Текст книги "Неисторический материализм, или ананасы для врага народа"

Автор книги: Елена Антонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Пока они додумывали эту мысль до конца, сейф появился в супружеской постели ответственного работника дружественной Грузии, чуть не придавив его насмерть в тот момент, когда он раздумывал, каким образом посадить соседа за то, что тот как-то нехорошо поглядывал на его жену. Ответственный работник решил, что это – Предупреждение, и поклялся соседа не трогать. Сейф, видимо удовлетворившись, тут же исчез. Потом он появился на «птичьем базаре» в районе Авачинской Губы, перепугав местных бакланов, и утонул в океане.

Митя с Иваном напряженно всматривались в показания приборов.

– Нету сейфа, – наконец вынужден был признать Митя, и они погрузились в тяжелое раздумье.

Телефон зазвонил перед самым приездом Барсова.

– Алло, – печально ответил Иван.

– Хэллоу, – радостно приветствовал его баритон Майкла Уайта. – Я звоню предупредить. У нас тут есть маленький неприятност. Вы пока не перемещайтесь ни в одном направлении. Могут быть большой неприятност.

– У нас уже «неприятност», – мрачно ответил Иван. – У нас главный участник эксперимента пропал!

– Эт-то, наверное, есть Сергей Бахметьев? – все так же радостно уточнил Майкл.

– Эт-то он и есть, – согласился Иван. – Вернее, его уже нет. Что делать будем? – пошел он в наступление, поняв, что все проблемы, вероятно, возникли из-за того, что американские партнеры что-то прошляпили.

– О-о, не беспокойтесь! – ответил Майкл, и энергия прямо-таки переполняла его. – Мы уже принять меры. Мы уволить двух работников.

– Да нам плевать, кого вы там уволили, – заорал Иван. – Что у вас произошло-то?

Майкл радостно повествовал о том, что произошло, не забывая поминутно заверять, что у них – «ноу проблем». Трубка булькала и прямо-таки истекала оптимизмом.

– «Проблем» у тебя – выше крыши, – клятвенно заверил его Иван. – Я не знаю, что там ваши законники постановят, но если Бахметьев не отыщется к завтрашнему утру, я лично тебя так далеко упрячу, что ни один спутник тебя не спасет, даже если они целой стаей над тобой летать будут. К Ивану Грозному в эпоху пойдешь, понял? Который на кол любил сажать.

Трубка опять заверещала, и Иван, слушая, все больше мрачнел.

– Мы с Андреем к вам вылетаем завтра, – зловеще пообещал он.

Трубка булькнула что-то менее радостное, и Майкл отключился.

– Они параметры своего спутника все начисто сбили, – объяснил он Мите. – Видимо, в этот момент Серегу куда-то и забросило.

– Так что они, восстановить их не могут, что ли? – возмутился Митя.

– Восстановить-то они их к вечеру восстановят. Но чтобы Бахметьева вернуть, надо сообразить, какие настройки у спутника были в тот момент, когда его перебрасывало. А их компьютер не зафиксировал.

Иван и не знал, что Митя способен так виртуозно материться. Из двухсот тридцати слов горячей Митиной речи Иван насчитал семь цензурных: «За одним-единственным спутником им поручили следить…»

Барсов и Андрей появились почти одновременно. Андрей только успел сказать, что на полигоне все нормально, как в лабораторию вошел лучезарный Анатолий Васильевич.

– Ну, орлы, работы нам невпроворот! – сообщил он, азартно потирая ладони, и его взгляд споткнулся о печальные физиономии парней. – Выкладывайте, – тут же погрустнел он.

Выслушав новости, он, в отличие от Мити, не стал терять время на комментарии. Сообщив, что координаты они с Андреем рассчитают сами, он позвонил в Ки Вест.

– Для спутника надо перепрофилировать луч на более широкозахватный. Никак не меньше ста квадратных километров, – решительно сказал он Уайту. – Почему не получится? Я знаю ваш спутник как облупленный. А я говорю, получится. И без дополнительного микрочипа получится. Потому что на новый чип времени нет. Как это никто не сможет? Да Андрей запросто на двести квадратных километров вам его перепрофилирует, – сердито сказал он и швырнул трубку.

