Текст книги "Женщина в красном"

Автор книги: Элизабет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

Глава 18

Если бы не дождь, Бен Керн вряд ли увидел бы отца. Мать поддалась на его уговоры из-за непогоды, и в конце рабочего дня он повёз её из «Кроншнепа» домой. У неё был большой трёхколёсный велосипед, на котором она без особых трудов добиралась до работы и обратно. Бен объяснил, что велосипед они положат в багажник «остина». Незачем ей ездить по узким улицам в плохую погоду. Да и в хорошую тоже. Она немолода, нездорова, не годится ей кататься на трёхколёсных велосипедах. «У него же три колеса, Бен», – возразила мать плохо повинующимся языком. Нет, отцу следовало купить нормальную машину, ведь и отец, и мать – люди преклонного возраста.

Когда Бен произнёс это, он подивился эволюции отношений между детьми и родителями: со временем они меняются местами, родители становятся детьми. И у них с Санто могло бы произойти нечто подобное. Впрочем, Бен в этом сомневался. Санто застыл бы в вечной молодости, удовлетворял бы только собственные желания.

Мысли о распутной юности преследовали Бена на протяжении всего визита в родные места. Тем не менее, когда он трясся по ухабам, следуя к старому фермерскому дому, он поражался тому, что через столько лет не освободился от страха перед отцом. Кроме Эдди Керна, Бен никого и ничего не боялся. Сейчас же ему казалось, что он и не покидал бухту Пенгелли. Мать почувствовала это и сказала невнятно (господи, казалось, теперь она говорит по-португальски!):

– Отец очень изменился за прошедшие годы.

– По телефону он показался таким же, как прежде. Мать пояснила, что отец изменился физически – ослабел. Пытается скрывать это, но возраст сказывается. Она не прибавила, что отец и сам осознаёт свою слабость. Экологический дом был его мечтой: жизнь на земле, в гармонии с природой. Эдди Керн хотел подчинить природу, заставить работать на себя. Он совершил замечательную попытку по организации натурального хозяйства, но надорвался, взвалив на плечи непосильную ношу.

Если Эдди Керн и слышал, что к дому подъехал «остин», то виду не подал и на улице не показался. Однако, когда Бен вытащил из багажника материнский трёхколёсный велосипед и они подошли к жилищу-развалюхе, дверь оказалась приоткрытой. Должно быть, Эдди наблюдал за ними из грязного, кое-как поставленного оконца.

Несмотря на предупреждение матери, Бен испытал потрясение, увидев отца. Как же тот постарел! Выглядит намного старше своих лет. Стариковские очки в чёрной оправе. За толстыми грязными линзами – выцветшие глаза, один глаз поражён катарактой. Бен понимал, что отец ни за что не согласится на операцию. И всё остальное было у него старым – от одежды с неумело поставленными заплатками до плохо выбритого лица. Из ушей и носа торчали пучки волос. Плечи сгорбились, движения замедлились. Отец был олицетворением конца света.

Бен почувствовал головокружение.

– Отец! – выдохнул он.

Эдди Керн окинул сына с головы до ног тем взглядом, которым родители часто одаряют своих отпрысков и который выражает одновременно оценку и осуждение, потом повернулся и молча исчез в глубине дома.

В других обстоятельствах Бен немедленно бы уехал. Но мать пробормотала: «Тсс, тсс» – и Бен успокоился. Невольно почувствовал себя ребёнком. В этих звуках он услышал: «Мама здесь, дорогой. Не плачь». Мать легонько подтолкнула его вперёд.

Эдди дожидался в кухне, которая казалась единственным обитаемым помещением нижнего этажа. Тут было тепло и светло в отличие от остального дома, погруженного в темноту, пропахшего плесенью, со скребущимися под полом мышами.

Отец поставил чайник. Энн Керн многозначительно кивнула на этот чайник как на свидетельство того, что Эдди изменился не только физически, но и душевно. Шаркая ногами, отец прошёл к шкафу, вынул три чашки, банку с растворимым кофе и рваную упаковку с рафинадом. Поставил всё на щербатый жёлтый стол рядом с пластмассовым кувшином с молоком, буханкой хлеба и непочатой пачкой маргарина.

Наконец он подал голос:

– Скотленд-Ярд. Обрати внимание: не местные, а Скотленд-Ярд. Это почище, чем местные. Не ожидал, небось? А она?

