Текст книги "Абитуриентка. Студентка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Глава 43
Да воссияет над вами Солнце!

Выйдя в столовую, Лера нерешительно замерла. Дежавю. Все как в прошлый раз: тихо, пусто, только Маркус за своим столиком и чуть поодаль те же самые старшекурсницы.

От волнения слегка закружилась голова, а внутренний голос трусливо зашептал, что ситуация повторится в точности и Маркус снова откажет.

А нельзя! Нельзя чтобы отказал! Больше у нее ни одной зацепки, и надеяться не на кого. Значит, нужно сказать правильные слова. Представить себя шпионкой в стане врага – ведь именно так должен чувствовать себя настоящий член Ордена, – и… что? Завербовать?

Вряд ли Маркус согласится на ее условия из простого интереса, а потому нужно сделать предложение, от которого он не сможет отказаться. Вот так банально и так сложно. Но вполне реально. Человеку свойственно слышать желаемое вместо действительного, а Маркус сам предположил, что она из Ордена. Остается только утвердить его в этом мнении и намекнуть, что он получит больше, чем даст.

Не отрывая глаз от своей цели, Лера откусила от лепешки и принялась энергично жевать. Во-первых, надо было хоть немного наполнить желудок, чтобы он не заурчал в самый неподходящий момент, а во-вторых, сытому человеку легче быть уверенным и не выглядеть попрошайкой. Она же разведчица, ниндзя! Уже два с лишним месяца успешно скрывает ото всех себя настоящую и даже лабиринт прошла, не умея ничего, уже стольких людей – магов! – обвела вокруг пальца, так что и теперь не отступит.

Хотя, неправильно это… Обманывать, да еще и того, кто помог однажды.

Уже без особой охоты Лера проглотила последний кусок. Сзади дробно стучал ножом син Лидарий, от столика девушек доносились негромкие голоса, а утренние сумерки за окнами таяли под лучами светила. Чужого светила…

А и плевать, что неправильно! Другого варианта все равно нет!

Нервным движением стряхнув с платья невидимые крошки, Лера пошла к Маркусу.

Как и в прошлый раз он не обратил внимания на звук приближающихся шагов. Ну или сделал вид что не обратил, потому что само появление Леры явно не было для него неожиданным, а вот тот факт, что это снова она… Это, похоже, Маркуса озадачило. Во всяком случае, отправляя в рот очередную ложку похлебки, он вопросительно поднял бровь.

Интересно, поднятая бровь означает, что патриций разрешает к нему обратиться или это такой намек, мол, а не обнаглела ли ты жалкая плебейка? Впрочем, не важно. Ему придется выслушать!

Лера откашлялась. Затем глянула по сторонам и сдвинулась так, чтобы оказаться спиной к девушкам. А то мало ли, вдруг они по губам читать умеют или заклинание какое наложат, чтобы звук до них донёсся.

Ну всё, дольше тянуть нельзя. Чуть склонившись вперед и для пущей таинственности понизив голос, Лера торжественно произнесла:

– Да воссияет над вами Солнце!

Маркус поперхнулся. Его и без того темные глаза, казалось потемнели еще больше, черты лица заострились, а на скулах выступили желваки.

Пружина в груди чуть отпустила, и Лера незаметно выдохнула. Его проняло! У нее получилось! Не зря целый час потратила, стараясь придумать фразу, которой могли бы приветствовать друг друга настоящие «братья».

– Лэр Маркус…

От волнения получилось сипло, и Лера снова откашлялась. Рука непроизвольно взметнулась к горлу, нащупывая под платьем кольцо. Маркус проследил за ее жестом.

– Лиа Вэлэри… – начал он предупреждающим тоном.

Но Лера перебила:

– Мы не могли бы поговорить наедине?

Маркус откинулся на стуле и сложил руки на груди. Молча посверлив Леру взглядом, предложил:

– Я могу заключить нас в сферу тишины. Никто не услышит.

Вариант был хорош, но… Лера оглянулась на девушек. Те не ели, смотрели в упор, недоуменно и очень-очень зло.

Она качнула головой:

– Нет. Этот разговор должен проходить без свидетелей.

– Вот как?

