Текст книги "Нити жизни (СИ)"
Автор книги: Эль де Море
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
– Все в порядке, – говорю я. – Зато теперь я уверенна, что мои мозги еще на месте и как показывает тестирование – вполне себе работающие.
Мы молчим. Я медленно подбираю нужные слова.
– Знаешь, а я видела тебя там. В операционной. Так что же это было, абстрактная иллюзия? Реальность или обычная ложь? Кто же вы, мистер Итан? – Сама не знаю, как эти слова пришли мне на язык.
Не отводя взгляда, он смотрит на меня. Что-то странное происходит. Меня затягивает куда-то в глубину его темно-синих глаз, во что-то неизвестное и потаенное. Моё смущение настораживает меня, но бороться с ним я не могу. Не выдержав напора, я сдаю позиции и спешно спасаюсь бегством – отвожу взгляд.
– Это не ложь, в том понимании, в котором я её нахожу, – вдруг говорит он. – Я действительно психоаналитик и хирург. Мне это очень помогает в общении с пациентами. В эту больницу я перевелся две недели назад и стал работать в паре с доктором Такаги. – пояснил он. – Тогда я и увидел тебя, в тот день, когда ты… – он остановился, и уголки его губ дрогнули. – Когда ты хотела сбежать из больницы, – продолжил. А потом оказался тем, кто вел беседу с твоей матушкой. Она очень волновалась и настаивала, чтоб ты была под наблюдением опытного специалиста – психотерапевта.
– И тут вы решили, а почему бы не поработать на два «фронта!?» – съязвила я.
Но он и бровью не повел, продолжил:
– Главный врач отделения решил, что это будет полезно для тебя. А так как все в курсе моих специальностей и у меня есть неплохая практика за плечами, решили, что я подхожу, как нельзя лучше. А на следующий день нас официально представили друг другу. Я не жалею, – улыбнулся он.
– Ум… так это спланированный заговор, – я демонстративно закатила глаза. – А главный подстрекатель – моя мать. Блеск! Вот это действительно – подстава, так подстава.
На мое обвинение он хмыкнул.
– Не строй из себя жертву, – заявил он. – Здесь у тебя нет врагов, – щелкнул пальцами.
У меня глаза на лоб полезли. Опять жизнеутверждающие фразочки? Как же бесит!
– Вы, в самом деле, эгоистичный, вздорный, самовлюбленный и просто невыносимый тип, – выпаливаю. – И где ваша – врачебная хвалёная этика? Говорить пациенту только правду и ничего кроме правды? Это что, новый психологический подход к лечению – врать заранее!? Тогда я требую предоставить сертификат соответствия и разрешение на его применение!
– У всех свои подходы. И в разных ситуациях требуются определенные методы.
Я уже собиралась сказать что-нибудь, но он меня опередил, сказав с улыбкой:
– Попробуем начать сначала?
«Так не честно» – отпечатывается в моей голове. Я киваю. Но, это – притворство. Я знаю, что слова бывают фальшивыми, любовь – неискренней, мир далеко не идеальным, а мраморность шоколада – только видимость. И каждому из нас решать – верить ли в поразительную гладкость мраморной поверхности, в любовь без изъянов и в сладкие грёзы или разнести одним ударом всю фальшь в крошки и ощутить горький, но настоящий вкус окружающей реальности.
5 Проклятые апартаменты
Разлепив глаза, я проснулась, как всегда в этой белой и неживой комнате – четыре стенки, что так давят мне на нервы, в этой коробке, что наглухо закрыта. Мне стало интересно, и почему все белое: стены, потолок, окно, спинки кровати, даже постельное белье, тумбочки и на полу белая, натертая до блеска плитка? Тошнотворность, да и только. Ощущаю себя черным пятном на белом фоне.
