Текст книги "Женщина в красном"

Автор книги: Элизабет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

Глава 27

В тот несчастливый день все махинации Кадана выплыли наружу. Вернувшись домой на Виктория-стрит, он увидел в гостиной сестру и Уилла Мендика. Мадлен только что пришла и ещё не сняла униформу: платье в полоску цвета карамели и передник с оборкой. Мадлен сидела на диване, а Уилл стоял перед камином с букетом лилий в руке. Он догадался купить цветы, а не подобрать в мусорном контейнере. Но этим его здравый смысл и ограничился.

Кадан опустился на табурет рядом с попугаем. Он оставил Пуха одного почти на весь день и сейчас, пытаясь загладить свой проступок, начал почёсывать птицу. Мадлен была раздражена появлением Уилла. Парень поверил байкам Кадана и решил, что Мадлен к нему расположена.

– Я тут подумал, – сказал Уилл, несмотря на отсутствие какого-либо поощрения со стороны Мадлен, – что ты захочешь куда-нибудь сходить.

– С кем это? – осведомилась девушка.

– Со мной.

Уилл ещё не протянул Мадлен букет, и Кадан страстно надеялся, что его приятель сделает вид, будто и вовсе цветов не приносил.

– С чего бы мне вдруг этого захотелось?

Мадлен постукивала пальцами по подлокотнику дивана. Этот жест, как было известно Кадану, не имел ничего общего с нервозностью.

Уилл покраснел. Он всегда краснел, словно неуклюжий парень, обучающийся фокстроту. Взгляд, который он бросил на Кадана, говорил: «Помоги мне, приятель». Кадан отвёл глаза.

– Может, пообедаем где-нибудь?

– Съедим чего-нибудь из мусорного бачка?

– Нет! Господи, Мадлен, я бы никогда не позволил себе…

Лицо Мадлен приняло то самое выражение – Кадан его сразу узнал. Однако Уилл понятия не имел о том, что сейчас у объекта его страсти сработает детонатор и взорвётся бомба. Мадлен отодвинулась на край дивана, глаза её сузились.

– Послушай, Уилл. Если ты ещё не знаешь, а судя по всему, так и есть, я общалась с полицией. Совсем недавно. Они поймали меня на лжи и навалились всем скопом. Догадываешься, что они выяснили?

Уилл опустил голову. Кадан посадил Пуха себе на руку.

– Ну, что скажешь, Пух? – обратился он к птице за спасением.

Попугай обычно любил встревать в беседы, но сейчас помалкивал. В напряжённые моменты Пух утрачивал свою болтливость.

– Я призналась, что проследила за Санто. Описала, как всё происходило. Полиция знает, Уилл, что мне было известно, чем занимался Санто. И кто это на меня донёс? А, Уилл? Представляешь, что теперь копы обо мне думают?

– Они же не думают, что ты… Тебе не о чём беспокоиться.

– Дело не в этом! Мой бойфренд трахался с коровой, которая мне в матери годится, и ему это нравилось, а эта корова – моя работодательница, и всё творилось у меня под носом. И вели они себя при этом как невинные овечки. Он называл её миссис Папас, можешь себе представить? Миссис Папас! Интересно, как он её называл, когда трахал? И она прекрасно знала, что он – мой бойфренд. Вот такая прелесть! Со мной она была особенно мила. Только я ничего не подозревала, даже чаи с ней распивала за доверительными разговорами. А она пела мне в уши: «Мне хочется хорошенько изучить своих девочек». Вот ведь чёрт побери!

– Разве ты не понимаешь, что это…

– Нет, не понимаю. А теперь копы смотрят на меня, и я по их лицам читаю, что они думают. Ну не дура ли! Бойфренд предпочёл ей старуху. А мне этого не надо, так-то, Уилл. Мне не надо их жалости, я до последнего скрывала, а теперь они обо всём этом напишут в своих отчётах, и все об этом узнают. Все! Представляешь, что я сейчас чувствую?

– Ты не виновата, Мадлен.

– Выходит, меня ему было недостаточно? Меня ему было настолько мало, что он ещё и её захотел? Как же я могу быть не виновата? Я же любила его. У нас с ним было что-то хорошее. Вернее, мне так казалось.

– Нет, – возразил Уилл. – Дело не в тебе. Ну как ты не понимаешь? И с другой он поступил бы так же. Санто ушёл бы от кого угодно! Почему ты этого не видишь? Так уж он был устроен.

