Текст книги "Будь моим Пассажиром (СИ)"

Автор книги: Екатерина Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

  – Конечно, не обижусь, – улыбнулся Птаха. – Сам знаешь, мотаюсь я много, так что буду только рад.

  – Вот и круто! Договорились, – Прокси снова повернулся к Вадику. – Приходи хоть завтра, а пока я снова в гнездо. Некромант задачку подкинул, очередные электронные мозги вправить надо.

  Он снова исчез в недрах микроавтобуса, а Птаха и Вадик отправились дальше. Большинство гаражей, судя по всему, пустовало – замки проржавели, ворота заросли травой. Внезапно послышался низкий рокот мотора, и прямо из кустов, где с виду не было проходов шире того, по которому пришли Вадик с Птахой, появился гигантский синий пикап.

  – Тундра! – радостно воскликнул Птаха. Из-за руля ему помахала невысокая девушка азиатской внешности. У Вадика в школе «тундрой» в основном обзывались, но здесь прозвище, похоже, не несло ничего обидного.

  – Ага, я это, я, – весело сказала она, явно заметив замешательство Вадика. – А еще моя машина. Потому что «Тойота Тундра». Ну и, действительно, я сама оттуда.

  Она спрыгнула из салона. Именно спрыгнула, а не вышла – ростом она была не выше Вадика. Как она в этой громадине до педалей достает и как ее из-за руля видно? Выглядела Тундра, действительно, в полном соответствии с прозвищем. В черные волосы вплетено множество бусин и перышек, на шее сложное украшение из дерева, кожи и меха, на руках не менее сложные браслеты, а завершал ее облик длинный жилет, отороченный мехом. И, похоже, настоящим. Вадик с детства слышал, что экологической обстановке давно и прочно настал конец, натуральные продукты и материалы доступны только счастливчикам, которым довелось жить в Верхнем городе, а лучше за границей... Ага, десять раз.

  – Тундра, – еще раз представилась она, протягивая руку.

  – Вадим.

  – Мой Пассажир, – добавил Птаха. Тундра звонко рассмеялась:

  – Ура, я теперь не самая мелкая!

  Вадик попытался понять, сколько ей лет. Но по ее лицу, похожему на костяную фигурку шаманки – он видел такие в музее – возраст не читался. Она с равным успехом могла быть его ровесницей, а могла быть раза в три старше. Ну восемнадцать-то, наверное, есть – машину же водит. Хотя кто его знает, какие тут порядки. А вообще, сколько вот лет Птахе? Или Прокси? «А черт их разберет», – честно ответил Вадик сам себе. В общем-то, его это крайне мало заботило.

  Тем временем Тундра извлекла из необъятного кузова своей железной тезки коробку, от которой вкусно пахло колбасой. Как она забралась наверх и как коробка не перевесила – осталось загадкой.

  – Где там все? – деловито поинтересовалась она. – Опять по норам попрятались? Ладно, сейчас выманю.

  Из-под вышитой туники Тундра извлекла варган. После Прокси Вадик уже не удивлялся ничему, так что просто смотрел, как она присела у колеса пикапа и заиграла. Казалось бы, в «гнездо» Прокси и тем более в мастерскую Некроманта звук проникнуть никак не мог, но Прокси вылез уже через минуту, сменив свою заляпанную краской толстовку на черную, с таким же треугольным вензелем, что и на его татуировке, а следом за ним в отдалении замаячила высокая худощавая фигура. Тундра оборвала игру и открыла коробку – там было вяленое мясо и банки с вареньем.

  – Северные ягоды и прочая экзотика, – пояснила она Вадику. – Угощайся, сейчас чай будет.

  Оказалось, что прямоугольная яма в стороне от гаражей вырыта не просто так – вскоре в ней уже горел настоящий костер, а над ним, прямо как в приключенческом романе, висел закопченный чайник – кажется, его притащил из недр своего гаража Некромант. Тундра снова вспорхнула в кузов и принесла полотняный мешочек, пахнущий неизвестными Вадику травами. Прокси тут же сострил про их психоактивный эффект, получил по лбу от Некроманта и нисколько не обиделся. Птаха уже успел оделить всех кружками и мисками. Вадик сидел рядом с Некромантом и уже ничуть не боялся. Мало ли что там у кого было. Он точно никогда не предаст и не подведет. Потому что как можно на что-то променять вот этот настоящий огонь, невероятно вкусное угощение, чай из сложной смеси трав, которую Тундра составляла на месте – да вообще всю эту настоящую жизнь! И конечно, он научится рисовать, как Прокси. И водить, как Птаха. И разбираться в машинах, как Некромант. И у Тундры тоже обязательно чему-нибудь научится.