Сегодня понедельник и я совсем одна, родителей не будет до четверга, а друзей после переезда не осталось и вообще, а кто остался, даже не знают, что со мной произошло, я так и не смогла признаться, сказать им правду, да и зачем, от этого никому не стало бы легче. Это бы ничего не изменило, а причинило лишь очередную боль, которую я в полном объеме уже успела доставить своей лучшей подруге. И поэтому, я не хочу быть эгоисткой, хотя бы в этом. Так тяжело. Осталось ли во мне хоть что-то хорошее?
Вытаскиваю из-под матраса ноутбук. Открываю. Кликаю.
Вот оно – долгожданное появление «звезды». Ну, где моя красная ковровая дорожка? Интересно, а не похоронили ли еще меня? С момента последней записи, сделанной мною, прошло дней десять или одиннадцать. Точно не знаю. Я немного сбилась со счёта. Наверно, пора прилепить над головой календарь и если, открыв глаза, я все еще буду торчать здесь, обводить нужное число и подписывать сбоку – я жива, еще жива, надо же – жива.
Мой никнейм – «Незнакомка», и то лишь потому, что «Обреченная» и «Безнадёга» – уже кем-то удачно заняты. Да, даже здесь меня успели опередить. И как только я могла не заметить, когда на меня ставили клеймо – «невезучая». Я бы с удовольствием повыдергивала им их ручонки.
Вглядываюсь в знакомое оформление сайта, оно – черное, как раз подходящее, точно похоронное. Сползаю в конец страницы, прокручивая бегунок. Устанавливаю курсор. Формирую слова. Печатаю:
«Что будет с человеком, если вся его жизнь, весь ее смысл и стремление рухнут в один момент, разве может что-то компенсировать такую потерю? И есть ли она, новая-то жизнь, и нужна ли она ему?».
Подошла к окну, где-то вдалеке ездят машины, их гул четко доносится до меня. «Вот оно нескончаемое, непрекращающееся ни на минуту – «онлайн» движение города», – подумалось мне. Чего они пытаются достичь? Вдруг мне захотелось кричать: «Глупцы, на что вы тратите свое время!? Растрачивая впустую бесценную жизнь. Гонитесь за призраками лучшей жизни, продиктованными рекламными таблоидами?». Но этот приступ всемирной справедливости быстро отступает. Наверно, я просто не выспалась.
Посмотрела на небо, как странно, самолет? Прислонила ладошку к окну и сжала руку – самолет исчез.
– Вот такое маленькое волшебство, – шепнула я. Мой ПК издал гулкий звук, клацнуло сообщение на сайте. Мне ответили. Кто-то под никнеймом – «Чужак».
– Это не обсуждается, – приструниваю я себя. Так, ладно, где мои аристократические манеры. Устроившись поудобней, читаю.
«Живи так, словно, это твой последний день. Живи мгновением. Живи им и только им. Не думай и не жалей. Просто делай. Все равно на все не хватит времени. Увы, но бессмертие нам ни грозит».
«Куда он гнёт со своей проповедью?» – подумала я. Поерзав на кровати – переменяю позу, и полузакрыв глаза, небрежно откидываю голову, упираясь взглядом в потолок. «Отвечать или не отвечать?» – сами по себе на нем вырисовались слова. Я выжидающе смотрю, может следом проявится и ответ!?
Раздражающий, клацающий звук напоминает о себе еще раз, оглушает меня. Я склоняюсь. Приглядываюсь.
– Что, продолжение!? – выключаю звук. Значок, обозначающий динамики, теперь зачеркнут крестиком красного цвета. Больше не будет беспокоить. Так ему и надо.
«P.s. Ты, конечно, можешь попытаться найти себе второго – Роберта Паттинсона, но не думаю, что это будет удачная партия».
Веселый смайлик украшает конец предложения. Наверно, он смеется надо мной? Но мне плевать. Хотя… если это так, надеюсь, он подавится, у него пойдет пена изо рта, и он будет похож на бешеного пса.
