Текст книги "Академия безмолвия (СИ)"
Автор книги: Ефимия Летова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Глава 25.
– Говорить, не исторгая ни звука, слышать в глухоте, видеть с закрытыми глазами – вот к чему вы должны стремиться, адепты, – тихо и глухо говорит сэр Джордас. Сегодня медитацией руководит он. Я очень хочу сосредоточиться, но никак не получается. Мысли разбегаются в стороны. Я думаю о загадочной женщине по имени Корнелия, о склянке, которую лекарка Адая назвала так странно.. .неглесиум? ниглисиум? О ректоре, о... Бесконечный ворох мыслей, словно стая голубей, хлопающими крыльями с этим бумажным звуком, от которых никак не избавиться. Я и вижу с закрытыми глазами, только не какие-то там магические видения, а раскрасневшееся лицо в обрамлении светлых прядей, лихорадочный блеск зеленой радужки, утратившей на миг всю свою насмешливость.. .Демоны! Освободить сознание.. .освободить.. .нет никого, ничего, в этот самый миг все неважно.. .я погружаюсь в первобытную черноту, пустоту. Пусто и темно, пусто и темно.
Какое-то время я действительно мысленно пребывала в темноте и тишине, отрешившись от затекших от долгого сидения ног, пыхтения однокурсников, шума листвы от ветра снаружи. Чернота, тишина, пустота.. .чернота...
Внезапно посреди темноты стал разгораться маленький огонек. Живой, горячий, он вытянулся вверх, точно проросший бобовый стебель, и потянулся ко мне, не найдя другого солнца. А почувствовав меня, стал разрастаться, отвоевывая у тьмы пространство. На ладонь, на локоть. Пламя, бесконечно мощное, смертоносное, но послушное мне завертелось смерчем, прекрасным, горячим, загудело, протяжно и низко, разлетелось миллионом искр, а потом.
Чья-то крепкая рука больно ухватила меня за плечо, тряхнула, вырывая из омута ощущений. Я открыла глаза, мигом заболевшие даже от приглушенного света аудитории. Нет, вы видели?! В первый раз в жизни я смогла полноценно погрузиться в медитативный транс и вместо мыслей о красивых парнях, загадках без ответа и домашнем задании увидела что-то такое.. .магическое, как сам же проклятущий сэр Джордас хватает меня куда-то и тащит.. .ногу свело, а по предплечьям ползут огненные всполохи, оставляя подпалины на рукавах рубашки.. .а это предпоследняя целая рубашка.. .была.
Профессор Элфант чуть ли не волоком втащил меня в какую-то небольшую темную комнатку, швырнул на скамью, отчего я только жалобно скривилась, уставившись на него с максимально обиженным и недоуменным видом.
– Что вы себе позволяете, Ласки?! – профессор почти шипел. – Что вы.. .вытворяете!
Мое недоумение было абсолютно искренним. Что я вытворяю?! Классную работу я вытворяю. Медитацию. Слышу в глухоте, вижу в темноте и далее по списку.
Тем временем сэр Джордас несколько раз пробежал из одного угла комнатки в другой, и, наконец-то остановившись, неожиданно яростно пнул сиротливо стоящую в углу деревянную вешалку. Вешалка зашаталась и вспыхнула, как сухое дерево в грозу. Мой гневный наставник снова зашипел, поминая демонов, идиотов-адептов и прочих нечистых, и загасил пламя одним небрежным жестом.
– Послушайте, Джеймс .Простите меня за вспыльчивость (я невольно потерла плечо), вы, наверное, действительно не понимаете. (абсолютно!), а я сейчас не могу вам всё объяснить...
Он присел рядом на скамью, и против воли мой огонь потянулся к нему, и я увидела похожие всполохи на коже профессора. Только на миг – язычки пламени пропали, но теперь я видела нити – пылающие, вращающиеся, сплетающиеся в странные узоры.
– Академия безмолвия не совсем обычное место, – тихо заговорил сэр Джордас. – Есть обстоятельства.есть люди, которым нужны сильные маги с живой стихией, такой, как у вас, Джеймс. В силу некоторых фактов я считаю, вам не нужно с ними знакомиться раньше определенного времени, до тех пор, пока вы не сможете сделать самостоятельный выбор. Сейчас вы еще слишком молоды и слабы магически. Моя магия того же рода, поэтому я так хорошо чувствую вас, а вы могли бы чувствовать меня. и спасать. Но могли бы и убить, – он глухо рассмеялся, а я неожиданно разозлилась. Какого демона говорить загадками, лучше вообще молчать.
