Текст книги "Женщина в красном"

Автор книги: Элизабет Джордж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

– Я спала с другими, – заявила Деллен.

– Делл…

– Полиция наверняка это выяснит, так что лучше самим сказать, – продолжала Деллен. – Я была деревенской потаскушкой, инспектор.

Она снова обратилась к мужу:

– Можешь приготовить мне ещё кофе, Бен? И погорячее, пожалуйста. Этот был едва тёплым.

Лицо Бена сделалось каменным. Чуть поколебавшись, он поднялся с дивана, на котором сидел рядом с женой, и направился к кофеварке. Би молчала, но, когда констебль Макналти кашлянул, собираясь что-то вставить, она каблуком стукнула его по ноге. Би нравилось во время допроса создавать напряжение, особенно если один из подозреваемых неосторожно давал для этого повод.

Деллен наконец заговорила, но смотрела на мужа, словно в её речах скрывалось тайное к нему послание.

– Мы жили на побережье, Бен и я, но не в таком месте, как Ньюки, – там, по крайней мере, есть хоть какие-то развлечения. Мы обитали в деревне, в которой нечем было заняться, кроме пляжа летом и секса зимой. Секс бывал и летом, если погода портилась и загорать не имело смысла. Мы гуляли гурьбой – ватага подростков, – и все перепробовали друг друга. Иногда ненадолго уединялись парой. Всё это продолжалось, пока мы не переселились в Труро. Бен уехал первым, а я, умная девочка, последовала за ним. Потом всё изменилось. В Труро всё для нас изменилось.

Бен вернулся с кофе. Он принёс также пачку сигарет – должно быть, взял в кухоньке. Бен зажёг сигарету и сел рядом с женой на диванчик.

Деллен опрокинула вторую чашку так же, как и первую, словно рот её был облицован асбестом. Затем взяла у мужа сигарету и затянулась особым манером: сначала втянула в себя дым, выпустила немного и снова затянула его в себя. Со стороны это выглядело уникально. Би изучала эту женщину. Руки Деллен дрожали.

– Яркие огни большого города? – спросила Би супругов, – Это привлекло вас в Труро?

– Ну уж нет, – возразила Деллен. – У Бена там жил дядя. Когда Бену исполнилось восемнадцать, дядя взял его к себе. Бен ссорился с отцом. Из-за меня. Отец думал – я имею в виду отца Бена, не своего, – что если Бен покинет деревню, то и от меня спасётся. Он не догадался, что я тоже уеду. Правда, Бен?

Бен накрыл ладонью руку жены. Деллен слишком много говорила, это все понимали, но только супруги Керны знали, почему она это делает. Би поинтересовалась, какое отношение история имеет к Санто. Бен попытался перехватить у Деллен инициативу.

– Всё было несколько иначе, – заметил он. – В самом деле, мы с отцом всегда не ладили. Он хотел жить исключительно с земли, и после восемнадцати лет я решил, что с меня хватит. Договорился с дядей и отправился в Труро. Деллен последовала за мной… Не помню, через какое время. Месяцев через восемь?

– Эти восемь месяцев тянулись для меня, как восемьсот лет, – заявила Деллен. – Какой бы грешницей я ни была, я сразу вижу, что хорошо. – Она взглянула на Бена и обратилась к Би: – У меня чудесный муж, а я столько лет испытываю его терпение, инспектор Ханнафорд. Сделай мне ещё кофе, Бен.

– Может, хватит? – попытался остановить её Бен.

– Но только сделай погорячее, пожалуйста. Наверное, машина плохо работает.

Би поняла, при чём здесь кофе. Когда Деллен не хотела кофе, Бен настоял. И теперь этот напиток стал метафорой, в которую Деллен Керн тыкала мужа лицом.

– Хочу посмотреть комнату вашего сына, – сказала Би. – Конечно, после того, как вы допьёте кофе.

Дейдра Трейхир шла к бухте Полкар. Дул сильный ветер, и она остановилась поправить причёску. Ей удалось захватить большую часть волос и закрепить черепаховой заколкой, остальные пряди она убрала за уши. Тут Дейдра увидела Линли, он находился примерно в ста ярдах. Судя по всему, только забрался наверх из бухты. Сначала Дейдра подумала, что с Линли сняли все подозрения и он снова пустился в поход. Ведь его освобождение вполне логично: кто же будет подозревать детектива-инспектора из Скотленд-Ярда? Если бы она была хоть вполовину так умна…

Впрочем, Дейдре следовало быть честной, по крайней мере с собой: Томас Линли не говорил, что он из Скотленд-Ярда. Полицейские сами это поняли, стоило ему назвать своё имя.

