Текст книги "Будь моим Пассажиром (СИ)"

Автор книги: Екатерина Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

  – До сих пор боишься меня, что ли? – хмыкнул Птаха. – Не могу сказать, чтобы было не за что, но не тебе.

  – Ну просто... – Вадик снова замялся. – Не могу понять, я-то тебе зачем? Сам же говорил – мог бы проводить и исчезнуть... Я не передумал и не передумаю, – поспешно добавил он, – но просто...

  – А вот, допустим, захотелось мне так. Не волнуйся, я в любом случае рискую больше.

  – В смысле?

  – Я отвечаю за тебя жизнью, – коротко ответил Птаха. – У тебя, если что, еще есть вероятность смыться. У меня – нет.

  – Тогда я тем более не понимаю...

  – А мне, может, нравится рисковать, – Птаха снова широко ухмыльнулся. – И вообще, ты – отчаянный. Как я. Как мы все. Обычный домашний мальчик из Верхнего города не ушел бы из дома. А если бы и психанул временно, не забрался бы так далеко в Нижний. И от меня свалил бы впереди собственного визга, потому что я же страшный-ужасный Внешний, мы людей заживо на запчасти разбираем, – он состроил гримасу и сам расхохотался.

  – И в жертву приносите, ага, – теперь Вадику самому стало смешно от всех этих россказней и от его опасений. Но Птаха уже не смеялся.

  – Вообще, про дорогу в один конец я не зря говорил. К нам не должны попадать посторонние, ни сами по себе, ни в поисках кого-то пропавшего. И если я тебя привел – то я за тебя ручаюсь. По тому, что ты рассказал, я достаточно о тебе знаю, чтобы рискнуть. Поэтому и предложил стать Пассажиром. Ну и я же тебе уже сказал: я пес. У меня чутье. И это чутье мне говорит, что с тобой выйдет толк.

  – «Я уличный пес, подвал, в котором я рос...» – вспомнил Вадик старую песню.

  – «Бывал со мною часто жесток», – тут же подхватил Птаха. – «Учил быть первым всегда, от ушей до хвоста, и ненавидеть хозяйский свисток...».

  Со стороны, наверное, они выглядели полными психами, но смотреть было некому. Поэтому они так и стояли у машины и горланили песню, и Вадику казалось, что и сам он уже все про Птаху знает, и конечно же, пойти с ним было единственным возможным решением, потому что он и есть тот самый «первый педагог» и герой уличных драк.

  – «Удача за нас, мы уберем их на раз...» – выводил Вадик.

  – «И это, без сомнения, так!» – соглашался Птаха.

  – «Нам дышится в такт, и ускоряет наш шаг блюз бродячих собак!» – финал припева превратился в настоящий собачий концерт. Даже, кажется, отозвалась пара настоящих псов. Вадик был готов продолжать, но Птаха жестом остановил его:

  – Успеем еще наораться. Не забывай, мы не так далеко ушли. Этих я шуганул, но они тут не одни такие. Да и еще кое-что надо сделать.

  Вадик недоуменно взглянул на него.

  – Ты должен исчезнуть, – отчеканил Птаха. – Никакой Вадим... как тебя там по фамилии?

  – Комаров, – мрачно сказал Вадик. Свою фамилию он терпеть не мог.

  – Так вот, никакой Вадим Комаров меня не встречал и со мной не уходил. Думаю, не надо объяснять, почему.

  – Да уж, брательник ту еще панику разведет. А у него связи, – Вадик помрачнел, но тут же вскинулся: – А может, я помер! Может, меня те уроды совсем запинали!

  – Верно мыслишь, – кивнул Птаха. – Крови там осталось полно, еще и шапка валяется, но этого мало. Вот если бы у тебя нашлось что-то такое, что точно указывало бы на тебя...

  Вадик задумался. Коллекции фильмов было неимоверно жаль. Сколько собирал, сколько прятался от брата! Но ведь теперь уже не нужно прятаться. Птаха, поди, слова не скажет, если Вадик будет смотреть «Безумного Макса» хоть пятьсот раз подряд. Да вообще нафиг то кино, тут же рядом стоит настоящая «Тахо», и они на ней сейчас уедут! И Вадик решительно распахнул куртку и флиску и вытащил хард.

  – Вот. Корпус я сам разрисовал. И если Никитос это найдет, он точно будет уверен, что я помер, потому что при жизни я бы с этим хардом не расстался. Я ему физиономию за то и разбил, что он к нему лапы потянул.

