Текст книги "Сказка о Шуте и ведьме (СИ)"
Автор книги: Елена Зикевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Разговаривать Шут больше не желал, свои раны смазывал сам. Фламберг и лютню он нёс теперь на здоровом плече, а больную руку держал за поясом, заодно оттягивая его от раны. Наш путь лежал вдоль реки, костра воин не разводил, и ужинали мы всухомятку тем, что нашлось в его торбе. Спали мы тоже порознь, и это не поднимало мне настроение.
Я не понимала, чему мне верить и кто я для него на самом деле. Я не хотела разрывать наш договор, но и как мне помириться с Шутом – тоже не знала.
Поэтому я надеялась, что необычный праздник поднимет Джастеру настроение, и он заговорит.
Но лучше бы он молчал.
– Занесло же в деревню свинолюбов... – Шут бурчал себе под нос, но так, что его прекрасно слышали окружающие. – Что такого умилительного в наряженной свинье? Свинья – она свинья и есть, как её ни ряди. Жрёт помои, живёт в грязи. Тупая скотина на убой. Какой повод любить такую скотину больше человека?
На нас стали недовольно оглядываться. И без того мы своими чёрными нарядами привлекали внимание, особенно Джастер с его-то ростом и внешностью, но такое ворчание настраивало жителей деревни против нас. А я вовсе не хотела бежать из этой деревни обратно в лес. Поэтому старалась делать вид, что ничего не слышу, но Шут не успокаивался.
– Говорят, свинина по вкусу напоминает человечину, только не помню, чьё мясо нежнее, – говорил он сам с собой, игнорируя растущее вокруг недовольство.
В том числе и моё. Внутренний гнев закипал всё сильнее.
– Теперь понятно, почему. Таких свиней от людей не отличишь. Особенно ночью. Так с ходу и не поймешь, где хозяин, а где...
Всё. Надоел! Я не собираюсь снова терпеть его хамство и недовольство!
Голос у меня только прорезался, значит?! В тени наставницы я всё время?!
Я тебе покажу, в какой я тени!
Игнорируя нарастающий ропот негодования, я развернулась к Джастеру и ткнула пальцем воину в грудь, почти попав в заживающий шрам, сразу останавливая и Шута, и ворчание.
– А теперь послушай меня! – сердито смотрела я в хмурое лицо, но впервые такое выражение меня не смутило. Я ему покажу, насколько мне хватает и решительности и уверенности в себе!
Я заставлю его себя уважать!
– Хватит ворчать! Если у тебя плохое настроение, не надо портить его другим! У тебя нет права оскорблять ни этих людей, ни их свиней!
За моей спиной раздались одобрительные выкрики. Джастер нахмурился ещё больше, наверняка собираясь выдать очередное ядовитое замечание, но я не собиралась терпеть его скверное настроение, как и щадить самолюбие. Сам напросился, сам и получит!
– Теперь я не удивляюсь, почему она тебя бросила, – прошипела я ему в лицо, не обращая внимания на то, как между нами всё сильнее натягивалась какая-то невидимая струнка.
Удар достиг цели. Он вздрогнул, сжал кулаки и стиснул челюсти так, что отчётливо скрипнули зубы. Чёрные глаза сощурились в бешеный прищур.
– Ещё одно слово, ведьма, и ты проклянёшь день, когда мы встретились, – тихо процедил Шут.
Страх от этой угрозы смыла новая волна внезапной злости. Да что он вообще себе позволяет?! Сколько можно грубить всем подряд, включая меня?!
Надоело всё это терпеть!
Я – госпожа ведьма Янига, а не девчонка для развлечений!
– Это так ты теперь ценишь то, что имеешь, значит? – зло прошипела я в ответ. – А потом жалеть будешь, как с ней? Да иди ты тогда, куда хочешь, и не мешай мне радоваться! Рядом с тобой молоко скиснет, не то что чувства! Надоел до смерти со своими уроками и ворчанием!
Дзин-нь!.. Невидимая струна, что всё больше натягивалась между нами, – оборвалась.
Ясное небо над головой раскололось, молнии ударили между мной и очень побледневшим Шутом, земля дала трещину...