– Я ведь собиралась родить от него ребёнка. Его ребёнка! Я надеялась, мы будем… О господи, забудь.

У Уилла отвалилась челюсть. Кадан, конечно, слышал это выражение – насчёт челюсти, – но такого до сих пор не видел. Оказывается, Уиллу не было известно о ребёнке. Ну разумеется. Это было частное, семейное дело, а Уилл не член семьи и вряд ли когда-нибудь им станет. Уилл этого, кажется, не понимал. Даже сейчас.

– Ты могла бы прийти ко мне, – с запинкой произнёс он.

– Что? – удивилась Мадлен.

– Я бы… сделал для тебя что угодно. Я мог бы…

– Я любила его!

– Нет, – возразил Уилл. – Ты не можешь его любить. То есть не могла. Ну почему ты не видишь, каким был Санто? Ты придумала себе его светлый образ.

– Не смей так о нём отзываться! Не смей!

Уилл напоминал человека, который говорит на языке, по его мнению, понятном для его собеседницы, и вдруг обнаруживает, что она иностранка и ничего с этим нельзя поделать.

– Ты до сих пор его защищаешь, – изумился он. – Даже после того, что случилось.

– Я любила его, – всхлипнула Мадлен.

– Да ведь ты утверждала, что ненавидишь Санто! Это твои слова.

– Он меня обидел.

– Но зачем я тогда…

Уилл оглянулся по сторонам, словно только что пробудился. Посмотрел на Кадана, на цветы, которые принёс для Мадлен, и швырнул их в камин. Кадану понравился бы этот драматический жест, если бы в камине горело пламя, но поскольку огня в нём не было, то и эффекта старых фильмов не получилось.

В комнате стало тихо. Затем Уилл нарушил молчание:

– Я его ударил. Я бы как следует его поколотил, если б он только попытался мне ответить. Но он и не подумал. Не стал за тебя драться. А я ему двинул. За тебя, Мадлен.

– Что? – закричала она. – Да что ты себе вообразил?

– Санто оскорбил тебя, он был бабником, и его следовало проучить.

– Кто просил тебя быть его судьёй? Во всяком случае, не я. О господи, что ещё ты с ним сделал? Может, ты его и убил?

– Остановись, Мадлен, – сказал Уилл. – Я и ударил-то его всего разок! Ты не понимаешь, что говоришь.

– Кем ты себя возомнил? Рыцарем в сверкающих доспехах на белом коне? Думаешь, я должна быть тебе за это благодарна? Должна стать твоей рабыней? Что конкретно я не понимаю?

– Мне давно следовало догадаться, – глухо произнёс Уилл.

– Да о чём ты говоришь?!

– Я сделал это ради тебя, мне хотелось преподать Санто урок, потому что он его заслужил. Ты ни о чём не знала, и даже сейчас, когда узнала, это не имеет значения. Это и прежде не имело значения. Я для тебя ничего не значу. И никогда не значил, да?

– Какого чёрта ты решил…

Уилл взглянул на Кадана. Мадлен смотрела на Уилла, но тут тоже перевела глаза на брата.

Кадан благоразумно решил, что самое время вывести Пуха на вечернюю прогулку.

Би занималась зарядкой на кухонном стуле, разминала стареющую спину, когда услышала, как во входной двери повернулся ключ. Затем послышался знакомый стук и голос Рэя:

– Ты дома, Би?

– Разве ты не видел машину перед домом? – крикнула Би. – Мне казалось, ты неплохой детектив.

Рэй пошёл на её голос. Она до сих пор была в пижаме, вернее, в футболке и тренировочных штанах, потому что не думала, что кто-то нагрянет и увидит её в таком виде.

Рэй выглядел безупречно. Би недовольно смерила его взглядом.

– Надеялся произвести впечатление на какую-нибудь молоденькую девицу?

– Только на тебя.

Он направился к холодильнику, где хранилась бутылка с апельсиновым соком. Достал её, поднёс к свету, подозрительно обнюхал, решил, что всё нормально, и налил себе сока в стакан.

– Угощайся, – произнесла Би язвительно. – Я себе ещё куплю.

– Твоё здоровье. – Рэй поднял стакан. – Ты по-прежнему запиваешь им овсянку?