Ненавижу людей, строящих из себя умников. Играют в знатоков, тех, что как будто всегда знают – как, когда и что делать. Самовлюбленные придурки, считающие, что всё у них под контролем. Не удивлюсь, если каждый из их племени произносит это заклинание не один раз, глазея на себя в зеркало. Но, куда хуже, когда они пытаются и тебя «обратить» в свою веру, со своим постоянным нравоучением. Мне и так не сладко. А тут еще один из таких же аборигенов, да вдобавок смотрящий «Сумерки», решил мне помочь почувствовать себя еще ничтожнее, чем я есть. Да, писательская лихорадка Стефании Майер однажды, точно, поработит мир. Только бы никому не пришло в голову экранизировать все серии её книг. Одну уже успели. Но, мне то, что волноваться, я этого все равно не увижу. Зато у фанатов будет повод растратить свои деньги, как им будет казаться в пользу. И все будут довольны и счастливы. Никто и не заметит, что жизнь проиграет очередную партию смерти. Это будет коронный шаг конем.
Я стараюсь быть менее эмоциональной. Пишу:
«Мне не нужно бессмертие. Достаточно одной жизни. Но, у меня нет даже её. И если для продления её срока можно что-то сделать, то мне по барабану, тогда пусть хоть самый страшный вурдалак вонзит в меня свои зубы – не собираюсь сопротивляться».
Тишина.
Я не спеша начинаю отсчитывать: десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… ноль, – заканчиваю. Ответа нет. «Все, хватит» – ловлю себя на мысли.
Порываюсь выйти из сети, как новая запись волшебным образом отображается в виртуальном пространстве.
«У тебя какие-то проблемы?».
Ненормальный смех содрогает моё тело. Перед глазами скачут зайчики. И я лечу куда-то по наклонной. Падаю.
«Проблема? У меня только одна проблема, что я появилась на этот свет с разрушающимся механизмом замедленного действия внутри. С ржавыми деталями, которые покорно молчали и вдруг решили все же поскрипеть, дабы приблизить неминуемую поломку».
«Ты… чем-то больна?».
«Нет» – хочу соврать я. Слезы колют глаза. Пронзая насквозь мое сердце, боль медленно растворяется во мне. Кровь, циркулирующая в теле, сворачивается. Все вокруг искажается.
«Да».
Что-то обрывается. С каждым словом я погружалась в беспроглядную темноту. С каждой секундой я падаю в эту бездну. Раз за разом… снова и снова…
«Это серьезно? Можно чем-то помочь?».
Медленными шагами я иду к краю, разрываясь на множество тысяч кусков, пока тьма не поглощает меня окончательно.
«Единственное, чем здесь можно помочь – это вылечить меня, но это вряд ли возможно».
Люди умеют сожалеть, сердце болеть, душа кричать, а воспоминания возвращаться, но только тьма остается с нами уже навсегда. Моя мама часто повторяла мне: «Прежде чем болтать, выбирай свои мысли, как одежду в шкафу!». Но, суть в том, что я никогда ее не слушала. Поэтому я смело подчиняюсь потоку мыслей в моей голове. И кричу, кричу, кричу:
– Я хочу, чтоб кому-то также было больно, как и мне. Чтоб у него были шрамы и раны, которые не затягиваются, не зарастают, и все время кровоточат. Чтоб его обжигали воспоминания об утраченном и невозвратном. Чтоб воспоминания возвращались, как бы отчаянно он не пытался их забыть. Чтоб, как не оплаченные счета, они заваливали его сознание. Чтоб он сожалел о каждой прожитой секунде. И постоянно играл со смертью в догонялки.
Тут я прихожу в себя. Пытаюсь оправдаться. И думаю, насколько же я выросла, как эгоистка? Наверно, во мне умерло последнее человеческое. Можно ли жить, когда внутри нет сердца? Если душа давно почернела и всё, что было хорошего, выгорело дотла пламенным и таким все пожирающим огнем. Кто бы мог подумать, что жизнь окажется столь жестокой.