Он представился Томасом Линли. Один из полицейских – Дейдра не могла вспомнить, кто именно – предположил, что он, должно быть, из Нью-Скотленд-Ярда. И произнёс это очень многозначительно. Томас подтвердил.

Теперь Дейдра поняла смысл этой многозначительности. Ведь если он – Томас Линли из Нью-Скотленд-Ярда, значит, это тот самый Линли, жену которого убили на улице перед собственным домом. Все копы страны знали об этом. Полиция, в конце концов, является своеобразным братством. Нужно помнить об этом и, следовательно, держать ухо востро, и неважно, что Линли испытывает боль, а ей хочется его утешить. У каждого человека своё горе. Жизнь вообще трагична, и с этим надо как-то справляться.

Линли помахал ей, и Дейдра подняла руку в ответ. Они направлялись друг к другу по скале. Тропа была узкой и неровной, из земли вылезали острые камни, некоторые из них с шумом скатывались по восточному склону. За колючим кустарником в изобилии росла трава, хоть её и объедали свободно пасшиеся овцы.

Когда они приблизились друг к другу, Дейдра обратилась к Линли:

– Вы что, снова отправились в путь? – Но тут же сама поняла, что это не так, и поспешила добавить: – Рюкзака при вас нет, значит, я ошиблась.

Линли серьёзно кивнул.

– Из вас получился бы хороший детектив.

– Да ладно, элементарное заключение. Что-нибудь другое я бы точно не заметила. Должно быть, прогуливаетесь?

– Я искал вас.

Ветер разлохматил волосы Линли, и он убрал их со лба. Дейдра снова увидела, что их волосы очень похожи. Наверное, летом они сильно выгорают.

– Как вы узнали, где я? Надеюсь, предварительно стучали в дверь дома? Верю, что в этот раз стучали. В моём распоряжении не так много окон.

– Стучал, – подтвердил Линли. – Когда мне никто не ответил, я посмотрел по сторонам и обнаружил свежие следы. Пошёл по ним. Всё очень просто.

– И вот вы здесь.

– И вот я здесь.

Линли улыбнулся и словно заколебался. Это удивило Дейдру: он не был похож на нерешительного человека.

– И? – подтолкнула его Дейдра, наклонив голову.

Тут она заметила над верхней губой Линли шрам, который немного портил классически-благородную внешность. Черты лица у него были сильные и очень определённые. Чувствовалась ничем не разбавленная порода.

– Хочу пригласить вас на ужин, – сообщил Линли. – Боюсь, могу предложить вам только «Солтхаус», деньги для меня ещё не пришли. Не могу же я позвать вас на ужин и просить за меня заплатить! А в гостинице расходы запишут на мой счёт. Кстати, завтрак был превосходен, во всяком случае питателен. Надеюсь, что и обед будет не хуже.

– Какое сомнительное приглашение, – улыбнулась Дейдра.

Судя по всему, Линли был несколько озадачен.

– Вы сомневаетесь относительно качества блюд?

– Да. «Присоединитесь ко мне для качественной, хоть и далёкой от роскоши трапезы». Одна из галантных поствикторианских фраз, на которую следует ответить: «Благодарю вас. Я подумаю».

Линли рассмеялся.

– Извините. Моя мать была бы в шоке, если бы это услышала. Слава богу, она далеко. Позвольте признаться: я заглянул в вечернее меню и пришёл к выводу, что оно если не шикарное, то клёвое.

Дейдра тоже засмеялась.

– Клёвое? Откуда у вас это слово? Ладно, не обращайте внимания. Не говорите. Давайте лучше поужинаем у меня. Я уже кое-что приготовила, и этого достаточно для двоих. Надо только разогреть.

– Тогда я дважды перед вами в долгу.

– Этого я и добивалась, милорд.

Лицо Линли изменилось, весёлость как языком слизало. Дейдра отругала себя за оплошность и приказала в дальнейшем быть с ним осторожнее.