– Лузеры! – презрительно сказал он и со вздохом набрал телефон Бахметьевых.

– Александр Палыч, – сказал он. – Виноват я перед тобой. Через два часа мы вылетаем во Флориду, сына твоего искать. И ты с нами. Похоже, без тебя там не разобраться.

Уже через час вся команда подъезжала к аэропорту.

– Мумии! – потрясенно повторил Скворцов. – Так это мы куда ж попали-то, мама родная! В самые что ни на есть пирамиды?

Сергей обессилено молчал. «Если я когда-нибудь выберусь отсюда, – думал он, – как же я напьюсь с Андреем!» Правда, из того, что он читал когда-то про египетские пирамиды, следовало, что выбраться из них практически невозможно. Он помнил про покатые коридоры, по которым человек должен был скользить вниз и уже не мог подняться обратно по скользкому полу, и про множество других ловушек, причем все они были смертельные. Так что шансов надраться с Андреем или без него у него практически не было. Его душила злоба на коварных древних арабов.

– Что ты там нашел? – спросил он у Скворцова, который, судя по его кряхтенью, низко склонился над мумиями лошадей и внимательно их ощупывал.

– На них даже мяса нет, – пожаловался Скворцов. – Высохли совсем.

– Какого мяса? – вытаращил глаза Сергей, хотя это было бессмысленно в полной темноте. – Зачем тебе их мясо?

– Как это зачем? – оскорбился Скворцов. – Вяленое мясо. Съели бы…

Сергей содрогнулся. Мысль питаться мумиями не пришла ему в голову.

– Проголодался, что ли? На вон бутерброд. Я как раз его в двадцать шестую камеру нес. – Сергей зашуршал пакетом, в котором были продукты для заключенных.

– Дай! – голодным голосом сказал Скворцов и пошел на звук шуршащего пакета, растопырив руки.

Сергей нашел бутерброд с колбасой.

– Вот, держи.

Скворцов нащупал бутерброд, а потом стал ощупывать самого Сергея.

– Ты что, меня хочешь съесть? – удивился тот.

Скворцов, сопя, продолжал шарить по нему руками, пока не схватил вожделенный пакет с едой. Прежде чем Сергей успел что-то сообразить, он выхватил пакет у него из рук и издевательски захохотал, наставив на него пистолет.

– Я у тебя его конфисковал, понятно?

– Да ради Бога, – пожал плечами Сергей. – Все равно уж… Чем долго мучиться…

«Черт с ней, с едой, – подумал он. – Только агонию продлевать. Если уж выхода нет, так нет».

Он вдруг подумал, что Скворцов оказался вместе с ним, потому что находился от него в радиусе семидесяти сантиметров. Это значило, что диск действовал. Во всяком случае, в тот момент, когда его подхватила неведомая сила, она повиновалась диску, иначе Скворцов остался бы в здании средневолжского НКВД и не действовал бы сейчас ему на нервы. А это значит, что он может снова активизироваться. Наверняка ребята в лаборатории сейчас пытаются что-то сделать. Эта мысль его немного взбодрила, и он решил попробовать вернуться назад, на то место, с которого он отошел.

– Куда? – закричал Скворцов. Похоже, он впадал в истерику.

– Хочу встать туда, где мы оказались вначале. Может быть, эта штука, которая нас сюда забросила, заберет нас обратно…

Что-то щелкнуло. Сергей прислушался. Похоже, Скворцов снял пистолет с предохранителя.

– Это из-за тебя мы тут оказались, – заорал он с набитым ртом. – Это все ты со своими фокусами. Так получай! – ожесточенно вопил он, нажимая на курок. Сергей бросился на пол.

– Идиот! – пытался он воззвать к его разуму. – Ты сейчас какой-нибудь обвал вызовешь. Не смей стрелять, дубина!

Но Скворцов был совершенно невменяем и стрелял во всех направлениях, не переставая.

