Текст книги "Судьбы. Миры вселенной."
Автор книги: Елена Шмидт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– Эй, ты, – крикнула, пятясь, Тьма, – лучше не подходи и, выставив руку, постаралась нанести ему удар, чтобы хотя бы отпугнуть его. Слабые завихрения слетели с руки и устремились к монстру. Монстр хрюкнул от счастья и радостно их втянул, после чего потряс своей шишкастой башкой и, удовлетворённо что-то зашипев, засеменил своими конечностями намного быстрее.
И вот сейчас Тьма испугалась, впервые за многие годы, она развернулась и побежала. Мусорка была огромная, а Тьма впервые ощущала себя маленькой и беззащитной. В какую бы сторону она не смотрела, везде был мусор. Она бежала и лихорадочно вспоминала к кому ей можно обратиться, и поняла, что кроме Агарда у неё никого нет. «Ну и ладно, – мысли лихорадочно скакали в голове, – подумаешь, всего один раз. Один раз можно. Один раз ещё ничего не значит».
И тут прямо рядом с её спиной довольно хрюкнули, обдав вонючим дыханием.
– Твою ж бездну, вот гоблиново дерьмо, – заорала Тьма, – Агард, миленький, услышь меня, Агард, спаси. А-а-а….
Рядом хлопком открылся портал, мужчина протянул крепкую загорелую руку и выхватил женщину прямо из раззявленной пасти расстроенного монстра, тот, видя, что «вкусняшка» сбежала, от обиды дунул, и куча обслюнявленного и пережёванного мусора вырвалась из глотки и облепила Агарда вместе с Тьмой. Тьме досталось больше. Портал захлопнулся.
– Да, – Агард скептически оглядел себя, -симпатичненько так получилось. Вот скажи мне, женщина, в каких тайных местах тебя носит? И что это за милый мальчик? – обратился он к Тьме.
– Попрошу без комментариев, это ничего не значит, – резко сказала Тьма и, задрав подбородок, гордо, насколько это у неё получилось, вышла.
– Всё как всегда, ни спасибо вам, ни кучки с приветом, – прокомментировал Рей.
Они сидели у Агарда в лаборатории, после уборки зверинца, когда Агард подскочил, переполошился и понёсся спасать Тьму.
– А я ничего и не ожидал, – Агард махнул рукой, – трудно от неё ожидать что-то другое. Да и ну её. Цела и ладно. Подожди меня пару минут, сдаётся мне, что тут нужен душ, желательно ароматизированный, – и быстро покинул Рея.
– Ну, вот вроде и всё, – возник в дверях Агард минут через десять, – приятные следы общения со знакомыми Тьмы уничтожены. Всё хочу спросить, как продвигаются твои поиски.
– А никак. Она как будто сквозь землю провалилась. Никто не видел, никто не слышал. Не уходила, не уезжала. Дом стоит пустой, внутри всё раскидано, разбросано, посуда перебита, явно кто-то что-то искал. Нашёл или нет непонятно. Скорее нет, иначе, зачем разбивать окна? Жители дом аккуратно закрыли, окна заколотили. Сказали, вернётся, помогут открыть. Дом сейчас обходят стороной, говорят, уже видели призраков ведьм. Но я думаю, привирают.
– Кто знает, Рей, кто знает, не стоит так скептически относиться к тому, о чём говорят, умей слушать, друг мой, и проверять услышанное. Знаешь, иногда невероятное становится вполне реальным и объяснимым, – Агард внимательно посмотрел на Рея, потом встал со стула, на который уселся, как только пришёл из душа и, пройдя к столу с пробирками, продолжил. – И потом, Рей, ты же сам подумай, за какими она сейчас придёт вещами, если была в зубах у псов. Я вообще удивлён, что девочка жива осталась. А сколько ей ещё придётся лечиться не известно.
– Вот и я удивлён, что она жива, но, наверное, всему есть объяснение. Знаешь, Агард, я думаю, что всё не просто так с этой девушкой. И сдаётся мне, именно поэтому псы её и не убили, – Рей встал, подошёл к столу и стал наблюдать, как Агард что-то смешивает в разных колбочках, мешает, переливает в склянки. И увлёкся так, что забыл про разговор. С ним такое случалось. Он весь ушёл в работу. Рей вздохнул и пошёл на отстроенный на базе полигон, решив потренироваться.