В душе взвыло и застонало от внезапного чувства, что сделала что-то... непоправимое. Но злость кипела во мне, и я отмахнулась от глупых предчувствий.
Шут же отшатнулся так, словно получил пощёчину. Кровь отлила от лица, в широко раскрытых почерневших глазах стояла боль. Но в следующее мгновение глаза Джастера сузились и побелели от невиданной мной прежде ярости.
И даже через кипевшую во мне злость я поняла: всё. Мне конец. Он же сейчас и пепла не оставит ни от меня, ни от деревни...
Воин выпрямился и закрыл глаза, сжав кулаки и челюсти добела. В следующий миг между нами с неслышным грохотом рухнул невидимый ледяной занавес толщиной, наверное, больше, чем огромный фламберг Шута.
Но я не успела осознать случившееся до конца.
Слишком мирно светило солнце, зеленела трава, и хрюкали наряженные свиньи.
– Как скажете, госпожа, – негромко и очень спокойно сказал Джастер с неглубоким вежливым поклоном.
Только вот чёрный заледеневший взгляд равнодушно смотрел сквозь меня, а от всей его фигуры веяло ощутимым холодом.
– Воля ваша. Не смею больше вам мешать. Наслаждайтесь новолунием, госпожа.
Он развернулся и под довольное улюлюкание крестьян отправился к трактиру, чья вывеска красовалась неподалёку. Только вот ступал Шут так осторожно и бережно, словно нёс что-то очень хрупкое и ценное и шёл по тонкому льду, а не по утоптанной дороге...
Наслаждаться новолунием... Зачем он так сказал?
– Вот это по-нашему, госпожа ведьма, понимаю! Как вы ловко его на место поставили! Негоже псине без хозяйского слова лаять!
Рядом со мной возник коренастый мужик в зелёном кафтане. Благодушное лицо излучало удовлетворение и неуловимо роднило его с одной из участниц необычных смотрин.
– Ольсен Олив я, госпожа ведьма, староста Пеггивилля, понимаете? Признаться, я-то уж мыслил, что придётся нам вашего псину вежливости поучить...
Злость и раздражение отступали, но никакого удовольствия от своей «победы» я не испытывала. Хуже того, мне становилось очень не по себе. Я не понимала, что не так, но чувство внезапной утраты и какой-то почти непоправимой ошибки не желало покидать душу.
– Да уж... – я попыталась изобразить улыбку, пытаясь разглядеть чёрную спину, но меня уже окружили со всех сторон.
Улыбка вышла плохо, но местных, в том числе и старосту, это не заботило.
– Молодец, госпожа ведьма! Как за наших свинок заступилась! Ай да госпожа ведьма!
Одобрительные мужские крики неслись со всех сторон. На удивление, женщины и дети помалкивали, выражая своё одобрение какими-то робкими, заискивающими улыбками и кивками.
Мне оставалось только мило улыбаться в ответ, чтобы окончательно загладить неприятное впечатление от ворчания Джастера.
Эх, Янига... Он же теперь молчать неделю будет.
И как он сказал это: «Наслаждайтесь...»
Словно я попала во что-то... очень нехорошее. И рассчитывать могу теперь только на себя.
Но что опасного может быть в такой милой деревне?!
Свиньи?
Фу, глупости.
Я постаралась выкинуть нашу ссору из головы. Подумаешь, ерунда какая. Остынет и всё нормально будет. Не в первый раз поругались. Может, заодно ворчать меньше станет. А то совсем никакого уважения ни ко мне, ни к людям...
– Госпожа ведьма, – староста снова привлёк к себе внимание. – А у вас не найдётся чево-нить для моей Эвелиночки?
– Э... – я огляделась в поисках его спутницы, но староста потянул меня к помосту, на котором хрюкала свинья в соломенной шляпке с дикими розочками и розовом платье с оборками.
– Не правда ли, она просто прелестна! – староста смотрел на свинью с таким обожанием, что я невольно подумала: а так ли не прав был Джастер в своём нелестном сравнении?
– Эй, Ольсен! – закричал кто-то из толпы. – Так нечестно! Пусть госпожа ведьма тогда и нашу Розу оценит!
