Текст книги "Миссия: соблазнить ректора (СИ)"

Автор книги: Ефимия Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Глава 3

Наши дни

Я никогда не думала, что какое-то сломанное колесо способно задержать путника часа на три, не меньше, и сильно подозревала, что дело было в близлежащей таверне, хозяйка которого оказалась какой-то дальней родственницей кучера. Так что он с головой окунулся в её хлебосольное гостеприимство, и, по-моему, напрочь забыл и обо мне, и об экипаже, и вообще обо всём на свете.

Мне тоже предложили горячего супа, густого и наваристого, щедро отсыпали каких-то солёных крекеров и сахарных цукатов. Под присмотром пары довольно ленивых соглядатаев Эстея я сидела в ожидании своей участи на лавке, грызла цукаты, ёжилась от прохладного вечернего ветра, любовалась закатом и – думала.

Поверить в то, что холостяцкая свобода может оказаться для человека дороже всего на свете, в том числе какого-то архиважного магического артефакта или другой аналогичной по ценности вещицы, которую Эстей называл «ключом», было трудно. И, тем не менее, все известные мне факты поддерживали данное утверждение, и ни один не опровергал.

Тридцатишестилетний – о, ужас! – ректор Академии с дурацкой аббревиатурой ЗАЗЯЗ Миар Лестарис за последние шестнадцать лет продемонстрировал миру два десятка любовниц и ни одной невесты. Двадцать – о, ужас, ужас! – официальных любовниц из числа почтенных молодых вдов или женщин не то что бы совсем лёгкого, а, скажем так, среднего поведения, не достойных верлад, а прост дам. Вполне возможно, что имелись и замужние избранницы, но если подобное и случалось, то осталось втайне.

Биография моей будущей жертвы (или палача, это как посмотреть) выдающимися событиями не блистала. Родился… Учился… Надо сказать, в школьные годы особыми успехами не отметился и интригующих талантов не выказывал. Но в двадцать лет абсолютно никому не интересный отпрыск древнего, уважаемого, но хиреющего феррского рода неожиданно для всех – и прежде всего для своей родни – порвал все связи с семьёй и отправился в кругосветное путешествие.

Я нередко слышала о пользе последних для души, ума и духа. В случае верлада Миара эффект оказался просто сногсшибательным: по возвращении он кардинально переменил образ жизни, поступил в магистратуру, выбрал специализацией редкую и почти уникальную область магии, а именно алхимагию (что это такое, я так и не разобралась до конца, нам в Высшей школе об этом не рассказывали), а в двадцать пять лет получил беспрецедентный государственный займ и основал ЗАЗЯЗ. Набрал команду лучших педагогов со всего Асветора, устроив закрытый конкурс, и сам, будучи достаточно молодым ещё человеком, принялся пестовать юные дарования. Вскоре на верлада свалилось какое-то внушительное наследство от наставника, с которым мой ректор познакомился в путешествии, так что займ он погасил. В итоге богатого, свободного, успешного и, судя по всему, привлекательного мужчину стали одолевать косяки алчных и целеустремлённых невест.

Примерно половина не ведающих жалости охотниц была просто благородными юницами на выданье из первого сословия, традиционно получавшими образование на дому, остальные – теми же юницами, но студентками второго сословия, пожелавшими получить аттестаты об академическом образовании. Через год, так ни разу не попав ни в какую компрометирующую ситуацию и безукоризненно вежливо отклонив как минимум сорок два приглашения на балы для светских дебютанток, Миар Лестарис запер свой роскошный столичный особняк и переехал с вещами в преподавательское общежитие. Незамужним преподавательницам и даже служанкам моложе сорока пяти лет работа в ЗАЗЯЗ не светила отныне ни при каких условиях, а студенток стали отсеивать самым тщательным образом, принимая только неказистых внешне заучек, поднимающих горящие глаза исключительно на доску с формулами, а никак не на мускулистый (ну или какой он там) стан наставника и его смазливую (наверное) физиономию. Три особо упорные девушки, не дававшие верладу Лестарису прохода, были и вовсе отчислены по разным относительно уважительным причинам. Подлинные обстоятельства стали ясны лишь у одной: адептка решила проникнуть в ректорскую спальню через окно второго этажа, однако покатые миниатюрные балкончики, исключительно декоративные, сделали своё дело – или, возможно, студентка была не в лучшей форме, но бедолага рухнула вниз, так и не сумев совратить свою неуловимую цель.

