Текст книги "Будь моим Пассажиром (СИ)"

Автор книги: Екатерина Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

  – А все-таки круто, наверное, ездить на машине! – задумчиво произнес Вадик, глядя в окно. Брат пожал плечами:

  – Ага, крутизны не оберешься – пробки, выхлопы, обслуживание... Сел на монорельс да поехал, чего еще надо?

  – А за город?

  – И чего ты там забыл? Отравы давно не нюхал? Когда-то, говорят, клей в пакеты наливали, сейчас, конечно, проще – выйди в Нижний город да вдохни поглубже.

  – Да ну тебя. Самому вести – это же кайф!

  – А то ты пробовал. Уроки сделал?

  – Ага, как аргументы закончились, так ты про уроки. Топик по английскому остался.

  – Вот и не грузи.

  Никитос демонстративно надел наушники и погрузился в экран, где какой-то очередной тип в пиджаке воодушевленно тыкал указкой в какую-то очередную презентацию. Вадик скорчил типу рожу, поскольку брат все равно не видел, и ушел к себе.

  Разумеется, никакой топик он готовить не собирался. Тема была тупее некуда – «Моя профессия». Каждый год одно и то же. Ну перескажет он им «Гонку» еще раз, как будто это хоть кого-то интересует. А главное, как будто это на что-то влияет. Брат все уши прожужжал, что у него скоро заканчивается контракт и можно будет ехать к родителям в эту дурацкую Болгарию. Вот и ехал бы сам, а Вадика оставил в покое. Он как-то за эти два года ничуть не соскучился. И вообще, ему почти четырнадцать, паспорт получать скоро, пожил бы и один прекрасно. Но Никита, понятное дело, ничего и слушать не хочет. Один раз Вадик на эту тему заикнулся, брат разорался про права и обязанности и обозвал нахлебником. Еще и отцу обещал пожаловаться, как будто тот что-то сделает или хотя бы что-то новое скажет. «Нафиг было меня рожать, раз Никитос у вас такой замечательный?» – зло буркнул Вадик куда-то в сторону Болгарии. Интересно, а там тоже жилые комплексы и машин нет? Или все-таки есть? Тогда и уезжать было бы не обидно.

  Он взглянул в окно. Тоска зеленая. Улицы терялись далеко внизу, и есть ли там хоть какое-то движение – не разобрать. Вот просвистел монорельс, навстречу еще один. Было бы на что смотреть. Опустить штору да включить ту же «Гонку», так ведь опять Никитос придет нудеть. Телепатически он, что ли, улавливает? Естественно, Вадик смотрел кино только в наушниках, но и то не помогало. Ну и ладно. Он все равно помнил все любимые фильмы покадрово. Он взял блокнот и быстрыми штрихами стал рисовать. Огромный капот, фары, обтекаемые линии кузова и, конечно, неизменные две полоски по центру. «Шевроле Камаро». Сейчас их на улицах уже не увидишь. Вадик плюнул на всех Никитосов на свете и запустил видео. Просто какой-то старый обзор автомобиля, но как же здорово! Вот бы однажды и правда оказаться за рулем...

  – Это так ты топик готовишь? – ну вот вечно ему больше всех надо!

  – Да готово уже все.

  – Спать иди, завтра в школу не встанешь.

  Вадик проглотил комментарий, где и как он видел эту школу. Ладно-ладно, Никитос всегда быстро засыпает. Так что, когда из-за стенки раздалось похрапывание, Вадик нырнул обратно в наушники и досмотрел обзор.

  Назавтра в школу идти не хотелось совершенно. Прогулять, в общем-то, не проблема – Никитос может сколько угодно изображать, какой он весь из себя строгий и внимательный, но Вадик прекрасно знал, что ни за трекером, ни за электронным дневником брат не следит. Плевать он на все это, по большому счету, хотел. Вот прямо с их семидесятого этажа. Потому что в этой тупой Болгарии, считай, все по новой учить. Так что, по большому счету, Вадик ходил в школу чисто для приличия. Типа положено так. Ну и еще с Максом можно про «Форсаж» на перемене поболтать. А, точно, еще ж Валерка обещал фотками ретроавтомобилей поделиться. Вадик со вздохом проводил взглядом лифт, уезжающий к зимнему саду на верхних уровнях, и направился к крытой галерее.