– Некоторые вещи никогда не меняются. Рэй, зачем ты здесь? И где Пит? Не заболел? Сегодня у него школа. Надеюсь, он тебя не подговорил…

– Пит ушёл раньше, – перебил Рэй. – У него сегодня какой-то семинар. Я довёз его до школы и убедился, что он вошёл в здание, а не отправился приторговывать наркотой на перекрёстке.

– Очень смешно. Пит не имеет никакого отношения к наркотикам.

– Нам повезло.

Би проигнорировала слово «нам».

– Зачем ты явился в такую рань?

– Питу нужна дополнительная одежда.

– Разве ты ему не стираешь?

– Стираю. Но он отказывается носить каждый день после школы одно и то же. Ты прислала только два комплекта.

– У тебя в доме есть для него одежда.

– Он утверждает, что вырос из неё.

– Да он бы и внимания на это не обратил. Ему плевать на то, что он носит. Его бы воля, он целыми днями ходил бы в футболке «Арсенала». Поэтому спрашиваю тебя ещё раз: зачем ты здесь?

Рэй улыбнулся.

– Да, ты меня поймала. Поднаторела на службе, умеешь допрашивать подозреваемых. Как продвигается твоё расследование?

– Хочешь узнать, как мои успехи, несмотря на то что не отправил ко мне подмогу?

Рэй отхлебнул сок и поставил стакан на стол. Он был довольно высоким мужчиной, и к тому же подтянутым. Би, подумала, что он хорошо выглядит. Та молоденькая, для которой он нарядился, наверняка это отметит.

– Можешь мне не верить, но я сделал всё, что мог, пытаясь добыть тебе помощников. Почему ты так плохо обо мне думаешь, Беатрис?

Би сердито посмотрела на Рэя и последний раз наклонилась на стуле, после чего поднялась и вздохнула.

– С расследованием всё не так просто. Я бы с радостью на ком-нибудь остановилась, но каждый раз что-то происходит, и выясняется, что я ошибалась.

– А от Линли есть польза? У него ведь такой опыт.

– Он хороший человек. В этом нет сомнений. К тому же Скотленд-Ярд прислал ещё одного сотрудника. Она, правда, больше следит за Линли, чем помогает мне, но она неплохой коп, хотя и с причудами. Линли её отвлекает.

– Она влюблена в него?

– Отрицает это, но если влюблена, то это глухой номер. У них нет ничего общего. Нет, думаю, она просто беспокоится о нём. Они много лет работали в паре, вот она и волнуется. За их плечами история, хотя и страшноватая. – Би поставила чашку из-под овсянки в раковину. – По крайней мере, копы они хорошие. Хейверс – питбуль, а Линли очень быстро соображает. Правда, мне бы хотелось, чтобы у него было поменьше собственных идей.

– Да, тебе всегда нравились мужчины без идей, – заметил Рэй.

Би посмотрела на бывшего мужа. Помолчала. Где-то залаяла собака.

– Это удар ниже пояса.

– Разве?

– Да. Пит не был идеей. Он был – и остаётся – человеком.

Рэй не отвёл глаза.

– Ты права, – согласился он и примирительно улыбнулся. – Пит не был идеей. Мы можем поговорить об этом, Беатрис?

– Не сейчас, – ответила Би. – У меня дела, насколько тебе известно.

Она не произнесла того, что вертелось на языке: разговаривать надо было четырнадцать лет назад. К тому же момент он выбрал, прямо скажем, совсем неподходящий. Впрочем, для него это типично.

Би не стала задумываться о том, почему ей не хочется быть уж очень категоричной. Вместо этого она вернулась к своему утреннему распорядку и пошла собираться на работу.

Тем не менее даже «Радио-4» [56]56
  Одна из основных программ внутреннего радиовещания Би-би-си.


[Закрыть], которое она слушала по дороге, не отвлекло её от осознания того, что Рэй впервые за долгое время наконец-то сделал шаг к признанию того, что был никчёмным мужем. Би не знала, как отделаться от размышлений о Рэе, а потому, войдя в рабочую комнату, обрадовалась зазвонившему телефону. Она сняла трубку, прежде чем кто-либо из сотрудников успел это сделать. Коллеги слонялись вокруг, ожидая её распоряжений. Би надеялась, что звонок подскажет ей, куда двигаться дальше.