  – Что, юный Скайуокер, голова кругом? – усмехнулся Некромант. Вадик ответил почти теми же словами, что и Птахе утром:

  – Просто тут все другое... настоящее.

  – Верно говоришь, – задумчиво кивнул Некромант и вдруг чуть сжал его руку: – Запомни это. Навсегда. Я ненавижу терять наших.

  Вадик снова захотел сказать, что, конечно, он никогда этого не забудет, потому что вообще по-настоящему живет только сейчас, но Некромант уже снова отвернулся к костру и застыл. Уже начинало смеркаться, и в отсветах пламени его лицо казалось еще более костлявым, чем на самом деле. Словно и правда выходец с того света. На долю секунды Вадику стало жутко, но тут Тундра достала гитару. Она не пела – просто напевным речитативом под сложный перебор рассказывала какую-то старую сказку. А может, она только что сочинила ее сама.

  – ...И юные боги, склонившись перед ним, назвали его Старшим. А люди, пришедшие следом, нарекли Байкалом.

  Вадик встряхнулся и обнаружил, что уже полностью стемнело. Как так? Он помнил, как Тундра начала играть... и помнил последние слова. Это что, он опять заснул? Неловко-то как... Но Тундра, мягко рассмеявшись, пододвинула ему плошку варенья. Не желированного джема или пюре, где непонятно, сколько фруктов, а сколько сиропа с ароматизаторами – настоящего варенья с ягодами. У Птахи в руках была целая банка, и он с довольным видом подмигнул Вадику – мол, это все наше.

  – К себе пойдешь, псина? – поинтересовался Некромант, когда костер уже погас и все начали разбредаться. Прокси снова скрылся в своем безумном автобусе, Тундра ювелирно завела пикап в один из гаражей и тоже собиралась уходить.

  – А куда ж еще. Мне здесь бояться нечего, а Вадик со мной.

  – А то заходи, добычу мою посмотришь.

  – От твоей добычи обычно и сесть-то негде, – рассмеялся Птаха. – Зайду обязательно, но пока я домой. Варенье-то надо отнести. И мелкий вон носом клюет.

  – И то правда. – Некромант протянул Вадику руку: – До встречи, юный Скайуокер. Мы с тобой еще соберем флаер.

  Вадик радостно кивнул и направился по тропинке в кустах следом за Птахой.

  – Ну как тебе наша безумная команда? – спросил Птаха по дороге к дому.

  – Здорово! – честно сказал Вадик. Расспрашивать больше ни о чем не хотелось.

  Помолчав, он добавил:

  – И вообще, здесь здорово. И Внешние, и твой дом... такое ощущение, что меня там ждали. Потому что так сразу все удобно – и комната, и даже шмотки нашлись, и нетбук...

  Птаха словно споткнулся. Почти как тогда, у платформы. Он опустился на одно колено, жестом подозвал Вадика и долго смотрел ему в лицо. А когда заговорил, его голос звучал хрипло.

  – Ты угадал, мелкий. Этот дом был для двоих.

  Вадик молчал, пораженный не столько словами Птахи, сколько его интонацией. Почти так же он отвечал Некроманту – но даже тогда в его словах не было такой боли. А сейчас казалось, что на глазах Птахи вот-вот выступят слезы.

  – Ты не первый мой Пассажир, – проговорил наконец Птаха. – Что там ваши легенды говорят о семье Внешних?

  – Ну... что ее нет. Все примерно как ты тогда говорил – дорога в один конец, отречься от всего и всех...

  – Верно. Я нарушил этот принцип.

  – Но... – Вадик не договорил. Он чуть не спросил «как же ты все еще жив?», но вовремя сообразил, как это прозвучит. Но Птаха, кажется, и так все понял.