  – Не жалко? – прищурился Птаха.

  – Физиономию? Точно нет. Хард – жалко, но ты же сам говоришь – надо исчезнуть. Я и так все фильмы там наизусть знаю.

  – Это по-нашему, – улыбнулся Птаха. – Ну что ж, пойдем тебя зверски убивать.

  На мгновение Вадик почувствовал неприятный холодок. Опять всплыли в памяти все Валеркины рассказы. Но Птаха улыбнулся еще шире и положил ему руку на плечо, и Вадик посмеялся над собой. Птаха ведь сам сказал...

  – Вернемся немного. Машину гонять не буду, хорошо стоит.

  – А куда мы, собственно, идем? – впервые спросил Вадик.

  – Своевременный вопрос, – хмыкнул Птаха. – Тут есть станция электрички. А еще тут ходит экспресс. Скорость у него бешеная, станция заброшена... понимаешь, к чему я?

  – Типа свалился?

  – Свалился, скинули, сам спрыгнул, это уже никому не важно. А тушку собаки съели, – Птаха кивнул на белого пса, бредущего чуть впереди. Пес был и правда весьма упитанным. И как раз в этот момент решил, что у начала бетонной лестницы, ведущей на платформу, может быть что-то съедобное, и принялся рыть лапами землю.

  – Да-да, псина, именно на тебя и будем все валить, – сказал Птаха. – Правда, мы моральные уроды? Но я надеюсь, что ты нас простишь.

  Пес невозмутимо продолжал свое занятие. Похоже, он и правда что-то нашел и начал есть. Вадик поежился. Еще недавно он был готов насмерть замерзнуть в Нижнем городе, только бы не возвращаться домой, но теперь, когда появился Птаха, даже такие разговоры его пугали. Конечно, это все понарошку и ничего не будет, но эта платформа была просто создана для того, чтобы сигануть с нее под скоростной поезд. Вадик никогда таких не видел – платформы монорельса всегда были отделены от путей, и двери открывались, только когда на станции стоял состав. Здесь – ничего подобного. Только бетонный перрон, давно сломанный турникет, тусклые фонари и тронутый ржавчиной предупреждающий знак, на котором силуэт подростка в ужасе замер перед приближающимся поездом.

  – Никитос, наверное, подумает, что это я сам, – проговорил Вадик и сам не узнал внезапно севший голос. – Я ему записку написал. Маркером на мониторе.

  – Сейчас мы такой цирк разводить не будем, – деловито ответил Птаха. – Пусть себе думают, что хотят. А чтобы лучше думалось – вот.

  В его руке щелкнул складной нож. Вадик невольно отступил. Птаха все еще улыбался, но как-то совсем недобро.

  – У вас, кажется, рассказывают, что дороге надо отдать немного своей крови, – проговорил он. – Можешь считать, что это сейчас и произойдет. Сам справишься или мне сделать?

  – Да я ж вроде и так... – Вадик провел рукой по лицу, только сейчас вспомнив, что его, вообще-то, били ногами, расквасив нос и губы в полное непотребство. Странно даже, что он может нормально говорить. Но на пальцах следов крови не было. Вадик ошарашенно заморгал.

  – Что было, то давно засохло, – сказал Птаха. – По новой портить тебе физиономию я точно не буду. Руку давай.

  Набравшись решимости, Вадик оттянул рукав флиски. Коротким движением Птаха полоснул его по руке. Боли почти не было, но порез сразу наполнился кровью. Вадик сжал кулак – кровь пошла сильнее и капнула на хард. Птаха удовлетворенно кивнул.

  – Смотри, ты сам перемазался, – сказал Вадик. – Почти что, этот, ритуал побратимства.

  – А что, это мысль, – хмыкнул Птаха. Чиркнув себя по руке, он коснулся пореза и шепотом повторил «будь моим Пассажиром». Вадик так же шепотом произнес положенный ответ.

  Внезапно ожил болтающийся на столбе динамик и забубнил о приближении скоростного поезда и о необходимости отойти от края платформы. Но Вадик, разумеется, пошел вперед. Он завороженно следил, как приближалась ослепительная фара в голове состава – казалось, он движется очень медленно, об огромной скорости говорил только стук колес. «Давай!» – крикнул от лестницы Птаха, и Вадик, уже без тени сожаления, швырнул заляпанный кровью хард на пути. Экспресс несся мимо, и от мелькания огней у Вадика закружилась голова. Казалось, этот вихрь сейчас захватит и его и унесет с собой... Он почувствовал, что ноги подкашиваются. Про край платформы говорили не зря...