Оказалось, что это Дюк Кларенс Уошо из Чепстоу. Он провёл сравнение волосков, которые дала ему Би для анализа.

– Ну, каков результат? – осведомилась Би.

– Под микроскопом они выглядят очень похоже, – сообщил эксперт.

– Просто похоже? Точнее нельзя?

– Нет, к сожалению, не с нашими возможностями. Мы можем рассматривать только кутикулу, корковое и мозговое вещество волоса. Это же не ДНК.

– Это я понимаю. Так что вы выяснили?

– То, что волосы человеческие. Похожие. Они могут принадлежать одному и тому же человеку. Или членам одной семьи. Но всё это только на вероятностном уровне. В общих чертах я могу всё описать, но если вы хотите более глубокий анализ, то это займёт время.

«И денег потребует», – подумала Би. Они оба это понимали.

– Так мне продолжить? – спросил Дюк.

– Зависит от закладки. Что насчёт неё?

– Один разрез, прямой, решительный. Без дополнительных усилий. Бороздок тоже нет. Это сделано не ручным инструментом, а на станке. И лезвие абсолютно новое.

– Вы в этом уверены?

Станок для разрезания кабеля существенно сужал поиски. Би почувствовала лёгкое волнение.

– Вам нужны все подробности?

– Да, но вкратце.

– Ручной инструмент не только оставляет после себя борозды, но и прижимает верхнюю и нижнюю части кабеля, вдавливает их друг в друга. А машина делает чистый разрез, концы кабеля остаются блестящими. Это если простым языком. Может, желаете, чтобы я изложил это научным языком?

В комнату вошла сержант Хейверс Би посмотрела, не появится ли за ней Линли. Его не было, и Би нахмурилась.

– Инспектор? – окликнул её Уошо на другом конце провода.

– То, что вы мне сообщили, очень хорошо, – отозвалась Би. – Научное изложение оставьте для официального отчёта.

– Понял.

– И кстати, Дюк Кларенс… – произнесла Би, состроив гримасу: дурацкое имя.

– Да, инспектор?

– Спасибо за то, что ускорили анализ волоса.

По голосу Дюка было заметно: он доволен выраженной ему благодарностью.

Положив трубку, Би собрала сотрудников. Она передала им подробности, о которых рассказал Уошо, и спросила, как они думают отыскать станок, который испортил снаряжение Санто. С этим вопросом Би обратилась к Макналти.

Судя по всему, констебль чувствовал себя не в своей тарелке, возможно из-за того, что снимки покойных сёрферов ни к чему его не привели. Он предложил проверить бывшую авиационную базу. Впрочем, в старых зданиях появилось много фирм, и, без сомнения, в каких-то из них есть станки.

Кто-то добавил, что такой станок может быть в автомастерской.

Или на какой-нибудь фабрике, предположил кто-то ещё.

Идеи посыпались со всех сторон. Токарь, слесарь и даже скульптор. А как насчёт кузнеца? Нет, маловероятно.

– Моя тёща могла сделать это зубами, – сострил кто-то.

Все захохотали.

– Довольно, – отрезала Би.

Она кивнула сержанту Коллинзу, чтобы тот распорядился и занялся поиском станка. Круг подозреваемых ясен. Значит, нужно заглянуть к ним домой и на работу. И обратить внимание на любого, кто имеет доступ к станку, если таковой найдётся.

Затем Би повернулась к Хейверс.

– Можно вас на пару слов, сержант?

Они вышли в коридор.

– Где сегодня наш милый суперинтендант? Может, ещё спит?

– Нет. Мы с ним вместе позавтракали.

Хейверс провела руками по мешковатым вельветовым брюкам. Мешковатые – это мягко сказано.

– В самом деле? Надеюсь, завтрак был вкусный. Приятно слышать, что питаться он не забывает. Так где же он сейчас?

– Он был всё ещё в гостинице, когда я…

– Сержант, поменьше тумана, пожалуйста. Мне кажется, если кто и в курсе, где сейчас Томас Линли и что он делает, то это вы. Так где он?

Хейверс провела рукой по голове. Волосы от этого лучше лежать не стали.

– Ну ладно. Это глупо. Он не хотел, чтобы вы узнали.

– Что?

– У него мокрые носки.