– Вам не нужно демонстрировать свои способности, – продолжал профессор. – Ну, не сверкайте так на меня глазами, адепт! Я прекрасно знаю, о чем вы сейчас думаете -злитесь, что я говорю загадками и совершенно уверены, что у вас нет никаких особых способностей. Но поверьте, есть люди, которые.. .Очень быстро ваши возможности выявят и сделают так, что вы.. .сами будете им не рады.
«Прелестно»
«Еще как. Что это за люди, которым сам Первый голос Академии не указ?»
«Ну, есть как минимум один людь, который выше по положению и очень любит на досуге растворять трупы»
– Джеймс! – настойчиво дернул меня за рукав сэр Джордас. – Послушайте, это очень серьезно. Вам нельзя заниматься медитацией со всеми, вам нельзя заниматься с полной отдачей. И пламя.. .пламя нужно спрятать. Есть одно средство.. .но у меня его нет и в лекарском крыле тоже, оно называется.
«Неглисиум»
– Неглисиум, – проговорил сэр Джордас, потом резко взглянул мне прямо в глаза. – А ведь вам знакомо это слово, адепт? Откуда? Впрочем, неважно. Если вы можете достать его сами – прекрасно. Это не повлияет на ваши способности. Одна ложка в день. Маленькая, десертная ложка на ваш рост и вес. А вы не так уж безнадежны, Джеймс. Я могу позаниматься с вами, отдельно. Ну, что вы опять на меня уставились, как девица на королевского палача? Поверьте, возможно, я единственный здесь, кому вы можете доверять. Я же доверил вам свою жизнь, – он снова смеется и неожиданно проводит ладонью по моей голове.
Я вышла из комнатки, закатывая рукава, чтобы подпалины не были так заметны. Профессор посоветовал «подышать воздухом» в рамках поддержания легенды о почти потерявшем сознании на медитации адепте. Сидевшие с закрытыми глазами однокурсники скорее всего не видели пламени, охватившего Джеймса Ласки.
Пользуясь такой внезапной и недолгой свободой, я прогулялась до библиотеки – как я люблю, когда никого нет, все адепты и преподаватели на занятиях – и выяснила, что сегодня в библиотеке выходной, а вот завтра – милости просят. Милости просила табличка, настолько ветхая, что верить ей было трудно, но других вариантов не оставалось.
***
Можно было возвращаться к себе, поваляться на кровати в одиночестве. Удивительное дело, но тишина в одиночестве и тишина среди других людей – это совсем разная тишина. Я сошла с мощеной дороги и пошла по пожухлой вялой траве среди деревьев, как вдруг почувствовала чье-то присутствие. Остановилась, прислушиваясь и озираясь – никого. Но тишина действительно стала другой, более вязкой и...матовой. Я была готова увидеть кого-то – в конце концов был обычный день и в самом факте того, что по территории кто-то шел, не было ничего необычного, но... Заметив наконец между деревьями черную высокую фигуру, я все же вздрогнула, на миг замерла, а затем беззвучно – хотелось бы верить, что так! – перебежками от дерева к дереву помчалась вперед. Я не сомневалась, что видела ректора. И он шел к воротам, явно не прогулочным шагом. Зачем? Понятно, зачем. Конечно, услышать полностью диалог сэра Лаэна с леди Адаей вряд ли получится, но хоть что-то.. .сама она приедет или отправит кого-либо? Молча передаст требуемое или что-нибудь скажет? Или все же не она?
Я подошла близко, достаточно близко, чтобы разглядеть складки плаща ректора и, возможно, что-нибудь расслышать, если разговор все же состоится.
А может быть, и нет никаких зловещих тайн? Просто рабочие моменты. Но голос ректора так дрожал тогда, в лекарской.
«Или тайны есть, но они совершенно тебя не касаются?»
