Текст книги "Абитуриентка. Студентка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Больше мать ничего не сказала, но Маркус и так понял. Усмехнулся:

– Что ж ван Тусены для такой драгоценности жениха получше-то не нашли?

– Лучше ван Саторов? – отзеркалила усмешку мать. – Даже из равных тебе нет никого подходящего. У одних девочки, у других чуть ли не младенцы, а третьи уже женаты.

– Ну раз это я такой неотразимый, то лучше подожду еще два месяца.

Лиа Одетта улыбаться перестала и отвела глаза. Маркус напрягся:

– Что-то еще?

– Может, я не совсем ясно выразилась. – Мать замешкалась, подбирая слова. – Видишь ли, ректор вряд ли захочет упустить такой шанс…

Она замолчала с многозначительным видом, и Маркус похолодел.

– То есть, либо я принимаю их условия и возвращаюсь сейчас, либо…

– Не возвращаешься никогда, – кивнула мать. – Но ты не волнуйся. Я уверена, что после помолвки ван Тусены пойдут навстречу, и если ты захочешь отложить свадьбу, мы с ними договоримся. Хотя свадьба, конечно, лучше. Ты бы получил доступ к счету ван Саторов и смог бы заняться отцовским поместьем… – Маркус мрачно взглянул на мать, и она сразу пошла на попятный: – Хорошо, пока только помолвка. В конце концов, должен же дед понимать, что в столице ты не можешь жить, как нищий. Думаю, он назначит хорошее содержание.

Маркус промолчал. Прежний вариант, когда можно было вернуться без каких-либо условий, а просто по прошествии времени, нравился ему больше.

Лиа Одетта, увидев насупленное лицо Маркуса, возмутилась:

– Думаешь, отец одобрил бы твое поведение? Ты напился, дебоширил, а в итоге лишился членства школы и был выдворен в провинциальный городишко! В какой-то «отстойник»! Да Луций не поверил бы, что его сын способен на такое! И знаешь, что бы он сказал? Он бы сказал, что ты должен отвечать за свои поступки.

– Я и отвечаю, – буркнул Маркус.

– Разве⁈ Да тебя просто выпнули, а ты и побежал! Спрятался в этой норе, как побитый щенок.

В груди словно огненная плеть шевельнулась. Едва сдерживая закипающую злость, Маркус процедил:

– Ты все вывернула наизнанку. Да, я вел себя недопустимо! А теперь несу заслуженное наказание, разве не так?

– Не так! Не так! Это я несу наказание! – со слезами в голосе воскликнула мать. – Здесь-то на тебя наверняка смотрят с почтением! А что приходится выдерживать мне? Ты представляешь, каково это, когда я приезжаю к подруге, а мне сообщают, что она не принимает? Или захожу в шляпную лавку, а в соседнем ряду, не скрываясь, обсуждают, как мне не повезло, ни с мужем, ни с сыном. Знаешь, как я хочу в такие моменты, чтобы ты вернулся? Хочу опереться о твое плечо.

Лиа Одетта замолчала, судорожно комкая салфетку и стараясь удержать на лице привычное безмятежное выражение. Вот только губы ее подрагивали, а морщинки углубились и стали заметнее. Маркус отвернулся. Как бы он ни отрицал, но доля правды в словах матери была: во-первых, все равно скоро пришлось бы жениться, так почему бы не сесть сразу на двух лошадей, а во-вторых, он ведь, действительно, не задумывался о том, что изменилась не только его жизнь, но и ее. Вдова казненного… Мать изгнанника… Наверное, ей даже тяжелее, чем ему.

Справившись с эмоциями, лиа Одетта предложила уйти, и они поднялись на третий этаж, в арендованные апартаменты.

Там, отослав Исору, свою компаньонку, мать твердо произнесла:

– Маркус, я никогда ничего от тебя не требовала, но сейчас прошу: выполни свои обязательства перед родом. Помолвка с Мелани ван Тусен не только откроет тебе дорогу в столицу, мы не только снова будем богаты и желанны в любом доме… Самое главное – больше никто не посмеет злословить ни о тебе, ни о твоем отце.