– Прошу прощения? Сержант, если вы вздумали пошутить…

– Нет. У него здесь недостаточно одежды. Он вчера выстирал обе пары носков, и они ещё не высохли. – Хейверс закатила глаза. – Возможно, он впервые в жизни что-то себе выстирал.

– И вы утверждаете…

– Что он сейчас в гостинице сушит носки. Да. Утверждаю. Он сушит их феном, и, зная его, боюсь, что вспыхнет пожар. Мы с вами говорим о человеке, который и тост себе утром приготовить не сможет. Это правда: вчера вечером суперинтендант выстирал носки и не догадался положить их на батарею. Просто оставил их… ну где-то там оставил. Что до других его вещей…

Би упреждающе подняла руку.

– Хватит. То, что он сделал со своими трусами, пусть останется между ним и Богом. Когда мы можем его ожидать?

Хейверс прикусила нижнюю губу. Видно было, что ей неловко. Значит, это ещё не вся информация.

– Что такое, сержант? – осведомилась Би.

Тут ей принесли конверт, только что доставленный курьером. Би открыла его. Внутри лежало шесть не скреплённых друг с другом страниц. Ханнафорд просмотрела их.

– Так когда мы сможем увидеть Линли? – настойчиво повторила она.

– Мисс Трейхир, – ответила Хейверс.

– Что – мисс Трейхир?

– Она была на стоянке, когда я вышла из гостиницы. Думаю, она поджидала Линли.

– В самом деле? – Би оторвалась от бумаг. – Интересный поворот. – Она подала листки Хейверс – Ну-ка взгляните.

– Что это?

– Эффект старения. Сделано с фотографии, которую принёс Томас. Мне кажется, вы этим заинтересуетесь.

Дейдра Трейхир стояла у дверей номера. Она слышала звук работающего фена, значит, сержант Хейверс сказала правду, а она-то не поверила!

Когда Дейдра встретила сержанта на стоянке возле «Солтхауса» и спросила о Томасе Линли, та поведала ей, что он сушит носки. Это показалось Дейдре слабой отговоркой. С другой стороны, вряд ли Барбара придумала такую причину отсутствия Линли лишь для того, чтобы он ещё один день потратил на изучение прошлого Дейдры. Девушке казалось, что он и так уже многое о ней разведал.

Она громко постучала в его дверь. Фен перестал шуметь. Дверь открылась.

– Извините, Барбара, боюсь, что они ещё… Тут Линли увидел Дейдру.

– Привет, – улыбнулся он. – Вы ранняя пташка.

– На стоянке я встретила сержанта. Она уверяет, что вы сушите носки.

В одной руке у него был носок, в другой – фен; значит, так всё и есть.

– Утром я попытался их надеть, но мокрые носки – это неприятно. В голову приходят нехорошие ассоциации: Первая мировая война, жизнь в окопах. Может, войдёте?

Линли посторонился, и Дейдра переступила порог.

Кровать не была застелена. На полу валялось скомканное полотенце. Там же лежал раскрытый блокнот с карандашными записями, на нём – ключи от машины.

– Я думал, что к утру они высохнут, – сказал Линли. – По глупости выстирал обе пары. Они висели всю ночь у приоткрытого окна. Оказалось, что зря. Сержант Хейверс потом пояснила, что следовало положить их на батарею. Не возражаете?..

Дейдра покачала головой, и Линли снова включил фен. Во время бритья он порезался и, судя по всему, не заметил этого. На подбородке осталась тонкая полоска крови. Была бы у него жена – сказала бы ему перед выходом из дома.

– Никак не думала, что увижу лорда за таким занятием.

– За каким? Сушкой собственных носков?

– Неужели у таких, как вы, некому поручить эту работу? Как вы их называете? Челядь?

– Не могу представить сестру за подобным занятием. Брат был бы таким же беспомощным, как и я, а мать, скорее всего, швырнула бы в меня моими носками.

– Я имею в виду не ваших родных. Я говорю о слугах.

– В Хоунстоу у нас имеется штат, и у меня есть человек, Чарли Дентон, который следит за домом в Лондоне. Но я бы не назвал его слугой, да и ни один служащий в Хоунстоу так о себе не думает. К тому же Чарли приходит по собственной воле. Он страстный любитель театра с личными амбициями.

– Какими же?

– Мечтает о гриме и восторженных толпах поклонников. Ему хочется выйти на сцену, но если б это и произошло, то возможности его ограничены: либо Алджернон Монкриф [57]57
  Персонаж комедии Оскара Уайльда «Как важно быть серьёзным».