Надеюсь, бедняжка ничего не сломала, кроме надежд и веры в человечество.

Одним словом, мой ректор морально был готов к хитроумному взятию штурмом. Не исключено, что он обзавелся сухарями и запасом воды для длительной осады, возможно, прокопал тайный лаз из своей комнаты на какой-нибудь ближайший скотный двор на случай экстренного отступления. За двадцать лет можно подготовиться ко многому. Но и мне деваться некуда… Если бы только внутри меня горел азарт завоевательницы и хотя бы толика симпатии к объекту! А я верлада Миара Лестариса уже тихо ненавидела.

Я потёрла всё ещё болезненно ноющие губы, вспоминая омерзительное прикосновение кончика магической иглы. Нет, внешних следов не осталось… только воспоминание о мучительной процедуре, которой самой по себе было бы достаточно, чтобы даже не задумываться о возможности сопротивления.

Кроме того…

Моё сердце было свободно, но это не исключало всевозможных девичьих мечтаний о взаимной любви, романтических ухаживаниях, первом поцелуе, свадьбе, счастливом замужестве, семье. Все эти мечты следовало уничтожить, а затем похоронить и никогда не выкапывать. Я никогда не планировала быть чьей-то любовницей, но в будущем у опозоренной девицы выбор мог стоять между этой постыдной, с какой стороны не глянь, незавидной участью – и полным одиночеством. Неприятный выбор. Меня воспитывали не так, хотя незавидный пример имелся перед глазами с детства.

Любовница была у отца – невысокая, круглощекая дама, работающая в кондитерской.

Об этом знали все, даже маленькая я, об этом судачили слуги, с упоением обсуждала с матерью тётя, мать Элейн, верлада Миттери Тэйл. Мать в обсуждениях участия не принимала, зато тётя утверждала, что измена с представительницей сферы торговли свидетельствовала об отвратительном вкусе и каком-то особенном неуважении к благородной фамилии Тэйл, жене и ребенку. Как будто было бы легче, если бы это была герцогиня! Мне же, напротив, изначально все виделось в довольно романтическом свете, и от холодной суровости отстраненной матери хотелось сбежать в полумрак уютного маленького заведения, где пахнет выпечкой, корицей и чем-то неуловимо сладким. Только потом я поняла, что если бы этой тёплой незнакомой мне женщины не было, возможно, и мать была бы добрее и теплее ко мне…

Теперь уже было неважно.

Когда колесо починили, и наша маленькая процессия готова была продолжить путь, стемнело, и в ЗАЗЯЗ, находившуюся в двух-трёх вланах от небольшого городка Астланда, мы подъехали ближе к полуночи. Я сомневалась, а пропустят ли незваную гостью вообще, но, как выяснилось зря: гостью, а точнее, адептку Ари Эрой – таково было моё новое имя – терпеливо ждали. Ни кучера, ни соглядатаев Эстея за пределы высоких кованых ворот не пропустили, чемоданы пообещали утром отнести на место. Не желая мучить заспанного привратника, симпатичного высокого молодого человека, обладателя лохматых, соломенного цвета волос, я уверила его, что доберусь до своей комнаты сама.

– Самая лучшая, надеюсь? – капризно спросила я, вовремя вспомнив о своей роли избалованной взбалмошной девицы. – Это самая лучшая комната в вашем свинарнике?

