Текст книги "Мерцающий остров (СИ)"
Автор книги: Елена Крыжановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
63
Пока Аванта гадала, что происходило в крепости почти весь этот день и ночь, Бабочка тоже сидела в своей каморке без сна. Она заказала принадлежности для письма и старательно рисовала квадратную таблицу на шесть ячеек.
Написала сверху: Сердце – проводник – карта – ключ – шифр – жертва.
И сбоку: Аванта – Верен – Сильф – Бабочка – Медлис – Шакли.
Как ей казалось, первую позицию, кто кем был в самом начале, они уже выяснили.
В первой строке против имени Аванты она поставила сердечко. Именно чувства Аванты вели остальных к острову. Возле Верена поставила стрелку, указатель пути. Именно он свёл Аванту и вертолова, значит, в этот момент Верен сам был проводником. Сильфа она отметила трилистником, заключенным в квадрат. Карта, как игральная, гадальная, так и путеводная. У него вначале была гадальная карта, а не карта местности. Аванта знала, куда идёт. Себя в первую встречу Бабочка не совсем понятно отметила ключом. Возможно, потому, что она открыла замкнутый круг их компании, когда присоединилась. Она могла в тот момент быть и жертвой, но эта роль намного больше подходила Шакли. Для него она нарисовала условную решетку. В то же время, он был скрытым агентом тайнецов, поэтому мог быть шифром. Но загадочный медлис с наиболее зашифрованным прозвищем, пойманный на месте преступления, тоже мог назваться жертвой, но подходил на роль шифра больше. Перевёрнутый знак вопроса достался ему.
Итак, Аванта – сердце. Была ли она уже в других ролях? Шифр – безусловно, когда они разгадывали ее письмо. Ключ? Может, когда они с Вереном ходили в город? Она помогла ему выбраться, но, главное, заставила бандитов назвать имя его врага, и Шакли тогда понял… Аванта – проводник? Пожалуй, да, хоть недавно, когда Сильф её подвеской проверял ответ о библиотеке. Нет, раньше! Своим кристаллом Аванта случайно разгадала, как находить путь к острову, ориентируясь по шпилю белой башни! Жертва? Само собой, ведь у них здесь друг, а у нее ещё и отец. И с Вереном у них, похоже, взаимные чувства… значит, ей сейчас хуже всех. Что остаётся? Карта! Не сходится… Картой, если эта карта «дама», она была как раз в городке Юзефеле. И ловко разыграла эту карту. Значит, остался ключ. В белой башне Аванта должна стать их ключом.
Кто ещё? Шакли. С ним, как будто, ей угадывать легче, чем с остальными. Жертвой он был, ключом – тоже, как раз когда узнал имя врага Верена и рассказал, кто это. Шифром, видимо был, пока скрывал свою связь с тайной полицией. Сердце? Ей ли не помнить, сколько раз шакал демонстрировал сентиментальность? Он почти объяснялся ей в любви, и постоянно жалел Тришку. Проводник он сейчас. Как правильно сказал Сильф, шакал занял место их предводителя. Если Аванта – ключ, ключом он быть не может, только «картой». Значит, его роль ключа действительно уже была, сходится. Для башни Шакли – карта. Какого рода карта, вот вопрос.
Сильф? Был картой, был проводником, был сердцем совсем недавно, когда первым унаследовал от Верена авантюриновое сердечко и установил связь через него. Или это всего лишь зримый символ, а роль у него – шифр? Нет, Сильф был шифром, когда помог им перейти Хребет. Только он знал, как его взломать – правдой. Или это был ключ? В чем можно быть уверенным с вертоловом! Он неизменен и при этом изменчив и неуловим, как его вертушка. Но хотя бы предположения нужно подсчитать. Не так важно, в какой момент, но ключом, шифром, сердцем, картой, проводником Сильф точно был. А не был – жертвой! Это страшно. Чего башня потребует от него?