Под пронизывающим взглядом Маркуса Лера почувствовала себя напуганным страусом: так бы и спрятала голову в песок. И пускай на самом деле страусы попой дышать не умеют и вовсе не такие дураки, чтобы зарываться в песок, но хотелось именно вот этого: головой в песок.

– Хорошо, – после томительной паузы сказал Маркус. – Но я бы желал закончить завтрак. Ваш разговор терпит?

Ликование наполнило тело щекочущими пузырьками, и Лера с трудом удержалась от улыбки.

– Да, конечно, – она постаралась ответить деловито, но не иначе как «пузырьки» оказались с веселящим газом, потому что вдруг зачем-то добавила: – Я, пожалуй, тоже поем. Вы не против, если я присоединюсь?

С запозданием прикусив язык и глядя, как Маркус поднимает уже обе брови, Лера беспомощно обмякла. Всё, да? На этот раз она перешла черту?

Однако Маркус лишь хмыкнул и, бросив на девушек короткий взгляд, едва заметно кивнул:

– Не против.

Не веря собственным ушам, Лера еще пару секунд таращилась на него: он согласился? На всё, на всё согласился: и поговорить, и уединиться, и даже поесть за одним столом? И не надо его ни в чем убеждать, что-то доказывать, предлагать?

Заторможенно развернувшись, она направилась к раздаче.

А старшекурсницы будто специально подстерегали, когда она будет возвращаться с подносом: окликнули на полпути и затребовали чаю.

– Извините, лии, – с неглубоким поклоном ответила Лера, – но меня ждет лэр Маркус. Ему может не понравиться, если я задержусь.

Девушки недоверчиво переглянулись, а она поплыла дальше этакой павой. Неприкосновенной и неуязвимой. Все равно у всех местных девиц на нее зуб, так одним зубом больше, одним меньше – какая разница? Зато приятно-то как.

Ели молча. Маркус смотрел либо к себе в тарелку, либо в окно, Лера же украдкой поглядывала на него. Снова закрались сомнения в необходимости обмана.

Может все-таки признаться, что она с Земли, и попросить ее вернуть обратно, упирая на причастность его отца? Если бы Маркус согласился, это бы махом решило все ее проблемы. Да, если бы согласился… Но с чего бы ему соглашаться? Ведь если он откроет портал, то его, как и отца казнят. Это во-первых. А во-вторых, он потребует доказательств. Допустим, она их предоставит, а он возьми да выдай пришелицу службе безопасности. Ага, в таком случае ее проблемы тоже решатся. И тоже одним махом! Секир-башка называется.

Нет, правду говорить опасно и лучше оставить вариант с Орденом. В случае чего можно сказать, что про Орден и Цицерона прочитала тут же, в академии, вот и навыдумывала всякого. Якобы внимание Маркуса привлечь хотела… А колечко нашла! В лесу, под кустом…

– Предлагаю пройти в библиотеку, – сказал Маркус, вставая. – Или ко мне?

Лера от неожиданности подавилась. Закашлявшись и покраснев, еле выдавила:

– В библиотеку.

* * *

Маркус привел их к своему излюбленному месту. Здесь, скрывшись за густой зеленью листвы, он резко развернулся, и они оказались лицом к лицу. Так близко, что его дыхание коснулось Лериных волос. Она отшатнулась.

– Не отходи, – придержал Маркус ее за плечо. – Я сферу небольшую сделаю.

Он еле слышно что-то зашептал. Лера смотрела, как шевелятся его губы, и в смятении думала, что когда во второй раз озвучит ту же просьбу, он просто уйдет. Отмахнется, как от назойливой мухи. Вдруг мелькнула мысль, что еще ни разу она не смотрела на его ауру, почему-то всегда терялась в его присутствии.

– Итак… – Маркус перевел на Леру пристальный взгляд.

– Да-да, сейчас.

Сердце суматошно забилось, руки похолодели, а в голову, наоборот, ударила горячая волна. Лера сглотнула. Сейчас или никогда. Если она отступит или не сможет подобрать верные слова, то все потеряет. Останется в этом мире одна, навсегда и без надежды когда-либо увидеть семью.

Она выдохнула, чтобы успокоиться, и огляделась магзрением. Воздух вокруг изменился, словно они оказались внутри мыльного пузыря, только не радужного, а голубоватого. Заодно, будто ненароком, Лера глянула на Маркуса…

И все-таки шагнула назад.