  – Погибает тот, кто создал Внешним проблемы. Лансер поплатился за то, что он и его Пассажир продолжали общаться со старой компанией Пассажира, а те повадились устраивать беспредел и угонять машины. Я... моя расплата и так пришла.

  Он долго молчал. Наступала ночь, и Вадика чуть потряхивало от ночного холода, но поторопить Птаху он не решался.

  – Я забрал к себе младшего брата, – Птаха говорил с трудом, но было видно, что и не говорить он не может. – Наши родители давно расстались, он учился в школе-интернате, ему там не нравилось, но отец настаивал, что так надо, а мать о нас и вовсе забыла, у нее другая семья. Я просто приехал под окна и забрал его, он был счастлив. Тогда я как раз закончил обустраивать дом, сделал все под нас двоих. Нам было здорово вместе, – его голос чуть дрогнул. – Мы много путешествовали, я учил брата водить... А однажды нас занесло в твой Нижний город. Брат ушел гулять без меня и нарвался на местных. Я вмешался, но их было слишком много, и меня свалили. Когда я пришел в себя, мой брат был мертв.

  Вадик опустил глаза. Слова утешения не шли в голову, да и что тут скажешь. Птаха еще немного помолчал и продолжил совсем другим голосом, злым и ожесточенным:

  – Вот с тех пор я на этих крыс и охочусь. Каждый раз надеюсь, что там будет кто-то из тех. А когда увидел тебя... у меня просто красная пелена упала. Потому что я сам сложусь, но не дам такому повториться.

  Он со злостью стукнул кулаком по земле, перевел дыхание и сказал уже спокойно:

  – Я думал, что больше никогда не возьму Пассажира. Некромант прав, мне до сих пор страшно. Да что там, это всегда риск. Я знаю места, где Пассажиров вообще не берут, чтобы не нарваться – там достаточно много народа, чтобы создать семьи между собой. А там уже дети могут остаться, могут уйти – они знают порядки и, уходя, не приведут никого извне. Но, как оказалось, один я все-таки не могу. И вещи убрать рука не поднималась. А потом нашел тебя, – он улыбнулся.

  – Я... ты... знаешь... – Вадик задохнулся. Он сам не понимал, что хочет сказать – и что он безмерно благодарен Птахе, и что никогда-никогда его не оставит, и что Птаха ему действительно как старший брат... Птаха приложил палец к губам:

  – Ничего не говори. Не надо. Я и сам чувствую, что теперь все правильно. Пойдем домой, ты совсем замерз.

  Он обнял Вадика за плечи, и уже в полной темноте они отправились к дому.

  В следующие несколько дней обычно немногословного Птаху просто прорвало. Тем более что и погода настала отвратительная, даже хуже, чем в ту ночь, когда Вадик ушел из дома. В гаражи и то выбираться не хотелось, да и оттуда признаков жизни не поступало. Так что Птаха с Вадиком подолгу сидели у камина, литрами пили чай и разговаривали. Точнее, говорил Птаха, и почти все время – о своем брате. Что он любил, что они делали вместе, куда ездили, каким вообще он был. Только его имени Птаха никогда не произносил. И лишь один раз вернулся к истории о его гибели.

  – Анна меня тогда спасла, – говорил он, и Вадик не спрашивал, о каком «тогда» идет речь. – У меня было одно желание – лечь и помереть рядом. Да, в общем, до того и так было недалеко, меня отделали куда хуже, чем тебя, и явно намеревались прикончить. Анна их разогнала. Внешние чуют друг друга... она была неподалеку.

  – Женщина? Разогнала? – удивился Вадик.

  – Я же тебе говорю – это Анна, она совсем особый случай. Как минимум, она дальнобойщик и защищаться умеет. А меня забрала к себе в машину и увезла из города. Мы чужих не берем, а я Внешний, меня можно. Всю кабину я ей кровью уделал, – Птаха криво усмехнулся. – И все твердил, чтоб оставила в покое и дала подохнуть. Ох и крыла она меня за такие разговоры. Я, говорит, если кого и могу отдать, то только дороге, а уж точно не всяким там отмороженным.