Верен точно был проводником и жертвой. Карта и ключ уже заняты. Сердце или шифр? Пока, скорее, сердце.
Медлис был жертвой, когда его поймали в мешок, был проводником, когда повёл их за мёдом или помог пройти заставу. Был шифром при знакомстве – странный зверь. Был кем-то очень важным сегодня, вдохновляющим центром их представления. Ключ это, карта или сердце? – что ни решай, все роли уже заняты. Впрочем, если Верен всё-таки – шифр, то медлис ещё покажет своё сердце? Красное сердечко сейчас именно у него.
А что она сама? Шифром, ключом, проводником, картой она точно была. Искала путь через грани, давала ключ к шифру письма… Была и жертвой, хотя бы при встречах с патрулями. И снова остаётся сердце, которое никак не поделить на троих. Или это возможно?
Что получилось: Аванта – ключ, Верен – шифр, Сильф – жертва. Она или Тришанций – сердце. Шакли – карта. А кто же проводник?
Если предположить, что её ход сквозь грани был путеводной картой, но не ролью проводника, то получается, проводник – она, ведь Тришка точно уже был. Значит, медлис – сердце.
Она – проводник, Аванта – ключ, Верен – шифр, Шакли – карта, Сильф – жертва, Тришка – сердце.
Что это им даёт? И не притянут ли весь её расчет за уши, ради красивой математической картинки? Скоро они это узнают. Сильф сказал – на рассвете. Впереди долгая ночь. А для кого-то и вечер был, наверняка, невыносимо долог. Пока они выступали перед публикой, что же происходило здесь, в подземелье?
64
– Верните его! Воды! – резко приказал Фанбран. Тут же ведро воды выплеснулось на сидящего без сознания под стеной пленника.
Верен облизал губы. Нехотя приоткрыл глаза. Цепляясь за цепь, попробовал подтянуться и встать, но его враг нетерпеливо ринулся вперед, в обход палачей. Новый удар – пленник поскользнулся на мокрых камнях и снова съехал по стене.
– Господин тайный советник, успокойтесь, – вполголоса урезонил его один из мастеров. – Пусть полностью очнётся. Или мы его снова потеряем.
– Да вы больше времени приводили его в чувство, чем выполняли свою работу! – рычал разъяренный полудракон.
– Это тоже наша работа, – невозмутимо заметил палач. – Делаем, как положено, по порядку.
– Когда же он, по-вашему, попросит пощады? – со злостью спросил Фанбран, сверкнув драконьей искрой в глазу.
– Никогда, – пожал плечами мастер. – Если человек совсем не рассматривает возможность остановить всё одним словом, он не может сам прекратить пытку. Он просто ждёт, когда вам надоест.
– Мне уже надоело, черт возьми! – рявкнул тайный советник. – Попробуйте что-нибудь более действенное!
– Но если не ломать кости…
– Ломайте!
– Если вы покалечите его так, что на восстановление до следующей беседы потребуется месяц, но всё равно ничего не добьётесь, вы снова будете недовольны. Рёбра у него и так уже не все целы…
– Не следовало размахивать раскалённым прутом с криками: «Да он холодный!» – обиженно пробасил другой мастер, пониже ростом. – Если хотите особенный эффект, самое время уступить место магистру.
– Пожалуй, да, придётся уступить, – глубоко вдохнув и наконец разжав кулаки, признал Фанбран. – Если старая система не даёт результата, попробуем что-нибудь новенькое. Бард, слышишь? – он толкнул пленника ногой. – Долго ты ещё собираешься издеваться над всеми? Ты не устал? Я вот, не скрою, уже готов сменить развлечение. Подумай снова и ответь, ты готов подписать согласие работать на меня? Пустая формальность – подпись кровью, тебе это сейчас ничего не стоит. А тебя оставят в покое. Надолго, пока не наберешься сил. Лучшие лекари залечат твои раны… Кому нужно твоё глупое упрямство, никто ведь не узнает!