Бен понимал, что значит «она». «Она» всегда одна и та же.

– Другой вопрос, – продолжил Эдди, – кто им позвонил? Кому понадобилось вызывать Скотленд-Ярд и почему они примчались сюда, словно на пожар?

– Не знаю.

– Да откуда тебе знать? Если уж Скотленд-Ярд подключился, дело плохо. А если плохо, то без неё не обошлось. Я с самого начала этого боялся, Бенесек. Разве я тебя не предупреждал?

– Деллен не имеет к этому отношения, отец.

– Не упоминай при мне этого проклятого имени.

– Эдди, – умоляюще произнесла мать, положив ладонь Бену на руку: боялась, что сын взбрыкнёт.

Но вид отца потряс Бена. «Какой же он старый, – подумал он. – Ужасающе старый. И сломленный». Бен с удивлением подумал, и как это он до сих пор не понимал, что жизнь давным-давно нанесла поражение его отцу. Эдди Керн бился, не признавая компромиссов и не желая меняться. Он не хотел принимать жизнь такой, какая она есть, что означало искать порой обходные пути и изменять своё поведение. Он не хотел отказаться от своей мечты и посмотреть в лицо реальности. Он не был способен на эти уступки, и жизнь сокрушила его и прокатилась по нему колесом.

Чайник закипел, захлопал крышкой. Когда Эдди повернулся, чтобы снять его с плиты и принести его на стол, Бен подошёл к отцу. Мать снова повторила своё «тсс, тсс», но сейчас это было ни к чему.

– Мне жаль, что между нами всё так сложилось, – заметил Бен. Я люблю тебя, отец.

Плечи Эдди ещё сильнее согнулись.

– Почему ты её не бросил?

Голос отца был таким же подавленным, как и его душа.

– Просто не мог, – ответил Бен. Но во всём виноват я, а не Деллен. Винить надо не её, а мою слабость.

– Ты отказывался смотреть в лицо правде.

– Верно.

– А сейчас?

– Не знаю.

– До сих пор?

– Да, это мой личный ад. Понимаешь? Все эти годы он был моим, а не твоим.

Плечи Эдди совсем поникли. Он попытался, но не смог поднять чайник. Бен сам взял чайник и разлил воду в чашки. Кофе был нежелателен: одолеет бессонница, а ему нужен сон, лучше непробудный. Но он выпьет кофе, угодит отцу.

Все уселись, последним опустился на стул Эдди. Голова его казалась слишком тяжёлой для шеи, она клонилась вперёд, подбородок чуть ли не падал на грудь.

– Что же теперь будет, Эдди? – спросила Энн.

– Я сказал копу. Я мог бы вышвырнуть его со своей земли, но не стал. Я хотел… не знаю, чего я хотел. Бенесек, я выложил ему всё, что знал.

Последовавшая за этим беспокойная ночь была вызвана двумя причинами: выпитым кофе и общением с родителями. Хотя Бен и Эдди похоронили часть мучивших их обид, беседа оживила болезненные воспоминания, которым Бен предавался весь вечер и ночь.

По сравнению со всей жизнью одна ночь должна казаться незначительной. Та ночь была вечеринкой с приятелями, только и всего. Сборище, на котором Бен мог бы и не оказаться, если бы за два дня до этого в который раз не порвал с Деллен Нанкервис, «Тебе надо встряхнуться, – советовали ему друзья. – Этот идиот Парсонс устраивает вечеринку. Приглашает всех, так что пойдём с нами. Хоть раз перестань думать о своей корове».

Это оказалось невозможным, потому что Деллен появилась на вечеринке в красном платье и в туфлях на шпильках. Гладкие ноги, загорелые плечи, густые, длинные белокурые волосы, глаза словно васильки. Семнадцать лет, сердце сирены. Сначала она была одна, но в одиночестве не осталась. Деллен напоминала пламя и всех притягивала к себе. Приятели Бена на эту удочку не попались и держались в сторонке – знали, какую западню может подстроить Деллен: подложит приманку и в нужный момент прихлопнет жертву. Остальные немедленно клюнули. Бен наблюдал за этим, пока не лопнуло терпение.