  – Только дороге... – эхом повторил Вадик. Птаха кивнул.

  – Поэтому Анна у нас редко появляется. Не хочет лишний раз с Некромантом сцепиться. Когда она мою «Тахо» перегнала – я за руль сесть еще не мог – она с ним реально чуть не передралась. Анна считает, что если кто пошел против наших законов – дорога его сама найдет, а Некромант не любит ждать. Я... просто не лезу. Я никогда не тронул ни одного Внешнего. У меня другая задача.

  Вадик подумал, что вряд ли хочет знать об этой задаче подробнее. Но Птаха продолжал:

  – Я еще тогда, пока валялся у Анны в кабине, решил: если уж не подох сейчас – значит, назло этим крысам останусь жить. И постараюсь, чтобы больше им никто не достался. Пока удается.

   А потом рассказы иссякли, и Птаха снова стал самим собой – не особенно разговорчивым, чуть ироничным и деловитым. Словно ничего и не было. А Вадик ощутил, что за это время как будто окончательно врос в этот дом – его вещи заняли место на полках и шкафах, нетбук был настроен под его предпочтения, а кружка с «Камаро» стала считаться «его» и жила обычно рядом с нетбуком. Птаха смеялся, что, если вдруг кончится чай – что было почти невозможно – в эту кружку можно будет просто налить кипятка. Вадик смущался и иногда все же собирался ее вымыть. У него были и другие «его» кружки, но это же «Камаро». Поглядев на это безобразие, Птаха однажды принес еще две таких же. Вадик уже устал удивляться.

  Как-то раз из особо плотной завесы дождя возник Прокси. Когда он вошел в прихожую, вокруг него образовалось небольшое озеро. Птаха молча взялся за голову и вручил Прокси швабру.

  – Куполов здесь иногда очень не хватает, – пожаловался Прокси, вытирая лужу и стряхивая воду с зеленой челки. – Не говорю уже об информационных магистралях.

  – Прокладывай, кто ж тебе мешает, – хмыкнул Птаха. Прокси хитро прищурился:

  – С другой стороны, биологическая форма существования мне пока что нравится больше. Окончательно я с ней примирюсь, когда вылезу из мокрой куртки!

  Тут зажмурился даже ко всему привычный Птаха. Футболка Прокси, явившаяся из-под серо-зеленой куртки, была по расцветке даже еще вырвиглазнее, чем его «Фольксваген». Когда Прокси двигался, у Вадика рябило в глазах и плыли все очертания.

  – Необходим внешний источник питания, – произнес Прокси, снова переходя на механический голос.

  – Да не вопрос, – Птаха уже полез за чаем. – Обеспечу в любом количестве, главное, сядь уже куда-нибудь и не шевелись!

  – Несовершенное человеческое зрение! – ехидно заметил Прокси, но все же уселся в кресло и демонстративно застыл, сложив руки на коленях и сделав каменное выражение лица.

  – Вот так-то лучше, – проворчал Птаха. – Вадик, дуй в подвал за сгущенкой и тащи сколько унесешь. А то этот электронный разум на ней функционирует.

  Уже спускаясь, Вадик слышал начало тирады Прокси про специфику биохимии, оборванное попаданием в него чего-то мягкого, но увесистого. Возможно, диванной подушки.

  В подвале он уже ориентировался как у себя дома (впрочем, даже и не «как» – он и есть у себя дома!), так что вскоре вылез с целой охапкой банок. Одной из них Прокси тут же завладел и вооружился столовой ложкой. Вадик и сам всегда был сладкоежкой, но до Прокси ему определенно было далеко – банка пустела на глазах.

  – На самом деле, я здесь не только затем, чтобы жрать твою сгущенку, хотя понимаю, что по мне не скажешь, – сообщил Прокси, открывая вторую банку. – Я к твоему падавану. Вот скажи мне, юный падаван, у тебя здесь какие-нибудь рисунки есть?

  – Ага! – Вадик немного стеснялся показывать свои художества, Прокси ведь рисует намного круче, но тот ободряюще улыбался, так что Вадик сбегал наверх и принес блокнот. Тот самый, с которым уходил. Блокнот был помятый, местами промок и пошел разводами, но только по краям, основная часть рисунков не пострадала. Но – Вадик закусил губу от досады – на обложке оказалось здоровенное бурое пятно, и оно просочилось на первую страницу. А там был такой классный городской пейзаж.