  Галереей этот переход называл в основном Никитос и те, кто еще старше. Для детей, всю жизнь проживших в этом комплексе, это была «улица». Ну и что, что проходит высоко над землей? На «настоящей» улице они все равно бывали разве что в редких выездах в Старый город. Вадик ездил почти всегда, хотя Никитос и вздыхал, что денег на все экскурсии не напасешься. Ага, на вебинары-то у него всегда деньги есть... Хотя до музеев и особняков Вадику было мало дела. Его завораживал настоящий город вокруг. Когда из дома выходишь прямо наружу, над головой небо, пусть хоть какого серо-желтого цвета – несколько раз было даже настоящее голубое! – а по улицам, настоящим, а не галереям, ездят машины. Вадик, кстати, не мог понять, чего все так ужасаются их количеству. Во-первых, много машин – это гораздо интереснее, а во-вторых, ну реально, не так уж их много. Никитоса послушать, так от угла до угла с утра до вечера ехать надо. Впрочем, с ним спорить все равно без толку. Одноклассники тоже в основном крутили пальцем у виска, что Вадик забыл в Старом городе. Вон, иди после уроков да отправляйся в виртуальный тур, все покажут в лучшем виде и дышать легко. О том, что ему нравится этот воздух, Вадик вообще предпочитал не упоминать – точно токсикоманом обзовут. Хотя можно было бы и догадаться, что в дни, когда совсем все плохо, никаких экскурсий не бывает. Карта ветра и концентрации всякой дряни не зря в каждом утюге есть. Так что пусть не выдумывают.

  На следующей «улице» его догнал Валерка.

  – Принес? – полушепотом спросил Вадик.

  – Ага, – в тон ему ответил Валерка, и оба фыркнули. Как будто наркодилеры какие. С другой стороны, именно так они себя порой и чувствовали. Макс – тот свой парень, а увидит кто другой, как они обсуждают двигатели и гонки – потом неделю весь класс дразниться будет. Вадик, конечно, дрался неплохо, а Макс еще и на голову его выше, так что совсем уж борзеть не рисковали, но все равно надоели. А еще хуже – если услышит Верка. Тут же встрянет и будет хлопать глазами и восхищаться: «Вадик, ты столько знаешь!». Дура.

  Историю Вадик терпеть не мог, а уж когда она первым уроком – вдвойне. Было бы в учебниках что-нибудь про Генри Форда или Ники Лауду, он бы все это учил, а на всех на свете турок, чехов и китайцев ему было плевать даже не с семидесятого, а с девяностого этажа, на котором находилась школа. Ну Возрождение еще ладно, там про художников интересно, а все эти войны, революции и восстания – тоска зеленая. Хорошо, Валерка рядом сидит. Некоторое время они молча листали фотки под партой, потом Вадик, делая вид, что конспектирует, написал в блокноте, лежащем поверх тетради:

  «Интересно, такие машины вообще еще где-нибудь есть?»

  «У Внешних разве что», – написал в ответ Валерка. Иногда удобно, что он левша – блокнот можно не двигать, и так достанет. А вот на контрольных они вечно локтями толкались. Но на постоянные призывы поменяться местами синхронно мотали головой – так же удобнее переписываться на уроке!

  «Это ж сказки!» – усомнился Вадик.

  «Может, сказки, а может, и нет. Давай вместо физры в парк слиняем, расскажу».

  До настоящих парков Старого города этому зимнему саду, конечно, было далеко, но зато это был полноценный зеленый парк под стеклянной крышей, куда можно было добраться всего за пару минут, и здесь было все, что полагается в парке – скамеечки, детские площадки, фонтан, а еще целый лабиринт из кустов, куда так удобно забираться и секретничать. Хотя под кустами пусть девчонки шепчутся, а Вадик с Валеркой забрались на любимую кривую яблоню и угнездились в самой удобной развилке – двум мальчишкам как раз хватало места, как в широком кресле. И Валерка, раздуваясь от гордости, что накопал хоть что-то, чего не знает Вадик, начал рассказывать.

