Текст книги "Мерцающий остров (СИ)"
Автор книги: Елена Крыжановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
69
– На помощь! Помогите! – посреди ночного обхода стражники услышали отчаянные крики и стук в дверь секретной камеры. Стучали изнутри.
– Прекратить шум! – гаркнул старший в карауле. – Время для сна!
– Спасите нас, – слабо донеслось из-за двери. – Вызовите дежурного магистра… Он… Я ведь предупреждал! Зовите других, сами не справитесь… – голос старожила этой камеры прервался. Его заглушил бешеный рёв, треск дерева, звон железа – хотя ломать в камере было нечего, лавку невозможно оторвать от стены.
– Скорее, ключи, – стражи сбегали в караулку, нашли ключ от камеры, вернулись вместе с начальником обхода. Открыли замок, отодвинули засов. С опаской заглянули в камеру.
Картина, представшая их глазам, напугала даже самых опытных. Опальный учёный был прав, минимум сутки после применения магических или химических пыток, жертвы оставались под надзором специалистов в лечебном корпусе. На этот раз порядок был нарушен. Расплата за беспечность не заставила себя ждать.
Стражи увидели несчастного старика, который кинулся к ним в поисках защиты. Его потрепанная мантия теперь висела лохмотьями, залитыми кровью. Его словно драл когтями зверь. На лице тоже была кровь, худые запястья и шея все в синяках, в глазах застыл ужас. Последним усилием он кинулся к выходу из камеры, но на пороге споткнулся и упал без чувств. Тогда среди седых волос стала заметна рана.
Новичок, молодой сокамерник, чужак, с пеной на губах и горящим невидящим взглядом методично крушил операционный стол, на котором его сюда привезли из камеры пыток. Видно, старик смог забаррикадироваться столом, переключив на него внимание безумца, а сам успел позвать на помощь. Безумец оторвал стальную крестовину, на которой крепилась узкая лежанка, уже разломанная на щепки. И колотил железом в стену, выбивая из камней искры.
Стража не рисковала подойти, но молодой солдат окликнул заключенного. Вряд ли тот понял, что обращаются к нему, но уловил какую-то помеху. Медленно повернулся и пошёл на стражников, угрожая размозжить всем головы остатками стола.
– Парализатор! Скорее! У кого есть? – панически крикнул начальник ночного обхода. Все лихорадочно шарили по карманам и отступали к двери. Наконец тот же молодой, трясущимися руками зарядил ампулу и выстрелил в упор в разъярённое чудовище. Зарычав так, что у привычных ко многому стражей подземелья кровь застыла в жилах, безумец швырнул в них покорёженной железякой, покачнулся и рухнул рядом со своей жертвой.
– Ничего себе, – пробормотали стражники. – Бедный старик этого не заслужил. Ему неделя до суда осталась. Думаете, он выживет?
– Бегом в лечебное крыло! – прервал их сетования старший. – Зовите магистров и подмогу с носилками! Пусть забирают их, пока этот не очнулся! Живо!
– Так точно, господин капрал!
70
Выбравшись из подземной библиотеки к солнцу, компания наскоро перекусила в парковой беседке. Ранним утром по-прежнему вокруг никого не было. Тришка отправился гулять. Он влез на дерево и медленно перелезал с ветки на ветку, гулял по воздуху. И постепенно отдалялся от друзей. Чтобы занять руки, Шакли репетировал внутри беседки шулерские карточные фокусы, которые можно включить в представление, если оно состоится. Снаружи Бабочка и Аванта разучивали новую песенку, Сильф подыгрывал им на гармошке.
– Проклятье, – в очередной раз ругнулся шакал, когда карты снова выпали из рук и не слушались. – Как это делается? На публике подмены и замены выглядят глупо, и… я умею делать фокусы незаметно, а не так! Где Тришка? Он не слишком далеко сбежал?
– Не волнуйся, он где-то на краю парка, – в беседку проскользнула Бабочка и села за столик напротив шакала. – Всё у тебя получится. Покажи мне.
– Да можно обойтись и без фокусов, – Шакли небрежно тасовал карты, не глядя на блондинку. Бабочка остановила его, положив свою руку сверху на колоду.
