Текст книги "Женщина в красном"

Автор книги: Элизабет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

Глава 3

С тех пор как Дейдра Трейхир стала жить одна, она привыкла к тишине, но, поскольку на работе у неё почти всегда было шумно, она часто стремилась туда, где единственными звуками были звуки природы. Дейдра не испытывала неудобства даже тогда, когда оказывалась среди людей, которым нечего было сказать друг другу. По вечерам она редко включала радио или телевизор. Если в её доме в Бристоле звонил телефон, она зачастую не брала трубку. Вот и сейчас тот факт, что в течение часа мужчины не проронили ни звука, ничуть не смутил её.

Дейдра сидела возле камина и листала книгу садового архитектора Гертруды Джекил, любуясь её работами. Свои проекты архитектор писала акварелью. Эта женщина, чувствовавшая форму, цвет и дизайн, была кумиром Дейдры. Идея – Дейдра мысленно писала это слово с большой буквы – заключалась в преобразовании пространства вокруг дома в сад, такой, словно его создала сама Гертруда Джекил. Осуществить этот план из-за местного климата было трудно. Дело могло ограничиться суккулентами, и всё же Дейдре хотелось попробовать. В Бристоле у неё не было сада, а она любила растения. Ей нравилось копаться в земле и получать результат. Садоводство стало для неё отдушиной. Привычной работы ей было мало.

Дейдра оторвала взгляд от книги и посмотрела на мужчин, находившихся в её гостиной. Полицейский из Кэсвелина представился Пэдди Коллинзом, сержантом. Белфастский акцент подтверждал подлинность его имени. Сержант принёс из кухни стул с прямой спинкой. Возможно, он считал, что если усядется в мягкое кресло, то понизит свой статус. На коленях у него лежал открытый блокнот. Пэдди смотрел на второго мужчину в комнате так же, как и в самом начале, то есть с нескрываемым подозрением.

«И нельзя его за это винить», – подумала Дейдра. Томас и в самом деле казался странным. Если не брать во внимание его внешность и запах, которые сами по себе вызывали сомнение, тем более у полицейского, то подозрительными казались его манеры. Судя по всему, этот человек был образован и, возможно, хорошо воспитан, что шло вразрез с его обликом. Пэдди Коллинз вскинул бровь, когда Томас сообщил, что у него нет при себе документов.

– Вы хотите сказать, что у вас нет прав? Кредитных карточек? Вообще ничего?

– Вообще ничего, – подтвердил Томас – Мне очень жаль.

– Выходит, вы можете оказаться кем угодно?

– Полагаю, что да, – равнодушно согласился Томас.

– И я должен поверить вам на слово? – допытывался Коллинз.

Томас, видимо, счёл этот вопрос риторическим. Кажется, он не заметил угрозы в голосе сержанта. Он просто подошёл к маленькому окну и уставился в сторону берега, которого из дома не было видно. Так он и стоял, неподвижно и вроде даже почти не дыша.

Дейдре хотелось спросить, как он себя чувствует. Когда она впервые увидела этого человека в своём доме, что-то сразу заставило её предложить ему медицинскую помощь, и это была не кровь на его лице и на одежде, да и никаких видимых травм она не заметила. Дело было в глазах. Дейдра увидела в них невероятную тоску. Человек испытывал мучения, но не физические. Сейчас она ясно это осознала. Ей было знакомо подобное состояние.

Сержант Коллинз поднялся и направился в кухню, должно быть, приготовить себе чаю. Дейдра уже показала ему, где что находится. Она воспользовалась отсутствием сержанта и обратилась к незваному гостю:

– Почему вы шли по берегу один и без документов, Томас?

Тот не повернулся и не ответил, хотя голова его чуть шевельнулась, а значит, он её слышал.

– Может, с вами что-то случилось? – спросила Дейдра. – Люди падают с этих скал. Достаточно одного неосторожного шага, и…

– Да, – наконец отреагировал Томас – Я видел памятники у дороги.

Памятников на побережье было много: иногда временных, вроде букета увядших цветов у места фатального падения, иногда постоянных, как скамья с нацарапанной на ней эпитафией или что-то более долговечное, например плита с выгравированным именем погибшего. Всё это говорило о гибели сёрферов, скалолазов, туристов, бывали и самоубийства. Невозможно было пройти по прибрежной тропе, не наткнувшись на какой-нибудь памятник.