Маркус прикрыл глаза. С одной стороны помолвка, учеба в столице, беззаботная жизнь… Всё, как прежде, словно ничего не произошло, а отец просто отлучился по делам. С другой же, нет помолвки – нет ничего.

– Ладно, – выдохнул он, сдаваясь. – Сообщишь, когда все будет готово.

Мать кивнула, словно другого решения и не ожидала.

– Тогда начнем готовить прием, а прямо сегодня я закажу тебе пару новых костюмов. Один темно-синий, другой бежевый, согласен?

– Мне все равно.

– Хорошо. Только мне кажется, ты сильно похудел – нужны примерки. – Лиа Одетта обошла Маркуса кругом, сосредоточенно оглядывая. – И надо волосы отрастить. Времени мало… До бала оставайся здесь, но потом сразу домой.

– Ты будто к свадьбе уже готовишься, – проворчал Маркус и от своих же слов тревожно вскинулся: – Отложим ведь?

– Отложим, не переживай. Прием нужен только, чтобы вас с Мелани представить друг другу и подписать договоренность о помолвке. Заодно покажешь дэру Дариусу, что раскаиваешься в содеянном и хочешь продолжить учебу в его академии.

– Что⁈ – Маркус резко обернулся к матери. – Я должен буду извиняться перед ректором⁈

– А как ты хотел? – с холодком спросила она. – Если уж виноват, так найди в себе мужество вину признать.

Кровь с тупой болью ударила в виски. Ворот стал вдруг тесным, сдавил горло, мешая дышать. Ожесточенно рванув его, Маркус сказал:

– Тогда я отказываюсь.

– Что? – всполошилась мать. – От тебя же не требуется ничего унизительного! Просто признай, что был неправ.

Шайсе! Да, он был неправ и склонил бы голову перед кем угодно! Но только не перед этими девятью.

– Мама, я не смогу!

– Расплачиваясь за ошибку, твой отец смог даже на плаху взойти! – отчеканила мать. – Тебе же нужно всего лишь пообещать, что больше такого не повторится. И всё!

Маркус с горечью ухмыльнулся:

– Конечно, не повторится. У меня же нет второго отца.

Мать ахнула.

Не в силах смотреть в ее стремительно набухающие слезами глаза, Маркус отошел к окну. Чуть не выломав запор, распахнул створки и жадно глотнул холодного снежного ветра.

Перед зданием гостиницы расстилалась площадь. Там через порталы шли люди, ехали повозки… И с каждым переходом пополнялся счет ван Саторов.

О да, отец расплатился за ошибку сполна. Он смог! Но ведь он рисковал жизнью ради своей мечты, а ради чего кланяться ван Тусену? Ради возвращения в столичную академию? Ради помолвки и денег?

Сзади послышался всхлип, и мать уткнулась Маркусу в спину. Беспомощно оперлась о него и прошептала:

– Я больше не выдержу. Это не жизнь. Как будто вместе с твоим отцом и я умираю. Только медленно и мучительно.

Маркус не шелохнулся. В окно задувал стылый ветер, превращал тяжелые портьеры в паруса, а льдистый колючий снег обжигал кожу. Вскоре всхлипывания прекратились.

– Знаешь, что я иногда представляю? – спустя несколько минут негромко и уже спокойно сказала мать. Она встала рядом и посмотрела вдаль. – Представляю, что ты входишь в Совет Магов и начинаешь вводить законы, которые обязательно одобрил бы Луций. Все восхищаются преобразованиями, а ты отвечаешь, что следуешь по стопам отца. И пускай все пожалеют, что не прислушались к нему! Ты думал о таком? Мечтал восстановить его имя?

Маркус провел ладонью по мокрому лицу и хрипло выдавил:

– Мечтал.

– Ну так сделай это! – Лиа Одетта повернулась и настойчиво посмотрела на него. – Только имей в виду, что сидя в альтийском «отстойнике», к вершине не пробьешься. Ты должен быть в столице! Тут или всё, или ничего.

