Текст книги "Предатели Мира"

Автор книги: Екатерина Пекур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Отдыхайте, молодая госпожа.

Это был прекрасный вечер.

Сказки старой Бош.

Когда Боги слепили первого хупара, он, конечно, тут же пошёл гулять по свету. Уж очень всё было интересно, а он был страшно любопытным. С тех пор все хупара такие. А звали его Бун, только откуда он узнал своё имя, никто не ведает. Шёл он, значит, шёл, пока не пришёл к краю Мира. Видит – идти больше некуда, и решил – а загляну-как я за край Мира! И заглянул. А там было темно-претемно, и светились такие маленькие лампочки, как бывает ночью в том месте, куда неприлично глядеть. И вам, малышам, нельзя тыкать туда пальцами. Сел Бун в задумчивости. Куда идти? Как быть? Уж очень ему эти лампочки в темноте понравились, и он хотел собрать их, как цветы, и носить всегда с собой. И так он сидел, и думал, пока не пришёл белый человек аллонга. «Что ты делаешь?» – немедленно спросил он, видя, что хупара очень грустный и потерял путь в жизни. Буну было неловко, и всё же он признался, что он хотел бы поймать одну из тех лампочек, что за краем Мира, но туда нет пути. С тех пор все хупара не боятся говорить правду о своих мыслях, какими бы смешными они ни были для аллонга. Аллонга страшно разволновался. «Ты же мог упасть с края Мира, – закричал он, – а там ничего нет! Это очень опасно, ну что же ты так! Идём со мной, и ты никогда не будешь в опасности, и у тебя всегда будет дорога». Бун обрадовался, что кто-то помог ему, и с тех пор все хупара живут возле аллонга и всюду следуют за ними.

Был один человек, который не любил своих родных. То его родители слишком громко смотрят телевизор, то его сёстры разбросали свои платья… Этому человеку постоянно казалось, что ему мешают. И людей он тоже не любил. Хотя он делал для них всё, что должен был, но всегда думал при этом: «Чтоб вы исчезли!» или «Если бы мне вас не видеть!»

И вот раз Создатель услышал его и очень рассердился: «Даже когда я создал первых своих детей, я создал их вдвоём, чтобы они научились жить в обществе! Эти люди, которым ты желал исчезнуть, созданы моей волей, и они всю жизнь заботятся о тебе, думают о тебе! Вот же узнаешь ты, что такое быть ненужным другим!»

Поутру проснулся это человек – а его никто не замечает. Он бегал по дому, кричал, дергал родных за руки – а они его не видят, не слышат, не чувствуют! Выбежал он на улицу – и там то же самое!

Так он по сей день и бродит по Миру.

Страшная сказка.

Во времена, когда Мир был молодым, жил один аллонга. Он был очень и очень мудрым и все дни проводил, размышляя о устройства Мира и считая цифры. Был у него хупара по имени Дор, и он был очень шустрым малым, однако же он был воспитан как полагается. Но господин Дора был так занят мыслями, что частенько забывал про Дора, так что тот сидел голодный и одинокий. Вот раз ему это надоело. Дор пошёл в комнату своего аллонга и закричал под дверью: «Господин, господин, мы лишились благословения!» Удивлённый господин вышел из кабинета, и вид у него был ещё тот, потому что он не позволял Дору ужаживать за ним – лицо худое, одежда грязная, волосы всклокочены.

«Тут были сами Боги, – пояснил Дор, – и они сказали мне, что хотели бы съесть меня за то, что вы не завтракаете уже неделю, и так я нарушаю Порядок».

«Что за чушь ты несёшь, – возмутился аллонга, – И отрываешь меня от важных дел! Ну как это Боги могут прийти ко мне?»

«Не знаю, – пожал пречами Дор, – Но они приходили. А потом они глянули на меня и решили, что лучше уж они съедят вас, потому что я совсем худой. Насилу я их уговорил. Вот так и выходит, что мы могли бы коснуться к Богам, а теперь они нас покинули», – и он горько заплакал.

«Какой же ты смешной и какой же ты выдумщик!» – засмеялся аллонга.