Аура его по краям полыхала пожаром, и Лере, стоящей всего в полуметре, показалось, что она очутилась посреди огня.

Жесткая рука опять ухватила ее за плечо и придвинула обратно.

– Лиа Вэлэри, если вы передумали…

– Нет! Я не передумала!

А с чего это он на «вы» перешел? Лера снова покосилась на Маркуса магическим взором. Зачётно горит! Это сколько же у него единиц?

Вдруг поверх оранжевой окаемки обнаружилась еще одна – голубая. Вначале, ослепленная пламенем да на фоне голубоватой сферы тишины, Лера даже не заметила второе свечение. А ведь и оно было сильным!

– У вас, что, и огонь и воздух? – вырвалось у нее.

Маркус холодно сощурился:

– А вы будто не знали⁈ Лиа Вэлэри, я начинаю жалеть, что пришел сюда.

– Все-все! Итак… – Лера выдохнула и подняла затвердевший взгляд. – Лэр Маркус, мне нужна ваша помощь! Подождите, я сперва объясню, почему обращаюсь именно к вам… Во-первых, вы привлекли мое внимание как студент, которого несправедливо выставили из Сивильской академии…

– Почему же несправедливо? – усмехнулся Маркус.

– А во-вторых, – не слушая, торопливо продолжила Лера, – из-за вашего отца. Я знаю, что дэр Луций хотел вернуть магию в пустыню, чтобы остановить ее продвижение и спасти гибнущие земли. Он стремился помочь всем жителям Республики, и в этом его идеи сходны с целями Ордена Солнца. Конечно, действовали они по-разному, но…

Лера запнулась. С окаменевшего, белого лица Маркуса на нее смотрели темные ружейные дула. Под их прицелом все заготовленные фразы вылетели из головы, но и молчать было невыносимо.

– Я видела вашего отца тогда… в его последние минуты, – забормотала она и уткнула взгляд в свои сцепленные дрожащие пальцы. – Он казался таким спокойным, так гордо стоял… Я даже не сразу поняла, что происходит…

Она замолчала. В ушах звенела мучительная тишина, а в груди обжигающей лавой расползалось сожаление. Как глупо она придумала «завербовать» Маркуса, упирая на несправедливость и шанс отомстить, – месть же все равно отца ему не вернет.

И как глупо она сравнила с террористами человека, мечтавшего помочь своему миру!

– Простите, – промямлила Лера. – Я не имела в виду…

– Продолжайте, – вдруг хрипло сказал Маркус.

– А? – приоткрыв от изумления рот, она вскинула голову.

Маркус нетерпеливо сощурился, и Лера, припоминая заготовленные фразы, с воодушевлением начала:

– Олигархическая власть не позволяет Республике развиваться, и поэтому Орден выступал против Совета Магов. То, что мешает прогрессу должно быть либо уничтожено, либо изменено! Ваш отец тоже понимал это и искал способы помочь Республике, однако Совет остановил его. Остановил жестко. Так, чтобы никто не захотел продолжить его дело.

На скулах Маркуса заалел румянец, а выражение глаз скрыли густые ресницы. И леший его знает, что он думает! То ли перегнула она палку, то ли можно давить дальше. Нет, наверное лозунгов все-таки достаточно.

Лера перешла к «предложению»:

– Сочувствую вашей утрате. – Голос дрогнул. Она вдруг сама почувствовала себя одинокой, все утратившей. – Мне очень жаль, что братство не смогло спасти дэра Луция, и потому я хочу предложить сотрудничество вам. Взамен на небольшую помощь я поделюсь тайными знаниями братства. Поверьте, я знаю многое, чего нет ни в одном учебнике вашей Республики.

– «Вашей»? – как-то безэмоционально переспросил Маркус.

Выдержав паузу и постаравшись напустить загадочности, Лера подтвердила:

– «Вашей».

А что? Правда же – это не её Республика. Тут даже мир не её! Она, вообще, кроме обещания поделиться тайными знаниями братства, не сказала ни слова лжи.

Поняв, что свою речь Лера закончила, Маркус потер лоб и хмуро сказал:

– Мне надо подумать.

– Конечно, думайте. – Лера без сил опустилась на диван. – Мне не впервой занятия пропускать, подожду.

