Текст книги "Человек из пустыни"
Автор книги: Елена Грушковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
– Пузырёк, маленький мой, – ласково сказал он, гладя Лейлора по волосам. – Всё хорошо, ты идёшь на поправку. Скоро ты встанешь. Мы все с тобой.
Приходили Серино с Эсгином, и Лейлор узнал, что ребёнок у них уже родился, и его назвали Зелхо, в честь лорда Райвенна. Лорд Райвенн с Альмагиром тоже приходили, также побывали у него Дейкин и Дарган. Близнецы были весьма озабочены тем, что Лейлор не может говорить, и даже принесли с собой какие-то свои приборы, чтобы обследовать Лейлора. Когда Лейлор увидел Дейкина, ему показалось, что это молодой лорд Дитмар, и слова молитвы снова зазвучали у него в ушах, а из глаз покатились слёзы. Ему столько хотелось им рассказать, но он не мог: его язык был нем.
– Ничего, малыш, мы научим тебя снова говорить, – пообещал Дейкин, целуя Лейлора.
А потом пришёл Раданайт. Когда Лейлор находился в ином измерении, он видел его с короткими волосами, а теперь понял, что ему это не показалось: Раданайт действительно был острижен, но это ничуть не портило его, даже шло ему. Опустившись на колени возле кровати и склонив голову, он долго молчал, а когда поднял лицо и взглянул на Лейлора, его глаза были полны слёз, а на щеках блестели мокрые полоски. Ещё никогда Лейлор не видел короля плачущим, и при виде его слёз в нём что-то ёкнуло и отдалось мощным биением – какой-то большой мягкий орган, пульсирующий, как медуза. Это было восхитительное чувство, почти осязаемое, насыщенное теплом жизни.
– Ты всё знаешь, – проговорил Раданайт тихо. – Не буду отрицать: это было. Если можешь, прости меня и прими таким, как я есть… Хоть я и знаю, что недостоин тебя. Я чудовище… Это я во всём виноват, только я один…
Подняв руку, Лейлор стёр с его щек мокрые ручейки. Раданайт сжал его руку, прильнул к ней губами и зажмурил глаза с мокрыми ресницами. Лейлору хотелось ему сказать, что он слышал, как Раданайт его звал, и что в его душе теперь всё по-другому, но между ними стояла стена безмолвия. Если бы Раданайт умел читать мысли! Всё, что Лейлор мог, – это только взять его руку и приложить туда, где в нём пульсировала эта большая мягкая медуза, чтобы Раданайт мог каким-нибудь шестым чувством уловить её вибрации. Наверно, Раданайт что-то почувствовал, потому что он наклонился и накрыл губы Лейлора своими – знакомое, тёплое и щекотное ощущение, которого Лейлору так не хватало в ущелье.
Была предпринята попытка установить с Лейлором письменный контакт, но Лейлор растерянно смотрел на клавиатуру и не мог набрать ни одного слова: он как будто забыл, как это делается, сам себе удивляясь. Он не мог также повторить последовательность символов уже набранного, находящегося у него перед глазами слова. Он разучился даже читать.
– У него дисграфия в сочетании с дислексией, – сказал Дарган, переглянувшись с Дейкином. – Дело серьёзное. Что думаешь, брат?
– Думаю, пора начинать действовать, брат, – ответил Дейкин.
Лейлор не знал, что задумали близнецы, и ему стало немного не по себе. Его положили в транспортировочную капсулу и куда-то повезли, пока он наконец не оказался в большой комнате с высоким потолком, напичканной разнообразной аппаратурой. Самый большой аппарат, одна часть которого была похожа на огромный, поставленный вертикально пухлый бублик, а другая представляла собой нечто вроде продолговатой ванны, входящей в центр «бублика», занимал почти всю стену этого помещения. Лейлор увидел Дейкина, облачённого в зеленоватый комбинезон, командующего персоналом в таких же комбинезонах; все называли Дейкина «милорд» и выполняли его распоряжения.
– Тебе интересно, где ты? Ты у меня на работе, – сказал Дейкин, угадав не заданный вопрос Лейлора.
Лейлор и не знал, что Дейкин – такая важная персона у себя на работе. Его вынули из капсулы и облачили в нечто вроде гидрокостюма, только гораздо тоньше: его материал был мягким, как трикотаж, и плотно облегал тело.