– Теперь ты знаешь всё. Что между нами изменилось?
– Лично между нами?
– Посмотри на меня, пожалуйста, – голос Бабочки дрогнул. Шакли упорно смотрел в сторону:
– Не хочу. Сейчас ты заплачешь, мне станет тебя жаль.
– А ты боишься пожалеть меня? Почему?
– Да так, – Шакли перестал юлить и смотрел ей прямо в глаза. Бабочка не могла удержать слёзы, они катились сами собой, но игрок делал вид, что его это не волнует. – Ты хочешь знать, что изменилось? Я теперь знаю, что влипнув в крупные неприятности, ты не позвала нас на помощь. Хотя, кажется, помогать друг другу в нашей компании естественно. По дороге сюда многое изменилось, а ты… вернула нас обратно, в мир одиночек.
– Почему только тебя? – шепотом спросила Бабочка.
– Не только. Себя тоже. Другие в нём и не жили. Аванта совсем не удивилась твоей тайне. Для женщин так привычно хранить секреты даже от близких? Или надеется, что твоя встреча со связным поможет ее отцу. Наш вертолов вообще ничему не удивляется. Ему, как Тришке – всё равно, о чём люди думают, важно, что они делают для него. А что бы сказал Верен?
– Ничего, – Бабочка слабо улыбнулась. – Для него все, кто вне братства, слегка нелогичные ненадёжные дикари, которым невозможно доверять до конца. Он этого не признает, но это так. Потому Верен очень снисходителен к нашим слабостям. А ты? Ты же хотел проверки в деле, чтобы узнать нас настоящих. Разве твоё желание не исполнилось? Но ты не рад.
– Я уже говорил, не мне тебя судить. Я – не святой и не герой. Но я держал одну мечту где-то в глубине сердца, что если всё закончится благополучно, мы найдём остров, поможем Аванте, а потом выберемся отсюда живыми, то мы с тобой могли быть вместе, сестрёнка. Хоть попробовать. Но сейчас… я что-то перестал в это верить.
– А я наоборот, – Бабочка перегнулась через стол, ближе в нему. – Я знала, что на мне метка, и мне нельзя быть рядом с тобой. Сегодня утром я была несчастнее всех, когда ты прочитал про Бавваона и сразу понял, кто это. Но теперь у меня есть надежда. Если я снова вырвусь на свободу, то не хочу больше быть одна! Скажи, что ты простишь меня. Пусть не сегодня, но потом…
– Я злюсь не на тебя, а на себя, – Шакли продолжал тасовать карты, раскладывая их веерами, перебрасывая из руки в руку, переворачивал колоду одним пальцем. – Почему для них всех твоё предательство не важно? И моё тоже. И почему я не могу так?
– Ну давай, думай, почему я не рассказала сразу? Когда в шифре вылезло имя «Бавваон», молчать, кажется, было дальше некуда. Но я молчала. И дальше бы молчала. Если бы с нами не было мальчишки, который умеет читать знаки! Скажи, почему.
– Боялась? Вот этого отчуждения? Пока мы никто друг дружке, безымянные попутчики, то всё легко и просто. Чем больше тайн открыто, тем больше обязательств, верно? Чёрт… Я угадал, сестрёнка?
– Почти. Вся горечь оттого, что мы с тобой боимся доверять людям. И если уж готовы поверить, они должны быть безупречны. Потому что любая мелочь ломает нашу веру. Я угадала, братец?
Шакли бросил карты на стол, утвердительно улыбнулся, прикрыв глаза. Бабочка потянулась к нему и поцеловала. Он ответил. Рывком перетащил её через стол и усадил к себе на колени. Она крепко прижалась к нему и ревела, уткнувшись в его плечо. Он гладил её по волосам и успокаивал:
– Ну, ну, не плачь, малышка. Мы научимся. Смотри, Тришка бежит. Что это с ним?
Медлис нёсся по траве, задрав хвост трубой, словно за ним гналась свора собак. Влетел прямо в беседку, запрыгнул на стол, чесал лапой ошейник с брелком, вертелся, словно звал за собой и что-то ворчал.