– А, значит, вы знаете.

Дейдра поспешила найти оправдание:

– Когда вчера было сказано, что вы из Скотленд-Ярда, я решила это проверить. И всё выяснила.

Она отвернулась и посмотрела на серебристых чаек. Птицы подлетали к ближайшей скале, готовились к ночлегу. Они рассаживались парами на выступы, забирались в расщелины и раскрывали крылья, защищаясь от ветра.

– Мне очень жаль, Томас, – добавила Дейдра.

Возникла небольшая пауза, во время которой к скале с шумом подлетели другие чайки.

– Вам не за что извиняться, – сказал Линли. – На вашем месте я поступил бы так же. Какой-то чудак вламывается к вам в дом и заявляет, что он полицейский. К тому же неподалёку лежит мертвец. Чему вы должны верить?

– Я не о том.

Дейдра повернулась к Линли. Он стоял лицом к ветру, она – спиной. Ветер развевал его волосы.

– А о чём же?

– О вашей жене. Мне очень жаль. Вы пережили такую трагедию.

– А, да.

Линли тоже обратил внимание на чаек. Как и Дейдра, он заметил, что пернатые делятся на пары. Видимо, рядом с другой птицей они чувствовали себя более защищёнными.

– Для неё это было более мучительно, чем для меня.

– Не думаю.

– Вот как? Смею вас заверить, что на свете мало вещей более мучительных, чем огнестрельное ранение. Особенно когда смерть наступает не сразу. Мне не пришлось пройти через это. А Хелен пришлось. Вот она, живая и здоровая, стоит со своими покупками у входной двери, а в следующий миг в неё стреляют. Разве это не мучительно?

Голос у Линли был мрачный, и он не смотрел на Дейдру. Очевидно, он не понял того, что она хотела сказать, и девушка решила прояснить значение своих слов:

– Я верю, что смерть – это конец лишь части нашего существования, Томас. Она является духовным опытом человеческого существа. Душа покидает тело и летит куда-то ещё. Но вопрос в том, лучше ли там, чем здесь и сейчас.

– Вы в самом деле верите в это? – В его интонациях прозвучали горечь и недоверие. – Вы верите в небеса и в ад и в прочую подобную чепуху?

– Не в небеса и ад. Всё это кажется довольно глупым: Бог или кто там ещё, восседающий на троне, бросающий душу в адский огонь либо возносящий её в небеса, где она вместе с ангелами поёт гимны. Это просто не может выглядеть вот так.

Дейдра повела рукой, охватив этим жестом скалы и море.

– Существует что-то ещё, чего мы не понимаем. Да, вот в это я верю. Душа страдает и силится понять то, что уже постигла ваша жена.

– Хелен, – подсказал Линли. – Её звали Хелен.

– Да, Хелен. Простите. Хелен теперь это знает. Но нас, живущих на земле, это тревожит. Как и вас теперь.

– Это был не её выбор, – возразил Линли.

– Разве кто-то из нас делает такой выбор?

– Самоубийцы, – ответил он.

Дейдра почувствовала озноб.

– Это не выбор. Человек решается на это, когда ему кажется, что у него нет выбора.

Губы Линли дрогнули. Дейдра пожалела, что не уследила за языком. Простое слово «милорд» разбередило его раны. Время лечит – хотелось ей напомнить. Банальная фраза, но в ней много правды.

– Томас, хотите пройтись? – предложила Дейдра. – Я собираюсь кое-что вам показать. Придётся одолеть около мили по берегу, зато мы нагуляем аппетит.

Дейдра была уверена, что Линли откажется, но тот кивнул, и девушка жестом пригласила его за собой. Они направились туда, откуда она пришла. Сначала спустились в одну из бухт. Из-под воды выступали огромные сланцевые утёсы. Ветер и волны делали общение почти невозможным, и они просто следовали друг за другом. И оба молчали. Дейдра подумала, что так даже лучше. Пусть этот разговор останется в прошлом, ни к чему давить на больную мозоль.

В местах, защищённых от ветра, выросли первоцветы: жёлтая амброзия перемежалась с розовой армерией, голубые колокольчики вереска указывали на места, где когда-то стояли древние леса. Возле скал растительность скудела. В отдалении виднелись каменные фермерские дома, за ними возвышались амбары. По пастбищам бродили стада; эти участки земли были отделены друг от друга земляными валами, густо поросшими шиповником и щитолистником.