«Я все еще злюсь на тебя, учти. И такие замечания не способствуют исправлению ситуации»
Я собиралась продолжить мысленную дискуссию, но тут ворота стали медленно открываться, а ректор стоял перед ними, не особо скрываясь, спрятав руки в карманы черных брюк, невообразимо уставший, одинокий, спрятавший любые проявления чувств за бесстрастной хладнокровной маской.
Медленно, как же медленно.. .я затаила дыхание, испытывая какой-то немного злое удовольствие от того, что я сейчас здесь одна и узнаю все одна и первая.
«Что-то тут не так, – резко прозвучал внутренний голос. – Я думаю...»
Что он – оно – думает, я так и не узнала, потому что нечто упругое, холодное и какое-то скользкое, словно дохлая рыба, подхватило меня перевернуло вверх ногами и потащило прочь. Голова стучалась о траву, землю, редкие камни и корни. Нет, это была не рыба, а скорее гигантский сухопутный осьминог, полупрозрачный, текучий, словно струи воды, заключенные в воздушную оболочку. Призрак?!
Анна тащила меня прочь от ворот, ректора и его тайн, и мои слабые попытки вырваться или поджечь ее ни к чему не приводили. Ее нечеловечески («Ахаха») живые пряди волос опутывали меня, словно канаты. Я ничего не знала о призраках, и, признаться, была поражена материальной силой странного создания. В принципе, если после смерти я так же смогу хватать людей направо и налево... Какого демона?!
Я зависла в подвешенном над землей состоянии, вверх ногами, голова сразу налилась неприятной тяжестью. Лицо призрака застыло прямо передо мной, странное лицо, молодое, прекрасное, страшное в своей неподвижности, слишком большие, неестественно широко открытые глаза, четко выписанные губы. Слишком неподвижное лицо.
Я внезапно разозлилась, задергалась, не зная, то ли боднуть лбом наглое создание, то ли просто плюнуть.
«Мимо пролетит»
Анна продолжала смотреть на меня.
«За-чем ты это сде-ла-ла?» – говорить я не могла, поэтому просто проартикулировала губами, как можно тщательнее открывая рот.
Призрак еще несколько мгновений, не мигая, смотрела на меня, я и не ждала ответа, но ее свистящий голос внезапно зазвучал, словно изнутри моей головы:
– Наглая девчонка.
Оп-па. Впрочем, что взять с привидения.
– Терпеть не могу девчонок.
Это я заметила.
«За-чем. Ты. Ме-ня. Схва-ти-ла?»
– Дела сэра Франца не твои дела.
«Контакт налажен. Уже шаг вперед»
«Я не могу считать контакт налаженным, вися вниз головой»
«Девочка просто слишком любила здешних преподавателей»
Устав от неподвижности, я истерично заворочалась, а если меня тут в течение нескольких часов никто не увидит?..
«От-пус-ти ме-ня!»
Призрак все смотрел и смотрел, я могла бы поклясться, что бесчувственный взгляд приобрел оттенок насмешки. Но тут же Анна развернулась и уставилась куда-то за своей спиной. Я вытянулась вбок и увидела стоящего за нами в пяти-шести шагах Габриэля.
***
Сколько он там простоял? Слышал ли слова Анны, или они прозвучали вслух только для меня? И что мешает Анне для него повторить свое признание? Габриэль покачал головой, глядя на призрака, как на невоспитанное дитя, размазывающее по столу кашу. После чего повелительно махнул рукой. Анна смотрела на него несколько мгновений, потом отстранилась от меня и довольно бережно опустила на землю своими щупальцами-локонами. Правда, на голову, и я покатилась, как рисовый колобок из сказки, и так и осталась лежать в траве, пытаясь нормализовать дыхание и кровоток в организме. Через крохотную сотую часть вечности надо мной появилось лицо Габриэля. Я искала в нем обиду, сарказм, презрение, что угодно, говорящее о том, что он в курсе моего маленького секрета. Но Габриэль просто подал мне руку, и прикосновение его пальцев было привычно-крепким.
Отпустить их было невероятно трудно, я опять вспомнила, как Габ целовал мою руку -это казалось таким нереальным, проще убедить себя в том, что ничего подобного не было. Мы пошли по территории Академии – адептов еще нигде не было видно. Наверное, Габриэль придумал какой-то предлог и сбежал за мной. А появись он немного раньше, и мы могли бы все узнать.. .или хотя бы что-то.
