Текст книги "Дюк де Ришельё"

Автор книги: Екатерина Глаголева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Дюк де Ришельё

Едва ли история знает человека, о котором

все источники отзывались бы с таким

единодушным одобрением... Сплошная

похвала, воздаваемая и русскими,

и иностранцами деятельности Ришельё,

удивляет каждого... В его деятельности нет

возможности указать ни одной тёмной точки.

Из книги «Столетие Одессы».

1894 год

ПРОЛОГ

Дождь, ливший всю ночь, к утру, наконец унялся; в свежевымытом ясном небе ярко сияло солнце, дурмяно пахла нагретая им влажная трава, а акации и каштаны, отрясая капли с сочно-зелёной листвы, словно раздумывали, не расцвести ли им сегодня. Ведь нынче праздник. Вот затрезвонили колокола после литургии, отслуженной в Спасо-Преображенском соборе, и нарядно одетые одесситы устремились толпой вслед за новороссийским генерал-губернатором Михаилом Семёновичем Воронцовым и «отцами города» по центральным улицам на Николаевский бульвар. В конце его, на площади у крутого спуска к морю, откуда открывался вид на одесский порт, стоял пока ещё завешенный покрывалом памятник, огороженный решёткой, на углах которой развевались флаги России, Англии, Франции и Австрии. Со стороны спуска перед ним выстроился батальон Уфимского пехотного полка, по другую сторону стояли воспитанники и учителя Ришельевского лицея. А дальше во все стороны расплескалось пёстрое, колышущееся море людей.

Было 22 апреля 1828 года. Памятник накануне доставили из Санкт-Петербурга. Этого дня ждали давно, почти шесть лет. Произнеся небольшую речь, генерал-губернатор дёрнул за шнур, покров упал, открыв статую в римской тоге, и тотчас грянули пушечные залпы со стоявших в гавани кораблей. Латунная плита на одной из сторон гранитного постамента гласила: «Герцогу Еммануилу де Ришелье[1]1
  В прижизненных документах и в первые годы после смерти герцога его фамилию писали по-русски «Ришелье», с «е» на конце. В Сборнике Императорского Русского исторического общества за 1886 год написание изменено на «Ришельё». В данной книге используется второе написание, более соответствующее французской фонетической традиции. Исключение сделано для цитируемых исторических документов и для производных названий (Ришельевская улица, Ришельевский лицей).


[Закрыть], управлявшему с 1803 по 1814 год Новороссийским краем и положившему основание благосостояния Одессы, благодарные к незабвенным его трудам жители всех сословий».

В толпе, разглядывающей памятник, было много людей, лично знавших герцога. С каким чувством они смотрели на бронзовую фигуру? Таким ли помнили его бывшие ученики Коммерческой гимназии, которых Дюк в качестве поощрения за прилежание и примерное поведение брал по воскресеньям с собой на прогулку по городу, или жители окрестных хуторов, с которыми он беседовал о насаждении деревьев и присылал им саженцы? Прошло уже 14 лет, как он уехал навсегда... Или всего четырнадцать? 65-летний граф Александр Фёдорович Ланжерон, исполнявший обязанности градоначальника после отъезда во Францию своего давнего друга, помнил его совсем молодым, рубящимся с турками на крепостном валу Измаила... Французский купец Шарль Сикар, обосновавшийся в Одессе, не мог забыть молодого подтянутого генерала в очень шедшем ему мундире, которого впервые увидел в Карантине и который советовал по всем вопросам обращаться непосредственно к нему... Осип Рено, сын коммерции советника Жана Рено, построившего первую в Одессе бальную залу, видел, будто наяву, стройную фигуру, раскланивающуюся с дамами, кудри с проседью, обрамляющие молодое лицо с чёрными бровями и тёмно-карими, чуть навыкате, глазами, которые могли лучиться улыбкой, а могли метать молнии. Бывший адъютант и секретарь Дюка Иван Александрович Стемпковский, сопровождавший его во Францию, помнил эти же глаза, полные боли и отчаяния...