Ему протянули бокал, и он выпил. Сунули в руку таблетку – проглотил. Дали сплифф [40]40
  Сплифф – сигарета, набитая марихуаной.


[Закрыть]– и он закурил. После всего этого чудесным образом остался жив. Бен отвечал на приглашения всех девушек, желавших уединиться с ним в тёмном углу. Кажется, их было три, а может, и больше. Ему было всё равно, главное то, что Деллен за ним наблюдает.

«Убери от моей сестры свои мерзкие руки», – эти слова вдруг положили конец его игре. Их произнёс Джейми Парсонс. Он взял на себя роль возмущённого брата, богатого человека, путешествующего по миру в поисках лучших мест для сёрфинга. Парсонс обнаружил, что какое-то ничтожество запустило руку в трусики его сестры, а сестра упёрла ногу в стенку, и видно было, что ей нравится то, что с ней делают. Бен по глупости объявил об этом во всеуслышание.

Джейми Паттерсон без церемоний вышвырнул Бена из дома, а приятели Бена последовали за ним. Деллен осталась на вечеринке.

«С этим идиотом надо разобраться», – заявили друзья. Они напились и накурились до чёртиков и горели желанием отомстить Джейми Парсонсу.

А что было потом? Бен просто не знал.

Всю ночь после возвращения в Кэсвелин из бухты Пенгелли он прокручивал эту историю в голове. Когда он вернулся, было около десяти. Бен расхаживал по дому, останавливался у окон и глядел на беспокойное море. В гостинице было тихо. Керра отсутствовала, Алан тоже, а Деллен… её не было ни в гостиной, ни в кухне. Дальше Бен не смотрел. Ему требовалось время – отделить настоящие воспоминания от всего, что он вообразил.

Утром Бен наконец вошёл в семейную спальню. Деллен растянулась на постели по диагонали. Она была погружена в тяжёлый наркотический сон. Даже не потрудилась закрыть стоявший на тумбочке пузырёк с таблетками. Лампа, должно быть, горела всю ночь.

Бен уселся на край кровати. Деллен не проснулась. Она спала в одежде, которая была на ней накануне. Бахрома красного шарфа словно лепестки, в центре голова Деллен – сердцевина цветка.

Проклятием Бена являлось то, что он по-прежнему любил Деллен. И сейчас, несмотря ни на что, несмотря на гибель Санто, по-прежнему хотел обладать ею. У Деллен была способность стирать из его головы всё, кроме неё самой. Бен не понимал, как это случилось, как она сумела так выкрутить его душу.

Деллен открыла глаза. Бен прочёл в них правду прежде, чем Деллен успела полностью очнуться: она не может дать ему то, чего он хочет от неё.

Она отвернулась от Бена и сказала:

– Оставь меня. Или убей. Потому что я не могу.

– Я видел его тело, – сообщил Бен. – Вернее, лицо. Они его разрезали – впрочем, они употребили какое-то другое слово, – поэтому показали с простынёй до подбородка. На остальное я не смотрел, да и не хотел. Достаточно было лица.

– О господи…

– Простая формальность. Они знали, что это Санто. Они нашли автомобиль. У них есть его права. Так что даже не требовалось звать меня на опознание. Я мог бы в последний момент закрыть глаза и сказать «да, это Санто», даже не взглянув на него.

Деллен подняла руку и прижала ко рту кулак. Бен не хотел думать о причинах, заставивших его говорить всё это. Он чувствовал, что ему нужно совершить ещё какой-то шаг, добраться до материнских чувств Деллен, даже если она станет его обвинять, конечно же заслуженно. Так лучше, чем видеть, как она от всего устраняется.

«Деллен ничего не может с собой поделать». Бен бесконечно напоминал себе об этом на протяжении многих лет. «Она за себя не отвечает. Она нуждается в моей помощи». Бен уже не был уверен, правда ли это. Но верить во что-то другое в этот поздний час не давали ему прожитые во лжи двадцать пять лет его жизни.

– Я виноват в том, что случилось, – продолжил Бен. – Не смог наладить отношений с сыном. Я всегда хотел от людей большего, чем те могут дать, старался выжать из них всё возможное. Так было у меня с тобой. Так было и с Санто.

– Ты должен был со мной развестись. Ну почему, бога ради, ты этого не сделал?

