Текст книги "Миссия: соблазнить ректора (СИ)"

Автор книги: Ефимия Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Я не единственный владелец ключа, между прочим.

– Знаю, но из троих его владельцев вы, уж простите, самое слабое звено. Ректор не стал бы скрывать, верлада Алазия… вряд ли кто-то действовал бы через неё, потому что она заведует спагиромагией и не имеет прямого отношения к алхимагическому хранилищу, скорее, через неё начали бы подбираться к каким-нибудь корнеплодам… Возможно, ключ у вас украли, а вы каким-то образом смогли решить эту маленькую проблему? Не сомневаюсь, что вы мастер в решениях проблем.

Кертон сверлил меня взглядом, добродушия и доброжелательности в нем явно поуменьшилось.

– Я понимаю, вы думаете, что это не поможет расследованию… и повредит вашей репутации. Но я обещаю вам, что не выдам вас верладу Лестарису! Я просто хочу найти виновного.

– Вам-то это зачем нужно? – неожиданно мягко сказал Кертон, и вдруг его ладонь легла мне на ухо, сдвигая волосы, обхватывая шею. Жест был одновременно чувственный и опасный. – Хотите выслужиться, доказать, что вы чего-то стоите? Глупости, Ари. Миар может стращать вас и даже унижать, это в его паршивом характере, но вам ничего доказывать не надо. Ваше очарование – лучшее алиби.

– Ваша попытка перевести разговор на другую тему равносильна признанию, – почти прошептала я. – Кому вы отдали ключ от хранилища? Скажите мне, пожалуйста. Я не хочу выслужиться, считайте… да, считайте, что решение вопроса с этими проклятыми кражами – моя дипломная работа.

Кертон смотрел на меня несколько секунд, не отнимая руки, словно раздумывая, продолжать меня соблазнять или нет. И, наконец, руку убрал – не без сожаления.

Признаться, некоторое сожаление я испытала тоже.

– Никому я его не отдавал, – наконец, сказал он. – Вы правы, его украли. Но этой девушки нет в живых, а потому не вижу смысла копаться в той давней истории.

Я не испытала удовлетворения от собственной догадливости – напротив, изнутри словно проклюнулась тоскливая тревога.

– Речь идёт о ладе Сэйне?

– Для вновь прибывшей вы удивительно хорошо осведомлены о прошлых делах. Впрочем, не сомневаюсь, этот ваш больной на голову приятель уже успел обвинить меня во всех бедах человечества.

Я подумала и осторожно погладила Кертона по плечу.

– Что произошло? У вас был… роман?

Несколько секунд он смотрел на меня, а потом невесело засмеялся.

– Лада Ари, я люблю юных прелестных девушек, но у всего есть пределы! Той студентке было всего шестнадцать лет, какие отношения?! Обычная девочка, одна из многих. Ничего особенного. С моей стороны ничего романтического не было, уверяю вас.

– А с её?

– Юношеская влюбленность в преподавателя – почти неотъемлемая часть учебного процесса, – Кертон смотрел куда-то сквозь меня. – Это не более чем игра, скрашивающая учёбу. Правда, иногда некоторые заигрываются. Так было и с этой девочкой. Однажды она даже забралась в мою комнату и несколько часов ждала меня. Когда я обнаружил ее там, то отчитал и выставил вон. Потом я обнаружил, что ключ от хранилища исчез. Я не таскал его всюду с собой тогда, да и не особо старался спрятать. Другого варианта у меня нет – это она. Мы поговорили – она всё отрицала, разумеется. Пока я раздумывал, как бы уладить это нелепое происшествие, лада Сэйна заболела и, к сожалению, ее не спасли. Ключ оказался утерян. Возможно, его забрали её родственники вместе с остальными вещами.

– И два года краж не было, – медленно продолжила я. – И вообще всё было тихо. Что же изменилось сейчас?

– Если бы я знал, лада Ари. Если бы я знал…

– Может быть, проверить первокурсников? – подумала я вслух.

– Что вы имеете в виду?

– Например, что в ЗАЗЯЗ… я хотела сказать, а Академию, поступил кто-то, связанный с семьёй лады Сэйны. Например, её младший брат. Как фамилия, кстати, этой девушки?