– Мне, – еле слышно ответил Верен.
– Так значит, нет? – полудракон сжал челюсти, проглатывая злость. – Магистр, ваш выход. Что вы можете предложить?
– Вы хотите усилить до предела физическую боль, чтобы он не терял сознание, но потерял контроль и безумно кричал, словно горит в огне?
– Хотелось бы, – прищурился тайный советник. – Это сравнимо с раскалённым железом?
– Поверхность психического ожога совсем другая, – задумался ученый маг. – Это сравнимо с полностью содранной кожей и ещё судорогами внутри.
– А что кроме физической боли вы умеете? Нельзя ли воздействовать на его память, вернуть и бесконечно длить самые страшные моменты в жизни?
– Можно. Что выберете, то и сделаем.
– А одновременно физические и моральные страдания нельзя? – просительно протянул Фанбран. Профессор в светло-серой мантии остался невозмутим.
– Можно. Но два препарата невольно ослабят действие друг друга. Лучше применять их воздействие по очереди.
– Что выбираешь, Бард? – окликнул тайный советник своего врага, даже не надеясь на ответ. И сам выбрал начать с адской боли. Сейчас полудракон сомневался, что даже новое изобретение с первого раза сломает упрямца. Фанбрану просто хотелось, чтобы он мучился.
– Так нельзя, отцепите. Он должен лежать ровно, – распорядился магистр.
– Нет, – остановил палачей полудракон. – Путь остаётся на цепи. Для нашей общей безопасности. Просто переставьте эту штуку к стене! – он указал на длинный складной стол на колесах. Подручные мастеров подкатили стол, развернули вдоль цепи, и уложили туда пленника. Теперь он лежал ровно на спине, как требовал магистр.
Учёный проверил пульс, открыл одну из скованных рук до локтя, потребовав смыть кровь, чтобы видеть вены. От куртки и рубашки остались одни ленточки, так что убрать их было несложно. Один из мастеров дал магистру скальпель, надрезать вену. Ученый маг извлёк нужную склянку и капнул в кровь. Лицо Верена разгладилось, Фанбран, напротив, подозрительно свёл брови.
– Он улыбается!
– Это средство снимает спазмы сосудов и убирает чувствительность. Он перестал чувствовать боль. Перед её сильнейшим возвращением организм не должен сопротивляться. Иначе высок риск быстрой смерти от остановки сердца. Обычно болевой препарат вливают в бессознательном состоянии. Но он нас слышит. Поэтому нужна первая ступень. Подействовало. Можно продолжать…
Магистр достал другой пузырёк с ярко-лазурной жидкостью, цвета купороса. Тонкой струйкой полил на рану. Лазурная струйка свернулась узким смерчем и быстро всосалась в кровь.
Тайный советник с жадностью наблюдал, ожидая желанной реакции. Через пару секунд Верен сжал кулаки, по его скулам прошла волна, он стиснул челюсти, зажмурился, откинул голову, чуть не выгнувшись дугой и коротко застонал сквозь зубы. Его тело трясла сильная дрожь, как в лихорадке. Но через некоторое время он стал дышать полуоткрытым ртом, сначала коротко, как после быстрого бега, потом всё глубже. И напряжение спадало. Он даже мог открыть глаза и облизать запекшиеся губы.
– В чём дело, магистр? – возмутился тайный советник. – Вы это называете безумием от боли?
– Невероятно! Доза оказалась мала для него. Он сохранил сознание и заставляет организм не сопротивляться судорогам. От этого они становятся слабее.
– Добавьте!
– Сейчас нельзя. Придется подождать конца предыдущего действия. Уверяю вас, он чувствует адскую боль, но пытается не обращать внимания. Вероятно, уже был опыт магических пыток.
– Мне нужно чтобы он потерял контроль! Добавьте другое средство, моральные мучения! Удвойте дозу, мне всё равно!