– И моего Паттерсона!
– И Солнце-с-гор!
– И...
Я пришла в тихий ужас от такой перспективы, а Ольсен примиряюще замахал руками.
– Хорошо, хорошо! – Он повернулся ко мне. – Госпожа ведьма, у нас тут смотрины, как понимаете. Судьи есть, но каждый любит своё, понимаете? Если вы присоединитесь...
Судить свиней? Я окинула взглядом хрюкающих претендентов, и мне захотелось присоединиться к Джастеру. Но я взяла себя в руки и постаралась мило улыбнуться:
– С большим удовольствием!
Судейство затянулось надолго. Почтенные судьи спорили до хрипоты, обсуждая достоинства своих свиней и выискивая недостатки у чужих, и были готовы спорить до следующего утра. Но в мои планы это не входило. Я успела здорово устать, проголодаться, и мне очень хотелось, чтобы эти глупые смотрины скорее закончились. В итоге, я предложила выбрать не одного победителя, а нескольких, выставив в качестве призов от себя специальную травку для красоты свинок. Мысль пришла в голову неожиданно, пока я слушала споры и думала о том, что за этот отвратительный день опять умудрилась поссориться с Джастером, не успев помириться с прошлого раза.
Кроме готовых склянок, в сумке хранились пересушенные на солнце травы, которые у меня рука не поднялась выкинуть. Так почему не зачаровать на привлекательность свиней?
Это же не торговля зельями...
Предложение было принято с воодушевлением. Поскольку все свиньи для меня были, что называется, на одно лицо, я выбирала самые симпатичные наряды.
Конец смотрин означал начало праздничного застолья, которое все мужчины дружно собирались отметить в трактире. Но сначала заботливо загоняли в хлев главных хозяев торжества, пока женщины и дети тихо расходились по домам. Мне же ещё предстояло подготовить и вручить награды победителям.
– Псина ваша – редкостная сволочь, грубиян и хам, госпожа ведьма! Мало его пороли, пока поперёк лавки лежал!
Жаловаться тощий трактирщик с длинными тонкими рыжими усами начал, едва я переступила порог его заведения. Ужинать и ночевать сразу расхотелось, зато очень захотелось снять туфлю и стукнуть хозяина по лбу.
Ну, вылитый таракан.
Неудивительно, что Джастер деликатничать не стал...
– Это ж даже Лупочник так себя не ведёт, когда нажрётся, а нажирается он до скотского виду!
Мельком я оглядела заведение. Просто, грубо, не очень чисто. Сарай сараем и есть. Только, к сожалению, ночевать больше негде. Несмотря на моё «судейство», никто из зажиточных крестьян свой дом для ночлега госпоже ведьме не предложил.
Впрочем, я уже не была уверена, что деревня настолько милая, как показалось сначала.
– Что он сделал? – я недовольно поморщилась: опять мне за Шута выслушивать и извиняться...
– Дом мой свинарником обозвал, шкура паршивая! Еда ему – помои, пиво – ополоски! Шоб ему типун на язык присел! Даже озеро наше обхаял, брехун! Мол, на гнилом болоте вода чище, язва ему в брюхо! – тут же начал загибать пальцы этот вислоусый тип.
Как будто деньги за каждое слово считает.
Но меня интересовало другое.
– Комната у вас для ночлега найдётся?
– Ежели так комнату просят, то я наместник короля, – насупился «таракан». – Но так и быть, коль уж вы наших свинок так уважили... За кухней дверь, держите ключ. А ещё псина ваша кувшин расколошматил!
– Какой кувшин? – я решила не обращать внимания на его грубость.
– Девки мои паршивца эттного, аки гостя, уважить по жаре хотели, воды подали, а он его об стену как жахнет! Да вона, сами гляньте!
Повернув голову в указанном направлении, я действительно увидела отбитое горлышко кувшина, болтавшееся на гвозде, торчащем в притолоке двери. Ниже гвоздя растеклось большое мокрое пятно.
Памятуя, в какой ярости был Шут, трактирщик очень легко отделался.