– Сейчас будем принимать ванну, малыш, – сказал Дейкин.
Взяв Лейлора на руки, он опустил его в продолговатый резервуар огромного аппарата-«бублика», наполненный зеленоватым раствором, под голову ему подвёл мягкий валик, так что всё тело Лейлора было погружено в раствор, и только лицо выглядывало из него. Голову Лейлора обмотали эластичные полоски, а Дейкин, склонившись над ним и взяв его погружённую в раствор руку, сказал:
– Не бойся, всё хорошо. Я с тобой.
Головной конец ванны задвинулся в центр «бублика», и по внутренней стороне «дырки» забегали зелёные огоньки. Они бегали всё быстрее, пока не слились в сплошную светящуюся полосу. В растворе, в который был погружён Лейлор, начало что-то происходить: его наполнило какое-то мерцание, и в тело Лейлора как будто вонзились тысячи тоненьких иголочек. Это не было больно, скорее просто не слишком приятно. Это длилось довольно долго, и Лейлору хотелось поскорее закончить это «принятие ванны». Наконец огоньки внутри «бублика» погасли, и ванна с Лейлором выдвинулась из «дырки». Над ним склонился Дейкин.
– Вот и всё. Хочешь посмотреть на результат?
Он показал Лейлору заполненный жидкостью контейнер в металлической оправе. Внутри жидкости между двумя тонкими стерженьками покачивалась полупрозрачная тончайшая плёночка.
– Это чип, – сказал Дейкин. – Но не обычный, а живой. Он обладает свойствами твоего мозга и находится с ним в чутком взаимодействии. Он будет главной деталью прибора, который способен улавливать твои мысленно-речевые сигналы и преобразовывать в звуковые колебания – то есть, он станет твоим голосом, и ты сможешь с нами общаться. Эта штука ещё экспериментальная, но я уверен, у нас всё получится.
Больше никаких растворов: Лейлор лежал в сухой постели в чистой и сухой палате, а к его голове был присоединён прибор с небольшим экраном, вдоль которого шла прямая голубая линия. В палате присутствовало несколько незнакомых Лейлору людей, которые как будто собрались посмотреть на очень любопытное зрелище. Поправив под головой Лейлора подушку и проверив, плотно ли держатся на голове провода, Дейкин ласково взял Лейлора за руку и сказал:
– Ну, малыш, настал решающий момент… Мы испытываем установку в действии, и ты нам в этом очень помогаешь. Этих людей не стесняйся: это мои коллеги, они участвовали в работе над этим проектом, и им, разумеется, очень хочется посмотреть, что у нас получилось. Итак, всё очень просто: ты слегка сосредотачиваешься и мысленно проговариваешь то, что ты хотел бы сказать вслух. Ну, попробуй. Скажи что-нибудь.
Лейлор сосредоточился и услышал странный, синтетический голос, озвучивший то, что он собирался сказать:
– Привет, Дейкин.
На прямой линии на экране пошли зигзаги. Дейкин, засияв улыбкой, торжествующе взглянул на стоявших в палате людей, и все тоже заулыбались. Сжав руку Лейлора, Дейкин радостно и взволнованно воскликнул:
– Умница! Давай, скажи ещё что-нибудь!
Посредством прибора Лейлор спросил:
– Я теперь всегда буду так разговаривать?
Коллеги Дейкина, по-видимому, были чрезвычайно обрадованы. Переглядываясь, они улыбались, а Дейкин, погладив Лейлора по щеке, ответил:
– Разумеется, нет, малыш. Это временная мера, пока не восстановится твоя естественная речевая функция. – И, обернувшись к коллегам, ликующе обратился к ним: – Ребята, вы слышали?
Разумеется, все тоже это слышали, и радости не было конца. Все принялись поздравлять Дейкина, обнимались, смеялись и как будто забыли о Лейлоре. Дейкин, сияя, воскликнул:
– Я вас тоже всех поздравляю, ребята! Без вас у меня бы ничего не получилось.
– Успех надо отметить, – сказал кто-то.
Все его шумно поддержали. Дейкин сказал:
– Обязательно отметим, только позже, друзья.
Всё, что Лейлору хотелось сказать, теперь он мог сказать – пусть этим странным, невыразительным машинным голосом, зато теперь он больше не был немым. Поздним вечером к нему в палату снова зашёл Дейкин, на этот раз один. Включив прибор, он присел рядом.
