Текст книги "Академия безмолвия (СИ)"

Автор книги: Ефимия Летова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7.

Еда была вкусной, но количество столовых приборов числом более одного на одного присутствующего выводило меня из себя. Эла была непривычно разговорчивой, Ларс истекал слюнями, глядя то на мясо, то на её божественный профиль, а мы с Габом молча налегали на еду. Все было вполне тихо и мирно, пока Эла не произнесла:

– Ну, ребята, я так понимаю, что в Академию стихий вы поступать не планируете, но, тем не менее, у каждого одаренного есть своя сильная стихия. Хотите, помогу определить, какая? Иногда это бывает очень полезно.

Мы с Ларсом с энтузиазмом закивали. Эла взглянула на стол, и скатерть вдруг медленно поднялась вверх. Я невольно дернулась, ожидая, что посуда повалится и побьется, но натяжение куска материи было столь высоко, что кувшины и тарелки остались на своих местах. Натянувшаяся до предела ткань медленно поплыла в сторону кухни, однако, как только она скрылась с наших ошеломленных глаз, раздался чудовищный грохот.

– Все-таки я еще учусь, – скромно сказала Эла. – Трудно сохранять контроль без визуального контакта.

Теперь мы сидели за пустым столом, и, кажется, только я ощущала неловкость. Эла задумалась, на ее безмятежном красивом лице не появилось ни одной морщинки, но взгляд затуманился. Ларс поглядывал то на нее, то на Габриэля. Г абриэль задумчиво рассматривал линии на своих ладонях, словно только сейчас обнаружил их существование. Потом поднял на сестру свои разноцветные глаза:

– А почему ты раньше мне это не показывала?

– Было как-то обидно распинаться один на один. То ли дело – ряды преданно внимающих слушателей, – Эла посмотрела на всех по кругу. – Вы, конечно, знаете, что традиционно все магические академии выделяют четыре ключевые стихии мироздания?

– Конечно, – кивнул Ларс. – Даже дети знают: воздух, вода, огонь и земля.

Конечно, это знают даже дети. Наш мир по легенде был порожден огнем – Великой молнией, Искрой высшего начала – стремительной, обжигающей и всесильной. Появившиеся вслед за этим духовные сущности олицетворяли собой воздух. Земля – мир материи, устойчивый и осязаемый, был наделен жизнью и разумом через воду.

– А как же металл? – вдруг спросил Ларс. – Разве его не выделяют пятой стихией?

– Иди в военную академию, мальчик, – вздохнула Эла. – Ты слишком все буквально понимаешь. Земля – не только земля, по которой ты ходишь ногами и в которую сажаешь семена. Все стихии лишь олицетворение ряда определенных свойств, просто с некоторыми природными материями легче найти контакт, принято считать их праматериями. То есть, сначала земля, потом дерево и металл, сначала огонь, потом дух, понятно?

Сестра Габриэля положила на стол горстку земли – чистой, мягкой, темно-коричневого ровного, без вкраплений, цвета. Налила лужицу воды, прямо на деревянную поверхность стола. Поставила свечу и зажгла, одновременно погасив остальные светильники. Пламя весело отплясывало на наших склоненных лицах, серьезных, словно мы присутствовали на важном некромантском ритуале.

«Не помешал бы, – хмыкнул внутренний голос. – Ваш здравый смысл явно сдох».

– Все относительно, – сказала Эла. – Огонь не зря считается самой сильной стихией. Но для того, чтобы зажечь его, мы нуждаемся в свече, а земля абсолютно самодостаточна.

– Но ведь мир возник из огня? – спросил Ларс.

– В этом и есть чудо и божественность рождения мира, бла-бла-бла...

– А как же воздух? – спросила я. Эла покосилась на меня с жалостью.

– Воздух есть везде вокруг нас.