– Что?

Маркус с удивлением посмотрел на нее, и Лера чуть не хлопнула себя по лбу. Это ж патриций! Аристократ, что б его! А она ему вроде как одолжение делает своим «думайте», «подожду». Хотя… Эй! Она же не девушка из провинции, она – из Ордена Солнца! А там все равны!

Лера выпрямилась и спокойно пояснила:

– Извините, но у меня не так много времени.

Маркус смерил ее недовольным взглядом, потом прошелся вдоль дивана, и наконец остановился напротив:

– Что за помощь вам нужна?

Боясь поверить в удачу, Лера так и замерла, глядя на него снизу вверх. Неужели получилось? Да, в будущем придется сочинять подробности о давно несуществующем Ордене, придумывать его философию и выдавать какие-то земные познания за тайны братьев, но прямо сейчас… она спасена?

Маркус раздраженно выдохнул, и Лера опомнилась. Торопливо вскочив и чуть не боднув его в грудь, принялась перечислять:

– Во-первых, у меня до сих пор нет патрона. Во-вторых, нужен обучающий кристалл. И в-третьих, за девятнадцать дней нужно восстановить навык управления потоком. Поэтому я снова прошу вас стать моим патроном. А еще обучающий кристалл. Ненадолго… И было бы хорошо, если бы вы помогли мне разобраться с контролем над магией.

Маркус слушал бесстрастно, но в конце полоснул острым взглядом и спросил:

– Это какие же у вас умения, если вы прошли лабиринт, не владея потоком?

Лера молча пожала плечами, давая понять, что пока договоренности нет, ни на какие вопросы отвечать она не будет. Маркус настаивать не стал.

Они замерли друг напротив друга. Маркус погрузился в задумчивость, а Лера, закусив губу, напряженно наблюдала за его лицом. Поверил он или нет? А если поверил, то какое решение примет?

Вдруг Маркус приглушенно сказал:

– Я согласен.

Сердце на миг остановилось, а потом ударило с удвоенной силой.

– Вы будете моим патроном? – осторожно уточнила Лера. – И кристалл дадите?

– Да. А с вас информация.

От облегчения закружилась голова, и Лера, мелко закивав, расплылась в широкой кривой улыбке. Маркус задержал на ее лице непроницаемый взгляд, потом тряхнул головой и, не прощаясь, направился к выходу.

– Постойте! – одумалась Лера. – А какой подарок вам поднести? У меня денег… не очень много.

Маркус стремительно обернулся:

– Только не еду! Если денег нет, то просто спойте или сыграйте на балу. Там для первокурсников специально отводят время на выступления, обычно между танцами. Да! Для вас так будет даже лучше! Выйдете публично, и все поверят, что вы моя клиентка. Тогда и через окна не придется лазить.

Последнюю фразу он произнес насмешливо. Лера вспыхнула. Выходит, он понял тогда, почему она на подоконнике сидела.

– Я петь не умею, – буркнула она. – И на музыкальных инструментах тоже…

– Тогда прочтите стихотворение. Можете даже свое. Если верить слухам, сочинять вы умеете, не так ли?

– Так… – вздохнула Лера и призналась: – Только простенькое что-нибудь.

– Простенькое? М-да… Слушайте, до бала еще три дня, вы уж постарайтесь, подготовьтесь достойно, в крайнем случае, подойдите к Шону. Хотя нет, к Шону не стоит, – Маркус поморщился, будто вспомнил о чем-то неприятном. – В общем, надеюсь на ваши… знания. И кстати, после ритуальной фразы вы все равно должны мне что-то вручить. Любую мелочь. Цветок, платок с вышивкой… Что угодно. Главное, не еду и, тем более, не хлеб!

* * *

Сегодня управление сразу двумя огненными стенами не давалось. Маркус третий день отрабатывал одновременный контроль пары щупов, и уже научился двигать стены в одном направлении, однако теперь, после разговора с Вэлэри, всё катилось в бездну. И сосредоточенность – в бездну, и выдержка.

Шайсе! В десятке шагов ревет пламя, жар опаляет тело, мгновенно высушивая выступающий на лбу пот, а перед мысленным взором все стоит упрямая точеная фигурка этой ущербной, ее полные отчаянной решимости серые глаза и белые росчерки рубцов на пылающем от волнения лице.

