Текст книги "Академия безмолвия (СИ)"
Автор книги: Ефимия Летова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Глава 10.
Мы закончили школу, и родители оформили документы в Академию, оплатили первый год обучения, включая двадцать четыре дня, на которые нам предстояло вернуться в родной хутор. И хотя отец собирался оплатить сразу оба года («чтоб не потратить зазря на пиво и девок» – сущее лукавство, пиво он жаловал нечасто, а к девкам был равнодушен, мне вообще всегда казалось, что он так и не смог забыть маму), в Академии ему настоятельно советовали этого не делать, что, безусловно, внушало определенные подозрения. А точнее – немало подкрепляло подозрения, уже существующие – что-то с этой Академией не то.
Никто из наших одноклассников по нашим стопам не пошел. С нами они попрощались тепло, но я видела по их глазам, что мы уже вычеркнуты из их круга общения. Уже не хуторские, еще не городские, «уже не работяги, еще не маги», пошутил Ларс. У него друзей среди сверстников было куда больше, и иногда я замечала, что отстраненность ребят его огорчает.
И вот я стою в своей комнате, ожидая прибытия экипажа. Ларс наверняка болтается где-то внизу, мистер Андерсон и отец перебрасываются какими-то ничего не значащими фразами. Мой саквояж был уже собран. Платьев там было не так уж много, а вот брюки и рубашки я положила. Не знаю, почему. С маскарадом было покончено, но все же... Я посмотрела в зеркало. На мой взгляд, девушка, отражавшаяся в нем, была.. .никакой. Самой обыкновенной. Не на чем взгляд остановить. Конечно, за этот год я прибавила в росте и самую малость округлилась в стратегически важных женских местах, но все же -невыразительно, невзрачно, никак. Блекло. Невнятного цвета волосы, ресницы, брови, глаза. Бледные узкие губы. Неудивительно, что.
– Джей! – голос отца прервал мои невеселые раздумья. – Джей, спускайся, экипаж приехал!
Ну, вот и всё.
***
Дорога, долгая, утомительная, почти не запомнилась мне. Присмотреть за нами вызвался мистер Слай, кучер и добрый приятель отца, а также какая-то его дальняя родственница, которой, конечно, в Академию было совсем не нужно, а просто было «по дороге». Но, видимо, отец подозревал, что оставшись с Ларсом наедине в экипаже, мы незамедлительно предадимся разврату. Однако развратом и не пахло – мы играли в «палочки», смотрели в окно, вспоминали школу, учителей и одноклассников, избегая только одной темы – нашего туманного будущего. К вечеру меня укачало, усыпило от длительной монотонной тряски, и я задремала, положив Ларсу голову на плечо. Сквозь подступающий сон почувствовала, как он прижался к моей макушке подбородком. Надежный... теплый. и я уснула. На ночь остановились в гостевых комнатах придорожного трактира, не абы какого – к хозяину от отца у нас было лично адресованное письмо. Может, и в академии у папаши есть связи и знакомые? Хотя вряд ли, человек он самый обычный. Просто предусмотрительный.
В академию мы прибыли вечером второго дня.
Несмотря на низкую цену и донельзя сокращенный срок обучения, а также полное отсутствие каких-либо отзывов со стороны, Академия безмолвия выглядела солидно, внушительно и старинно. Я нечасто бывала в городе, а в столице так и вовсе раза три, но тамошние новые здания выглядели совершенно не так. А вот дома в самом центре столицы чем-то отдаленно напоминали черную, проступавшую из темноты архитектурную громадину. Мы уже выбрались из экипажа, на земле стояли два наших чемодана – в отличие от прочих, это учебное заведение не давало никаких списков необходимых покупок, так что прибыли мы, можно сказать, налегке. Академический комплекс, включавший в себя собственно корпуса Академии, здания общежитий – и что там еще? – окружал массивный забор, на который я покосилась с уважением. Будь вокруг нашего хуторского кладбища такой забор, не видать бы Габриэлю своей землицы, а мистеру Магхи – десяти позолоченных. Я тряхнула головой. Начиналась новая жизнь. И в ней мыслям о Габриэле не было места.