– Что мы должны делать? – поинтересовался Ларс. Свеча, горстка земли и лужица сильно диссонировали с нашим ожиданием безграничного волшебства и эффектной магии.

– В каждом из вас пробудился дар. Дар живет в вашем теле, в каждой его клетке, пропитывает собой вас насквозь, каждую мельчайшую клеточку. Но если отрезать прядь волос или, скажем, ноготь – они будут бесполезной мертвой плотью. Ваш дар – это ваша жизнь, при определенном усилии его можно ощутить внутри тела – жаром, холодом, покалыванием иди жжением, потом вы научитесь перемещать его по телу и выплескивать наружу. Сейчас это все довольно трудно, но, как правило, неконтролируемо вырывающийся дар прежде всего воздействует на близкую по духу стихию. То есть, при сильных эмоциях вы, скорее всего, направите свой дар вовне, и близкая вам стихия придет в движение. Это действует примерно так... – она повернулась к Габу. – Сможешь напугать меня?

– Вряд ли, – фыркнул тот.

– Как брат ты полный отстой, – Гриэла посмотрела на нас без особой надежды. Ларс пожал плечами.

«Да легко, – внезапно вмешался внутренний голос. – Смотри, такие уверенные девицы обычно хотят держать все под контролем. Тебе всего лишь нужно дать ей понять, что есть то, что она не контролирует».

«Прекрасно, – как можно сварливее ответила я. – Но каким, я хотела бы знать, образом? Я не владею магией»

«Ну, ты дура, – обиделся голос. – Слушай сюда...»

– Ладно, – вздохнула Эла, – Будем считать, что что-то сильно меня взволновало или напугало. Или удивило. Жаль, малышня, в вашем обществе это маловероятно.

Я взглянула на Ларса, а потом на землю. На Габа, а потом на воду. Мальчики посмотрели на меня. Эла продолжала:

– То, что моя ведущая стихия – воздух, вы и так знаете. Я испытываю сильные эмоции и направляю их вот так, – она подняла кисть почти под прямым углом относительно стола, так, что на нас смотрел центр ее ладони. Я не увидела и не почувствовала ничего, но вдруг в центре стола завертелся маленький вихрь. Смерчик, почти неуловимый для глаз, но вмиг разметавший землю и почти погасивший свечу.

Я не стала вытягивать руку, просто незаметно положила ее на стол – так же, ладонью вверх. Посмотрела на свечу и вдруг вспомнила – не специально, совершенно случайно, честное слово, – как Габ прижался ко мне тогда, на кладбище, как его мягкие губы коснулись шеи скользящим, ошеломительным касанием. Щеки опалило, дыхание сбилось, а пламя – пламя вспыхнуло, ярко, а потом уже сознательным жестом я представила его, отрывающееся от фитиля свечи и летящего в Элу огненным венцом. Она рефлекторно отшатнулась, не ожидая такого фортеля от маленькой свечки, и – как сама только что объясняла – привела в движение воздушную стихию. Пламя торжествующе глотнуло ветер, и кольцо резко расширилось в диаметре, опоясав Элу. Я встала, потому что инстинктивно почувствовала – так будет проще. Стояла напротив Элы, невероятным образом поддерживая огненный вихрь, следя, чтобы он не погас – и ничего не сжег.

В ответ на взмах ее ресниц вертикально вверх взметнулась обманчиво инертная лужа, но вдруг водяная струя повела себя по меньшей мере некорректно – она буквально лопнула, как упавшая с дерева водяная бомбочка, как резко проткнутый резиновый шар. Мельчайшие капельки не причинили вреда вращающемуся огненному обручу – кто бы вчера сказал мне, что я смогу удерживать такое чудо. Я чувствовала поддержку Габриэля так, словно он держал меня под локоть, прикрывал на войне от ударов врага, и это было.. .волшебно.

.. .Но не долго. Эла оправилась от оторопи и мощным воздушным потоком разметала все прочие стихийные поползновения. Посмотрела на меня, на Габриэля сияющими глазищами, выразительно хмыкнула.