– Да, лада, – дружелюбия в голосе юноши изрядно поубавилось. – Вас точно не нужно проводить? Вы запомнили дорогу? Четвёртый этаж, комната под номером 4А. Комендант уже спит, но ключ для вас оставили…

Из его объяснений, «налево, вперёд по диагонали, направо, за угол, потом примерно сто семнадцать шагов, после лавочки ещё вперёд по диагонали, за угол, высокое здание слева, на дверной табличке изображены розовые лотосы, лотосы, а не антуриумы, верлада!» я ничего не запомнила, но решила, что уж как-нибудь разберусь, о чём немедленно и сообщила. Привратник посмотрел на меня с обидой, но промолчал.

Что поделать.

Я приехала сюда не для того, чтобы меня любили.

Глава 4

Темных четырехэтажных зданий оказалось целых три.

Совершенно одинаковые, особенно в темноте. Фонари на довольно-таки обширной территории ЗАЗЯЗа имелись, довольно оригинального дизайна: светящиеся стеклянные шары на длинных чугунных ножках. Их зеленоватый или сиреневый свет был совсем тусклым и позволял увидеть лишь неопределенные очертания предметов, а не мелкие детали. Упомянутую привратником табличку с какими-то там цветами я и вовсе не заметила, но в итоге всё-таки пошла к последнему зданию – именно оно с той дороги, которой я пришла, могло претендовать на то, чтобы называться «левым».

Располагались здания друг за другом, на одной линии.

Светивший у входа бледно-лиловый фонарь разгорелся ярче при моём приближении, однако вход – солидная дверь со старомодным металлическим кольцом вместо ручки – все равно казался неприветливым и тёмным.

Я потянула дверь на себя, дёрнув за кольцо и успев подумать о том, что зря отказалась от провожатого и, соответственно, мужской помощи. Стала бы настоящая любовница замминистра сама тягать тяжеленные двери?

Ох, Мрак, откуда мне знать!

А больше я ничего уже не подумала, потому что из темного проёма на меня буквально вывалился какой-то мужик.

* * *

Сначала я взвизгнула от неожиданности, а потом ещё раз – когда он с силой ухватил меня за плечи. Фонарь буквально задымился, услужливо пытаясь исторгнуть свет поярче, и я рассмотрела каре-зелёные глаза молодого человека, светло-русые волосы с фиолетовым, благодаря фонарю, отливом. Разглядела даже то ли нашивку, то ли жетон на его светлом жилете поверх рубашки, символику ЗАЗЯЗ: птица, вылетающая из солнца.

– Ты кто такая? – довольно-таки требовательно проговорил юноша, и я поняла, что он старше, чем кажется на первый взгляд. Пожалуй, уже не студент. Впрочем, для преподавателя выглядел он слишком уж несолидно: какой-то всклокоченный и взъерошенный.

И тут меня осенило: ну, конечно же, комендант!

Я набрала воздуха в грудь и заверещала:

– Вас что, обо мне не предупредили? Это же я! Я, а не кто-нибудь там! Колесо сломалось! Застряли на полдня! Ужасно: доверять жизнь и время каким-то безруким мужланам! А теперь ещё пришлось блуждать в темноте! Где мои вещи?! За что вам тут только деньги платят?! Пропустите, что вы стоите, как столб! Почему мне выдали комнату на четвёртом этаже? Здесь водятся клопы?

Комендант отодвинулся, вжавшись спиной в стену. После последнего вопроса у него дёрнулась верхняя губа, то ли в гримасе, то ли в улыбке, и он переспросил:

– Кто водится?…

– Такие маленькие противные кусачие жучки! – доверительно сообщила я. – Или паучки, не знаю, не разбираюсь я в этой чепухе, но если они у вас есть, меня это не устраивает! Ну, так как? Эта моя комната на четвёртом этаже – действительно лучшая? Я хочу лучшую! Дайте мне самую лучшую комнату! Прямо сейчас!

– А, вы лада Эрой, – теперь он поджал тонкие губы. – Новая адептка, ценный кадр. И что вы тут делаете?