– Ну, как ты тут? Не скучно?
Машинный голос ответил за Лейлора:
– Скучновато. Хочу домой, к папе.
Глаза Дейкина заискрились.
– У меня идея. Давай сделаем папе сюрприз. Позвоним ему, и ты с ним поговоришь.
Сказано – сделано. Дейкин включил громкую связь, и когда голос отца ответил, он поднёс телефон к прибору. Лейлор «сказал»:
– Привет, папуля. Это я.
Отец помолчал и переспросил испуганно:
– Кто это?
У прибора был один недостаток: с его помощью Лейлор не мог смеяться. Машинный голос не выражал эмоций, был безлик и холоден, и нежные слова, которые Лейлор с его помощью говорил отцу, звучали странно.
– Я, папуля. Лейлор. Ты не пугайся. У меня такой странный голос, потому что за меня разговаривает машина, которую изобрёл Дейкин. Я очень тебя люблю, папочка. Пожалуйста, прости меня за то, что причинил тебе горе. Мне там было очень плохо… Я слышал тебя, когда ты говорил со мной. Я всех слышал. И я видел тебя, папа. Видел, как ты плачешь. Пожалуйста, прости, что заставил тебя плакать.
Отец и сейчас, похоже, плакал. Послышались всхлипы, и дрожащий голос отца пробормотал:
– Лейлор, дорогой мой… Как же я рад тебя слышать! Дейкин просто молодец… Я тоже люблю тебя, детка. Больше жизни.
После этого разговора Дейкин сказал:
– Над голосовой функцией прибора нужно ещё поработать – усовершенствовать её, чтобы голос звучал естественнее.
Лейлор сказал:
– Крутая штука.
Дейкин улыбнулся.
– Над ней работал ещё наш покойный родитель, лорд Дитмар, а я довёл дело до конца.
– Я видел его там, – сказал Лейлор. – И слышал его голос. Он молился за меня.
Машинный голос звучал бесстрастно, в то время как из глаз Лейлора текли слёзы. Дейкин стал первым, кому он рассказал о том, где он был и что испытал там, за гранью. Он рассказал об Ущелье Отчаяния и о голосе своего ребёнка, попросившем: «Отпустите моего папу». Брат слушал напряжённо, молча, сжимая руку Лейлора, а потом ещё долго молчал, переваривая его рассказ.
– Я люблю тебя, Дейкин, – сказал Лейлор.
Тот крепко поцеловал его, упёрся своим лбом в его лоб.
– И я тебя, солнышко. Больше никогда нас не покидай.
На следующий день к нему пришли все. Илидор был по-прежнему в гражданской одежде, и Лейлор узнал, почему: оказывается, его уволили из вооружённых сил за незаконную дуэль. Его не только уволили, но и приговорили к двум годам условно, и теперь он искал работу в гражданской сфере. Он обручился с Марисом, и они уже ждали ребёнка, что вынуждало Илидора спешить с поисками работы.
Отец задержался у Лейлора дольше всех. Когда они остались наедине, он сказал:
– Ты был прав насчёт Эриса. Я с ним расстался.
– Надеюсь, ты не забыл о лорде Хайо? – сказал Лейлор. – Никого, кроме него, я рядом с тобой терпеть не согласен.
Отец помолчал и проговорил с неуверенной улыбкой:
– Он, наверно, уже давным-давно не вспоминает обо мне. Наверно, он уже построил свой домик, о котором мечтал, и завёл семью.
– Папуля, тебе надо полететь на Флокар и всё выяснить, – сказал Лейлор. – А не гадать.
Отец вздохнул.
– Ты же знаешь, детка, я не могу никуда уехать, пока ты не встанешь на ноги. Ты для меня важнее всего.
– Я понял, – сказал Лейлор. – Я должен быстрее выздороветь, а то ты упустишь Рэша.
Отец взял его лицо в свои ладони и нежно ущипнул за щёки.
– Дело не в Рэше, мой милый… Просто выздоравливай, и всё. Без тебя мне не нужна и тысяча Рэшей.
Лейлор вспомнил, что хотел ещё кое о чём спросить.
– Папуля, а что это за история с дуэлью Илидора, из-за которой его выгнали из армии?