Ближайшая деревня называлась Олсперил. Туда они и направились. В деревне имелись церковь, усадьба священника, сельские дома, старая школа и паб. Всё это было построено из местного камня и находилось в полумиле от тропы, за загоном. С места, где они стояли, был виден только шпиль церкви.

– Святая Морвенна [19]19
  Согласно Корнуоллским хроникам, святая Морвенна была одной из святых дочерей короля Брихана.


[Закрыть], – сообщила Дейдра, указывая на шпиль. – Но мы пройдём дальше, если у вас остались силы.

Линли кивнул, и девушка почувствовала себя глупо. Он был далеко не слаб, и горе не отняло у него способности к длительным пешим прогулкам. Дейдра тоже кивнула, и они одолели ещё двести ярдов. В зарослях вереска был проём, оттуда спускались высеченные из камня ступени.

– Лестница не слишком длинная, – сказала Дейдра, – но будьте осторожны. Здесь скользко, и мы находимся на высоте около ста пятидесяти футов над морем.

Ступени повторяли естественный склон скалы. Дейдра и Линли выбрались на маленькую тропу, почти заросшую вереском. Через двадцать ярдов она резко оборвалась, но не на краю пропасти, как можно было ожидать. В скале оказалась встроена маленькая лачуга. Стены были сделаны из досок потерпевших крушение кораблей. Деревянный фасад потемнел от времени, петли, на которых висела грубая дверь, проржавели.

Дейдра оглянулась на Линли: ей интересно было увидеть его реакцию на столь необычное строение. Его глаза расширились, губы дрогнули в улыбке. «Что это за место?» – словно спрашивал он.

– Разве это не чудесно, Томас? – с восхищением спросила Дейдра, перекрикивая шум ветра. – Эта лачуга называется хижиной Хедры. Если верить дневнику достопочтенного мистера Уолкомба, она появилась в конце восемнадцатого века.

– Это он построил хижину?

– Мистер Уолкомб? Нет. Он был лишь хронистом, хотя и очень хорошим. В своём дневнике он упоминал Олсперил. Я нашла его записи в библиотеке Кэсвелина. Уолкомб сорок лет служил викарием в церкви Святой Морвенны. Пытался спасти страдающую душу женщины, хозяйки этой лачуги.

– А, так значит, это сама Хедра построила?

– Да. Она овдовела, её муж, рыбак, попал в шторм и утонул, оставив её с маленьким сыном. Согласно мистеру Уолкомбу – а он вряд ли искажал факты, – мальчик однажды пропал. Должно быть, слишком близко подошёл к краю обрыва и порода осыпалась под его весом. Бедная Хедра поверила, что её мальчика взяли селки [20]20
  Селки (миф.) – тюлений народ.


[Закрыть], убедила себя, что сын ушёл под воду. Бог знает, как бы ему это удалось, если он упал с такой высоты. Так вот, якобы там мальчика поджидала тюлениха в человечьем обличье. Она поманила его в море и пригласила присоединиться к…

Дейдра смолкла и нахмурилась.

– О господи, совсем забыла, как называется группа тюленей. Стадом его назвать нельзя. Стая? Но так говорят о рыбах. Ладно, не столь важно. Вот такая судьба. Хедра построила этот дом, дожидаясь возвращения сына. Так она и жила здесь до самой смерти. Трогательная история.

– Она правдива?

– Если верить мистеру Уолкомбу. Зайдём внутрь. Там есть что посмотреть. Заодно и от ветра спрячемся.

Верхняя и нижняя части дверей закрывались с помощью деревянных засовов, которые были вставлены в грубые деревянные петли и покоились на крючках. Дейдра потолкала дверь туда-сюда, сначала сверху, потом снизу, и открыла вход в лачугу.

– Хедра знала, что делает, – заметила Дейдра. – Построила себе крепкое жильё. Возле каждой стены скамья, и крыша вполне приличная, пол из сланца. Наверное, чувствовала, что ждать придётся долго.

Дейдра вошла внутрь, но вдруг резко остановилась. Линли, пригнувшись под низким проёмом, последовал за ней.

– Чёрт, – пробормотала девушка с отвращением. – Какая гадость.