– Не помю, что-то на Б… или на В… – мне показалось, что Кертон лукавит насчёт своей забывчивости, впрочем, спросить фамилию бедолаги Сэйны можно было хоть у того же Юса, в этом проблемы нет. – Я узнаю, Ари, это действительно неплохая идея. Только какой в этом смысл? Подставить меня? Можно было бы просто предъявить ключ Миару как доказательство моего преступного растяпства, а эти нелепые кражи незначительной ерунды… особенно свинца. Да зачем мне красть то, что я могу просто взять?!

– А никто и не говорит, что неведомый воришка так уж умён, особенно если он всего лишь первокурсник.

– Может быть, – неохотно признал Кертон. Взглянул на меня. – Ладно, проверю, хотя на мой взгляд, игра в сыщика не красит юных девушек. И да, имейте в виду: моё приглашение в Астланд всегда в силе. И вы обещали мне танец.

– Не обещала!

– Что ж, тогда всё же… контрольная?! В ней сто четырнадцать вопросов, примите к сведению.

– Это отвратительный шантаж! – возмутилась я. – И злоупотребление служебным положением!

– Не отрицаю, – Кертон хмыкнул. – Выбор за вами.

– Танец так танец, – сдалась я. – Мрак с вами.

Сдалась, если честно, просто назло Миару. Будет знать, как пытаться мною командовать!

Глава 37

Тарин обнаружился на пороге нашей с Юсом комнаты с большой коробкой в руках как раз в тот момент, когда я уже собралась выходить. У меня невольно ёкнуло сердце, тревожно и почти горестно, но я изобразила на лице самое радушное выражение. Это было просто заказанное в асветонском ателье платье для Громницы, а вовсе не очередное послание от ожидающего свой загадочный артефакт Эстея. Собственно, Тарину у меня делать было нечего, посылку он передал и мог возвращаться на пост, насупленный Юс хмуро вытянул шею из-за моего плеча, безмолвно негодуя за моей спиной за внеплановое вторжение, но прогонять юного привратника, перед которым я постоянно чувствовала вину, почему-то показалось мне полнейшим свинством. Так что я вышла к Тарину в коридор, предварительно убедившись, что свидетелей вроде бы не наблюдается – и это средь бела дня!

– Привет, – улыбнулась я, с надеждой на то, что улыбка покажется искренней. – Спасибо большое. Ты же не обязан… К тому же, наверное, на дежурстве?

– Не обязан, – парень шмыгнул носом так жалобно, что его срочно захотелось обнять и приголубить, устроив светловолосую голову где-нибудь на груди. – У меня как раз пересменка… Сегодня и завтра я совершенно свободен.

– Ну и отлично, – с энтузиазмом поддержала я нелепый разговор. – Отдохнёшь, вообще не представляю, каково это – не спать ночами!

– К этому можно привыкнуть.

– Может, родных навестишь. Они у тебя где живут? Соскучился?

– Родные у меня далеко, – на мгновение расслабленное выражение на лице парня сменилось несвойственным ему едким взглядом и сжатыми губами. – И с ними всё так не просто.

– Почему? – удивилась я, а сама подумала, что дружеский трёп ни о чём пора бы заканчивать – меня ждёт Миар. Интересно, на этот раз он обойдётся без идиотских компаньонок? На крайний случай, у меня, конечно, осталось ещё две трети бутылочки с ядовитым пойлом Эстея – но как же не хотелось бы этих «крайних случаев»!

– Они ждут от меня слишком многого. Выполнения некоего мифического долга перед семьёй, – Тарин мотнул головой. – Стыдно сказать, но иногда я завидую сиротам. Конечно, они лишены поддержки, зато совершенно свободны.

На это я не нашлась, что ответить. Несмотря на то, что ни мать, ни отец никогда не давали мне той доли любви, ласки и одобрения, которая была нужна маленькой Котари, я никогда не сказала бы, что моя нынешняя свобода стоила их жизней.

– Прости, но мне уже… – начала было я, но Тарин тут же меня перебил:

– Это вы простите, лада. На самом деле я пришёл с просьбой, и никак не могу набраться нахальства её высказать.