– Среди них оказался один довольно искусно сделанный, – продолжал Томас, словно это было самое главное из того, что Дейдра собиралась с ним обсудить, – Стол и скамья, вытесанные из гранита. Кстати, гранит – это то, что нужно, он выдержит испытание временем.

– Вы мне не ответили, – заметила Дейдра.

– А мне показалось, что ответил.

– Если бы вы упали…

– Я ещё могу упасть, – перебил он. – Когда снова пойду. После того как закончим здесь.

– Разве вы не хотите поставить в известность родных? У вас наверняка есть родственники.

Дейдра не прибавила, что такие люди, как он, обычно имеют родственников, но интонация была достаточно выразительной.

Томас молчал. В кухне засвистел чайник, послышался звук льющейся воды. Дейдра была права: сержант готовит чай.

– А как же ваша жена, Томас? – спросила она.

– Моя жена… – задумчиво проговорил он.

– На вашем пальце обручальное кольцо, стало быть, вы женаты. Думаю, она захочет узнать, если с вами что-то случится. Вы не согласны?

Из кухни вернулся Коллинз. Однако у Дейдры сложилось впечатление, что этот человек промолчал бы, даже если бы сержант оставался на кухне.

Коллинз качнул чашку, так что жидкость выплеснулась на блюдце.

– Надеюсь, вы не возражаете?

– Нет, – отозвалась Дейдра. – Пейте на здоровье.

– А вот и инспектор, – сообщил Томас, глядя в окно.

Судя по всему, перерыв в допросе его не беспокоил.

Коллинз направился к дверям. Дейдра услышала, как он и женщина обменялись несколькими фразами. Женщина вошла в комнату и оказалась совсем не такой, какую рисовало воображение Дейдры.

Раньше она видела следователей только по телевизору в тех редких случаях, когда в самолёте во время полёта демонстрировался полицейский сериал. Они всегда выглядели профессионально и одеты были в похожей манере. Женщины-следователи – в безупречных костюмах и с идеальными причёсками в отличие от следователей-мужчин, которые, напротив, отличались небрежностью. Одна половина пробивала себе дорогу в мужской мир, другая – искала подругу, которая выступит в роли спасительницы.

Женщина, представившаяся как инспектор Беатрис Ханнафорд, не соответствовала этому образу. На ней была куртка, запачканные кроссовки и джинсы, а её волосы, такие огненно-рыжие, что казалось, они кричат: «Да, покрасила, и что тут такого?» – торчали вверх наподобие «ирокеза», несмотря на дождь. Инспектор перехватила взгляд Дейдры и сказала:

– Как только кто-то назовёт вас бабушкой, вы перестанете думать, что старение красиво.

Дейдра задумчиво кивнула. В этом был смысл.

– А вы бабушка?

– Да.

Беатрис повернулась к Коллинзу.

– Идите на улицу, – велела она. – И пожалуйста, дайте знать, когда придёт патологоанатом. Сюда никого не пускайте. В такую погоду мало кто захочет выходить из дому, и тем не менее примите меры предосторожности. Слухи уже распространились?

Последняя реплика относилась к Дейдре: Коллинз уже вышел из комнаты.

– Мы звонили из паба, так что те, кто там был, в курсе.

– А сейчас, несомненно, и все остальные. Вы знаете погибшего?

Дейдра предвидела, что ей зададут этот вопрос, и решила ответить, исходя из её собственного определения слова «знать».

– Нет, не знаю, – сказала она. – Я здесь бываю лишь иногда. Этот дом мой, но постоянно я живу в Бристоле. Сюда приезжаю на выходные.

– Чем вы занимаетесь в Бристоле?

– Я врач. Вернее, не совсем врач, а… ветеринар.

Дейдра почувствовала на себе взгляд Томаса и покраснела. Дело было не в том, что она стыдилась своей профессии, напротив, она ею гордилась, тем более что выучиться на ветеринара было очень нелегко. Просто она невольно заставила его поверить, что лечит людей. И зачем только она ввела его в заблуждение? Зачем предложила помощь в случае травмы?