Академия казалась погруженной в глубокий беспробудный сон – этакое заколдованное королевство. Не горели фонари, и, хотя какие-то огни в окнах все же имели место быть, здания казались абсолютно нежилыми. Мы с Ларсом покосились на кучера, тот вертел в руках шляпу и казался несколько потерянным.
– Мистер Слай, – кашлянул Ларс, – вы уверены, что мы прибыли по адресу?
Кучер затравленно огляделся. Полностью оправдывая свое название, на территории академии царила абсолютная тишина. Они все ложатся спать в девять вечера?
Глаза привыкли к темноте, и я подошла к воротам. Удивительные сплетения, изящный металлический орнамент. При ближайшем рассмотрении оказалось, что узор состоял из каких-то диковинных сказочных животных: то ли единорогов, то ли драконов, то ли каких-то гривастых гигантских кошек... Стоило мне оказаться в шаге от ворот, как вспыхнули размещенные где-то по бокам фонарики. Над изысканными воротами обнаружилась здоровенная подсвеченная надпись: АКАДЕМИЯ БЕЗМОЛВИЯ.
Что ж, и справедливо, и лаконично.
Раздавшийся в полной тишине скрип заставил нас вздрогнуть, а мистер Слай выронил от неожиданности свой изрядно измятый головной убор. Ворота открывались – сами, по крайне мере, ни одного человека поблизости не было видно. Медленно, поскрипывая, как и положено старинной металлической конструкции. Несколько мгновений мы смотрели прямо на открывшуюся ровную мощеную дорогу, потом обернулись к мистеру Слаю:
– Ну, мы пойдем, наверное, – неуверенно сказал Ларс. Звук его голоса словно бы глушился в тишине этого странного места.
– Так я это. – мистер подобрал наконец-то шляпу и снова водрузил ее на голову. -Провожу вас до коменданта какого-то.. .должен же тут кто-нибудь быть? Уговор такой, на руки сдать.
Идти ему явно не хотелось, а мы оглядывались скорее с любопытством. Хотя, конечно, мрачный антураж ни о чем еще не говорил. Может, у них подъем в четыре утра, а отбой на закате. Почему бы и нет.
Наши ботинки гулко стучали по вымощенной дороге, отполированной, немного скользкой. Черная громадина явно главного корпуса становилась все ближе, с каждым нашим шагом по ходу движения вспыхивали огоньки перед нами и гасли за спиной.
Ровно в тот же миг, как мы остановились перед литыми металлическими дверьми – в отличие от ворот, никаких красивостей на них не было, и ручки тоже не было – просто две гладкие глянцево-медные створки, – в тот же миг двери распахнулись, и на пороге возник человек. Совершенно обычный с виду, ничуть не демонический: сдержанное лицо мужчины средних лет, коротко стриженные темные волосы. Разве что накинутый темный плащ-мантия придавал нашему первому встречному легкий романтический флер – такие уже давно не носили. Мужчина оглядел нас, молча склонил голову и сделал приглашающий жест рукой, – вроде самый обычный жест, но как-то однозначно становилось понятно, что касается он нас двоих.
Мистер Слай еще сильнее затоптался на пороге.
– Ну, я, это, ребят-то тогда оставляю? – чуть ли не умоляюще произнес он. – Принимаете вы ребят-то?
Мужчина снова склонил голову, что могло зайти за кивок, и повернулся, явно приглашая нас последовать за ним.
– До свидания, мистер, – ободряюще махнула я ему. – Все будет хорошо. Передавайте привет, – тут сердце мое на мгновение сжалось. – Папе.
Мы с Ларсом вошли, и двери за нами закрылись. Тихо, без ожидаемого лязга. Кажется, тишина будет нашим главным спутником на этот год.
Глава 11.