Тьма была зла. Не просто зла, она была в бешенстве.
–Ну Дидрейн, ну сволочь, – бушевала женщина, пиная всё, что имело неосторожность попасться ей на глаза, – мало того, что ты вышвырнул меня как какую-то шваль на свалку, так ты, тварь подзаборная, ещё и высушил меня почти досуха. Это тебе просто так не сойдёт с рук, я да тебя доберусь, – потрясая кулаком в пустоту, грозила она. «Ну, Лейла, ты не права, ты же первая потащила из него силу, – возразил внутренний голос, – сестрёнка, ты ничуть не изменилась, всё так же ищешь виноватых».
– А ты вообще заткнись, что почувствовала слабину и тут же полезла? – зашипела Тьма. – Сейчас пойду к источнику, чтобы только не слышать твоё занудство. Как бы тебя выкинуть!? «Так это не я к тебе, а ты ко мне, дорогая сестричка, пожаловала. И не хочешь ли для начала помыться? – и тихий приятный смех колокольчиком зазвенел в ушах у Тьмы, заставляя её звереть в своём бессилие».
Через секунду она, не дойдя до своего дома, уже на всех парах неслась к самому сильному источнику силы на Титанидии. Её путь лежал к пещере.
Глава 13
Спустя десять лет.
Прошло без малого десять лет. Мир особо не изменился, глобальных войн, слава богам, не случилось, и всё бы было хорошо, но местами стала очагами проявляться странная болезнь, которая когда-то косила магов портальщиков. Отчего они тогда болели никто не знал, клятва неразглашения не позволяла рассказать об истоках того заболевания. Поэтому все решили, что это какая-то новая зараза, и очень боялись её подцепить, переживали, вдруг она начнёт распространяться и начнётся эпидемия. Но она вспыхивала очагами, косила кучу народа, и неожиданно исчезала, чтобы вспыхнуть в другом месте. Страдали большие города и достаточно обеспеченные жители, и их прислуга. Учёные бились, создавая лекарства, но пока ничего не удавалось.
А по Арагону расползался магический гематит в виде всевозможных артефактов, но больше всего было лечебных. Они лечили кровеносную систему, улучшали состояние крови, уменьшали кровотечения и помогали при родах. Откуда он расползался по Арагону, захватывая соседние королевства, никто не знал. Канцлер догадывался, посылал ищеек, приказывая останавливать контрабанду и конфисковывать гематит. Пару раз у них даже получилось, но потом особо ретивые стали пропадать, а остальные, чтобы не исчезать, решили просто не лезть, куда не просят. Все хорошо усвоили, что если какая-то информация о доставке партии гематита достигала ушей кого-то из ищеек, то появлялись гематитовые псы и носители этой тайны исчезали.
А Тьма меж тем отстроила себе в Арагоне настоящий замок, прямо рядом с королевским дворцом. Торион не выдержал и пришёл выяснять отношения к ней, она, мило улыбаясь, напомнила ему, не забыл ли он что не король, чтобы указывать? А вот что случилось с королём, она хорошо знает, и может потребовать на основании вскрывшихся данных возобновить следствие и готова напомнить об этом всем и предоставить некоторые пикантные подробности, людей в этом замешанных, и свидетелей. Торион быстро понял, о чём это она и решил, что с такой милой женщиной лучше дружить. В процессе пламенной дружбы он не раз ей намекал, что знает, откуда в королевстве столько гематита, Тьма делала круглые глаза, удивлялась, потом весело смеялась ему в лицо, напоминая, что кто-то потерял свою сделку, а откуда сейчас гематит, она ни сном, ни духом, вот прямо совсем. Не думает же он, что слабая женщина занимается контрабандой, и не платит в казну налоги?