Я вопросительно приподняла брови, невольно отметив, что почти скопировала этот жест, полный скрытой иронии, у Миара Лестариса.

– На Громницу… это празднество для всех, а потому… Я тоже могу прийти, а это значит, что… Могу ли я просить вас о танце?

Мои брови зашевелились сами собой и попытались связаться морским узлом, впрочем, совершенно безуспешно.

– Всего об одном! – торопливо продолжал Тарин, словно боясь, что если он даст мне возможность вставить хоть слово, я немедленно разражусь отборной уличной бранью. – Всего об одном, не думаю, что здесь могут быть какие-то проблемы, в конце концов, праздники для того и проводятся, чтобы общаться, танцевать, в конце концов… Очень может быть, лада Ари, что вскоре мне придётся оставить службу, я уже говорил, что мои родственники многое от меня требуют… Мне бы хотелось на память… Вы же не откажете мне?!

Я растерялась, а он молитвенно вытянул руки, жалкий, комичный и такой симпатичный. Совершенно не осознавая, что делаю, я шагнула к нему и чуть приобняла за плечи, вдыхая запах, словно теперь это было для меня самым определяющим фактором при принятии каких-либо решений.

…Он вообще ничем не пах.

Абсолютно.

Не знаю почему, но меня это устроило, и я бездумно кивнула, решив, что, по сути, Тарин ничем не хуже Кертона, а в чём-то, может быть, и лучше. Где один, там и другой… В случае чего скажу Миару, что поняла его запрет на танцы как действующий исключительно в отношении студентов, а насчёт персонала речи не было.

Стоило окрылённому привратнику удалиться, как за моей спиной раздалось возмущённое пыхтение Юса.

– Зачем ты согласилась с ним танцевать, если на праздник идёшь со мной?!

– Затем… – начала было я, а потом запоздало возмутилась. – Во-первых, я отчитываться не обязана, во-вторых, я никуда с тобой не иду! Ты же сказал это просто для того, чтобы позлить Кертона?!

– Сказал, потому что ты идёшь со мной, потому что с кем ещё тебе идти, я же твой сосед, и в некотором смысле несу за тебя ответственность, не с этим же убийцей и негодяем… – забубнил Юс, булькая, как выкипающий котёл на огне, я демонстративно заткнула уши, и где-то через четверть часа он наконец-то замолчал.

Перед выходом я всё же позволила себе маленькую радость – открыла коробку и погладила восхитительную нежную ткань платья. Раз, другой… пока не наткнулась на острый кончик картонного прямоугольника. Медленно-медленно я вытащила его из коробки – пальцы задрожали.

Надпись была более чем короткой и невинной:

«У тебя прекрасный вкус, милая».

Я метнулась к книжной полке, достала одну из книг, в которую была спрятана другая записка: «Надевайте для того, кого не захочется потом лупить тазиком до потери сознания!». Сравнила почерк, чувствуя себя совершенно ненормальной.

Похожий. И всё-таки разный. А вот эти завитки… Нет, конечно же, разный, какая только глупость не причудится. Чуть подумав, я сунула в книгу обе записки.

Прекрасный вкус…

Если бы не пририсованная сбоку виселица, я бы, пожалуй, согласилась бы с нежданным комплиментом.

* * *

Миар осмотрел меня с ног до головы, одобрительно кивнул – по его настоятельному совету, более похожему на приказ, выглядела я более чем скромно, даже волосы уложила в косу. Я заозиралась в поисках компаньонки, и ректор, кажется, понял мой посыл.

– Нет-нет, ещё одной отравленной старушки моё надорванное сердце не выдержит, – насмешливо сказал он. – Только вы, я, возница и лошади.

– Никаких старушек?! Ай-йя-яй, верлад ректор. Бедная моя репутация! Что-то она вас уже совсем не волнует. Не испугаетесь ехать со мной в замкнутом пространстве? – фыркнула я, стараясь не выдать того, какое предвкушение разгоралось внутри от этой картины: никаких вторжений извне, никакой возможности сбежать, наши сталкивающиеся на ухабах колени… – Боюсь, ваше целомудрие под угрозой. Долго нам ехать?