Ночью мне спалось плохо. Страхи и опасения, вроде бы избегавшие моего дурного сердца в последние дни, зверски отыгрались во снах – мимолетных, переполненных неуместными подробностями. На одном из них, в котором выяснилось, что немота служащих и студентов академии объяснялась вырванными языками (в назидание потомкам высушенные языки болтались веселыми флажками на веревках под потолком какого-то огромного затемненного зала с вишневыми портьерами в пол), я-таки проснулась и села в кровати. Посидела, успокаивая дыхание, привыкая к темноте, пытаясь вспомнить, оставила ли по старой привычке стакан воды на полу. Подтянула озябшие ноги к груди, завернулась в просторное по-зимнему толстое одеяло. Вздрогнула, моментально покрывшись холодным потом, услышав странное сопение совсем рядом. Снова выдохнула, вспомнив – это же Ларс спит на соседней кровати и, судя по всему, совершенно не мучается ночными кошмарами.
Когда за нами закрылись двери, отрезая нас от уходящего в простую и понятную жизнь мистера Слая, мы прошли за своим немым провожатым через просторный холл -сдержанный, элегантный, даже торжественный, – опять же, металлические канделябры на небольших столиках, клавишник у стены. На хуторе таких отродясь не бывало, и играть, конечно, никто не умел, а вот в городе подобные инструменты я встречала в театре, в котором была пару раз. Коричневые, золотистые, серые оттенки, ничего крикливого или яркого, мне такая гамма была, пожалуй, по душе. Оставили чемоданы внизу по молчаливому жесту проводника. Из холла поднялись по широкой витой лестнице -надежной и крепкой, из черного дерева.
Верхний этаж – утомленные двухдневным сидением в экипаже ноги протестующе заныли
– был таким же тихим и темным, как и всё здесь. В длинном коридоре с высокими потолками слабо светились арки входов в отдельные комнаты. Провожатый сделал указующий жест в одну из арок, и мы вошли в относительно небольшую для столь огромного здания комнату, сухо по-деловому обставленную – стеллажи с кожаными папками темных цветов, темный однотонный ковер, тяжелая деревянная мебель.
– Добро пожаловать, – произнес мужчина, сидящий за одним из столов, и у меня отлегло от сердца. Как бы там ни было, языки здесь вырывали однозначно не всем подряд.
– Андерсон и Ласки, верно? – голос был глубокий, низкий и очень, очень спокойный. Завораживающий голос. Лицо его обладателя было довольно обычным, темные брови, светлая кожа, правильные и ровные черты лица. Мужчина поднялся, пожал нам руки. Я немного удивилась подобному приветствию, но заострять внимание, конечно, не стала. Будь на моем месте Эл... то есть, какая-нибудь прекрасная особа, ей бы, возможно, достался вежливый поклон, или даже легкий поцелуй кончиков пальцев, – честно говоря, мне было неизвестно, какое именно приветствие принято у просвещенных жителей крупных городов и магических академий. Я же, уставшая с дороги, выглядела еще более серой, бесцветной, чем обычно. Волосы по привычке убрала под повязку, бесформенные пыльные брюки – надо, наверное, избавляться от этих деревенских привычек и с утра попытаться придать себе нормальный женский вид.
– Рад видеть вас в Академии безмолвия, молодые люди, – да уж, если такие голоса хотя бы у половины педагогов, дисциплина поддерживается сама собой. – Я Мэтью Алахатин, проректор и второй голос Академии. Не буду утомлять вас сейчас подробным оглашением правил, завтра в девять часов утра мы встречаемся на центральной площади. Наш комендант Иртен Мармет проводит вас в общежитие, покажет вашу комнату и выдаст необходимую для обучения форму. Завтра вы получите ответы на все вопросы. Завтрак состоится после общего собрания. Всего хорошего, господа.
Мы ничего не успели даже сказать, за нашими спинами снова возникла молчаливая фигура коменданта.
– Но... – начал Ларс.
– Как вы уже поняли, шуметь здесь не принято, – мистер.. .как там его? проректор поднялся. – У нас уважают тишину как неотъемлемое условие познания. Доброй ночи.
Мы выпятились из кабинета – если это был кабинет – проректора Алаха.тина, еще более растерянные, чем ранее. Вышли из главного здания, протопали по дорожке к менее внушительному, но тоже добротному дому – более узкому, высокому, увенчанному неким подобием башенки, бесшумно поднялись куда-то под самое небо (по моим ощущениям) по довольно-таки крутой лестнице. На нашем этаже было всего три двери. В полумраке приглушенного света светильников комендант начал возиться с ключами возле одной из дверей. Я в свою очередь, гадала, какая из двух оставшихся дверей – моя, и живет ли кроме нас тут кто-нибудь еще? Если завтра утром состоится зачисление, скорее всего, адепты уже на месте. Чего ж тут так тихо, как в могиле?