Замок Тьмы был прекрасным архитектурным сооружением, побольше, чем королевский дворец. Выложенный из необычайно дорогого конфилийского белого мрамора он словно парил рядом с тяжёлым серым каменным дворцом. Его лестницы, колонны, балюстрады, арки, многочисленные ниши и полы были из очень редкого чёрного минерала – огневика, внутри этого минерала всполохами пробегали огненные искры, словно в нём жили огненные саламандры. По центральному входу стояли огромные гематитовые розы. Необычайно крупные, серебристо-серые, они словно переливались перламутром по каменным лепесткам. Вообще розы были везде. И в огромных обеденных залах и в бальных, и даже в спальнях. Огромный замок стоял пустой, здесь хозяйничала стихийная тьма. Несколько постоянно меняющихся, приходящих слуг и всё. Никто не выдерживал такого огромного количества чуждого для этого мира гематита. В большом количестве он словно отталкивал от себя. Поэтому прислугу не прельщали даже очень большие деньги.
Тьме было всё равно, она искала свой камень, следила за Дидрейном, когда он возвращался в Арагон, пакостила ему с любовницами и пыталась понять, а что ищет он. То, что он толчётся у них не просто так, она поняла давно, а вот что ему надо, она пока не выяснила. Даже под угрозой смерти или за большие деньги никто ни разу не сдал своего хозяина.
А Тьма между делом выяснила, почему изменяются лепроиды, становясь огромными и агрессивными. Она узнала, что они боятся. И чем больше бояться, тем становятся агрессивнее. И всего надо, как следует их напугать. И она придумала схему. Стала наведываться на Титанидию за гематитом, и заодно создавала себе монстров. Затем открывала портал и выгоняла тварей вперёд. Через некоторое время, она отправляла туда Рея с псами, который часто рискуя жизнью загонял их назад или убивал, как получалось. И ву-а-ля территория для прохода контрабандистов готова, рядом ни одной живой души. Она открывала портал и переносила им с Титанидии гематит. Дальше они сами. Ей только шли деньги.
Рей с Агардом не успевали подчищать за Тьмой. Агард пытался спасти огромных злобных монстров. Создавая новые и новые настойки, используя всё что можно, пытался если не уменьшить в размерах, то хотя бы уменьшить агрессивность. Вначале всё было понапрасну. И только огромный вольер, созданный при помощи магии Рея, удерживал эти создания. Чтобы они не дрались Агард с Реем стали подмешивать им в воду сонные настойки, если не удавалось напоить разбрызгивали перед мордами. За благо Агард случайно нашёл куст с удивительно красивыми красными цветами. Он стоял, любовался нежными, ярко-красными цветочками. Их лепестки были такие тоненькие, что казалось, светятся, когда на них попадает солнце. Смотрел, смотрел и решил понюхать, больше он ничего не помнил. Нашёл его Рей, стал приводить в чувство, пока стучал по щекам и тряс за плечи, решил прилечь рядом. Пришли в себя только ночью, когда удивительные цветы закрылись. Вот это растение и стал использовать Агард в своих настойках, успокаивая животных, чтобы они ходили полусонные и безразличные ко всему происходящему. Каково же было удивление мужчин, когда через пару месяцев употребления настойки огромные туши стали словно сдуваться, уменьшаясь в размерах, а потом и изменять свой облик. Через год реабилитированных лепроидов выпускали на свободу.
Агард привык и по-своему полюбил этот странный мир, с его лепроидами и убивающем всё живое излучением, этот удивительный мир был по-своему прекрасен и не заслужил, чтобы его уничтожили. Конечно, мужчина скучал по своему родному миру и по родственникам, но он теперь был обязан исправлять то, что творила женщина, за жизнь которой он просил. Они с Реем вдвоём старались хоть как-то противостоять тому злу, что исходило от Лейлы-Тьмы.
