Текст книги "Призраки прошлого (черновик) (СИ)"

Автор книги: Елена Немченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Как это на него похоже, – вздохнула я, чувствуя себя собакой-поводырем, когда тащила однокурсника к самому популярному месту в Хрустальном – к площади с фонтаном перед Собором. Кейн проявил неожиданный интерес к архитектуре городка моей практики: вертел головой, спотыкался и восхищенно охал.

– У тебя не сложились отношения с пятеркой?

Я от неожиданности замерла на месте, отчего Кейн, не рассчитывавший на подобный эффект, налетел на меня, стукнувшись подбородком о мой затылок.

– С чего ты взял? – возобновляя движение, безразлично переспросила я.

А это он хорошо подметил. Особенно для своей рассеянной личности. Подобный поворот разговора я могла бы ждать от Кира, но оно и ясно, Чувствующий как-никак, но это рассеянное чудо в запачканных перчатках…

Кейн пожал плечами.

– Мне просто показалось, что ты жалеешь, что ушла из своей тройки.

Показалось ему. Раньше что-то не блистал феноменальной интуицией, а тут, нате вам. Неужели на одном из экспериментов руки у Кейна все-таки дрогнули и взрывной волной у него из головы вынесло все лишнее?

– Ты, ведь, жалеешь? – повторил вопрос он, и в глазах его промелькнули искры интереса. Ну, точно. Последствия взрыва в лаборатории или отравления ядовитыми парами, больше я не знаю как это объяснить.

– Не знаю… Не совсем. – Я прислушалась к себе и с удивлением поняла, что в самом деле не жалею. Хотелось бы, конечно, чтобы с пятеркой все сложилось несколько иначе, но вот дикого желания сорваться с места и бежать, неважно куда, лишь бы подальше – не было. Пожалуй, так относятся к членам семьи, непутевым, раздражающе скрытным, отбрыкивающимся от родства, но все равно своим.

Талантливый ученый терпеливо молчал, а, может, просто увлекся окружающими красотами – голыми ветками стриженых кустов, да осколками разбитого тротуара.

Я собиралась добавить что-то в меру дипломатичное, чтоб закрыть тему, но вместо этого сказала:

– Я еще надеюсь, что все наладиться. А как у них дела?

– Э? – встрепенулся однокурсник, оборачиваясь. – У Илян и Ура? У них все хорошо. Сначала они потерянными выглядели, ну, так это и естественно, все планы рухнули, пришлось подыскивать новые варианты для практики. Они сейчас разбежались, вроде бы. Ур вроде как помотался по Наладару, потом, вроде, в Академию вернулся. Преподавателем, вроде.

Да что он заладил, в самом деле, "вроде", да "вроде".

– А Илян дома. Вроде бы.

Очередное употребление слова-паразита я пропустила мимо ушей, задумавшись о другом. Ур-преподаватель, это оружие массового поражения, но в большей степени меня удивило другое. С чего бы это Илян запираться дома сразу после окончания Академии? Она никогда не была затворницей, да и интровертом тоже, так с какого перепугу ей вдруг в голову взбрело "уйти в отставку"? Насколько я помню, к выходам в свет она привычна с детства и не способна от них отказаться даже за мешок горького шоколада, который она любит безмерно.

Тут же вспомнилось наше с ней не слишком хорошее расставание, мое неподобающее поведение и сопутствующие этому события, но никаких подробностей об Илян однокурсник не знал, так что пришлось довольствоваться этой малостью.

Уже у фонтана, в который друг традиционно едва не окунулся, запутавшись в собственных ногах и когда мы наконец-то нашли свободную лавочку (а скорее, нам ее попросту уступили, приметив красные туники и личные знаки с буковкой "М") перспективный ученый опомнился.

– Ция! – выпалил он, – мы забыли твою подругу с лисьим именем!

Впечатленная тем, что он вообще ее заметил, а тем более обратил внимание на имя, я недоверчиво переспросила:

– Это ты про ВильАяну что ли? – Ох, если бы ее можно было забыть, как клач, в безлюдном месте, у нас с Каролем не было бы проблем. – Кейн, я едва от нее отделалась. Ты очень вовремя появился, честно говоря. – Парень непонимающе похлопал глазками, потому что его проблемой всегда было не отделаться от кого-то, а обнаружить, что к нему кто-то пристал. А я, помолчав, хмыкнула. – Ты какой-то странный сегодня. И, да, ты так и не пояснил, каким ветром тебя занесло в Хрустальный.