Внезапно одна из двух оставшихся дверей начала приоткрываться. Мы с Ларсом с любопытством вытянули шеи, но из двери никого не показалось, тогда мы синхронно сделали шаг назад и уставились в абсолютно черный проем двери. Тупо смотрели в чернильную тьму, как внезапно в темноте проявилась полупрозрачная, серебристая, подрагивающая, как желе, фигура. Длинные струящиеся волосы прикрывали лицо, длинный плащ скрывал фигуру. Вдруг волосы, словно всколыхнувшиеся под порывом неощутимого для нас ветра, поднялись вертикально вверх и рванули в нашу сторону, как взбесившиеся змеи.
– Аааа! – заорали мы, позорным прыжком преодолевая расстояние от нас до коменданта. -Аааааа!
Тот посмотрел на нас в крайнем неодобрении, заглянул в проход, поморщился, словно увидел навозного жука в собственной тарелке супа, сделал какое-то движение пальцами, прикрыв глаза. Выступивший из дверного проема призрак побледнел, словно смытый струей воды чернильный подтек, а потом с легким, еле слышным хлопком исчез.
– К-то это был? – все еще дрожащим голос мяукнул Ларс.
Мы не ждали ответа от коменданта, но тот неожиданно ответил: – Анна.
– Вы можете говорить? – не сдержалась я.
– Один час после заката все могут говорить.
– Эта Анна.. .она умерла? Здесь?! – Ларс никак не мог успокоиться.
Комендант неопределенно пожал плечами.
– Что с ней случилось?
– Слишком много болтала, – он, наконец-то, распахнул дверь и сделал выразительный жест рукой. – Прошу.
Мы опасливо заглянули в комнату. Призраков там не наблюдалось.. .пока. Небольшая, но на удивление уютная комнатка, две одноместные кровати трогательно накрыты коричневыми пледами, две тумбочки, два стола, два стула. Дверца, ведущая, по всей вероятности, к необходимым даже для магов удобствам. Через мгновение до меня дошло:
– Вы селите нас в одной комнате?!
– Вас что-то не устраивает, адепт Ласки? – так же бесцветно спросил комендант. -Комната напротив еще свободна. Правда, ее уже почти полвека как облюбовала Анна.
– Меня все устраивает, но.
– В таком случае, доброй ночи. – Мистер Мармет стремительно вышел из комнаты. Дверь закрылась за ним бесшумно, и никаких шагов по лестнице мы, разумеется, не услышали.
Глава 12.
Мы с Ларсом переглянулись. С одной стороны, о том, что нас могут поселить в одной комнате, даже и мечтать не приходилось. С другой стороны, мы чувствовали некоторое смущение – они что же, решили, что мы.что у нас.. .или просто не стали заморачиваться такими делами?
Поверх кроватей лежали черные свертки. Ларс взял сверток с ближайшей к нему кровати, развернул.
– Форма? – неуверенно спросил он.
Я подошла и развернула второй. Одежда оказалась абсолютно одинаковой, насыщенно-темно-серого цвета, и включала в себя теплый плащ с капюшоном, три рубашки – одну с короткими и две с длинными рукавами, а также две пары довольно-таки длинных брюк. Брюки и кофта, вытянутые в длину и тонкие – одежда для сна..? Помимо прочего мы обнаружили по ремню, загадочному головному убору, напоминающему берет, по паре перчаток, шарф и трогательные вязаные носки, а еще сумку на длинном кожаном ремне.
– У них одинаковая форма для мальчиков и девочек? – я торопливо натянула носки на озябшие ноги.