Инспектор Ханнафорд нахмурилась и перевела взгляд с Дейдры на Томаса. Должно быть, прикидывала, в каких они отношениях. Или же проверяла искренность ответа Дейдры. Кажется, в своём деле инспектор компетентна, несмотря на огненные волосы.

– Я видел сёрфера, – сообщил Томас – Не знаю, кто это был – мужчина или женщина. С вершины скалы сложно рассмотреть.

– Где? В бухте Полкар?

– Неподалёку. Возможно, он вышел в море как раз из бухты Полкар.

– Автомобиля там не было, – вмешалась Дейдра. – И на стоянке – тоже. Значит, он стартовал в Бакс-Хейвене – это бухта южнее. Кстати, в какую сторону вы направлялись?

– С юга на север, – пояснил Томас и повернулся к Ханнафорд. – Погода показалась мне неподходящей для сёрфинга. И прилив тоже. Рифы не прикрыты как следует. Если бы сёрфер наскочил на них… всё могло бы кончиться плачевно.

– Кое для кого всё так и кончилось, – заметила Ханнафорд. – Кое-кто разбился насмерть.

– Но не во время сёрфинга, – возразила Дейдра.

И тут же спросила себя, зачем она это сказала. Прозвучало так, словно она вступилась за Томаса, хотя у неё вовсе не было такого намерения.

Ханнафорд обратилась сразу к обоим:

– Нравится играть в детективов? Это что у вас, вроде хобби?

Не ожидая ответа, она взглянула на Томаса.

– Констебль Макналти доложил мне, что вы помогли ему перенести тело. Необходимо проверить вашу одежду в лаборатории криминалистики. Верхнюю одежду. Ту, что была на вас в тот момент. Думаю, вы и сейчас в ней.

Затем Ханнафорд посмотрела на Дейдру.

– А вы дотрагивались до тела?

– Проверяла, есть ли пульс.

– Тогда мне понадобятся и ваши вещи.

– Боюсь, мне не во что переодеться, – признался Томас.

– Не во что?

Ханнафорд снова перевела взгляд с Дейдры на Томаса. Только сейчас до Дейдры дошло, что инспектор представляет их как пару. В этом была своя логика. Они вместе отправились на помощь. Они и сейчас вместе. И ни один из них не сказал ничего, что могло бы развеять её заблуждение.

– Итак, кто вы друг другу и как здесь оказались? – осведомилась инспектор.

– Мы всё рассказали вашему сержанту, – ответила Дейдра.

– А теперь и меня просветите.

– Я уже говорила. Я – ветеринар.

– Где работаете?

– В зоопарке в Бристоле. Приехала сюда сегодня на несколько дней. Точнее, на неделю.

– Странное время для отдыха.

– Возможно. Но мне нравится, когда мало народу.

– В котором часу выехали из Бристоля?

– Не помню. Не посмотрела. Утром. Наверное, в девять. Или в десять, в половине одиннадцатого.

– По пути где-нибудь останавливались?

Дейдра постаралась собраться и не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

– Да, ненадолго. Но это вряд ли имеет отношение…

– Где?

– Что?

– Где вы останавливались?

– Перекусить. Утром я не завтракала. Впрочем, как обычно. По утрам у меня нет аппетита. В дороге я проголодалась.

– Так где вы останавливались?

– В пабе. Это не то место, где я часто бываю. Просто увидела паб, припарковалась и зашла. Прошу прощения, названия не помню. Я тогда съехала с шоссе М-пять. Где-то возле Кредитона, мне кажется.

– Вам кажется. Интересно. Что вы ели?

– Крестьянский завтрак. Сыр, хлеб, пикули, лук. Я вегетарианка.

– Ну разумеется.

Дейдра вскипела. Она не сделала ничего дурного, но инспектор вела себя так, словно в чём-то её подозревала.

– Я считаю, – начала Дейдра со всем возможным достоинством, – что лечить животных и в то же время есть их – это лицемерие.

– А как же иначе, – скептически произнесла Ханнафорд. – Вы знали погибшего?

– По-моему, я уже ответила на этот вопрос.

– Должно быть, я отвлеклась. Повторите, пожалуйста.

– Боюсь, что я его не очень хорошо разглядела.