За десять лет Рей возмужал и полностью овладел силой, что дарил ему мир Титанидии. Эта сила теперь слилась с ним воедино, он, практически, породнился с ней и ощущал её, как некий удивительный организм, обитавший у него внутри, и помогавший ему во время любой битвы и опасности. Они с Агардом так и жили соседями, но словно породнились, став ближе, чем порой бывают родственники, связанные кровными узами. Этот необычный мир, Титанидия, через несколько лет стал воспринимать Рея, как своего родного жителя, открывая для него порталы почти как дверь, стоило лишь слегка постучать, и проход открывался без малейших усилий. Тьма, когда первый раз увидела, насколько легко он это делает сам, всё что смогла, это открыть рот и начать тыкать пальцем в открывшееся перед Реем пространство. Ей самой последнее время открывать порталы на Титанидию было очень тяжело, не особо помогал даже артефакт. Хотя она и брала от источников в Титанидии очень много, Дидрейн всё же что-то сделал, как будто перекрыл наполовину её возможности, словно собирался при возможности вычеркнуть её из игры.
Рей всё чаще наведывался к сестре. Агард постоянно делал какие– то настойки, а потом решил с согласия Рея попробовать красный сонный цветок, прозванный им дремником. Агард, нахимичив что-то очередной раз, сунул в руки Рея пузырёк со строгой инструкцией, как применять и отправил к сестре. Сначала результат был небольшой, она стала реагировать на резкие звуки, поворачивая голову, смотрела, что ей помешало. Агард продолжал давать Рею пузырьки, напомнив, сколько лепроидам требовалось времени, и приказал ждать результата не раньше, чем через год, а то и дольше. Но Диана выздоравливала быстрее. Через полгода она стала узнавать живущих рядом с ней людей, а потом словно вынырнула из своего небытия.
Рей всё так же ходил на арены, хотя этим каждый раз жутко злил Агарда. Тот ну никак не мог понять, как можно просто так махать кулаками, навешивая тумаки и получая сдачи. Рей посмеивался и говорил, что он тоже не может понять, как можно смотреть в одни и те же пробирки, неужели за столько лет он не изучил их ещё до конца? Его бои на арене приносили ему очень ощутимую прибыль. Но он брался и за уничтожение нечисти, что стала появляться из разлома в Тариньольском ущелье, и расползалась по Тариньольскому лесу. Не было теперь ведьм, чтобы просить Хранительницу о помощи. С каждым годом разлом ширился, Тариньольский лес зарастал буреломом, становясь непроходимой чащей. Нечисти становилось всё больше и больше, работы магом прибавилось. В ущелье участились обвалы, погребая под камнями всё больше живых. Ущелье, как и Тариньольский лес старались обходить стороной, когда-то спокойные горы гневались, а в лесу было неспокойно. Остались ещё тропы контрабандистов, но и те прекратили шастать по ним непрерывно. Городок Тариньол терял свой основной источник доходов. В таких условиях работы у Рея с его опытом было хоть отбавляй.
Агард бросил создавать идеального человека, как он мечтал, когда учился. До него дошло, что надо создавать не физически развитого человека, который, скорее всего, превратиться в чьё-то оружие. Та же Тьма, которая вдруг стала интересоваться работами Агарда, внушала опасение. Он видел, что она сделала с лепроидами, и свернул все свои работы, занявшись разработками новых лекарственных средств. Когда Тьма узнала, то была жутко недовольна и, хлопнув, как всегда, дверью, не попрощавшись, ушла. Глаза Агарда стали нормальными, правда, изменили цвет, стали тёмно-стальные.
Созданные Агардом лекарства, Рей отправлял его давней подруге Кнопе, та проводила исследования в больнице и передавала ему отчёты.
Всё время Рей, не переставая, искал девушку со странными волосами. Октавия постоянно твердила, что она жива, но опасность ходит рядом с ней, её надо найти и защитить. На все вопросы «Где искать?» улыбалась и говорила: «Это мне не ведомо, но точно знаю, что она жива». Пару раз Рей замечал возле дома ведьм высокого широкоплечего мужчину, одетого во всё чёрное, с чёрными непроницаемыми глазами, от которого веяло странным фоном. Рей никак не мог понять, но прежде такая магия ему не встречалась. Он уже давно с разрешения Октавии поведал обо всём Агарду. Рассказал ему, что Хранительница говорила о девушке, и теперь у него появился союзник. Увидев непонятного человека второй раз, вернувшись, пошёл к учёному посоветоваться об увиденном.