Ларс только пожал плечами. Дальнейший тщательный осмотр комнаты выявил наличие небольшого запаса лекарственных средств, преимущественно для скорого заживления ран, ссадин и ушибов («Весьма многообещающе, ты не находишь!» – восхитился притихший было внутренний голос), за закрытой внутренней дверцей – раковину, душ и подставку для душа, а также фаянсовую чашу для прочих надобностей, не особо благовидных, но необходимых. На больших металлических крюках, таких надежных на вид, что на них смело можно было повеситься, не боясь рухнуть в самый ответственный момент, висели серые пушистые полотенца, на бортике раковины радовали глаз куски мыла. Меня поразило наличие здесь водопровода и канализации, в нашем хуторе они были, а вот в соседних – нет, и я вполне была морально готова к «удобствам» на улице, а начало осени обещало быть прохладным и зябким. Конечно, вода была не горячая, но и не ледяная, а в аккурат такая, что рука едва чувствовала разницу – именно к такой мы и привыкли дома.
«Никакого средства защиты от призраков», – посетовал внутренний голос, который, кажется, освоился в незнакомой обстановке.
– Я.. .э.. .помою руки, – наконец сказал Ларс, ставя на полку солидную увесистую свечу в металлическом подсвечнике, и, покопавшись в собственном чемодане, вытащил какую-то одежду и скрылся за дверцей. Зашумела вода.
Я присела на кровать. Что ж, несмотря на некоторые странности.. .пугающую тишину, косматого призрака, подозрительных взрослых, слишком свободно относящихся к совместному проживанию мальчика и девочки, в академии было. уютно. Именно уютно, тепло и комфортно. Я совершенно не чувствовала того, что цена обучения и проживания здесь ниже в четыре раза, чем в столичных академиях – хотя, может быть, там золото вместо фаянса? «В четыре с половиной», – царапнул непрошенным воспоминанием голос Габриэля, и я сдалась. Представила, как вместо Ларса могла бы поступить сюда с Габом, и это Габ выходил бы сейчас полуголый, с небрежно наброшенным на плечи полотенцем, отбрасывая светлые волосы на спину, а потом бы он мог сесть рядом со мной, пахнущий мылом и чем-то еще, своим, неповторимым, а я бы смотрела в его глаза, понимая, что другого волшебства мне уже и не надо.
– Эй, Джей, ты чего? – с подозрением смотрит на меня Ларс, действительно вышедший из душа с полотенцем на плечах и влажными волосами.
– Извини, чего-то задумался. – на автомате говорю я, потом спохватываюсь, – задумалась.
Внутренний голос скептически хмыкает в неловкой тишине моего сознания.
***
Утром мы встали с первыми лучами солнца, я прошмыгнула в душ, стыдливо прикрывшись одеялом. Не то что бы я жаждала делить комнату с какой-то неизвестной мне лисичкой, но, по крайне мере, можно было бы избежать этого чувства неловкости, когда просыпаешься ночью от съехавшего в сторону одеяла и задравшейся до бедра ночной сорочки, торопливо косишься на соседнюю кровать и облегченно заворачиваешься в одеяло на манер гусеницы. Потом мы долго ржали, чувствуя себя ряжеными в новой форме, попытались проковырять новую дырку в ремне, так как те, что там имелись, явно не могли удержать на мне широкие брюки. Я посмотрелась в небольшое зеркало в ванне – даже наличие зеркала меня удивило, не то что бы это была какая-то роскошь, но все же... Зеркало уныло отразило невнятную физиономию с растрепанными во все стороны тусклыми лохмами. Я затолкала их под берет. «Надо подстричься, – с неожиданной злостью подумала я. – Не красоваться же ты сюда приехала, а учиться». Про стрижку я давала зарок по поводу Габриэля, но. ладно, подумаю об этом позже.
Мы с Ларсом пожевали оставшиеся с дороги галеты и запили водой из дорожной бутылки. Кажется, можно было идти навстречу своей судьбе.
Пусть даже эта судьба пока что на один год.