Помощи она попросила! Кто ж так просит-то? Он даже сам не понял в какой момент перешел на «вы». Как с равной… Впрочем, если она из Ордена, то вполне вероятно, что среди его членов нет сословного разделения, и именно поэтому Вэлэри так смело смотрит в глаза и не боится обращаться к нему, хотя никто из плебеев даже и мысли не допускает, что может вот так запросто начать разговор с представителем ван Саторов.

Да и пески с ними, с манерами этой странной девицы! Но почему он-то согласился стать ее патроном⁈ Неужели упоминание отца так повлияло? Теперь, что, любой человек сможет воздействовать на него, если скажет, что дэр Луций встретил смерть с гордо поднятой головой?

Шайсе! Нет, конечно же! Просто ущербная – из Ордена! И пускай ее там ничему не научили, даже манипулирует грубо, но ведь сообразила, колючка репейная, чем поманить. Местью! Намекнула на несправедливость, пообещала тайные знания братьев, и все ослепляющие, разъедающие ядом чувства, которые он так старательно гнал, вскипели в груди.

И еще… она видела его отца…

Самого Маркуса дед обманул, сказал, что казнь отложили. Весть принес однокурсник. Оглушающую весть… Невозможную! Ведь мать говорила, что отца помилуют, а дед обещал, что представителя ван Саторов не посмеют тронуть… Каким же глупцом он был, доверившись их уговорам!

– Знаете, я видела вашего отца тогда… в его последние минуты. Он казался таким спокойным, так гордо стоял… Я даже не сразу поняла, что происходит…

Слепая она, что ли? Или у них там казней не бывает? Или…

Он ведь ни у кого не спрашивал, как… там было. Боялся. Когда ворвался в особняк и услышал слова деда о позоре, смытом кровью, когда чуть не сжег гостиную, когда громил свою комнату и орал на собравшуюся родню, обвиняя в смерти отца, – все время боялся, пускай даже и через чьи-то слова, но увидеть сломленного, постаревшего отца на плахе. Для Маркуса он был полон жизни и идей! Ни разум, ни сердце не желали смиряться с реальностью, в которой отца больше не существовало.

А Вэлэри вот так, мимоходом, сказала. И его невысказанный, гнетущий вопрос растаял от пары простых фраз.

Отец был спокоен и горд, а, значит, ни о чем не жалел.

Но почему он не подумал о сыне⁈ Почему не подумал, каково будет ему, Маркусу? И разве эта пустыня стоила его жизни? Даже весь мир! Разве стоил?

С обреченных городов магам льются потоки золотых, льются пока не иссякнут и все ради пары десятков лет, отвоеванных у пустыни. Так почему другие наживаются на погибающих землях? Почему они не жертвуют собой⁈

В груди полыхало, жгло, словно там оказался кусок гудящего рядом пламени.

Маркус сжал зубы и сконцентрировался на обоих щупах. Те выходили из разведенных в стороны рук, будто полые трубки, по которым поток магии рванет к огненным стенам и объединит его со стихией. Краткий миг единения выпьет часть резерва, но только так можно направить заклинание в нужную сторону. Надо только сконцентрироваться, представить, что щупы – это продолжение рук и подтолкнуть огонь…

Маркус вдруг ясно почувствовал каждый из них. Не как раньше, когда сознание могло отдать лишь синхронные команды и заклинания перемещались, как отражения, а по отдельности.

Он рывком свел руки.

Две огненные стены с голодным воем метнулись навстречу друг другу, столкнулись в кратком миге борьбы, а затем взметнулись к небу единым всполохом.

Вот так! И гори оно всё!

* * *

Когда срок заклинания кончился, пламя исчезло.

Маркус неподвижно стоял в центре полигона. Чернела выжженная земля, легкий ветерок охлаждал горящую кожу, а вокруг защитного купола неистовствовала последняя в этом году метель.

Глядя сквозь мутную снежную пелену, Маркус негромко произнес:

– Что ж, лиа Вэлэри Дартс, вы обещали…

Пары месяцев ей хватит, чтобы разобраться со своими проблемами, и когда он покинет Альтию, то просто передаст ненужную клиентку кому-нибудь. Это же академический патронат – не возбраняется.