Конечно же, Дор всё это выдумал, но аллонга так понравилась его выдумка, что он устыдился своего поведения, немедленно женился и теперь уделял Миру ровно столько же времени, сколько он думал о важных делах.

Когда Боги хотят передать людям весть или направить их на верную дорогу, они посылают к ним Волшебного Человека Жашша, Посланника. В давние дни они слепили его из последних крох Белой Земли и Шоколадной Грязи и дали ему жизнь, но не дали свободы. Вся суть Посланника – быть под рукой Богов и выполнять их поручения. Говорят, это Жашш передал аллонга и хупара все знания и Пути, а ещё он принёс им КНИГУ. Жашша не почитают, но слушают, ибо сам он ничто, но всё – Боги-Братья, которые руководят им.

И, конечно, Сказка про Глаза…

Жил один мальчик, и была у него бабушка. Когда бабушка умирала, она строго приказала ему две вещи: всегда помнить о ней и ни за что не ходить на крышу. Только мальчик, конечно же, об этом позабыл. Он играл днями напролёт и не вспоминал ни о бабушке, ни о крыше. Раз он играл и увидел лестницу, которая вела к люку в потолке. Стало ему жутко интересно, он приложил к потолку ухо и услышал прекрасное пение, которые звало его войти. Он открыл люк и вылез на крышу. А там были огромные глаза, прямо до неба, и они тут же съели мальчика и стали ещё больше. И когда его ели, мальчик узнал, что это были бабушкины глаза, и что она сильно злая на него, потому что он все её просьбы нарушил.

– А почему это бабушки после смерти едят внуков?!

– А потому, что если люди не помнят умерших, то они теряют память и делаются злыми существами.

– А что, это глаза с улицы было не видно?

– Нет, их только мальчик видел.

– И как же глаза могли кого-то съесть?

– А ведь это волшебные глаза!

Глава шестая

Над сказками, которые сочиняли хупара, можно было размышлять годами. Можно было науку делать на их причинах, символике и морали – если бы кому-то пришла в голову такая смешная идея. На самом деле, хупара были куда большими нарушителями законов Мира, чем любой бриз мог себе даже в кошмаре вообразить! Все чудеса, которые делали рыжие, были отклассифицированы, измерены, изучены и применены во благо (или во вред) человеку. А вот то, что творилось в шоколадных башках, не умещалось никуда. Это было вне логики, разума и всего привычного – но при том имело вполне читаемую мораль и внутреннюю логичность. Начнёшь жить такими историями – и не заметишь, как крыша уехала, а Мир сменился чередой картинок, в которых глаза мёртвой бабушки едят внуков – и это никого (!) не удивляет.

Сказку про Глаза я помнила ещё с детства. Я потом неделю приставала к няньке, куда Глаза съели внука? Если у них есть рот и живот, то какие же они Глаза? Старая Биррко долго ругалась, что, мол, рассказывать аллонга хорошие сказки – дело совершенно глупое, и мне стоило больших усилий задобрить её. Биррко ворчала, что белые детишки всегда слышат только про эти глупые Глаза, и напрочь пропускают мимо ушей про то, что надо помнить старших, не лазить по крышам и не соблазняться всякими подозрительными вещами. (По моему нынешнему понятию, эти белые детишки всего лишь подсознательно тянутся к тому, чего в их жизни категорически не хватает – к иррациональному и сказочному. А порядка и правил они и так кушают под завязку. На каком-то первобытном, новорожденном уровне все люди всех рас действительно одинаковы.)

Все хупара сочиняли сказки, абсолютно все. Вздумай кто-то записать основные сюжеты – жизни бы не хватило. Позже мне пришло в голову, что хупара просто не воспринимают информацию в том виде, в каком она ходит по Миру – в виде чисел и сухих фактов. Пока она не завёрнута в яркий фантик, ни один хупара её в рот не возьмёт! Так они сами приспособились учиться и учить своих детей в мире математиков.

Вслед за развлекательной беседой и ужином нас отправили мыться и отдыхать.

Парни разбрелись – Мар лёг спать в выделенной ему комнате, Тайк ушёл брататься с роднёй. Я не хотела спать и тихонько поднялась к Бош. Под дверью горел свет.