Деллен заплакала. Она повернулась на бок, нашла глазами стоявший на тумбочке пузырёк с таблетками и потянулась к нему. Бен схватил пузырёк.

– Не сейчас.

– Мне надо…

– Нет.

– Дай их мне. Не могу больше.

Вот и главная причина. «Я больше не могу. Я тебя люблю, люблю… Не знаю почему… Голова моя вот-вот лопнет, я ничего не могу поделать… Иди сюда, дорогой. Иди сюда, иди сюда».

– Из Лондона кого-то прислали.

По выражению лица Деллен было ясно, что она не понимает, о чём речь. Деллен отстранилась от смерти Санто, и ей хочется уйти ещё дальше. Но он ей этого не позволит.

– Детектив, – пояснил Бен. – Из Скотленд-Ярда. Он встречался с моим отцом.

– Зачем?

– Так всегда бывает, когда кого-то убивают. Они изучают жизнь людей, которые как-то связаны с жертвой. Соображаешь, к чему я веду? Он говорил с отцом, и тот всё рассказал.

– О чём?

– Почему я уехал из бухты Пенгелли.

– Но это не имеет никакого отношения…

– Они хотят разобраться, дойти до сути.

– Дай мне таблетки.

– Нет.

Деллен попыталась выхватить у мужа пузырёк. Бен спрятал таблетки за спину.

– Я не спал всю ночь. Из-за того, что побывал в Пенгелли и общался с отцом. Ко мне вернулось прошлое. Та вечеринка в доме на скале, выпивка, наркота, секс в углу. Кто помнит, зашло ли всё дальше? А ведь зашло. Верно?

– Плевать. Это было так давно. Бен, умоляю, верни мне таблетки.

– Ты их получишь и погрузишься в дурман, а ты нужна мне здесь. Ты должна почувствовать то, что чувствую я. Иначе…

Бен смолк. Что «иначе»? Что он сделает, если она не сможет одуматься? Разве он не пытался? Да уж сколько раз, и ничего не получилось. Его угрозы были напрасны, и оба это знали.

– Смерть за смерть, как бы там ни было, – продолжил Бен. – В отношении Санто я был против сёрфинга. Опасался, что сёрфинг заведёт его туда же, куда и меня. Я мечтал сделать его другим, поменять его суть. Всё потому, что боялся. Хотел, чтобы он жил так, как я. Словно бы наставлял его: «Живи как мертвец, и тогда я буду тебя любить». А это… – Бен указал на таблетки и поднялся с постели. – Это делает человека мёртвым, мёртвым для мира.

– Тебе известно, что произойдёт. Я себя не контролирую. Я пытаюсь, и мне кажется, что у меня треснет череп.

– Так было всегда.

– И ты это знаешь.

– Ты получаешь облегчение. От таблеток, от выпивки. А если таблеток нет, если алкоголь не помогает…

– Отдай мне их!

Деллен встала с кровати.

Бен подошёл к окну, отворил его и высыпал таблетки на грязный газон, где весенние побеги дожидались припозднившегося солнца.

Деллен завопила, подскочила к мужу и замолотила по нему кулаками. Бен перехватил её руки.

– Я хочу, чтобы ты увидела, – пообещал он. – И услышала, и почувствовала. И запомнила. Если мне придётся разбираться со всем этим одному…

– Я тебя ненавижу! – взвизгнула Деллен. – Ты хочешь! Но никто не даст тебе то, чего ты хочешь. Во всяком случае, я не дам. Ты от меня этого ни разу не получил. И я тебя ненавижу. Господи, как же я тебя ненавижу!

Деллен вырвалась, и Бен сначала подумал, что она выскочит из комнаты и пойдёт рыться в земле, пытаясь спасти свои быстрорастворимые таблетки. Но она подбежала к шкафу и начала доставать оттуда одежду. Это были все оттенки красного – от алого до бордо. Все вещи Деллен пошвыряла на пол. Бен решил, что жена ищет платье, в котором была в тот злополучный вечер.

– Расскажи мне, что случилось, – попросил он. – Я был с сестрой Парсонса. Делал с ней то, что она позволяла. Джейми застал нас и вышвырнул меня. Не потому, что боялся за сестру и не хотел, чтобы она трахалась в коридоре родительского дома во время вечеринки, а потому, что ему нравилось ощущать себя главным, и он воспользовался случаем. Дело было не в классовых различиях. И не в деньгах. Дело было в амбициях Джейми. Что случилось после того, как я ушёл?