– Вам – да, советник, но я отвечаю перед внутренним законом нашего города и кругом магистров. Два варианта: ввести противоядие, чтобы мучения закончились скорее. Подождать два часа, пока кровь полностью очистится, и начать снова с другой дозой или другим средством. Или дождаться, пока перегорит эта доза, выждать ещё пару часов для восстановления и добавить новый сеанс. Раньше никак нельзя. Сердце не выдержит. Хоть бы вы начали не с традиционных пыток, у него бы ещё оставался запас прочности, а так… Я не возьму ответственность, я не убийца, я учёный.
– Благодарю за помощь, магистр, – зловеще прошипел Фанбран. – И сколько будет длиться этот «сеанс», без противоядия?
– Часов пять-шесть.
– И вы уверены, сейчас он испытывает боль?
– Взгляните сами… Зрачки расширены, пульс лихорадочный, частый и неровный. Бледность, запавшие глаза… Фактически он умирает от боли, но не может даже потерять сознание. Давление всё поднимается, любая попытка двинуть хоть пальцем усиливает боль. Каждый дюйм кожи, каждый сосуд, каждая вена в его теле жалит его как ядовитая змея. Думаете, почему он не бьётся в судорогах? Не может шевельнуться. Ему кажется, голова взорвётся, стоит только моргнуть или повернуть глаза.
– Уговорили, магистр. Пусть мучается. Значит, его можно оставить без риска, скажем, до завтра?
– Не совсем так… – поморщился учёный. – Если вовремя не дать ему воды, он умрёт.
– Так дайте.
– Не сейчас, когда он очнётся. Адская жажда будет сравнима с лучшей пыткой, но её нужно прервать как можно скорее. Поверьте, советник, мы проводили много опытов. Как только он сможет двигаться, ему нужно пить. По глотку, но часто. И, вероятно, сам он сразу не сообразит, откуда новое мучение.
– Предлагаете оставить с ним стражу?
– Зачем, отправьте его не в одиночку. Предупредите сокамерников.
– Тут в крепости полно задержанных таможней и прочих проходимцев, чью личность выясняют. Но у меня секретный пленник. Я не могу его бросить с кем попало, – надменно прищурился Фанбран.
– У нас тоже есть внутренние секретные заключенные, – заверил магистр. – Я всё устрою.
65
Той ночью многие не спали. Но для тех, кто в помещении без окон не хотел пропустить рассвет, бессонница лишь к лучшему. Вертолов до утра не прикидывал вероятности, не задавал вопросы, не бросал камешки, но сидел неподвижно за столом, уперев подборок в кулаки. Не моргая, смотрел на лежащую на боку вертоловку.
Он растворился в окружающей ночи, спал наяву, с открытыми глазами. Слышал далёкие крики, которые не могли в реальности пробиться сквозь толщу скалы. Видел пляшущие тени. Они метались, словно от факелов, но в крепости не горели факелы. Он знал, что-то происходит. Где-то там, в подземелье, произошёл перелом прежних вероятностей. Начался новый виток. И такой же виток ожидает их на рассвете. Он просто ждал, когда, пройдя невидимый круг, серый горизонт снова прожгут первые лучи солнца. Они не пробьются горячим розовым светом сквозь блеклое небо сразу. Сперва проявится, расширится светящаяся полоса. Верный знак – солнце близко!
Сильф не чувствовал времени. Часы текли мимо него. Но стоило вертоловке шевельнуться, спящее сознание вернулось. Парень моргнул, покрутил волчок, проверив знак, и встал. Постучал в двери всех компаньонов, собирая их в рассветный поход.
Этот слишком ранний, холодный совершенно пустой город хорошо знала лишь рассветная стража, да самые ранние хозяева наёмных карет и пролёток. Они уже колесили по спящему городу в поисках первых клиентов.