– Я тебя искал, – не замечая голимой очевидности, простодушно ответил Кейн. – И я рад, что ты согласилась поучаствовать в официальной презентации. Мне никак не верилось, что ты согласишься. У тебя, должно быть, очень много дел в новой пятерке, но…

Я удивленно приподняла бровь.

– Я согласилась? На что?

– Как на что? Помочь мне провести прилюдную демонстрацию нового плетения! Совет его уже протестировал, испытал и одобрил, так что это чистая формальность. Я не хотел в этом участвовать, но Совет настоял и обещал подобрать мне надежного помощника. Я выбил эту должность для тебя. Мы ведь вместе начинали.

Э?

– Кейн, так ты о том самом плетении? – Я вспомнила конец учебного года, суматошные предвыпускные месяцы и с изумлением обнаружила, что те времена кажутся мне почти что прошлой жизнью – далекой-далекой, как переходный возраст для девятисотлетней старушки. – Здорово!

Парень смущенно заулыбался.

– Мне за раскладку ЦиКе Магистра дают, уже документы забрали.

То что забрали – это правильно. Сам бы он их никогда не собрал, плюнув на эту "никому не нужную мирскую суету".

Иной бы прыгал выше потолка от счастья. Не прошло и года после окончания Академии, а нашему гению дают степень. А его только формулы, да плетения интересуют. Совершенно ненормальный человек! Или, наоборот, самый что ни на есть здравомыслящий.

– Какое-то не слишком благозвучное название, – насмешливо сморщив нос, фыркнула я. – Особенно для такого убийственного плетения.

– Что ты, Ция, оно прекрасно. "Плетение Ции-Кейна". Это же было твое условие?

Я не стала спорить или объяснять, что то была просто шутка – все равно поздно уже, да и незачем засорять ему мозг, итак забитый под завязку, всякими ненужными подробностями и нюансами. Он и без них проживет вполне себе счастливо. Если, конечно, не забудет однажды утром, что нужно дышать. Или не решит по рассеянности, что окно – это дверь.

– Ты ведь побудешь со мной перед комиссией?

Я оперлась спиной на лавочку, нагретую солнцем, шершавую из-за крошащегося потемневшего от дождей лака.

– Комиссия? Ты же сказал, что все уже решено?

– Ну… так оно и есть, – отковыривая ногтем щепку от культурного достояния города, пробормотал парень и опустил глаза. – Только…

– Ну?

– Я боюсь.

– Чего? – ахнула я и рассмеялась. – Ты что, волнуешься перед сдачей?

Кейн поежился и со страдальческим выражением лица посмотрел на меня. Белесые реснички трогательно подрагивали.

– Не то слово.

Я с трудом приходила в себя, держась за живот. Друг по прежнему веселил меня при каждой возможности, не прикладывая при этом никаких усилий.

Какие-то вещи должны оставаться неизменными, для поддержания равновесия, как всемирного, так и персонально моего, душевного. И эта мысль приходит ко мне не в первый раз.

– Пресветлые духи, Кейн… Я же помню, с каким пофигизмом ты относился к выпускным экзаменам. Мы всей группой завидовали и просили поделиться секретом! Так что же с тобой случилось?!

– Ничего. – Кейн очаровательнейшим образом смутился, привычно потирая прожженную в рукаве прореху. – Просто, что это был экзамен я понял только тогда, когда меня принялись поздравлять, а УльгРан схватил за руку и принялся трясти. – Он поставил светлые бровки домиком и потянул: – Ция, я думал, что это обычные семинарские занятия, я даже не готовился к ним! Вот и не волновался.

– Так что тебе мешает и в этот раз поступить так же? – поинтересовалась я, обмахиваясь газетой, которую кто-то, видимо, торопясь уйти с нашего пути, оставили на скамейке.