– Голос? – первым понял Сильф. – За ним, скорей! Он нашёл место, где ловит связь!
71
Первое, что Верен почувствовал, придя в себя, касание чистой простыни. И то, что скованные руки больше не давят на грудь. Не открывая глаз сразу и не двигаясь, он обнаружил, что сквозь ресницы просачивается белый свет. Далеко не так холодно, как в подземелье. Пахнет лекарственным маслом, успокаивающим, но прочищающим мозги. Не лимон, не мята, не лаванда, а что-то хвойное, вроде кипариса. Пленник ничего не видел, но чувствовал, что он здесь не один.
Верен попробовал двинуть рукой. Сразу выяснилось, что-то удерживает его на койке. Но на запястье не железо.
– Вам лучше? Вы очнулись? – услышал он тревожный голос, в котором сразу узнал отца Аванты. Скрипнула соседняя койка. – Ну и напугали вы меня!
Верен, щурясь на яркий свет, с трудом приоткрыл глаза. В трепещущих движениях век только его сообщник разглядел подмигивание.
– Что случилось? Я ничего не помню. Как мы сюда попали?
– Сбылись мои худшие предчувствия. А я предупреждал, я же вас умолял не спать! У вас начался бред и…
– Я ранил вас? – забеспокоился «безумец», пытаясь сесть на койке. Оба запястья удерживались короткими цепочками и плотными кожаными браслетами.
– Не так сильно, как могли. Думаю, рана не опасна, только большая потеря крови. Вы напали на стражей, которые пытались нам помочь. Тоже не помните?
Верен отрицательно качнул головой и перевел взгляд вверх.
– Тут есть окно.
– Это лечебный корпус, я говорил вам. За нами наблюдают. Сейчас дежурные заметят, что вы очнулись, сообщат тому лекарю, который займётся вами.
– Со мной всё в порядке! Только рёбра болят, но в остальном…
– О наших ранах позаботились ещё ночью. Если обещаете вести себя спокойно, я дам вам воды и горькую настойку. После парализатора нужно восстановить силы.
– Парализатор? – хмурился Верен, стараясь «вспомнить». – Зачем? А где моя одежда?
– То, что от нее осталось? – иронично уточнил старый учёный, налив кружку воды, и накапав в ложку горькой настойки. Они оба были одеты в белые сорочки без воротников, слишком длинные для обычных мужских, со слишком широкими рукавами – нижние мантии. Верен проглотил лекарство и запивал водой из рук соседа. Сам он не мог поднести кружку ко рту, разве что если сильно потянуться к прикованной руке. А это больно.
– Сапоги были очень хорошие, – не заметил насмешку Верен. – Настоящие, для странников! Им сносу нет, где теперь такие достану… А, вот и гости! Не знаю, кто вы и что произошло, но я не должен быть здесь! Это ошибка.
– Я твердил им это больше месяца, – горько усмехнулся отец Аванты. – Думаете, меня послушали?
– Гантар, вы неблагодарный мерзавец. Мы спасли вам жизнь, – надменно сообщил один из вошедших, тот самый магистр, что был недавно рядом с Фанбраном на «сеансе убеждения». Впрочем, тайный советник и сейчас стоял рядом, держась за спинами двух младших лекарей и явно недовольный новостями о безумии своего пленника.
– Не вам учить меня благодарности, магистр Селван, – проворчал отец Аванты. – Я вовсе не рад, что вы меня спасли. Лучше было истечь кровью, чем…
– О, нет, дорогой профессор Гантар, вы – мой учитель, я перед вами в долгу. И чтобы вы дожили до суда невредимым – моя личная забота. Сожалею, что вам причинили неудобства, помести в вашу камеру опасного преступника. Но, право, кто мог предвидеть?
– Вы считаете странным, что после единственной встречи с вами мирный путешественник превратился в кровожадного убийцу? Это ведь вы вводили ему в кровь опасный препарат, я не ошибаюсь? – спросил бывший профессор.