Серые плащи путешественников скрыли яркие наряды, никто с первого взгляда не принял бы их за артистов. Тришка спал в мешке, не высовываясь. Его медвежество единственный спокойно проспал всю ночь и мог не вставать на рассвете. Шакли собирал его в дорогу сонным. Медлис, не открывая глаз, почавкал вкусненьким из вчерашних трофеев и снова заснул.
– Куда идём? – уточнил Шакли у вертолова.
– Белую башню найти нетрудно, – Сильф кивком указал выше деревьев. – Но как в неё войти?
– Неужели в городе учёных можно посмотреть книги только там? – намекнула бабочка. Сильф, как обычно, ответил невозмутимо:
– Не знаю. Нам нужно туда.
На пустой круглой площади, тоже отлично подходящей для представления, их заметил возница. Зацокали копыта, свободная пролётка подкатила к ранним пешеходам.
– Эгей, благородные господа! С добрым утречком! Сейчас все улицы свободны, я мигом домчу вас, куда скажете!
– И вам доброго утра, – вежливо отозвалась Аванта. – Вы не знаете, где тут вход в подземные ходы, в галереи ученых?
– Зачем вам? Поверху сейчас быстрее будет, – весело заверил немолодой кучер.
– Мы всего день в городе, нам интересно взглянуть на ваши чудеса, – пояснили туристы. – Хотели погулять по достопримечательностям без толпы. Особенно нам интересны подземные ходы, коллекция редкостей белой башни, вид со смотровой площадки наверху. Когда можно туда попасть? Ещё слишком рано?
– Да нет, в любое время можно, – ответил словоохотливый возница. – Садитесь, хоть довезу до входа. Это бесплатно. Говорят, красивые барышни, если первыми сели в пролётку, приносят удачу на весь день.
– А нам пешком бежать? – пошутил Шакли. Возница бесшабашно махнул рукой:
– И вы садитесь. Не бойтесь, не украду я ваших дам.
– Вам следует бояться! Они прекрасны, и, безусловно, приносят удачу, но характер у них не самый покладистый. Честно предупреждаю, раз уж вы так добры к нам.
Они посмеялись, забрались в пролётку, кучер через три подворотни и маленькую площадь довёз их до закрытой арки в стене. На ней ярко белела цифра «три».
– Главных галерей от крепости до башни всего шесть, как граней башни. Третий ход оказался ближайшим, но ежели вам не всё равно, так они сообщаются под зёмлей. Как увидите на боковом ходе нужную вам цифру, туда сворачивайте. Внизу светло и есть схемы на стенах, вроде карты подземного города. Так что, не заплутаете! Удачи вам.
– И вам, любезный, – Шакли всё-таки дал кучеру десять грошей. Довольный возница развернул лошадку и покатил обратно, к широким улицам и главным площадям.
– Нам всё равно? – спросила Бабочка.
– Пока – да, – Сильф сосредоточенно крутил головой, прислушивался к только ему понятным знакам. – Ты иди первой.
– Почему?
– Не знаю. Я пойду последним.
Тяжелая дверь с тройкой наверху оказалась открытой, но плотная пружина удерживала её так, что Бабочке понадобилась помощь, чтобы открыть ход. Шакли галантно пропустил ее вперед. Вертолов пропустил всех компаньонов, и уходя в арку последним, оглянулся. Ровно в это мгновение из-за крыши дома напротив показалась розовая полоса утреннего света. Горячая и яркая. Так и не скажешь, что это северное небо. А, может, по утрам остров перемещается на юг, к тёплому морю? Кто знает. Тут полно чудес.
66
Изучив схему на стене, компания выбрала ход мимо архива и музея редкостей прямо к библиотеке. Подъём на башню они тоже отложили до лучших времён. Туда вёл коридор номер один, а к открытой библиотеке – четвёртый.