– Высокий Магистр очень постарался донести до меня мысль о предстоящем представлении в полном объеме, – вздохнул он. – Забыть не могу, а я старался! Очень! Сегодня проснулся в холодном поту. Там… во сне… – Его пробрала дрожь, ажно лавочка затряслась. – Передо мной стоял ОглаЮрил, это наш самый первый куратор в Академии, и смотрел на то, как я пытаюсь вспомнить принцип построения щитов и никак не могу воспроизвести хотя бы самый примитивный из них – который мы на первом же занятии проходили. И, вот, я пытаюсь вспомнить, что-то плету в воздухе наугад, но нити рвутся, ничего не выходит, а он стоит… стоит и смотрит… смотрит и стоит…

– И что? Просто стоит и все?

Кейн кивнул – в глазах его плескались далекие отголоски пережитого кошмара.

– Подожди, стоит и… хм?..

– Ты его просто не знала, Ция! Я тебе завидую!

Да уж, есть чему, если его и через тридцать лет кошмары мучают, то я в роли куратора – просто пушистый одуванчик.

– Но сегодня мне повезло, я проснулся раньше, – сглотнув, продолжил нагонять ужас Кейн. – Обычно он смотрит на мои бестолковые метания, а потом в руках его медленно начинает появляться огненный шарик.

О, так это не единичный случай? Я хочу встретиться с этим ОглаЮрилом, просто ради интереса.

– Огненное плетение – это уже другое дело, – сочувственно покивала я и развернула газету.

Ничего интересного я в ней не обнаружила, разве что занимательную статейку про ВэннаДэьлю, синие раниены и скорую свадьбу, инициатором которой, по слухам, являлся сам градоначальник. Информации в ней было ноль, но вот чисто эстетическое удовольствие, читая качественное вранье, я получила. В это же время Кейн продолжал делиться своими тайными страхами, не обращая внимание на то, что я слушаю его в пол уха. Ему было достаточно и этой доли внимания.

Стемнело окончательно, так что читать стало невозможно, а взволнованный голос друга уже заглушался веселым шумом – прямо напротив нас проезжие жонглеры развернули представление, и площадь быстро заполнялась народом.

Я посмотрела на небо, на Кейна, на артистов с разукрашенными белилами лицами и вздохнула.

– Пойдем, Кейн.

Он вскочил, а уже потом, собственно, поинтересовался:

– А? Куда?

Я поднялась следом, потягиваясь и аккуратно складывая газету на то же место, где она и лежала.

– Домой ко мне, куда еще. Не отправлять же тебя обратно.

– А ты уверена? – все еще сомневаясь, спросил он, семеня рядом со мной.

А мне что, нужно волноваться? Я не жениха в мамочкин дом веду, представлять да нахваливать, а потом еще и сообщать онемевшим родителям, что суженый остается у меня на ночь.

Тем не менее, именно так я себя и ощущала, когда друг предстал пред скептическими взглядами моих парней. Правда, Айк с Каролем отсутствовали, отчего только привычно всколыхнулось раздражение, зато оставшиеся светлые в прямом смысле этого слова головы оторвались по полной. Насчет переносного ничего сказать не могу, так как подозрения имеются, но вот доказать без помощи целителей я ничего не смогу. Потребуется справка о душевном расстройстве и человек девять громадных мужиков-помощников, чтобы скрутить эту парочку. Правда, не уверена, что им это удастся, спятившие Мастера способны на многое.

Тем более такие, как мои дрожайшие коллеги.

Линек сидел в гостиной, положив ногу на ногу, и с отрешенным выражением что-то рисовал.

– Проходи, – кивнула я Кейну, подталкивая в сторону свободного кресла. Тот с чего-то вздумал упираться, и теперь успешно буксовал, собирая ковер гармошкой.

– М-может, не надо?

Я с трудом подпихнула его к креслу и, толкнув под колени, радушно усадила гостя около низенького столика. А пока я расстилала ковер, успела заметить косой взгляд, который как бы незаметно Линек кинул на Кейна, и как последний поежился.

Надрывно заскрипел карандаш.

Мне вспомнилось, что я не удосужилась представить гостя. Совсем забыла о хороших манерах.