  – А что, сойдет за элемент стиля, – Прокси ткнул как раз в этот самый рисунок. – Ваш Нижний город так только украсит.

  Птаха неудачно сделал вид, что поперхнулся чаем.

  – А что все «ваш» да «ваш»? – поинтересовался Вадик. – Ну я понимаю, Тундра явно издалека, но вы-то вроде местные?

  Удивительно, но даже Прокси ответил не сразу. Точнее, он не ответил совсем, а вместо этого спросил Птаху:

  – А вы еще не?

  – Когда бы? – пожал плечами Птаха. – Не до того было, я и так парня с того света доставал.

  – Могу я. Правда, на байке сейчас холодно... А вообще Фольц-то на ходу.

  – Нет уж. Мой Пассажир, первый такой выезд – со мной.

  – Твоя правда.

  Тут уже Вадик демонстративно закашлялся с видом «если кто вдруг забыл, то я все еще здесь и все слышу, но ничего не понимаю!». Прокси изобразил «я в домике». Птаха глубоко вздохнул и произнес:

  – Короче. Ты как-то упоминал вашу легенду про «отдать душу дороге». Как я уже говорил, лично я душу еще в пятом классе Сатане на резинку променял, – Прокси поперхнулся чаем и запустил подушку обратно в Птаху, тот не глядя отбил ее на пол и продолжал: – Но, как я опять же говорил, доля правды в этом есть. И поэтому дорога может нас привести не просто в точку на навигаторе, а туда, куда надо именно нам. Мы знаем правильные маршруты, – он подчеркнул слово «правильные». – И один из них я могу показать тебе хоть завтра. Эй, там, в Инфосфере, что с погодой?

  – Устанавливаю соединение... – произнес Прокси, закрыв глаза и стиснув виски, словно у него вдруг разболелась голова. Птаха уже опять потянулся за подушкой, но Прокси встряхнулся и ответил обычным голосом: – Завтра солнечно, но холодно. Может, даже снега дадут.

  – Да и черт бы с ним, – махнул рукой Птаха. – Эй, сгущенки оставь хоть немного!

  Остаток вечера Вадик и Прокси провели над блокнотом. Прокси хорошо отозвался о рисунках Вадика, что того не то чтобы удивило – он все-таки знал, что рисует хорошо, а брательника никто не спрашивает – но очень обрадовало. Все-таки мнение настоящего художника дорогого стоит. Некоторые рисунки Прокси дополнил парой штрихов, от чего они стали еще круче, а за руль той самой «Камаро», которую Вадик рисовал за день до ухода из дома, «посадил» щенка в кепке. Вадик хотел было надуться, но невольно расхохотался – уж очень забавно вышло. Тем временем Прокси дорисовал нотки, как бы вылетающие из магнитолы «Камаро», и подписал «Блюз бродячих собак». Вадик даже не удивился.

  – А вообще, ты чего по жизни думаешь делать? – спросил Прокси. Вадик задумался. Точнее, просто наглухо завис, так как никогда толком не задавался этим вопросом. Сначала Никитос ел мозги своей дурацкой Болгарией, а Вадику даже думать в ту сторону было противно. Потому что все равно он там не нужен и никак «вписываться», «зацепляться», «продвигаться» и все такое прочее, как выражался Никитос, не собирался. А после встречи с Птахой ему просто некогда было размышлять о будущем – настоящее и так было прекрасно.

  – Ты, главное, не загоняйся, – Птаха истолковал молчание Вадика по-своему. – Я уже говорил: ты мой Пассажир, а значит, я помогу тебе во всем. Как и Прокси, и мы все. Ты – наш. По документам все решим, чему надо – научим, машину со временем подберем. Это все не проблема, не я, так другие устроят. Вопрос только в том, к чему тебя, собственно, готовить. Мы же не в изоляции здесь. К Некроманту и из города обращаются, я чуть не всем местным компы собирал, Прокси рисует на заказ...

  – Я бы тоже хотел рисовать, – проговорил Вадик. – Если можно.