– А я боюсь, что не об этом спросила.

– Повторяю, я не местная и бываю здесь только наездами. Я знакома с некоторыми людьми, в основном это соседи.

– А этот юноша жил от вас далеко?

– Я его не знаю.

Дейдра чувствовала, как на шее выступает испарина. Может, и лицо тоже взмокло? Она не привыкла общаться с полицией, тем более при таких обстоятельствах.

В дверь дважды резко постучали, и прежде, чем кто-либо успел открыть, дверь отворилась. Послышались мужские голоса, один из них принадлежал сержанту Коллинзу. Дейдра ожидала, что другой человек – патологоанатом, но выяснилось, что это не так. Высокий седовласый приятный мужчина кивнул всем и обратился к Ханнафорд:

– Где ты его оставила?

– Разве он не в машине? – удивилась инспектор. Мужчина покачал головой.

– Его там нет.

– Противный ребёнок! Спасибо, что приехал, Рэй. Ханнафорд снова повернулась к Дейдре и Томасу.

– Мне нужна ваша одежда, мисс Трейхир. Сержант Коллинз уложит её в мешок, так что приготовьте.

Потом она взглянула на Томаса.

– Когда приедет С О КО [7]7
  СОКО – неправительственная благотворительная организация.


[Закрыть], мы дадим вам комбинезон и вы в него переоденетесь, мистер… не знаю вашей фамилии.

– Томас, – сказал он.

– Мистер Томас? Или это ваше имя?

Томас колебался. Дейдра подумала, что он хочет соврать и может это сделать, потому что документов при нём нет. Он мог назваться как угодно. Томас посмотрел на огонь в камине, словно соображая, как поступить. Затем взглянул на инспектора.

– Линли, – представился он. – Томас Линли.

Наступило молчание. Дейдра озадаченно посмотрела на Ханнафорд и увидела, что та изумлена до крайности. Лицо человека, которого инспектор назвала Рэем, тоже изменилось. Как ни странно, заговорил именно он. Его слова удивили Дейдру.

– Нью-Скотленд-Ярд?

Томас Линли снова заколебался, но всё же подтвердил:

– До недавнего времени. Да. Нью-Скотленд-Ярд.

– Ну конечно я знаю, кто это, – сказала Би Ханнафорд бывшему мужу. – Я ведь не за печкой живу.

Рэю обязательно надо показаться шишкой. Ну как же! Заместитель главного констебля Девона и Корнуолла. Канцелярская крыса. Никогда ещё его поведение так не выводило её из себя.

– Главный вопрос – что он тут забыл? – рассуждала Ханнафорд. – Коллинз утверждает, что при нём даже документов нет, так что он мог назваться кем угодно.

– Мог. Но не стал.

– Почему ты так уверен? Ты что, видел Линли раньше?

– Чтобы понять это, необязательно его встречать.

Ещё одно доказательство самовлюблённости Рэя. Он что, всегда таким был, а она просто не замечала? Неужели любовь настолько её ослепила?

Кстати, замуж за него Би выскочила сразу. Тогда она была ещё молода, и Рэй не являлся для неё единственным шансом иметь дом и семью. Ей было двадцать два. И ладили они неплохо. До появления Пита их жизнь была в полном порядке, хотя у них был только один ребёнок, дочка, и это разочаровывало. Потом Джинни вышла замуж и подарила им внука, а сейчас собиралась родить ещё одного. На горизонте маячила отставка, а вместе с ней всевозможные планы. И вдруг сюрприз – беременность. Радость для неё и неудовольствие для Рэя. Тут и начался разлад.

– Если честно, – покаянно произнёс Рэй (в такие минуты она готова была простить ему его нарциссизм), – я прочитал в газете, что Линли из этих краёв. Его семья живёт в Корнуолле. В Пензансе.

– Значит, он вернулся домой.

– Гм. Да, после всего, что случилось, кто может обвинять его в том, что он захотел расстаться с Лондоном?

– До Пензанса отсюда далековато.

– Возможно, дом и семья не смогли его утешить. Бедный парень.

Би взглянула на Рэя. Они приблизились к стоянке и обогнули его «порше», который Рэй (по глупости, как ей хотелось думать) оставил посреди дороги. Голос и лицо у него были расстроенные. Би заметила это в тускнеющем свете дня.