Мы прошлись между лесом и площадью и оказались перед библиотекой. Я показала Габу табличку, и тот кивнул – то ли уже видел ее, то ли просто принял к сведению.
Обошли здание библиотеки и уставились на бесчисленную портретную галерею выпускников.
Меня вдруг озарило, что именно среди этих лиц я могу найти леди Адаю или ректора, подошла ближе и принялась сверлить глазами изображенные лица. Но никого похожего увидеть я не могла, да и не удивительно. Время слишком их изменило, скорее всего, в юности леди была красивой и свежей, а ректор. какой цвет волос был у него до того, как седина покрыла их? Молодые, юные, искренние. Мне понравилось их рассматривать -лица юношей и девушек, казалось, изучали спокойствие.
Лицо Габриэля спокойным не было. Я бы сказала, что юноша был бледен, словно увидел призрака – если бы я не знала, что на призраков он реагирует куда спокойнее.
Что там? Я вопросительно заглянула Габриэлю в лицо. Тот закрутил головой и, отыскав веточку, принялся черкать буквы на земле.
Кто?! – я не поверила своим глазам.
«Мои родители»
Габриэль сделал неопределённый жест рукой, но я сама уже увидела с края галереи миловидную светловолосую женщину и рядом с ней мужчину, точнее, молодого человека. Лицом и цветом волос Габ походил на мать, но и с отцом у него было неуловимое сходство – в выражении глаз, в этой ироничной полуулыбке...
«Ты не знал?» – я тихонько коснулась его предплечья. Габриэль выглядел... Растерянным. Это было слишком непривычно. Прочитав по губам мой вопрос, он отрицательно покачал головой.
Вечером после ужина мы снова пришли к портретной галерее, втроем.
– А они... Ну... – я замялась, не в силах выговорить "живы".
– Они работают в столице, – отрывисто сказал Габ. – Мы не часто видимся. Когда я сказал, что буду поступать сюда, они... Ничего не ответили. Просто сказали – хорошо, делай, как считаешь нужным. Они всегда так говорят, – неожиданно зло добавил он.
«Изначально разноглазик предоставил нам другую версию событий»
«Я в нее сразу не поверила»»
–Проректор на зачислении сказал, что в академии не может быть случайных людей, -вспомнила я. – теперь понятно... Хотя все ещё непонятно по поводу нас с Ларсом. Наши родители обычные люди! И их здесь нет.
– Может быть, есть другая причина, – Габриэль явно был недоволен собственным всплеском.
Он подошёл ближе к галерее изображений и стал деланно-внимательно рассматривать лица. Я подошла тоже – и у меня словно на секунду остановилось сердце.
– Габ! Ты её видишь?
Он оторвался от изучения портретов и подошёл ко мне.
– Кто это? Тоже твоя родственница?
– Нет! Точнее, я не знаю. Я видела её во сне, всего один раз, но... точно, она недавно снилась мне. Её зовут Корнелия.
Я смотрела на женщину, очень красивую, яркую и в то же время по-королевски гордую. Могла ли я случайно увидеть ее лицо среди сотен других, запомнить настолько, чтобы мое сознание воспроизвело его во сновидении? Это было единственное разумное объяснение, и все же.. .в моем сознании она была другой. Немного старше. Добрее. Совершенно реальной.
«Случайных людей здесь не бывает», – снова рефреном прозвучала в сознании уже избитая фраза.
Глава 26.
В библиотеку мы пошли вдвоем с Ларсом. Габ был не в духе и в принципе, его можно было понять. Что бы почувствовала я, если бы узнала, что отец тут учился и не говорил мне?
«Не знаю, как ты, а я бы долго ржал»
«Тебе только повод дай»
– Ну а что тут такого, – бурчал вчера Ларс, после того, как Габ сдержанно попрощался и резко ушел к себе. – Ну, не сказали и не сказали. Может, не хотели влиять на его выбор. Или расспросов не хотели. Или они тут плохо учились, и боялись, что сынок все узнает.
– Или, что вероятнее, они просто не могли рассказать, – предположила я. – Если учитывать, насколько легко они тут накладывают заклятия молчания и насколько они неприятны. Да и одно из правил Академии – никому не говорить об Академии.