– Что значит «что»?! – возмутилась я, надо сказать, уже почти искренне. – Буду здесь учиться! Или эти все ваши магии-шмагии только для благородных из первого сословия или тех, кто золото мешками ворочает?! Ну, нет. Довольно… э-э-э… произвола.

– Нет необходимости, – насмешливо отозвался незнакомец. – Я имею в виду, в золоте нет необходимости. При соответствующих алхимагических навыках наши студенты способны получить золото хоть из свинца. Впрочем, вам, судя по всему, такие навыки не грозят. Слишком хлопотно.

– Хватит болтать! – решительно оборвала я. – Вы тут работаете или только рот разевать горазды?! Идите в преподы, если неймётся. Имейте в виду, я буду жаловаться! Ведите меня в свою самую лучшую комнату!

– В свою? – уточнил комендант.

– Не будьте идиотом! Не уверена, что вы живёте в лучшей.

Возможно, мне показалось, но его глаза блеснули, как куски антрацита в куче угля.

– Хорошо, хорошо… Самая лучшая комната, – заговорщическим голосом сказал комендант, – находится на третьем этаже. Светлая, обустроенная. С чудесным видом на сад! Просторная, к тому же с отдельной гардеробной и без клопов. У вас же наверняка не меньше четырех мест багажа?

– Двенадцать. Ещё неизвестно, понравится ли мне академическая форма, а я не намерена ходить в каких-то унылых тряпках! – благовоспитанная лада Тэйл никогда бы так не сказала, но Ари Эрой нечего было стесняться. Комендант кивнул едва ли не с пониманием, сделал приглашающий жест рукой.

– Идёмте, юная прелестная лада.

– Грабли убрал! – фыркнула я. – Ещё не хватало, чтобы меня лапал какой-то обслуживающий персонал!

– А вас лапают только благородные из первого сословия или те, кто мешками золота ворочает? – передразнил он. – Ну, как скажете.

– Хватит трепаться, ведите меня в этот ваш рассадник блох. Надеюсь, комната на одного, – царственно проговорила я, и мы пошли по широкой лестнице из тёмного камня. Комендант молчал. Даже не представился… нахал какой. Надо бы потом на него действительно кому-нибудь нажаловаться.

Я чуть было не остановилась на лестнице. Как быстро я вживаюсь в роль отвратительной, наглой и стервозной особы, которая по велению влиятельного незнакомца в маске, шантажиста, вора и вообще, вероятно, преступника, была названа Ари. Словно внутри меня поселилась и активно обживается ещё одна личность… И не самая приятная.

Мы поднялись на третий этаж быстро и молча.

– Ваша комната, лада Эрой.

– А вещи, где мои вещи?! У вас здесь всё происходит так медленно?! – я старалась не понижать голос, хотя в пустом тёмном коридоре, в мягком, мятного оттенка свечении настенных бра в форме птичьих крыльев, это было непросто.

Комендант едва заметно поморщился, и меня вдруг охватило мучительное раскаяние за своё фальшивое хамство перед посторонним человеком, острое, как укол магической иголкой.

– Извините меня… – в Мрак легенду, я же уснуть так не смогу. – Извините меня и спасибо, что дождались, верлад!

Комендант ничего не успел ответить, я быстро толкнула дверь и буквально ввалилась в комнату. Ох, тёмные небеса, как же хорошо побыть одной перед завтрашним тяжёлым днём. Надо умыться, а впрочем… В Мрак всё, хочу спать. Очень хочу спать.

Даже макияж, который я несколько дней училась накладывать, вживаясь в роль расфуфыренной Ари, нет сил смывать… Я ограничилась тем, что стянула платье, туфли и чулки, да так и оставила одежду валяться на полу. Ночную рубашку отыщу завтра.

Как же включается свет?