Открыв тяжелую дверь в мраморной нише, украшенной резьбой, они оказались в залитом светом царстве книг. В этот час там было пусто и без охраны, как предсказал Сильф. Свет шёл сквозь стрельчатые окна с витражами. Казалось, за ними яркий день. Когда из любопытства все пытались рассмотреть, что за окнами, они видели только прекрасный залитый солнцем сад с яркими птицами на ветках, тенистыми уголками и танцующими фонтанами, что невозможно под землёй.
– Где искать? Словарь древнего языка? Справочники имён? – Аванта первой кинулась в полкам.
– Ищем книгу с картинками, – огорошил всех вертолов. – Довольно толстая, и там не маленькие картинки и не гравюры, как в обычных словарях, а цветные красивые иллюстрации к легендам. Это что-то из мифологии, кажется, на обложке или на корешке вытиснен золотой дракон. Книга не очень старая. Большего не знаю.
Рассыпавшись по залу, они просматривали тома лежащие повсюду на столах, взбирались на подвижные стремянки, наугад рассматривая верхние полки.
– Нашла! – звонко сообщила Бабочка, показывая на одну из полок, где стоял ряд одинаковых толстых темно-зелёных корешков. На каждом сверху поблескивал контур золотого дракона. – Энциклопедия легенд! Десять томов. Который нужен?
– Надеюсь, первый или второй, если там имена по алфавиту, – Сильф сделал призывный жест: – Тащи все!
Бабочка передавала тома друзьям, они раскладывали их на столе. Сильф снова воспользовался маятником-кристаллом, чтобы точно определить нужный том. Он оказался шестой, вовсе не первый.
– Шакли, читай.
– Где, что?
– Там картинка на всю страницу. Нам нужен текст соседней страницы. Проверь все картинки.
Шакал по срезу сразу видел, где более плотные листы с картинкой, и открывал там. Половина вариантов сразу отпадала, нужно было читать только страницы слева от иллюстраций.
– «…дракон был страшен и свиреп. Но рыцарь…» Не то.
«В райском саду пела эта птица, своим голосом предсказывая грядущие несчастья. Но те, кто слышал Алконоста, забывал обо всём и не могли предупредить…» Не то.
«…ночью, когда все спасли, хорошенький мальчик превратился в чудовище. Тех, кто пригрел его, дал кров и еду, было уже не спасти. Ибо, не свирепостью отличается демон Бавваон, а дьявольской хитростью. Под личиной наиболее безобидных созданий он входит в дом, и горе дому тому. Уличить Бавваона может только его отражение в бегущей воде. И часто его встретишь на берегах рек и озёр. Но, видя прекрасную деву, дитя или цветок, мало кто оторвётся от зрелища красоты и глянет в отражение. Символом Бавваона назван мотылёк, главной чертой – коварство и двуличие. Ничто не доставляет демону большей радости, как обмануть доверие тех, кто был добр к нему…»
Шакли поднял невидящий взгляд от книги. Он ничего не говорил, только сильно побледнел. Кровь отхлынула от щёк и в голове слегка шумело. Сильф положил ему руку на плечо, не давая упасть.
– Что это? – глухо спросил Шакли.
– Я думаю, все узнали отражение, – Бабочка стояла прямо перед ним, но пораженный догадкой шакал её не видел. Аванта беспокойно переводила взгляд с бледного игрока на залившуюся краской блондинку и обратно.
– Скажи сама, – попросил вертолов.
– Бавваон это я, – Бабочка закусила губу. Щёки ее горели от разоблачения. – Я и понятия не имела, что значит это имя. Что есть такая легенда. Смотрите, это я, – она указала на картинку. Там у реки сидела неправдоподобно прекрасная блондинка, сильно похожая на фею. Над ней порхал большой голубой мотылёк. А по дороге вдалеке шёл в её сторону ничего не подозревающий путник, будущая жертва хитрого демона.
– Что это значит? – настаивала на подробностях Аванта. – в чём твоя роль? Кто тебя подослал к нам? Для чего?