Стена перед ними была испорчена, и испорчена недавно, судя по свежести надрезов, покрывавших деревянные панели. Заметны были следы вырезанного здесь ранее сердца с инициалами любовников, но сейчас его накрыла вереница скверных надписей. Кто-то постарался: глубоко разрезал дерево. Инициалов уже не было видно.

Дейдра постаралась взглянуть на это безобразие с философской точки зрения.

– Что ж, стены уже были осквернены. Хорошо, что это не краска. Но всё же… зачем люди делают подобные вещи?

Линли осмотрел другие стены. Их покрывало множество надписей: инициалы, числа, другие сердца, чьи-то имена.

– Когда я учился в школе, – произнёс он задумчиво, – у нас была стена… не слишком далеко от входа, так что её мог увидеть каждый посетитель. Со времён Генриха Шестого люди оставляли на ней свои инициалы. Когда бы я туда ни наведывался – время от времени я это делаю, – я ищу собственную зарубку. Она до сих пор там. И напоминает мне, что я настоящий, что жил тогда, да и сейчас существую. Когда я смотрю на другие надписи – а их сотни, возможно, тысячи, – не могу не думать о быстротечности жизни. То же самое и здесь, мне кажется.

– Да, наверное.

Дейдра провела пальцами по нескольким более старым изображениям: кельтский крест, имя Даниэль, B.J. + S.R.

– Мне нравится приходить сюда и размышлять, – призналась Дейдра. – Иногда представляю, кто были эти люди, поведавшие о своей любви. И долго ли длились их чувства.

Линли прикоснулся к вырезанному искорёженному сердцу.

– Ничто не длится вечно, – заметил он. – В этом наше проклятие.

Глава 9

В спальне Санто Керна Би Ханнафорд увидела много того, что показалось ей типичным, и впервые порадовалась, что наказала констебля Макналти молчанием. Стены комнаты Санто были обклеены множеством постеров с изображением сёрферов, и Би понимала: слабые рассуждения Макналти о сёрфинге и о местах, где были сделаны снимки, ей слушать не стоит. Вряд ли познания Макналти вообще к чему-либо имеют отношение. К вечеру инспектор почувствовала облегчение, что кругозор Макналти хоть как-то расширился.

Констебль со священным ужасом смотрел на постер: водяную гору оседлала крошечная фигурка какого-то сумасшедшего.

– Бог ты мой! – Макналти присвистнул и покачал головой. – Вы только взгляните на этого парня! Это Гамильтон из Мауи. Он же бешеный. Способен на всё. Это не волна, это цунами.

Бен Керн был с ними, но в комнату не вошёл, остался на пороге. Миссис Керн ждала внизу, в гостиной. Чувствовалось, что Бен не хочет оставлять её одну, он разрывался между полицией и супругой. Однако выбора у него не было. Если бы он сидел с Деллен, полицейским пришлось бы самим ходить по гостинице в поисках комнаты Санто. Бен предпочёл стать провожатым, хотя мысли его крутились вокруг жены.

– Мы не знали, что Санто занимался сёрфингом, – заметила Би.

– Он увлёкся им, как только мы приехали в Кэсвелин, – пояснил Бен.

– Его снаряжение здесь? Доска, гидрокостюм, что там ещё…

– Капюшон, – пробормотал Макналти. – Перчатки, гидротапки, запасные плавники…

– Достаточно, констебль, – резко прервала Би. – Мистер Керн меня уже понял.

– Санто держал своё снаряжение в другом месте, – ответил Бен.

– Вот как? Почему? – удивилась Би. – Это же неудобно.

– Ему не нравилось хранить их здесь, – отозвался Бен, глядя на постеры.

– Почему? – повторила инспектор.

– Возможно, боялся, что я с ними что-нибудь сделаю.

– А! Констебль…

Би обрадовалась, что Мик Макналти понял намёк, и снова взялся за свой блокнот, хотя Бен Керн не смог сказать, где Санто держал своё снаряжение.

– Почему Санто думал, что вы что-нибудь сделаете с его снаряжением, мистер Керн?

«Если он мог что-то сделать со снаряжением сёрфера, то почему бы не с альпинистским?» – подумала Ханнафорд.

– Сын знал, что мне не нравится его увлечение сёрфингом.