  Строго говоря, Внешними называли всех, кто по той или иной причине жил не в Верхнем городе, а за его пределами. Но, конечно, Валерка имел в виду не старушек, доживающих свой век в историческом центре, из-за которых Старый город еще не стал одним большим музеем, хотя многие, в том числе Никитос, поговаривали, что давно пора перестать считаться с этими упертыми бабками, отселить их и законсервировать здания. И точно не шпану из Нижнего города, живущую там потому, что на нормальное жилье денег нет и не будет – «нижних» побаивались, если доводилось покидать пределы комплекса, но ничего таинственного в них не было, не считая вопроса, как они в таком воздухе еще не вымерли – у бабок хоть окна надежные. Нет, когда мальчишки уважительным шепотом произносили «Внешние» – они говорили о взрослых парнях (и девушках, но это не так интересно), которые сознательно отказались от жизни в благоустроенных комплексах и поселились где-то за городом, где никто и ничто не мешает их любимому занятию – гонкам на старых мощных машинах, которым давно запрещен въезд в город.

  – А гонки, говорят, насмерть, – рассказывал Валерка. – Так положено. А погибших сжигают, и никаких следов потом не найти.

  – Да уж прямо и насмерть, – усомнился Вадик. – Машины-то жалко. Разве что ствол брать и прицельно по водителю...

  – Ну так стволы там точно у всех есть! Думаешь, почему к ним полиция не суется? Там порядки – ух! А самое страшное преступление знаешь какое? Взять к себе в машину постороннего!

  – И что будет?

  – Что будет, что будет... – Валерка выразительно чиркнул себя по горлу. – Вот что будет! И если за деньги кого подвез – тем более. У них машина – это святое. Они и себя-то не по именам, а по маркам машин зовут. Лансер, там, Форестер, такое все.

  – А если совпадут? – недоверчиво хмыкнул Вадик.

  – А не бывает такого. Пришел кто с такой же машиной – значит, останется только один. Да, Внешних всегда одинаковое количество. Хочешь стать одним из них – убей предшественника. Сам. Один на один, без оружия. Потому что ствол еще заслужить надо. Ну, мне так рассказывали, – быстро поправился Валерка.

  – А хотел бы я посмотреть, как оно у них, – произнес Вадик скорее в пространство. Валерка покрутил пальцем у виска:

  – Ну ты псих! Не, ты не думай, я сам не то чтобы в это все верю, но как-то, знаешь, проверять не тянет. Они, говорят, и на органы людей разбирают, но вот в это я уже и сам не верю.

  – Ну так и я прямо завтра к ним не собираюсь, – фыркнул Вадик. – А вот вырасту...

  Он замолчал и с тоской подумал, что вырастет он уже в этой дурацкой Болгарии, где, скорее всего, никаких Внешних с мощными машинами и страшноватыми порядками нет и не будет. А жаль.

  Никитос сегодня собирался на какой-то гламурный корпоратив, который должен был затянуться до поздней ночи, и Вадик предвкушал свободу. В кои веки спокойно поиграть или посмотреть кино! Но едва Вадик успел закончить первый заезд на симуляторе, как в двери повернулся ключ. Выругавшись, он быстро свернул игру. Вот же незадача – брат, похоже, решил заскочить переодеться. Остается надеяться, что быстро свалит... Но Никитос направился прямо в комнату Вадика.

  – Не соизволишь ли ты объяснить, что все это значит?

  Надо же, Никитос чуть ли не впервые за все время их жизни вдвоем решил поинтересоваться электронным дневником. Разумеется, ничего хорошего он там не увидел. Можно подумать, это кого-то удивляет.

  – Спохватился, – буркнул Вадик, не отрываясь от блокнота с рисунками. – Я и при родичах на уроки забивал.

  – И что, это повод для гордости? – Никитос так и сочился ядом. – В Болгарии ты, видимо, планируешь улицы подметать?

  – А я уже говорил, меня с собой тащить не обязательно.

  – О да, идеальный план – жить за чужой счет в родительской квартире, в которую ты ни рубля не вложил. Совсем свихнулся со своими киношками? – Никитос повысил голос. – Думаешь, тебя всю жизнь терпеть будут?

  – Ну и выкинул бы меня на улицу, делов-то, – Вадик знал, что его скучающий тон еще больше бесит брата, но отмалчиваться ему надоело. – Лишний багаж везти не придется.