– Не ожидала! Братец, неужели и правда вода? А ты, тихоня Джей, таишь в себе скрытый огонь? У тебя отличный потенциал, поверь мне, такой бублик не каждый мой однокурсник слету сотворит, как жаль, что. – она осеклась. – Огонь и

вода! Неудивительно, что вы друг с другом так. – Эла неопределенно пожала плечами, снова не договаривая, а я почувствовала, как моя внезапная эйфория сходит на нет. Она говорила так, словно наша несхожесть, полярность, несовместимость с Габриэлем совершенно очевидный для всех остальных факт. А может, Г абриэль что-то высказывал ей обо мне. Я отвернулась, растирая окоченевшие от слишком длительного задействования дара кисти. И в этот момент в открытое окно совершенно бесшумно и даже торжественно влетела огромная – диаметром метра полтора – земляная клумба.

То есть никакой емкости не было, но черная влажная на вид туча напоминала плоский детский куличик, вытащенный из формочки. Мы снова дружно остолбенели, я сделала шаг назад, споткнулась и рухнула прямо на колени все еще сидящему Ларсу. А «клумба» рухнула на нас.

Это была настоящая земля, пахнущая сыростью, с корешками, пожухлой слегка травой, немногочисленными мошками и трогательным детским ведерком с деревянной лопаткой. Вся эта масса тонким слоем лежала на полу, стульях, всей горизонтальной поверхности, включая макушки, плечи и колени.

– Изв-вините, – просипел Ларс, стряхивая с меня землю, – оно почему-то сработало с опозданием. И.. .слишком много.

Габриэль тихо, но смачно выругался. Эла расхохоталась.

– Ребята, нам чертовски будет вас не хватать!

Глава 8.

Во мне все опустилось, я молча слезла с колен Ларса и тоже принялась отряхиваться

– Слушайте, – внезапно сказала Эла, – а ведь нас с вами четверо, четыре ведущих стихии!

Она заметалась по комнате, снова зажигая свечу и наливая воду в плошку – весь стол был завален землей.

– Ты! – она толкнула меня на первый попавшийся стул, так, что я оказалась между Габриэлем и Ларсом. – Сел сюда. Можно попробовать одну классную штуку.

– Объясни толком, – лениво произнес Габ.

– Долго объяснять, проще показать. Соединение четырех стихий – основа основ многих ритуалов. – Эла вылила воду в земляную горку и вставила небольшую лучину, подожгла ее. – Давайте возьмемся за руки. Направьте силу в центр.

Пальцы Габа были прохладными и крепкими, знакомая широкая ладонь Ларса – мягкой и горячей. Вода и земля. Вместе мы смотрели, как догорает деревянная тонкая палочка, ожидая неведомо чего, посреди раскуроченной комнаты. Несколько мгновений пламя с шипением впитывалось во влажную землю, наступила темнота – за окнами было уже совсем темно. И вдруг я увидела свет. Очень странный, ни на что не похожий. Самозародившееся сияние, слабое, ровное, достаточное для того, чтобы заметить: горка мокрой земли с торчащей деревянной лучиной неожиданно стала изменяться. Ровная насыпь становилась словно бы зернистой, как рыбья икра, и я отчетливо видела мельчайшие плотно слепленные друг с другом шарики. Потом и шарики начали расплываться, меняя цвет, подбирались, подстраивались друг к другу. Я старалась не моргать, чтобы ничего не пропустить, но в какой-то момент свечение погасло, и мы расцепили руки. Эла зажгла светильники, а мы уставились в центр стола – там лежала обгоревшая деревянная палочка, а рядом с ней – ровный гладкий матово-серый шар. Ни на что не похожий.

– Что это? – спросил Ларс. – Металл?