Деллен продолжала бросать платья на пол. Покончив со шкафом, она принялась за комод. На пол летели трусы, лифчики, нижние юбки, джемперы, шарфы. Пока вся эта красная одежда не легла ей под ноги, словно груда перезрелых фруктов.

– Ты трахалась с Джейми, Деллен? Я никогда конкретно не интересовался твоими партнёрами, но этот факт желаю прояснить. Наверняка ты прощебетала что-то типа: «На берегу есть пещера, в которой мы с Беном занимаемся сексом, я к тебе туда приду». Джейми не знал, что мы расстались. Решил, наверное, что ему представилась хорошая возможность для мести.

– Нет!

– Он отправился туда и трахнул тебя так, как ты хотела. Но перед этим напился какой-то дряни, или накурился марихуаны, или чего-нибудь ещё… ЛСД, экстези… смешал с алкоголем. Как только он сделал то, что ты просила, ты убежала, оставив его в пещере, а когда туда ворвался прилив…

– Нет!

– …тебя уже и след простыл. Ты своё получила, и к наркотикам это не имело отношения, тут была месть. Ты рассудила так: Джейми есть Джейми. Ему выгодно растрезвонить, что он тебя трахнул, и тогда эта информация дойдёт до меня. Но ты позабыла о приливе, о том, что вода может нарушить твои Планы.

– Это я сказала! – заорала Деллен.

Одежда кончилась, на пол кидать было нечего. Тогда она схватила настольную лампу и стала ею размахивать.

– Я рассказала всё, что знала. Ну что, счастлив? Это ты хотел от меня услышать?

Бен онемел. Он не думал, что у него больше не останется слов, но слов не было. Он не ожидал, что прошлое может чем-то его удивить, однако ошибся.

Би Ханнафорд и сержант Хейверс подошли к пекарне Кэсвелина. Рабочий день был в самом разгаре: готовилась продукция для местных пабов, гостиниц, кафе и ресторанов. От умопомрачительных ароматов кружилась голова.

– Умереть – не встать, – страстно пробормотала Барбара Хейверс.

Она пожирала глазами стоявшие в витрине подносы со свежей выпечкой, всё это великолепие, угрожающее холестерином и калориями.

– Что, соблазнительно? – спросила Би.

– Только посмотрите на это печенье. Полный отпад!

– Вы обязательно должны его попробовать, пока находитесь в Корнуолле. Лучше нашего нигде не найдёте.

– Непременно возьму на заметку.

Хейверс бросила прощальный взгляд на витрину и проследовала за Би в магазин.

Мадлен Ангарак обслуживала людей, стоявших в очереди, а Шер выносила из кухни подносы с продукцией и ставила их в стеклянные шкафы. В этот раз у них была не только сладкая выпечка. Шер выкладывала домашний хлеб, покрытый толстым слоем крошки и увенчанный розмарином.

Хотя Мадлен была занята, в конец очереди Би вставать не собиралась. Она извинилась перед покупателями и показала своё удостоверение.

– Прошу прощения, полицейское разбирательство. – Затем Би повернулась к Мадлен. – Несколько слов, мисс Ангарак. Здесь или в отделении, но безотлагательно.

Мадлен не стала спорить. Она обратилась к напарнице:

– Шер, встань вместо меня. – И со значением добавила: – Я скоро вернусь.

Этим она явно хотела что-то подчеркнуть: либо своё желание сотрудничать с полицией, либо намерение пригласить адвоката. Она надела куртку и вышла на улицу.

– Это инспектор Хейверс, – представила коллегу Би. – Она приехала из Скотленд-Ярда, помогает в расследовании.

Мадлен скользнула взглядом по Хейверс и снова посмотрела на Би.

– При чём тут Скотленд-Ярд?

В её голосе слышалось что-то вроде смущения и тревоги.

– Сами догадайтесь.

Би сочла полезным упоминание о Скотленд-Ярде. Эти два слова заставляют людей задуматься, вне зависимости от того, знают они доподлинно что-либо о лондонской полиции или нет.