Маркус закрыл окно, опустил задвижку и прислонился горячим лбом к стеклу. Ледяное крошево стучало с той стороны, и вместе с ним в виски бились слова: «восстановить его имя», «должен быть в столице».

Мать ждала, он слышал ее тихое напряженное дыхание. «Всё или ничего», «должен быть в столице»… Маркус безжизненно ответил:

– Хорошо. Буду…

– Тогда после бала жду тебя дома, – с облегчением заключила лиа Одетта. В каком-то порыве она дотянулась до мокрых волос Маркуса, пригладила их и ласково добавила: – Ты все делаешь правильно, не сомневайся.

* * *

Подготовка к балу шла полным ходом.

Сидя в кресле, из которого просматривался весь атриум, Солана с презрением наблюдала за суетой провинциалок. Кто-то принес стопку изображений с модными в этом сезоне прическами, и тут же все налетели стаей голодных ворон, растащили, выдергивая друг у друга особо понравившиеся картинки. А сколько разговоров о нарядах! Одна из второкурсниц неосмотрительно похвалилась, что платье ей заказали у столичной портнихи, так остальные, не такие везучие студентки, затюкали дурочку злыми шутками.

И трескотня-трескотня… Долго Солана ее выносить не могла, но иногда проскальзывало что-нибудь интересное. Впрочем, обычно все интересности оказывались преувеличенными слухами, но для этой глухомани и слухи сойдут за новости мирового масштаба.

– Солана, а ты уже готова к балу? – на соседнее кресло подсела Розалия, и тут же диванчики рядом облепили любопытные однокурсницы.

– Готова, – скупо ответила Солана.

Уподобляться этим глупым девицам она не собиралась, и потому больше ни слова о нарядах из нее бы не выдавили. А платье ей, действительно, уже сшили. И как раз-таки в столице. О прическе же волноваться не приходилось: в день бала прибудет из дома ее личная служанка и сделает все как надо. Юлия всегда делает, как надо. Причем молча и быстро. Вот была бы возможность, Солана взяла бы в клиентки ее, а не эту подхалимку Херту!

– Не желаете ли чаю? – с поклоном подскочила только что помянутая.

Солана молча кивнула, и Херта рванула на кухню.

– Нам тоже принесите, – бросила Розалия в сторону толпившихся неподалеку первокурсниц.

Наконец, занявшись чаем и пирожными, девушки угомонились.

– Кстати, что там с уродиной? – спросила Розалия у своей клиентки, Леноры. – Не выгнали еще?

Все с интересом прислушались, а Солана удивленно посмотрела на Розалию. Неужели та настолько увлеклась предстоящим праздником, что даже пропустила мимо последнюю выходку деревенской выскочки?

Ленора между тем принялась докладывать:

– Вчера куратор вызвал ее на первом занятии, но отсутствовала она недолго. Вернулась спокойная. Посетила еще два занятия и исчезла. Сегодня в аудитории она не появлялась, однако рано утром лии Юнис, Эленора и Доминика видели ее в столовой. Она поговорила с лэром Маркусом ван Сатором, а потом…

– С лэром Маркусом⁈ – пораженно перебила Розалия.

Девицы вокруг загомонили, а Солана фыркнула. Эта Розалия никак не может понять, что не пара она наследнику ван Саторов. То, что ее дядя – глава целителей Альтии, может, и делает ее привлекательной в глазах местного мужского населения, но уж точно не для лэра Маркуса. И вообще, здесь единственная, чей род наиболее близок к ван Саторам, это она, Солана! Правда, лэр Маркус и на нее не смотрит… Пески бы побрали этот «отстойник»! А ведь мог бы и посмотреть – у них же столько общего! Оба – из древних родов, с чистой кровью, оба – сильные одаренные, которым здесь не место и обоих сослали сюда за вызывающее поведение…

– А что же лэр Маркус? Прогнал ее? – Розалия жадно подалась вперед.