Отец нахмурился и некоторое время молчал. Взгляд у него был странный, в нём проступала какая-то потаённая боль.
– Папа, что за кислое лицо? Рассказывай, – настоял Лейлор.
– Видишь ли, дорогой, – начал отец неохотно, – в тот вечер, когда с тобой это случилось… Вернее, в ту ночь… Словом, приехал король. Илидор увидел твою записку и решил, что во всём виноват Раданайт. Ты знаешь Илидора – он горячая голова, а кроме того, очень тебя любит. У него с собой была пара дуэльных мечей, которые, как выяснилось, дал ему на сохранение его сослуживец, и он, недолго думая, вызвал Раданайта на поединок. Бой состоялся прямо у нас перед домом… За это Илидор и попал под суд. Сначала его обвиняли в покушении на жизнь короля, и за это он мог получить двадцать лет тюрьмы, но Раданайт снял с него это обвинение, и судили его только за незаконную дуэль.
Всё, что было перед тем, как Лейлор попал в Ущелье Отчаяния, помнилось смутно. Лаборант отвлёкся на обеденный перерыв, забывчиво оставив дверь незапертой, и Лейлор проник в школьную химическую лабораторию. Он выбрал шкафчик с надписью «Осторожно! Ядовито», схватил первую попавшуюся банку и выскочил. Больше Лейлор не помнил ничего. О том, что он ждёт ребёнка, Лейлор не знал.
Об этом они с Раданайтом долго молчали, когда король в следующий раз навестил Лейлора. Они молчали, но пульсирующая медуза внутри Лейлора мучительно сжималась.
– Мы должны снова сделать ребёнка, – сказал он. – Я ему обещал, когда там был. Я не могу нарушить своё слово.
Раданайт долго смотрел на него с задумчивой и грустной нежностью, согревая руку Лейлора в своих ладонях, а потом прижал её к губам.
– Когда ты поправишься, мы займёмся этим вопросом вплотную, – пообещал он.
Комок жизни пульсировал у Лейлора под диафрагмой, и ощущать его было восхитительно. Жить, дышать, видеть, слышать, чувствовать тепло губ Раданайта – от всего этого он больше никогда не откажется.
Глава 27. Одеяло из ландиалисов
Держась за руки Даргана, Лейлор впервые встал на ноги и сделал по палате несколько шатких, неуверенных шагов. Он пошатывался, как новорождённый жеребёнок, но всё же шёл.
– Молодец, малыш, – улыбнулся Дарган. – Нигде не болит?
– Нет, – ответил Лейлор.
Он сказал это сам, без помощи прибора искусственной речи. Язык ещё слушался его не слишком хорошо, ворочался во рту неуклюже, с трудом маневрируя от звука к звуку, но прогресс был с каждым днём всё заметнее. Совместные усилия близнецов по возвращению Лейлора к нормальной жизни давали ощутимые результаты. Лейлор был благодарен братьям, которые с любовью выхаживали его, направляя все свои знания, талант и упорство в дело борьбы с тяжёлыми последствиями комы. И они своего добились: сегодня, холодным утром пятого мэолинна, он встал на ноги.
Конечно, ходить без поддержки он ещё не мог: едва руки Даргана отпустили его, как он закачался. Упасть ему брат не дал – подхватил на руки и уложил на кровать.
– Ничего, малыш. Через месяц ты будешь бегать, – сказал он с твёрдой уверенностью.
В этот холодный, серый весенний день в палату вошли какие-то люди и, не говоря ни слова, уставили её всю корзинами ландиалисов – белых, розовых, голубых, пурпурных. Лейлор наблюдал за этим с молчаливым недоумением, а когда в палату вошёл король в великолепном бело-голубом костюме с серебряной вышивкой и в белом плаще с мехом на плечах, большой пульсирующий ком у него под сердцем сладко ёкнул.
– Что это? – пробормотал он.
– Сюрприз, любовь моя, – ответил Раданайт с улыбкой, сияя нежностью во взгляде. – Сегодня наша свадьба.
Лейлор не поверил своим ушам.
– Как – свадьба? Прямо здесь?
– А почему бы нет? – улыбнулся король. – По-моему, неважно, где мы наденем наши диадемы, главное – чтобы это было навсегда.