– А ты уже испытала на себе ее действие? – неожиданно спроси Ларс. – Ну, этой магической печати?
Я промолчала.
– А хочешь, я сам ему расскажу? – неожиданно предложил Ларс. – У меня-то печати нет. Он же тебя не выдаст.
– Не надо.
– Да почему?! Он ведь тебе нравится.
Не вопрос – утверждение. Мне стало стыдно. Странно. И Ларсу я ничего не обещала, и никогда он ничего такого в моем отношении не... Ну, почти никогда.
– Нравится, не нравится, – сердито буркнула я. – Мало ли что. И давай уже закроем эту тему. Я здесь учусь. И учиться здесь я могу только как Джеймс. Поэтому до конца этой учебы я буду Джеймсом. Тема закрыта!
Ларс кивнул, и, отвернувшись, принялся листать уже практически исписанную кипу бумажных листов. А я свернулась клубочком на кровати. Нравится, не нравится. Влюбленность – обоюдная игра, игра на двоих. Как дружба. Невозможно дружить безответно, односторонне, это просто смешно. И хотя в моей жизни не было опыта каких-либо «любовных» отношений, я выпестовала в себе твердую убежденность -неразделенной любви у меня не будет. Никогда. Я полюблю того, кто будет любить меня.
И это уж точно не Габриэль. Грустная и, если честно, глупая правда заключается в том, что сейчас я легко могу объяснить всё, что угодно, своей немудреной тайной.
Теперь мне было страшно остаться один на один с жизнью без такого доспеха.
***
Сегодня дверь в библиотеку – деревянная, очень и очень ветхая, местами явно поеденная какими-то оголодавшими жучками, душевно заскрипела, пропуская нас с Ларсом внутрь. Меня порадовал этот скрип, настолько он был живой, настоящий, словно теплая весточка из прошлой жизни. Этот скрип резал тишину.
Мы вошли по деревянным доскам, столь опасливо прогибавшимся под нашим весом, что я немного отстала, опасаясь неминуемого провала вниз. Странно. Само здание Академии и все остальные корпуса были если не новыми, то очень крепкими и словно бы отмытыми -взять хотя бы наши учебные столы. Мы очутились в небольшой комнатке, напоминавшей хуторскую самодельную баньку – низкие скамьи по краям, вязанные коврики, ветхие и явно пыльные, деревянное кресло-качалка в углу, на стенах букетики из засушенных цветов и трав.
Ни одной книги. И ни одной двери.
Мы выразительно переглянулись. Неужели у адептов столь низкий познавательный интерес? Или.
Кресло в углу, доселе стоявшее высокой спинкой к нам, внезапно закачалось и заскрипело, а потом развернулось, словно бы пододвинутое чей-то невидимой рукой. Я против воли вцепилась в рукав рубашки Ларса. Неосознанный жест и насквозь девчачий, стыдоба. Было бы чего бояться.
«Ну да, будущие трупокопатели не должны бояться трупов, они должны их любить»
Ссохшееся сухонькое тело при жизни, очевидно, принадлежало очень и очень старой женщине. Абсолютно бескровное лицо напоминало засохший и обветренный говяжий антрекот. Темную кожу, плотно обтянувшую череп, столь непривычную в наших краях, обрамляли серовато-желтоватые клочки волос, неравномерными пучками торчавшие из головы. Чуть приоткрытые почти черные губы обнажали довольно крепкие, но, увы, немногочисленные зубы. Желтоватые руки, тонкие и когтистые, словно куриные лапки, сжимали явно поеденный молью шерстяной клубок, из которого торчали ржавые спицы.
Кричать, падать в обморок, звать на помощь не хотелось. Очевидно, несчастная скончалась много лет назад и, вероятнее всего, от глубокой старости.
«Да ты прям следователь»
Мы с Ларсом снова переглянулись. И тихонько развернувшись, двинулись обратно. За спиной раздался скрип, уже не показавшийся ни уютным, ни теплым. Жуткий, проникающий под кожу скрип. Обернулись, и на сей раз Ларс вцепился мне в рукав. Мертвая женщина стояла на своих ногах и смотрела на нас немигающими желтыми глазами.