  – Нет, тебя точно надо отсюда забирать. Убьешься на раз. Разбаловались вы там наверху с вашими монорельсами.

  Птаха крепко держал его за плечо, не давая упасть. Наконец в глазах перестали кружиться цветные огни, и Вадик выдохнул. Стук колес экспресса затихал вдали, а брошенный на рельсы хард словно растворился. Вадика пробрала крупная дрожь – он так и ходил в расстегнутой куртке. А может, холод был совсем ни при чем.

  – Это нормально, не каждый день умираешь аж по два раза, – усмехнулся Птаха. – Пошли в машину, будем тебя в чувство приводить.

  Они спустились по лестнице, где все тот же белый пес до сих пор что-то жевал, и на последней ступеньке Птаха внезапно пошатнулся. Он упал бы, если бы не схватился за столб.

  – Ты в порядке? – спросил Вадик, холодея от ужаса – неужели с Птахой что-то случилось? Он ведь не знал, что там произошло... У тех уродов могли быть и ножи... В голове замелькали ужасы про внутренние кровотечения и все такое – Вадик любил читать статьи, разбиравшие, почему средний герой боевика в реальности не прожил бы и пяти минут. Начитался на свою голову... Но Птаха уже снова твердо стоял на ногах.

  – Нормально все, голова закружилась. Не рассчитал сил, пока тебя вытаскивал.

  – Ничего не понимаю! – зажмурился Вадик. Но, не успев договорить эту фразу, он вспомнил, что Птаха с самого начала почти все время держал его за локоть или за плечо. И вспомнил, как на глазах возвращались силы, хотя он был уверен, что не сможет даже встать. Так что же получается...

  – Ой, – сказал Вадик. – Так бывает вообще?

  – Все бывает, медведь летает, – привычно ухмыльнулся Птаха. И помахал руками, изображая того самого медведя, благо комплекция более чем позволяла. Вадик сложился пополам от смеха и с трудом проговорил:

  – Ну что, полетели отсюда, что ли?

  – Угу, – теперь это был все тот же Птаха, и уверенным широким шагом он двинулся по улице. Вадик поспешил за ним, продолжая удивляться, что без труда успевает. Или просто дело в том, что, как говорил тот же Птаха, человек прочнее, чем кажется? А голова у него закружилась просто от резкого рывка, Вадик ведь и правда не знал, что нельзя стоять так близко к поезду? Да какая, в конце концов, разница! Они оба живы и в порядке, и вот из-за угла опять возникла белоснежная «Тахо». Птаха распахнул пассажирскую дверь:

  – Располагайся, Пассажир.

  Вадик забрался на высокий порог и со счастливой улыбкой плюхнулся в огромное кресло. Тем временем Птаха порылся в багажнике и извлек бутылку воды и пачку влажных салфеток. Вадик набрался смелости и взглянул на себя в боковое зеркало.

  – Красавец? – хмыкнул Птаха, устраиваясь на водительском сиденье.

  – Н-ну, бывало лучше, – честно ответил Вадик. – Но думал, будет хуже.

  После того, как он умылся, изведя почти всю бутылку воды и полпачки салфеток, о нападении напоминали только несколько ссадин и рассеченная бровь, немного мешавшая смотреть вверх и вправо. Понятно, откуда столько кровищи – Макс вон как-то об угол парты так приложился, так на полу, натурально, лужа была. Отмыв все это безобразие, Вадик стал выглядеть уже вполне прилично. А порез на руке и вовсе закрылся как будто сам собой.

  – Есть хочешь? – спросил Птаха.

  Вадик задумался. Когда он, собственно, последний раз что-то ел? Вроде еще дома съел жареных пельменей... Неужели это было сегодня? Нет, наверное, уже вчера... А который час, вообще? Спихнув трекер с лестничной площадки, Вадик вообще потерялся во времени. Ему уже казалось, что по Нижнему городу он бродил не один день. Так, стоп, есть же телефон. Даром что без симки, время-то он покажет... Телефон показал только растрескавшийся экран. Черт, обидно. Ладно, инфу ведь можно вытащить. Наверное, Вадик совсем завис, потому что Птаха махнул рукой:

  – Ладно, если так долго думаешь, то за час-другой ты с голоду не умрешь. Все, поехали отсюда. Пристегнись.