– Высокий, говоришь, и черноволосый, и фон странный? – повторил Агард за ним и уточнил. – А зрачок красный? – когда Рей кивнул, продолжил. – Это интересно, что здесь делает посол Дидрейн? Это очень странно, Рей, что этот проходимец мог здесь потерял?
– Какой посол? – удивился маг. – Что делать послу возле дома ведьм?
– Вот и я думаю, что ему там делать? Похоже, нашу девочку ищем не только мы. Знаешь, напишу-ка я своей подруге записку, вдруг что-нибудь узнает по своим каналам.
Ответ они ждали недолго. Ожидаемо ничего. Посол в столице, вроде как никуда не отлучался, постоянно находиться во дворце у Ториона. Официально никуда не выезжал. Становилось понятно. Дидрейн не афиширует свои поездки, значит, ищет, что-то лично для себя, или что-то о чём никто не должен знать. Может тот же камень, что и Тьма? Тогда почему у дома ведьм? Или всё-таки девушку? Пока непонятно.
Миланда.
Для Миланды эти десять лет поменяли всё её мировоззрение. До этого она жила в своём маленьком мирке, всё там текло плавно и степенно, без всяких потрясений. Теперь её мир менялся, и надо было находить своё место в нём.
Вначале бабушка не оставляла её ни на минутку, всё время крутилась рядом. Немолодая уже женщина категорически отказывалась назвать Миланде свой возраст, намекая ей, что у женщин спрашивать про возраст неприлично.
Она постоянно была на ногах, что-то делала, куда-то выходила и быстро возвращалась. Рядом с Миландой всё время вертелся щенок, не давая ей остаться одной и задуматься, словно чувствовал, что она может, оставшись одна расплакаться. Миланда поинтересовалась у Клео, откуда пёсик, та удивлённо на неё посмотрела и рассказала, что подобрала его возле неё на поляне, думала, что он её. Девушка заглянула в умные глаза маленького питомца.
– И как тебя зовут? Не могу же я тебя звать пёсик? – и рассмеялась, когда животное отрицательно помотало головой. – Ого, да ты что меня понимаешь? – щенок внимательно смотрел на неё. – Как же тебя зовут?
Пёс закрутился у неё в руках и тоненько затявкал. Миланда его отпустила, но он снова полез к ней, подсовывая голову под ладонь.
– Да ты что? – опять развеселилась девушка. – Погладить тебя что ли? – и скользнула рукой по голове, щенок подался вперёд, и она задела ошейник. – Что? Что-то на ошейнике?
В конце концов, она нашла на ошейнике его имя.
–Абшуг? – щенок радостно тявкнул. – Какое странное имя. Ну, хорошо будешь Абшуг.
Так у щенка появилось имя.
Оставалась один на один сама с собой Миланда только ночью. Стоило ей закрыть глаза, и страшная картина её кошмара выплывала из глубин сознания. Тогда она выла в подушку, думая, что её никто не слышит. Она прощалась со своей семьёй, со своим детством и своей такой короткой влюблённостью, разбившейся вдребезги об открытый портал на поляне. Она надеялась вырвать её из своей души, чтобы даже воспоминаний не осталось.
Ей так не хватало Беатрис, которая заняла место её матери, и старенькой Феодотьи с добрыми морщинками вокруг глаз, и всегда пёкшей удивительно вкусные булочки. Ничего этого больше не будет, не будет рядом таких родных и любимых сестёр, не будет рядом красавицы Бианки и вечно недовольной Китти и порой надменной Мэгги. Никого из них больше не будет.
И так практически каждую ночь. Пока Клео не встала и не подняла её всю зарёванную с постели.