– Тебя тронула эта история? – спросила она.

– Я ведь не железный, Беатрис.

Он прав. Это-то для неё и проблема: он слишком мягок, и его невозможно ненавидеть. А она предпочла бы ненавидеть Рэя Ханнафорда. Но Би, к сожалению, слишком хорошо понимала его натуру.

– А! – воскликнул Рэй. – Вот и пропавший ребёнок.

Он указал на скалу, что возвышалась справа от них. Узкая тропа поднималась наверх и снова спускалась. С вершины сходили две фигуры. Та, что впереди, освещала дорогу фонарём. Фигурка поменьше осторожно пробиралась между скользкими от дождя камнями.

– Чёртов мальчишка! – возмутилась Би. – Он меня уморит. Спускайся скорее, Питер Ханнафорд. Я велела тебе не выходить из машины. Ты знал, что я не шучу. А вы, констебль! Какого чёрта вы позволяете подростку…

– Они тебя не слышат, милая, – прервал её Рэй. – Дай-ка я крикну.

Он отдал приказание, которого только дурак осмелился бы ослушаться. Пит скатился вниз с заранее заготовленным оправданием.

– Я не приближался к телу, – затараторил он. – Честное слово. Спроси Мика, он подтвердит. Я просто составил ему компанию.

– Ты знаешь, что я чувствую, когда ты так себя ведёшь, – упрекнула сына Би. – Поздоровайся с отцом, и убирайтесь отсюда, пока я тебя не отлупила.

– Привет, – пробубнил Пит.

Он протянул руку, и Рэй пожал её. Би отвернулась. Она бы на месте Рэя схватила мальчишку и поцеловала.

Тут подошёл Мик Макналти.

– Извините, сэр, – вмешался он. – Я не думал…

– Ничего страшного.

Рэй взял Пита за плечи и подтолкнул в сторону «порше».

– Я думал пойти в «Тайскую кухню», – сообщил он сыну.

Пит терпеть не мог тайскую еду, но Би посчитала, что отец и сын решат этот вопрос между собой. Она глянула на Пита, и тот без труда расшифровал взгляд матери: «Не сейчас». Мальчик скорчил гримасу.

Рэй поцеловал Би в щёку.

– Береги себя, – сказал он.

– Будь осторожен, – предупредила Би. – Дороги скользкие. – И, не в силах удержаться, добавила: – Ты отлично выглядишь, Рэй.

– Расставание пошло мне на пользу, – усмехнулся Рэй.

Пит открыл дверцу автомобиля Би и достал новые бутсы.

Би не стала говорить сыну, чтобы он оставил обновку в машине. Вместо этого она обратилась к констеблю Макналти:

– Итак, что мы имеем?

Макналти указал на вершину скалы.

– Найден рюкзак. Думаю, собственность жертвы.

– Что-нибудь ещё?

– Свидетельство того, как бедный парень спустился вниз.

– Что это?

– Колышек на вершине, примерно в десяти футах от края скалы. Им отмечена западная оконечность коровьего пастбища. Парень накинул на него петлю и прикрепил к ней верёвку с карабином.

– Что за петля?

– Альпинистская оттяжка. Сделана из нейлоновой ленты. Один конец оттяжки надевают на неподвижный предмет, ко второму прищёлкивают карабином верёвку, и человек спускается.

– Вроде всё просто.

– На это и рассчитано. Но в данном случае оттяжка была обмотана изолентой, очевидно в перетёршемся месте, чтобы укрепить его, и именно в этом месте она порвалась. – Макналти оглянулся на гору. – Вот дурак. Почему он просто не взял другую оттяжку?

– Какого типа изолентой воспользовались для починки?

Макналти озадаченно захлопал глазами.

– Изолентой для электротехнических работ.

– Вы, случайно, не уничтожили отпечатки?

– Конечно нет.

– А рюкзак?

– Он из брезента.

– Это понятно, – терпеливо сказала Би. – Где он лежал? С чего вы взяли, что это его рюкзак? Внутрь заглянули?

– Он находился рядом с колышком, поэтому я решил, что рюкзак принадлежит жертве. Вероятно, там лежало снаряжение. Внутри, кроме ключей, ничего.