Сергей, стараясь не шуметь, пополз к стене. Он продолжал двигаться ползком, держась одной рукой за стену. Вдруг стена прервалась. Сергей пошарил руками. Это был тоннель, ведущий, вероятно, в другой зал. Сергей, не раздумывая, пополз туда. Стрельба прекратилась, – видимо, у Скворцова кончились патроны.

– Эй! Ты где, гнида буржуазная? – кричал он воинственно. – Стой, не уйдешь!

Постепенно его интонации становились все жалобнее – он перестал слышать Сергея, и ему стало страшно оставаться одному с лошадиными мумиями. К тому же, пока Сергей дышал рядом, тишина не была такой полной.

– Ты где? – позвал он уже вполне укрощенно.

Сергей лежал тихо, прислушиваясь. Не услышав ответа, Скворцов стал шарить по карманам.

– Спички, что ли, ищет? – подумал Сергей.

Но Скворцов нашел вовсе не спички, а запасную обойму и снова стал стрелять куда попало, на этот раз – чтобы заглушить тишину.

Сергей стал исследовать второе помещение на ощупь, боясь зажечь спичку. Скворцов ему надоел, и он решил немного от него отдохнуть. Ему показалось, что под руками что-то вроде саркофага, – может быть, это действительно был саркофаг. Рядом стоял небольшой металлический сундучок. Сергей стал старательно водить по нему руками. Сундучок был очень бугристый – видимо, весь покрытый узорами. На крышке был какой-то металлический горшок с длинными широченными ушками. Он взял его в руки, раздумывая, стоит ли зажигать спичку. Очень не хотелось, чтобы его заметил Скворцов, и он попытался на ощупь определить, что это такое. Если предположить, что ушки должны торчать не вверх, а вниз, то это вполне могло оказаться головным убором. Надо лбом был вытянутый выступ, а ушки оказались сплетены из металлических колец.

– Для каски сгодится, – решил Сергей и примерил.

«Каска» оказалась чуть тесновата, но держалась на голове вполне нормально. Ушки свисали до самых плеч.

Он потянул крышку сундучка – она открылась. В нем проснулось любопытство. Прежде чем засунуть туда руку, он помедлил. А вдруг там змеи? Он слыхал о таких штучках! Он решил еще немного поискать вокруг – вдруг найдется что-нибудь вроде палки. Палка нашлась на самом саркофаге – длинная металлическая дубинка. Сергей обрадовался. Можно пошарить ей в сундучке, а еще можно гонять ею Скворцова. Правда, горестные вопли ревностного энкавэдэшника, уверенного, что Сергей унесся из пирамиды обратно в Средневолжск без него, затихли вдали.

Он сунул палку в сундучок и немного пошуровал ею. Змей там не оказалось. Вместо них позвякивали какие-то металлические предметы  типа монет или украшений.

Потеряв интерес к сундучку, – украшения все равно не разглядеть в темноте, – он поднялся и, вытянув руки перед собой, принялся бродить по залу. Он наткнулся на небольшой каменный столб ему по пояс, в который была вделана металлическая трубка, расширяющаяся кверху.

– Факел, – догадался он.

Несколько факелов были приделаны к стене. Больше ничего интересного в зале не было.

Теперь оставалось только ждать. Сергей сел на пол, привалился к стене и закрыл глаза. Он очень устал.

Рано утром, почти на рассвете, небольшая группа египетских археологов стояла перед наполовину ушедшим под землю входом в древнюю примитивную небольшую пирамиду, которая давно привлекала узких специалистов, не страдающих гигантоманией.

– Со времен великого Мисра! – благоговейно шептал один из нанятых рабочих, бедуин в белой рубахе до пят и в черной шали, повязанной вокруг головы. – Великой Гумхурии Миср Аль-Арабии!

– Нет, – раздраженно поправил его ученый в европейском костюме, но тоже с шалью вокруг головы. – Сколько раз повторять, что это было за тысячи лет до Мисра!

– Спокойнее, Хафез! – предостерегающе сказал его коллега. – Пусть себе думают, что это египетская пирамида. А то они ничего делать не будут.