[Закрыть], либо привратник из «Макбета».

Дейдра невольно улыбнулась. Она и рада была бы сердиться на Линли, но никак не получалось.

– Почему вы меня обманули, Томас? Вы утверждали, что не ездили в Фалмут наводить обо мне справки.

Линли отключил фен и сел на край ванны.

– А! – отозвался он.

– Да. Строго говоря, вы не врали. Вас лично в Фалмуте не было, но вы отправили туда Хейверс. По собственной инициативе она бы не поехала.

– Вообще-то я не знал, что она там была. Думал, что она в Лондоне. Но это я попросил её проверить ваше прошлое, так что…

Линли слабо махнул рукой – европейский жест, означавший, что она сама может догадаться о завершении фразы.

И Дейдра с удовольствием завершила:

– Вы солгали. Мне это не нравится. Вы могли бы задать мне несколько вопросов.

– Я и задал. Вы, судя по всему, решили, что я не стану проверять ваши ответы.

– Неужели я кажусь такой подозрительной? Я что, похожа на убийцу?

Линли покачал головой.

– Абсолютно не похожи. Однако такая у меня работа. Чем больше я вас расспрашивал, тем больше несоответствий обнаруживал.

– А мне казалось, мы начали сближаться. Глупо с моей стороны.

– Да, Дейдра, мы сблизились. Но с самого начала в том, что вы рассказывали о себе, имелись нестыковки, и их нельзя было проигнорировать.

– Вы просто не захотели проигнорировать. Лицо Линли дышало честностью.

– Я не имел права. Убит человек, а я – коп.

– Понимаю. Может, поделитесь тем, что узнали?

– Если хотите.

– Хочу.

– Зоопарк в Бристоле.

– Я там работаю. Разве кто-нибудь опроверг эту информацию?

– Никакого Пола в отделе приматов нет, а в Фалмуте не зарегистрировано ваше рождение – ни дома, ни в больнице. Не желаете объяснить?

– Вы что, меня арестуете?

– Нет.

– Тогда пойдёмте. Одевайтесь. Собираюсь вам кое-что показать.

Дейдра направилась к двери, но остановилась и язвительно улыбнулась.

– Или вы сначала позвоните инспектору Ханнафорд и сержанту Хейверс и сообщите, что уезжаете со мной? Я ведь могу вас и со скалы спихнуть. Им лучше узнать заранее, где искать ваше тело.

Дейдра не стала дожидаться ответа и не посмотрела, принял ли Линли её предложение. Она спустилась вниз и направилась к машине. Не имеет значения, последует он за ней или нет. Дейдра поздравила себя с тем, что абсолютно ничего не чувствует, и подумала, что прошла долгий путь.

Линли не стал звонить ни Ханнафорд, ни Барбаре Хейверс. В конце концов, он свободный агент, не на зарплате, служит не по обязанности. Тем не менее он взял с собой мобильник, после того как натянул носки – слава богу, они стали суше, чем во время завтрака, – и надел куртку. Дейдру он нашёл на стоянке. Во время их разговора она сильно побледнела, но сейчас её лицо вернулось в прежнее состояние.

Линли сел в автомобиль и почувствовал аромат её духов. Невольно вспомнилась Хелен, не запах, а просто тот факт, что она душилась. Хелен любила цитрусовые ноты, они напоминали Средиземноморье в солнечный день. У Дейдры духи… как свежий воздух после дождя, после бури. Представив Хелен, он испытал такую боль, что казалось, сердце остановится, но нет, всё обошлось. Он пристегнулся ремнём.

– Мы едем в Редрут, – объявила Дейдра. – Хотите связаться с Ханнафорд или вы это уже сделали? Так, на всякий случай? Впрочем, я ведь столкнулась с вашим сержантом Хейверс, и она скажет, что я была последней, кто видел вас живым.

– Не думаю, что вы убийца, – ответил Линли. – И никогда так не думал.

Дейдра включила зажигание.

– Возможно, вы перемените своё мнение.

Автомобиль затрясся по неровной стоянке и выехал на улицу. Путь был долгим, но они не разговаривали. Дейдра включила приёмник, они прослушали новости, а потом и утомительное интервью с важным гнусавым романистом, надеявшимся на Букеровскую премию. Затем началась дискуссия о генетически модифицированных продуктах. Дейдра попросила Линли достать из бардачка какой-нибудь CD, что он и сделал, выбрав диск наугад и поставив его. Дейдра включила звук.