– Линек, это АраКейн… – Мастер даже не поднял голову, чиркая что-то на планшете. Неровные белые пряди, торчащие в разные в стороны, свешивались на лицо. Хотя, я и так знаю, что выражение у него было сосредоточенно-мечтательное, все же не помешало бы и посмотреть на того, кого тебе представляют. Впрочем, о чем это я? Это, ведь, Линек. Иного от него и не приходится ожидать. – А это ДзеЛинек, он из моей пятерки.

Сокурсник сжато поздоровался, а Линек только кивнул, не поднимая головы.

– Сейчас принесу чай. Думаю, Айк не расстроится, если я похозяйничаю на кухне, пока он спасает человечество.

На мои слова Мастер Мороков никак не отреагировал, пропустив шпильку мимо ушей, собственно, я и не рассчитывала на иную реакцию. А вот сокурсник встревожился.

– Ция, н-не надо, правда, я не голоден.

Не хватало только щенячьих глаз, протянутых за мной вослед рук и криков: "Ция! Не уходи!!!"

Да что с ним может случится, в самом деле? Линек, конечно, странный, но еще не дошел до той стадии, когда и на людей бросаться не зазорно.

В общем, я оставила этих двоих наслаждаться обществом друг друга, а сама направила стопы в святая святых черноволосого Мастера-взломщика, чувстуя себя просто каким-то вандалом. Даже каблуками старалась не сильно по паркету стучать, дабы не нарушать благоговейную тишину.

Перед тем как отправиться "по делам" черноволосый позаботился о своих криворуких, безглазых товарищах и оставил прямо на столе все, что нам могло понадобиться. Все – это буквально, от двузубой вилки, до вазочки с дробленым кардамоном, который Салир иногда добавляет в кофе. Плюс ко всему вышеперечисленному Айк составил список с подробными инструкциями как и что использовать. Нда, очень уже ему не понравился тот бардак, который "сам собой" образовался в день разборок с Дэльей.

Когда я вплыла в гостиную с подносом, там по-прежнему царил мир и покой. Прям как на кладбище. Кейн, чуть покраснев, рассеянно поглаживал прутья клетки с канарейкой, которую держал на коленях. А сам он, прямо в сапогах, сидел на спинке кресла – ногами на сиденье. Линек с Салиром, как борзые в стойке "служить", устроились напротив.

Я чуть поднос из рук не выронила.

Из горла против воли вырвался то ли хрип, то ли клекот.

– А… – с облегчением улыбнулся Кейн, нервно посмотрел в сторону Салира, который и не думал отводить от моего однокурсника взгляд. – Это ты. С чаем. Ик!..

О, Господи.

Сжав зубы, я поставила поднос на стол. Линек, потянувшись, сам взял чашку и, как ни в чем не бывало, поднес ее к губам, поддерживая блюдце левой рукой. Салиру же я сунула чашку с чаем прямо в руки, по-моему, даже выплеснув несколько капель на его черную шелковую рубашку с длинными рукавами.

– Спасибо, – чуть прищурился блондин, нежно улыбаясь персонально для меня.

Кейн издал какой-то невнятный звук.

Угу. Перьями поперхнулся, не иначе.

Я тоже улыбнулась и, наклонившись, сквозь прошипела:

– Что тут происходит?

Салир тихо хмыкнул, стрельнул глазами мне за спину – туда, где верхом на кресле сидел Кейн. И, кажется, взгляд его стал более чем прохладным. А руки механически натянули рукава пониже, чуть ли не до самых пальцев.

– С твоим другом общаемся.

То, что он издевается не вызывало сомнений. Вот только зачем делать это настолько демонстративно, я не понимала. А от того начинала злиться уже по-настоящему.

– Странно общаетесь, – наклонившись еще ниже, холодно проговорила я и распрямилась с улыбкой. – Угощайся Кейн. А потом я тебя в комнату провожу.

– Нет! – одновременно произнесли оба, сокурсник поспешно, блондин – непреклонно. И даже Линек согласно потянул чай.

Я поджала губы, чувствуя, что начинаю заводиться. А потому похлопала по карманам, нащупала платок и быстро затянула узел на затылке. На всякий случай. Мало ли?

– Что значит "нет"? – ласково поинтересовалась я у мужчин.