Хафез был ужасно горд, что он открыл тайну происхождения египетского народа. Он считал, что их прародителями была африканская ветвь скифов, обожествлявшая лошадей. Именно при скифах появились первые фараоны, имена которых канули в Лету в результате социальных катаклизмов. Хафез, который, можно сказать, вычислил местонахождение одной из тех первых пирамид, перед которой он сейчас стоял, собирался открыть их имена всему просвещенному человечеству.

Почти наполовину скрытое тростниковыми зарослями, это сооружение стояло тут уже не менее шести с половиной тысячелетий. А то и семи. Теперь было трудно распознать в ней пирамиду, – за ней не ухаживали, как, например, за Хеопской. Тысячи туристов не гладили ее до блеска в своем желании дотронуться до самой Истории, ученые не расчищали и не укрепляли землю вокруг нее. Всеми забытый и покинутый, некогда могущественный скифский фараон медленно уходил под землю. Узкий вход был завален огромными камнями, и его ловушки таили несколько неприятных сюрпризов для ничего не подозревающей экспедиции. Они оберегали тысячелетний покой фараона.

Небольшая группа египетских ученых почтительно взирала на Хафеза. Похоже, он не зря их сюда привел.

– Ну! – Хафез сложил ладони перед лицом ковшиком, а потом провел ими по лицу. – Начнем, пожалуй.

Рабочие в своих белых рубахах сначала пали перед пирамидой ниц и попросили прощения за вторжение.

– Мы прославим тебя, о великий и могучий, – пообещал низкорослый бедуин Хусейн. Он ни за что бы не стал работать за деньги – не потому, что у него были принципы. Просто есть много гораздо более легких способов их получить. Есть же у человека жены, в конце концов. Но, как большинство арабов, он испытывал великий трепет перед фараонами, справедливо полагая, что с их уходом великая страна Египет погрузилась в глубокий сон.

Куски песчаника, закрывающие вход, невозможно было убрать руками. Взрывать их тоже никто не решился. Это было бы непочтительно. Поэтому их обвязали веревками, и небольшой трактор, выползший из тростника, стал пытаться оттащить их в сторону. Камни не поддавались. Люди облепили их, как муравьи, и толкали, пока трактор тянул. Медленно-медленно, почти незаметно, первая глыба стала поддаваться.

К тому времени, как половину камней убрали, – их гора лежала неподалеку, – солнце поднялось высоко. Бедуины зароптали, требуя отдыха и полуденного сна. Бедный Хафез, который пританцовывал рядом от нетерпения, совсем загрустил, но его хитрый коллега Омар, который знал бедуинов несколько получше, сделал большие глаза:

– Фараон нас ждет. Он разгневается на того, кто будет лениться.

– Но фараон ждал нас целых семь тысяч лет, – возразил Хусейн, боязливо поглядывая на пирамиду. – Что с того, если он подождет еще немного?

– Долгое ожидание делает фараона нетерпеливым, – объяснил Омар и внушительно добавил: – Бойся гнева фараона. Ты видишь, мы тоже не стоим в стороне. Мы работаем вместе с вами.

– Вы тоже боитесь гнева фараона? – спросил Хусейн, совсем струхнув. Омар закатил глаза.

– О да! Фараоны страшны в гневе! Но мы позаботились о вас. – Омар подошел к тростниковым зарослям и, кряхтя, вытащил оттуда целый ящик минеральной воды.

– Там еще есть. Два раза по столько, – объяснил он рабочим. Арабские рабочие не менее падки на халяву, чем русские. Кроме того, они хотели услужить фараону, хоть и скифскому. Поэтому работу продолжили.

Сергей проснулся, но открывать глаза не спешил. Втайне от себя он надеялся, что кошмар останется во сне и сейчас он увидит рядом с собой либо Андрея, либо селивановскую физиономию. Довольно милая, кстати, физиономия.

В конце концов глаза все-таки пришлось открыть – не потому, что он надеялся что-то увидеть в темноте, а просто по привычке. Рядом не было даже Скворцова.

Тишина и безделье угнетали больше всего. Да и голод уже давал о себе знать. Сергей прикинул, чем бы ему заняться. Факелы! Можно было попытаться их зажечь. Даже если он изведет на это целый коробок спичек. При свете факела можно попробовать найти выход. Потому что если Андрей его когда-нибудь и найдет в этом склепе, то Сергей, похоже, уже не сможет этого оценить.