Печальная весть о смерти герцога достигла Одессы в июне 1822 года. Город сразу погрузился в траур: театры закрылись, все развлекательные мероприятия были отменены. По призыву графа Ланжерона начался сбор средств на сооружение памятника Дюку, который было решено поставить над морем, на месте бывших казарм. Подписные листы распространялись не только среди дворянства и купечества, но и среди простых обывателей, рабочих мукомольных заводов, портовых грузчиков, причём как в самой Одессе, так и по всей Новороссии. Председателем комитета по сбору средств стал новый одесский градоначальник граф Гурьев, комиссию по сооружению памятника возглавил Стемпковский. В журнале заседаний Одесского строительного комитета 20 декабря 1822 года появилась запись: «За переплёт четырёх книг для записки в них приношений на сооружение памятника покойному Дюку Де Ришелье по приказанию Его Сиятельства графа Александра Дмитриевича Гурьева уплачено переплётчику Ароновичу семнадцать рублей[2]2
  Аронович переплетал книги из домашних библиотек Гурьева, Ланжерона и профессоров Ришельевского лицея (см.: Губарь О. Очерки ранней истории евреев Одессы. Одесса: ВМВ, 2013).


[Закрыть]». К осени 1823 года уже было собрано 40 тысяч рублей. Получив именное разрешение императора Александра I на установку памятника, горожане обратились к престарелому скульптору Ивану Петровичу Мартосу (1754—1835), прославленному автору памятника Минину и Пожарскому в Москве на Красной площади. 15 тысяч рублей мастер должен был получить сразу, ещё 20 тысяч – когда будут готовы модель и формы, остальные пять тысяч – по завершении всей работы.

В феврале 1824 года Мартос прислал в Одессу эскиз памятника в стиле классицизма со своим пояснением: «Фигура герцога Ришелье изображена в моменте шествующем...» Правой, изящно изогнутой рукой статуя будто указывала на море; в левой, опущенной, держала свиток; на левом бедре, в складках тоги, висел короткий римский меч: герцог был не только устроителем земель и мудрым правителем, но и отважным воином. Архитекторами стали Авраам Мельников, изготовивший гранитный постамент, и Франческо Боффо (последний позже построил Потёмкинскую лестницу, которая изначально называлась лестницей Николаевского бульвара, а потом Ришельевской). Бронзовый памятник был отлит петербургским мастером Ефимовым. Розовый гранитный пьедестал (материал для него был подарен херсонским помещиком Скаронинским и привезён из-под Вознесенска) украсили четырьмя латунными досками: с надписью и с изображениями покровителя торговли Меркурия, богини плодородия Цереры, символа правосудия Фемиды (в отличие от традиционных изображений, без повязки на глазах).

Герцог до последнего вздоха стремился вернуться в «свою Одессу», но внезапная смерть спутала его планы. И вот теперь он всё-таки возвратился – бронзовым. Во Франции к тому времени «последний Ришельё» был благополучно забыт, о нём помнили одни лишь ближайшие родственники и оставшиеся в живых друзья. После его смерти сменились и король, и партии в парламенте, в стране безработица, недород... Семь лет его отчаянной борьбы за возрождение былого величия и национальное примирение в «природном отечестве» промелькнули почти бесследно, но два десятка лет, отданных беззаветному служению «приёмному отечеству», из которых более половины – Одессе и Южной России, заслужили ему непреходящую любовь и вечную светлую память.

Глава первая
ГРАФ ДЕ ШИНОН

Родословная

Один обладает всеми моими поросами

и ни одной из добродетелей, а у другого

есть веемой достоинства и ни одного из

моих недостатков.