  Прокси с неожиданной силой развернул его к себе:

  – Слушай сюда, юный Скайуокер, тут не орден джедаев, а значит, можно абсолютно все. Кроме того, что нельзя. Хочешь рисовать – будешь рисовать. Вон, погода выправится, и приходи ко мне хоть каждый день. Аэрограф в руках держал когда-нибудь? Хотя откуда... В общем, научу.

  Вадик только энергично закивал. Тут из коридора раздался вопль Птахи:

  – Прокси! Зараза! Ты когда успел?

  – Мои вычислительные мощности обеспечивают достаточную скорость обработки... – Прокси изящно увернулся от очередной подушки. – А проще говоря, ты достаточно долго возился с чаем, а передвигаюсь я бесшумно.

  Вадик выглянул в коридор и покатился со смеху – у входа в гостиную на стене красовался контурный, но очень эффектный бультерьер.

  Возможно, Прокси просто паясничал, обращаясь к своей Инфосфере, но с прогнозом он попал в точку – выйдя во двор, Вадик увидел даже иней на траве. И немедленно схватился за блокнот. Снег в городе иногда бывал, но никогда не задерживался надолго, сразу же превращаясь в невнятную кашу, и уж точно не создавал таких узоров. Птаха с легкой усмешкой наблюдал с крыльца.

  – Ну что, поедем кататься? – спросил он, когда Вадик уже окончательно закоченевшими пальцами убрал блокнот под флиску.

  – Ты еще спрашиваешь! – Вадик уже стоял у гаража. Из вчерашнего диалога он так ничего и не понял, но главное – еще раз прокатиться на «Тахо»!

  Только в салоне он осознал, насколько замерз. Птаха понимающе улыбнулся и включил обогрев почти на максимум.

  – Ничего, в городе теплее, да и у нас, я думаю, это ненадолго. Что-что, а по так называемым нормальным зимам я не скучаю. Захочу снега – к Тундре в гости поеду. Но пока не захотел.

  Вадик снова задумался, сколько Птахе лет. Никитос тех самых «нормальных» зим не застал и был только рад. Хотя его послушать – климат в России в принципе неправильный во всех вариантах. И вообще все неправильное. Ну кроме, может быть, Верхнего города. Ага, десять раз. Вадик пока видел не так много, но на непригодное для жизни запустение это точно не было похоже. Свою комнату у Птахи он не променял бы и на пентхаус на крыше самого роскошного небоскреба.

  Так все-таки. Птаха точно старше Никитоса, но на сколько? С виду ему немного за тридцать. Что же это получается – климат окончательно перекосило как раз с рождением Никитоса? От такого зануды даже климат перекосит, это точно. Интересно, а Верхний город тогда уже был? И как он выглядел? Сам Птаха жил не в комплексе, это понятно. А где тогда? Старый город? Или он так всегда и был Внешним? Нет, он же упоминал, что ушел из семьи... Но тут «Тахо» тронулась с места, и все вопросы вылетели из головы.

  Наверное, они ехали по той же трассе, что и в первый раз, но от той поездки у Вадика в памяти сохранилась только летящая под колеса дорога и руки Птахи на руле. Он не мог бы с уверенностью сказать, что было на самом деле, а что уже мерещилось ему в полудреме. Но сейчас был ясный день, Вадик уже начал привыкать к мысли, что все это по-настоящему, и поэтому радостно вертел головой – то на дорогу впереди, то на приборную панель, то по сторонам, даже заглядывал в огромное боковое зеркало. И то, что он видел, нисколько не напоминало вымершие пустоши, которые, если верить Никитосу, да и не ему одному, начинались сразу же за пределами города. Леса, поля, даже какие-то поселки, обшарпанные, но вполне обжитые на вид. Небо было голубым, деревья стояли голые – зима все-таки – но не такие пожухшие и кривые, как в Нижнем городе. Даже в домах у дороги открывались окна. На одном крыльце сидела старушка с мешком сушеных яблок. Птаха остановил машину и направился к ней. Старушка не без опаски оглядела его внушительную фигуру, но он дружелюбно улыбнулся ей и достал кошелек. Вадик таращился с пассажирского сиденья во все глаза – сам он наличными, конечно, пользовался, но не припоминал ни одного взрослого, который рассчитывался бы не картой или вообще телефоном, а вот так. И так вот просто, у обочины дороги... Ну и где эта ваша экологическая катастрофа, из-за которой Верхний город лучше не покидать больше, чем на несколько часов?