В Редруте она обогнула центр и двинулась согласно указателю в Фалмут. Линли не встревожился, но взглянул на девушку. Губы у неё были крепко сжаты, выражение лица – как у человека, решившего идти до конца. Неожиданно он почувствовал сожаление, хотя, если б его попросили назвать причину, не смог бы объяснить, о чём сожалеет.

Отъехав от Редрута, Дейдра свернула на второстепенную дорогу, затем ещё на одну. Такие узкие дороги обычно соединяют деревушки. На указателе было написано «Карнки», но вместо того, чтобы отправиться туда, Дейдра остановилась на перекрёстке, на треугольном участке земли. Линли решил, что сейчас она начнёт изучать дорожную карту, потому что заблудилась. Он увидел земляной вал, частично укреплённый камнем, а за ним – большое открытое пространство с торчащими из него огромными валунами. В отдалении находился фермерский дом из некрашеного гранита. Овцы щипали крестовник и мокричник.

– Расскажите мне о комнате, в которой вы родились, Томас.

Он подумал, что это очень странный вопрос.

– Зачем вам это?

– Желаю представить её, если не возражаете. Вы родились дома, а не в больнице. В родовом гнезде. Вот мне и захотелось узнать, каким оно было, ваше родовое гнездо? Родительская спальня? Родители таких людей, как вы, спят в одной комнате?

«Таких людей, как вы». Этими словами Дейдра провела линию фронта. Для Линли это был странный момент: вновь ощутить отчаяние, которое находило на него много раз в жизни, напоминание, что в меняющемся мире некоторые вещи неизменны.

Он отстегнул ремень, выбрался из машины и направился к земляному валу. Ветер здесь был сильным – ничто его не сдерживало. Линли почувствовал запах дыма, затем услышал, как хлопнула дверца машины. Дейдра подошла к нему, и он заговорил:

– Моя жена после свадьбы высказалась просто: «Никаких отдельных комнат. Никаких ночных визитов три раза в неделю. Будем соединяться с тобой, когда вздумается, спать станем рядом и всё будем делать на глазах друг у друга».

Линли улыбнулся, оглядел овец и обширный луг, доходивший до горизонта.

– Комната большая, два окна в глубоких амбразурах смотрят на сад, в котором растут розы. Есть камин, зимой им по-прежнему пользуются, хотя имеется центральное отопление. Такие дома невозможно согреть. Кровать стоит напротив окон. Она тоже большая, резная, итальянская. Стены окрашены в светло-зелёный цвет. Над камином золочёное зеркало, а рядом – коллекция миниатюр. Между окнами, на столике в форме полумесяца, стоит фарфоровая ваза. На стенах портреты и два французских пейзажа. На столиках семейные портреты. Вот и всё.

– Звучит впечатляюще.

– Комната скорее удобная, чем впечатляющая.

– Она подходит человеку вашего сословия.

– Это просто место, где я родился, Дейдра. Зачем вы хотели узнать о нём?

Дейдра окинула взглядом земляной вал, валуны в поле, крошечную площадку, на которой они стояли.

– Потому что я родилась здесь, – сказала она.

– В фермерском доме?

– Нет, Томас. Здесь. В этом… называйте как угодно. Здесь.

Дейдра подошла к камню, вынула из-под него открытку и подала Линли.

– Вы говорили, что Хоунстоу относится к эпохе Якова Первого?

– Частично – да.

– Я так и думала. У меня всё намного скромнее.

Линли посмотрел на открытку с изображением цыганского каравана; такие некогда разъезжали здесь: ярко-красная кибитка, высокая зелёная крыша, жёлтые колёса. Он подумал, что Дейдра явно не цыганского рода-племени, а значит, её родители наверняка проводили здесь отпуск. Туристы всё время наезжают в Корнуолл. Нанимают кибитки и изображают из себя цыган.

Судя по всему, Дейдра прочитала его мысли.

– В моём случае – никакой романтики. Родилась я не во время маминого отпуска, и в нашем роду никаких цыган не было. Мои мама и папа – кочевники. Тёти и дяди – тоже. Бабушки и дедушки были кочевниками. Именно в этом месте остановился наш фургон, когда я появилась на свет. Только фургон был не таким ярким, как этот. – Дейдра кивнула на открытку. – Его многие годы не красили, а в остальном всё очень похоже. Не то что Хоунстоу.