  Птаха повернул ключ, и мощный мотор заурчал, как огромный довольный кот. Вспыхнула огоньками приборная панель. Свет фар прорезал темноту. И все это было настоящим, не в кино и не в игре. Вадик почувствовал, что сейчас позорно разревется. На плечо снова легла рука Птахи:

  – Все нормально, первый выход на дорогу – дело такое. Бывает.

  И Вадик все-таки разревелся, как маленький – от грусти, что ему уже не сидеть с Валеркой на дереве и не получать от Верки дурацких записочек, от облегчения, что про эту тупую Болгарию можно забыть, и от счастья, что он здесь, на пассажирском сиденье самой настоящей машины, а за рулем – самый настоящий Внешний, который навсегда увезет его отсюда. Да, наверное, плакал он от этого слова «навсегда» – потому что все будет, конечно же, круто, но совершенно по-другому.

  Тем временем Птаха вывел машину из переулка и прибавил газу. Мотор набрал обороты, и Вадик улыбнулся сквозь слезы – вот теперь все было правильно. По бокам дороги замелькали фонари, и хотелось, чтобы так всегда и было. Никуда не сворачивать, только ехать дальше сквозь ночь. Птаха расслабленно откинулся на водительском сиденье, управляя одной рукой – но вот дорога заложила вираж, и он мгновенно и жестко стиснул руль, изменяя курс. Вадик давно перестал плакать и только завороженно наблюдал за его точными экономными движениями. Неужели когда-нибудь он сам сможет так же?

  – И ты так сможешь, – Птаха снова отвечал на его мысли. – На то и Пассажир, чтобы однажды стать Водителем.

  – А это... говорят еще, что только на чье-то место...

  – Говорят, что кур доят, – назидательно произнес Птаха, – а к нам привезут, они только яйца несут. Это Пассажир у каждого может быть только один, а Водителей много. Сам все увидишь. Смотри, уже светает.

  Действительно, впереди занимался рассвет – не то непонятное желто-бурое марево, которое Вадик видел сквозь стекла галерей, а настоящий алый рассвет. Вадик рассмеялся от радости, уже не помня, что недавно плакал. Птаха лишь чуть улыбнулся и кивнул каким-то своим мыслям.

  – Не знаю, как ты, а я хочу есть. И бензина мало. Останавливаемся.

  Вадику не хотелось останавливаться – так бы и ехал хоть год. Но Птаха открыл дверь, и с заправки принесло запах пончиков. Только сейчас Вадик понял, что неимоверно голоден. Неужели он действительно ел всего лишь вчера? И они ехали всего пару часов? В глазах все еще мелькала летящая под колеса дорога.

  Птаха без слов понял, что к осмысленным действиям Вадик пока не способен, махнул рукой и пошел возиться со шлангом. Вадик слушал, как топливо льется в бак, вдыхал запах бензина и до сих пор не мог до конца поверить, что все это происходит на самом деле. Может, поэтому и не решался даже шевельнуться в кресле. А когда решился, Птахи рядом не было. На секунду Вадик даже запаниковал, но Птаха уже появился снова. В руках он держал большой бумажный пакет и картонную подставку с двумя стаканами.

  – Не исчезну я никуда, не бойся, – Вадик, кажется, уже начинал привыкать, что Птаха отвечает на его мысли. – Подержи, я машину отгоню. Ближе к себе, а то зеркало мне закрываешь.

  Вадик виновато потупился.

  – Спокойно, – усмехнулся Птаха, – всему еще научишься. А теперь давай завтракать. Не знаю, что ты любишь, взял тебе какао.

  Вадик уже успел запихать в рот целый пончик и потому только радостно кивнул. Птаха совершенно искренне просиял:

  – Говорю же, у меня чутье. И да, если ты не будешь сметать весь пакет, я буду тебе весьма благодарен.

  – Я постараюсь, – с набитым ртом проговорил Вадик. Конечно, слопать это все в одиночку было нереально, но пончики действительно были необыкновенно вкусные. Совсем не такие, как в кафешке рядом со школой, куда Руслан вечно водил девчонок, с которыми гулял, а те хихикали и боялись растолстеть. Дуры. Там пончики были в блестящей разноцветной глазури и со всякими украшениями, а эти – просто обжаренные колечки теста, посыпанные сахарной пудрой. Никитос как-то говорил, что такие пончики были, когда он был маленьким, Вадик их не застал. А зря, они гораздо вкуснее!