– Хватит, Миланда, всё. Ты отдала частицу своей души, оплатив дань памяти. Пусть остальное останется в сердце. Ты каждую ночь плачешь и жалеешь себя. У тебя ничего не будет, так ты говоришь? – она встряхнула Миланду. – У тебя всё будет, но для этого надо сделать многие вещи, деточка. Во-первых, разобраться, что тогда произошло, и кто виноват. Не разобравшись, не ставить клейма. Когда узнаешь правду, поймёшь, кто виноват и что произошло на самом деле. Но воя ночами в подушку, ничего не исправишь и, увы, никого не вернёшь. Я думаю и Беатрис, и Феодотья, и твои сёстры уже исстрадались, глядя на тебя. Хватит! Ты должна быть сильной, ты должна жить за них за всех. Завтра придёт Герберт, мой друг, пора, девочка, становиться взрослой.
– Кто такой Герберт? – всхлипнула в последний раз Миланда и вытерла глаза.
– Гном, он будет тебя учить.
– Я училась. Мне приглашали нескольких учителей.
– Это другой учитель Миланда. Завтра узнаешь.
Миланда побурчала, что она теперь не уснёт, думая, что это за учитель и чему он такому научит, чего она не знает. Клео улыбнулась и отправила её спать, сказав лишь, что ей понравиться.
Герберт пришёл с утра. Клео, как только он зашёл к ним, разулыбалась и засуетилась, пытаясь усадить его за стол и накормить. Было видно, что женщина любит его, как родного. Миланда с удивлением рассматривала мужчину. Она много слышала про эту расу, но за свою короткую жизнь не встречалась с ними. Она представляла себе невысокого коренастого мужика с окладистой бородой и топором в руке. Герберт оказался выше, чем она себе напридумывала, широкоплечий, с мускулистыми руками, с достаточно ладной, пропорциональной фигурой, кареглазый и с хорошей открытой улыбкой, а вместо бороды подбородок покрывала недельная щетина. Единственное, что соответствовало представлениям Миланды, это топор. У него действительно был топор, который он аккуратно поставил у входа. Абшуг, по всей видимости, видел Герберта уже не раз и уважал его всей силой своей души. Он, радостно тявкая, понёсся встречать гостя, и заработал от Герберта потрёпывания и потискивания.
– Герберт, – представился он, подходя к девушке, – а ты насколько я знаю Миланда. Ну, будем знакомы, – и протянул ей руку. Миланда посмотрела на протянутую ей ладонь, потом улыбнулась и протянула свою. Герберт пожал.
– Так здороваются у гномов. Добро пожаловать в нашу семью.
– У вас большая семья? – удивилась Миланда.
– Большая. Семьсот пятьдесят четыре души, – и увидев вытаращенные глаза девушки, громко рассмеялся.
– Миланда, у нас все гномы, проживающие одной общиной в одном месте, называют семьёй. Я старший в семье.
– Вам так много лет? – девушка не верила своим глазам.
– Да нет же, – гном явно веселился, – просто я старший. Меня выбрали, как лучшего предпринимателя. Видишь ли, я умею договариваться. Причём со всеми.
– Как интересно. Это так важно для вас?
– Конечно, мы же изготовляем и торгуем оружием, и от того сколько продадим, зависит благосостояние всей семьи.
Они уселись за стол, который накрыла Клео, и Миланда, наконец, задала вопрос, который мучил её с вечера.
– Герберт, скажите, а чему вы меня можете научить? Бабушка Клео вчера сказала, что вы будете меня учить. А чему? Вы будете учить меня делать оружие или торговать?
Герберт опять развеселился.
– Бабушка Клео, так чему я буду должен учить вашу внучку?
Клео всплеснула руками.
– Детка, ну что ты напридумывала? Герберт скромничает, он прекрасный артефактор и воин каких поискать. Вот он и будет учить тебя артефакторике и умению защищаться. Пора тебе стать настоящей женщиной-птицей. Я тоже артефактор, но Герберт намного талантливее, вот мы и подумали, что будет лучше, если тебя будет учить он.
– Герберт, это правда? Вы артефактор? – и дождавшись утвердительного кивка, затараторила, – Ой, как здорово! А когда мы уже начнём?
– Вот сегодня и начнём. Вот скажи мне, пожалуйста, ты ничего не видела удивительного, когда обращалась птицей?
– Ну, – протянула девушка, дожёвывая пирожок, – видела. Я всегда думала, что это из-за перестроения глаз. Я не права?