  «Все равно я тебе как чемодан – захотелось и повез», – добавил он про себя.

  – Вот бредятину твою я точно выкину! – взорвался Никитос, протянув руку к внешнему харду, где Вадик хранил коллекцию фильмов. Но дотронуться не успел.

  – А ну убрал руки! – Вадик сам от себя не ожидал, что способен так орать. Он взлетел из кресла, как ужаленный, и кинулся на брата с кулаками. Роста он был небольшого, в классе так из самых мелких, но Никитосу потребовалось немало усилий, чтобы оторвать от себя Вадика.

  – Точно свихнулся! – бросил он, кривясь и потирая скулу. «Вот хорош будешь с фингалом на тусовке», – злорадно подумал Вадик.

  – Так, все, – ледяным голосом проговорил Никитос, немного успокоившись. – Я это больше терпеть не намерен. Завтра ты ближайшим рейсом отправляешься к дяде, оттуда, как будет готова виза – к родителям. Твои документы у меня, так что твоего бесценного мнения никто не спрашивает. С меня хватит.

  Вадик как будто издалека слышал, как брат умывается – по носу ему тоже прилетело – влезает в свой пафосный костюм и уходит. Конечно, там, небось, какие-нибудь важные деловые партнеры, даже с набитой мордой нельзя пропустить мероприятие. Главное, чтоб его морду теперь на фейс-контроле узнали. Ехидничать было проще всего – так можно не думать о своих перспективах. Дядьку Серегу Вадик видел всего пару раз в жизни и совершенно не горел желанием видеть еще – хуже занудства Никитоса было только дядькино чувство юмора. Которого у Сереги, строго говоря, не было, но ему об этом сказать забыли. И вообще, тупая эта Болгария маячила на горизонте уже давно, но одно дело – через два года, а другое – вот прямо сейчас. Это что, уже не сбежишь в парк с Валеркой? И не поболтаешь с Максом? И даже Верки, хоть она и дура, вдруг резко стало не хватать. Уж лучше бы и правда на улицу выкинули.

  Вадик сжал кулаки, чувствуя, как подступают злые слезы. Нет уж. На улицу, к Внешним, да хоть куда, но чтоб никакого дядьки и никакой Болгарии. Никитос может сколько угодно строить из себя домашнего тирана и прятать документы – да гори они синим пламенем! Зато ключи и даже немного денег у Вадика были. И проходы вниз он знал. Что дальше – его сейчас волновало меньше всего на свете.

  Он быстро оделся и спрятал драгоценный хард во внутренний карман флиски. Конечно, без компа от него толку мало, но Вадика аж трясти начинало при мысли, что Никитос опять потянет к нему лапы. В другой карман отправился блокнот и набор маркеров. Может, и не пригодится, мрачно думал Вадик, но ничего ценного оставлять он не собирался. А то будет потом Никитос кому-нибудь показывать рисунки и нести всякий бред про воспитание творческой личности. Ага, навоспитывал он, аж в лепешку разбился. Носом.

  На прощание Вадик нашел самый жирный и самый ядовито-розовый маркер и размашисто написал поперек Никотосова монитора: «Отдыхай, твой чемодан без ручки свалил на хрен». Добавил изображение того, куда, собственно, свалил, и выскользнул за дверь, на ходу накидывая куртку.

  Конечно, проходы вниз всегда были закрыты – никому не нужно, чтобы дети или пьяные терялись и сворачивали себе шею. И тем более никому не нужно, чтобы в комплекс попал кто-нибудь из Нижнего города. Но Вадик с Валеркой давно облазили все закоулки и знали, где расстояние между прутьями решетки чуть пошире, а где и вовсе один выломан. Вадика раздражал его маленький рост и худоба, но сейчас они пригодились – даже в куртке он легко шмыгнул в дыру и осторожно, но быстро стал спускаться. Шуметь нельзя – прибежит еще охрана и водворит домой. Вадик вспомнил про трекер, со злостью содрал его с руки, бросил на лестничную площадку и от души попрыгал сверху, а потом спихнул ногой в пролет. Снизу донеслось бульканье – видимо, трекер финишировал в какой-нибудь луже. Туда и дорога. Следом полетела выдранная из телефона сим-карта. Пускай теперь хоть обзвонятся.