– Входите, молодая госпожа.

– Как вы знали?

– Лестница, молодая госпожа. Мой старый друг. Она поёт, вы слышали? Поёт подо всеми иначе. Под сыновьями басом, и стонет, а под дочерьми – высоким голосом, да ещё петуха пускает.

Бабка сидела на оббитом пёстрой тканью старом диване, возле неё лежало забытое рукоделье, и она глядела вдаль.

– А молодая госпожа весит совсем мало – лесница сказала только «скрип-скрип-скрип», а потом ещё «писк». Легко, будто кот прошёл, – засмеялась она.

Я вздохнула. Именно из-за этого грохота я чуть ослабила своё давление на ступеньки – на случай, если старуха спала, мне казалось невежливым её потревожить.

– Как говорила моя нянька, «видно, мало каши ела», – улыбнулась я.

– Добрая женщина была ваша нянька, молодая госпожа.

– А как вы знаете, уважаемая Бош?

– А вы добрая женщина, молодая госпожа. А я так знаю – всё, что есть в людях доброго – от тех, кто был с ними с первых лет. Мало кто из людей может хорошему научиться в зрелые годы, лишь за другими людьми глядя.

Я села рядом.

– Уважаемая Бош, Тайк говорил, что вы знаете много сказок.

– Это правда, – с достоинством согласилась Бош, – Хотя, конечно, не так много, как старый Нуки, и не такие красивые, как у старой Домми, да и рассказываю я их не так складно, как рассказывала старая Верна из Жинги, когда была жива.

– Расскажите мне какие-нибудь.

– Молодая госпожа так любит сказки, что слушает их, даже когда выросла?! – притворно изумилась Бош, хотя было очевидно, что старуха польщена до неприличия, – А какие сказки любит госпожа? – уже по-деловому уточнила она.

– Странные, – сказала я, – сказки, которые нельзя рассказывать кому попало. Которые не рассказывают белым, потому что они их боятся.

На лице старой хупара отразилось слишком много очевидных чувств.

– Эх, госпожа… – сказала она наконец, – зачем вы такое говорите? Это каких же сказок боятся белые? Про Глаза, или про Зелёные Пятна, или про Живых Мёртвых? Какие сказки вам рассказать? – в голосе Бош ощутилось заискивание.

– Про летающих людей.

– Эх, госпожа, – повторила Бош.

На её тёмном лице отразилась тоска, а ещё страх.

– Зачем вам такие сказки? Они глупые, – заискивающим голосом сказала старуха, вмиг делаясь сутулой, мелкой и безобидной, – Их понавыдумывали глупые старые хупара, которых никто не хотел слушать, вот они и говорили всякую чушь, чтоб к ним хоть кто-то обернулся.

Артистка ты, толстая Бош. Ещё и какая.

– Нет, уважаемая Бош, – спокойно ответила я, – Их не придумывали старые хупара. Они их хранили, с тех самых пор, как их предки убивали белых людей в Смуту. И даже дальше – с тех пор, как бризы жили рядом с просто людьми. Я, конечно, сознаю, что прошу о таком, о чём сами молодые хупара могут узнать, лишь заслужив доверие старших. Но, если вы захотите рассказать мне такие сказки, я буду вам благодарна.

Я обратилась в ожидание.

Было тихо. На лампочке под низким потолком постукивали насекомые. Где-то вдали, далеко внизу, загремела кастрюля – наверное, жильцы дома мыли посуду перед сном – и снова всё стихло.

– Как вас зовут, молодая госпожа? – доселе незнакомым, глухим и страшновым голосом уточнила бабка.

– Зачем вам это, уважаемая Бош?

– За страшные сказки надо брать плату. Иначе тот, кто говорит сказку, беззащитен, – медленно поговорила она, изучая меня взглядом.

Прозрачный намёк, да. Или даже ритуал. Ересь в обмен на имя любопытного.

– И как я узнаю, что та, кто рассказала, рассказала правду?

– Рассказывают только правду! – вспыхнула Бош, неожиданно лицо её потемнело, а фигура стала шире и словно нависла надо мной, так что я невольно поняла, что так пугало детей и внуков в этой старой женщине – она казалась героиней своих жутковатых ночных историй – могучей, непонятной и страшной.