– Книги? – проскрипела она. – Вам нужны книги?
Ларс отчаянно замотал головой, а я, неожиданно для себя, перестала бояться и, наоборот, кивнула. Ну, женщина, ну, мертвая. Пока она не пытается меня сожрать, неба ради.
Старуха шагнула вперед, словно плохо сколоченная деревянная кукла. Тонкие руки безвольно болтались вдоль туловища, ноги ступали тяжело и с явной неохотой. Ларс отшатнулся, а я осталась стоять, в целом, уже представляя, что сейчас произойдет. Женщина резко согнулась, словно кто-то полоснул ее саблей поперек живота, и, ухватившись за неприметное металлическое кольцо на полу, потянула за него, открывая вырезанный в полу деревянный массивный люк.
***
Я подошла ближе и заглянула внутрь. Странное дело: мертвая старуха вообще перестала меня пугать. При этом я совершенно была уверена в том, что она мертва и даже, присмотревшись, могла увидеть серые, немного мохнатые на вид магические нити, окружавшие ее сухое тельце. Деревянный круг открывал темный лаз, напоминающий колодец. Аккуратные каменные ступени, ровные, без щербинок и выбоин таяли в темноте.
Ларс не желал отцепляться, корча выразительные предупреждающие гримасы, но я только пожала плечами. Помимо ступеней в лазе обнаружились и перила, гладкие, деревянные -это дерево явно было другого качества и вида, нежели наверху – прочное, благородного темного цвета. Лестница уходила винтом, удивительным образом словно расширяясь к низу. Я прошла два пролета, когда услышала сверху стук ботинок Ларса.
Тёмный коридор с каменными стенами и каменным же полом внизу заканчивался светом. Холодный воздух, на удивление свежий, пах травой, а не могильной сыростью и затхлостью. Я постояла, дожидаясь Ларса, и двинулись к источнику света, уже примерно догадываясь, что увижу.
... Подземный библиотечный зал был поистине огромен. Многочисленные книжные стеллажи, хаотично расставленные по залу, закручивались, подобно винтовым лестницам. Аналогично, небольшие одноместные столики с тяжёлыми деревянными стульями были раскиданы то тут, то там.
Из-за одного из стеллажей высунулась тоненькая фигурка в объёмной хламиде почему-то зелёного, лекарского цвета. Девушка, большеглазая, кудрявая, как овечка с деревенского пейзажа, с трогательно узкими запястьями, поманила нас за собой. Мы двинулись вперёд. Более ни одного живого человека я не заметила.
"А я и мёртвых тут больше не вижу "
"Ну и слава небу".
Девушка несколько мгновений выжидающе смотрела на нас, потом отчего-то вздохнула и принесла бумажные формуляры, новенькие, хотя и немного пыльные. Пока мы покорно скрипели перьями, записывая, кто мы и откуда, она резво сбегала за очередную лестницу-стеллаж и притащила две длинные стеклянные колбочки с крайне подозрительными на вид крышками. Переглядываться нам с Ларсом нужды не было. И так понятно, что это.
Вот только зачем подобная процедура в библиотеке?
"Бабка наверху мертвяк. А девица кровосос. Живёт в подземелье, подальше от солнечного света. А кровь – типа плата такая, за пользование книжками"
"Гениальная версия, я оценила"
Тем временем кудрявое создание, аккуратно взяв протянутую Ларсом руку, ловко проткнуло её мудреным приспособлением из лекарского арсенала. Капелька крови упала в стеклянную колбу. Я вздохнула, отчего-то чувствуя огромное нежелание повторять процедуру, но все же повиновалась. Это же только капля.
"Может, девица по крови определяет наши библиотечные запросы?"
"Не дури"
Для определения "библиотечных запросов" нам был предложен обыкновенный мел, и я, поколебавшись, вывела "История академии безмолвия" на странной черной гладкой стене, уже по большей части исписанной мелом. Можно было разобрать "магические плетения", "стихийная магия", "социокультурные аспекты реинкарнации"...
"Напиши "утилизация трупов". Ну, напиши!"