– Ключи от машины?

– Наверное.

– А машину искали?

– Я подумал, что прежде нужно сообщить вам.

– Подумайте ещё раз как следует, констебль. Вернитесь и найдите машину.

Макналти посмотрел на скалу. Судя по выражению лица, он не был расположен взбираться туда во второй раз, тем более в дождь. Что ж, ничего не поделаешь.

– Идите, – любезным тоном произнесла инспектор. – Движение пойдёт вам на пользу.

– Может, лучше по дороге? Там несколько миль, но зато…

– Идите, – повторила Би. – Внимательно осмотрите землю. Возможно, там остались следы, не уничтоженные дождём.

«Или вами», – мысленно добавила она.

– Хорошо, мэм, – кивнул Макналти с несчастным видом.

Он отправился той же тропой, какой ходил с Питом.

Керра Керн страшно устала и вымокла до нитки, потому что нарушила своё главное правило: по дороге туда ветер должен дуть в лицо, а на пути к дому – в спину. Но она так торопилась покинуть Кэсвелин, что впервые за долгое время не заглянула в Интернет, прежде чем надеть спортивный костюм и выехать из города. Просто облачилась в лайкру и шлем.

Она так резво давила на педали, что, только оказавшись в десяти милях от Кэсвелина, огляделась по сторонам. И обратила внимание на местность, а не на ветер – в этом её основная ошибка. Керра просто держала путь на восток. Когда погода ухудшилась, она была уже слишком далеко, чтобы возвращаться. Оставалось искать укрытие, а этого ей не хотелось.

Керра винила Алана, недальновидного и глупого Алана Честона. Он должен был стать её партнёром по жизни, включая всё, что содержит это понятие, однако в единственной ситуации, которой она не могла управлять, пошёл своим дурацким путём. Ещё Керра винила отца, такого же недальновидного и глупого, но глупого по-другому и по другим причинам.

Десять месяцев назад Керра попросила Алана:

– Пожалуйста, не делай так. Ничего хорошего из этого не выйдет. Подумай…

Тут Алан прервал её, что случалось редко. Благодаря этому обстоятельству Керра должна была понять, что недостаточно хорошо знает Алана, однако она не насторожилась.

– Почему ничего не выйдет? Мы даже не будем часто видеться, если это тебя заботит.

Заботило её не это. Керра понимала: слова Алана верны. Он делал то, что и полагается в отделе маркетинга (отдел – слишком громко, это была старая комната для заседаний, находившаяся за стойкой портье в старомодной гостинице), а Керра выполняла свои обязанности по подбору тренеров и инструкторов. Алан, сделавшись номинальным директором несуществующего отдела маркетинга, разбирался с хаосом, устроенным её матерью, а она, Керра, пыталась нанять подходящих сотрудников. Они с Аланом могли встречаться за утренним кофе или ланчем, но могли и не пересекаться. Беспокоило её вовсе не то, что они будут постоянно тереться друг о друга: днём на работе – локтями, а вечером – другими частями тела.

– Разве ты не понимаешь, Керра, что мне нужно серьёзное дело? И вот оно подвернулось. Хорошие места на деревьях не растут. Твой отец поступил благородно, предложив мне эту должность. Дарёному коню в зубы не смотрят.

Предложение её отца вряд ли можно было назвать дарёным конём, и благородство тут ни при чём. Просто её отцу понадобился сотрудник, который сделает рекламу «Эдвенчерс анлимитед». Для этих функций требовался человек особого склада, и отец Керры решил, что Алан Честон идеально подходит.

Отец судил по внешности, и Алан показался ему отличным кандидатом. Отец считал, что фирма «Эдвенчерс анлимитед» должна избегать брутальных самцов с грязью под ногтями, бросающих женщин на постель и доводящих их до экстаза. Чего он не понимал и никогда не поймёт, так это того, что подобных типов в природе не существует.