И я сказала ей.

Старуха какое-то время неподвижно глядела на меня. В полутьме она казалась мрачной скалой с человеческими очертаниями.

– Я слышала о белой руа Санде, которая потеряла работу из-за своих хупара, – сказала она наконец так же глухо, но уже одобрительно.

Я удивлённо подняла брови. Могло ли быть такое, что мои истинные приключения трансформировались в сознании сотен расссказчиков таким образом? Или, что вернее, на свете была ещё какая-нибудь Санда?

– Едва ли это обо мне. Я сроду не делала ничего такого, чтоб заслужить имя «белая руа», уважаемая Бош.

Старуха поглядела на меня с хитринкой, будто ей удалось поймать меня на чём-то невероятно сложном и остроумном.

– Но вы знаете, что такое «руа», молодая госпожа Санда? Мало кто из аллонга знает это слово, вот так.

Я чуть не крякнула, и лишь с большим усилием осталась невозмутима, как предписывали правила морали аллонга.

– Я расскажу вам эту сказку, госпожа Санда, – сказала Бош с невероятным достоинством, – раз так, я вам её расскажу, это точно. Вы мне понравились. А этого достаточно даже для Мудрейшего.

Тайная сказка старой Бош.

Это было давным-давно, задолго до Великой Грустной Войны, которую аллонга зовут Смутой. Может быть, за тысячу лет или за десять тысяч, никто уже не помнит. Ещё не было ни мобилей, ни высоких домов, ни больших городов. На свете появились аллонга и хупара. И они начали жить, так, как умели и могли. Хупара пахали землю и садили растения. Аллонга придумывали разные деревянные машины, затем придумали, как плавить металл и как ковать его. Ещё они придумали, как строить прочные дома с прочными крышами, и как сделать круглые вещи навроде колеса. Хупара во всём помогали им. Шоколадные люди приручили некоторых животных, а ещё придумали, как смешивать краски и как сделать барабан из коровьих шкур и деревянных обручей, и как танцевать.

Прошло время, и однажды в одну из деревень пришли странные чужие, которые всё-таки говорили на обычном человеческом языке. Они были белокожи, как аллонга, но жили большими семьями, как хупара, и у них были волосы цвета ветренного заката или цвета апельсина. Чужаки звали себя бризами и они летали – так же легко и просто, как летают птицы, рождённые в гнёздах и не сознающие, что это дар недоступен иным тварям Мира. Дети бризов летали, едва они начинали жить, женщины бризов летали, чтобы повесить выстиранное бельё на верёвку, мужчины бризов летали на охоте. И их сказания отличались от сказаний, которые знали хупара и аллонга.

Рыжие люди поначалу очень удивились, узнав, что земли к западу от Великой пустыни, возле Великого Плоскогорья, заселены двумя неведомыми им народами. Ещё больше изумило их то, что ни аллонга, ни хупара не умели делать ничего из того, что умели они. Поначалу они даже подумали, что встреченные ими люди больны, и лишь потом увидели, что такова природа других детей Богов.

Постепенно народы простых людей и чужаков стали жить поблизости, так что их уже и не считали чужаками. Все что-то получали от этого – и охота стала более удачной, и песни красивее, а сами бризы научились делать машины аллонга и узнавали их секреты. Дети летающих людей были не такие умные, как дети аллонга, но сообразительнее, чем хупара. Зато они тоже любили петь и рисовать, как хупара. Так что бризы всем нравились, и до поры никто им не завидовал. Ведь все мы в чём-то лучше, а в чём-то хуже других людей.

Ещё бризы полюбили высокие скалы Красных Холмов и старые деревья. Они могли часами пребывать на их вершинах, не спя и не бодрствуя. Они говорили, что так они славят своего Бога и общаются с ним.

Их Имена давались не так, как Имена простых людей. Это были не короткие и звонкие имена хупара – что для них имя? – лишь звук, на который оглянутся все друзья. И не Родовые Имена аллонга – что для них имя? – память о предках и об их вечной мудрости. Но имена бризов черпались из сути их души и голоса их клана – и звучали как волшебство, как часть Мира или прикосновение к их Богу.