– Я действовал по протоколу, – поджал губы магистр Селван, метнув быстрый взгляд на тайного советника. Фанбран скучающе кивнул, но уверения чужака не имели веса для круга магистров. Впрочем, как и любые обвинения того, кто сам под стражей как государственный преступник. – Доза была обычной. А он даже…
– А, так вы заметили некие странности в реакции на препарат? И, тем не менее, бросили человека без квалифицированной лекарской помощи?
– На ваше попечение, профессор!
– Не обращайтесь ко мне так, Селван, я лишен звания! И, да, я сразу обратил внимание на лихорадку, но как я могу предотвратить надвигающийся приступ? И как мог быть уверен? Все пытки вызывают лихорадку и помутнение сознания. Вы даже не дали противоядие!
– Тайный советник запретил мне прерывать сеанс, – сквозь зубы процедил Салван.
– Вы могли прийти позже! Или втайне надеялись, что мою смерть спишут на несчастный случай?
– Хватит научных споров, – лениво прервал двух учёных Фанбран. – Что с моим пленником? Когда он будет готов к следующей беседе?
– Господа, я вас вообще не понимаю, – не дав ответить, вмешался Верен. – Вы говорите обо мне? У меня пара синяков и царапин, но с головой всё в порядке!
– Не вам об этом судить, молодой человек, – скептически заметил его сосед по камере, как выяснилось, бывший профессор Гантар. – Вы ничего не помните о вчерашнем. И это грозный симптом. Яд продолжает действовать. Сознание ещё не восстановило целостность, и никто не скажет, когда оно полностью восстановит контроль.
– Не читайте нам лекций, Гантар, – оборвал бывшего коллегу магистр. – Он в руках специалистов, мы сами разберемся. Скажите, что последнее вы помните, до того, как очнулись здесь?
– Ваш голос, – спокойно ответил Верен. – Вы говорили «боль ушла», но потом… – он морщил лоб, пытаясь вспомнить. – Пусто, темно, не знаю. Думаю, потом я спал.
– А этого человека вы знаете? – магистр указал на Гантара.
– Да. Он мне снился, мы беседовали. Ай… – Верен сделал одновременное движение рукой и головой, пытаясь дотянуться пальцами к лицу.
– Что случилось? – пристально глянул на него сквозь очки магистр Селван.
– Колет висок. Я что-то слышу.
– Что именно? Какой это звук? Голос? Свист?
На самом деле Верен услышал знакомое ворчание «уау, уа-уа». Медлис, где бы он ни был, сейчас достаточно близко, чтобы слышать его по связи через брелок. Верен не знал, что сердечко авантюрина висит у Тришки на шее, но слышал чавканье и мяуканье сияющего кота.
– Амар тедэ, ийа-ая, амар, триш… – вполголоса забормотал Верен, блуждая взглядом по стенам. Чем вызвал напряженную стойку у лекарей. Магистр нахмурился, прислушиваясь.
– Что это значит? – Фанбран приблизился к Селвану, чтобы говорить шепотом. – Это общелесной?
– Вы его понимаете?
– Немного. «Отдай, что не твоё… или я до тебя доберусь!» По-моему, это угроза.
– Красный, сладкий… очень сладкий, – повторял Верен. – Не будет шакала, не будет мёда. Мёд у шакала!
– Вот это я называю бредом, – заметил Гантар, сидя на соседней койке.
– Да успокойтесь, я в порядке, – Верен снова заметил встревоженные лица вокруг. – Вы же хотели знать, что я слышу? Я повторяю вам.
– Слуховые галлюцинации? Необычно, – пристально наблюдал за пациентом магистр. – Вы слышите один голос или разные?
– Пока один. Это не то чтобы настоящий голос, эхо в голове. И плавают яркие образы. Если настроиться, я вижу их на потолке. Но я не сплю. Вас я тоже отлично вижу и слышу.
В этот момент Тришка уже добежал до компаньонов и прыгнул на руки Шакли, словно за ним гнались собаки.
– Что, маленький?
– Уа-яу! – Тришанций почесал лапой брелок, пытаясь сорвать его со своей шеи.
– Сними, – сказал Сильф. – Кажется, есть связь.
Шакли схватил камушек, снял с Тришки ошейник и сжал в кулаке. Компания осторожно шла в том направлении, откуда прибежал медлис.