  – Доел? Ну поехали тогда. Кстати, чего мы в тишине сидим, а? – Птаха нажал на кнопку магнитолы. Как по заказу, из динамиков раздалось: «Я не считал своих врагов, я не боялся их клыков, я не умел ходить с поджатым хвостом...».

  – «Из всего, что в жизни есть, ценилась верность и честь, а все остальное – потом...» – негромко подпевал Птаха. Вадик, конечно же, подхватил:

  – «И в каждом новом бою, в борьбе за шкуру свою, со мною были друзья, это факт!»

  Птаха одобрительно кивнул, выводя машину на трассу, и прибавил громкость:

  – «Мы свято верили в то, что не забудет никто...»

  – «Блюз бродячих собак!» – проорали оба уже во все горло. Птаха резко надавил на газ, и «Тахо», взревев почти на инфразвуке, рванулась вперед. Вадика вжало в сиденье, и он не сдержал восторженного вопля. Птаха с улыбкой чуть обернулся к нему:

  – Мы еще и не так можем! Не боишься?

  Вадик только замотал головой. Еще один легкий толчок из-под днища – и «Тахо» словно полетела над дорогой. Вадик, кажется, забыл даже дышать. Да что там – он боялся моргнуть лишний раз, чтобы не упустить ни секунды. Потому что – а вдруг это закончится?

  И это закончилось. Но никто никуда не исчез – просто «Тахо» плавно затормозила перед небольшим деревянным домом. Вадик даже протер глаза – он такие видел разве что на картинках, Серега и тот, на что консерватор, давно жил в многоэтажке. Но ведь действительно – сейчас все по-другому.

  – Сиди пока, загоню машину и вылезешь.

  Гараж казался совсем маленьким, но огромная «Тахо» плавно вписалась туда, и вполне осталось место открыть двери. Но на то, чтобы вылезти, Вадика уже не хватило. Только сейчас он осознал, что на ногах уже больше суток, а по собственным ощущениям – так с неделю. Глаза закрывались. Засыпать не хотелось – то ли чтобы не пропустить ничего интересного, то ли чтобы все это не пропало – но не засыпать уже не получалось.

  – Сам дойдешь или отнести? – поинтересовался Птаха. – Меня, в общем, не напряжет.

  – Да вот еще! – от возмущения Вадик даже ненадолго проснулся. Совсем ненадолго, потому что на дорожке от гаража его стало клонить в сон прямо стоя. Птаха подхватил его под локоть, подбадривая, как маленького: «Так, давай, шаг, еще шаг, теперь по ступенькам, вот, отлично...». И от него почему-то это совсем не было стыдно. Или это было уже во сне? Из куртки Вадик еще кое-как вывернулся – точнее, его вытряхнул Птаха, вместе с флиской. Снимая кроссовки, Вадик клюнул носом и чуть не упал. Тогда Птаха все-таки подхватил его на руки и без малейшего усилия отнес на второй этаж. Надо же, а с виду дом совсем небольшой... Это было последнее, что Вадик успел подумать. Он смутно ощутил, как его чем-то накрыли, и окончательно провалился в сон.

  Вадик открыл глаза и некоторое время не мог понять, как оказался лежащим на диване. Была же «Тахо» и трасса, и скорость, и свет фар... или нет? От мысли, что все это могло ему просто присниться, слетели остатки дремоты. Он резко сел и огляделся.

  Нет, он был определенно не дома. И не у Сереги. И, к счастью, точно не в какой-нибудь дурацкой Болгарии. Потому что фотографии родительской обстановки он видел, и это была не она. Деревянные стены и потолок, чуть потертый бежевый диван, на котором он, собственно, сейчас и сидел, озираясь, плотные рулонные шторы... Какое сейчас, вообще, время суток? Он привычно взглянул на левую руку, но трекера, естественно, не увидел. Зато увидел тонкий, но заметный шрам. Память вернулась так резко, что захотелось заорать на весь дом, но Вадик сдержался – вдруг сейчас все-таки ночь и Птаха еще или уже спит? Но от души замолотить кулаками по дивану ему точно ничто не мешало.