Он встал и начал искать столбик с факелом. Это оказалось непросто. Когда он их не искал, этих столбиков ему попалось три или четыре. А сейчас он несколько раз пересек зал из конца в конец, хлопая перед собой ладонями, как при игре в жмурки, – и ничего!

Можно было, конечно, потратить еще одну спичку, но это было бы слишком просто. К тому же, именно этой спички ему может не хватить, чтобы зажечь факел.

Он продолжал бродить, хлопая в ладоши, пока не услышал какие-то звуки. Как будто скребли по камню. Скворцов, наверное, стены царапает. Сергей вздохнул и протянул вперед руку. Вот же он, факел! Он нащупал его верхний край. Из металлического раструба торчала деревянная палка. Вполне сухая и толстая. На верхнем конце палки были намотаны какие-то нити, которые рассыпались под пальцами. Сергей зажег спичку и поднес к факелу. Он был из золота. «Еще бы, – усмехнулся Сергей. – Помру среди золота от голодной смерти».

Сухие волокна на конце факела зажглись моментально. Сергей попытался осторожно поднять факел. Он легко вынулся из подставки. Теперь можно было осмотреться.

Фантазия у египетских фараонов была небогатая. Похоже, золото было единственным металлом, который они признавали. Причем в неограниченном количестве. Прямо как новые русские. Саркофаг, сундучок, или скорее большая шкатулка, ручки для факелов, украшения – все было из золота, которое тускло блестело в призрачном дрожащем свете огня. Слава Богу, что факелов много! Все-таки при свете веселей. Он вынул еще два факела из подставок и, крепко сжимая под мышкой дубинку, – тоже, кстати, золотую! – двинулся в сторону единственного коридора, через который он и вошел в этот зал.

Звуки стали громче. Где-то очень далеко Скворцов что-то бормотал на незнакомом языке. Совсем умом тронулся, бедняга. И голос у него какой-то странный.

Вдруг Сергей развернулся и побежал обратно в зал. Этот голос принадлежал не Скворцову! Он зажег все факелы на стенах и столбиках, – хоть столбики-то оказались мраморными, – присел на корточки у стены за саркофагом и приготовился дорого продать свою жизнь.

Последний кусок скалы был, наконец, оттащен в сторону и покоился среди тростниковых зарослей, огромный и величественный. Хафез подумал, что надо бы обращаться с ними почтительнее – камни семитысячелетней давности интересны сами по себе.

Перед ними чернел вход в пирамиду. Заманчивый и пугающий. Вокруг мирно пели какие-то птицы, в траве шуршали ящерицы. Как будто только что не произошло ничего выдающегося. Как будто они пели так с тех самых пор, как здесь упокоился могучий повелитель и отшумел великий город, который не оставил следа.

Впереди ждала слава. А также град из сухих пауков и змей, которые посыпались на них, как только они поднялись на верхнюю ступеньку перед входом. Рабочие закрыли головы руками и, причитая, выскочили обратно. Ученые же с интересом стали рассматривать древних насекомых и рептилий, которые усыпали пол. Пауки были огромные, с мохнатыми лапами. Они хоть и высохли, но отлично сохранились.

– Наверняка они были ядовитыми, – предположил Омар. – Надо будет биологам показать. Может быть, это вымерший вид.

К негодованию бедуинов, они сбегали за коробкой из-под минералки и аккуратно собрали в нее все, что высыпалось, – до последней паучьей лапки.

– Интересный механизм, – Хусейн рассматривал верхнюю ступеньку. Она состояла из четырех больших плит и одной маленькой, которая находилась посередине и уходила вниз сантиметров на десять, если на нее наступить.

Дальше шли осторожно. Рабочие прятались за спины ученых, и это их чуть не погубило. Кто-то из шедших впереди, видимо, тоже на что-то наступил, потому что сзади на них полетел огромный камень и с грохотом упал в десяти сантиметрах от Хусейна, замыкавшего шествие. Если бы истлевшая веревка, которой он был обвязан, не оборвалась, он бы со свистом врезался в группу рабочих, убив несколько человек.