***
Мы спустились по лестнице, на удивление, в компании двух невероятно серьезных юношей в аналогичной форме – вот только ростом они были с Ларса, то есть выше меня на голову, и форма сидела на них гораздо лучше. Юноши поздоровались сдержанно и важно, представились – их имена я сразу же забыла. Однако идти в группе оказалось проще. Выйдя из башни, мы дружно свернули направо и спустя какое-то время оказались около двухэтажной постройки из серого кирпича. Надпись на дверях гласила «Библиотека», и это явно было не то место, где нам нужно было оказаться в самое первое утро в Академии. Мы обошли здание по периметру и удивленно охнули: одна из стен оказалась изрисована портретами. Юноши и девушки в одинаковых темно-серых беретах, множество самых различных лиц. Один из новых знакомых, кажется, Алекс, предположил, что это портреты выпускников, и мы сразу с ним согласились. Те, что сверху, могли похвастаться кружевными воротниками по старой моде, те, что внизу, явно были нашими недавними предшественниками. Однако времени разглядывать галерею не было, и мы заметались между библиотекой и общежитием. К счастью, перед нами возник мистер Мармет, сухо взглянул на каждого и повел нас, как стадо баранов, на широкое пустое пространство перед главным зданием. Впрочем, совершенно пустым оно не было -на нем уже обреталось порядка двадцати фигур, облаченных в темно-серые плащи. И вот тут я самым натуральным образом выпала, как любил говорить.. .ох, нет...резко остановилась и перевела на Ларса возмущенный взгляд. Дело в том, что помимо юношей на академической площади, если можно было так назвать ровным квадрат утоптанной гладкой земли, были и девушки. В платьях!
Да-да, примерно на десяти-двенадцати девушках были самые настоящие платья, темносерые, из матовой плотной ткани. Волосы у кого-то были убраны под берет, у кого-то свисала коса, а одна, высокая брюнетка с кокетливой родинкой на щеке, могла и вовсе похвастать копной распущенных пышных волос.
Ларс прыснул в кулак. Внутренний голос был с ним солидарен, хотя и более многословен: «Нет, я не могу понять вас, девчонок. Сами себя ругаете и в хвост, и в гриву, но стоит кому-то с вами согласиться, так тут же обижаетесь».
«Это ты сейчас о чем?» – подозрительно подумала я.
«Ну как же, ты всегда ходила в мальчишеской одежде, но стоило кому-то тебе ее предложить – и глаза всем выцарапать готова».
«Про глаза – это перебор. Максимум, пара клочков волос с макушки».
Я встала в общий ряд молчаливо переглядывающихся новоиспеченных адептов и, к собственной радости, ни в чьих глазах не прочитала понимания того, что будет происходить дальше. Кто-то, как и в любой группе, выглядел более уверенно, ершился и хорохорился, кто-то казался скромнее и тише. Но, как это ни странно, ни один не попытался завести с кем-либо разговор, что-либо спросить или познакомиться. Юноши и девушки просто стояли в ряд, молчали и.. .ждали.
Я произвела нехитрые подсчеты. Одиннадцать молодых людей – почти все выше меня на голову. Двенадцать девушек. И я.
«Великолепно!»
«Заткнись и дай подумать».
«А что тут думать. В Академии царит равенство и равновесие. И поскольку одного молодого человека не хватило...»
«К демонам равновесие»
«Можешь просто раздеться. Эффектно и наглядно».
«Дождусь конца торжественной части и потребую платье»
«А у них, наверное, нет»
«Пусть ищут. А то и правда разденусь».
Внезапно тишина на площади стала как-то еще тише, плотнее, тяжелее, хотя, казалось бы, куда уж тише. Я обернулась на источник тишины – смешно, обычно в этих ситуациях говорят «на источник шума».
К нам приближалось трое людей, спокойным, даже неспешным шагом. Впереди шел высокий мужчина в годах, удивительно статный, с длинными, ниже плеч совершенно седыми волосами. В его лице, неподвижном, с немного размытыми чертами, словно по свежему рисунку провели влажной тряпочкой, ощущалась сила.. .и усталость. Чуть позади следовал уже знакомый мне проректор-со-сложной-фамилией, смотревшийся слишком обыденно и просто на фоне своего колоритного старшего коллеги. Возраст сладкоголосого проректора на залитой нежно-лимонным утренним солнцем площади определить было невозможно: тридцать, сорок.. .пятьдесят? А третьей была женщина. Ее я рассмотрела хуже других – плащ, укрывавший ее с головой, позволял лишь оценить стройную фигуру да выбившуюся прядь русых волос.