– Нет, не права. Это ты видишь силовые линии мира, предметов, живых существ. Не умея это читать, можно воспринимать их, как цветную рябь в глазах.
– А я смогу? – забеспокоилась девушка.
– Знаешь, – Герберт хитро прищурился, – я сильно удивлюсь, если не сможешь. Ты же прирождённый артефактор, значит надо просто овладеть тем, что тебе дано.
С этого дня Миланда была занята. Вначале у неё не очень получалось, и девушка совсем отчаялась. Но потом словно появилось второе зрение, и она с удивлением и восторгом взирала на новый мир, что открывался перед ней. Всё обладало своим цветом, имело своё начало, и было связано с ним. Чем сильнее был источник, тем ярче были нити, и здоровее выглядело всё питающиеся от него, слабел источник, и всё медленно погибало без его энергии. Были и изуродованные линии, все в каких-то узлах и перекрученные, словно истрепал их шальной ветер. Встречались и тёмные нити, наполненные тяжёлой энергией. От них веяло какой-то чужеродной силой и гневом. Герберт учил её касаться этих тонких линий, передвигать, не обрывая, ловить порванные нити и привязывать их или к предмету, или к начальному источнику. Или вообще изменять исходящие точки, создавая новые привязки.
Потом Герберт принёс первый камень, необыкновенный лазурит, от него исходили чистые и яркие линии. И они стали делать артефакт, помогающий находить железные жилы в горах. Миланде ужасно нравилось этим заниматься, они с гномом облазили все окрестности, разыскивая месторождения и связывая их линии с лазуритом, до тех пор, пока камень не напитался их энергией и не стал активироваться вблизи подобных.
К сожалению, у Герберта не всегда была возможность возиться с ней, и в свободное время ей приходилось гулять вдвоём с Абшугом и самой рассматривать окружающий мир.
Через пару месяцев Герберт принёс короткие клинки, лук со стрелами, и метательные ножи, и сообщил, что пора учиться владеть этим оружием, и так как раны зажили, неплохо было бы заняться своей физической подготовкой.
И начал гонять Миланду. Определил ей маршрут, по которому нужно бегать, показал озеро во впадине, предложив, пока тепло плавать, принёс две гирьки и показал, что с ними делать, чтобы укреплялись мышцы на руках, показал, как отжиматься.
Миланда с огромным удовольствием стала бегать каждый день, для неё, выросшей в лесу и бегавшей там постоянно, это вообще не составило труда. Тело, после долгого лежания, жаждало движения.
Герберт основным своим занятием давным-давно избрал кузню, он не только сам ковал оружие, он обожал им пользоваться, и оно платило ему тем же. Всё оружие, созданное им, пело в его руках. Гном чувствовал и видел его своим особым зрением, потому и создавал удивительные вещи. Он сказал, что научит Миланду защищаться от нападающих, чтобы она не чувствовала себя беззащитной.
– Но самое сильное оружие это ты сама, запомни это, девочка. Никакое оружие не поможет и не защитит, если нет внутри стержня.
Герберт, как и все гномы, виртуозно владел топором, он мог спокойно вертеть его в руках, подкидывая и ловя, словно он воздушный, а мог резко бросить и горе тому, кто оказывался на пути, летящего оружия. Миланде он показывал, как надо правильно метать ножи, и Миланда смотрела, открыв рот, как нож, словно в масло, легко входил точно в цель, причём гном мог метать их и с завязанными глазами. И Миланда училась кидать ножи под его чутким руководством. Но больше всего ей понравился лук. Она обожала стрелять, натягивая тетиву, слышала, как та рвётся освободиться и стрелы радостно поют ей, вырываясь в полёт. Очень быстро девушка научилась попадать в цель, но это не остановило её, она тренировалась снова и снова, с каждым разом усложняя себе задачу, и теперь повсюду носила с собой лук и колчан со стрелами. Она не охотилась, считая, что нельзя убивать диких животных, словно причисляла себя к их братии.