Всем были хороши новые соседи. Спустя время многие аллонга и хупара заметили, что селения, где бывали летающие люди, получают лучший урожай, и даже много урожаев за год, хотя обычно в тех местах такого не бывало. Злаки и деревья выростали стройными и зелёными и давали особенно вкусные плоды. Стены в домах, которые благословили бризы, никогда не трескались, дети там никогда не болели, и даже если кто-то оказывался тяжело ранен, бризы могли сделать его таким же здоровым, как и прежде. Никто больше не нарушал законов, потому что Вожди бризов умели Видеть Правду и знали десять волшебных заклятий, которыми наказывали ослушников. Часто мудрецы аллонга ходили за советами к Вождям бризов (даже если те были очень юны), чтобы те открыли им истину или указали на преступника.

Ещё бризы научили аллонга чертить карты и выбирать дорогу, разбираться в облаках, ветре, воздухе и воде, чтобы предсказывать погоду. В их речи было много слов, показывающие разницу между видами ветра и воздуха. Теперь все эти слова забыты. Но с помощью этих знаний аллонга уже не боялись непогоды или неведомых далей. Ещё бризы поведали, что далеко на юге лежит Море, возле которого и по сей день живут их кланы, и что краёв Моря они так и не нашли… Многие аллонга стали путешествовать и заселять новые земли, строить новые города, а их хупара распахивали новые плодородные поля. Всем было хорошо в те дни.

Ото всех этих перемен хупара и многие аллонга думали, что наступили особенные времена. Они верили, что бризы ниспосланы от Богов, чтобы Мир делался лучше, ведь разве он не похож на живое существо? Разве он не растёт вместе с нами? Так думали многие в те времена.

Но шли годы, и появились те, кто хотел жить иначе. Иногда это были белые, которые любили, чтобы почёт и уважение доставались только им, иногда – шоколадные, которые нарушили закон и боялись встречи с Видящими Правду. Ведь люди бывают разные, и пути у них различные. Но так постепенно в Мире появилась зависть. Они говорили другим аллонга и хупара: «Смотрите, если бросить камень или яблоко – разве оно не падает на землю, сотворённую Богами-Близнецами? Почему же тогда взлетают те, чьего рода и начал мы не знаем? Не ко Злу ли ведёт дорога в синее небо, где нет опоры и пути для людей? Разве не в том закон, положенный высшими силами, чтобы всё шло своим чередом? Разве это справедливо, чтобы земля приносила плод не тому, кто трудится, а тому, кто подарил подарок рыжему человеку, и тот сплясал у него на огороде? Если умирают больные – разве в том не есть промысел Богов, которые не хотят жизни грешных, слабых и глупых – чтобы выжившие люди и их дети стали умнее, здоровее и лучше? Как же человек нарушает эти законы? Кто эти пришельцы? Откуда они взялись на нашей земле? Разве видели их наши предки, которые вышли из Белой Земли и Шоколадной грязи? Что же за неведомое колдовство сотворило тех, кто не живёт по законам Братьев-Близнецов?! Не происки ли это Зла?» Эти люди искусно сплетали правду и вымысел, старые предания и слабости других людей, так что их невозможно было отличить, а уж тем более для тех, кто не слишком искушён в мудрых речах.

Некоторые бросали в этих подстрекателей камни, другие изгоняли их со своих земель. Но, год за годом, находилось всё больше людей, которые верили таким словам. А бывали ещё те, кто завидовал, что он никогда не сможет овладеть странными дарами бризов, и в сердцах у них рождалась ненависть. Уже находились дома, где бризам бывали не рады, но весь прочий Мир жил так же, как и раньше.

И вот, две тысячи лет назад случилось беда. Земля в Хине задрожала, как человек в лихорадке, и раскололась, как яичная скорлупа. Дома в городе обрушились и ушли в бездну, многие погибли, и даже силы бризов не могли вернуть их к жизни. Наступило великое горе.