– Нет. Честно говоря, я не знаю, – с легким сожалением сказала Эла. – У нас его называют «пятая стихия», возможно, в новом учебном году я-таки выясню, что это и какие у него свойства.

– А можно его потрогать? – мой приятель смотрел на серое нечто с почти отеческой гордостью.

Эла протянула руку, схватила шар и разломила его на четыре кусочка. Кусочки мигом стянулись шарообразной формой. Мы взяли по сфере, легкой, шелковистой и твердой на ощупь, спрятали по карманам.

– Давайте поможем прибраться, – предложила я.

– Не стоит, – отмахнулась Эла. – Спальни наши в порядке, а завтра утром мы уезжаем.

И мы все как-то замолчали. Ларс не любил таких неловких и чувствительных моментов, всегда переживал все по-мужски, внутри и старался «держать лицо». Он забросал Элу вопросами о будущей учебе, настолько непринужденно, что я в который раз поразилась его дипломатическим талантам. А потом они и вовсе ушли куда-то наверх, а мы с Габриэлем остались одни. Он сидел, уставившись в одну точку, небрежно сжимая в руках магическую сферу, и мне было неловко и молчать, и как-то нарушать его задумчивость..

– Так это был прощальный ужин? – задала я-таки вопрос.

– Что-то типа того, – ответил Габ, так и не глядя на меня.

– Когда вы уезжаете?

– Рано утром. Родители пришлют экипаж.

– Хорошо, – говорю я, не зная, зачем – ничего ведь не хорошо. – Наверное, мне пора.

Это правильно, надо уходить. Время позднее, отец непременно вызверится. Да и не надо мешать людям собираться перед дорогой. Габ не отвечает. Я иду к двери.

– Стой, мелкий, – бесстрастно командует Габ. Стою. Жду, сама не зная чего. Габ встает, подходит со спины, встает не вплотную, но близко. Я чувствую его, ощущаю – затылком, лопатками, локтями, .

– Знаешь, – голос Габриэля становится еще более равнодушным. – Я заметил тут одну странную штуку. Когда я подхожу к тебе, огонь в камине разгорается ярче.

Я поворачиваю голову и смотрю на почти погасший огонь. Не магический, самый обычный. Угли черные с красными всполохами. Странно, когда мы сидели за столом, в комнате была полная темнота, а сейчас черные головешки ощутимо нагрелись.

– Мы не зажигали сегодня камин, – в такт моим мыслям сказал Габ. Положил ладонь на основание шеи, не гладя, просто прикасаясь – и мы уставились на камин. Пламя уже потрескивало крохотными язычками.

«Жаль, что в доме Фоксов нет бассейна. Для полноты эксперимента», – вякнул внутренний голос.

– Знаешь, – я постаралась говорить так же ровно, как и Габриэль. – У наших ребят была одна традиция в последний день перед каникулами. – Мы задавали друг другу по одному любому вопросу и отвечали. Врать было нельзя.

– Чушь какая-то, – хмыкнул он. – Лучше б скинулись и пива на всех купили. Но я тебя понял. Спрашивай, мелкий.

А я.. .поняла, что не смогу. Я не смогу.

«А я смогу, – заявил внутренний голос. – Давай я..?»

«Заткнись», – разозлилась я и вдруг сказала то, о чем вообще не думала в тот момент:

– Кто такой Сэмюэль?

Габриэль окаменел. Отошел – язычки пламени печально поникли.

– Брат, – сказал с неохотой.

– Он.. .умер? – тупо спросила я и прикусила язык. Внутренний голос прав. Я дура и вариантов тут нет. Конечно, он жив, а склеп ему просто так поставили, пошутили.

– Это уже второй вопрос, мелкий.

– Хочешь, спроси меня, – я была уверена, что спрашивать Габ ни о чем не будет. Он действительно молчал. Я сделала еще шаг к двери.

– Мелкий, – насмешливо и в то же время как-то.. .зло? – сказал Габ. – А между вами с Ларсом что-то есть?