Линли не знал, что на это ответить. Он не знал, верить ли Дейдре.

– Условия… – продолжала Дейдра. – Я бы назвала их довольно стеснёнными, хотя, когда мне исполнилось восемь, положение несколько улучшилось. К тому времени нас стало уже пятеро: мои родители, я и близнецы.

– Близнецы?

– Брат и сестра. Младше меня на три года. И при этом ни один из нас не родился в Фалмуте.

– Может, вы и не Дейдра Трейхир?

– В некотором роде Дейдра.

– В некотором роде? Что это значит?

– Хотите узнать меня настоящую?

– Хочу.

Линли поднял глаза от открытки – Дейдра внимательно смотрела на него. Судя по всему, следила за его реакцией. Должно быть, она что-то прочитала на его лице и поняла, что нет смысла скрывать.

– Хорошо, Томас, пойдёмте. Вы увидите намного больше.

Когда Керра вышла из кабинета, чтобы спросить совета у Алана насчёт найма на работу, она очень удивилась, увидев у ресепшена Мадлен Ангарак. На ней была форма сотрудницы пекарни. Керра решила, что Мадлен принесла ей свою продукцию, и посмотрела на стол, нет ли там коробки с надписью «Кэсвелин из Корнуолла».

Коробки не было. Значит, Мадлен здесь с другой целью, и цель эта, возможно, имеет отношение к ней, к Керре. Ей больше не хотелось ругаться с Мадлен. Она чувствовала, что этот период закончился.

Мадлен окликнула Керру дрожащим голосом – кажется, она боялась реакции бывшей подруги. Разумно: последний их разговор мирным не назовёшь, и расстались они не лучшим образом. Впрочем, они давно отдалились.

Обычно Мадлен излучала здоровье, но сейчас всё было по-другому. Видимо, она не выспалась, и её тёмные волосы потеряли прежний блеск. Глаза, правда, остались всё теми же: большими, тёмными, притягивающими. Неудивительно, что Санто ею увлёкся.

– Можно тебя на пару слов? – обратилась она к Керре. – Я отпросилась на полчаса из пекарни. Сказала, по личному делу.

– Вот как? У тебя личное дело ко мне?

Упоминание о пекарне навело Керру на мысль, что Мадлен хочет устроиться к ним на работу. И кто бы её в этом обвинил? Несмотря на знаменитую продукцию, карьеру в пекарне вряд ли построишь. Да и удовольствие сомнительное. Мадлен могла бы стать инструктором сёрфинга, если бы Керра уговорила отца включить эту дисциплину в перечень услуг «Эдвенчерс анлимитед».

– Да, к тебе. Может, присядем где-нибудь?

В этот момент из кабинета вышел Алан.

– Керра, – начал он, – я только что общался с кинооператорами, и они…

Тут Алан заметил Мадлен. Он перевёл взгляд с неё на Керру, лицо его излучало дружелюбие. Он кивнул и продолжил:

– Прости, я поговорю с тобой позже. Здравствуй, Мадлен. Рад тебя видеть.

Алан вернулся в кабинет.

– Может, пройдём в гостиную? – предложила Керра.

– Хорошо, – согласилась Мадлен.

Керра отвела гостью в гостиную. Из окна она увидела, что отец даёт распоряжения двум рабочим, которые, вместо того чтобы посадить кусты за клумбой, устроенной возле лужайки для боулинга, сдуру посадили их перед клумбой.

– О чём они только думают? – пробормотала она.

– Что? – не поняла Мадлен.

Сама Мадлен даже не выглянула на улицу. Керра решила, что гостья нервничает.

– Мы устроили площадку для боулинга позади скалодрома. Это идея Алана. Отец считает, что никто боулингом заниматься не будет, а Алан уверен, что вместе с семьёй могут приехать бабушка и дедушка и вряд ли они полезут на стенку. Я возразила, что он не знает современных дедов, но Алан настоял. В итоге мы ему уступили, тем более что во многих других случаях он оказался прав. Если не получится, мы всегда сможем сделать из этой территории что-то другое. Крокет или ещё что-нибудь.

– Да, понимаю. Алан очень умный.