И тогда случилось невиданное. В срединные места Хины пришёл человек по имени Жашш, или Посланник, который был наполовину белым, а наполовину шоколадным, и волосы на его голове были частью русые, а частью курчавые и тёмные. Он подал Старейшине Хины огромную КНИГУ. «Прочти её, – велел он громовым голосом, – и будут прокляты все, кто преступит её повеления. Достойные дела описаны тут. Следуйте им. Ибо это грехи рода людского разверзли землю. Недостоин Перерождения тот, кто нарушил заповеди Братьев. Достоин смерти тот, кто отважится и впредь гневить Их. Но Они простят вас, если исторгнете из среды себя мерзости Тени, и омоете их кровью грехи свои!» – и, сказав это, он скрылся в одной из трещин, как в саму землю ушёл, и больше никто его не видел.

Аллонга прочли КНИГУ и узнали, что бризы – зло, превосходящее любое другое, ибо, прячась за добротой, они рассеивают семена своего Отца-Тени во всех краях Мира, и что не люди они – а щупальца Тени, насмешка Его над Миром, и Он мечтает захватить всё Сущее от начала, скрываясь под личиной доброты. Много таких слов было в этой КНИГЕ, а ещё там были законы, правила и мудрость, которые пришлись по душе многим людям. И была эта КНИГА дана из самой земли.

Бризы, жившие в Хине, смеялись над этими рассказами. Они говорили, что Жашш – раскрашенный обманщик, придуманный их завистниками. Многие даже поверили им, ведь рыжие люди умели Видеть Правду и доселе не ошибались. Но ещё более оказалось тех, кто потерял близких во время тряски земли, и они были напуганы. Ходя туда и сюда, они кричали: «За что Боги покарали мою семью? – или, – За что погибли мои дети, не сделавшие ещё ничего худого? За что я лишён всего, что имел?» И слова КНИГИ были для них как бы ответом. Они прогневили Богов, живя рядом с нечистыми. С тех пор аллонга и многие хупара верят, что Жашш был послан Богами, но правды не знает никто, ибо много лет миновало с тех пор.

А в Хине началась война. Больше никто не строил и не садил полей, но все ругались и затевали драки. Округи, где жили те, кто поверил в КНИГУ, пошли войной на другие. Начали убивать друг друга, и стало зло великое на земле. Но те, кто поверил КНИГЕ, так ещё больше уверовали в неё, потому что воистину бризы стали источником раздора, а земля, политая кровью рыжих, успокоилась и больше не тряслась.

Сами же рыжие говорили, что это их Вожди укрепили полости, на которых стояли дома Хины, и беда не повторится.

Но быстрее ветра, быстрее молнии или пожара в сухой степи неслась весть о беде в Хине и КНИГЕ, рождённой самой землёй в её гневе и милости. И там и тут вспыхивали споры, а затем ссоры и драки. Люди боятся того, чего не понимают, и делаются злыми. Те места, куда слухи идут медленно, ещё долго покоились в мире. Но за много лет и там появлялись бродячие проповедники, которые призывали очистить Мир от летающих людей. Лишь кое-где оставались селения, где аллонга, хупара и бризы жили вместе, как в былые времена. Но когда приходили те, кто нёс КНИГУ, всякий раз оказывалось, что рыжий народец не слишком-то искушён в войне. Всё, что могли они – это растить цветы, лечить, и небольно наказывать заклятиями – но жизни свои защитить они не умели. И не было спасения для тех, чьи волосы были цвета заката.

Старейшины из Хины слали гонцов во все края, чтобы разыскать Отродья Тени. Миновали десятки лет, и война докатилась до берегов Моря. Там жило мало аллонга и хупара и много рыжих людей, но все они ничего не знали о КНИГЕ, и лишь короткие тревожные слухи доходили до них с севера. Говорят, они узнали о нашествии и успели создать войско, но не удержали своей земли. Все три расы дрались на берегах Даонарры и набережных Бон, плечом к плечу, и даже старики, и подростки, и старшие дети, и женщины были там. Летающие воины поражали с небес, а те, кто стоял на земле, пускали железо и камни из земных орудий. И так научились бризы ненавидеть и убивать, а ранее не умели. Но волны верующих в КНИГУ смели рыбацкие городки в Море, и не стало бризов на земле. Лишь немногие выжившие успели бежать, и с ними ушли только самые малые из детей, которые не участвовали в бою. Не было им пути на юг, где лежало бесконечное Море, и сказали они: «Умирая, умрём с надеждой!»