От неожиданности у Лейлора выступили на глазах слёзы. Сказать по правде, свою с Раданайтом свадьбу он представлял себе немного иначе: с кучей гостей, с роскошным банкетом, с фейерверком и танцами. Раданайт не стал соблюдать этих правил, он даже не дождался, когда Лейлор полностью оправится, он просто пришёл к нему в палату в свадебном костюме и сообщил, что они сочетаются прямо сейчас.
– Что такое, мой милый? Почему слёзы? – Король дотронулся белой перчаткой до подбородка Лейлора. – Надеюсь, ты не передумал?
– Нет… Нет, просто я не ожидал… что это будет… так, – выговорил Лейлор, с трудом одолевая слово за словом.
– Я подумал, что пышные торжества ни к чему, – сказал Раданайт, присаживаясь рядом с ним. – Я не люблю выставлять своих чувств напоказ, по мне – чем меньше народу, тем лучше. К тому же, сейчас у нас горячая пора – на носу выборы. Ты разочарован, моё солнышко? Ты хотел пышную свадьбу?
Лейлор уронил голову на плечо Раданайта.
– Нет… Я люблю тебя… Пусть будет так. Торжества… Они не обязательны.
– И я тебя люблю, моё сокровище, – тепло прошептал Раданайт, накрывая губы Лейлора нежным поцелуем.
Поцелуй был в самом разгаре, когда в палату вошли деловитые люди с чемоданчиками. Один из них нёс белоснежный костюм в чехле и обувную коробку.
– Простите, ваше величество.
Раданайт встал.
– Да, самое время. Приступайте.
Деловитые люди облачили Лейлора в белый костюм и обули ему на ноги золотые туфельки с «ползучими» узорами на голени. Пока один сооружал Лейлору причёску, другой делал ему маникюр, и всё у них получалось быстро и слаженно. Раданайт спросил заботливо:
– Как ты себя чувствуешь, милый?
– Хорошо, – проговорил Лейлор. – А мы разве не позовём никого? Даже папу?
– Папа обязательно будет, – ответил Раданайт. – А также мой отец с Альмагиром. Они уже на пути сюда, прибудут с минуты на минуту. Не волнуйся. Без них не начнём.
– А как же Кристалл? – спросил Лейлор. – Разве его не будет?
– Разумеется, будет, – сказал король. – Как же без него? А вот, кстати, и он.
В палату внесли тёмно-красную плиту на парящей тележке и установили рядом с кроватью – так, чтобы Лейлор, не вставая, мог дотянуться до неё рукой. На Кристалле Единения были высечены слова: «С этого часа и навек». Лейлор не удержался и дотронулся пальцами до его гладко отшлифованной поверхности: она оказалась тёплой, словно живой. Это была единственная из традиций, которая соблюдалась в этой странной свадьбе.
Потом вошли ещё несколько деловитых людей. В считанные минуты они установили вокруг кровати четыре увитых цветочными гирляндами столба с соединяющими их дугами, на которые легло покрывало из живых белых ландиалисов. Покрывало было бережно внесено в палату за углы и образовало над кроватью белый душистый полог. Но и это было ещё не всё: в палату внесли одеяло из ландиалисов и укрыли им Лейлору ноги.
– Ой, какое чудо! – вырвалось у Лейлора.
– Нравится? – улыбнулся король.
Вместо ответа Лейлор в порыве чувств протянул ему руку. Раданайт принял её в обе свои ладони и поцеловал. В дверях палаты в это время появился отец – нарядный, с букетом цветов и футляром с диадемами. Оглядывая полную ландиалисов палату, он заметил:
– Кажется, тут и без моего букета предостаточно цветов.
Он подошёл и поцеловал Лейлора, вручил ему букет и сказал, грустно улыбаясь:
– Поздравляю, детка. Счастья тебе.
Следом за ним явились лорд Райвенн с Альмагиром – тоже нарядно одетые и, разумеется, с цветами. Подойдя к сыну, лорд Райвенн торжественно произнёс:
– Поздравляю тебя, сын мой. Я рад, что дожил-таки до этого счастливого дня в твоей жизни. – И спросил, озабоченно взглянув на Лейлора: – Но хорошо ли чувствует себя твой избранник? Его, конечно, хорошо загримировали, но он, насколько я могу видеть, ещё слабенький. Как ты, мой голубчик? – обратился он к Лейлору.