Я опять несу какую-то ерунду. Выдумываю себе мир и погружаюсь в него. Представляю себе человека, сидящего напротив, и задаю ему вопросы:
– Вы когда-нибудь чувствовали себя лишним, в ту или иную минуту? Ведь бывало, не правда ли?
А меня чувство «пятого колеса» не покидало никогда. Иногда казалось, что это просто какая-то неотделимая часть меня. Сколько себя помню, так было всегда. Быть может, я просто не была такой, какой меня хотели видеть другие!? Я умела выделяться из всей серой массы, что зовутся людьми. Я задыхалась в этом мире, мне не хватало обычной свободы. Порой хотелось исчезнуть, сыграть в прятки и остаться не обнаруженной. Но разве это возможно, когда ты давно перестала быть ребенком?
Во взрослом мире всё не так, там не играют в такие игры, там играют в жесткие игры, и карают далеко не отниманием шоколадки. Я всегда хотела чего-то большего от этой жизни. Я задыхалась в этом мире. Я теряла контроль, сама не замечая, что падаю в пропасть. Я хотела стать сильней, отчаянно пыталась победить в этой схватке сама с собой. Но, увы, всё не так просто.
Вдох. Выдох. Я разучилась дышать, такое ощущение, что изнутри что-то поедает меня, днем за днем, высасывая все жизненные силы, что остались у меня. Так трудно, так тяжело. Мне страшно.
Я прерываю свое душеизлевание. Человек-мираж неподвижно наблюдает за мной. Его молчание настораживает. Кажется, он пытается подобрать слова и не найдя их, просто теряет интерес – я не утверждаюсь ответом. Качаю головой. Собеседник с улыбкой блёкнет, расплывается и растворяется. Я не успеваю сказать ему: «До скорой встречи. Увидимся». В следующий раз обязательно извинюсь за свое поведение.
– Вот и вся история, – говорю я. – Вопросы остались без ответа. Закрываю глаза и медленно выдыхаю. Открываю. Пододвигаю ноутбук ближе к коленям, впиваюсь в него руками и затаскиваю на себя, смотрю.
– Ничего, – сухо изрекаю. Кто-то однажды сказал: «Если нечего ожидать, – значит, не о чем и жалеть. Когда нечего терять – стало быть, и боятся нечего». Но, я просто не могу это принять. Мозаика в моей голове опять не собирается. Всё, что занимает мой разум – это то, какого хрена меня все игнорируют?!
Солнце, подобно прожектору, заливает комнату всепроникающим светом. Я чувствую тепло его лучей на своей спине. Для него, – я чистый холст и он рисует символы, – это точно заклинание. Новой волной прилив сил заполняет меня. И вроде бы все в порядке. Я отпускаю мысли в ссылку, перенося все их в пиксели, стучу по клавишам:
«Я думаю, что моя жизнь напрасна.
Я потеряла все в одночасье.
Так было нужно?
Судьбе? Миру? Мне?
Кому же, черт возьми?».
Я практически уверена, он не поверил ни одному моему слову. Но была ли я до конца откровенна? Не знаю. Мой детектор лжи хранил обет молчания.
Я иду в туалет. Включаю воду и, набрав полные ладони хлорной жидкости, окунаю свое лицо два раза в это болото. Замираю и смотрю в зеркало, отражение строит мне гримасы, делая из меня шута.
– Иди к черту! – огрызаюсь и ухожу.
В палате все по-прежнему. Но, что-то ускользнуло от меня. Может у меня паранойя!? – Да нет, – отвечаю я, подойдя ближе к постели. Сообщение на экране прыгает, мигает и чуть ли не хлопает в ладоши, чтоб его скорее заметили. Я удовлетворяю его желание – читаю по слогам.
«Дай-ка я у-га-да-ю. Это все прикол? Ты смеешься надо мной!?».