  Вадик был одет все в те же джинсы и футболку, в которых ушел из дома. Джинсы были неимоверно грязные, и он, устыдившись, что валялся на диване в таком безобразии, поспешно их снял. И только тогда задумался, что переодеться-то, собственно, не во что – Птаха слишком намного его крупнее. Ну ладно, наверное, тут постирать есть где... Вообще, конечно, он совсем не так представлял себе жилище Внешнего. Если верить Валерке, так они живут не то в бункерах, прячась от непригодного для дыхания воздуха, то ли вообще в гаражах, чтобы с любимым авто не расставаться. Но как минимум Птаха обитал во вполне благоустроенном доме.

  На подлокотнике дивана оказался ворох одежды. Сверху лежал листок с запиской: «Нашел в залежах на чердаке, покопайся, может, что пригодится. Если проснешься и меня не застанешь, не пугайся, скоро вернусь. Ванная за стенкой. Внизу кухня, пользуйся». Голодным Вадик себя не ощущал. Он изучил «залежи» и выкопал даже пару комплектов одежды примерно своего размера. Ну велико, конечно, но не до такой степени, чтобы штаны поддерживать приходилось. Вещи были старые, но в неплохом состоянии. Еще с Птахиного детства, наверное, завалялись. Но представить Птаху в возрасте Вадика или младше не получалось. Он как будто всегда был таким, каким появился перед ним в Нижнем городе.

  На стене Вадик обнаружил зеркало и не без опаски подошел и заглянул в него. Но ничего страшнее нескольких синяков и рассеченной брови не обнаружил. Они с Русом однажды еще похуже друг друга отделали, когда тот его достал своим трепом про свидания, и ничего, в тот же день вместе тусовались в парке. А тут – говорить не о чем. Особенно если вспомнить, что вчера Вадик вообще не был уверен, что жив останется. Так, стоп, «вчера»? Вадик чувствовал себя прекрасно выспавшимся, но, когда он поднял одну из рулонных штор, оказалось, что за окном день. Нет, за пару часов он бы так не отдохнул. Это что – он сутки проспал? Такого с ним не бывало, даже когда он болел. Но организм подтвердил его догадки, резко сообщив, что умрет с голоду, если в него немедленно не положат что-нибудь съедобное. Хотя только что Вадику совершенно не хотелось есть. Значит, надо воспользоваться любезным предложением Птахи. Хотя лучше всего, конечно, если он сам дома. Так оно как-то... больше верилось, что это по-настоящему.

  Вадик еще раз оглядел перепачканные грязью, кровью и черт знает чем еще джинсы, и брезгливо отпихнул их в сторону. И как он в этом спал? Футболка была немногим лучше. Вадик выбрал из «залежей» камуфляжные штаны с кучей карманов и футболку с изображением бультерьера в каске. Вот в этом он и нынешнего Птаху легко мог бы себе представить. Вадик оглядел себя в зеркале, остался доволен и отправился умываться.

  Птаха сидел внизу у камина. Вадик даже протер глаза. Настоящий камин! Не какой-то там экран с анимацией, не инфракрасный обогреватель, вяло изображающий тлеющие угли – самый настоящий огонь! А рядом, словно Птаха заранее знал, что Вадик придет именно сейчас, стоял столик с бутербродами, вареными яйцами и большим пузатым чайником.

  – О. Восстал, – прокомментировал Птаха, увидев Вадика на лестнице. – Присоединяйся, сам как раз завтракать собирался.

  – Не понял! – Вадик завертел головой в поисках хоть чего-нибудь, указывающего на время.

  – Сутки ты продрых. Даже немного больше. Это нормально, после города здесь вырубает. Как там было – «выезжали на природу, еле отдышался под выхлопной трубой». Да-да, радиоактивных пустошей тут не водится. Пустыри есть, но вроде нормальные. Покажу потом, как освоишься. Сегодня я точно с места не сдвинусь, и так вчера весь день мотался. Сам понимаешь, ты здесь появился несколько незапланированно, что там у меня на чердаке валяется – я уже сам не помню, да и в любом случае ты мельче и не такой квадратный. Так что вот.

  Он кивнул на лежащую в углу кучу пакетов. Вадик даже протер глаза. Все это как-то совершенно не вязалось с обстоятельствами... выходит, уже позавчерашней встречи. Птаха усмехнулся:

  – Что, за пределами Верхнего города жизни нет, только пустоши и убежища с довоенными просроченными консервами? Нет уж, тушенку предпочитаю качественную.

