Текст книги "Женщина в красном"

Автор книги: Элизабет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

– Это же неудобно.

– Мы привыкли друг к другу.

– В самом деле?

Деллен взглянула на попугая, но Кадану казалось, что на самом деле она не видит Пуха, словно смотрит сквозь него.

– Мы с Санто были очень близки. А ты близок с матерью?

– Нет.

Кадан не пояснил, что невозможно быть близким с Уэнной Райс Ангарак Макклауд Джексон Смит, урождённой Баундер. Мать постоянно сидит за карточным столом.

– Мы с Санто были очень близки, – повторила Деллен. – И очень похожи. Сенсуалисты. Знаешь, кто это? – Деллен не дала возможности ответить. – Мы живём ради ощущений. Ради того, что можем видеть, слышать и осязать. Ради того, что можем пробовать на вкус, к чему можем прикоснуться. И ради того, чтобы к нам прикасались. Мы исследуем жизнь во всём её богатстве, не ведая вины и страха. Таким был Санто. Я научила его быть таким.

– Понятно.

Кадану хотелось броситься прочь из комнаты, но он боялся, что Деллен воспримет это как бегство. Он заверил себя, что нет причины для ухода, однако испытывал почти животное чувство опасности.

– А ты какой, Кадан? – спросила Деллен. И без перехода: – Можно потрогать твоего попугая или он меня ущипнёт?

– Пуху нравится, когда ему чешут голову. Там, где должны быть уши, если у птиц есть уши. Я имею в виду, такие как у нас, потому что они ведь слышат.

– Вот так?

Деллен подошла к Кадану, и тот ощутил её запах. Мускус, решил он. Деллен почесала попугая указательным пальцем с ногтем, покрашенным ярко-красным лаком. Пух заурчал как кот. Этому звуку он научился от предыдущего владельца. Деллен улыбнулась птице и обратилась к Кадану:

– Ты мне не ответил. Ты себя к какому разряду причисляешь? К сенсуалистам? К эмоциональным людям? Или к интеллектуалам?

– Ну уж нет, – заявил Кадан. – Это я про интеллектуалов. Я не интеллектуал.

– А. Значит, ты эмоциональный. Клубок чувств? Тебе больно от прикосновений? Я имею в виду, душевных.

Кадан отрицательно помотал головой.

– Тогда ты сенсуалист, как я. И как Санто. Я так и подумала. Это видно. Должно быть, это нравится твоей девушке. Если она у тебя есть. У тебя есть девушка?

– Сейчас нет.

– Жаль. Ты довольно привлекательный, Кадан. А как же секс?

Кадану больше прежнего захотелось исчезнуть, хотя вроде бы Деллен ничего такого не делала. Просто ласкала птицу и разговаривала. Тем не менее что-то с этой женщиной было не так.

Вдруг он вспомнил, что её сын умер. Не просто умер, его убили. Его больше нет. Когда погибает сын – или дочь, или муж, – разве мать не рвёт на себе одежду и волосы? Разве не проливает потоки слёз?

– О сексе, Кадан, такому молодому человеку, как ты, забывать нельзя. Надеюсь, ты не живёшь как монах.

– Я жду лета, – отозвался Кадан.

– Лета? – не поняла Деллен.

Она чуть отвела палец от зелёной головы Пуха. Птица переступила к ней поближе и вытянула шею.

– В город приезжает много девушек. На каникулы.

– А. Ты предпочитаешь кратковременные отношения. Без привязанности.

– Да, – подтвердил Кадан. – Меня так больше устраивает.

– Понимаю. Ты – им, они – тебе, и все довольны. Никаких обязательств. Наверное, ты мне удивляешься. Женщина моего возраста, замужняя, с детьми, и понимает, что это значит.

Кадан слегка улыбнулся, но неискренне. Так он просто подтвердил, что услышал её слова.

– Что ж. Приятно было пообщаться, – заявил он, решительно глянув на дверь.

– Почему мы раньше не познакомились?