Глава 9.

– В смысле? – глупо спросила я, так и не повернувшись к Габу, – Мы с Ларсом друзья с детства, да он мне про всех своих девчонок рассказывал!

– А ты ему про своих – нет? – Габ хмыкнул.

– Ну и я ему про пар. – я прикусила язык, и тут в комнату вошел Ларс.

– А я уж подумал, ты домой уш..ел, – Ларс тоже споткнулся на мужском окончании.

– Собирался.

– Ну, пойдем, что ли, – Ларс повернулся к Габу и пожал ему руку – спокойно так, естественно. – Удачи. Может, увидимся еще.

Мы с Габом помедлили немного и тоже пожали друг другу руки. По спине побежали мурашки.

«Ну, скажи ему, хорош маскарадить, – неожиданно мирно предложил внутренний голос.

– Авось на зимние каникулы приедет»

– Давай, Джеймс, – совершенно спокойно сказал Габриэль и отступил. – Желаю удачи в учебе и.постарайся найти себе девчонку.

«А не приедет, так и хрен с ним»

«Согласна»

И я ушла.

Обида на подколы Габриэля продержалась недолго, и к середине ночи я совершенно точно решила все ему рассказать. Но рано утром дом оказался заперт, и я почувствовала -вероятно, не без помощи дара, – что он однозначно и бесповоротно пуст. Фоксы уехали.

Не приехали они и на зимние каникулы. И на весенние праздники. И после окончания школы. Не могу сказать, что вспоминала их ежесекундно, но ежедневно – совершенно точно. Будто сговорившись, мы с Ларсом не обсуждали Фоксов, не вспоминали наши магические опыты, вылазку на кладбище и разные прочие мелкокалиберные приключения, столь скрасившие последнее беззаботное школьное лето. Но он, как и я, всюду таскал с собой магическую сферу, принадлежавшую загадочной «пятой стихии» и иногда, в моменты особых волнений – например, сложных контрольных работ или после каких-то семейных разборок, – задумчиво сжимал ее в руках. Серый шарик уютно мялся в руках, но стоило его отпустить – мигом принимал свою первоначальную форму.

Разумеется, чуда в конце года не произошло, и ни я, ни Ларс не блеснули какими-то невероятными талантами, не продемонстрировали сверхвыдающихся успехов, хотя и закончили школьную учебу вполне прилично. Наши отцы не отыскали кладов, а дальние неизвестные родственники, умирающие и мечтающие объявить нас с Ларсом единственными наследниками внушительного состояния, не спешили дать о себе знать. Поэтому когда родители (родители Ларса и мой отец) вызвали нас для серьезного разговора незадолго до наступления лета, мы, в принципе, уже были внутренне готовы услышать то, что и услышали.

– Джейма, Ларс, – папаша вытер лоб и вздохнул, – я хочу предложить вам выбор. Подумайте и не отвечайте сразу. Конечно, выбор академии не определяет всю вашу жизнь, но довольно важную ее часть – вашу молодость. У вас открылся дар, хотя ни у нас, ни у ваших бабушек и дедушек его не было, так что нам трудно что-то советовать. Вы знаете, что обучение в магических академиях стоит на порядок дороже обычного, и из магических заведений мы в состоянии оплатить только два года обучения в Академии безмолвия. Но вы можете выбрать и немагическую академию или Городской Университет, или...

– Папа, – у меня отчего-то зуб на зуб не попадал, – так а что это за Академия? Почему она так называется и чему, в конце концов, там учат?

– Это академия общего профиля, – как-то уклончиво сказал отец. – Я уже говорил, что в случае успешного ее окончания вы, вероятно, сможете продолжить обучение или устроиться по распределению.

– По распределению куда? Кем?!

– Я не знаю, – сдался отец. – Они там.. .не говорят.

– Не говорят, чему будут учить?