Маршал де Ришелье о своих сыне

и внуке

Жан Виньеро был простым дворянином, однако удачно женился, заключив брачный союз с Югеттой де Ларош, госпожой де Пон, в приходе Курле. Отныне Виньеро именовались господами де Пон-ан-Курле, а это звучало куда более выигрышно, особенно в XV веке. Однако потребовались усилия целых трёх поколений, чтобы подняться на следующую ступеньку в социальной иерархии. Правнук Жана Рене де Виньеро решил послужить Генриху Наваррскому – и не прогадал. Король Наварры стал королём Франции под именем Генрих IV, наградив своего верного слугу чином ключника. Золотых гор это не принесло, зато Рене оказался при дворе и в 1603 году женился на вдове Франсуазе дю Плесси, которая приходилась дочерью покойному Франсуа дю Плесси де Ришелье, кавалеру королевских орденов, отпрыску аристократического рода из Пуату, и родной сестрой Арману Жану дю Плесси де Ришельё – ему тогда исполнилось 18 лет, и он только что был рукоположен в сан и вскоре стал епископом Люсонским. В 1610 году Генрих IV погиб, сражённый кинжалом убийцы, и королём стал его девятилетний сын Людовик XIII. Впрочем, истинная власть находилась тогда у вдовствующей королевы Марии Медичи и её фаворитов супругов Кончини. Умный молодой епископ Люсонский сумел снискать благосклонность королевы... и это чуть не погубило его после дворцового переворота в апреле 1617 года, когда Кончини был убит, Мария Медичи отправилась в изгнание в Блуа, а юный король стал править на самом деле. Опала Ришельё коснулась и его ближайших родственников, в том числе дю Пон-Курле (так со временем стала писаться фамилия). Старший брат Армана Жана, Анри де Ришельё, овдовел и потерял новорождённого сына, а позже был убит на дуэли, и род Ришельё пресёкся (средний брат Альфонс был монахом). Однако проницательный и волевой епископ Люсонский постепенно завоевал доверие короля (в результате Мария Медичи перешла в стан его врагов), сделался кардиналом де Ришельё, главным министром, герцогом и пэром. По его просьбе Людовик XIII наделил его племянника Франсуа де Виньеро титулом маркиза дю Пон-Курле и должностью главного смотрителя королевских галер, а племянницу Мари Мадлен, в замужестве госпожу де Комбале, сделал герцогиней д’Эгийон. В 1642 году кардинал-герцог скончался, объявив своим наследником старшего сына маркиза дю Пон-Курле Армана Жана де Виньеро (1629—1715), к которому должны были перейти герцогства Ришельё и Фронсак при условии, что он примет имя и герб Ришельё. (Его младший брат, Жан Батист де Виньеро, в том году только появился на свет; он умрёт в 1661 году).

Молодому Виньеро дю Плесси было всего 17 лет, когда умер его отец и на него свалились наследство в 20 миллионов ливров плюс должности губернатора Гавра и смотрителя королевских галер. За вычетом долгов (почти пять миллионов) и выплат некоторым родственникам у него оставались ещё довольно внушительная сумма и целый город Ришельё, основанный и построенный кардиналом, который так и не успел в нём пожить. В 1647 году его отправили в Неаполь на помощь повстанцам, провозгласившим республику, и он разбил при Капри эскадру дона Хуана Австрийского. В 20 лет он женился на 27-летней вдове Анне Пуссар де Фор, с которой прожил 35 лет, однако в этом долгом браке детей не родилось. Легкомысленный маркиз дю Пон-Курле тратил огромные деньги на игру и любовниц. В 1657 году он принял титул герцога де Ришельё и принёс присягу в качестве герцога и пэра, однако четыре года спустя, чтобы расплатиться с долгами, был вынужден продать свою должность смотрителя галер за 200 тысяч ливров и отказаться от титула губернатора Гавра. Даже игра в мяч (прообраз современного тенниса) была азартной: в 1665 году герцог проиграл королю Людовику XIV 25 картин из своей коллекции, в том числе 13 произведений Никола Пуссена.

После смерти жены в 1684 году он вступил в новый брак – с Анной Маргаритой д’Асинье, которая родила ему трёх дочерей и сына Луи Франсуа Армана (1696—1788), унаследовавшего герцогский титул, герцогства Ришельё и Фронсак, земли в Сентонже, Бруаж, произведения искусства из собрания кардинала и многочисленные резиденции в Париже и провинции. Это было всё, что осталось от наследства, промотанного его отцом, который, вторично овдовев в 1698 году, женился в третий раз в 1702-м на вдове маркиза де Ноайля. Под старость, стараясь войти в милость к добродетельной госпоже де Ментенон, морганатической супруге «короля-солнце», он заделался святошей.

Крестными его единственного сына стали сам Людовик XIV и принцесса Мария Аделаида Савойская; госпожа де Ментенон с нежностью заботилась о маленьком «херувиме», который в два года лишился матери. Обладавший выигрышной внешностью, подвижным умом и безрассудной храбростью, молодой герцог де Ришельё, получивший прозвище «французский Алкивиад[3]3
  Алкивиад (450—404 до н. э.) – древнегреческий стратег, полководец и флотоводец; обладая красивой внешностью, в юности вёл беспорядочную жизнь, состоявшую из кутежей и оргий.