– В самом деле? Но по сравнению со скалолазанием это относительно безопасный спорт.

– Не существует относительно безопасного спорта, инспектор. Однако дело не в этом.

Раздумывая, как лучше сформулировать мысль, Керн вошёл в комнату. Посмотрел на постеры с каменным лицом.

– А вы занимаетесь сёрфингом, мистер Керн? – спросила Би.

– Если бы я им занимался, разве стал бы запрещать Санто?

– Не знаю. Всё-таки никак не пойму, почему один вид спорта вы одобряете, а другой – нет?

– Это из-за сёрферов. – Бен смущённо глянул на констебля Макналти. – Мне не хотелось, чтобы сын общался с ними. Перенимал их образ жизни. Сёрферы замкнуты в своём братстве. Вечно ждут возможности выйти в море. Их мир ограничен картами изобар и таблицами приливов. Они ходят туда-сюда по берегу в поисках лучшей волны. В свободное время говорят о сёрфинге или курят марихуану, даже когда стоят в своих гидрокостюмах, толкуют об одном и том же. У этих парней – и девушек тоже – вся вселенная крутится вокруг волн. Они ездят по странам в поисках лучшей воды. Я был против такой судьбы для Санто. Вы сами пожелали бы такого для своего ребёнка?

– А если бы его вселенная стала крутиться вокруг альпинизма?

– Если бы? По крайней мере, в альпинизме человек зависит от других. Это не спорт одиночек. Сёрфер в море один. Мне это не нравится. Я хотел, чтобы сын находился среди людей. Так что если бы с ним что-нибудь случилось…

Бен снова перевёл взгляд на постеры. То, что было на них запечатлено, даже для таких неопытных людей, как Би, демонстрировало страшную опасность водной стихии. Такие волны могут переломать все кости и увлечь на дно.

«Интересно, – подумала Би, – сколько сёрферов гибнет в наших краях каждый год? На земле и в самом деле всё более предсказуемо».

– И всё же Санто отправился на скалу один, – напомнила инспектор. – Так какая разница? Да и сёрферы не всегда выходят поодиночке.

– На волне сёрфер всегда один. Сёрфер и волна.

– А когда лезешь вверх?

– Зависишь от другого скалолаза, а он – от тебя. Вы становитесь опорой друг другу. – Бен хрипло откашлялся. – Какой отец не мечтает о безопасности сына?

– А когда Санто не согласился с вами насчёт сёрфинга?

– В смысле, как давно?

– Нет, что произошло между вами? Споры? Наказание? Может, вы применили насилие, мистер Керн?

Бен стоял спиной к окну, и инспектор плохо видела его лицо.

– Чёрт возьми, что за вопрос?

– Тот, на который мне нужен ответ. Недавно кто-то поставил Санто синяк под глазом. Как вы можете это прокомментировать?

У Бена опустились плечи. Он направился в другой конец комнаты, туда, где на примитивном столе стоял компьютер и принтер. Там же лежала стопка бумаг. Бен Керн потянулся за ней. Би остановила мистера Керна, повторив вопрос.

– Санто молчал на этот счёт, – отозвался Керн. – Я видел, что его кто-то здорово приложил, но сын не стал мне ничего объяснять.

Бен покачал головой. Казалось, он знает что-то такое, о чём не хочет говорить.

– Если вам что-то кажется, вы что-то подозреваете…

– Нет, никаких предположений. Просто девушкам нравился Санто, а Санто интересовался девушками. Он не видел различий.

– Между чем и чем?

– Между доступным и недоступным. У Санто был инстинкт самца. Может, с ним разобрался чей-то разгневанный отец. Или ревнивый бойфренд. Санто обожал девчонок, и они его – тоже. Он всегда шёл, если его зазывала молодая красотка. Таким уж он уродился.

– У Санто был кто-то постоянный?

– Последнюю его девушку зовут Мадлен Ангарак. Они встречались больше года.

– Она, случайно, не сёрфер? – уточнила Би.

– Отличный сёрфер, если верить Санто. Национальная чемпионка. Сын ею восхищался.

– А она им?

– Интерес был обоюдным.

– Как вы смотрели на то, что девушка вашего сына – сёрфер?

– Санто постоянно кем-то или чем-то увлекался. Я понимал, что Мадлен – временное явление. Он любил девушек. И не собирался остепеняться. Ни с Мадлен, ни с кем-то ещё.