– Недолго, – тихо ответил верлад Лестарис, глядя почему-то поверх моей головы в сторону Академии, так пристально, что я едва не начала ревновать его к ЗАЗЯЗ. – Человек, который нам нужен, живёт за Астландом. Думаю, уложимся в час в одну сторону.

– Час – это тоже неплохо.

– Я сяду рядом с возницей, – совершенно серьёзно заявил Миар. – Места хватит. Вы же будете внутри.

– Вы с ума сошли? – поразилась я. – Снаружи холодно, а вы опять одеты возмутительно не по погоде. Не бойтесь, дяденька. Я кусаюсь только на пике удовольствия, а до него ещё надо меня довести, не уверена в ваших способностях…

– Дурочка.

– Есть такое, – согласилась я. – Но всё-таки. Вы, конечно, уже отказались от целого прекрасного мира в моём лице, но можно совершить туда хотя бы короткую экскурсию..!

Миар не дал мне договорить. Безапелляционно открыл дверцу экипажа, буквально подхватил меня за талию и попросту запихнул внутрь. Я взвизгнула больше для поддержания образа, а потом ухватила его за руку, не давая закрыть дверь. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а потом, не отрывая от меня взгляда, он снял с меня перчатку, потянул мою ладонь к губам и поцеловал, мягко-мягко, прошёлся губами от кончиков пальцев до запястья. Я прикрыла глаза, растворяясь в ощущениях, а потом вдруг подумала, стряхивая с себя морок – издевается. Смотрит, как я реагирую на его близость, и издевается, совершенно точно.

С этой отрезвляющей мыслью я оттолкнула его, и пока Миар не понял, что к чему, захлопнула дверцу с такой силой, что она едва не слетела с петель.

* * *

Экипаж тронулся спустя пару минут, а когда через час остановился, я искренне надеялась на то, что Миар Лестарис превратился в ледышку, может быть, вообще выпал где-нибудь по дороге.

Не выпал и не замёрз, довольно бодро подал мне руку и пошёл рядом, отстранённый и сдержанный. Впрочем, ему-то хорошо, его холодным ветром остудило – если было что остужать. А мне хотелось набрать в ладони снега и умыть пылающее лицо.

Всего каких-то десять минут спустя мы остановились перед солидным двухэтажным особняком из чёрного дерева. Выглядел он респектабельно и одновременно угрожающе, а ещё – от него буквально веяло временем. Сложно описать, но у новых зданий своя аура, а у старых – своя.

Это был определённо старый дом.

– Так и не скажете, к кому мы идём и что именно я должна делать? – немного нервно спросила я, почувствовав какое-то внутреннее смятение при взгляде на тонкие чёрные колонны, высокие занавешенные изнутри окна – прямоугольные внизу и арочные на втором этаже, выступающую башню с высоким шпилем, покатые широкие перила и изысканный чугунный фонарь, склонившийся над ведущей к двустворчатым дверям лестницей из чёрного камня. – Сразу раздеваться догола и плясать на столе или…

– Здесь живёт верлад Элас Грам, самый известный в Асветоре специалист по ядам, – тоном заправского экскурсовода объявил Миар.

– Никогда о таком не слышала.

– Известный в узком кругу заинтересованных лиц. До того, как я основал Академию, ни одного отделения ядоварения при учебном заведении не существовало вовсе, но светлые умы, разумеется, были. Верлад Грам уже отметил восьмидесятилетний юбилей, так что никаких голых плясок, он давно отошёл от дел и общаться с коллегами категорически не желает. Однако мне хочется задать ему пару вопросов.

– Вы хотите разузнать о рициниде? – меня озарило. – Вы?!

– Почему бы и нет, я что, Арус Всеведущий? – огрызнулся ректор. – Мы не создаём такую пакость, как рицинид, в Академии. Я не знаю его рецепта.

– Почему? – я действительно растерялась. – Что с ним не так?

– От него не существует противоядия, во всяком случае, оно до сих пор не найдено. Мы не занимаемся такими ядами, это принципиальная позиция моей Академии. И мне жизненно необходимо выяснить, кто это у нас такой одарённый.