  – А что, правда есть?

  – Полный подвал. Небольшой апокалипсис точно пересидим. Ешь уже давай.

  Вадик охотно вгрызся в бутерброд с колбасой, а Птаха тем временем продолжал:

  – Нет, народ у нас всякий, сам увидишь, но лично я даже апокалипсис пересиживать предпочитаю с комфортом. И уж точно не рыться по чьим-то нычкам в поисках полезного. Это веселое занятие оставлю крысам из Нижнего города, – он хищно оскалился.

  Вадик глубоко задумался. Птаха, в общем-то, опять угадал его предположения. Пока Внешние были исключительно персонажами историй, которые рассказывал на переменах и в парке их «Клуб городских легенд», как обозвал их Миха, Вадик, естественно, никогда не задавался вопросом, откуда у Внешних, собственно, машины и все прочее. Как будто, действительно, произошел какой-то катаклизм, и они ездят на том, что после него осталось. Но ведь и старую машину надо как-то обслуживать, ремонтировать... В сказках этому всему не место, но он-то не в сказке! Хотя на этот счет у Вадика были сомнения.

  – Не знаю, разочарую я тебя или обрадую, – сказал Птаха, дожевывая очередной бутерброд, – но интернет здесь тоже есть. Сигнал бывает так себе, но усилитель вроде работает. Вот усилитель по всем законам жанра, из консервной банки. Из-под ананасов.

  Вадик фыркнул:

  – Ну слушай, я все-таки не совсем придурок. Понятно, что если вы тут действительно живете, то это все не так, как у нас рассказывают, и вы тоже живые люди и вообще. А что, правда из-под ананасов?

  – А вот, в окно выгляни, – Птаха подвел Вадика к окну и показал наверх. Там действительно торчала хитрая конструкция, включавшая в себя большую консервную банку. – Все, что сети касается – это мы с Прокси. Познакомишься еще, эпический персонаж. Прокси больше по софту, я по железу, вместе всех наших и всю округу интернетом обеспечили. Не смотри так, я не всю жизнь провожу за рулем, жрать мне и этому рулю тоже что-то надо. И да, не вздумай заморачиваться, что чем-то обязан и все такое. Я взял тебя Пассажиром, и я за тебя отвечаю, пока сам на ноги не встанешь. А я помогу.

  Вадик только сжал его руку. А Птаха продолжал:

  – И да, если интересно, у меня есть бесхозный нетбук. Пока, за неимением лучшего, забирай себе и пользуйся. Но только, сам понимаешь, никаких прежних своих учеток. Вадима Комарова больше нет.

  – Туда и дорога, – буркнул Вадик. – Но я бы действительно посмотрел, что там творится.

  – Понимаю. Когда еще на собственную посмертную судьбу посмотришь.

  Вадика опять слегка передернуло. Да, пока он шагал по Нижнему городу, он не раз подумал «а вот пропаду тут с концами, вот они все забегают!». Но сейчас быть живым ему нравилось гораздо больше. И неприятно было даже думать на эту тему. Но все же его разбирало любопытство: знают уже в Верхнем городе, что он пропал? Все-таки уже больше суток прошло. Никитос, наверное, только порадовался. Вадик недобро ухмыльнулся, вспомнив свое послание. Тем временем Птаха принес видавший виды бордовый нетбук, и Вадик не без некоторой опаски полез в сеть.

  Что логиниться под своей учеткой нельзя – это он и сам понимал, Птаха мог бы и не говорить. Ровно на такие случаи у Вадика давно водился виртуал под гордым именем Макс Рокатански. Администрация, что характерно, это пропустила. На аватарке красовался кадр из фильма, профиль был заполнен в соответствующем духе. Макс был немногословен – и для соответствия характеру, и чтобы не палиться. В основном он репостил живописные фото старых автомобилей и постапокалиптических пейзажей, иногда добавляя лаконичные комментарии вроде «увидел вот». Он был подписан на нескольких одноклассников Вадика, и Валерка даже рекомендовал самому Вадику крутой аккаунт с красивыми фото. Вадик покивал и аккуратно перевел разговор на еще один паблик, в котором его виртуал, собственно, и пасся. Вообще Рокатански завелся, чтобы можно было спокойно коллекционировать материалы на любимую тему и не выслушивать от поглядывающего в основной аккаунт Никитоса про «эту твою фигню». Вот, пригодился с неожиданной стороны.