– А то и значит. – Салир с Кейном, не отрываясь, смотрели друг на друга, причем выражения у них были престранные. – Твой друг отказывается оставаться с нами под одной крышей и уже уходит, правда ведь?

Ореол угрозы, окружающий блондина, распространился уже на всю комнату.

– Да, Ция, я, пожалуй, пойду…

– Сиди и не пикай! – рявкнула я, и тут же села там, где стояла. Хорошо, что попала в кресло, а то бы заработала себе синяк на нежном месте.

Моей вспышке удивился, как ни странно, только Линек, который с какой-то маниакальной заинтересованностью принялся меня разглядывать. Я незамедлительно почувствовала себя крысой под стеклом.

Ладно, со своей неадекватной реакцией разберусь потом.

– Мальчики мои хорошие, – пропела я, и теперь на меня смотрел и Кейн – удивление было написано на его лбу огромными буквами. – Рассказывайте, что происходит.

– Ничего, – с долей презрения произнес блондин и, скривив губы, поставил чашку на пол. В моем бедном сокурснике он уже прожег взглядом дыру. Большую такую, дымящуюся. С оплавленными краями.

В самом деле, единственным более менее подходящим под ситуацию объяснением могла бы быть банальная ревность, но не с этими людьми и не со мной. Да и, в самом деле, кого тут к кому ревновать? Линека к Кейну? Или канарейку нашу, Филиса, к нему же? Вот только за что?

Нет, они сведут мня с ума.

– Ничего? Отлично! Тогда, Кейн, пошли. Давай, давай, отрывай седалище от подголовника, отпускай клетку – и вперед.

Изобретатель прижал клетку с Филисом к себе еще крепче и замотал головой.

Да что за бред тут творится?!

Но этот вопрос, как оказалось, был из разряда риторических, потому что коллеги упрямо молчали. Форменный сумасшедший дом, точь-в-точь.

– Ция, я не хочу тебя обременять, правда. Я и правда пойду… – Сокурсник, настороженно посмотрев в сторону Линека, начал осторожно соскальзывать и даже почти коснулся пола носком сапога.

– Не мели ерунды, – довольно-таки резко отрубила я. – Остаешься на ночь, а утром вместе перейдем в Академию.

– Каблук не давит, а? – поинтересовался у Кейна блондин, вытягивая ноги и скрещивая лодыжки.

– А? – переспросил, не сообразив, сокурсник.

Я открыла рот, но Салир почувствовал вкус и останавливаться не собирался.

– Говорю, в вашей паре матриархат?

– Салир, прекрати.

Но взывать к его разуму было бесполезно. Ему, как говорит Айк, вожжа под хвост попала.

Сын Северного графа с несоизмеримым презрением ко всему бренному миру повернул голову в мою сторону. Взгляд у него был холодный, настоящий наследник Северной Крови, угу. Вот только, раньше я думала, что улыбаться с некой легкой сумасшедшинкой – это прерогатива Линека. Ан, нет. Теперь и Салир в туже степь пустился. С чего бы?

– Как здорово ты освоилась в пятерке, Ция. Раньше я думал, что барышни тушуются в обществе мужчин, а вот ты привыкла быстро и четверых тебе уже не хватает. Ты теперь пятого привела.

Кейн обхватил клетку, как отца родного – бедный Филис забился внутри, ругаясь на своем птичьем языке последними словами и поднимая крыльями пыль и перья.

– Не напрашивайся на пощечину, – промолвила я не менее холодно. Вот же чертов провокатор. Так и надеется, что я подорвусь с места и умчусь из дома, хлопнув дверью. Ан, нет, дорогой. Не такое слышала, и ничего, жива до сих пор.

Вообще-то, господин всезнайка должен был бы догадаться, что на меня подобные приемчики не действуют. Или ему так на нас наплевать, что он даже не удосужился присмотреться? Хотя, ладно, Кейн ему действительно безразличен, но вот к члену своей собственной пятерки он мог бы относится и помягче.

– По-моему, я констатировал факт, – приподнял бровь Салир, приятственно улыбаясь.

– А по-моему, вы мне не мужья, не братья и не отцы, чтобы что бы то ни было, не связанное с работой, запрещать. А то, что связано с работой, имеет право запрещать только Кароль и Совет.