  Снизу потянуло холодом. Вадик застегнул флиску и куртку по самый нос. «Улицы» комплекса не отапливались, но все равно там было куда теплее, чем снаружи. А по календарю был уже ноябрь. Зиму со снегом Вадик помнил от силы пару раз, но по нижним лестничным пролетам гулял ветер и пахло сыростью. Значит, снаружи холодно. Впрочем, неважно. Льда быть не должно, а значит, он без проблем выберется наружу. Внизу ступеньки пропадали, их заменяла шаткая пожарная лестница, не доходившая до земли. Но Вадик не зря лазил в школе по канату. Он ловко спустился, спрыгнул и решительным шагом направился прочь от комплекса. Куда глаза глядят. Сейчас Вадику не было дела ни до чего. Только убраться куда-нибудь от брата с его нравоучениями, дядей и Болгарией. От всех.

  Сколько Вадик себя помнил, Никита был Умным Старшим Братом. Родители очень хотели, чтобы он «подавал пример» и «был наставником», попросту говоря – нянькой вместо них самих. Сам Никитос в гробу видал возиться с мелким – разница в возрасте в четырнадцать лет не оставляла им шансов на общие интересы. Но кто ж его когда спрашивал. Вадика не спрашивали тем более – вот тебе старший брат, слушайся и будь таким же. Ага, таким же занудным и озабоченным только деньгами и карьерой. Конечно, а то жизнь в комплексе не потянешь. Никитос родился еще в Старом городе и проел Вадику все мозги, как им невероятно повезло с переселением в Верхний, а он, балбес этакий, не ценит. А Вадик, проживший в комплексе всю жизнь, каждого выхода наружу ждал как глотка свежего воздуха, даром что в Верхнем городе воздух был на порядок лучше. Но сейчас, чувствуя под подошвами кроссовок разбитый асфальт, хлюпая по лужам и вдыхая настоящий ветер, а не невнятные шевеления климатической системы, Вадик был счастлив.

  К ночи становилось холоднее, и радость начала сменяться тревогой. Вадик понятия не имел, где находится – в Нижнем городе было плохо с указателями, да и чем бы они ему помогли? Тем более что возвращаться он в любом случае не собирался. Но надо было думать, что делать дальше. Одет он не то чтобы по сезону, документов нет, деньги есть, но не такие уж большие – что, собственно, теперь? Не придумывалось ничего умнее, кроме как спрятаться в какой-нибудь подвал, переждать ночь, а завтра уже что-нибудь решить. А если найдет полиция и вернет домой? Вместо тревоги снова нахлынула злость. Нет уж, лучше он тут и замерзнет, чем еще раз видеть насмешливую улыбочку Никитоса. Тот ведь еще спросит что-нибудь типа «что, кушать захотел, а готовенького не принесли?». Да пошел он со своим готовеньким! Вадик натянул шапку по самые глаза и ускорил шаг – так теплее. Ему попался покосившийся указатель в сторону центра. Вот бы добраться до Старого города – Вадик давно мечтал побывать там один, без хихикающих одноклассников и нудящей учительницы. А дальше – дальше видно будет.

  Время было позднее, но по улице – наконец-то настоящей улице! – то и дело шуршали машины. Прохожих почти не было, а кто и был – не обращал внимания на одинокого подростка. У «нижних», небось, не обвешивают трекерами чуть не с рождения. Вадик смотрел на облупившиеся дома с дешевыми стеклопакетами и остатками чахлой зелени во дворах и в чем-то завидовал их обитателям. Никитос, конечно, расписывал, как все в Нижнем городе заживо гниют от скопившейся у земли дряни – но те, кого Вадик успел увидеть, на чумных зомби как-то не походили. Интересно, рассказы про Внешних и их жуткие порядки – такая же туфта? Вадик вдохнул полной грудью запах бензина – на пути попалась заправка. А может, попроситься переночевать, а там и на работу устроиться? И пропади пропадом та школа!