– Рицинид! – меня снова озарило. – А если он имеет какое-то отношение к рицинии? Из вашей запретной теплицы.

Миар посмотрел на меня как на идиотку:

– Разумеется, имеет, а почему бы иначе его так назвали? Но это же не рецепт.

– Яды без противоядия вы не держите, а смертельно опасное растение выращиваете, – буркнула я. – Я вот до сих пор не пойму, почему хранилище охраняется так тщательно, а в запретную теплицу попасть – проще простого?

– Кто тебе это сказал? – Миар действительно удивился.

– Про рицинию? Подруга.

– Безар? Ну, её-то Алазия с детства застращала, чтобы не лазала, куда не надо, – Миар покачал головой. – Не всё так страшно, наша верлада любит перестраховываться, а потому слегка преувеличивает. Теплица охраняется, и ещё как, просто вас с Безар тогда ждали, – вот как, оказывается, Миар в курсе нашей «отработки»!

– И вы думаете, что этот ваш… Грам выдаст нам рецепт этого жутко дорогого, редкого, смертоубийственного яда просто потому, что я такая убойно обаятельная?

Если я и надеялась его смутить, то капитально просчиталась.

– Конечно. Просто невероятно, смертоносно обаятельная, как раз то, что требуется, – уверенно ответил Миар и сделал шаг на первую ступеньку каменной лестницы. Обернулся ко мне. – Что тебе делать? Просто будь собой. Ну, идём?

Глава 38

Странный снаружи, этот чёрный дом и внутри оказался более чем необычным. Для начала нас довольно долго не пускали: мы стояли на пороге не меньше четверти часа, а Миар раза четыре стукнул по двери внушительным металлическим кольцом, вделанным в эту самую дверь. Я уже хотела предложить открыть дверь просто своим даром – а потом соврать хозяину, что так и было, но обитатели дома наконец-то сжалились над незваными гостями. Высокий худощавый мужчина неопределённого возраста с прилизанными к черепу тонкими пегими волосами молча выслушал ректоровские легалии, а потом склонил острый узкий подбородок к груди.

– Должен получить я разрешение гранд-верлада Грама на вашу встречу, – наконец отозвался он, неторопливо и размеренно. – Насколько понял я, встреча ваша не обговорена заранее, а гранд-верлад Грам не приветствует встречи незапланированные. Прошу вас проследовать за мной в комнату для гостей после процедур соответствующих.

Я скосила глаза на стоящего рядом Миара. По поводу каких-то там «процедур» он меня не предупреждал! Между тем рядом с долговязым дворецким – или какая там была должность у долговязого типа с занудным вытянутым лицом – появились две одинаковые низкорослые верлады в белоснежных, как у монахинь или целителей, одеяниях, такие же невыразительные и безэмоциональные. Женщины молча, но непрестанно вежливо кланяясь, поставили перед нами на пол две пары одинаковых кожаных туфель, мне поменьше, Миару побольше, после чего тщательно промыли тот участок пола, по которому мы умудрились пройти в уличной обуви, и, кажется, протёрли дверную ручку. Переобуться я не отказалась, однако этим дело не ограничилось.

Под пристальными взглядами слуг мы помыли руки в большом фаянсовом тазике, который нам принесли ещё две белоснежных верлады. Пять пар глаз внимательно следили, как мы с ректором синхронно вспениваем мыльную жидкость и растираем её в руках – это было похоже на некий таинственный, возможно, свадебный обряд каких-то иноземных жителей…

Мрак, почему в последнее время любые мои мысли стали сводиться к чему-то… такому?!

После омовения рук мы тщательно вытерли руки чистыми полотенцами – не знаю, как Миар, а я снова ощутила себя ученицей Малой школы перед строгой директрисой, отчитывающей маленькую Котари за пятна чернил на переднике, дворецкий извлёк какой-то флакон размером с графин для питьевой воды и принялся распылять над нами облачка влаги, пахнущей спиртом и пряным сеном.

– Что это, верлад?! – не выдержала я, делая шаг в сторону. – Вы же мне волосы намочите!