– Нет, они ушли вместе.

– Как вместе⁈ – взвизгнула Розалия и плеснула из чашки себе на подол. С треском опустив несчастную посудину на столик, она вскочила: – О чем они говорили? Куда ушли? Ну!

Чуть отступив от разъяренной патронессы, Ленора с неким, как показалось Солане, злорадством сказала:

– Лии не слышали, о чем шел разговор, но потом Вэлэри села с ним завтракать…

– С кем «с ним»? – Розалия глупо захлопала ресницами.

Похоже, в голове у нее не складывалась картина из сидящих рядом наследника ван Саторов и уродины-плебейки. Впрочем, такое никто не мог представить, это Солана признавала.

– С лэром Маркусом, – терпеливо пояснила Ленора и продолжила: – Позавтракав, они ушли в учебный корпус, и больше ее никто не видел.

– А его?

– Вроде бы видели.

Сразу кто-то вспомнил, что лэр Маркус тренировался на полигоне, а кто-то заметил его выходящим из общежития… Исчезла только уродина.

– Так может ее все-таки выгнали? – неуверенно предположила Розалия. По ее ошалевшему лицу видно было, что она до сих пор не может понять, как эта плебейка посмела говорить с ван Сатором. Да еще и идти куда-то с ним! Вместе!

Забыв об испачканном платье Розалия плюхнулась обратно в кресло и примолкла. Девицы же еще немного помусолили возмутительное событие, но вскоре вернулись к нарядам и перспективным с их точки зрения женихам. И не надоело им⁈ Который круг одно и то же!

Вдруг, разбив мерное жужжание голосов, в атриум ворвались Изолда с Николой.

При виде этой парочки Солане всегда хотелось рассмеяться: одна этакая пышка с выпирающими округлостями, вторая – длинная, мослатая, как новорожденный жеребец. Нет, порознь-то они выглядели вполне симпатичными, но когда вставали рядом… Комики из выездного театра!

Изолда с подругой скинули шубы на руки встретивших их клиенток, потребовали чаю и молча подсели к однокурсницам. Физиономии обеих раскраснелись, глаза блестели – на свет явно рвалась какая-то тайна.

Солана подобралась. Обычно-то девицы еще с порога вываливают все новости, но эти молчат, выдерживают паузу. Неужели разузнали что-то действительно важное?

Остальные девушки тоже заметили странное поведение пришедших.

– Сияете, будто по светляку проглотили, – проворчала Розалия.

Изолда с Николой переглянулись и хором выпалили:

– Лэр Маркус ван Сатор уезжает в Сивилию!

– И что?

– Совсем уезжает! – сделала большие глаза Изолда.

А Никола с надрывом воскликнула:

– Он снова будет учиться в Сивильской академии! А мы здесь…

В наступившей тишине что-то звонко упало и покатилось по полу.

Солана мысленно выругалась. В принципе, ожидаемо, но почему так быстро? Почему не через год или хотя бы не после практики? С альтийской ссылкой ее примиряло только то, что она не одна такая, отверженная, что наследника самих ван Саторов выдворили сюда же, но теперь…

Девушки отмерли. Все, кто был в атриуме, обступили пятачок с третьекурсницами и сыпанули вопросами:

– Кто вам такое сказал?

– Откуда вы знаете?

– С него разве обвинения сняли?

– Его, получается, только припугнули?

– Так он на бал не пойдет?

Последний вопрос задала та самая второкурсницей, которой пошили платье в столице. Девушки пронзили ее негодующими взглядами, и она мгновенно исчезла. Все снова повернулись к Изолде и Николе.

Те наперебой приступили к рассказу, как они ходили по магазинам, что покупали, и как в лавке с альтийской шерстью наткнулись на мать лэра Маркуса, лию Одетту ван Сатор.

– Она такая красивая! И молодая!

– И совсем не похожа на вдову казненного преступника!

– Так, может, это не она?