Мадлен примолкла. Если она и удивилась тому, что представитель Скотленд-Ярда одет, словно жертва урагана Катрина, то никак это не показала. Хейверс вынула потрёпанный блокнот и что-то в нём записала. Вполне возможно, напомнила себе купить что-нибудь в пекарне перед отъездом в Кэсвелин – это не важно. Сам факт выглядел официально, вот что главное.

– Я не люблю, когда меня обманывают, – сообщила Би девушке. – Потому что я даром трачу время, приходится возвращаться, а это затрудняет расследование.

– Я не…

– Будьте добры, сэкономьте нам время во втором раунде нашей встречи.

– Не пойму, с чего вы взяли…

– Может, напомнить? В соответствии с вашими показаниями семь с половиной недель назад Санто Керн порвал отношения с вами. Вы заявили, что больше ничего не знаете. Однако выяснилось: есть ещё кое-что. Вам было известно, что Санто встречается с другой, и у вас это вызывало отвращение. Что вы на это скажете, мисс Ангарак?

Мадлен отвернулась. Видно было, что она лихорадочно соображает. Наверное, прикидывает, кто проболтался. Подозреваемых, скорее всего, у неё немного. Взгляд Мадлен упал на бакалею «Голубая звезда», и её лицо выразило удовлетворение, а затем и решимость. Должно быть, вспомнила об Уилле Мендике. Вот оно, слабое звено!

– Итак? – поторопила Би.

Сержант Хейверс красноречиво постучала по блокноту карандашом. Карандаш был обгрызенным, что и неудивительно: другого карандаша у такой женщины просто быть не может.

Мадлен снова посмотрела на Би. Смирившейся она не казалась. Напротив, была разгневана. Би подумала, что не так должен выглядеть человек, подозреваемый в убийстве.

– Санто меня бросил. Это правда. Я не врала. К тому же в беседе с вами я клятв не давала.

– Избавьте нас от толкования закона, – вмешалась Хейверс – Мы не снимаем эпизод фильма «Убить Билла». Вы солгали, смошенничали, станцевали польку-бабочку. Неважно. Перейдём к фактам. Я буду счастлива, инспектор будет счастлива, и, главное, можете мне поверить, вы будете счастливы.

Мадлен этот совет мало понравился. Она состроила недовольную гримасу, тем не менее изменила своё отношение, потому что, когда заговорила, история получилась другой.

– Ну ладно, это я порвала с Санто. Я подозревала, что он меня обманывает, и последовала за ним, чтобы всё узнать. Я этим не горжусь, но мне нужно было выяснить. Ну а когда выяснила, то покончила с ним. Мне было больно и неприятно от собственной наивности. К тому же я по-прежнему его любила, но всё же решилась на расставание. Вот и всё. Это правда.

– Так-так, – пробормотала Би.

– Куда вы за ним последовали? – спросила Хейверс и занесла карандаш над блокнотом. – Когда вы за ним последовали? И как? Пешком, на машине, на велосипеде, на ходулях «поуго»? [41]41
  Ходули «поуго» – ходули с двумя подножками и пружиной для подскакивания.


[Закрыть]

– Вы сказали, что его обман вызвал у вас отвращение, – добавила Би, – что вам стало тошно. Вам отвратителен сам факт или что-то другое?

– Я так не говорила.

– Вы говорили не нам. И это – часть вашей проблемы. Жалуетесь одному, потом то же вываливаете на другого, уже иными словами, и в конечном итоге всё возвращается. Вы обнаруживаете, что кто-то вцепился зубами вам в задницу, и пытаетесь отмахнуться.

– Бешенство – штука опасная, – пробормотала Хейверс.

Би подавила улыбку. Ей начинала нравиться эта нелепая женщина.

Лицо Мадлен окаменело. Видимо, она только сейчас поняла всю серьёзность своего положения. Ей оставалось либо упрямиться и терпеть угрозы и насмешки женщин-полицейских, либо раскрыть карты. Мадлен выбрала путь, который должен был помочь ей поскорее избавиться от непрошеных собеседниц.

– Я считаю, что люди должны держаться тех, кто им подходит, – заявила она.

– А Санто выбрал кого-то другого? – осведомилась Би. – Что вы имеете в виду?

– Ничего конкретного.

– Что? – нетерпеливо спросила Хейверс. – Он насиловал алтарных мальчиков? Коз? Овец? Вступал в сексуальный контакт с кабачком? Что?