– Не к вам, – покачала головой Бабочка. – Нас действительно свела судьба. Моей целью был Мерцающий остров. А тут вы… я напросилась идти с вами, ведь у вас уже был проводник. Как я могла отказаться от этой возможности?
– Зачем ты шла сюда?
– Я этого не хотела. Мне приказали. В тайной полиции умеют убеждать… Шакли! Посмотри на меня! Не отводи взгляд, пожалуйста! Тебе ли не понять меня лучше всех?
– Я пытаюсь переварить это, сестрёнка, – так же глухо, как из ямы ответил шакал. – Но почему ты не сказала?
– Я говорила! – от напряжения у Бабочки брызнули слёзы. – Вы знали, что у меня на совести страшная тайна. Что я опасна для вас! Что я никого не убивала, но, может быть, мне ещё предстоит совершить кое-что похуже одного убийства. Сильф! Ты сам решил, что я должна идти с вами. Ты знал о скрытой угрозе, но…
– Я не решал. Знаки были такими, – лесного парня как будто совершенно не смущала новость, что рядом с ними постоянно находилась шпионка. – Теперь ты можешь рассказать всё по порядку?
– Давайте сядем, или я сейчас упаду, – взмолилась Бабочка. – Шакли! Да посмотри же на меня! Я тебе говорила, что не хочу вам зла. Помнишь, там, на поляне…
– Не мне тебя судить, – отстранённо заметил игрок, так и не глядя в огромные, наполненные слезами глаза блондинки. – Всякое бывает… Рассказывай. Только не бей на жалость. Пока я вижу эту книгу, мне очень трудно тебе верить.
– Но я…
– Я помню, как ты боялась в итоге оказаться по разные стороны с нами. Теперь я хочу знать весь расклад. Аванта, что ты думаешь?
– Я верю, Сильф распознает неправду. Хочу послушать.
– Согласен, – кивнул шакал, спрятав лицо в ладони, чтобы не видеть Бабочку и проклятую иллюстрацию в книге.
– Клянусь жизнью, я никогда не желала вам зла, – начала Бабочка. – Я просто не была до конца честной. Потому что боялась… вот этого всего. Я и сейчас боюсь. Это вам только кажется, что больше мне терять нечего. Но я-то знаю, как много для меня значило считать вас «своими». У меня этого раньше не было. Только в семье, и то не полностью. Вы ждёте, что я скажу. Придерживаете окончательный приговор, пока не узнаете всех обстоятельств. Но потом всё равно придётся принимать решение. И этого я боюсь до потери сознания. Пожалуйста, если я грохнусь в обморок, не думайте, что это игра. Я не хочу «бить на жалость», как сказал Шакли. Из-за такого вы только ещё больше станете презирать меня. Я понимаю, пришло время последней правды. Не половинок и четвертей, которые проходили на Хребте, а самой настоящей, без прикрас.
– Твои чувства, это прекрасно, но давай ближе к фактам, – буркнул Шакли.
– Прости. Мне нелегко собраться с мыслями. С чего начать?
– Когда мы встретились, тебя действительно искали по всем дорогам. А ты в это время уже работала на тайнецов? Зачем тебя искали, если ты не сбежала? – задала направление Аванта.
– Прикрытие, – пожала плечами Бабочка. – Они хотели проверить, действительно ли я пройду через посты? Меня ведь не готовили перед заданием, это был мой экзамен. Проводники – дети дороги, в братстве должны были увидеть, что меня ищут и мне нужна помощь. Меня искали на самом деле, если бы схватили, передали в руки тайной полиции. Там бы снова отпустили, наверное. Это жестокая игра в прятки, тренировка нового агента.
– При первой встрече ты рассказала нам фальшивую историю, о гостинице и обвинении в убийстве?
– Нет, всё было почти так. Но кое-что я не сказала…