А он за это время разузнает всё об Ордене и его нынешних возможностях.

Глава 44
Ван Саторы

«Маркус, нам надо срочно увидеться. Буду ждать тебя в полдень в ресторане гостиницы 'Альтийская звезда».

С любовью и ожиданием встречи, лиа Одетта ван Сатор.'

Маркус бросил записку на стол. Сердце царапнула тревога: обычно мать не ограничивалась парой строк, и провинцию она не жалует, а значит, для прибытия в Альтию есть веская причина. Ну что опять случилось?

Торопливо скинув одежду прямо на пол, Маркус поспешил в умывальную: мать вряд ли оценит его пунктуальность, если он заявится прямиком с полигона, потный и пропахший гарью.

* * *

До города хорошо было ходить пешком – заснеженные поля успокаивали, и думалось замечательно, – однако на сей раз из-за спешки и метели пришлось воспользоваться одной из дежурных повозок академии. Извозчик всю дорогу погонял лошадей пронзительным свистом, слышимым даже сквозь порывы ветра, и долетели они за считанные минуты.

Администратор лично проводил Маркуса на второй этаж, где располагались места для особо важных гостей и где уже ждала лиа Одетта.

– Светлого дня, мама, – Маркус сел напротив матери и вгляделся в ее лицо.

На щеках – легкий румянец, как после прогулки на свежем воздухе, но лоб и виски бледные, а в уголках глаз намек на морщинки. Морщинки у лии Одетты ван Сатор⁈

– Ты в порядке? – спросил он.

Мать едва заметно кивнула. Сделав заказ, Маркус активировал установленный на столике артефакт со сферой тишины и сразу спросил:

– Что произошло?

– Просто соскучилась, захотела тебя увидеть, – улыбнулась лиа Одетта.

Её ответ Маркуса только встревожил. Они, бывало, по полгода не виделись и привыкли уже к редким встречам, так что для приезда у матери должен быть более весомый повод. Словно вторя его мыслям, улыбка на ее губах растаяла, между бровей появилась незнакомая складка, и лиа Одетта озабоченно сказала:

– Твой наставник уведомил, что ты не был у него уже два месяца. Наведайся в ближайшие дни, он ждет.

– Не хочу, – отрезал Маркус и, пресекая возможные уговоры, спросил: – Так зачем ты приехала на самом деле?

Мать посмотрела на него долгим задумчивым взглядом, потом мельком глянула на соседние пустующие столики, и со вздохом признала:

– Маркус, дела с каждым днем все хуже. Содержание особняка обходится слишком дорого, а из поместья деньги перестали поступать. Ты не знаешь, почему? Может управляющий отправляет их тебе?

– Почему мне?

– Ну как же? Ты – владелец…

– Подожди! А разве не ты его унаследовала? – Маркус в недоумении нахмурился. По умолчанию, раз он не был женат, то поместье, принадлежавшее отцу, должно было перейти матери. А то, что управляющий отписал о трудностях ему, так, видимо, по привычке: в последние годы отцу не хватало времени на все дела и часть из них он делегировал Маркусу.

Лиа Одетта медлила с ответом. Сначала она встряхнула салфетку, расправила ее на коленях и лишь после сказала:

– Перед смертью Луций завещал поместье тебе.

Ноющая в сердце заноза вспыхнула обжигающей болью, и Маркус на миг задохнулся. «Перед смертью…» Шайсе! Почему мать может так легко говорить об этом, а он никак не смирится? Сколько еще ему мучиться, сколько ночей лежать без сна, вглядываясь в тьму и гадая, осталось ли у отца что-нибудь, кроме этой тьмы?

Скользя отсутствующим взглядом по залу внизу, лиа Одетта пояснила:

– Луций составил новое завещание. Его вскрыли неделю назад, но дэр Авитус принял решение не вызывать тебя… Кажется, твоего деда устраивает, что ты до сих пор не женат и права голоса не имеешь.

Бесстрастный тон матери и выпитый залпом бокал холодной воды приглушили резь в груди, и Маркус смог говорить.

– В завещании было что-то еще? – с затаенной надеждой спросил он. – Может, отец оставил мне письмо?