– Эй, фараон! – обиженно крикнул Хусейн. – Ты чего дерешься?

– Не беспокойся, – сказал Омар. – Он по привычке. Видишь, он в последний момент передумал тебя убивать.

Хусейн огляделся. На стене узкого коридора что-то блеснуло. Он крикнул Хафезу, чтобы тот посветил фонарем. Это был кривой кинжал с золотой рукояткой, осыпанной драгоценными камнями. Он свисал с каменного штыря, вбитого в стену.

– Какая красота, – прошептали ученые. – Ради одного этого кинжала стоило сюда войти. Это будет самый драгоценный экспонат в нашем…

– Не тронь! – закричал Хафез, но было поздно. Хусейн решил вооружиться кинжалом на случай, если фараон опять захочет его убить и не успеет передумать.

Как только меч перестал удерживать своей тяжестью каменный штырек, тот втянулся в стену, сбил брусок, который не пускал туго натянутую тетиву, и наружу вылетела стрела, которая, впрочем, плавно спикировала на пол, – тетива за семь тысяч лет успела потерять упругость.

– Великий фараон не любит, когда трогают его вещи, – строго сказал Хафез, и Хусейн бросил кинжал.

– Я рискую навлечь на себя гнев фараона, – спокойно сказал Омар и уложил кинжал и стрелу в коробку с пауками.

Видимо, предки египтян сочли, что на данном отрезке пути умертвили всех нечестивцев, имевших наглость потревожить покой фараона, потому что больше сюрпризов не было.

Коридор кончился, и они оказались в небольшом зале, уставленном горшками, амфорами и охапками истлевшей травы. Похоже, это был провиант для фараона. Из этого зала было два выхода. Один коридор был прямо напротив входа, другой шел из правой стены. Немного подумав, решили пойти направо. Узкий коридор, видимо, был чем-то вроде музея, который должен был возвещать о богатстве и военной славе фараона, потому что на стене были развешаны кинжалы разных видов. Рабочие, увидев их, старались держаться подальше. Вдруг Омар замер и внимательно вгляделся вдаль.

– Ну-ка, – возбужденно сказал он, – выключите фонари!

Фонари выключили, и все убедились, что из глубины пирамиды пробивается свет.

– Как это может быть? – слегка растерялись они.

Впрочем, мрачные своды пирамиды и дух тысячелетий легко настраивали на мистический лад. Они решили, что свет может быть только в покоях всемогущего фараона.

Ученые торопливо прошли через зал с саркофагами многочисленных жен фараона, которых умертвили после его смерти, чтобы ему не было скучно, не обращая внимания на роскошные погребения. Проскочили через еще один коридор, устремляясь к источнику света, и вошли в главный зал.

– О, великое чудо! – благоговейно простонали ученые, глядя на горящие факелы. – Они горят семь тысяч лет!

Они обвели глазами зал, в котором покоился сам великий предок, давший начало всему египетскому народу. Все факелы – а их было немало на стенах и мраморных столбах – были зажжены, и в зале было светло, как днем. Посреди зала красовалась большая шкатулка с драгоценностями фараона. Крышка шкатулки была открыта, и золото и драгоценные каменья переливались при свете факелов. Сам саркофаг стоял на возвышении у задней стены. А за саркофагом, сжимая в руке золотой фараонский жезл и напялив царский головной убор, сидел на корточках сам фараон в белых одеждах и яростно сверкал глазами.

Живописная группа египтян застыла в проходе. Вдруг Хусейн пал ниц и распростерся у ног великого фараона. Вслед за ним попадали и все остальные рабочие. Глядя на него, ученые нерешительно сложили ладони ковшиком.

– Опа-на! – произнес Сергей. Такого поворота событий он не ожидал.

– Опа-на! – благоговейно повторил Хафез. – Древний язык африканских скифов!

– А что он сказал? – не поднимаясь, поинтересовался осторожный Хусейн.

– Это очень мощное заклинание, – объяснил Омар. – Великий фараон призывает смерть на голову того, кто желает ему зла.