А вот Алан Честон, несмотря на покатые плечи, очки, выпирающее адамово яблоко и изящные руки с длинными пальцами, являлся самцом. Он думал как самец, действовал как самец и реагировал как самец. Потому Керра и возражала, однако ни к чему хорошему это не привело. Она могла лишь повторять, что «из этого ничего не выйдет». Когда Алан её не послушал, Керра сделала единственное, на что была способна в такой ситуации: сказала Алану, что им нужно прекратить отношения. Он ответил без малейшей паники в голосе:

– Вот, значит, как ты поступаешь, когда не можешь добиться своего? Просто вычёркиваешь людей из своей жизни?

– Да, – подтвердила Керра. – Именно так я и поступаю. И происходит это не тогда, когда я не могу добиться своего, а когда моё мнение игнорируют. Ведь я говорю для твоего же блага.

– Какое же это благо, если мне не достанется хорошее место? Речь идёт о деньгах. О будущем. Разве не этого ты хочешь?

– Не этого, – ответила Керра.

И всё же она не смогла выполнить свою угрозу, потому что не представляла себе такую жизнь: днём работать с Аланом, а ночью его не видеть. Керра была слаба и презирала себя за это, ведь она выбрала Алана именно потому, что поначалу он показался ей слабым: внимательным к другим (она приняла это за уступчивость) и спокойным (она приняла это за робость). Но с тех пор как Алан пришёл в «Эдвенчерс анлимитед», он проявил себя с другой стороны, и это страшно напугало Керру.

Единственный способ обуздать страх – противостояние, в данном случае противостояние самому Алану. Но получится ли у неё? Поначалу Керра злилась, потом ждала, наблюдала и слушала. Неизбежное оставалось неизбежным, и поскольку это всегда происходило одинаково, она использовала оставшееся ей время для того, чтобы собраться с силами и отдалиться, притворяясь, что всё идёт как обычно.

Она держалась до последнего, пока Алан не сказал: «Я уеду на несколько часов на побережье». Её разум забил тревогу. В этой ситуации ей оставалось только вскочить на велосипед и уехать как можно быстрее и дальше, чтобы измотать себя и позабыть обо всём. Несмотря на то, что её ждали обычные обязанности, Керра отправилась в путь: сначала Сент-Меван-Кресент, Берн-Вью, далее вниз к Лэнсдаун-роуд, потом Стрэнд и выезд из города.

Керра неслась на восток, хотя давно пора было вернуться. Когда она поднималась на Стрэнд, совсем стемнело. Магазины закрылись, но рестораны работали, хотя посетителей было мало. Светофор на перекрёстке включил красный сигнал. На мокрых тротуарах никого не было.

Впрочем, через два месяца всё изменится. В Кэсвелин хлынут туристы: их привлекут широкие пляжи, сёрфинг и возможности, которые обещает фирма «Эдвенчерс анлимитед».

Этот бизнес был давней мечтой её отца. Взять заброшенную гостиницу – здание 1933 года постройки стояло на мысе над пляжем Сент-Меван – и превратить её в развлекательный центр. Для Кернов подобное предприятие было связано с огромным риском. Если не получится, они разорятся. Но её отец и в прошлом брался за рискованные дела, которые приносили успех, потому что единственное, чего он не боялся, – это тяжёлая работа. Что же до других вещей в жизни отца… Керра многие годы над этим раздумывала, но ответов так и не получила.

На вершине холма она повернула на Сент-Меван-Кресент, промчалась мимо череды старых гостиниц, мимо китайской лавки, торгующей едой навынос, мимо газетного киоска и остановилась у дома, который раньше назывался гостиницей короля Георга, а теперь – «Эдвенчерс анлимитед». Старое здание окружали леса. Свет горел в нижнем этаже, а не наверху, где жила семья.

Перед входом стоял полицейский автомобиль. Керра нахмурилась. Сразу же пришла в голову мысль об Алане. О брате она и не подумала.

Офис Бена Керна находился на втором этаже. Бен устроил его в комнате, которой когда-то пользовалась горничная. Дверь из неё вела в помещения, которые Бен превратил в апартаменты для постояльцев, возлагая на них своё будущее процветание.

Бен считал, что выбрал правильное время для своего самого грандиозного предприятия. Дети выросли, во всяком случае, Керра была самостоятельной и способной добиться успеха в любом начинании. С Санто всё было сложнее по многим причинам; об этом Бен старался не думать. Впрочем, в последнее время и на сына можно было положиться. Судя по всему, Санто понял серьёзность дела, которым занялась семья.