– Предлагаешь нам безучастно смотреть на… – еще одна бровь поползла вверх, – все это?

– А ты хочешь сказать, что выгоняешь моего друга только потому, что радеешь за мою нравственность и честь моего будущего мужа?

– Бедный страдалец.

– Ай-яй-яй, что с тобой? Ты не заболел, часом? Ты стал таким рассеянным, что где-то случайно обронил свое умение незаметно переводить разговор. Нехорошо. Как же ты жить дальше будешь? Пропадешь.

– Эм, Ция… – подал голос Кейн. – Мне уже пора…

– А ты молчи там, – не отводя взгляда от черных глаз, отрезала я. – Что ты вообще обхватил эту клетку? Поставь ее на место и успокойся.

Сокурсник пробормотал что-то невразумительное и остался сидеть на месте, то есть на спинке кресла.

В такой позе "любила" просиживать часы сестренка, Рика. Она по-настоящему бесстрашна, может с одним только веником наперевес пойти против медведя и отхлестать того по морде так, что обалдевший от такой наглости зверь, не оглядываясь, унесется в тайгу, за соседнюю сопку, да и там будет вздрагивать от каждого шороха. Но вот мышей, как и прочих грызунов, старшая стестра боится просто до обмороков. И при их приближении принимает точно такую же позу – верхом на кресле, подоконнике или камине.

Линек пошевелился – сложил руки в замок – и Кейн едва не навернулся с кресла.

– Видишь, Ция. Он сам высказал желание уйти, – завораживающим, колдовским голосом потянул Салир. Таким только змей гипнотизировать. – Зачем же держать его против воли? Это совершенно ни к чему.

– Так дело в вас?

– Не имею ни малейшего понятия, – небрежно ответил Мастер Стихий, отворачиваясь.

Угу. Еще скажи: "Он первый начал!".

Похоже, блондин успокоился. А то в первые секунды у меня было непреодолимое чувство, что он бросится. Нет, поза его была расслабленной, лицо а-ля "кирпич", выражение глаз – холодное и даже чуточку заинтересованное… И хотя по общей конституции Салир может напомнить кого угодно, но только не медведя, но именно на это животное он был в тот момент похож как никогда. С этими тварями тоже никогда не знаешь, что они думают – ни когтей не выпускают, не скалятся, не вздыбливают шерсть. Только по-человечьи умные карие глаза смотрят неотрывно, а какие мысли бродят за широким лбом – не догадается даже Высокий Магистр Духа.

А медведи-то сегодня следуют за мной неотступно. К чему, спросить не у кого, единственная знакомая гадалка далеко, да и не настолько мы близки с мамой Айка, чтобы я к ней заваливалась без приглашения ради какой-то грешной ерундовины.

– Кейн, пойдем, я дам тебе матрас – комнату для гостей еще не обставили, но ты не обидишься, думаю.

Особенно учитывая, что обычно он засыпает не иначе, как свернувшись калачиком на столе. Прямо поверх расчетов и формул.

– Извини, – влез Салир с сочувствующими интонациями и соответствующей физиономией, а черные глаза так и блестели. – К сожалению, мы и подумать не могли, что у нас будут такие гости. И сложили в свободную комнату новоприбывшее оборудование. И там везде масло.

– Да, очень жаль, – согласилась я, улыбнувшись. – Тогда, Кейн, ты будешь спать в моей комнате.

За окном скрипел сверчок, а мне казалось, будто какой-то не в меру старательный ремонтник сверлит мне дырку в виске.

Салир в последний раз пристально посмотрел на Кейна, перевел взгляд на распахнувшую клюв и тяжело дышащую канарейку, тонко улыбнулся и махнула рукой.

– Делай, как считаешь нужным. Во многих знаниях многие печали, вот только эта истина никак до тебя не дойдет.

– Эм, Ция, может, не стоило так… а?..

Изобретатель кутался в одеяло, будто мерз.

– Все нормально, Кейн. На самом деле мы ладим… Почти всегда.

Он покачал головой, озабоченно хмурясь.