– Вы что же, хотели, чтобы Санто остепенился? – удивилась Би.

– Как и любой отец, я опасался, что он ввяжется во что-то дурное.

– А как же амбиции? Вы разве не желали для него успешной карьеры?

Бен Керн задумался. У Би сложилось впечатление, что он что-то скрывает. Опыт подсказывал ей, что, если такое случается при расследовании убийства, обычно это связано с эгоистическими мотивами.

– Вы когда-нибудь били Санто, мистер Керн? Тот спокойно посмотрел на неё.

– Я уже ответил.

Инспектор намеренно замолчала, однако пауза результата не принесла. Пришлось продолжать допрос. Би обратила внимание на компьютер Санто и сообщила, что им придётся взять его с собой. Констебль Макналти выключит компьютер из розетки и отнесёт в машину. Би взяла стопку бумаг, лежавших на столе, перелистала и разложила на поверхности.

Оказалось, что это – варианты логотипов «Эдвенчерс анлимитед». На одном листе эти два слова образовали волну. На другом – сложились в круговой логотип, в центре которого стояла гостиница короля Георга. На третьем название служило основанием, на котором мужской и женский силуэты символизировали спортивные состязания. Ещё на одном буквы сформировали скалолазное снаряжение.

– О господи! – вырвалось у Бена.

Би перевела взгляд с рисунков на потрясённое лицо Керна.

– Что это? – осведомилась инспектор.

– Он разрабатывал логотипы для футболок. На компьютере. Он… Очевидно, хотел как-то поучаствовать в бизнесе. Я не давал ему такого задания. О господи, Санто!

Бен произнёс это так, словно просил прощения. Би расспросила его об альпинистском снаряжении сына. Керн поведал ей о каждой закладке, каждом страховочном устройстве, каждой верёвке, обо всём, что нужно для подъёма и спуска.

– Для последнего восхождения ему это всё требовалось?

– Не всё. Либо сын хранил своё снаряжение где-то без моего ведома, либо забрал его накануне.

– Почему? – уточнила Би.

– Мы поссорились. Он среагировал на мои жёсткие фразы. Сказал что-то вроде «я тебе покажу».

– И это привело его к смерти? Санто был слишком взволнован и не осмотрел внимательно своё снаряжение? Это было в его характере?

– Импульсивность? Такая, что он полез на скалу, не проверив снаряжение? Да. Санто был именно таким.

Слава тебе господи, последний радиатор. Кадан не знал, кого за это благодарить – Бога или кого-то ещё. В гостинице были и другие батареи, но задание этого дня он выполнил. Теперь полчаса на то, чтобы вымыть кисти и плотно закрыть банки с краской. За время службы у отца Кадан уяснил, что нужно растянуть любое дело насколько возможно, пока не придёт конец трудового дня. Поясницу ломило, голова снова разболелась от запаха краски. Нет, такие обязанности ему не подходят. Что неудивительно.

Кадан уселся на корточки и полюбовался своей работой. Глупо было со стороны хозяев класть ковёр прежде, чем радиаторы будут покрашены. Ему удалось оттереть с ворса следы краски, ну а те места, где не получилось, прикроют занавески.

– Уходим, Пухстер, – объявил Кадан.

Попугай на его плече зашевелился и выдал ещё одно загадочное высказывание:

– Ослабь болты! Зови копов! Зови копов!

Дверь в комнату отворилась, и попугай захлопал крыльями, готовясь то ли слететь на пол, то ли осуществить на плече Кадана не слишком желательную телесную функцию.

– Только посмей, приятель! – воскликнул Кадан и тут же услышал встревоженный женский голос:

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

Кадан увидел женщину в чёрном и понял, что это Деллен, мать Санто Керна. Он поднялся во весь рост.

– Полли хочет трахнуться, – проговорил Пух. – Полли хочет трахнуться.

Попугай не в первый раз доказал неуместность своих выступлений.

– Кто это? – спросила Деллен Керн.

– Попугай.

Она рассердилась.

– Вижу, что попугай. Я не слепая и не дура. Что за попугай и что он здесь делает? А главное, что ты здесь делаешь, если уж на то пошло?

– Это мексиканский попугай.