– Я только начал…

– Нет, это я поняла. Но почему я не встречала тебя раньше? Ведь ты примерно одного возраста с Санто.

– Старше на четыре года.

– И ты так похож на него. Поэтому и странно, что я тебя с ним не видела.

– Он ровесник моей сестры, Мадлен. Возможно, вы знаете Мадлен. Они с Санто были… как бы лучше выразиться?

– Что? – перебила Деллен. – Как ты её назвал?

– Мадлен. Мадлен Ангарак. Они с Санто были вместе… не помню… года полтора. Или два. В общем, Мадлен – моя сестра.

Деллен уставилась на Кадана, потом – невидящим взглядом в пространство. И заговорила совершенно другим голосом:

– Как неожиданно. Её зовут Мадлен?

– Да. Мадлен Ангарак.

– И они с Санто были…

– Он был её бойфрендом. Партнёром. Любовником.

– Ты шутишь.

Кадан недоуменно покачал головой: с чего она взяла, что он шутит?

– Они познакомились, когда Санто покупал доску у моего отца. Мадлен учила вашего сына сёрфингу. Так они сошлись. С этого всё и началось.

– И её зовут Мадлен? – уточнила Деллен.

– Да, Мадлен.

– Они были вместе полтора года?

– Да, примерно столько. Деллен была озадачена.

– Почему тогда я её ни разу не видела?

Когда Би Ханнафорд вернулась в отделение вместе с констеблем Макналти, она обнаружила, что Рэй исполнил её желание: выделил помещение для ведения дела, которое сержант Коллинз подготовил так здорово, что она удивилась. Это была комната для заседаний, расположенная на верхнем этаже. Сержант привёл её в порядок, удачно пристроил фотографии Санто Керна – прижизненные и посмертные. Здесь также стояли столы, телефоны, компьютеры с поисковиком HOLMES [21]21
  Home Office Large Major Enquiry System – база данных Нью-Скотленд-Ярда. Аббревиатура названия не случайно совпадает с фамилией великого детектива.


[Закрыть]наготове, шкаф для хранения документов, канцелярские принадлежности. Не хватало самого главного: офицеров из убойного отдела.

Из-за отсутствия таких специалистов Би оказалась в незавидной ситуации. Ей предстояло проводить следствие с Макналти и Коллинзом, пока в город не прибудут нужные люди. Это раздражало: инспектор знала, что бывший супруг, если на него надавить, может доставить офицеров менее чем за три часа.

– Чёрт, – пробормотала она.

Приказав Макналти привести в печатный вид сделанные им записи, Би прошла к стоящему в углу столу и выяснила: присутствие телефонного аппарата не означает, что он подключён к телефонной линии. Би красноречиво взглянула на сержанта Коллинза, и тот стал смущённо оправдываться:

– БТ [22]22
  «Бритиш телеком», британская телекоммуникационная компания.


[Закрыть]обещает через три часа. Здесь нет контакта, так что они пришлют профессионала. Придётся пользоваться мобильниками или телефонами на нижнем этаже.

– Они хоть в курсе, что мы расследуем дело об убийстве?

– Да, – вздохнул Коллинз.

Судя по его тону, БТ было всё равно, убийство это или что-то другое.

– Чёрт! – повторила Би. – Здесь опять полная неразбериха.

Она достала мобильник и набрала рабочий номер Рэя.

– Беатрис! Привет! Добро пожаловать в комнату для ведения дела. Мне что, опять брать Пита на ночь?

– Я звоню не по этому вопросу. Где ребята из убойного отдела?

– А! – отозвался Рэй. – Это проблема. Ничего не получится, дорогая. В данный момент в Кэсвелин прислать некого. Позвони в Дорсет или Сомерсет. Может, там смогут помочь. Конечно, я и сам что-нибудь придумаю. Отправлю людей из береговой охраны.

– Да ты что, Рэй?! Мы расследуем убийство. Нам нужны специалисты из отдела особо опасных преступлений.

– Кровь из носу, – заверил Рэй. – Больше ничего не могу. Кабинет я тебе устроил.