Лейлор ответил, стараясь говорить как можно чётче:
– Хорошо, милорд. Я очень счастлив.
– Ну что ж, так тому и быть. – Лорд Райвенн поцеловал Лейлора в лоб. – Благословляю вас, мои дорогие.
Всё было готово, ждали только регистратора из дворца сочетаний. Он прибыл с небольшой задержкой, за которую долго и церемонно извинялся, раскланиваясь своей представительной, квадратной фигурой в пурпурной мантии с золотыми галунами. Вначале он произнёс торжественную поздравительную речь, изукрашенную цветистыми выражениями, в которой отметил, какая это для него честь – соединить священными узами брака его величество короля Раданайта с его избранником. Поблагодарив его за оказанную ему честь, он приступил непосредственно к самой церемонии. В первую очередь он осведомился у Лейлора:
– Есть ли вам полные шестнадцать лет?
– Да, – ответил Лейлор. – Исполнилось двенадцать дней назад.
– Согласны ли ваши родители на ваш брак? – спросил регистратор.
– Да, я согласен, – ответил Джим, шагнув вперёд. – Я единственный родитель Лейлора.
– Хорошо, – важно кивнул регистратор.
– Отчего же вы и меня не спрашиваете, есть ли мне шестнадцать лет? – спросил Раданайт шутливо.
– Полагаю, в этом нет нужды, ваше величество, – поклонился регистратор. – Всем и так известно, что вы достигли брачного возраста. Итак, сегодня вы сочетаетесь священными узами брака. Является ли ваше решение осознанным и окончательным?
– Разумеется, – ответил король.
– Да, – сказал Лейлор.
– В таком случае, согласны ли вы, ваше величество, взять в спутники Лейлора Джима Азаро Райвенна-Дитмара? – спросил регистратор.
– Согласен, – улыбнулся Раданайт.
– Ответьте, положа руку на Кристалл Единения: клянётесь ли вы любить его, оберегать, хранить ему верность, пока длится ваша жизнь?
Король, не сводя нежного взгляда с Лейлора, положил руку на Кристалл и ответил:
– Я клянусь.
Регистратор обратился с тем же вопросом к Лейлору. Лейлор протянул дрожащую руку к Кристаллу и опустил её на него, а рука Раданайта ласково накрыла её.
– Клянусь, – еле слышно пробормотал Лейлор.
– В таком случае вы объявляетесь законными спутниками! – торжественно провозгласил регистратор. – И в знак этого вы надеваете брачные диадемы, которые вы должны будете носить всегда.
Альмагир поднёс открытый футляр с диадемами, и регистратор водрузил одну на голову королю – чуть ниже короны, а другую надел Лейлору. Лейлор, ощутив прохладный обруч, обнявший его лоб, провалился в блаженную слабость и откинулся на подушки, закрыв глаза.
– Что с тобой, любовь моя? – озабоченно спросил Раданайт, склоняясь над ним. – Тебе нехорошо?
Открыв глаза и улыбнувшись, Лейлор ослабевшими от счастья руками обнял его за шею и потянулся к нему губами. Раданайт накрыл их своими как крепко и страстно, что у Лейлора захватило дух, а голова поплыла. Потом король, чуть откинув одеяло из ландиалисов с краю, присел рядом с ним, нежно взял его за руку и позволил нескольким репортёрам сделать снимки для новостей. Корзины с цветами, белое одеяло из ландиалисов, красный Кристалл – всё поплыло вокруг Лейлора, и сам он тоже куда-то плыл вместе с кроватью. Приникнув к плечу Раданайта, он простонал:
– Хватит… Пусть они уйдут.
Король сделал знак, и охрана выставила представителей прессы. Обняв Лейлора, Раданайт спросил с нежным беспокойством:
– Ты плохо себя чувствуешь, моя радость?
– Нет, мне хорошо, – прошептал Лейлор, склоняясь ему на плечо. – Просто как будто… устал.
Склонившийся над ним врач сказал:
– Это от избытка эмоций… Он ещё не вполне окреп. Сейчас ему лучше всего поспать.
Лейлора укрыло одеяло из живых ландиалисов, его увенчанная диадемой голова откинулась на подушку, и он, обессилевший и счастливый, провалился в головокружительную, блаженную слабость.