Последние бризы ушли на север, где, как знали они, были Великие Горы. Ни один аллонга или хупара не смог бы взойти на них! И южные бризы великой кровью пробились через Мир, собирая по пути тех, кто ещё верил в них, и покинули Мир навеки.

Но, говорят, что, стоя на краю Великой Стены, последний Вождь бризов Даххио Ветер проклял Мир. И сказал он, что не будет мира и покоя тем, кто творит зло именем КНИГИ, пока не познают они истинную суть Создателя.

Но в точности этого никто не слыхал…

Я медленно спустилась вниз по лестнице. Сон меня окончательно покинул.

Сердце моё колотилось, а события прошлого стояли перед моими глазами ярче киноэкрана и почти так же зримо, как если бы я сама была там…

В сказке Бош причудливо сплелись фантазии хупара и правда, которую я знала по книгам Лак'ора и «легендам Тер-Карела». Например, я точно знала, что бриз по имени Даххио Ветер действительно существовал – на самом деле звали его Вождь-Мастер Дахио Вольный Ветер, был он лидер клана Даххиорра и действительно являлся носителем загадочного и непонятного для меня Дара Проклятия. Только родился он, скорее всего, уже после Исхода, и потому он никак не мог произнести своё Проклятие тогда, как это описывала сказка Бош. Интересно, что разумели под «волшебными заклятиями»? Если в те времена Дар Проклятия существовал широко – не его ли имели ввиду на самом деле? А что за этим Даром лежало, я так и не успела узнать. Означал ли Дар Видеть Правду то же самое, что ныне называли Прозрением, Даром видеть истинную суть вещей? Но об этом я знала лишь немногим больше, чем о Проклятии, и сомнения меня не оставляли. Мне было до крайности любопытно, что же Дахио или другой (что вернее) из Вождей имел ввиду под «истинной сутью Создателя»? Мне казалось, что я знаю ответ, но я боялась произнести его вслух. Философия и теология не были моей сильной стороной, а сердце подсказывало мне лишь одно слово… Но другое любопытное уточнение – когда бризы встретили шайти, оба народа говорили на одном языке! С той лишь объяснимой разницей, что у рыжих была куча понятий для обозначения важных для них явлений «одним словом» – например, «северный холодный ветер» или «пришедшие с юга дождевые облака». Если принять на веру факт, что народы ранее не соприкасались – странное замечание! С другой стороны, беря на вооружение идею самих бризов – выходило, что «человеческий язык» был «всего лишь» языком, на котором говорили Боги и Создатель – логично, что и «дети», и «внуки» получили его в равной степени. Это могло быть и смешно, или серьёзно, я уж не знала, что сказать! Хупарская идея про поддельного Жашша показалось мне забавной и ностальгичной – я как-то раз слышала такое от отца, когда он весело пикировался со Старейшиной Боро (старика чуть кондратий не хватил). Возможно, отец лишь повторил то, что он слышал в школе – в школе Адди-да-Карделла, я имею ввиду.

К тому же, известный факт, что Город Мудости – древняя Хина – стоит на карстовых пустотах, и никто из умников Интитута Геологии не может пояснить, почему они (пустоты) не рушатся, несмотря на многократно возросшую за века нагрузку и несовпадение рассчётной прочности пород с фактической – именно в этих участках! У меня даже возникла мысль, что ограничение на высотность Города на самом деле обусловлена не религиозными предписаниями или невозможностью загнать строителей-хупара на верхние этажи (потому что они все, как один, верят в Глаза-на-Крыше!), а опасениями за прочность подлежащих структур Города. Я ощутила нервную дрожь.

«Почему ты рассказала мне это, уважаемая Бош? Всю сказку целиком? Ведь ты же не собиралась..?»

Улыбка толстой старухи.