– Брат, ты нас слышишь? – негромко спросил Шакли. – Живой? Говори всё, что можешь!
72
– Вот, теперь другой голос, – отдалась в ладони и во всех нервах связного усмешка Верена. – Шакал… Никакой это не бред, я же прекрасно понимаю, где нахожусь. Хотите, опишу это помещение и вас? Тут четыре стены и белый потолок… вас тоже четверо. Двоих я уже видел. Вы, магистр… как вас? Селван? И этот… Ах, да, и этот странный старичок, как вы его назвали? Гантар? Вот уж у кого бред, а ему вы ничего такого… И да, я вижу окно с решетками и солнце… Я вижу солнце! Не будете вы отрицать, что оно есть? Я могу даже определить, что это восточное окно. Сейчас ведь утро, верно? Солнце светит в окно… значит, там восток. Я в порядке, если не считать… подумаешь, царапины и пара рёбер. Я же не псих? Почему я здесь? Это лечебница?
– Это лечебный корпус. У вас был приступ, опасный для здоровья… окружающих, – задребезжал чужой голос, некто стоял совсем рядом с Вереном.
– Магистр, – послышался тихий вкрадчивый вопрос, и Шакли чуть не выронил камушек, мгновенно узнав Фанбрана. – А он не притворяется?
– Такая реакция на препарат бывает, – отозвался магистр. – Редко, но мозг может, защищаясь от боли, уцепиться за некие яркие детали, пойдёт цепочка внушений, как результат – буйный бред, лихорадка, приступы ярости. Откуда бы он узнал о симптомах?
– Вы сами говорили, у него был опыт!
– Я предположил знакомство с магической пыткой. Наш препарат уникален, его нет за пределами Мерцающего острова.
– Вам ли не знать, магистр… – по-драконьи зашипел Фанбран.
– Я отвечаю за свои слова, советник, – холодно возразил Селван.
– Да ваш профессор ему и рассказал! – слушатели не видели, как Фанбран резко дернул головой. – Это внушение!
– И он поэтому набросился на своего соседа? Чуть не убил его?
– Шакал бежит к большой букве А, она красная, – вмешался в их разговор Верен. – Он должен передать голос… У-три-вин… нейзильбер!
– Проклятье, что он говорит? – нахмурился Фанбран.
– Так это улица? Нет, человек? Место? – быстро перебирал Шакли. Верен бормотал: «Нет-нет…» – и промолчал на правильный вариант. – Место! Виноградник? Вино? Винтовая лестница? Чья-то вина?
– Нет!.. – стон Верена словно отгонял невыносимое видение.
– Гхм, боюсь, это моя вина, вы, господин тайный советник в чем-то правы, – послышался новый мужской голос. В нём звучала характерная дрожь. Шакли делал отчаянные знаки Аванте, чтобы она скорей взяла камень, но сам отпускать связь не хотел. Сильф быстро показал, чтобы все коснулись сердечка, лежащего на ладони у Шакала.
Аванта ахнула, услышав голос отца, хоть не могла поверить, что это он. Голос так изменился, звучал разбито, глухо, и эта странная дрожь крайней слабости…
Верен отчетливо прикрыл глаза, давая знак, что дочь там, она слышит.
– Это ведь я ему сказал про нейзильбер. Колдовской сплав, редкий металл. Кто знал, что новое слово щёлкнет у него в мозгу и спровоцирует безумие. Он вообразил себя в руках злых колдунов, стал мне кричать: «Так ты тоже из них!» Потом набросился…
– У-три-вин, нейзильбер! – настойчиво повторял Верен, стуча кулаком по койке. – Не золотое колесо, не солнце… нет, колесо, нейзильбер! Там есть медь, цинк, и злое колдовство! Шакал… там есть винты из этого…
– Три винта? – сообразил Шакли. – Там что-то важное? Круглое, из этого металла? Позолоченное? Большое?
– Нет-нет… это не солнце!
– А, белый металл, понял. Больше золотой монеты?
– Нет… – пленник метался на койке. – Я вижу на решетке… в окне… красное! Это хвост!