Слова проникают в меня, и я пропускаю их через себя. Осознаю ли я их? Я не уверена.
Я чувствую себя тропическим растением, которое по ошибке посадили в кадку.
Мой мир – сжимается, деформируется, утрачивает форму.
Я хочу не думать об этом, но не могу. Слова распаливают мой язык, рвутся быть услышанными. Все отговорки исчерпывают себя. Я не могу сопротивляться. Я лишь вспоминаю, как это будет по-английски.
«Fuck you!».
«Кретин».
«Да, мои «предки» также считают».
«Я идиот».
«Заметно».
«Прости».
Он повторяется. Мне его даже немного жаль. Но, это не имеет значения. Всё ложные чувства. Мы чужие между собой люди.
«Что ты здесь забыл?».
«А ты?».
«Я первая спросила».
Он не отвечает. Но его выдает статус. Я смотрю – и вижу: огонек возле «аватарки», как светофор на перекрестке, горит зеленым светом. Я ведь знаю, что он здесь. Так к чему эта игра!? Я вновь пишу пустые слова:
«Не бойся, я никому не скажу».
«Я просто устал».
«Я тоже».
«Жизнь – дерьмо».
«Точно».
Раздался легонький стук. Неожиданно дверь открылась. И в тот момент, когда я обернулась, в палату вошла медсестра. Завидев меня сидящей, скрестив ноги на постели, она заговорила:
– О, я вижу вы ранняя пташка!? Доброе утро.
– Угу. Доброе.
Я наблюдаю, как она устанавливает полный воды графин, опуская его на салфетку, покрывающую крышку тумбы.
– Как вы себя чувствуете? – продолжает она.
– Дышу, сердце бьется, боли не испытываю, желание покончить с собой не возникает, – пренебрежительно перечисляю я.
Поднимаю глаза, чтобы посмотреть на ее выражение. Встречаюсь с ней взглядом. Она мило, так по-душевному и заботливо – улыбается. Однако её глаза непрерывно косятся, словно их притягивает магнитом к портативной игрушке, открытой передо мной.
– Чем занимаешься? – кивком она указывает на это современное чудо техники.
– Я сижу в Интернете, – поясняю я, указывая на свой ноутбук. – Извините, но вы не могли бы оставить меня одну?
Она иронически кивнула и, выходя, помахала мне рукой со словами о том, что зайдет позже.
– У вас плановый осмотр и процедуры, – заметила она.
«Не могла промолчать что ли!?» – подумала я, драматически распластываясь на матрасе.
– Счастье привалило, – простонала я, уже обдумывая план побега.
Собравшись с мыслями, переключаю свое внимание на то, от чего меня оторвали.
Новая надпись украшает электронную переписку:
«Куда ты пропала?».
Прочитав, печатаю первое, что приходит мне в голову:
«Я ушла вслед за белым кроликом… и провалилась в его нору». – Потом стираю и меняю на что-то более разумное:
«Я была где-то далеко. Думала о том, да о сём».
Ответ приходит сразу.
«И о чем же?».
Меня охватывает тревога – это сигнал, чувствую, что вновь без спросу вторгаются в чужую жизнь – мою жизнь. Но я делаю вид, что не замечаю этого, честно отвечаю:
«Время пойдет быстро, а я не оставлю после себя ничего».
«А что бы ты хотела?».
«Хм… Славы?».
«Хорошее желание. Ты могла бы писать. Серьезно, начни книгу? Гонорар, чур, делим на двоих. Тебе – слава, мне – деньги».
«Ну, и наглец же ты. И о чем же я должна писать? О мире без войны, безо лжи, без болезней, без смертей?».
«О себе».
«Хочешь, чтоб моя жизнь стала достоянием для миллионов посторонних людей. Поверь, это никому не будет интересно».
«Это будет бестселлер».
«Ага. И закончу я свои дни в «Белом доме»».
«В «Белом доме?»».