– Дело, конечно, ваше, баб... ведьмовское, – продолжал бубнить «таракан», смерив меня исподлобья таким подозрительным взглядом, что сразу понятно, какие «дела» он имел в виду. – Но как по мне, гнать такого кобеля взашей надо. И неча ему среди порядочных людей делать!
– Где он? – спорить и, тем более, что-то доказывать этому неприятному типу я не собиралась.
Трактирщик сложил руки на тощей груди и презрительно выпятил губу.
– Эта пся паршивая сказал, что в таком хлеву ноги его не будет! А я его за дверь и выставил тута же! Пущай где хочет – там и ночует, чурбан неотесанный, хучь на гнилом болоте, хучь в поле, хучь в бору с медведём обжимается! И не просите за него! Я такого брехуна поганого и в отхожее место не пущу!
Я невольно потерла лицо ладонью. В бору с медведём – это Джастер как раз мог. В лес ушёл, значит...
Ну и ладно, там он точно успокоится. А то ещё поубивает тут кого ненароком...
– Он заплатил?
– Попробовал бы он не заплатить! – недовольно пробурчал трактирщик. – Я б его шустро вежести-то выучил!
Забрав ключ, я попросила принести ужин в комнату, сославшись на то, что буду делать зелья для победительниц смотрин.
Мне хотелось отдохнуть, а не пировать с шумными крестьянами в общем зале. И без того свиной дух, казалось, пропитал меня насквозь. Никакие духи не отобьют, пока не помоюсь...
Вздохнув, я отправилась делать обещанные награды для победителей.
Комната оказалась бывшей кладовкой, в которой прорубили узкое оконце на одну ставню и втиснули кровать и крохотный стол в две доски.
Глядя на немытый пол и явно несвежее бельё, я подумала, что тоже предпочла бы пообжиматься в бору, только не с медведём, а с Джастером...
Впрочем, выбора у меня не было.
С делами я управилась быстро и, вручив мешочки с заговоренными травами довольным мужикам, тихо ускользнула к себе, надеясь хоть немного отдохнуть. Но не тут-то было.
В дверь робко постучали, и на моё разрешение в образовавшуюся щель проскользнула худенькая конопатая девчушка, с двумя жалкими косицами и в замызганном сером платье. В её руках красовался поднос с огарком свечи, плошкой, полной жаркого с овощами, миской с кашей и кружкой с вином. Девчушка закрыла дверь ногой и еле донесла поднос до столика. При этом она испуганно оглядывалась и вообще выглядела забитой. На фоне холёных свиней и их хозяев контраст была разительный.
– Госпожа... – девчушка робко посмотрела на меня и тут же испуганно опустила бледно-голубые глаза в пол.
– Что-то ещё?
При виде жаркого в голове вдруг всплыли нелестные слова Джастера. Даже есть расхотелось.
Нашёл же, с чем сравнить!
Ещё и «наслаждайтесь» так сказал, что впору подавиться теперь...
Внезапный приступ тошноты мне сдержать удалось. Нет уж. Желания пробовать жаркое сегодня у меня точно не было. А вот овощи и кашу я поем с удовольствием.
– Вы захотите после ужина прогуляться? – Девчушка озадачила меня неожиданным вопросом, за которым явно крылось отнюдь не праздное любопытство.
– Что-то случилось? – я отложила ложку и пристально взглянула в бледно-голубые глаза.
Она испуганно заморгала и так отчаянно замотала головой, что косицы забили по лицу. Да что же с ней такое?
– Я не сержусь, – я положила ей руки на плечи, желая успокоить, и ощутила под платьицем тонкие, почти птичьи косточки. Худющая какая... А ведь в трактире работает, не должна такой быть...
– Просто скажи, почему я захочу прогуляться после ужина.
Девчушка чуть расслабилась: я почувствовала, как опустились тонкие плечики.
– Вы в самом деле настоящая ведьма? И можете любовь наколдовать?
– В самом деле, – я кивнула и чуть улыбнулась. – Разве не видно?
Девчушка вздохнула.
– С вами хотят поговорить матушка, сестра и ещё... – она посмотрела на миски с едой, сглотнула и оглянулась на дверь. – Мне надо идти.
– Где они будут ждать?