В дальних недрах пирамиды пронесся и замер отчаянный вопль Скворцова, который окончательно заблудился. Хафез подпрыгнул и схватился за стоящего впереди молодого ученого Сулеймана, который учился в Москве и ни в какую мистику не верил. Сулейман дернулся и повалился прямо на руки Хафезу.

– Мы не желаем тебе зла, – торопливо проговорил Хусейн, проклиная в душе тот час, когда он согласился на эту работу.

Сергей неторопливо поднялся, отряхивая джинсы и лихо сдвигая набок золотой фараонский шлем. Он лихорадочно соображал, как ему теперь держаться. Эти носатые типы в шалях на бритых головах приняли его за божество, это ясно.

Он принял полный достоинства вид и взмахнул жезлом.

– Аг-х, быр-кавыр аль аманай, жрать давай! – неторопливо проговорил он.

Ученые мгновенно присоединились к рабочим на полу. Сулейман, придя в себя, застонал.

– Нет, ребята, – озабоченно сказал Сергей. – Так дело не пойдет. Этак мы с вами тут долго прокувыркаемся.

Он подошел к ближайшему человеку, который судорожно вжимал в пол свой вспотевший лоб, и попытался его приподнять. Тот замотал головой и продолжал лежать.

Сергей стал вспоминать, что он знает по-арабски. Выходило – ничего.

Может, подойдет узбекский?

– Салам алейкум, – внушительно сказал Сергей и помахал жезлом снизу вверх, как бы приглашая всех встать.

– Ас-салам алейкум, – обрадованно согласились Хафез с Омаром и осмелились взглянуть на фараона.

Выглядел фараон немного странно. Во-первых, для семи тысяч лет он слишком хорошо сохранился. К тому же их слегка смущали джинсы и отличный белый кашемировый свитер. В третьих, кожаные ботинки ну никак не тянули на египетские сандалии, в которых разгуливали фараоны. Даже в сочетании с жезлом и фараонским головным убором.

Заметив слегка задумчивое выражение их лиц, Сергей предостерегающе поднял жезл. Омар с Хафезом сочли за благо отбросить все сомнения. В конце концов, этот странный человек – или все-таки божество? – оказался здесь явно мистическим путем. Вполне возможно, что это сам фараон принял одно из современных воплощений, готовясь общаться с современниками.

Делая многочисленные реверансы и поминутно кланяясь, Хафез подобрался к саркофагу. Он послушно открылся. Сергей, вслед за Хафезом, с любопытством уставился на того, кто в нем лежал. Да, в таком виде фараон куда менее годен для общения.

– Ну что, пошли, – предложил Сергей, встретив одобрительный взгляд тех египтян, которые были в пиджаках. Те, что в длинных рубахах, до сих смотрели в землю. От Сергея не ускользнуло, что самый молодой, услышав последнее предложение, навострил уши и силился что-то понять.

– Не хватало еще, чтобы он русский знал, – испугался Сергей и надул живот посолиднее.

– Ахр – рамадан – басурман – Рамзес! – как заклинание произнес он и ударил себя жезлом в грудь.

Сулейман спохватился и почтительно согнулся.

– Тутанхамон – фараон – бир – ахры – Магомет есмь! – важно добавил Сергей и, помахивая жезлом, двинулся к выходу. Вокруг него, всячески выражая свое почтение, двигались арабы.

Проходя через зал с лошадиными мумиями, который он теперь, наконец, смог разглядеть во всех подробностях, он подобрал дубленку, которую сбросил с плеч, – в России, вернее, в Советском Союзе была зима!

Омар покосился на дубленку и окончательно уверовал, что Сергей Бахметьев – существо божественного происхождения. Между тем божество остановилось, набрало в грудь побольше воздуха и заорало страшным голосом еще одно мощное заклинание, доселе неизвестное египтологам:

– Сквор-цо-о-ов!!!

В глубине пирамиды раздалось неясное бормотанье и топот. Через несколько секунд в зал ворвался всклокоченный человек с сумасшедшими глазами и в неизвестной военной форме. Сулейман вытаращил глаза: он узнал этот мундир и штаны с галифе.