«Ага, в ближайшем психиатрическом отделении, так я его обзываю. В «дурке», если говорить проще. Спасибо, но мне как-то не льстит такая участь».
«Ты забавная».
«Я БОЛЬНА».
Сама не понимаю, как это у меня вырвалось. Уже себя презираю, и это точит меня, как моль. Точно, права была та врачиха, речь которой я невольно как-то засвидетельствовала. Она утверждала, что очень многие больные втайне желают зла здоровым. Мол, это некий внутренний призыв к справедливости по отношению к ним. Так оно всё и есть. Ведь еще тогда я подумала, что было бы неплохо, если б она разбила себе нос, ну или на крайний случай, хоть кто-то угостил бы ее касторкой.
«Ты когда-нибудь забываешь об этом?».
«Не знаю».
Тени настоящего проходят сквозь стены, подкрадываясь ко мне. От каждого их случайного прикосновения мурашками покрывается кожа. И я заточаю себя в шторме эмоциональных испытаний. Опять припадки!? Только не сейчас! Я мотаю головой, жадно хватаю воздух, вцепляюсь в подлокотники кровати, словно беру высоченный барьер – успокаиваюсь. Низко склонив голову, уткнувшись подбородком в грудь, не отрывая взгляда от ног, я твержу:
– Терпеть этого не могу!
«Извини». – Пишу я и захлопываю крышку ноутбука.
Меня тошнит. Я подрываюсь и со всех ног бегу. Вот уже раковину украшают остатки явно не переварившегося вчерашнего ужина. Запах и вид просто ужасный. Таращусь на это и понимаю, что еще секунду и меня снова вырвет, поэтому, как можно быстрее выкручиваю кран и смываю неопознанные куски пищи, висящие по краям. Затем, полощу рот и вытираю оставшиеся брызги с лица полотенцем. Привкус чего-то металлического и сильно хлорированного ощущается во рту. И я понимаю, что без пасты и зубной щетки тут не обойтись.
Закончив, выключаю свет и еле тащусь назад к больничной койке. Вдруг, остановившись, довольно долго стою неподвижно. Палата по-прежнему разукрашена солнечными лучами, самыми теплыми цветами акварельной палитры. Но это идеальное пространство, с каждой вещью строго на своем месте, не вызывает ничего, кроме неуюта и тревоги. Смотреть на это почти что причиняет боль… Такое чувство, что меня по ошибке переложили не в ту коробку и со старыми вещами забыли на пыльном чердаке брошенного дома. Я убеждаю себя, что все это чепуха. Ну, что же это такое? Я мысленно довожу себя до невроза, вспоминая о том, что бывает и похуже. Но не со мной и не сейчас, – уверяю я себя.
Откапываю пульт в тумбочке среди прочего барахла, плюхаюсь на кровать и включаю телевизор. Молниеносно жму на кнопки, переключая каналы, и рассеяно глазею на ящик, укрепленный в углу возле окна. Слайдами идут: передачи о животных, глупые фильмы, ненужная реклама, тупые шоу, анонсы новостей, бредовые мультфильмы, от которых может свихнуться даже взрослый.
Меня накрывает волной дурноты. И все без разбора сливается воедино.
Я наслаждаюсь минутой. Представляя, как стою на краю скалистого подножья у самого моря. Пузатые тучи вразвалочку ползут по ясно синему небу. Легкий летний бриз играет с моими волосами, развивает белое шифоновое платье, позвякивает цепочкой с нацепленными ракушками на моем запястье. Я закрываю глаза и, распростерев руки, ступаю. Резкий поток воздуха бьет мне в лицо, и я лечу, устремившись к темной глади воды. В этот необъятный мир глубины, что так манит меня. Но, вдруг, за спиной вырастают огромные крылья, и я, взмахнув ими у самой воды, еле касаясь её, взлетаю. Превосходное чувство чего-то космического охватывает меня. Я оживаю.