«Вам она нужнее, чем мне, молодая госпожа. Мне кажется так, хотя я, конечно, не умею Видеть Правду…» – лукаво усмехнулась Бош, и в этом миг на показалась мне немыслимо старой, уставшей женщиной, и я вдруг каким-то образом поняла, что она очень скоро умрёт – согнувшаяся от тягот Мира и своей долгой жизни.

Мне требовался свежий воздух. Я вышла из дома и остановилась лицом к ночи. Перед моими глазами как живые стояли отряды бризов, дерущихся за причалы Даонарры наравне с аллонга и хупара. Было ли это? Было ли это именно так, как описала Бош, последняя из легиона шоколадных рассказчиков, что тысячу восемьсот лет передавали эту историю из уст в уста?

Жуть какая…

В сумерках улицы на скамье сидели двое. Свет из окон и одинокий фонарь напротив освещали широкую спину Тайка и худощавую девушку необыкновенной красоты. У неё были ещё никогда невиданные мною длинные черные волосы, которые не брались кудряшками, как обыкновенно бывало у хупара, а легко волновались на плечах, будто Море – и кожа цвета кофе с молоком, цвета изысканного бунгарского бархата, бежево-серая, как дорхийские кошки… На незнакомке было длинное серое платье на бретельках, необыкновенно обнажавшее плечи и гордую грудь. Я никогда не видела столь открытых нарядов и, наверное, умерла бы от смущения, предложи мне кто-то надеть такое – но девушка носила платье так естественно и просто, как могли бы носить маленькие дети, не ведающие о приличиях и морали. Девушка улыбалась Тайку радостно и легко, а он пожирал её глазами и тут же опускал их. Девушка слушала, иногда её вишнёвые губы роняли несколько слов, а Тайк смущался и прятал это за напускной грубостью и бравадой.

Смущённая, я замерла, мучительно гадая, услышали ли они звук открываемой двери? Мне показалось, что услышали. Девушка остановила Тайка жестом – бережным касанием узкой ладони – и легко ушла, улыбнувшись напоследок. И в её взгляде не было ни крохи эротичности, только прежняя детская радость, хотя за такой необычной красотой не побрезговал бы ухлестнуть даже аллонга.

А в Горах бы за ней стояли очереди поклонников всех трёх рас, мимоходом подумалось мне.

Увидев меня, Тайк смешался ещё больше.

– Кто она? – спросила я, присаживаясь рядом.

Не было смысла делать вид, что я не видела их свидание.

– Байниш Длиннокосая. Так её теперь зовут. А была Бай-уродина, мда. Тоже мулатка. – грубовато отозвался Тайк, – Говорят, её отец – кто-то из Совета Мудрейших. Но сомневаюсь, чтоб это кто-то знал наверняка.

– Вы были знакомы раньше? – спросила я, – Она как будто была рада тебе.

Тайк помолчал.

– Мы давно друг друга знаем. С детства, – неожиданно (явно вспомнив, что я ему друг и старый собутыльник) сознался, – На самом деле – у меня, наверное, во всём Городе не было другой близкой души, кроме Бай. Мы оба были такие, понимаешь, да? Чужие тут… для всех чужие, и только друг с другом… Ну как тебе это объяснить..? – смутился он.

– Не надо, – легко отозвалась я, – Я это знаю. Аллонга с коэффициентом интеллекта 400 – примерно то же самое, что мулат в Хупанорро. Но это не смертельно, правда?

Тайк озадаченно поморгал, и затем лицо его разгладилось.

– Ты права, – улыбнулся он и снова обернулся в ту сторону, куда ушла Байниш, – она стала такой… – слова опять изменили ему.

– Она красивая. И действительно очень необычная, – подсказала я, – мужчины ходят за ней чередой, наверное.

– В том-то и дело. Она рада этой встрече. Я уж и не думал, что она до сих пор не замужем! Всё так… Как будто мы снова дети, понимаешь? Тогда она была моим единственным другом, Санда. Но теперь… Мы выросли. И она стала такая… – Тайк смутился, – Это очень тяжело. Потому что мы с ней никогда не сможем… – мулат окончательно спутался, – Она это понимает. Она не порадуется, если я решу подойти к ней.