– Ты что, наказываешь меня таким образом?

– Не будь смешной. Ведь ты сама…

– Лучше не продолжай.

– Я могу поселить у себя Пита, пока ты не окончишь дело, – мягко предложил Рэй. – Тебе будет не до него, не хочу, чтобы он оставался один.

– Ты не хочешь, чтобы он оставался один… Ты не хочешь…

Би задохнулась от негодования. Осталось только попрощаться. Надо было сделать это с достоинством, но она резко нажала на кнопку и швырнула мобильник на ближайший стол.

Когда через мгновение телефон зазвонил, Би подумала, что бывший муж хочет извиниться или – что более вероятно – поучить её полицейской процедуре, напомнить о её склонности к близоруким решениям, о постоянном выходе за рамки дозволенного. Би схватила трубку и раздражённо закричала:

– Что ещё?

Оказалось, что на связи криминалистическая лаборатория. Некто Дюк Кларенс Уошо по поводу исследования отпечатков пальцев. Ну и имя! О чём только думали его родители?

– Тут настоящая каша, мэм, – сообщил Дюк.

– Лучше называйте меня шефом, – заявила Би, – или инспектором Ханнафорд. Я вам не мэм и не мадам. Такие обращения предполагают родство или то, что я особа королевских кровей.

– О, прошу прощения.

Наступила пауза. Дюк собирался с мыслями.

– В автомобиле полно отпечатков, оставленных вашим виком [23]23
  Vic – сокращение от английского слова victim (жертва).


[Закрыть].

– Жертвой, – поправила Би, устало подумав о влиянии американского телевидения. – Какой он вам вик? Тогда уж лучше по имени – Санто Керн. Проявите к покойному больше уважения, мистер Уошо.

– Дюк Кларенс, – отозвался тот. – Можете звать меня Дюк Кларенс.

– Я вне себя от восторга, – процедила Би сквозь зубы. – Продолжайте.

– Имеется одиннадцать чужих отпечатков. Это снаружи автомобиля. Внутри у нас семь вика… Прошу прощения, покойного. И шесть неизвестных. Они обнаружены на двери с пассажирской стороны, на приборной доске, на оконных ручках и в бардачке. Есть отпечатки на CD. Эти принадлежат самому покойному и трём другим лицам.

– А на скалолазном снаряжении что?

– Единственные приличные следы на изоляционной ленте. Но они принадлежат Санто Керну.

– Чёрт! – выругалась Би.

– Есть хорошие чёткие отпечатки на багажнике машины. Свежие. Не знаю, правда, чем это вам поможет.

«Да где там», – подумала Би.

В городе кто угодно мог, проходя мимо, прикоснуться к багажнику. Она возьмёт отпечатки пальцев у всех, кто недавно контактировал с Санто Керном, но дело в том, что если эти люди и оставили следы на автомобиле юноши, то это ничего не доказывает. Би испытывала разочарование.

– Дайте знать, если ещё что-то обнаружите, – велела она Дюку Кларенсу Уошо. – Может, в машине найдётся что-то, что нам пригодится.

– Мы обнаружили несколько волосков в скалолазном снаряжении.

– Сохраните их, мистер Уошо.

– Можете называть меня Дюк Кларенс, – напомнил он.

– А, да, – сказала Би. – Я забыла.

Они закончили беседу. Инспектор уселась за стол и глянула на констебля Макналти. Тот пытался набрать в компьютере свои записи. Би поняла, что Макналти не умеет печатать. Вытянув указательный палец, он напряжённо разыскивал каждую букву. Би почувствовала, что если посмотрит на него ещё с полминуты, то завопит. Поэтому поднялась и направилась к дверям.

Сержант Коллинз чуть не столкнулся с ней на пороге.

– Внизу телефон, – сообщил он.

– Слава богу, – произнесла Би с чувством. – Где они?

– Кто?

– БТ.

– «Телеком»? Они ещё не приехали.