– Нет, Ция. Все-таки они страшные люди, не стоит разговаривать с ними так. Но, с другой стороны, они твои товарищи, значит, тебе можно не опасаться… Но

это такая непредсказуемая материя, она зависима от эмоционального плана, а эмоции невозможно просчитать…

Кейн опять размышлял вслух и бормотал странные вещи. Но в этот раз я была настроена добиться от него вразумительных объяснений.

– Так вы уже были знакомы? До того, как я тебя представила?

Парень смущенно улыбнулся.

– Да, только я не знал что это… они. Ну, то есть, что они из твоей пятерки. Но тогда они еще не были в твоей пятерке, вернее, это ты еще не была…

Я почувствовала, что у меня кружится голова.

– Давай по порядку, ага? А то я уже совсем запуталась. Ты знал их только в лицо, так?

Кейн сбился и замолчал.

– Э-э-э… Ция, я не уверен, что должен тебе это говорить…

Я фыркнула.

– Только ты не начинай еще эту песню. Будет необходимо – расскажут, как же. По-моему, они просто наслаждаются чувством превосходства, вот и городят невесть что. А на деле там, так, пшик, а не Великая Тайна Века и Его Императорского Величества в придачу.

Однокурсник несколько смутился, и даже кончики ушей покраснели. Это было видно и в столь слабом освещении.

– Ты, наверное, права. Просто… Я не уверен, что могу рассказать тебе про отца, все-таки, это не моя тайна.

Теперь уж настала моя очередь смущаться.

– Кейн, прости. Я слишком увлеклась своими собственными проблемами и совсем не думаю о других.

К слову, мне и правда даже в голову не могло прийти, что дело тут не только в моих парнях.

Изобретатель заулыбался.

– Нет, что ты, ничего такого. Я уверен, ты умеешь хранить секреты.

Я бы еще посомневалась, надо оно мне или нет, если бы мне на самом деле не было жутко любопытно. Поэтому я кивнула:

– Конечно, умею. Я могу поклясться.

– Не надо! – вскинул руки Кейн. – Я тебя прекрасно знаю. Вообще, что на меня нашло? – Брови его приняли форму галочек, как и всегда, когда он хмурился. – У вас в доме странная атмосфера, я чувствую себя не так, как обычно. Мне хочется начать свару…

Я расхохоталась – таким потерянным он выглядел.

– Тебе? Свару? Да более спокойного существа я в жизни не встречала. Давай, рассказывай уже.

А правда оказалась неожиданной. Отец Кейна, оказывается, обладал Высоким Даром Печати. Да-да, той самой способностью, которую вот уже тысячи две лет пытаются воссоздать искусственно, создавая самые различные Печати для разных даров Красного и Черного спектра. Но все эти попытки на фоне истинного мастерства природного дара выглядят, мягко говоря, непрезентабельно. Власть Мастера-печатника весьма скромна, а сила его печати – груба и примитивна, как лом против искусно выполненного клинка (правда, нельзя сказать, что у этого "грубого и примитивного" способа нет своих преимуществ).

Мастер, завершив сложный обряд Печати, полностью теряет власть над оной, передавая способность "поднимать и опускать заслон" в руки обладателя Дара. А вот Высокий Дар Печати действовует несколько иначе. Быстрее, надежнее, да еще и оставляя способность сдерживать порывы носителя Печати самому печатнику, что в некоторых ситуациях совсем не лишнее. Эмоции, как и говорил Кейн, вещь неконтролируемая. Практически. И уж если контролировать их, то делать это стоит третьему лицу.

– Я, к счастью, не унаследовал Дар отца, – продолжил однокурсник, – но кое-что в его деле понимаю. Все-таки с детства крутился под ногами, да и помогал хоть чем-то, когда мог. Он ведь хоть и возглавляет отдел контроля"5", но лично к нему обращаются лишь в экстренных случаях. А уж чтобы заявиться прямо домой, на порог спальни, пробив многослойные щиты – это событие, выходящее за все рамки…

Я сидела на кровати и тихонько шалела.

В тот день, о котором повествовал Кейн, по рассеянности повторяющий одно и то же по несколько раз, к АраИмайлу, главе ОКВД, ровным счетом за полчаса до полуночи явилась пятерка. Явилась-явилась, по-другому и не скажешь-то. АраИмайл и мой однокурсник тогда еще в возрасте четырнадцати лет только и успели, что почувствовать легкое сотрясение пола, как в комнату из ниоткуда вывалилось пять тел. Тревожная сирена что-то пискнула, и была моментально отключена – Айк постарался, не иначе.