– Она! Компаньонка обращалась к ней «лиа Одетта», а сама она выбирала виссон* (*особый сорт тонкой шерсти в Древнем Риме) для сына! Назвала его по имени! Еще они говорили про дэра Луция, столицу и возвращение лэра Маркуса в Сивильскую академию. Точно она!

– Что конкретно они говорили? – вмешалась Солана.

Изолда с охотой начала:

– Лиа Одетта хотела взять бежевый виссон, мол, он очень идет лэру Маркусу, но компаньонка, Исора, кажется, сказала, что после смерти дэра Луция еще не прошло трех месяцев и лучше бы выбрать темно-синий. В итоге лиа Одетта взяла оба отреза…

Солана вскипела:

– В Бездну ваши тряпки! Что они об академии говорили⁈

Раздались возгласы поддержки. Сейчас и остальных девушек волновал предстоящий отъезд лэра Маркуса, а не цвет его одежды.

– А что говорили? – недовольно поджала губы Изолда. – Компаньонка спросила, что, если лэр Маркус откажется возвращаться в столицу, а лиа Одетта ответила, что не откажется. Вот и все!

Поднялся разочарованный гул, но тут слово взяла Никола:

– В общем, было так… Исора посетовала, что лэр Маркус слишком упрям и может не согласиться на выдвинутые условия.

– Что за условия? – тут же всполошилась Розалия.

– Не знаю, об этом они не упоминали. Так вот, лиа Одетта улыбнулась этак снисходительно и говорит, я с мужчинами умею обращаться, а уж собственного-то сына знаю лучше, чем он сам себя. И потому не выдумывай ерунды. После академических балов Маркус вернется в родные стены, а эпизод с Альтией все забудут, словно его и не было.

– И все?

– А что еще надо? И так ясно.

Солана с трудом удержала на лице привычное равнодушно-презрительное выражение. Действительно, ясно. И надежда сойтись с Маркусом оказалась просто сопливой и наивной мечтой. Надо выкинуть ее из головы и идти на полигон, тренироваться. В конце-концов, вдруг и ее когда-нибудь вернут обратно в Варн. Лучше быть готовой.

Рывком поднявшись из кресла, Солана направилась в комнату переодеться для полигона. На ее уход никто не обратил внимания. Девушки обсуждали новость.

– А вдруг он, и правда, откажется. Раз там какие-то условия…

– Ну конечно! Вот ты бы отказалась?

– Я-то нет, но он такой… такой…

– Странный!

– Точно! А вы заметили, он подстригся? Волосы шею чуть прикрыли, а он их состриг.

– Все равно… В его ситуации любой воспользовался бы шансом! Я даже представить не могу, что лэра Маркуса может остановить.

– Согласна! Но все же, почему на его бесчинства закрыли глаза? Да еще так скоро.

– Я думаю, приняли во внимание, что буйствовал он из-за смерти отца…

* * *

В гостиной что-то изменилось. Подняв голову, Лера прислушалась. Равномерный шум голосов сначала прервался, а потом сконцентрировался в одной стороне и окрасился в тревожные и разочарованные оттенки.

Бал отменили, что ли? Если так, то плохо. Накроется выступление медным тазом, и что тогда Маркусу дарить? Денег-то, край, на пару пирожков осталось.

Впрочем, ее выступление и так может не состояться.

Кусая кончик стилуса, Лера с тоской уставилась на исчерканную восковую дощечку. День уже к вечеру клонится, скоро стемнеет, а она даже не выбрала стихотворение. Вернее, выбирала-то она многие: и Пушкина брала, и Лермонтова, и к песням Высоцкого примеривалась, – да чего только не вспомнила! – но перевод выглядел ужасно. Будто коряга с торчащими сучьями и изгибающимися корнями. И они, заразы, никак не обтесывались, а коряга не приобретала вид изящный и выразительный. Короче, с рифмами и ритмом был полный швах!