– Тогда что…

– Телефон. Вас просят к телефону, который стоит внизу. Там офицер из…

– Мидлмора, – закончила Би его фразу. – Мой бывший муж. Заместитель главного констебля, мистер Ханнафорд. Я не стану с ним общаться. Мне нужно поразмыслить.

Рэй, решила Би, сначала звонил ей на мобильник, а теперь пытается добраться до неё по стационарному телефону.

– Передай ему, что я уехала по неотложному делу. Пусть свяжется со мной завтра. Или вечером звонит домой.

«Хватит с него и этого», – подумала Би.

– Там не Ханнафорд, – возразил Коллинз. – Этот человек назвал себя сэром Дэвидом.

– Да что такое нынче с людьми? – возмутилась Би. – Я только что говорила по телефону с неким Дюком Кларенсом, а теперь ещё и сэр Дэвид?

– Хильер. Он назвал себя сэром Дэвидом Хильером, помощником комиссара Лондонской полиции.

– Скотленд-Ярд, – заключила Би. – Только этого мне недоставало.

Селеван Пенрул глянул на часы: пора ему и в «Солтхаус» – пропустить стаканчик виски «16 горцев из Тейна» [24]24
  Известная марка шотландского виски «Гленморанджи».


[Закрыть]. Сегодня он это заслужил.

В течение одного дня иметь дело с упрямством внучки, а потом с истерикой её матери – да это любого выведет из себя. Неудивительно, что Дэвид отправил семейство в Родезию. Он-то решил, что жара, холера, туберкулёз, змеи и мухи цеце приведут их в чувство. Но не тут-то было, если судить по поведению Тэмми и голосу Салли Джой.

– Тэмми хорошо ест? – допытывалась она из африканских глубин.

Нормальная телефонная связь была там сродни внезапному превращению кошки в двухголового льва.

– Тэмми молится, отец Пенрул?

– Она…

– Вес набрала? Сколько времени стоит на коленях? А Библия? Тэмми читает Библию?

«Ах ты, едрен-батон!» – мысленно выругался Селеван. От Салли Джой у него голова шла кругом.

– Я же пообещал, что присмотрю за девчонкой. Этим и занимаюсь. Что ещё?

– Конечно, я надоедливая. Вы даже не представляете, что такое иметь дочь.

– Я вырастил дочь. И четырёх сыновей, если тебе интересно.

– Знаю. Я знаю. Но в случае с Тэмми…

– Смотри сама: либо ты оставляешь её мне, либо я отправляю её обратно.

Это подействовало. Вернуть дочь в Африку – последнее, чего бы хотели Салли Джой и Дэвид.

– Ну хорошо, я понимаю: вы делаете всё, что можете.

«И получше, чем ты», – подумал Селеван. Но это было прежде, чем он застал внучку на коленях. Она соорудила некий предмет, который Селеван именовал молитвенной скамьёй. Внучка назвала предмет как-то иначе, Селеван не запомнил. Сначала он подумал, что Тэмми будет вешать на спинку этой скамьи свою одежду, как делают джентльмены в отелях. Но когда после завтрака он отправился искать Тэмми, чтобы отвезти на работу, то обнаружил, что внучка стоит перед скамьёй на коленях, а перед ней – раскрытая книга, которую Тэмми внимательно читает. Книгу Селеван заметил не сразу, сначала он решил, что девчонка снова перебирает свои дурацкие чётки, несмотря на то что он уже отобрал у неё пару таких бус.

– Хватит заниматься всякой ерундой, – сказал Селеван, кладя руки внучке на плечи.

И только тогда увидел на скамье книгу. Это была даже не Библия, хотя какая разница! Тэмми увлечённо читала писание какой-то святой.

– Это житие святой Терезы Авильской [25]25
  Тереза Авильская – испанская монахиня-кармелитка, XVI век.


[Закрыть], дедушка, – сообщила Тэмми. – Просто философия.

– Если написано какой-то святошей, то это религиозная муть, – заявил Селеван и схватил книгу. – Не забивай голову всякой ерундой.

– Это несправедливо! – воскликнула внучка со слезами на глазах.