В деревне определенно творились странные вещи, и я снова подумала про Джастера, но тут же отмела эту мысль. Раз со мной хотят поговорить женщины, и дело касается моей работы, бояться нечего. Наверняка просто не хотят на глазах у мужей зелья покупать.
Да и я рисковала, соглашаясь на это предложение. Эта деревня явно не в наделе Холиссы, и ссориться с неизвестной мне ведьмой совсем ни к чему.
Поучаствовать в празднике как гостья – это одно, а вот продавать зелья – совсем другое.
К тому же Шут так быстро не успокоится и не вернётся, а где его искать – я не представляла.
– У озера, – девчушка затараторила быстро и почти шёпотом. – За старой ивой, со двора по тропинке и налево. Только через заднюю дверь выходите, так вас никто не заметит. А ежели заметят: скажите, что в отхожее место идёте, оно там, во дворе, недалече.
– Тогда я поужинаю и прогуляюсь.
Девчушка понятливо кивнула, подхватила пустой поднос и исчезла за дверью.
Ужинать я закончила быстро. Вино пить не стала, решив на всякий случай воспользоваться этим как предлогом: мол, за водой пошла. Правда, объяснений, почему взяла с собой сумку с зельями, я не придумала и просто понадеялась, что на это не обратят внимания. Девчушка и остальные женщины явно не желали предавать нашу встречу огласке, и меня это тоже устраивало.
Убирать в комнате свои вещи было некуда, и я по-простому сунула торбу под подушку, понадеявшись, что никто моими вещами не заинтересуется. Заподозрить у меня наличие больших денег по потрёпанному простому платью и истоптанным туфлям довольно затруднительно, да и вообще, здесь кажется, свиньями куда больше интересуются, чем женщинами и их видом...
К счастью, мне удалось незамеченной проскользнуть к задней двери и выйти во двор. Уже смеркалось, но тропинка, по которой ходили к озеру, видна хорошо. Даже в темноте не заблудишься, настолько вытоптана.
Когда я подошла к указанной иве, из-за ствола показалась женская фигурка и поманила меня в заросли. Я невольно передёрнула плечами – не столько от холодного ветерка с озера, сколько почувствовав себя неуютно. С Джастером я чувствовала себя намного... уверенней.
Может, зря я так на него наругалась?
Но он сам виноват! Мог бы и не портить мне настроение! И не грубить всем подряд!
Пусть сидит в своём лесу! Я – госпожа ведьма! Сама разберусь!
Сердито выругав себя за мгновения слабости, я решительно пошла по направлению к густому ивняку.
– Госпожа, – плотные заросли ветвей раздвинулись, и я увидела молодую женщину, помахавшую мне рукой. Кто-то за ней прикрывал ладонью слабенькое пламя свечи.
– Сюда, госпожа.
Я последовала в открывшийся проход и оказалась на небольшом пятачке, надёжно укрытом со всех сторон. Женщин и девушек здесь собралось около десятка. И все выглядели забитыми и запуганными, но кроме этого было ещё что-то странное...
– Чем я могу вам помочь?
Женщины переглянулись, и вперед выступила одна из них. Молодая и когда-то наверняка красивая, сейчас, в сумерках и при свете свечи, скорбной маской бледного лица и ввалившимися глазами она больше напоминала покойницу.
– Спасите нас, госпожа! – женщина неожиданно рухнула на колени и умоляюще протянула ко мне руки. А следом за ней попадали и остальные. – Расколдуйте наших мужей! Вот, всё отдадим, всё, только спасите!
К моим ногам упал увесистый узел размером с хороший кочан капусты. Я потянула уголок и ахнула. Бусы, серьги, браслеты, кольца... Вот чего не хватало этим женщинам! Кажется, они и впрямь собрали всё, что у них было, чтобы оплатить мою помощь.
– Встаньте и расскажите, что у вас приключилось.
Поднимать узел я не стала: это означало бы согласие на работу. Но я не спешила соглашаться, не узнав, в чём тут дело.
Да и не лежала у меня душа отнимать последнее у тех, кто оказался в беде. А что беда серьёзная, я уже не сомневалась.
Женщины поднимались, виновато переглядываясь и отводя глаза. Слово за слово я вытянула из них всю историю.