– Перестаньте! – крикнула Мадлен. – Санто имел дело с другими женщинами, ясно? Со взрослыми женщинами. Я высказала ему всё, когда узнала. Я ведь за ним следила.

– Начнём сначала, – вздохнула Би. – Выследили за ним. И куда он ходил?

– В дом Полкар. – Глаза девушки полыхнули. – Он поехал в бухту Полкар, и я отправилась за ним. Он скрылся в доме, а я ждала и ждала, потому что была глупой. Не хотелось думать, что… Но нет. Нет. Поэтому я подошла к двери, постучала… Вы сами можете догадаться обо всём остальном. А теперь оставьте меня в покое. Оставьте меня в покое, чёрт бы вас побрал!

Мадлен протолкнулась между двумя женщинами и кинулась к двери пекарни, яростно потирая щёки.

– Что это за дом Полкар? – спросила Хейверс.

– Ещё одно хорошее место, имеет смысл его навестить, – ответила Би.

Линли подъехал и увидел, что «воксхолла» Дейдры у дома нет. Впрочем, она могла припарковаться у одной из своих хозяйственных пристроек. Линли задумчиво побарабанил пальцами по рулю наёмного «форда». Что дальше? Следовало доложить Би Ханнафорд обо всём, что он узнал, однако ему этого не хотелось. Лучше дать Дейдре возможность объясниться самостоятельно.

Барбара Хейверс могла воображать себе что угодно, но Линли воспринял её слова серьёзно. Он понимал, что положение у него щекотливое, однако не хотел даже думать об этом. Линли мечтал выбраться из тёмной ямы, в которой барахтался много недель, грезил о спасительной верёвке, которую кто-нибудь бросит сверху. Долгое путешествие по Юго-Западной прибрежной тропе не стало для него спасением. И теперь он вынужден был признать, что добрые глаза Дейдры Трейхир заманили его в ловушку и он упустил детали, на которые в ином случае обязательно обратил бы внимание.

Одну такую подробность Линли обнаружил утром, после отъезда Хейверс. Он ещё раз позвонил в зоопарк Бристоля. На этот раз вместо того, чтобы попросить мисс Трейхир, он позвал смотрителя приматов. Пообщавшись с несколькими служащими из разных отделов, он выяснил, что в зоопарке нет Пола, смотрителя приматов. За приматами ухаживает бригада женщин во главе с некой Мимзи Вэнс. Она ничего не смогла сообщить Линли.

Мысленно он поставил против имени Дейдры ещё одну галочку.

Он чувствовал, что с Дейдрой следует поговорить по душам. Зачем девушка врала о смотрителе приматов Поле и его больном отце? Но возможно, он сам чего-то не понял из слов Дейдры. Конечно же, она заслуживает шанса оправдаться.

Линли вышел из «форда» и постучал в голубую входную дверь. Как и ожидалось, ему никто не открыл. Тогда он направился к пристройкам, чтобы окончательно убедиться в отсутствии Дейдры.

В более крупной пристройке было пусто. Стены не были отделаны, а обилие паутины и толстого слоя пыли указывало на то, что пристройкой занимались редко. На полу, впрочем, виднелись следы шин. Линли присел и вгляделся в них. Судя по всему, тут припарковывались разные автомобили. На это следует обратить внимание, хотя и непонятно, для каких целей сгодится это наблюдение.

Маленькую пристройку использовали как кладовку для садового инвентаря. Инструменты здесь явно не залёживались. Это подтверждало рассказ Дейдры о том, что на своём маленьком клочке земли она пытается устроить сад.

Линли рассматривал всё это так, на всякий случай. Вдруг он услышал скрип автомобильных шин на посыпанной галькой дорожке. Машина Линли перегородила проезд, поэтому ему пришлось выйти из пристройки. Оказалось, что это не Дейдра пожаловала, а Ханнафорд в компании с Барбарой Хейверс.

Линли огорчился. Он надеялся, что Хейверс не поделится с Би Ханнафорд информацией, полученной в Фалмуте, хотя и понимал – это маловероятно. Когда речь идёт о преступлении, Барбара превращается в питбуля. Она переехала бы на грузовике собственную бабушку, если бы почуяла след. Тот факт, что Дейдра Трейхир ни при чём, её не волнует. Что-либо странное, противоречивое или подозрительное требует расследования, рассмотрения и изучения со всех сторон, а Барбара Хейверс – настоящий коп и должна выполнять свои обязанности.