– Это – московский агент советской охранки! – шепнул он на ухо Хафезу. Хафез и сам видел раньше таких на фотографиях в газетах.

Он взглянул на ожившего фараона. Тот смотрел на советского агента с явным неодобрением. Видимо, он желал разделаться с этим невесть как забравшимся сюда агентом Москвы – наверное, в целях антирелигиозной пропаганды. Говорят, они там в Советском Союзе все безбожники! Он крепко взял Скворцова под руку, чтобы тот не убежал, и вся процессия двинулась к выходу.

Оказавшись на воле, Сергей зажмурился – он никогда раньше не видел столько света – и с наслаждением вдохнул свежий, напоенный незнакомыми ароматами воздух.

Когда он открыл глаза, он увидел поляну, окруженную зарослями, а на поляне – маленькие «форды» образца пятидесятых.

– Якши! Белль! Зер гут! – довольным голосом сказал он и залез в гостеприимно распахнувшую дверцы машину.

Через час обалдевший шофер подрулил к зданию университета.

Найденных в пирамиде людей со всем почетом устроили в лучших комнатах университетского общежития, приставив к ним в качестве обслуги двух любопытных студентов. Правда, им забыли прислать поесть, видимо, решив, что раз уж они обходились без еды семь тысяч лет, то она им вообще не нужна.

Сергей подошел к окну. С третьего этажа открывался прелестный вид на город с небольшими мазаными домами и восточным базаром неподалеку от общежития.

Хафез с Омаром между тем, не жалея ног, извещали ученое сообщество о сделанных ими находках и о доставленном, невзирая на трудности и опасности, земном воплощении скифско-африканского фараона. Правда, фараона из-под самого его носа чуть не умыкнул московский шпион. «Красная рука Москвы», – вздохнул Хафез.

Зачем Москве понадобился их фараон, египетским профессорам было не совсем ясно, но про «руку Москвы» они прекрасно поняли.

Никогда еще в провинциальном египетском университете не было так оживленно. Весь ученый и неученый состав собрался в единственном большом помещении, предназначенном для лекций. Что делать с фараоном, никто себе не представлял, но всем хотелось на него посмотреть.

Решив, что фараона надо встречать почтительно, они приготовили для него кресло, притащенное из ректорского кабинета, и поставили на стол наскоро собранное угощение. Сам глава городской администрации скромно приготовил для себя стул. Изнывавшего от скуки и голода Сергея, который не выпускал из рук золотой жезл, доставили туда со всеми возможными почестями и усадили в кресло, почтительно кланяясь. Скворцова в кресло не посадили, посмотрели на него хмуро и пристроили в углу, далеко от еды. «Так тебе и надо, – злорадно подумал Сергей. – И так весь пакет сожрал».

Сергей примерился к самому спелому банану и взял его с большого блюда. Ученое сообщество зашевелилось, достало блокноты и, замерев, наблюдало, как Сергей его чистит. Не обращая внимания, что как минимум шестьдесят человек смотрят ему в рот, он с наслаждением откусил большой кусок.

– Он ест! – благоговейно пронеслось по залу, и все шестьдесят человек застрочили авторучками в блокнотах.

Хафез тем временем рассказывал, при каких обстоятельствах был найден прародитель, поедающий сейчас банан. Прародитель дремал в кресле, наслаждаясь едой, и покачивал головой.

К тому времени как Хафез закончил говорить, Сергей успел съесть пару лепешек и повелительно ткнул в его сторону жезлом.

– Каля-баля! – важно сказал он. – Бай-бай! И мыться! – он изобразил жестами, что хочет спать.

– Он говорит! – снова прошелестело в зале, и перья опять забегали по блокнотам.

Глава городской администрации решил, что дальше он единолично будет общаться с фараоном, который выглядел вполне благодушным, особенно когда поел. Он сказал, что, не желая отягчать расходами городскую казну, решил поселить высокого гостя у себя дома. При этом он поглядывал на золотой жезл и прикидывал, много ли золота осталось у фараона. Обрадованные ученые мужи, которые решительно не знали, как вести себя с прародителем, согласились.