Возвращалась я в глубокой задумчивости. Одна из девиц оказалась дочкой трактирщика и сестрой той самой девчушки. Девица проводила меня, неся свечу впереди. У задней двери она загасила огонёк, ещё раз слёзно попросила помочь им, и я отправилась к себе, понимая, что всё-таки вляпалась в нехорошую историю.
Год назад такой же праздник (только его героинями были женщины, а не животные) Пеггивилль посетила другая ведьма, тоже владеющая любовной магией. Но так сложилось, что она была старухой и, в придачу, со скверным характером. Девица, рассказавшая историю, плакала и рыдала, каясь в том, что тогда выиграла смотрины и нагрубила старухе, сказав, что её мужики без всяких зелий любить будут, а такую каргу уже ни одна магия не украсит и любой мужик лучше со свиньей ляжет, чем с такой ведьмой. Остальные бабы товарку поддержали и погнали ведьму прочь, а мужики только посмеялись над глупыми склоками. Ведьма ушла из деревни, напоследок пообещав женщинам, что отныне их мужья будут любить только свиней, а не жён и детей. Проклятие сработало. Уже на следующее утро все мужчины души не чаяли в свиньях и поросятах, а к своим семьям относились хуже, чем к скотине. Настолько хуже, что могли в обмен на свинью отдать соседу хоть жену, хоть ребёнка. Кроме того, свинолюбами они стали на самом деле, отчего меня чуть не стошнило во время рассказа.
Не один раз я вспоминала слова Шута, всё больше чувствуя себя виноватой и... глупой девчонкой.
Могла бы догадаться, что он не просто так про свинолюбов ворчать начал...
Где искать ту ведьму – никто не знал, хотя я не сомневалась, что это была хозяйка надела. Судя по возрасту и скверному характеру, путешествовала она редко, но обид не прощала.
Женщины, давно раскаявшиеся в содеянном, уже отчаялись, не зная, что делать, и вот, к их великой радости, в деревне появилась я. Теперь же бабы были готовы на всё, чтобы вернуть себе мужчин и снова почувствовать себя людьми, а не бесправной скотиной.
По чести говоря, к концу рассказа я не сомневалась, что должна отказаться.
Потому что не следует порядочной ведьме лезть в дела другой ведьмы, да ещё и в её наделе. За дело дуры наказаны, нечего ведьму оскорблять.
Холиссино проклятие я бы точно снимать не стала, но её бы назвать каргой и старухой никто не посмел. Хотя по годам она годилась мне в матери, выглядела она очень привлекательно и мужики за ней бегали больше, чем за молодками.
«Привыкла жить в тени наставницы... Только сейчас голос прорезался...»
Нет! Ничего подобного!
Холисса меня прекрасно воспитала!
Она и сама не стала бы!..
Я вдруг поняла, что не уверена в ответе. Характер у моей наставницы был крут, и она вполне могла бы как снять проклятие, так и своего добавить или оставить всё как есть, смотря в каких отношениях она была с хозяйкой этого надела...
Мне же навлекать на себя неприятности совсем не следовало. Мало того, что я не представляла, где вообще находится эта деревня и какие города есть поблизости – и есть ли они вообще.
Ссориться с опытной и злопамятной ведьмой из-за глупых баб совсем не хотелось.
Бабы же упрашивали так слёзно и жалостливо, что мне не хватило духу сразу им отказать, и я пообещала подумать до утра.
Теперь же, сидя у окна и глядя на тёмное безлунное небо, я думала о том, как завтра отказать бабам и поскорее покинуть эту деревню. Пусть сами хозяйку надела ищут и прощение у неё вымаливают.
Наверняка она живёт и здравствует, иначе бы тут давно новая молодая ведьма появилась и проклятие сняла, чтобы свою власть утвердить.
А я вмешиваться в это не...
– Не надо, тятенька! – звонко пискнул за окном девчоночий голосок. – Ай! Больно!
Я осторожно выглянула в окно. Перед дверями кухни, у поленницы, трактирщик нагнул знакомую мне девчушку через дровяного козла и свежесорванным ивовым прутом порол по тощему заду, задрав рубаху до живота. Прут свистел в воздухе, девчонка вскрикивала и обливалась слезами.