Было очень темно, но комната в самом деле показалась довольно просторной. Где-то у стены напротив соблазнительно маячило нечто, похожее на двуспальную кровать…

Ну почему я не узнала у коменданта по поводу света?! Если свечи, то чем их зажигать? Если светильники, то как включать?! Ладно, не важно. Сейчас доберусь до кровати, а всё остальное – завтра. Какая большая, прекрасная, манящая кровать… И, кажется, никаких соседей. Я прошлёпала босыми ногами по неожиданно тёплому каменному полу. Даже коврик у кровати лежит… мягкий, вязаный. Какая прелесть. Действительно, условия прекрасные.

Спать.

Спать, спать, спать, спа…

– А-а-а-а-а! – вопль сначала раздался откуда-то снизу, а потом я и сама невольно его подхватила, и теперь крик зазвучал на два голоса:

– А-А-А-А-А! – и потом уже без меня, так как у меня попросту не хватило дыхания:

– Убива-а-ают!

Я подскочила, как мячик, обнаружив, что в кровати уже имеется какое-то тело, довольно объёмистое и, кажется, голое. Просто-таки гора мягкой обнаженной плоти. Судя по визгу – женской, хотя окончательной уверенности в том у меня не было…

Пулей я метнулась подальше от кровати, под руку, как будто сама собой, попала дверная ручка, я торопливо её дёрнула и снова оказалась в тёмном коридоре с зеленоватыми пятнами настенных бра-крыльев. Чьи-то сильные руки ухватили меня за плечи и прижали к стене.

– Не ори! – совершенно иным, нежели раньше, тоном, скомандовал мужчина, простым комендантом он явно не был. Слишком уж властно и одновременно насмешливо он говорил. – Хотела лучшую комнату? Ну, получай. Правда, забыл сказать, она уже занята. Верлада Алазия живёт там уже три года, всё то время, как преподаёт в моей Академии основы спагиромагии.

– А? – тупо спросила я, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

– Бэ. Время лекций будет завтра, дорогая лада Ари, – я вдруг поняла, что стою перед этим мужчиной в одном нижнем белье: коротких прозрачных кружевных шортиках цвета топлёного молока и мягком гипюровом корсете. И у меня почему-то не было никакой уверенности в том, что этот высокомерный нахал плохо видит в темноте. – Не сомневался, что вы и понятия не имеете о спагиромагии. Верлада Алазия получит истинное наслаждение, опрашивая вас.

– Почему преподаватели спят в студенческом общежитии? – только и смогла выдавить я. – Пустите!

Я рванулась в сторону, он, удерживая, дёрнул меня на себя, и я впечаталась грудью в его грудь. Отскочила, как ошпаренная.

– Потому что это не студенческое, а преподавательское общежитие, о, моя гениальная новая адептка. И, к слову сказать, в моей Академии обслуживающий персонал работает прекрасно, ваши обвинения голословны. Если у вас впредь будут какие-то претензии – пишите жалобы, ящик для внутренней корреспонденции находится слева у входа в учебный корпус алхимагов. Впрочем… – слегка шершавые подушечки его больших пальцев словно бы случайно скользнули по моим голым плечам, зацепив бретельку корсета, я вспыхнула. И этого… я должна буду соблазнить?! Мрак! – уверен, что вы не найдёте. Специально для тех, у кого географический кретинизм, придётся нарисовать стрелочки.

Дверь в «самую лучшую комнату» открылась, на пороге заколыхалась тёмная фигура, мужчина, не отводя взгляда от меня, крикнул:

– Верлада Алазия, всё в порядке, новенькая адептка перепутала здания! Новая адептка с третьего алхимагического курса, лада Ари Эрой, если вам интересно. Ари Эрой!

…мстительный сукин сын! Теперь-то она меня точно запомнит надолго…

Ещё через пару мгновений в меня полетели мои вещи: платье, чулки и туфли. От одной туфли я увернулась, вторую в каком-то полупальце от моего лица перехватил мужчина.