– Общими словами. Раскрывать дар, выявлять скрытый потенциал. Там неплохие общежития, приличные условия, каникулы длятся двадцать четыре дня в летний период.

– Только раз в год всего двадцать четыре дня?!

– А что вы хотели при сроке обучения всего в два года? – отец неожиданно поднялся, и родители Ларса, доселе молчавшие, поднялись тоже – они вообще редко подавали голос, так что Ларс был на их фоне просто знатным болтуном. – Одним словом, решайте.

Помимо Академии безмолвия есть и немагические направления. Можно заниматься, ну, я не знаю, ну. Отец крякнул и замолчал, потом махнул рукой и ушел – надолго отвлекаться от работы даже ради обсуждения грядущей судьбы единственной дочери он не имел возможности.

Мы с Ларсом, не сговариваясь, пошли старой дорогой к особняку Фоксов. Сели у достопамятного прудика, из которого чуть меньше назад я выудила отборный шматок спутанной валлиснерии. Что ни говори, а мы все же повзрослели – случись наша встреча с Элой сейчас, мне бы и в голову не пришло вытворять что-то подобное.

– Что думаешь? – нарушила я молчание.

– А чего тут думать, – Ларс пожал плечами и пнул небольшой камень, оказавшийся под ногой. Камень описал ровную дугу и шмякнулся в пруд. Я мысленно потянулась к камню и попробовала вытащить его обратно. Камень шел с неохотой и, когда он, наконец, тяжело плюхнулся у наших ботинок, я устала, будто обежала пруд раз сорок. Я понимала сомнения отца. Даром нужно заниматься, дар нужно развивать, сложная кропотливая работа. Далеко не все, у кого он есть, – я имею в виду, не все выходцы с многочисленных хуторов и деревень, – имели такое желание и возможность.

– Чего тут думать, куда ты, туда и я.

Ларс не смотрел на меня, он уставился куда-то вдаль, а я украдкой взглянула на него. Видный парень, из тех, что становится с годами все лучше, как вино. Сильный и ладный, надежный друг. Друг...

А если не друг? Могла бы я так же сказать – «куда ты, туда и я»? Что бы я почувствовала, если бы он посмотрел на меня так, как Габриэль перед отъездом?

Нет, нет, нет, только не думать о Габриэле, хватит. Прав папа, наши дороги разошлись, дочь мясника, невзрачная, как мальчишка-недоросток, и красивый богатый сын сильных магов из столицы не могут иметь ничего общего.

Вот Ларс – другое дело.

Но при взгляде на него кончики пальцев не становятся холодными, а внутри не щекотятся мурашки. И ничего такого не хочется, и в глаза Ларса – теплые, карие глаза – можно смотреть сколько угодно, не замирая, как при взгляде в пропасть, и совсем даже не приходит мысль о водопадах, стремительно надвигающихся цунами, извержениях вулкана и прочих катаклизмах. Хорошо это или не очень?

Конечно, куда правильнее стать помощницей лекаря, или учительницей – магии для этого не требуется, особых средств – тоже, можно остаться на родном хуторе и быть уверенной в том, что завтрашний день будет простым и понятным. Или поехать (два дня в дороге) в загадочную Академию безмолвия, не имея ни малейшего представления о том, кем я буду через два года. Но я овладею магией.. .и хоть немного, на самую чуточку, буду принадлежать миру Габриэля. Стоит ли оно всех рисков?

Вот Ларс, казалось, совершенно не тяготился раздумьями. Сидел на разрушенной деревянной скамейке и смотрел вдаль. Цельный, безмятежный. Только маленькая серая сфера нет-нет да и мелькнет в кулаке. Может быть, точно так же сжимают сейчас в руках свои сферы Габ и Эла.

– Академия безмолвия – чем плохо! – бодро проговорила я. – в конце концов, если что-то пойдет не так, работа в отцовских лавках для нас всегда найдется, верно?