Мать и старшая сестра стояли рядом, опустив головы и не смея заступиться за младшую.
Не знаю, чтобы сделал Джастер, если бы это увидел. Но он бы терпеть и молчать точно не стал.
В этом я не сомневалась.
Я отвела глаза. Я – не Шут. Не моё дело, за что отец своё дитя наказывает. Может, она натворила чего...
После десятого удара трактирщик опустил руку. Девчонка сползла на землю и лежала, тихо всхлипывая и не в силах подняться. В воздухе отчётливо пахло кровью.
– Ещё раз посмеешь у моей Анунночки еду таскать – убью паскуду! И вас тоже касается, дармоедки!
Меня затрясло от омерзения, негодования и незнакомой до этого ненависти.
Больше всего захотелось вылезти из окошка во двор и придушить этого «таракана» его же усами.
Трактирщик бросил тёмный прут в ноги жене и старшей дочери и скрылся за углом дома. Женщины кинулись к лежащей девчонке, и мать взяла её на руки.
– Воды за баню принеси, только тихо, – негромко сказала она старшей дочери, унося младшую куда-то в темноту.
Меня никто из них не заметил.
Я закусила рукав платья, пытаясь совладать с охватившими меня чувствами.
«Чёрный цвет – цвет защиты и защитников... Маг, облачившийся в чёрное, делает внешнюю темноту источником своей силы, обращаясь к божественной Паре...»
«Поэтому его носишь ты...»
Я потрясла головой, прогоняя неожиданные воспоминания.
Нет, Джастер, с этим ты ошибся. Я не маг, я ведьма. Это ты защищаешь других оружием.
Я же просто могу снять проклятие, превратившее людей в настоящих скотов.
Но, если я вмешаюсь – это будет вызов хозяйке надела!
Спокойно, Янига! Ты ведьма, а не глупая девчонка, чтобы горячку пороть! Хватит уже на сегодня! Хорошо подумай, во что ввязываешься!
Шут же предупредил про новолуние! А он слов на ветер не бросает, сама знаешь!
Но я себе не прощу, если не сниму это проклятие! Мне же вот это всё до конца жизни в кошмарах сниться будет...
Думай, ведьма, думай!
Ни одно оскорбление не стоило того, что переживали эти женщины и девочки каждый день.
Я снова выглянула во двор.
Темно и тихо. Ночь безлунная, только сверчки иногда трещат.
Чёрная луна сильных трав.
Время, когда можно изменить свою судьбу.
Ох, Джастер!
Как же не вовремя ты...
Я оборвала себя на полумысли.
Шута здесь нет и решение принимать только мне.
Я – госпожа ведьма. И я уверена в своих силах.
Я села на кровать и поняла, что решение принято.
Думай, Янига. Непростая задачка тебе попалась.
Чтобы снять проклятие, требовалось найти предмет, на который оно наложено. Предмет же мог быть любым, к которому могла прикоснуться ведьма. Искать такой можно очень долго. А значит, придётся задержаться в этой деревне, как бы мне ни хотелось сбежать отсюда побыстрее.
В который раз за вечер я обругала себя за нашу ссору. Совет Шута мне бы сейчас ох как пригодился! У него же такой нюх на ведьмовскую...
Так, стоп! Что он там этому «таракану» наговорил?!
Трактир свинарником обозвал – это понятно... Еда и пиво ему не угодили... Нет, это не то...
Я тёрла виски, силясь вспомнить подробности разговора. Было там что-то очень важное... Что я не заметила, не обратила внимания...
«Кувшин расколошматил... как жахнул... Озеро наше не угодило... Мол, в гнилом болоте вода чище....»
Вода!!!
Ну конечно! Целое озеро воды! Как всё просто!
– Спасибо... – с глубокой благодарностью тихо пробормотала я, хотя Шут и не мог меня услышать. – Спасибо!
За окном раздались тихие шаги и негромкое позвякивание полного ведра.
Я выглянула в окно.
– Эй! Как сестра?
Хотя я окликнула тихо, девица охнула и едва не выпустила полное ведро из рук.