В Кэсвелин они ехали молча. Тэмми сидела отвернувшись, Селеван видел лишь изгиб её упрямого маленького подбородка и тусклые волосы. Внучка шмыгала носом. Селеван догадался, что она плачет, и почувствовал… Он и сам не знал, что почувствовал. И про себя отругал её родителей за то, что прислали к нему внучку. Он ведь пытался помочь девчонке, вправить ей мозги, если они у неё ещё остались, хотел внушить ей, что нужно проживать свою жизнь, а не растрачивать её попусту, читая о деяниях святых и грешников.

И тут Селеван ощутил раздражение. С непослушанием он мог справиться. Мог накричать, проявить жёсткость. Но слёзы…

– Это всё лесбиянки, девочка. Понимаешь?

– Не будь дураком, – пропищала Тэмми тоненьким голосом и заплакала громче.

Селевану вспомнилась Нэн, его дочь. Они находились в машине, и Нэн сидела вот так же, глядя в сторону.

«Это же Эксетер, – убеждала она. – Это просто клуб, папа».

«Я не позволю тебе этой глупости, – ответил Селеван, – пока ты живёшь под моей крышей. Так что утри глаза, не то почувствуешь мою руку, а она не станет с тобой церемониться».

Нужно ли было проявлять такую строгость с дочкой, когда всё, чего она хотела, – это встречаться с друзьями? Но он вёл себя именно так. По его понятиям, что такое друзья и клубы? С этого всё обычно и начинается, а кончается позором.

Сейчас подобные развлечения казались Селевану невинными. О чём он думал, запрещая Нэн несколько часов удовольствия? Может, это потому, что в её возрасте у него самого никаких удовольствий не было?

День едва тянулся; на душе у Селевана было сумрачно. Ему не терпелось оказаться в «Солтхаусе», в тёплых объятиях шестнадцати горцев из Тейна. Ему и поговорить хотелось, тем более что в дымном помещении бара его ждал постоянный собутыльник.

Это был Яго Рит. Он сидел с пинтой «Гиннеса», зацепившись лодыжками за ножки стула. Согнулся так, что очки с замотанными проволокой дужками сползли к кончику горбатого носа. На нём были всё те же грубые джинсы и свитер; ботинки, как всегда, посерели от пенополистирола, из которого он мастерил доски для сёрфинга. Яго давно перевалил за пенсионный возраст, но с гордостью изрекал: «Старые сёрферы не умирают и не исчезают, они просто подыскивают подходящую работу, когда им приходится распрощаться с морем».

Яго распрощался с морем из-за болезни Паркинсона; Селеван жалел друга, глядя на его трясущиеся руки. Но Яго отметал всякое сочувствие. «Я своё отплавал, – говорил он. – Надо уступать молодым».

Яго стал отличным исповедником для Селевана, поэтому, как только Селеван взял в руку «Гленморанджи», он тут же принялся рассказывать приятелю о своей утренней стычке с Тэмми. Яго поднёс ко рту стакан – обеими руками, как заметил Селеван.

– Она водится с лесбиянками, – заключил Селеван.

– Что ж, – пожал плечами Яго. – Молодёжь всегда делает, что хочет. Ничего страшного в этом не вижу.

– Но её родители…

– Что родители? Если уж на то пошло, что знал ты? И пятерых нарожал. А что ты понимал? Ни хрена в детях не разбирался.

Селеван молча признал, что ни в чём не разбирался, даже в отношениях с супругой. Вместо того чтобы реализовать свои желания, а именно поступить на морскую службу, увидеть мир, убраться из Корнуолла, он заделался отцом и мужем и всю жизнь проработал на молочной ферме.

– Тебе легко рассуждать, – сердито заметил Селеван.

У Яго не было детей, он никогда не был женат. Всю молодость и зрелые годы болтался на волнах.

Яго улыбнулся. Его зубы к старости много поработали, но ухода не ведали.

– Верно, – признал он.

– Как такому тупице, как я, понять девчонку? – вздохнул Селеван.

– Просто предостеречь её от раннего залёта.