[Закрыть]», в большей степени прославился любовными приключениями и дуэлями, из-за которых побывал в Бастилии. Более того, женщины сражались из-за него на дуэли! В 1718 году 27-летняя маркиза де Нель узнала, что её ветреный любовник делит свой пыл между ней и её двоюродной сестрой виконтессой де Полиньяк. В сентябре дамы стрелялись на пистолетах в Булонском лесу; маркиза была легко ранена в плечо. Ришельё же бросил обеих и переключился на Шарлотту Аглаю Орлеанскую, дочь самого регента! При этом он довольно неловко оказался замешан в заговор Челламаре (испанцы хотели отстранить от регентства Филиппа Орлеанского) и в марте 1719 года вернулся в Бастилию. Нависшие над ним обвинения выглядели более чем серьёзно, так что регент сказал: «Если бы у господина де Ришельё было четыре головы на плечах, у меня нашлось бы за что отрубить ему все четыре...» И со вздохом добавил: «Если бы у него была хоть одна...» – после чего велел освободить преступника по просьбе своей дочери, безумно в него влюблённой. Взамен принцесса отказалась от своих планов выйти замуж за герцога де Ришельё (женившись в 15 лет, к двадцати он уже овдовел) и согласилась стать женой принца Моденского.

Герцог, писавший с грехом пополам, был единогласно избран во Французскую академию, основанную великим кардиналом, трое членов которой услужливо сочинили за него вступительную речь. Позже он стал почётным членом Академии наук. Однако в 1725 году, в 29 лет, его назначили послом в Вену, а через четыре года – в Дрезден, и он проявил себя умелым дипломатом. Он снова женился – на Елизавете Софии Лотарингской, которая родила ему сына Луи Антуана Софи (1736—1791) и дочь Жанну Софи Септимани (1740—1773) и умерла родами. В 1738-м Ришельё назначили наместником короля в Верхнем и Нижнем Лангедоке на юге Франции, и он довольно ловко предотвращал конфликты между католиками и протестантами. Когда же началась Война за австрийское наследство (1740—1748), он отличился во время кровопролитного сражения при Фонтенуа (1745), завершившегося победой французского оружия, и остановил продвижение австрийцев на Геную (1748), заслужив титул маршала Франции и получив право носить герб Генуэзской республики. В 1755-м его сделали губернатором Гиени (юго-западной провинции в бассейне Гаронны с центром в Бордо), где он последовательно отстаивал прерогативы короля перед бордоским парламентом. При этом герцог сделался пылким пропагандистом бордоских вин и ввёл моду на них при дворе, где раньше употребляли только бургундское и шампанское. В Семилетнюю войну (1756– 1763) он также отличился, победив англичан в морском сражении у Менорки (1756) и повоевав в Ганновере с герцогом Брауншвейгским (отнюдь не в белых перчатках: его прозвали «папашей-мародёром»). Попутно он успел изобрести майонез (герцог был гурман) и дал своё имя белой кровяной колбасе с миндалём.

Блестящий царедворец (герцог был первым «комнатным дворянином», или камергером), маршал де Ришельё оказывал большое влияние на Людовика XV, пока не настроил против себя его фаворитку маркизу де Помпадур, отказавшись женить своего сына герцога де Фронсака на её дочери мадемуазель д’Этиоль. (Ришельё заявил, что поскольку его покойная жена была принцессой Лотарингской, он должен испросить согласие на брак у главы этого рода, императора Священной Римской империи Франца I. Маркиза не смела на этом настаивать). Его репутация распутника и бонвивана препятствовала его политической карьере. «Господин де Ришельё слишком легкомыслен, чтобы заниматься серьёзными делами. Он больше способен к любовным интрижкам, чем к мудрым советам», – говорили о нём. Меняя любовниц как перчатки, он, однако, умел сохранять друзей, среди которых был и Вольтер.

Маршал прослыл щедрым меценатом – и всю жизнь, подобно своему отцу, был обременён долгами. Сохранив до преклонных лет живость ума и бодрость тела, он, однако, был смешон в своих попытках уберечь былую красоту. «Это древняя кукла, отвратительная на вид, иссохшая, как мумия, наштукатуренная, накрашенная, надушенная», – характеризовал 73-летнего маршала английский писатель Гораций Уолпол в письме госпоже Дюдефан в 1769 году. Лицо Ришельё напоминало печёное яблоко; будучи невысок, под старость он стал ещё ниже ростом и ходил теперь на высоких каблуках. Однако этот смешной старик был окутан ореолом былых побед и приключений. Даже образ великого кардинала ушёл в тень; теперь, когда говорили «сам Ришельё», подразумевали именно маршала.