Кейн, уже в те времена бывший юношей спокойным и, что там говорить, слегка тормознутым, лишь хлопал глазами, пока его отец соображал, кто это такие, как они осмелились и разное тому подобное.

Пришел в себя первым кудрявый – как я понимаю это был Кароль – и бросился к отцу что-то объяснять. Остальные все еще отходили от шока, или еще от чего – неизвестно, даже командир путался в словах. Но Линеку было хуже всех. Судя по описанию однокурсника, с ним происходило что-то воистину ужасное, что даже Кейн очнулся от своего состояния отстраненного созерцания и поспешил на помощь. Он уже видел нечто подобное раньше, когда Дар брал верх над сознанием пациента его отца. Нужно было всего-то стать "якорем" – этакой тростинкой, связывающей уплывающее сознание пострадавшего с реальностью, пока отец ставит Печать. Вот он решил взять инициативу по "лечению" в свои руки.

Все случилось слишком быстро. И ни отвлекшийся АраИмайл, ни медленно соображающий Айк не успели остановить мальчишку, когда тот попытался помочь Линеку.

– Я смутно помню, что и как случилось, – траурным голосом говорил изобретатель, сокрушенно качая головой. – Только этот ДзеЛинек вцепился в меня, как голодный пес в кость. А потом – свет и все.

– И все? – аккуратно переспросила я.

Кейн дернул себя за светлую, почти белую прядь волос и улыбнулся.

– Ну, да. Очнулся я уже таким, каким ты меня видишь. – Я все еще не понимала. Кейн вздохнул. – Ция, приглядись. Ты не замечаешь, что мы с ДзеЛинеком похожи? Волосы, цвет глаз, лицо? Если бы папа, да остальные твои вовремя не опомнились, думаю, ты бы сейчас разговаривала с братом-близнецом своего товарища по пятерке. За какие-то секунды… И не только внешне.

Я вспомнила родителей Кейна, которые навещали как-то сына в Академии. Помнится, тогда мы все дивились, как у такой пары – оба типичные южане, разве что мама бледноватая – мог родиться светловолосый Кейн, тонкий в кости, с прозрачной кожей, сквозь которую просвечивают синие жилки.

– Животные чувствуют магию. А действие Высоких Даров красного и черного спектра приводят их в ужас. – Однокурсник потянулся к нервной канарейке, которую притащил с собой, но та метнулась в сторону, зацепившись лапами за прутья клетки. – Любого Мастера, пусть самого опытного и сильного, можно обмануть. Даже всевидящий красный спектр иногда не способен распознать обман. Но животные чувствуют воздействие всегда.

Нда уж, Айк, оказывается, обрек бедного Филиса на постоянные нервные потрясения. Надо будет уговорить его унести птицу из нашего дома.

– Я не обвиняю его, – внезапно прервал молчание Кейн, и я вздрогнула. – Он не виноват, в конце концов. Это только моя дурость. – Он нерешительно глянул на меня. – Э-э-э… Ция, а ты тоже связана Даром с Носителем?

– В смысле? – быстро переспросила я.

– Ну… – сокурсник отвел взгляд. – Ты тоже можешь… У тебя тоже есть разрешение?

Я совершенно перестала что-либо понимать.

– Какое еще разрешение, черт побери, Кейн? О чем ты?

– У тебя же нет Высокого Дара, – с облегчением выдохнул изобретатель. Лицо его осветилось счастьем в высшей степени своего проявления. Решил, небось, что теперь может спать рядом со мной спокойно, не опасаясь, что ночью я его растерзаю. – Я сам ничего не знаю. Так, слышал обрывки разговоров в кабинете отца, из которых ничего не понял. Ой! Уже почти полночь!

Я недовольно фыркнула, соглашаясь закрыть тему.

– А ты в это время, что, превращаешься в прежнего Кейна и бродишь по городу в поисках невинных младенцев?

Собеседник обиженно надулся.

– Мне просто завтра надо быть на консультации, а потом… а потом комиссия… и ОглаЮрил…