Барбара выбралась из машины, и их глаза встретились. Линли постарался не показать своего разочарования. Хейверс вытряхнула сигарету из пачки «Плейере» и повернулась спиной, защищая от ветра пластиковую зажигалку.

Би Ханнафорд подошла к Линли.

– Дейдры нет дома?

Он покачал головой.

– Вы уверены? – спросила Ханнафорд, внимательно глядя на него.

– В окна я не смотрел, – ответил Линли. – Однако не представляю, что помешало бы ей открыть дверь, если бы она была дома.

– А я представляю. Кстати, как продвигаются ваши дела с изучением подноготной милого ветеринара? Вы провели с ней немало времени. Полагаю, вам есть о чём доложить.

Линли посмотрел на Хейверс и почувствовал благодарность к бывшей напарнице. Ему стало стыдно, что он неправильно судил о ней, и он подумал, как же сильно изменили его последние месяцы. Лицо Хейверс осталось бесстрастным, лишь поднялась одна бровь. Она играет на его стороне. До поры до времени.

– Не знаю, почему Дейдра обманула вас по поводу своего маршрута из Бристоля, – обратился Линли к инспектору, – Признаться, я не слишком продвинулся. Она очень осторожна в воспоминаниях.

– Не так уж и осторожна, – возразила Би. – Дейдра соврала, что якобы не знала Санто Керна. Парень был её любовником. Она делила Санто с его подружкой, а та ни о чём не догадывалась. Во всяком случае, поначалу. У подружки появились подозрения, она незаметно отправилась за Санто, и тот вывел её прямёхонько сюда. Судя по всему, Санто стремился к разнообразию. Старше, моложе и те, что посередине. Сердце у Линли сильно забилось.

– Я не вполне вас понял, – произнёс он ровным голосом.

– Чего вы не поняли?

– Его девушка проследила за ним, и что дальше? Как вы пришли к выводу, что Санто и мисс Трейхир были любовниками?

– Сэр, – предостерегающе сказала Хейверс.

– Вы что, ненормальный? – усмехнулась Ханнафорд, – Девушка застукала его, Томас.

– Его или их?

– Какая разница?

– Огромная, если фактически она ничего не видела.

– В самом деле? А чего вы хотите от девушки? Ей надо было впрыгнуть в окно с камерой и снять всё на плёнку? Она говорила с ним, и Санто объяснил, что происходит.

– Он сказал, что мисс Трейхир его любовница?

– Чёрт возьми, вы думаете…

– Мне просто кажется, что если Санто испытывал влечение к зрелым женщинам, то мог бы найти более удобный вариант. Мисс Трейхир, если судить по её показаниям, приезжает сюда только на выходные, и не так часто.

– Это если верить её словам. Милый мой, Дейдра успела уже столько наврать, что можно с уверенностью сказать: если Санто Керн бывал в этом доме…

– Могу я перекинуться парой фраз с суперинтендантом, инспектор Ханнафорд? – вмешалась Хейверс.

Линли напомнил ей твёрдым голосом:

– Барбара, я больше не…

– Как же вас тогда называть? – ядовито осведомилась Хейверс. – Ваше сиятельство? Ну да ладно, пусть будет мистер Линли. Если вы не возражаете, инспектор.

Ханнафорд махнула рукой.

– Можете его забирать.

Она сделала несколько шагов к дому, остановилась и указала на Линли пальцем.

– Мистер Линли, если я обнаружу, что вы мешаете расследованию…

– То вы сядете на моё место, – сухо закончил он за неё. – Знаю.

Ханнафорд подошла к дому и постучала в дверь. Ей никто не открыл, и она двинулась вокруг дома, явно собираясь повторить то, что делала, по её мнению, Мадлен, то есть посмотреть в окно. Линли повернулся к Хейверс.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Я не собиралась вас спасать.

– Не за это. – Линли кивнул в сторону дома. – За то, что не передали Ханнафорд информацию из Фалмута. Вы могли это сделать. Должны были. Мы оба это знаем.

– Я люблю быть последовательной.

Хейверс глубоко затянулась, бросила сигарету на землю и сплюнула прилипшую к языку табачную крошку.