  Первым делом Вадик (временно Макс) полез на свою страницу. Последний выход в сеть – позавчера вечером, как раз, видимо, перед явлением Никитоса. Стена Вадима Комарова была завалена картинками со свечами и облаками, печальными мелодиями или просто сообщениями из сплошных рыдающих смайликов и возгласов «Как так?», «Зачем?» и «Прощай!». Причем половину авторов Вадик с трудом мог вспомнить. Разумеется, какой-то остряк с нейтральным ником не мог не отметиться записью «Помер Вадим, да и хрен с ним», с иллюстрацией, изображающей примерно то же, что Вадик нарисовал Никитосу на мониторе. И, разумеется, под записью было уже с полсотни негодующих комментариев. В том числе от совершенно незнакомых людей.

  Рядом с остряком отметилась Танька, которая, как всегда, была уверена, что она тут самая умная. «Ой, да ладно, что вы, Вадика не знаете? – писала она. – Небось специально нас разыграл и сейчас сидит где-нибудь, читает все это и ржет! Вадим, если ты думал, что так сможешь привлечь к себе побольше внимания – знай, что план не сработал! Больше надо работать над собой и своим отношением к людям, а не устраивать дурацкий трагический цирк!». Таньку в комментариях вообще только что на части не порвали. Так ей и надо. Ее послушать, так вообще все вокруг только и делают, что пытаются привлечь к себе внимание. Кроме нее самой, разумеется. Не может же человек так просто интересоваться машинами, аниме или, там, испанским языком, все только выпендриваются. А когда Вадик сказал «по себе людей не судят», так Танька в драку полезла. Он с девчонками обычно не связывался, но тут треснул пару раз. Сама напросилась.

  «Совсем дура, что ли? – писал под Танькиным постом кто-то незнакомый. – Сюда ходи и полюбуйся, чем такой „цирк“ заканчивается!». Ссылка вела на сайт новостного агентства. Когда страница загрузилась, Вадика пробрала дрожь, даром что столик, за которым он устроился, стоял недалеко от камина. Размытый снимок то ли с камеры наблюдения, то ли с чьего-то телефона, к тому же издали и в темноте. Но лежащая в неестественной изломанной позе фигура, определенно, принадлежала невысокому худощавому подростку. Цвет залитой кровью одежды определить было невозможно, но пряди светлых волос еще угадывались.

  Вадику стало нехорошо. Понятно, что такие новости благополучно забиваются стоковыми фото – вон, под фотографией уже пошел спор, сток или не сток, фотошоп или не фотошоп. Кто-то энергично доказывал, что явно видна халтурная склейка из разных мест, потому что эта станция выглядит совсем не так, кто-то ехидно отвечал «ага, все сразу такие знатоки и каждый день по Нижнему городу шляются, сталкеры диванные!», дальше дискуссия неизбежно скатилась в мат, и Вадик вернулся к репортажу. Сам не понимая, зачем, он нажал на воспроизведение видео, и ему поплохело окончательно. Текст он почти не слушал – обычный бубнеж хроники происшествий. Обнаружено тело подростка... пропавший сутки назад семиклассник... личность установлена... воспитывался старшим братом... Мелькнул Никитос, с растерянным видом что-то плетущий про подростковый кризис и несовершенство систем геолокации. Ага, ухмыльнулся Вадик, против лужи никакая геолокация не устоит. Но по спине пополз холодок – послушать Никитоса, так за Вадиком практически по следам шли. Хотя Никитос и не такое расскажет, чтобы в новостях выглядеть серьезным ответственным человеком. А через секунду Вадик забыл про всех Никитосов на свете, потому что видео вернулось к месту происшествия. Снова измятый и искореженный силуэт у насыпи... яркое пятно – осколок корпуса харда, и на нем и вокруг него крови гораздо больше, чем помнил Вадик... Крупный план неловко отброшенной в сторону руки, вообще не факт, что все еще соединенной с телом... Нет, понятно, это просто так совпало или и вовсе нарисовано, но как же похоже, черт... По счастью, на экране появился какой-то тип в погонах и забубнил про безопасность, и Вадик с облегчением промотал ниже. Там, разумеется, тоже вовсю шла дискуссия. Судя по аватаркам – не обошлось без коллег Никитоса. Вадик кое-кого из них знал. Они-то что тут забыли?