– Белка? – саркастично спросил Фанбран. Все взгляды в этот момент невольно повернулись к окну, только сам Верен не смотрел туда, его глаза дико блуждали.
– Больше! Намного больше! Да… точно, это медведь! Он машет лапой!
– Бред усиливается, вот-вот начнется новый приступ. Вы так и будете просто смотреть и ждать? – спросил бывший профессор.
– А что вы предлагаете, Гантар?
– Я здесь магистр⁈ – со всем доступным ему сейчас возмущением переспросил отец Аванты. Она не удержалась, фыркнула, услышав тон отца. Все уже поняли по названию «три винта» и вещи из редкого сплава, что они с Вереном заодно и «бред» соседа ничуть не пугает опального учёного. – Попробуйте хотя бы черный лёд или другой сильнейший очиститель крови. И мощное успокоительное, он должен проспать не меньше двенадцати часов! Не говоря уж о противоядии, которое вы должны были…
Бормотание магистра заглушило последние слова.
– Нам непременно нужно срочно добыть эту вещь в «Трех винтах»? И передать вам? Надеюсь, она лёгкая? Тришка сможет поднять? – зачастил Шакли.
Короткий стон друзья Верена приняли за утвердительный ответ, зрители «спектакля» поняли, что новое видение всерьёз напугало безумца.
– Вижу, летит большой мотылёк, огромный! У него зубы! Острые, ядовитые! Берегитесь!
Лекари бросились к Верену, удерживая его, чтобы не вывернул себе руки из суставов, пытаясь убежать от галлюцинации.
– Мы знаем, – со смехом отозвался Шакли. – Бабочка с нами. Она всё рассказала про демона. Устроим ему хорошую ловушку. Она неядовитая… для нас.
– Это правда, – подала голос Бабочка. – Я вас не предавала и не собираюсь!
– Осторожнее!.. Улетел, – выдохнул Верен, закрыл глаза и будто бы без сил откинулся на подушку. – Дайте воды…
Гантар отодвинул лекарей и снова помог соседу отпить из кружки.
– Держитесь, ждите посылку. Разумеется, не только ваш нель… чёрт, как это выговорить? Нейзильбер? Правильно?
– Угу… Сколько же вас там?
– Все здесь, – улыбнулся Сильф. – У нас всё хорошо. Знать бы, сколько у нас времени?
– Два… три…
– Часа?
– Угу…
– Похоже, у вас подобралась отличная компания галлюцинаций, – саркастично заметил отец Аванты. – Передайте от меня привет хотя бы одной из них!
– Вам просят передать привет, – немедленно повторил Верен. – Видите, я всё слышу, я не сошел с ума. Всего лишь страшно завидую тем, у кого есть нормальная одежда. И сапоги! Проклятье! Где мои сапоги? – Он снова дернулся и обвёл всех посетителей крайне недружелюбным подозрительным взглядом. Дыхание, и без того прерывистое, стало хриплым рычанием. – Вы взяли мои сапоги, советник?
– Так что вы предлагаете, магистр? Как это прекратить? – нервно спросил Фанбран, отступая. – Он нужен мне в здравом уме! И поскорее.
Шакли криво усмехнулся, слыша, как отдалился голос полудракона.
– Прогоните его кровь через сильный сорбент, – голос магистра тоже звучал издалека, он отвернулся и говорил не с советником. – Запаса чёрного льда у нас сейчас нет. Надеюсь, кора белой ели подействует. Потом дайте противоядие. Проверьте кровь через два часа. Позовите меня, если что-нибудь… Мда, вам Гантар ещё повезло.
– Постойте, вы хотите снова оставить меня с ним без охраны? – заволновался бывший профессор.
– Стража за дверью. Вам нечего бояться.
– Уверены, он не вырвется? Эти кожаные наручники не кажутся мне достаточно… Железный стол он разломал в два счёта!
– Здесь нет каменных стен, – со смешком ответил магистр Селван. – Койка привинчена к полу. Если он даже опрокинет её каким-то чудом, поднимется шум, дежурный будет у вас через несколько секунд. Счастливо оставаться, Гантар!