– Стойте спокойно, лада, ежели беседовать желаете с гранд-верладом Грамом! – величаво отозвался дворецкий, не забывая продолжать свою намочительную деятельность. – Это обеззараживающий лосьон, призванный избавить тело ваше от любых миазмов болезнетворных! Гранд-верлад Грам уже в годах почтенных, и любая зараза извне для него несёт опасность немалую!

Миар закашлялся, явно стараясь скрыть прорывающийся смех, и внимание чрезмерно заботливого слуги моментально переключилось на моего спутника. Пока ректор отвечал на пару десятков вопросов о состоянии своего здоровья и многословно уверял придирчивого пытателя в том, что не страдает никакой «хворью злокозненной», я получила возможность оглядеться.

Здесь было… чисто и пусто. Очень чисто и довольно пусто для постоянного жилья одинокого пожилого верлада, который, как я предполагала, как раз таки имеет склонность к накопительству и не слишком утруждает себя и домочадцев уборкой. Пол, поверхности стульев и комода блестели, оконные стёкла были настолько прозрачны, что заставляли усомниться в их существовании, а большие напольные часы, горделиво блестящие, торопливо стучали секундной стрелкой.

– Верлад, верлада… – вероятно, дворецкий принял нас за супружескую пару. Я опять попыталась перенаправить мысли в нужном направлении, и за этим нелёгким занятием пропустила всё, что он говорил. Впрочем, в словах не было нужды: нас проводили в небольшой кабинет, очевидно, игравший роль гостевой комнаты, где мы должны были ожидать вердикта чрезмерно озабоченного чистотой и здоровьем хозяина. Ожидать не менее часа, поскольку хозяин «изволит принимать ванну лечебную». Наконец, дверь бесшумно закрылась, и мы с Миаром остались вдвоём. Он опустился на один из стульев – старинных, с жёстким сидением и ажурной высокой спинкой – и кивнул мне на второй, такой же.

– А вы и не предупредили, что друг ваш старинный… тьфу, что этот ваш ядовар – с левой резьбой. В смысле, больной на голову! – с укоризной заметила я. – Чует сердце моё трепетное, что даст он нам от ворот поворот пинком решительным, ибо не достаточно чисты мы помыслами нашими и одеждой нашей!

Миар опять сдавленно хрюкнул и покачал головой.

– Вы столько раз говорили, что я забавная, – вздохнула я. – Теперь вот смеётесь словам моим безыскусным… Уйду я от вас, поступлю в какую-нибудь цирковую труппу, буду смешить народ за деньги. Кстати, а где вы познакомились с этим Грамом, гранд-верлад Лестарис? И почему всё-таки вы позвали с собой меня? Надо было пригласить верладу Алазию. Может, она не такая забавная, но обаяние у неё просто убийственное, рядом стоять страшно. И им, ей и этому гранду Граму, действительно было бы о чём поговорить.

– Я пытался пригласить Грама преподавать в Академию лет десять назад, – неожиданно охотно ответил Миар. – Он даже почти согласился, но потом погибла его внучка. Ей было что-то около пятнадцати, она отравилась. И верлад отошёл от дел.

– Печальная история, – пробормотала я. – Но…

– Ты немного на неё походишь, – Миар бросил на меня быстрый взгляд. – Я её видел пару раз. У неё тоже были волосы цвета гречишного мёда и повадки непосредственного непоседливого ребёнка.

– Да вы прям поэт, – вся моя «непосредственность» от его слов тут же лопнула мыльным пузырём. – И интриган, оказывается. Только ведь десять лет прошло, наверное, даже такая боль притупилась, хотя бы немного.

– И не собирался тыкать в больное место, – Миар поморщился. – Просто хочу сделать атмосферу чуть более тёплой с твоей помощью.

– Я должна быть польщена?

– Как хочешь.

Он устало опустил голову на руки и замолчал.

Я тоже замолчала, но думала вовсе не о каком-то незнакомом старом ядоваре, а разглядывала Миара, его волосы, прикрывавшие лицо. А потом вытянула ногу, стряхнув чужую туфлю, которая была мне слегка велика, и коснулась его между ног. Он вздрогнул, вскинул голову и уставился на меня, а я чуть-чуть надавила, проводя кончиками пальцев вверх-вниз, стараясь не сделать ему больно – и не показать, что я умираю от неуверенности и желания. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, почти не двигаясь, но я продолжала поглаживать его ногой, не особенно стараясь вникнуть, как натягивается под пальцами ноги ткань его брюк. Мне показалось – или зеленая часть радужек основательно затопила шоколад радужек?