Девушка-библиотекарь покосилась на наши честные лица. Лица стали еще честнее -интересуемся историей, а почему бы и нет. Я ожидала увидеть гору
толстенных фолиантов – но на столе лежала всего одна довольно-таки хилая книженция. Я посмотрела на Ларса, Ларс – на "овечку", "овечка" развела руками.
"Не густо у них тут с книгами"
"Или не густо именно на эту тему"
"Или именно для адептов"
Так или иначе, ничего больше нам не дали и почерпнутые сведения оказались весьма скудными. Академия была основа триста четырнадцать лет назад, последователями некоего мага-подвижника Джонатана Оула. Сэр Оул практиковал одиночество, безбрачие, а заодно и безмолвие лично для себя, совершенствуя – а вот это было уже необычно – все четыре стихии одновременно. Никаких академий основывать не собирался, однако, спустя несколько лет своего добровольного отказа от говорения и активной общественной и личной жизни, обзавелся какими-то стихийными последователями, увидевшими напрямую связь между отказом от голоса и слуха и увеличением магического потенциала...
Ларс выпучился и выразительно потыкал пальцем в строчку, где четко было написано "голоса и слуха". Я только пожала плечами.
Для официального открытия Академии, коим и озаботились верные ученики сэра Оула (вероятно, даже не понявшего, что у него были ученики), необходимо было заручиться согласием и материальной поддержкой особ, обладающих властью. О том, что предложили сторонники безмолвия коронованным потенциальным покровителям, можно было только догадываться, так как книга об этом скромно умолчала. Времена были неспокойные, Тем не менее, взаимовыгодная сделка состоялась, и Академия стала существовать, набирая студентов и пестуя их на королевскую дотацию.
Я решительно стала перелистывать книгу ближе к концу. Однако никакой шокирующей или полезной информации по поводу ректора Лаэна мы не нашли, за исключением того, что он действительно являлся выпускником Академии, а в должность ректора вступил почти 18 лет назад.
"Нетрудно запомнить"
Полистав книгу еще и еще, мы наконец вынуждены были признать очевидное: ни даты рождения, ни сроков обучения, ни каких-либо личных сведений о ректоре Франце Лаэне или о его семье она не содержала.
Ларс, в отличие от меня явно тяготившийся пребыванием в подземной библиотеке, вскочил и, бодро помахав рукой тут же появившейся хозяйке, двинулся к выходу, а я, чуть помедлив, протянула девушке книгу и тоже пошла вслед за Ларсом, но у черной "стены заказов" остановилась.
"Вспомни, вспомни, пожалуйста"
"Ага, как что надо, так сразу "пожалуйста", а как не надо, так заткнись"
"Пожалуйста, заткнись и вспомни"
Я постояла у доски и, подняв с пола маленький кусочек мела, нацарапала "резусцитация". У "овечки" на миг расширились глаза, она постояла, словно не уверенная, не написала ли я это по чистой случайности или все же сознательно, потом пошла и на удивление быстро вернулась с потрепанным томом, пухлым и очень старым. Это было некое подобие словаря – слова располагались по алфавиту.
"Резусцитация – самопроизвольное воскрешение лиц, скончавшихся в результате насильственных действий более ста восьмидесяти дней назад. Происходит в результате предварительно наложенного сервотипического магического плетения третьей ступени либо других, доселе невыясненных причин. В результате давности умирания и прошествия значительного времени между датой смерти и датой резусцитации неизбежна существенная трансформация и в отдельных случаях полная ликвидация личности резусцитируемого. Является нежелательным, крайне опасным и трудно реализуемым феноменом. Проведение незаконно и карается согласно актуально действующему юридическому кодексу государства".
И всё.
Хозяйка библиотеки не отошла далеко и поглядывала на меня несколько тревожно. Я поколебалась, но все же накорябала на свободном местечке доски лаконичное "еще?". Девушка нервно оглянулась, покосилась на стоящего в проходе Ларса, на меня, на доску... Схватила со стола чистый лист и начала писать на нем. Я скосила глаза и прочитала: "информация на подобные темы требует специального допуска".
Что ж, на сегодня, вероятно, сведений было достаточно. Я кивнула и пошла за Ларсом, однако, уже в проходе обернулась, чтобы увидеть, как "овечка" торопливо стирает наш маленький диалог с доски нежно-розовой влажной тряпочкой.