Яго опрокинул остатки пива и отодвинулся от стола. Он был высоким и не сразу вытащил длинные ноги из-за ножек стула. Пока Яго шёл к бару за другой бутылкой пива, Селеван обдумывал слова друга.

Совет был неплохой, правда, не имел отношения к Тэмми. Залеты не по её части. Тэмми не интересует то, что висит у мужика между ног. Да если бы она вдруг забеременела, он в отличие от большинства родителей и родственников только бы порадовался.

– В моём доме лесбиянок никогда не бывало, – сообщил Селеван вернувшемуся Яго.

– Почему ты внучку прямо не спросишь?

– Как об этом спрашивать?

– Что, куст нравится, а шипы – нет? Послушай, приятель, дети нынче не такие, какими были мы в их возрасте. Они ранние пташки. Неизвестно, что у них на уме. Тебе нужно направлять внучку, а не указывать.

– Это я и пытаюсь делать, – отозвался Селеван.

– Главное – как пытаться.

Селевану нечего было возразить. С детьми он не справился, а теперь у него та же история с Тэмми. Он вынужден был признать, что Яго Рит умеет находить общий язык с молодёжью. Селеван видел, что в домик Яго в «Снах у моря» приходят брат и сестра Ангараки, а когда покойный мальчик Санто Керн зашёл к Селевану за разрешением на выход в море с его территории, оказалось, что с Яго парень проводит больше времени, чем в воде. Они вместе готовили доску Санто, устанавливали плавники, проверяли, не допустили ли брака, а потом сидели на шезлонгах и болтали. О чём? – недоумевал Селеван. Как могут общаться друг с другом люди разных поколений?

Яго ответил, как если бы Селеван задал ему эти вопросы.

– Да я больше слушаю их, хотя меня так и распирает от желания выдать тираду. Или прочитать лекцию. Не представляешь, как мне хочется их поучить. Но я терплю, и только когда они поинтересуются: «А вы как думаете?» – тогда и подаю голос. Вот так просто.

Яго подмигнул и помолчал.

– Хотя не всё просто, – вздохнул он. – Четверть часа с ними – и возвращать молодость уже совсем не хочется. Что за возраст? Травмы и слёзы.

– Слёзы – это девочка, – догадался Селеван.

– Да. Девочка. Она ранена, ей больно. Не спрашивала у меня совета о прошлом, не рассуждала о будущем.

Яго набрал в рот пива и погонял во рту. «Должно быть, – подумал Селеван, – это единственная уступка гигиене полости рта».

– Под конец дня я нарушил собственное правило.

– Это как?

– Сказал, что бы я сделал, будь я на её месте.

– И что же?

– Убил бы подонка, – бросил Яго так небрежно, будто Санто Керн не лежал в этот момент в морге, словно рождественский гусь на столе.

Селеван вскинул брови, а Яго продолжил:

– Это я, конечно, метафорически. Посоветовал ей уничтожить прошлое. Распрощаться с ним навсегда. Сжечь на костре. Побросать в огонь всё, что когда-то их связывало. Дневники. Журналы. Письма. Карты. Фотографии. Валентинки. Медвежонка Паддингтона. Использованные презервативы с их первой близости, если есть об этом сентиментальные воспоминания. Избавиться от всего и идти вперёд.

– Легко говорить, – хмыкнул Селеван.

– Верно. Но у девочки это впервые, она прошла с ним полную милю. А потом всё переменилось. По-моему, надо очистить дом от прошлого. И у неё начало получаться, жизнь стала налаживаться, когда вдруг этот случай.

– Плохо, – заметил Селеван.

Яго кивнул.

– Девочке ещё хуже. Что ей теперь думать о Санто Керне? Лучше бы ей вообще его не знать. Он был неплохим парнем, но таким уж уродился, а она сразу не углядела. Когда локомотив выходит со станции, всё, что остаётся, – это уступить ему дорогу.

– Любовь – подлая штука, – глубокомысленно изрёк Селеван.

– Любовь убивает, – согласился Яго.