Бен чувствовал, что дети его поддержат. Не может же он в одиночку взвалить на свои плечи такую ношу. Они уже два года занимались этим проектом. Преобразование подходило к концу, оставалось только покрасить фасад и добавить в интерьер несколько последних штрихов. К середине июня гостиница заработает на полную мощность. Номера уже вовсю бронируют.

Когда явилась полиция, Бен просматривал документы. Хотя наличие клиентов являлось результатом семейного труда, размышлял он не об этом. Бен думал о красном. Не о долгах [8]8
  Английское выражение «to be in red» означает «быть в долгах».


[Закрыть], поскольку знал, что его бизнес окупится лишь через несколько лет, а о красном цвете, таком как лак на ногтях, помада на губах, или шарф, или блузка, или платье.

Деллен уже пять дней подряд предпочитает красное. Сначала это был лак на ногтях. За ним последовала красная помада. Затем задорный берет на светлых волосах. Она надевала его, когда выходила на улицу. Вскоре, наверное, облачится в красный джемпер с изрядным вырезом. Затем в платье, где декольте будет ещё глубже, а на боку – разрез. Дети по привычке станут многозначительно смотреть на отца. Будут ждать, как он поступит в такой ситуации. Несмотря на возраст – восемнадцать и двадцать два, – Санто и Керра уверены, что он способен воздействовать на их мать.

Бен услышал хлопок дверцы автомобиля и решил, что это Деллен. Он подошёл к окну, но увидел внизу не «БМВ» жены, а полицейскую машину.

Позднее Бен думал, что логичнее было бы вспомнить о Керре: несколько часов назад дочь укатила на велосипеде, а ведь с двух непогода разыгралась не на шутку. Однако двадцать четыре часа в сутки в его голове была Деллен, а так как она уехала в полдень и до сих пор не вернулась, Бен предположил, что жена попала в какую-то передрягу.

Он вышел из кабинета и спустился на первый этаж. Возле стойки портье стоял констебль в форме. Лицо этого молодого мужчины показалось Бену знакомым. Стало быть, он городской. Бен уже отличал жителей Кэсвелина от тех, кто жил за городом.

– Мик Макналти, – представился констебль. – А вас как зовут, сэр?

– Бенесек Керн. Что-то случилось?

Бен включил больше света. Автоматическое освещение срабатывало под вечер, однако лампы отбрасывали тени, которые Бен хотел убрать.

– Могу ли я в таком случае поговорить с вами? – спросил Макналти.

Бен понял, что констебль хочет пройти внутрь, и повёл его на второй этаж в гостиную, окна которой выходили на Сент-Меван-бич. Было видно, как на песчаный берег яростно накатывают волны. В море никого не было, даже самых отчаянных местных сёрферов.

Ландшафт между пляжем и домом сильно изменился в сравнении с тем, каким он был при бывшей гостинице. Бассейн по-прежнему оставался, но на месте бара и летнего ресторана возник скалодром. Были здесь и верёвочная лестница, и подъёмные мосты, и различные аттракционы для активного отдыха. В аккуратном строении хранились морские каяки и снаряжение для дайвинга. Констебль Макналти всё это осмотрел, во всяком случае, так казалось со стороны.

За это время Бен Керн приготовился выслушать то, что сообщит ему полицейский. Он думал о Деллен в красном, о скользких дорогах, о намерениях жены. Скорее всего, она решила пройтись по берегу, возможно, уединиться в какой-нибудь бухте. Но опасно выезжать в такую погоду, особенно если двигаться не по главной дороге. Да, его жена любит опасность, жаждет опасности, но не такой, которая приводит к автокатастрофе и падению в пропасть.

Вопрос оказался не тем, какого ждал Бен.

– Александр Керн – ваш сын?

– Санто? – уточнил Бен.

Он испытал облегчение: слава богу, это Санто. Скорее всего, забрёл на чужую территорию, и его арестовали. А ведь Бен неоднократно его предупреждал.

– Что он наделал на этот раз? – поинтересовался Бен.

– Произошёл несчастный случай. – Констебль помедлил. – Мне очень жаль, но, судя по всему, мы обнаружили тело вашего сына. Если у вас есть его фотография…