  Откуда-то слева послышался свист. Вадик непроизвольно обернулся на звук – и удар сзади сбил его с ног. Оглушенный, он попытался встать – в лицо прилетел тяжелый ботинок, потом еще и еще раз. Залившая глаза кровь не позволяла понять, сколько было нападавших. Вадик был достаточно силен для своей комплекции, но не когда перед глазами все плывет, а сыплющиеся удары не оставляют шанса опомниться. Дыхания не хватало даже вскрикнуть от боли. Он все же ухитрился перекатиться и встать на ноги – только для того, чтобы его, как мяч, швырнули соседнему противнику, и на него обрушился новый град ударов. О том, чтобы дать сдачи, можно было даже не думать – нападавшие были старше, быстрее и сильнее. И они развлекались. В глаза сверкнула вспышка мобильника – точно в момент особо мощного пинка, заставившего Вадика согнуться пополам. Он сжался, пытаясь защитить и без того разбитое лицо и хард в кармане. Вот обидно будет, если отберут... Но никто даже не поинтересовался содержимым его карманов, хотя сопротивляться Вадик был уже не способен. Очередной удар снова свалил его на землю, и встать он не пытался. Но его опять подняли, в лицо впечатался чей-то кулак, и снова его, как тряпичную куклу, швырнули дальше... Новых ударов он уже не чувствовал – наверное, всему есть предел. Тусклый свет фонарей начал меркнуть, и Вадик понял, что здесь его побег и закончится. Его не пытаются ограбить. Его убивают.

  Нет. Ну как же так. Он ведь так и не дошел до Старого города... Нет...

  Свет почти совсем погас, когда избиение внезапно прекратилось. Вадик не решался пошевелиться. Откуда-то издалека он услышал спокойный низкий голос:

  – Так, ютуберы хреновы, а ну пошли отсюда!

  Ему ответили потоком брани. Затем послышался удар, невнятный вскрик и звук падения. Что-то хрустнуло.

  – Еще вопросы есть? – проговорил тот же голос. – Если нет – свободны!

  Вадик смутно видел рослую фигуру, прошедшую сквозь нападавших, словно их тут не было. Впрочем, вскоре их действительно не стало – матерясь себе под нос, они исчезли так же быстро, как и возникли. И тут свет погас окончательно.

  – Нет, так дело не пойдет. Вставай давай.

  Вадик хотел было возразить, что у него после такого точно все кости переломаны. Потом подумал, что говорить он тоже не сможет – губы разбиты в хлам. Странно, что он не чувствует боли – может, он вообще уже умер и все это ему мерещится? Но его просто подняли и усадили – и, к своему удивлению, он смог сидеть прямо.

  – Так, уже прогресс. Глазки открываем, не стесняемся, я вроде не такой уж страшный.

  Глаза открыть тоже удалось. Перед ним сидел на корточках незнакомый парень, на вид чуть постарше Никитоса. Широкоплечий, крупный, но не толстый, светлые волосы подстрижены почти под ноль, над ухом виден старый шрам. Несмотря на холодную погоду, куртки на нем не было – только стеганый жилет поверх клетчатой рубашки. Выходит, это он в одиночку разогнал всех? Но парень улыбался вполне доброжелательно, и Вадик рискнул заговорить:

  – Спасибо.

  Вот говорить все-таки было больно. И получалось не очень. Но вроде его поняли.

  – Нельзя ж это так оставлять. Давно я сюда не заглядывал, совсем страх потеряли. Хорошо, успел вовремя.

  Вадик поежился, вспомнив медленно гаснущий свет. Но сейчас он даже сумел подняться на ноги.

  – Я думал, вообще насмерть забьют...

  Парень ответил не сразу.

  – Человек, знаешь ли, прочнее, чем кажется. Но на сегодня с проверками на прочность точно надо завязывать. Пойдем отсюда.

  Вадика немного пошатывало – отчасти от неожиданности, но и избили его действительно сильно. Парень молча поддержал его под локоть. От самого этого прикосновения идти как будто стало легче. Ветер колыхнул волосы, и Вадик понял, что потерял шапку. Он обернулся – действительно, она так и валялась на месте драки рядом с кучей еще какого-то хлама. На секунду возникло странное чувство, что это он сам каким-то образом все еще лежит там, неловко скорчившись под стеной. Вадик помотал головой, отгоняя наваждение, и в кои веки помянул недобрым словом свои способности к рисованию – оно, конечно, здорово, когда в игре теней можешь увидеть всякое интересное, но не собственный же труп. Шли бы такие картинки куда подальше.