– Г-госпожа?
– Как она?
– Всё хорошо, не волнуйтесь, – голос девушки дрожал от сдерживаемых слёз. – Приболела чутка...
– Раны промойте, подорожник приложите и повязки сделайте. Только листья в кашицу сначала сжуйте. Понятно? – поделилась я одним из рецептов Джастера. – Повязки раза три в день меняйте и грязи к ранам не допускайте, загниют.
– Да, госпожа, – отозвалась девушка. – Благодарствую... А вы...
– Завтра, – отрезала я, не спеша давать обещание. – Остальное завтра.
Не дожидаясь ответа, я закрыла ставню и зажгла свечу.
Мне было над чем подумать.
Полночи я сидела над своими записками, подбирая наиболее подходящий состав и заклятье для отворотного зелья. Никакого проклятия не было. В озеро просто вылили зелье приворота, заговоренное на свиней. Действовало оно только на мужчин, и глупые бабы сами опаивали своих отцов, мужей и братьев с утра до ночи.
Закончив работу уже под утро, от усталости и переживаний я уснула без сновидений и проснулась от того, что в дверь стучали громко и настойчиво.
Оказалось, что староста пригласил меня, как почётную гостью, на забег хрюшек и новую пирушку в честь победителя. Сидя среди почтенных судей на украшенном цветами помосте, я видела не их и не визжащих толкающихся свиней, а устремлённые на меня молящие взгляды женщин всех возрастов.
В ушах же, на каждое хрюкание, эхом отдавалось: «Тятенька, не надо!»
В этот раз мне пришлось поучаствовать в праздничном пиру. Кусок в горло не лез, и, отсидев сколько позволяла вежливость, я ретировалась. Но пятый раз пьющие за здоровье своих свинок мужики на это уже не обратили внимания.
К озеру я пошла в сумерках.
Мужчины праздновали в общем зале, а женщин было не видно.
То ли по домам сидят, то ли по кустам прячутся, поглядеть, как я работать буду. Если так и было, я не стала отвлекаться на эти мысли. Делов-то: зелье в воду вылить и отворотное заклятье прочитать.
Сложнее баб уговорить не болтать о моей помощи. Глядишь, хозяйка надела и не узнает, что я тут побывала...
Моя уверенность в простоте работы стремительно начала исчезать, когда после первых слов отворота вода в озере забурлила. По ивняку зашелестело, но, услышав испуганные шёпотки, я не стала оборачиваться и смотреть на женщин.
Ритуал прерывать нельзя, этому меня Холисса хорошо выучила. Не переставая произносить заклятье, я с каким-то неожиданным внутренним отстранением наблюдала, как вспучился посреди озера водяной горб, лопнул, раскидав брызги аж до берега, и в темнеющее небо взвилась полуразложившаяся туша огромной свиньи, в водорослях, слизи, обрывках ленточек и женской одежды. На голове этого ночного кошмара красовались самые настоящие, закрученные в один оборот, рога, а клыки в пасти были под стать кабаньим. Глаза чудовища вспыхнули изумрудными точками, и с жутким хрипом тварь стала принюхиваться, ища того, кто посмел нарушить заклятье приворота.
Внутри все заледенело от ужаса. Великие боги... Что это такое?! Неужели приворот был на эту тушу?! Что мне делать?!
Джастер! Я не хочу этим «наслаждаться» без тебя!
Бабы за спиной завизжали и, судя по треску кустарника и топоту, кинулись прочь от озера. Если бы я могла – то последовала бы их примеру. Едва закончила договаривать последнее слово заклинания – сама, не понимая, как это удалось, – чудовищный труп, яростно взвизгнув, перебирая полуизглоданными ногами прямо по воздуху, ринулся на меня!
От ужаса я оцепенела, а ноги просто приросли к земле. Ничего подобного я никогда не видела и даже не слышала.
«Чёрный – цвет защиты и защитников... Маг, облачившийся в чёрное...» – снова навязчиво всплыло в голове. И вместе с тем внутри поднималась злость. На слабую и испуганную до полусмерти себя; на бросившего меня Шута; на эту омерзительную тварь, желающую меня сожрать...