Миар Лестарис, ректор ЗАЗЯЗ собственной персоной, которому я нахамила в первые же десять минут знакомства, имел отличную реакцию.

– Мрак! – не сдержалась я.

– Не поминайте всуе… Двенадцать чемоданов, адептка Эрой? Серьёзно? Думаю, они дороги вам как память о вашем безумном необъяснимом капризе: приехать сюда, в специализированное учебное заведение, вместо того, чтобы вести праздный и бессмысленный образ жизни юницы, который, несомненно, больше вам подходит… Во всяком случае, у вас будет неплохая мотивация к учёбе: за каждый из одиннадцати дополнительных зачётов, которые вам нужно будет сдать в течение ближайшего месяца для того, чтобы вас зачислили в Академию официально, я буду выдавать вам по чемодану.

– Вы в своём уме?! – прошипела я. – Меня уже зачислили. Какие ещё зачёты? А чемоданы… Это воровство! Там мои вещи! Вы не имеете права!

– Здесь нет вашего покровителя, и такие вещи, – он медленно и бесстыдно оглядел меня, – вам тут точно не пригодятся. Не путайте учёбу и… работу.

– Моё поступление – вопрос решённый!

– В своей Академии подобные вопросы решаю только я. Указы вашего… покровителя для меня не указы.

– А вы слишком смелый, да?

– Вы даже не представляете, насколько, – широко улыбнулся он, белые зубы блеснули в полумраке коридора, – поэтому если не хотите потерять тёплое доходное местечко в чужой постельке, не стоит разгуливать за пределами своей комнаты в таком виде. У нас принято учиться, а за неприкрытый разврат следует отчисление.

– А, значит, разрешён только прикрытый разврат? Уточните, в каком конкретно виде не стоит разгуливать – таком? – я вывернулась и отступила, настенный светильник вспыхнул, ректор явно мог разглядеть меня во всей красе, тогда как я его лицо почти не видела за исключением блестящих, едва ли не светящихся глаз. Я медленно провела руками по груди и бёдрам, очерчивая изгибы, зацепила пальцем бретельку корсета и слегка оттянула вниз. – А мне вот кажется, вам нравится мой вид. Только скажите, я так и буду ходить. Особенно на ваши лекции. Может быть, подлинная причина того, что вы хотите забрать моё имущество, в этом?

Верлад Миар молчал, а я стояла, как распятая коллекционная бабочка, прямо перед ним, стараясь не выдать того, что мне страшно.

Стыдно.

И в то же время… волнующе. Самую, самую малость. Я не видела его, но чувствовала горячий взгляд, скользящий по моей коже и тонкой ткани почти ничего не прикрывающего белья отчётливее, чем ладонь.

Я потянула за вторую бретельку корсета.

– Это – тоже желаете забрать? Любите женскую одежду? Только скажите, и я сниму. Правда, на вас не налезет. Нужен размер побольше.

Пауза.

– Пожалуй, с такими причудами, лада Эрой, вас лучше поселить в мужское общежитие, – хмыкнул ректор. – Там вы найдёте себе приключения и компанию по вкусу, а меня ваши потасканные, несмотря на молодость, прелести не интересуют, увольте. Не забудьте перед занятиями смыть с себя боевую раскраску аборигенки островов Баравии, иначе до занятий вас попросту не допустят. Ваша комната будет на втором этаже, под литерой 2-E. Спокойной ночи.

Мрак, я же должна была быть с ним – только с ним! – милой, слегка капризной пушистой кошечкой (так выразился Эстей), а не выводить его из себя и не нарываться на грубость! Но теперь уже поздно, и всё из-за усталости и злости после его дурацкой шутки с комнатой преподавательницы. И как мне теперь соблазнять того, кто меня явно на дух не выносит?!

…честно говоря, сперва я подумала, что и про комнату в общежитии для мальчиков он пошутил. Вот только очень скоро стало понятно, что у верлада Миара Лестариса адекватное чувство юмора отсутствует начисто.