  – На, отведай добычу с радиоактивных пустошей, – Птаха, как всегда, думал в том же направлении.

  – Слушай, но как оно так...

  – Чувак, Россия большая. Поедем с тобой путешествовать – еще не то увидишь. Мегаполисы и ближайшие окрестности, конечно, загажены, но и то, прямо скажем, ваши сильно преувеличивают. Я смылся отнюдь не потому, что в городе дышать нечем.

  Птаха замолчал и резко нажал на газ. Вадик понемногу таскал из пакета вкуснейшие сушеные яблоки и смотрел в окно. По мере того, как на горизонте вырастали контуры зданий, у него росла смутная тревога. А вдруг наткнутся на кого-то, кто знает Вадика? Понятно, что после всех тех новостей, наверное, не поверят, что это он, но мало ли... Вадик помнил слова Птахи, но чувствовал себя неспокойно. Птаха за рулем тоже был мрачен.

  «Тахо» влетела на высокую эстакаду, и только тогда Птаха с улыбкой повернулся к Вадику:

  – Смотри!

  День был кристально ясный, видно было далеко и настолько четко, что здания казались нарисованными. Вдали виднелся вполне узнаваемый Старый город, разве что в такую погоду даже он выглядел ярче обычного. Только вот... На глазомер Вадик никогда не жаловался. Они должны были находиться среди основной застройки Верхнего города – но ее не было. Что-то похожее на небоскребы высилось где-то далеко справа, и Вадик не мог узнать ни одного из комплексов, которые ему доводилось видеть. Эстакада вилась над какими-то гаражами – гаражи? В городе? Где ездить на машине или неудобно, или дорого, или то и другое сразу? А дома вокруг хоть и напоминали Вадику Нижний город, но выглядели не в пример приличнее.

  Пока Вадик пытался все это сформулировать, Птаха в лихом вираже слетел с эстакады и направился в сторону Старого города. Поток машин стал плотнее, временами приходилось постоять. Зато у Вадика было время убедиться, что глаза его не обманывают. Вот здесь они проезжали со школьной экскурсией, здесь даже выходили... но эти дома выглядели иначе. Никаких слепых потускневших окон, никаких защитных экранов – самые обычные жилые дома, просто очень старые. Да что там, кое-где были открыты форточки, а из окна на втором этаже вышел рыжий кот и стал прохаживаться по лепному карнизу. Или просто улица похожая? Да нет, Вадик никогда не жаловался на память – художник все-таки, пусть и начинающий. К тому же, даже если это другая улица – ну не открывают окон в Старом городе! Он вообще почти вымер! А улица определенно была та же – вот мемориальная доска на доме, вот клумба в цветах флага, только совсем не такая чахлая, как ее запомнил Вадик.

  – Так, – сказал он вслух. – Кто рехнулся?

  – Никто, – Птаха улыбнулся до ушей.

  – И что это тогда?

  – Мой город, – Птаха подчеркнул слово «мой». – Хотя, пожалуй, бывший мой.

  – Ничего не понимаю! – Вадик отчаянно замотал головой.

  – Я же говорил, – улыбка Птахи стала еще шире. – Наши маршруты, скажем так, не только по реальности. Точнее, по разным ее вариантам. Никогда не доводилось слышать, что все возможные расклады событий как бы сосуществуют одновременно?

  – Ну... это ж фантастика, вроде? Хотя... Внешних вон тоже сказкой считают.

  – Вот именно. И что бы одной сказке не путешествовать по другой, правда? У Анны в свое время это получилось случайно, она тогда и Внешней не была. Может, сама расскажет, если встретитесь. Да, на самом деле, у всех оно само собой выходит.

  – Что «оно»? Птаха, кончай издеваться!