– Нет, писем не было… Но ты же знаешь, Луций всегда считал поступки действенней слов. И тем, что переписал поместье на тебя, он предельно ясно выразил чувства. – Лиа Одетта наконец посмотрела на Маркуса и после небольшой паузы мягко добавила: – Он очень любил тебя.

Замолчав, она заметила, что на границе сферы тишины стоит официант с тележкой, и кивнула ему, позволяя зайти.

Маркус безучастно смотрел на появляющиеся перед ним блюда. Он так надеялся получить от отца хотя бы несколько строк, но, наверное, мать права и поместье важнее тысячи слов. Наверное…

Когда официант ушел, лиа Одетта снова вернулась к финансовым вопросам:

– Так что, доходы с поместья идут тебе?

– Нет, – Маркус зашевелился, выныривая из печальных мыслей.

– Нет⁈ Неужели дэр Авитус и здесь перекрыл нам воздух?

– Да при чем тут он⁈ – Желание матери свалить все на деда порой доходило до абсурда. – Просто земли истощились и требуют вложений! Колодцы, дороги, несколько деревень переносить надо… Какая уж тут прибыль?

– Что ж, узнаю Луция. Вместо того, чтобы позаботится о своей семье и землях, твой отец… – она осеклась.

– Что мой отец?

Лиа Одетта замялась, но под вопрошающим взглядом Маркуса сдалась и неохотно сказала:

– Выяснилось, что Луций долгое время брал из семейного фонда большие суммы. Остатков не хватило даже на выплату штрафов, и теперь еще два года наши деньги будут отдавать каким-то стервятникам из Варна… Налетели, паразиты! Они и не зарабатывали столько никогда, а уж вой-то подняли!.. А твой дед помочь отказался, сказал, что не станет перераспределять доходы из-за нас и что мы должны справиться сами. Сами, представляешь⁈ Нет, мы, конечно, справимся, но нужно время… Знаешь, я уже месяц не была у целителя.

Мать снова оглянулась вокруг, и в глазах ее промелькнуло какое-то чужое затравленное выражение. Маркус поспешил ее успокоить:

– Ты замечательно выглядишь. Никто не даст тебе больше тридцати, да и то по манере держаться, а не по внешности.

– Спасибо, Маркус. – Лиа Одетта с улыбкой попробовала салат, но тут же недовольно отставила тарелку: – По-моему, овощи не свежие.

– Еще снег кругом, мама, овощи не могут быть свежими. И зачем ты так много заказала?

– Что, я не могу уже побаловать собственного сына? – лиа Одетта уязвленно поджала губы.

– Можешь, конечно. Но тогда не жалуйся, что тебе не хватает денег.

Мать сверкнула глазами, но промолчала. А когда он доел салат и приступил к мясу, сказала:

– Не хотелось бы, чтобы земли, в которые Луций столько вложил, опустели. Может, попробуешь написать деду, попросить прощения…

– И денег? – раскусил Маркус материнский маневр.

– И денег, – легко отозвалась та и, отправив в рот ложку супа, прислушалась к ощущениям: – Чего-то не хватает, тебе не кажется?

– Да, здесь не принято класть в еду много специй… Я не стану писать деду.

– Как хочешь, – с той же подозрительной легкостью вновь согласилась мать. – Но тогда женись.

Сочный кусок мяса застрял в горле, будто сухая деревяшка. С трудом протолкнув его, Маркус уставился на мать:

– Что⁈

Лиа Одетта безмятежно посмотрела в ответ:

– Сам подумай – женишься, станешь полноправным ван Сатором, и все проблемы испарятся.

– Но мне всего двадцать три!

– С половиной.

– Да хоть с тремя четвертями! Я пока не готов обременять себя женой.

– По-твоему, я для Луция была бременем? Нежеланной обузой, необходимой только для получения денег?

В голосе матери зазвенела обида, и Маркус смутился:

– Нет, конечно… Но можно же еще подождать.

– Несомненно! И свадьба может подождать, и я могу подождать… Подумаешь, через полтора года буду выглядеть на свой возраст, подумаешь, все отвернутся от нищей вдовы преступника…

– Отец – не преступник, – угрюмо возразил Маркус.