  – Ты откуда взялся, чудо? – нарушил молчание парень.

  – Сверху, – надо же, уже и разговаривать получается нормально. На «чудо» Вадик решил не обижаться – сам понимал, что выглядит сейчас на редкость невразумительно. Да и вообще человек, который ему жизнь спас, может называть его как угодно.

  – Это ж как тебя сюда-то принесло? Обратно дорогу, поди, не найдешь?

  – А я и не собираюсь, – зло ответил Вадик. – Пропади оно пропадом.

  – Даже так?

  – Угу.

  И Вадик, уже полностью забыв про боль, выложил все – и про Никитоса, и про эту дурацкую Болгарию, и про свое увлечение машинами, и про побег из дома. Когда он остановился перевести дыхание, парень положил ему руку на плечо:

  – Так. Во-первых, сразу скажу: шляться по Нижнему городу – это очень долгий и болезненный способ самоубийства. Да ты сам только что убедился. У вас, может, про «нижних» и много врут, но это, на самом деле, цветочки. Тут все намного хуже. Я бы даже сказал – не то диво, что тебя отметелили, а то диво, что так далеко успел уйти. Тут есть места, куда и наши-то не заходят.

  – А ты сам откуда?

  Парень ответил не сразу, а когда заговорил – его ухмылка годилась на постер боевика:

  – Вы нас называете Внешними.

  Вадик не знал, то ли шарахнуться – он все-таки помнил рассказы Валерки – то ли заорать «Вау!». В итоге сделал что-то среднее – чуть отстранился и тихо сказал «Вау». Парень хмыкнул:

  – Надо же, «верхний» в кои веки не падает в обморок.

  – Да я ж тебе говорю, я обожаю машины и вот это все! – пылко воскликнул Вадик. – Я вообще думал к вам сбежать! Хотя боялся.

  – Шляется по Нижнему городу и еще говорит, что чего-то боится. Чего боялся-то?

  Вадик смутился. Рассказы Валерки вдруг показались чем-то ужасно детским, вроде страшилок из летнего лагеря в соседнем комплексе. Но парень явно ждал ответа.

  – Ну это... что вы так просто к себе не принимаете и надо пройти проверку, типа даже убить кого-нибудь...

  – Ага, ритуально принести в жертву и выпить на могилке стакан бензина, – фыркнул парень. Вадик почувствовал, что краснеет. – Знаю я эти сказки, могу еще с полсотни рассказать, если интересно. На самом деле, единственное, что в этом всем правда – так просто мы действительно к себе не принимаем. Если ты к нам – то это с концами.

  – У нас говорят, что вы все чуть ли не бессмертные, потому что вроде как отдали душу дороге, – сказал Вадик и смутился окончательно. Но на этот раз парень смеяться не стал, а задумчиво проговорил:

  – Хм, а вот такой сказки я не слышал, и она мне нравится. В чем-то так оно и есть, пожалуй. Жить лично я планирую вечно, и пока все идет хорошо. А душу в пятом классе Сатане на резинку променял, – снова фыркнул он. Вадик тоже рассмеялся. Но парень уже снова посерьезнел:

  – Ладно, шутки шутками, а у нас дорога и правда в один конец. Если ты реально хочешь к нам – из города ты исчезнешь. Вообще. Насовсем. Старых знакомых ты больше не увидишь, а если однажды и встретишь – они сами тебя не узнают. Ты готов к такому? Если нет – ничего тебе не будет, я провожу тебя до безопасного места и исчезну. Подумай.

  Вадик задумался. Это что же, все равно больше не будет посиделок в парке с ребятами, болтовни о машинах и баек про ужасы за пределами Верхнего города? Не будет Валерки и Макса? И дуры Верки? И помешанного на девчонках Руслана? Вообще-то они прикольные ребята, и что – их уже не будет? И они никогда не узнают, что он встретил настоящего Внешнего? Но ведь сам-то этот Внешний – будет! И настоящие машины! И может быть, даже он сам однажды сядет за руль! И никакого Никитоса и Болгарии!

  – Я готов, – решительно сказал Вадик. – Я не хочу возвращаться.