Когда он женил сына, брачный контракт подписал сам король. Венчание состоялось 29 февраля 1764 года, а на следующий день маршал устроил роскошный пир в своём особняке на улице Нёв-Сент-Огюстен. В семь часов вечера там сыграли комедию Вольтера «Нанина» и новую пьесу «Любитель»; в половине десятого гости вернулись в салон и наблюдали с балкона фейерверк в саду, где был представлен штурм замка с потешными огнями. С десяти вечера до часу ночи продолжался ужин в роскошной галерее за большим столом на 64 куверта под сопровождение военных музыкантов и струнного оркестра короля. Когда подали кофе, сад озарился иллюминацией. В час ночи исполнили оперу о бракосочетании Венеры и Марса, завершившуюся балетом в храме Гименея. В три часа гости начали разъезжаться. Надо сказать, маршал воспользовался своим служебным положением: ему было доверено руководство театром итальянской комедии и комической оперы, и интендант королевских развлечений сэкономил своему патрону семь-восемь тысяч ливров, так что на праздник ушло «всего» 17 тысяч.

Кем же были новобрачные? 28-летний жених, несмотря на все должности и титулы, был совершенно заурядный человек, «папенькин сынок», и пока никак себя не проявил. В детстве отец отдал его в Клермонский коллеж, которым заправляли иезуиты, потом в Пажеский корпус при Большой конюшне. Понятно, что герцог де Фронсак должен был стать военным. В восемь лет его уже назначили полковником кавалерийского полка, который Людовик XV создал специально ради маршала за счёт провинции Лангедок, где тот был наместником. В июле 1756 года двадцатилетний Луи Антуан примчался в Компьен к королю, чтобы сообщить радостную весть о взятии Менорки своим отцом, – и получил крест ордена Людовика Святого, которым обычно награждали только героев, отличившихся в бою, а также право унаследовать должность первого камергера. Потом он служил под началом своего отца в Ганновере и «за особые заслуги» во время двух мелких стычек был сделан бригадным генералом – в 25 лет, в то время как закалённые в боях офицеры тщетно ожидали повышения. Можно себе представить, как ненавидели в армии таких придворных шаркунов!

Сфера интересов новоиспечённого бригадного генерала, едва понюхавшего пороху, лежала очень далеко от военной науки. Весной 1760 года он вместе с мужем госпожи де Помпадур, Норманом д’Этиолем, присутствовал на сеансе экзорцизма: священник отец Лабар привёл несколько бедных женщин с парижской мостовой и заставлял их каяться в грехах. Вскоре они начали биться в конвульсиях, требуя подвергнуть их жесточайшим карам. Под конец одну из них распяли! Не все из присутствующих аристократов сумели выдержать это зрелище до конца, однако Фронсак следил за ним с величайшим интересом и, как утверждают, даже прикончил шпагой одну из несчастных. Неудивительно, что он попал в поле зрения парижской полиции: инспектор Маре регулярно упоминал его имя в рапортах. Из них известно, что в 1761 году герцог де Фронсак обзавёлся «галантным домом» на улице Шарантон; 27 февраля гости «предавались там всяким мерзостям, как обычно, и ужин завершился лишь в четыре часа утра». Один из осведомителей Маре, сводник Бриссо, поставлял «товар» весёлой компании герцога де Фронсака, в которую входили принц крови герцог Шартрский, герцог де Лозен, герцог де Куаньи, маркиз де Лаваль... Если отец выбирал себе любовниц в самом высшем обществе, то сын довольствовался актрисами и содержанками.

Понятно, что он не мог стать хорошим мужем для 22-летней Аделаиды Габриэль д’Отфор, однако с точки зрения представлений о браке того времени Фронсак, сын «самого Ришельё», был блестящей партией. Да и 64-летний отец невесты, которому нужно было пристроить ещё четырёх дочерей, был только рад такому союзу. Вскоре брак принёс плоды: уже 27 февраля 1765 года на свет появился Камилл, маркиз дю Пон-Курле. Правда, младенец был слабенький, поэтому все ожидали печального исхода и возлагали надежды на новую беременность герцогини. В самом деле, 25 сентября 1766-го в особняке на улице Нёв-Сент-Огюстен[4]4
  В некоторых источниках XIX века указывается, что Арман Эммануэль родился в Бордо, однако современными исследованиями это не подтверждается.


[Закрыть] родился Арман Эммануэль Софи Септимани де Виньеро дю Плесси, получивший титул графа де Шинона (когда-то этим городом управлял его великий предок кардинал де Ришельё). Его старший брат угаснет через восемь месяцев, но их мать скончается от «грудной болезни» ещё раньше – 14 февраля 1767 года. Похоже, все потомки Виньеро были обречены на раннее сиротство.