Абшуг не отходил далеко от Миланды во время тренировок. Он подрос, теперь это был крупный пёс, но был всё такой же лохматый и белоснежный и радостно потявкивал, как будто щенок, поддерживая каждое попадание, он словно незримая тень всегда присутствовал поблизости. Миланде всегда казалось, что нет причин для беспокойства, в горах всё тихо и спокойно, и только Абшуг знал почему. Герберт, слушая девушку, ухмылялся и поглядывал на защитника, а тот делал вид, что не причём.
Одно время Миланда бродила совсем одна, но вскоре познакомилась с некоторыми представителями гномьей семьи. Гномы присматривались к подопечной Герберта, словно оценивали, а какая она поближе? Но прошло совсем немного времени, и девушка стала частой гостьей в их поселении. Но больше всего девушку манила кузня. Она обожала ходить туда, наблюдая, как греется, начиная светиться, металл, как легко стучат молотками гномы, выбивая снопы искр из яркого жёлто-оранжевого мягкого железа. Вначале, стоило только тонкой фигурке нарисоваться в проёме двери, и степенные бородатые мужики замолкали, боясь что-нибудь брякнуть. Постепенно все привыкли, и Герберт только успевал поругивать кузнецов, забывающих, что они тут не одни, и отпускающих всякие, не всегда пристойные шутки. Миланда хихикала, а потом бежала к Клео пересказывать. Клео качала головой, а потом весело смеялась с девушкой. Постепенно Миланда приняла свою бабушку, и та стала важной частичкой её жизни, заменив ей и родных и подруг.
Клео учила её правильно летать, рассказывая, как можно парить в воздухе, не уставая, хоть целый день.
– Как подчинить себе ветер, когда ты птица? – спрашивала она. – Ты знаешь о том, что тебе подвластен ветер, и ты можешь заставить его помогать себе, поднимая выше облаков. Ты слышала, как он поёт в вышине песни своей любимой?
– Любимой? А кто у него любимая, бабушка?
– Как кто? – удивлялась Клео. – Конечно заря. Ведь на заре он успокаивается, потому что может видеть её.
– Ну, ба. Я думала ты серьёзно.
– А ты лети, послушай.
Миланда затаив дыхание слушала, а потом бежала, чтобы через несколько минут, взмахнув огромными крыльями, полететь ловить неугомонный ветер, а заодно послушать, что он поёт.
Совсем уж новостью для неё стало, что можно научиться частично трансформироваться, например, отращивая себе только крылья. Правда, для этого нужен был источник родного мира. Миланда вздохнула, было бы здорово переносить себя на различные расстояния, не меняя свой облик.
Единственное правило, неукоснительно соблюдаемое девушкой, гласило, что нельзя покидать ущелье. Тариньольский лес был под запретом. И Миланда лишь свысока могла наблюдать за тем, во что превращается, прекрасное прежде творение природы. Без заботы ведьм, он зарастал, образуя местами непроходимые дебри, заваливались огромные деревья, молодые плохо росли. Зверьё уходило дальше на юг, словно предчувствуя какую-то беду.
Прошло десять лет. Миланде, казалось, что она уже озверела, сидя безвылазно в ущелье. Она любила свой лес и рвалась туда всей душой. Конечно, горное ущелье – это была огромная территория, но девушка бурчала, что, сколько её можно прятать, про неё, скорее всего, все давным-давно забыли, кому она нужна. На что Клео осуждающе качала головой, прося, чтобы Миланда не делала глупостей и не рвалась уходить, слишком неспокойно было на душе у старой женщины.
– Ты пока учись всему, Миланда, учись. В жизни всё пригодиться. Надеюсь, мы ничего не упустили. И ты в случае чего сможешь правильно распорядиться знаниями и помочь себе.
В этот вечер Герберт пришёл какой-то возбуждённый.
– Добрый вечер, девушки, – радостно приветствовал он их, – как вы тут?
– Добрый, – ответила Клео, – ты как раз к ужину.
– О! Герберт, ты же не хотел сегодня приходить? – Миланда подошла к столу. Огромная белая собака, молча, перешла следом за ней и улеглась в ногах. – Что-то случилось?