Кадана бросило в жар, но он понимал, что миссис Керн не заметит смущения, поскольку его смуглая кожа не краснеет.

– Его зовут Пух.

– Как в «Винни-Пухе»? – Её губы тронула улыбка. – Почему я тебя не знаю? Почему раньше тебя не встречала?

– Меня зовут Кадан. Мистер Керн нанял меня вчера. Возможно, он забыл вам сообщить, потому что…

Кадан слишком поздно опомнился и скривил рот. Ему захотелось исчезнуть. В этот день, окрашивая батареи и прикидывая, что можно сделать на трассе сумасшедшего гольфа, он старался не встречаться лицом к лицу с родителями Санто Керна. Ведь пришлось бы выражать соболезнования.

– Мне жаль Санто, – добавил Кадан.

– Конечно, – ответила Деллен, спокойно глядя на него.

Кадан неловко зашаркал ногами. В руках он по-прежнему держал малярную кисть. И в тот момент вдруг озадачился вопросом, что ему с ней делать. А с банкой для краски? Никто не говорил ему, куда всё это положить по окончании рабочего дня, а он не догадался спросить.

– Ты знал Санто? – поинтересовалась Деллен Керн.

– Да, немного.

– И что ты о нём думаешь?

Деллен толкала Кадана на опасную почву. Парень замялся и пробубнил:

– Санто купил у моего отца борд.

Кадан не упомянул Мадлен, не хотел её упоминать.

– Понимаю. Но ты не ответил на мой вопрос.

Деллен прошла к шкафу, открыла дверцу и заглянула внутрь. И заговорила прямо оттуда:

– Санто был очень на меня похож. Ты вряд ли это заметишь. Я так поняла, что вы не были близко знакомы?

– Ну да. Я видел его со стороны. Когда он только начинал учиться сёрфингу.

– А ты хороший сёрфер?

– Я? Нет. Я, конечно, умею. Но у меня другие интересы.

Деллен закрыла шкаф.

– Что за интересы? Спорт, наверное. У тебя спортивное сложение. И девушки… У молодых людей твоего возраста женщины – одно из главных увлечений. У тебя так же? – Деллен нахмурилась. – Мы можем открыть окно, Кадан? Тут так пахнет краской…

Кадан хотел напомнить, что это её гостиница и она может делать тут что угодно, однако он осторожно отложил кисть, подошёл к окну и с трудом его отворил. Видимо, надо смазать детали. Вообще, окнами надо заняться.

– Спасибо. Я закурю. Ты куришь? Нет? Странно. У тебя вид курильщика.

По идее, Кадан мог поинтересоваться, как выглядят курильщики, и если бы ей было между двадцатью и тридцатью, он бы так и сделал. Такие вопросы носят метафорический характер и могут привести к неожиданным открытиям. Но в данной ситуации Кадан предпочёл промолчать.

– Не возражаешь, если я закурю? – продолжала Деллен.

Кадан покачал головой, надеясь, что она не станет просить у него огоньку. Видно было, что к таким женщинам, как она, мужчины подскакивают как ошпаренные. Но у него не было при себе ни зажигалки, ни спичек. В своём предположении Деллен была права: он курил, но в последнее время старался избавиться от этой привычки, тщетно убеждая себя, что в его проблемах виноват табак, а не спиртное.

Сигареты у Деллен были, и спички тоже. Она закурила, затянулась и выпустила из ноздрей дым.

– Чьё это дерьмо горит? – подал голос Пух.

Кадан вздрогнул.

– Простите. Пух часто слышал эту фразу от моей сестры. Он ей подражает. Он всем подражает. Просто сестра терпеть не может курильщиков.

Подумав, что последнее замечание выглядит как критика, Кадан снова извинился.

– Ты нервничаешь, – сказала Деллен. – Наверное, это я так на тебя действую. А птичка хорошая. К тому же не понимает смысла слов.

– Иногда мне кажется, что понимает.

– Когда говорит о траханье?

Кадан моргнул.

– Что?

– «Полли хочет трахнуться», – напомнила Деллен. – Это первое, что выдал Пух, когда я вошла в комнату. Кстати, я трахаться не хочу. Но почему именно эта фраза? Ты с помощью птицы привлекаешь к себе женщин? Поэтому ты его принёс?

– Пух постоянно при мне.