, как она упала. Я видела, как…
Она осеклась. Слишком опасно произносить это вслух в присутствии двух простых стражников. Они ничего не ответили и не сдвинулись с места. Через некоторое время крики сменились надрывным рыданием.
Кьяра ждала, но великий герцог все не выходил. Вообще никто не выходил и не заходил в комнату. Стражники отказывались с ней разговаривать. Подождав еще какое-то время, Кьяра скрепя сердце удалилась. Она снова спустилась вниз, на псарню. Псарь и вся его семья плакали и молились. Собаки тесно прижались друг к другу, словно чувствовали, что происходит нечто ужасное.
На следующий день, около полудня, на псарню спустился один из стражников великого герцога.
– Синьорина, – обратился он к Кьяре. – Его светлость требует, чтобы вы к нему явились.
– А великая герцогиня? – спросила Кьяра. Все ее тело было в синяках и ссадинах, глаза – мокрые от слез, а во рту пересохло от жажды. – Что с ней? Неужели она…
– Его светлость лишь приказал привести вас к нему.
Она покорно пошла за ним.
При входе в покои великой герцогини по-прежнему стояла охрана. В комнатах было тихо и пусто. Кьяра проследовала за стражником через приемную комнату, читальню, обеденный зал и наконец очутилась в спальне. Здесь пахло кровью и смертью. Великий герцог сидел в кресле возле кровати. Лицо его не выражало ровным счетом ничего.
На кровати лежало тело великой герцогини, такое прямое, будто изваянное из камня. Руки были сложены у нее на груди. Сверху тело было накрыто черно-золотым бархатным покровом. Мертвенная бледность ее лица нарушалась лишь кровоподтеком на скуле, которая теперь выглядела еще более остро на фоне впавших щек. На веках и губах блестели капли церковного елея.
Кьяра упала на колени и перекрестилась.
– Младенец родился мертвым, – произнес великий герцог. – Врачи сказали, он погиб в ее чреве во время падения. Это был славный мальчик, который мог бы родиться здоровым во всех отношениях.
Он не сказал «в отличие от принца Филиппо», но, конечно же, имел в виду именно это. Бедный маленький принц, ему нет еще и года, а он уже остался без матери.
– Я помолюсь за его душу, ваша светлость.
– Все ее внутренности были разорваны. Врачи не смогли остановить кровотечение. Она успела лишь попрощаться с детьми, со мной и в последний раз принять святое причастие.
Не произнося ни слова, Кьяра смотрела на профиль великой герцогини, словно вырезанный из белой бумаги. Как такое может быть? Еще вчера она улыбалась, строила планы и хотела прогуляться в садах возле дворца Питти.
– Мне доложили, что ты была с ней.
Кьяра медленно повернула голову и посмотрела на великого герцога. Он знал. Он все знал. Бьянка Капелло каким-то образом уже все ему донесла. «Что же мне делать? – судорожно думала Кьяра. – Если я скажу всю правду, что он сделает со мной?» Ваша любовница-венецианка явилась в палаццо Веккьо, одетая как простая служанка. Она следила за вашей женой и желала ей зла. Она посмела оскорбить великую герцогиню и вашего сына. Да, ваша супруга споткнулась после того, как ударила обидчицу. Но как она еще могла поступить, когда какая-то гнусная подлая женщина называет ее сына чудовищем? Она лишь слегка оступилась, и я бы успела ее подхватить. Но ваша любовница ударила ее в ответ и тем самым столкнула с лестницы. Во всем виновата она, ваша любовница…