Лера прижала прохладные пальцы к уставшим глазам, посидела так несколько секунд, а потом решительно стерла все нацарапанное. Нет так нет! Значит, будет студенческий гимн, Гаудеамус. Благо даже их, заочников, обязали выучить его на зубок, а уж мелодия – проще некуда. Хотя жаль, конечно, тратить такой козырь – он бы пригодился для сдачи экзамена по пению и стихосложению.

Пройдя в темную ванную, Лера на ощупь открыла кран и умылась ледяной водой. Сегодня темнота и холод не действовали так угнетающе, наверное, от зародившегося ощущения, что скоро все беды закончатся. Скоро здесь вспыхнет уютный свет, из душа польют горячие струи, а пол будет источать благословенное тепло. Как же здорово, что Маркус согласился!

Освежившись, Лера на цыпочках приблизилась к двери и приникла к ней ухом. Все же следовало узнать, что так расстроило девушек.

Голоса сливались в неразборчивый шум, и уловить можно было только интонации. Лера присела, потом вытянулась повыше, потом послушала в створе – без разницы. Она уже хотела отойти, как вдруг совершенно ясно прозвучало знакомое имя: «Маркус!» Лера обратилась в слух. Еще раз «Маркус»… И еще… А больше ничего не понять.

Тенью метнувшись в ванную, Лера нашарила на полке стакан, схватила и кинулась обратно. Торопливо, но осторожно, чтобы не стучать, прислонила стакан к двери и прижалась ухом к донышку.

Звук стал ближе, распался на отдельные голоса.

– … буйствовал он из-за смерти отца. Бр-р, непостижимо, как вообще можно вынести такое.

– Но он же на казни не присутствовал.

– Как будто от этого легче!

– Кстати, как думаете, почему лэр Маркус не пришел? Все ван Саторы были, кроме него.

– Вот ты бессердечная, Солин! Кто же захочет смотреть, как его отцу голову отрубают?

– А я слышала, что он отца стыдится и ничего не желает от него принимать. Даже на оглашение завещания не прибыл, представляете?

– Еще бы не стыдиться! Дэр Луций – настоящий преступник! У моих родителей стекольный завод в Варне, так когда начались возмущения магического поля, вся работа остановилась. А сколько артефактов работать перестали!

– Но потом же их снова запустили.

– И что? Поля больше недели лихорадило. Столько убытков…

– Поддерживаю Мику! Дэр Луций прекрасно знал, что принесет вред и все равно открывал портал. Надо же быть таким жадным до денег!

– Его же обвинили в попытке открытия межмирового портала. А это другое.

– Ничего и не другое! Стал бы плату брать за переходы туда-сюда!

– Вот-вот! Ван Саторы и без того самые богатые, а им всё мало! Я считаю, что Совет Магов правильно осудил дэра Луция – другим неповадно будет. И на месте лэра Маркуса я бы тоже стыдилась такого отца… Ой! Чтоб пески поглотили мои слова! Не хочу оказаться на его месте…

Отступив назад, Лера в злом бессилии сжала стакан и погрозила им сквозь закрытую дверь. Ух, швырнуть бы его в эту свору безмозглых гиен, которые дотявкают сейчас до того, что дэр Луций на завтрак младенцев ел.

И додумались же! Маркус стыдится отца⁈

Она, конечно, тоже не знает, что творится в его душе, но человек, испытывающий стыд, не выйдет в одиночку против троицы придурков, чтобы защитить каких-то незнакомцев. Он не станет вести себя вызывающе. Скорее, наоборот. Подожмет хвост и постарается слиться с обстановкой, дожидаясь, когда все всё забудут.

И неважно, что с самим дэром Луцием она не была знакома. Это просто… мерзко! Придумывать гадости, когда человек уже мертв и не может обелить свое имя!

К тому же, если перед смертью проявляется истинная сущность… Так дэр Луций даже на коленях и с головой на плахе был полон достоинства, и уж никак не походил на хапугу, жадного до денег.

Врут они всё! А Шон говорил правду!

Резко развернувшись, Лера подошла к столу и размашистыми движениями начертала на дощечке заголовок: «Песня о Соколе». Вот что она прочтет Маркусу!