Не знаю.

– Маленькая развратница, – прошептал верлад Лестарис. – Такая юная – и уже такая… такая… Дайхр! – он вытянул руку и протянул мне, и я, как зачарованная, вложила в его пальцы свою ладонь. Миг – он дёрнул меня к себе и обхватил мои губы своими, тут же толкнувшись языком между ними. Сжал руками ягодицы, гораздо смелее, чем в прошлый раз.

Куда более резко, чем в прошлый раз. Так, как я представляла. Так, как боялась. Так, как хотела…

Мрак!

Я ёрзала на его колене, одной рукой держась за его руку, другой ухватившись за плечо, отвечая ему, наверное, неумело, но так искренне и так жарко, как только могла. Меня моментально повело от непередаваемых чувственных ощущений, его солоноватого вкуса, непристойных и настойчивых прикосновений упругого языка – Миар уже был в каком-то смысле во мне, и я проиграла сразу же, бесповоротно. Губы горели, низ живота налился горячей тяжестью, одновременно приятной и томительной, и я, наплевав на стыд и присутствие совершенно посторонних людей за стеной, потёрлась о его ногу.

Ректор оторвался от моих губ первым – и я открыла глаза.

– Ещё раз сделаешь что-то подобное, бессовестная настырная девчонка, я тебя за ворота Академии самолично вышвырну! – сказал он мне, тихо, сипло, а я хотела ответить: «непременно сделаю, вышвыривайте, сразу же, как вернёмся». Но не успела – за стеной раздался какой-то шум. Мы замерли.

Шум снаружи стих, никто не вошёл, однако несколько минут мы продолжали оставаться насторожёнными.

– Какая чушь! – шёпотом возмутилась я. – Мы оба свободные люди, почему вы всё время дёргаетесь, как от удара током, если кто-то норовит нас застукать?! Тут даже не Академия, или вы считаете, что и этот респектабельный дом превратится в бордель от нашего с вами поцелуя?

– Ты не понимаешь всего…

– Так объясните!

Миар молча опять привлёк меня к себе, а я покорно расслабилась, обмякая в его руках. Снова ответила на поцелуй, откинула голову, позволяя касаться шеи. Чувства, совершенно невообразимые, пьянящие, не вмещались внутри – чтобы не застонать, я тихонько засмеялась. Стянула платье с плеча, позволяя Миару поцеловать чувствительную вершинку оголённой груди, охнула, дёрнув его за волосы, когда он чуть сдавил зубы. Его руки вовсю гуляли по моему телу, преграда одежды была большим подспорьем для того, кто не желает сгореть от стыда прямо здесь и сейчас. Подспорьем и таким лишним неуместным препятствием.

– Сюда вот-вот кто-нибудь непременно придёт… – я закусила губу, чувствуя, как его ладонь скользит по бедру от колена вверх до ажурного края чулка, испытывая одновременно желание отпрянуть – и прижаться сильнее, почувствовать, как он меня трогает. – Не думаю, что… что… Вы сейчас опять всё испортите, верлад, верно?

Медленно-медленно Миар убрал руку, поправил моё платье и обхватил меня руками, вжавшись носом в волосы, прижимаясь ко мне со спины так крепко, что я чувствовала все изгибы и выпуклости его сильного крепкого тела. Это было непривычно и странно, но я заставила себя стоять спокойно.

Я всё ждала, что он что-нибудь скажет, но Миар молчал, просто обнимал меня, вероятно, пытаясь успокоиться. И я последовала его примеру – с громким и мерным тиканьем секундной стрелки в часах сердце стучало всё размереннее и спокойнее. И всё же не настолько, чтобы захотеть высвободиться.