  – Значит, так тому и быть, – кивнул парень. – Как тебя зовут-то, чудо?

  – Вадим. Можно просто Вадик.

  – А я Леха. Но чаще меня зовут Птаха.

  Вадик невольно хрюкнул – уж очень не вязалось прозвище Птаха с парнем выше него на две головы и шире в плечах раза в три. Но как же Валерка говорил, что у всех Внешних прозвища по маркам машин?

  – На самом деле, так зовут мою машину, а по ней уже меня, – словно прочитав его мысли, сказал Птаха. – «Шевроле Тахо» – знаешь такую? Хотя откуда...

  – Вот еще! – обиделся Вадик. – Я кучу моделей знаю! «Тахо» крутая, хотя я больше «Камаро» люблю.

  – Тот «Камаро» у нас не везде проедет, хотя машина отличная, кто бы спорил, – хмыкнул Птаха. – Так вот, где «Тахо» – там и Птаха. А я с ней уже много лет, вот и прилипло. Кстати, вот и она.

  Они повернули за угол, и Вадик ахнул от восторга – на обочине стоял огромный белоснежный внедорожник со знакомым ему широким крестом на решетке радиатора. Птаха чуть погладил капот и мягко улыбнулся. Вадик шагнул было к машине, но Птаха остановил его:

  – Подожди. Еще не все. Чтобы попасть ко мне в машину, ты должен признать себя моим Пассажиром. Никого другого я взять не имею права.

  – Что надо сделать? – быстро спросил Вадик.

  – Ничего из того, что в Верхнем городе рассказывают, – усмехнулся Птаха. – Я протяну руку и скажу «Будь моим Пассажиром», а ты ответишь «Будь моим Водителем». Если, конечно, ты все еще намерен идти со мной. С концами, помнишь?

  – Конечно, намерен!

  – Ну что ж... – Птаха опустился на одно колено, чтобы быть с Вадиком на одном уровне, и с расстановкой произнес: – Будь моим Пассажиром.

  – Будь моим Водителем, – срывающимся от волнения голосом ответил Вадик и стиснул протянутую руку.

  – Слово сказано, – кивнул Птаха и встал. – Теперь нам друг от друга никуда не деться. Пассажир – это у нас вроде названого брата и ученика одновременно. А я, значит, типа наставник получаюсь.

  – «Двое их – учитель и его ученик», – вспомнил Вадик. Птаха рассмеялся:

  – Иди ты в задницу, Энакин хренов! Даром что похож.

  – Сам туда иди! – отозвался Вадик. Теперь смущаться было незачем и вообще казалось, что они с Птахой давным-давно знакомы. А драка с братом и нападение в Нижнем городе были и вовсе с кем-то другим и в другой галактике.

  Вадик осторожно тронул белоснежный борт «Тахо». Среди слякоти Нижнего города она выглядела почти нереальной. Но под рукой был вполне твердый металл, еще теплый – машина простояла не очень долго. И что, сейчас вот прямо можно открыть дверь и попасть внутрь?

  – Хочешь, залезай, Пассажир, – нет, Птаха определенно читал мысли. – Или подсадить?

  – Ну уж не такой я мелкий! – возмутился Вадик. – Просто... до сих пор не верится. Чтоб вот так шел человек – и мало того что отбил, так еще и с собой взял.

  – А я и не человек, – усмехнулся Птаха. – Я пес.

  Вадик молча уставился на него.

  – Гав, – с абсолютно невозмутимым видом сказал Птаха.

  – Да ну тебя! Я серьезно!

  – Я тоже. Знаешь, зачем в городе собаки нужны? Потому что без них будут крысы. Вроде той гоп-компании. А я крыс, знаешь ли, не люблю. И гоняю. И уж точно не собираюсь допускать, чтобы они кого-то загрызли.

  Он хищно оскалился и действительно стал невероятно похож на огромного бойцового пса. Только сейчас Вадик осознал, что Птаха, по сути, разогнал тех отморозков один. Безо всяких там стволов, про которые так упоенно рассказывал Валерка. Вспомнился тот звук удара и хруст, и Вадик поежился. Он не хотел знать, что тогда хрустнуло под Птахиным армейским ботинком.