– Разумеется, нет. Но все его таковым считают. И продолжат считать, если я буду вести жизнь затворницы. Все решат, что я стыжусь показываться в обществе и лишь утвердятся в своем убеждении… Маркус, послушай, – мать пальцами прикоснулась к его до хруста сжатому кулаку. – Нам нельзя сейчас закрываться ото всех. Наоборот, надо устраивать приемы, надо блистать и улыбаться. Надо, чтобы все видели – мы по-прежнему ван Саторы! И то, что один из нас оступился, ничего не меняет. Понимаешь?

– Ты же сама недавно говорила, что он опозорил семью.

– Прости, мне не следовало… Я просто хотела побольнее уколоть дию Селену.

– Бабушка, вообще-то, потеряла сына.

– Не сердись, Маркус. У меня тоже горе, и иногда эмоции берут верх. Хочется, чтобы всем было так же больно, как мне.

Мать украдкой вытерла уголки глаз. Маркус мысленно согласился с ней: порой и ему хотелось, чтобы окружающие страдали.

Он потыкал вилкой в кусочки на тарелке. Мягкие, поджаристые, ароматные… Жаль, аппетита нет. Впрочем, ест же он похлебку в академии. Отвратительную, зато бесплатную.

А мать, похоже, вызвала его только ради разговора о деньгах. Не очень-то приятно, но хотя бы никакого нового несчастья.

– Я так понял, ты прибыла в Альтию утром? – нарушил он затянувшееся молчание. – Чем занималась до полудня?

– Прошлась по магазинам. – Лиа Одетта счастливо улыбнулась, и тут же, словно оправдываясь, пояснила: – Альтия же! Шерстяная ткань вдвое дешевле, чем в Сивилии.

Маркусу захотелось выругаться. Ну почему мать обожает эти дорогущие тряпки? Почему бы ей не быть помешанной на кактусах или кошках, как некоторые из ее подруг?

Чувствуя себя старым брюзгой, он все же не удержался и ворчливо заметил:

– Будь поэкономней, пожалуйста.

– Так я и экономлю! – по-детски удивилась мать. – Ты просто не знаешь, какие цены в столице!

Маркус медленно выдохнул и, чтобы не заскрипеть зубами и не сказать что-нибудь резкое, занял себя мясом.

Понаблюдав, как он ест, мать подвинула ему свою, нетронутую, тарелку и тихо заговорила:

– Я теперь почти не выхожу из дома. Многие знакомые отвернулись, а другие встречаются со мной только для того, чтобы выспросить о тебе и разнести сплетни дальше. Я, конечно, говорю, что здесь учиться ничуть не хуже, чем в столице… Глупо, да? Но если молчать, такого навыдумывают! Впрочем, и без того выдумывают… Маркус, тебе надо поторопиться с возвращением. Я понимаю, что встретят тебя не очень приветливо, но недоброжелатели были всегда, а настоящие друзья ни за что не отвернутся.

– У меня не осталось друзей.

– Не говори так! Я уверена, что многие поддерживают тебя. Просто они растерялись.

Маркус даже отвечать не стал и лишь скептически поднял бровь.

– Ой, да какая разница? – отмахнулась лиа Одетта. – Вызовешь особо недовольных на дуэль и победами докажешь свое право учиться в Сивильской академии.

Кое в чем мать была права: по возвращении предстоит множество дуэлей, но почему она решила, что он во всех победит? Лично он не был в этом уверен. Не потому, что сомневался в своих силах, просто знал уровень бывших однокурсников – в столичную академию слабаков не брали.

– А как же два месяца? Вы собирались решить вопрос с моим возвращением за два месяца. Что-то изменилось?

На лице матери мелькнула досада.

– Это твоя бабушка постаралась.

Маркус ждал пояснений, и лиа Одетта нехотя продолжила:

– Из-за последних событий она поссорилась со своей давней подругой, дией Аугустой ван Тусен. Да-да, с женой ректора, дэра Дариуса… Однако ради твоего будущего пошла на примирение и они достигли определенной договоренности. Если ты выполнишь одно условие, то можешь вернуться уже в течение нескольких дней. Само собой, ректор в курсе и не против.

– Что за условие?

– У ван Тусенов есть правнучка, лиа Мелани. Единственная наследница, как и ты. В роду, сам понимаешь, только маги, кровь чистая. У нее дар огня, девяносто единиц и нынче она поступила на первый курс.