  – Даже и не начинал. В общем, если коротко – дорога идет через все возможные варианты реальности. В моем городе не слишком заморачивались с небоскребами и не было такой проблемы с трафиком, в твоем настал транспортный коллапс и экологическая катастрофа, как минимум в черте города, поэтому все, кто мог, забрались повыше и закупорились в жилых комплексах. У Прокси... сам покажет, если захочет. Реальности – миры, если угодно – могут быть вообще не похожи. Но всегда есть дорога и есть мы. Насколько мне известно, так перемещаться могут только Внешние, и то, похоже, не все. Тундра вот ничего такого не делает. А может, просто не хочет, ей в своей версии реальности хорошо.

  – А я так тоже смогу?

  – Ты – мой Пассажир. Значит, сможешь. Но только когда сам станешь Водителем. Пока что ты можешь попасть только туда, куда тебя привезут.

  – А... в мой город попасть можно? – Вадик сам не вполне понимал, зачем это спросил – ведь только что он сам боялся там оказаться. Наверное, просто очень надо было убедиться, что его реальность все-таки продолжает существовать. И ребята где-то там есть, даже если он с ними больше не увидится.

  – Можно, – ответил Птаха. Внезапно он на мгновение замер, и его улыбка исчезла, сменившись хищным оскалом. Сейчас он действительно был очень похож на пса, почуявшего что-то неладное. И совсем другим голосом он добавил: – Даже нужно.

  Таким Вадик видел Птаху только один раз – собственно, когда они впервые встретились. И задавать дальнейшие вопросы как-то сразу расхотелось. Птаха уже не сидел в обычной небрежной позе, управляя одной рукой – он весь подобрался, крепко стиснул руль, чуть подался вперед, словно что-то высматривая впереди. Маневры «Тахо» стали резкими – даже странно было видеть, как настолько огромный внедорожник ввинчивается в поток, впрочем, мешать ей было бы себе дороже. Наконец плотный поток рассосался, и «Тахо» рванулась вперед.

  Они все так же просто ехали по городу, не было никаких внезапно расплывающихся контуров и прочих спецэффектов. Но теперь вокруг был тот Старый город, который Вадик знал и в который так рвался попасть в ту ночь. А сейчас не испытывал ни малейшего желания не то что выходить из машины, а даже открывать окно. Версия Птахи определенно нравилась ему больше. Хотя бы потому, что там Птаха улыбался.

  Странное дело – весь день они проездить никак не могли, но свет стал намного тусклее. Или это просто смог? Вадик с удивлением понял, что уже начал забывать, как выглядит небо над его городом. Особенно в плохие дни, а сегодня, похоже, был как раз такой. Над домами висело невнятное серо-желтое марево, не пропускавшее солнечные лучи. В такие дни обычно все новостные каналы советовали не выходить наружу. Верхнему городу это было и не нужно, но они сейчас ехали по Нижнему. И эта его часть даже была похожа на то, что рассказывал Никитос. Выбитые окна, следы пожаров, какие-то невнятные бараки вперемешку с обычными для Нижнего города зданиями... Смотреть на все это было неприятно – сразу вспоминался побег из дома и то, чем он едва не закончился. Вадик перевел взгляд на Птаху – нет, лучше уж смотреть на город.

  «Тахо» резко свернула в переулок – Вадика швырнуло вперед, даже несмотря на ремень. По его ощущениям, она никак не могла туда вписаться – но вписалась. Птаха заглушил мотор.

  – Сиди здесь и не высовывайся, – приказал он. – Тебе незачем видеть то, что здесь будет. Вылезешь – я за твою жизнь не поручусь.

  Вадик только молча кивнул. Под этим взглядом не хотелось не то что высовываться – он бы вообще в бардачок залез, если бы поместился. Сбросив куртку, хотя, если верить бортовому компьютеру, на улице было по-прежнему холодно, Птаха выпрыгнул из машины. Он огляделся по сторонам – на секунду позже, чем следовало бы. И Вадик не успел крикнуть, да его бы и не услышали – или, хуже того, он бы только отвлек. Застыв в кресле, он смотрел, как за спиной у Птахи из подворотни вынырнул парень – этакий белокурый красавчик с журнальной обложки. Точнее, он был бы красавчиком, если бы не перекошенное от ярости лицо. Он замахнулся ножом. Вадик зажмурился.