– Вы мне очень нравитесь, верлад, – сказала я тихо. – Хотя я по-прежнему не знаю о вас почти ничего, не знаю, какой вы на самом деле, что вы любите, чем занимаетесь помимо работы и прочее…

– Да я и сам не знаю, – его близость и успокаивала и будоражила. – То же самое могу сказать и о тебе. Я не знаю тебя, маленькая человеческая девочка. Но ты ужасно забавная… и такая сладкая. Такая вкусная, что я безнадёжно срываюсь, а потом жалею об этом – и боюсь последствий.

Вкусная? Я невольно облизнулась, осязая непередаваемое послевкусие наших поцелуев.

– Почему вы меня не хотите, верлад? – я всё-таки развернулась к нему лицом, и он сразу же обхватил мои губы своими, а я погладила его живот, а потом опустила руку ниже, досадуя на свой отсутствующий опыт, на свою очевидную робость. – Вы не хотите меня, верлад? Мне так не кажется, но ваши поступки говорят… об обратном.

– Мне тебя нельзя, Ари, – прошептал он мне на ухо, пока я поглаживала его член сквозь плотную ткань брюк. Горячий, напряжённый – наверное, это говорило о его возбуждении и желании. Мне хотелось изучить его всего. – Ты такая юная, такая… Мне нельзя встречаться с такими, как ты. Это может очень плохо закончиться для тебя.

– Я пью противозачаточное зелье. Никаких последствий, – бездумно соврала я, как учил меня Эстей.

– Дело не в этом.

Неужели он что-то подозревает?

– А в чём?

– Очень сложно объяснить, – я ощущала, как сбивается его дыхание, как сокращаются мышцы в такт движениям моей руки, как его ладонь скользит по моей пояснице и спускается на ягодицы.

– Вы чем-то больны? Я не вижу других причин.

– У меня была невеста много лет назад, когда я был немногим старше тебя. Я её не любил, это должен был быть договорной брак, его инициировали наши родители. Я был молодой, горячий, порывистый и глупый, поэтому предпочёл попросту сбежать из дома. Но я недооценил ту девушку. Она не простила мне ни побега, ни унижения, и поклялась убить ту, которую я выберу, если таковая появится. Предпочитаю не рисковать, знаешь ли.

Я немного поморгала, а потом привстала, вглядываясь в его лицо, ожидая насмешливой снисходительной улыбки – или чего-то такого, что обычно появляется на лице у взрослых, объясняющих детям, что в погребе живёт мохнатый злой домовик, кусающий за попу всех, кто спускается туда за вареньем без разрешения мамы с папой.

– Прекратите идиотничать. Сказки приберегите для детишек. Я скорее поверю во взорвавшуюся реторту! Впрочем, на ощупь реторта однозначно не при чём. Вы хотите меня, верлад.

– Почему, когда я говорю правду, мне никогда не верят? – Миар поднялся, вытащил рубашку из брюк, расправил, расстегнул жилет и повернулся ко мне. – Я хочу тебя. Так лучше?

– Нарываетесь на жалость? Я не пожалею, сами виноваты, терпите теперь.

– Терплю. Не хотелось бы смущать старика, мало ли, примет на свой счёт…

– Снимите всё, и точно будет лучше.

– Сейчас мне кажется, будто я говорю с Кертоном. Он дурно на тебя влияет, – фыркнул Миар. Казалось, он и сам досадовал на себя за свою недавнюю глупую выдумку.

– Кстати, о Кертоне, – деланно бодро сказала я, пытаясь вернуть потерянное самообладание, ноющее от такого вопиющего пренебрежения. – Когда два года назад от простуды погибла девушка-первокурсница, Сэйна… Никто не считал верлада Кертона причастным к этому происшествию? Подозрения, слухи..?

Миар резко вскинул голову.

– Странный вопрос. С чего вдруг?

– Есть мнение, что у них была связь.

– С девчонкой, которой и семнадцати не было? Бред. Кертон строит из себя ловеласа, но мозги у него по большей части всё-таки в голове, а не в другом месте. Что ты хочешь сказать?

– Нет, так нет. Хочу сказать, что девушка погибла от простуды, а в стенах ЗАЗЯЗ кто-то изготавливает рицинид, симптомы отравления которым напоминают простуду…

Миар смотрел на меня так, что я легко представила себе, как он в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние – и сдавливает руки на моей шее.